Ударом на удар Серегин Михаил

Глава 5

Дверь спальни распахнулась, и на пороге, слабо освещенные светом луны, возникли два силуэта. Две темные фигуры двинулись к кровати, на которой мирно посапывали двое – генеральный директор «Нефтьоргсинтеза» Веселовский и его молоденькая любовница Люба. Сон любовников был так глубок и отраден, что они не почувствовали присутствия чужих. У одного из вошедших, который был поменьше ростом, на груди мотался израильский «узи», другой, повыше и помощней, был вооружен пистолетом «макаров». На их лица были натянуты маски.

– Вставай, развратник, мать твою, – ткнул здоровяк дулом пистолета в висок спящего Веселовского, слегка склонившись над ним, – вставай, говорят!

Тот вздрогнул, испуганно заморгал, пялясь в темное лицо непрошеного гостя. Люба тоже проснулась и от страха натянула одеяло до самого носа.

– Кто вы, что вам надо? – хрипло пробормотал гендиректор.

– Бумага есть на подпись, – усмехнулся детина, – давай, – протянул он руку к напарнику.

– Какая бумага? – взбаламутился Веселовский. – Я ничего подписывать не буду. Это шантаж!

Удар ребром ладони по шее привел его в чувство. Люба взвизгнула было, но парень, тот, что был пониже, придавил ей горло рукой. Она забарахталась, пытаясь освободиться. – Ух ты, какая горячая! – заржал бандит. – Жаль, нет времени, а то занялся бы тобой.

– Акции твои уже у нас, – холодно пояснил другой, – так что не рыпайся, а подписывай, вот здесь.

Он включил ночник, предмет гордости жены гендиректора, – она долго выбирала его и выложила за это керамическое чудо приличную сумму – и положил бумагу на прикроватную тумбочку. Потом, достав из кармана штанов авторучку, ткнул в нижнюю часть листа. Веселовский оставался неподвижным. Одной рукой он держался за шею, едва заметным движением поглаживая ее. Увидев, что гендиректор бездействует, парень, заправив пистолет за пояс брюк, грубо усадил Веселовского в постели так, что ноги того свесились, а сам он оказался рядом с тумбочкой.

– Что это?

– Договор о продаже, – снисходительно пояснил парень, – подписывай, если жизнь дорога.

– Но у меня нет с собою ничего, – растерянно промямлил Веселовский.

– Правильно, у тебя ничего нет, потому что все, что у тебя было, теперь у нас, – издевательски засмеялся парень, – а тебе остается только подписать этот договор. Понял, суслик?

– Но как... – изумился Веселовский, – как вы это сделали?

– Это длинная история, – издал удовлетворенный смешок бандит, – а у нас со временем напряг. Подписывай, и расстанемся друзьями. А то мы ведь можем тебя заставить!

Веселовский попробовал взять себя в руки.

– Вы были у меня дома? – догадался он.

– Были, – ухмыльнулся парень, – твоя жена оказалась на редкость сговорчивой.

– Что вы с ней сделали? – вскипел Веселовский, но тут же снова получил удар, теперь уже по почкам.

Он коротко вскрикнул, застонал, повалился на постель, скрючившись в позе зародыша.

– Мы и не думали, что ты так классно проводишь время, но это даже к лучшему, – презрительно рассмеялся парень, – тут нам никто мешать не будет. А ты неплохо обжился здесь, видно, быть гендиректором очень прибыльно.

Бандит обвел взглядом уютную спальню. Веселовскому и самому нравилось его новое детище. Он наконец достроил дачу, меблировал два ее этажа, насадил виноград и провел гравийные дорожки. Люба, с которой он встречался уже два месяца, была счастлива. Приезда жены Веселовского она не страшилась, так как Вера Леонидовна отличалась ужасной тучностью, страдала одышкой и была убеждена, что ее место в квартире. Она впадала в панический ужас перед перспективой малейшего передвижения, не говоря уже о путешествии на дачу. Веселовский не настаивал, ему, считал он, с женой повезло.

– Что вы с ней сделали, изверги?! – вскричал он, едва саднящая боль в пояснице начала отпускать.

Он распрямился, полный негодования и решимости отстаивать свои права. Но тут же снова упал на постель, дико вскрикнув. Теперь он получил мощный «хук» в живот. Он валялся на влажной от пота простыне, судорожно ловя воздух открытым ртом. Люба заплакала.

– Заткнись, сука! – Бандит ударил ее по щеке наотмашь. – А то дырку в башке сделаю.

Онемевшая от ужаса Люба умолкла, округленными глазами пялясь на темное лицо подонка. Она видела, как в прорези шевелятся губы, выплевывая ругательства и угрозы, и ей казалось, что все это происходит с ней во сне.

– Ну, – выжидательно и мрачно посмотрел на скулившего Веселовского командир, – будешь подписывать?

– Да, – прохрипел он, – воды, дайте воды.

– Обойдешься, – процедил парень с «макаровым», – вставай давай, хватит из себя барышню корчить. Бери ручку!

Веселовский медленно поднялся.

– Она жива? – поднял он глаза на бандита.

Тот с неумолимой жестокостью рассмеялся ему в лицо.

– В багажнике отдыхает, – ответил парень.

– Что-о?! – как укушенный взвыл Веселовский.

– Да пошутил я, – засмеялся бандит, – разве такую корову в багажник упакуешь?

– Можно мне ей позвонить? Если дадите, я все подпишу... – взмолился Веселовский.

– Да что ты с ним возишься! – нетерпеливо воскликнул парень с «узи».

– Тебе слова не давали, утухни! – одернул его командир. – Звони, – обратился он к гендиректору, – так и быть. Но если дурковать будешь, смотри у меня...

Он покрутил «макаровым» перед самым носом у Веселовского. Последний взял лежавшую на тумбочке трубку.

– Дай сюда, – приказал бандит, – и диктуй номер.

Веселовский продиктовал свой домашний номер. Вскоре парень передал ему трубку, и он услышал тревожно-взбудораженный голос жены:

– Да-а, да-а...

– Это я, Вера, – задыхаясь от волнения, произнес Веселовский, – они у меня. С тобой все в порядке?

В ответ раздался надсадный плач. Потом одышка дала о себе знать, и Вера Леонидовна захрипела, глухо застонала и заохала.

– Они вырвали силой, угрожали... Сказали, что, если я обращусь в милицию, нам будет крышка.

– Успокойся, родная, – дрожащим голосом сказал Веселовский. – Все будет хорошо, главное, ты цела...

Бандит вырвал у Веселовского трубку и отключил телефон. Участливо-жалеющий, проникновенный тон Веселовского вызвал у него издевательский смешок.

– Видела б она тебя сейчас, – произнес бандит презрительным тоном, – ну все, шутки в сторону, подписывай!

Веселовский взял трясущимися руками договор. Надев очки, лежавшие тут же на тумбочке, пробежал его глазами. Что-то случилось со зрением – ничего не видно. Буквы расплывались. Он делал отчаянные попытки справиться с собой, унять бьющую его дрожь. А что же Полунин? Веселовский весь напрягся. Мысль о Полунине взбодрила его. Он вдруг почувствовал себя отчасти защищенным, и хотя Владимира Ивановича сейчас рядом не было, все же его образ, всплывший в затуманенном страхом и отчаянием сознании Веселовского, овеял безысходность ситуации надеждой на спасение. Но надежда тут же погасла, едва он вспомнил, что Полунин куда-то пропал. Веселовского отсутствие Полунина сильно волновало, но он крепился, полагая, что оно вызвано какими-то личными соображениями Владимира Ивановича. Когда же ему позвонила встревоженная Светлана, Веселовский здорово поразился и забеспокоился. А что, если Полунин стал жертвой новой войны за передел предприятия?

Он внимательно, рискуя получить очередной удар по почкам или в челюсть, посмотрел на вымогателя. Три прорези – две для глаз и одна – для рта – не давали возможности разглядеть бандита.

– Чего уставился? – Парень долбанул Веселовскому кулаком в челюсть и разбил ему губу.

Гендиректор принялся стирать кровь, испуганно косясь на бандита.

– Пиши, мать твою, не то зубы выбью! – заорал парень, махая в воздухе пистолетом.

Веселовский напряг зрение. В документе говорилось, что он, Веселовский, продает пятипроцентную долю комбината «Нефтьоргсинтез» фирме «Трейд-сервис». У Веселовского не было сомнений, что это какая-то липовая контора.

– А деньги? Здесь указана сумма...

– Тебе еще и деньги? – усмехнулся командир. – Ты платишь своим спокойствием.

– Но... – растерянно завращал глазами Веселовский, – это ж грабеж!

– А ты думаешь, мы с тобой пришли сюда в бирюльки играть. Не канючь, подписывай.

Веселовский сдался. Он решил подписать. Черкнув свою подпись, он протянул документ своему мучителю. Парень посмотрел на лист и удовлетворенно хмыкнул. Он взял документ и, осторожно сложив его вчетверо, сунул в карман бесформенных шорт.

– Ну, живи, дядя, – усмехнулся он, – ментов впутывать не советую, не то ты и твоя баба будете кормить червей на кладбище.

Они исчезли так же бесшумно, как и появились. Веселовский схватился за голову. Он уже не обращал внимания на текущую из губы кровь, которая капала на простыню.

– Дай-ка я вытру, – пришедшая в себя Люба решила поухаживать за Александром Михайловичем.

– Оставь, – отшвырнул он ее руку, – я разорен, я разорен!

Он сидел на кровати, раскачиваясь из стороны в сторону, как буйнопомешанный. Мысли его снова вернулись к Полунину. Неужели их ждал такой вот конец? Неужели все сделанное ими пойдет прахом? Кто эти люди, задумавшие завладеть «Нефтьоргсинтезом»? В том, что за этой акцией последуют новые разбойные дела, у Веселовского сомнений не было. Он был научен горьким опытом. Слишком лакомым куском было их предприятие. Даже такой крутой московский чиновник, как Томашевский, пытался однажды подмять под себя завод. Веселовский верил только в то, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», поэтому не переставая думал о Полунине. Где он? Жив ли, и если жив, чем занимается? Представить себе Владимира бездеятельным Веселовский не мог. И все же у него закралась мысль: уж не похищен ли Полунин? Может, его держат в каком-нибудь сыром подвале?

Люба хотела было уйти, но, вспомнив, что за окном ночь, передумала. Перспектива же ожидания рассвета в компании с этим спятившим от отчаяния начальником ее тоже пугала. Не придя ни к какому решению, она свернулась калачиком, повернувшись лицом к окну, и закрыла глаза. Тупое бездействие сковало ее. Но в голове с отчаянной быстротой защелкало: если он, как он говорит, разорен, то это значит, что теперь ему будет нечем платить ей, следовательно, она даром теряет с ним время. Завтра она расстанется с Александром, без денег он ей неинтересен.

Вернувшись в камеру, Полунин забрался с ногами на кровать и прислонился к стене. Он сидел, глядя прямо перед собой, и ничего не видел. «Славка, Славка, как же это ты?» – крутилась в голове неотвязная мысль. Владимир ругал себя за ту вспышку в ресторане, понимая, что запоздалые раскаяния делу не помогут. Никто теперь не вернет жизнь Болдину, но за его смерть должен кто-то ответить! Он не заметил, как к нему на нары подсел Ходуля.

– Ну как, Седой? – вывел он Полунина из задумчивости.

В руках Ходуля держал запотевшую бутылку минералки, которую протягивал Владимиру.

– Спасибо, хреново, – Полунин взял бутылку и осушил ее до дна. – Слушай, – ему в голову вдруг пришла одна идея, – нужно мне узнать кое-что, поможешь?

– Смотря что, – хитро осклабился Ходуля, польщенный тем, что может оказаться полезным авторитетному человеку. И хоть Полунин не был вором в законе и даже воровским авторитетом в полном смысле этого слова, но определенным и довольно большим уважением в кругах «синих» пользовался. Тюремная почта наверняка уже разнесла весть, что московский вор в законе Мирон является чуть ли не другом Седого, что было дополнительным аргументом в пользу Полунина.

– Нужно найти человечка одного, – взглянул на Ходулю Полунин, – естественно, не задаром.

– Ладно, Седой. – Ходуля сделал рукой неопределенный жест, как бы говоря: «Какие счеты между своими?» Но в душе обрадовался представившейся невзначай возможности срубить капусты. – Как его кличут-то, человечка этого?

– Он «синий», – сказал Полунин. – Только предупреждаю, он не должен узнать, что я его ищу, иначе может сдернуть со своего лежбища. Если подкинешь мне ниточку – получишь две штуки баксов.

Владимир понял, что не зря заговорил об оплате, когда увидел, как Ходуля тщетно пытается скрыть удовольствие.

– Еще должен сказать, – добавил он, чтобы Ходуля не слишком-то обольщался, – что человек этот не самый последний среди местных воров. Если откажешься мне помочь, я не буду на тебя в обиде.

– Говори, Седой, чего воздух без толку сотрясать. Я тоже здесь не последний.

– Меченый, – наклонившись к Ходуле, прошептал ему Полунин в самое ухо.

Медленно подняв глаза, Ходуля долго смотрел на Полунина. Поняв, что тот колеблется, Владимир отвернулся и посмотрел на пустую облезлую стену. Ходуля действительно межевался. Запросто срубить две штуки баксов было, конечно, заманчиво, но он вполне отдавал себе отчет, кто такой Леша Меченый. Если у Седого что-то сорвется – а Ходуля не знал, что именно затевает Полунин, – Меченый не простит тому, кто навел Владимира на его «лежку». С другой стороны, если сделать все осторожно, можно после отсидки несколько месяцев спокойно жить на бабки, которые предлагал ему за услугу Седой. В честности последнего Ходуля нисколько не сомневался, а вот о Меченом всякие слухи ходили. Были даже базары, что он не выполняет решений общего сходняка. В крайнем случае можно от всего откреститься, решил Ходуля.

– Ну как? – Выдержав паузу, Полунин повернулся к хитрому зэку.

– Я согласен, Седой, – для большей убедительности Ходуля кивнул бугристой головой, – ты только скажи, когда тебе нужен результат?

– Я не тороплюсь, – холодно усмехнулся Владимир, – а если нужда отпадет, то я тебе дам знать. Запомни только, мне все равно, как ты это собираешься делать, но никто не должен знать, что Меченого кто-то ищет, в том числе и он сам. Ну а за скорость я увеличу оплату вдвое.

Глаза Ходули вспыхнули новым огнем, но он все же решил утрясти все конкретно. Теперь они уже говорили, не стараясь приглушать голоса, потому что Бычок с Ситом все равно ничего бы не смогли понять.

– Давай все-таки перетрем поконкретнее, Седой, – выдохнул Ходуля, – чтобы ты потом не отказался от своих слов. То есть, блин, я не то брякнул, – быстро поправился он, поняв, что сморозил глупость. – Я имею в виду, что справки я буду наводить по-любому, а если ты после этого заявишь, что такой необходимости больше нет, что тогда?

– Значит, так, – вслух размышлял Полунин, – сможешь выяснить все за месяц, получишь все, что я обещал, со своими процентами. Если просто дашь наколку, а не конкретное место – будут тебе твои две штуки. Заметано?

– Заметано, Седой, – улыбнулся Ходуля, уже представляя, как шуршат у него в кармане зеленые банкноты, – я твоему слову верю.

– Только не забывай, о чем я тебя предупреждал, – пристально посмотрел на него Владимир.

– Я же не лох какой! – пожал плечами Ходуля, вставая с койки. – Все будет в лучшем виде.

Он вернулся на свое место, взял полотенце и, смочив его под краном, принялся обтирать лицо и тело. Закончив водные процедуры, устроился на нарах и принялся обдумывать, как выполнить заказ Седого.

Владимир уже не ждал, что появится надзиратель и отведет его к адвокату, потому как все сроки посещений миновали. Надеясь, что адвокат уже принял все возможные меры и появится завтра с утра, Полунин намочил под краном голову и грудь и улегся на нары, пытаясь заснуть. Сон не шел. Повинна ли в том была несусветная жара или его новый статус, Полунин не думал. Он просто хотел расслабиться. Он даже перестал размышлять, кто убил Славку Болдина и пытается запрятать его, Полунина, за решетку, а просто лежал, давая отдых душе и телу. Владимир знал, испытал на себе, что, поставив перед собой трудную задачу, нужно дать мыслям и мышцам покой и тогда откуда-то из глубин подсознания нужный ответ всплывет как бы сам по себе, без особых усилий.

Глава 6

Сразу после завтрака его, как он и ожидал, отвели в ту самую комнату, где вчера его допрашивал Малышев. Только вместо него там теперь находился Степин. Денис Григорьевич, хоть Полунин и сорвал его с отдыха, выглядел неплохо. Его загорелое полноватое лицо не было радостным, но сияло здоровым оптимизмом.

– Добрый день, Владимир Иванович, – с энтузиазмом приветствовал он Полунина. – Не будем терять времени – следователь, мать его, дал нам на совещание с вами только двадцать минут. Кстати сказать, не самый плохой следователь, – вставил он.

Владимир не стал с ним спорить. К удивлению Полунина, Денису Григорьевичу, несмотря на то что прилетел в город он только вчера вечером, удалось уже многое сделать. Владимир не стал выяснять, как именно Степин умудрился отыскать нужных людей чуть свет. Собственно, за пронырливость и компетентность он и платил ему немалые деньги.

Тот доложил Полунину, каким образом, по мнению экспертов, был убит Вячеслав Болдин. Выстрел был произведен в упор, с расстояния не более пятидесяти сантиметров. Об этом говорил тот факт, что на рубашке Болдина остались следы пороха. Очень незначительные, правда, следы, но не слишком разбросанные. Отсюда эксперты делали вывод, что во время выстрела на пистолете был глушитель, это подтверждалось и тем, что никто из соседей не слышал звука выстрела.

Степин объяснил Полунину, почему он начал именно с обстоятельств смерти Болдина – его клиента обвиняли именно в этом. Он встретился с Малышевым вчера, сразу же после своего приезда, и, когда тот пересказал ему суть своей беседы с Полуниным, понял, что спасти Владимира лучше таким способом. Улики против Полунина были серьезными, но все же косвенными, поэтому Степин собирался показать всю их несостоятельность, раз уж у Владимира Ивановича не было алиби. Искать же людей, похитивших и удерживавших Полунина, в данный момент было бы только потерей времени. Это не могло бы принести Полунину желанной свободы. Владимир полностью согласился со Степиным, решив, что своих обидчиков, а самое главное – убийц Болдина, он все равно рано или поздно отыщет и покарает.

– Ты вот что, Денис Григорьевич, – Полунин жестом остановил адвоката и наклонился к нему поближе, – все, что ты сделал, это хорошо и здорово. Я тебя ни в чем не упрекаю, просто объясняю ситуацию. Против меня кто-то замыслил масштабную акцию. Не знаю, что у них получится, но первейшей задачей на сегодняшний момент является свобода. Мне необходимо выбраться отсюда любыми способами. Сделай это, и потом будем думать, как решить оставшиеся вопросы.

– Так ведь, Владимир Иванович, – с сожалением произнес адвокат, – статья-то убойная, боюсь, что с освобождением ничего не получится.

– Ты пробовал подавать ходатайство? – Еще нет.

– Так сделай это немедленно, – тихо, но упрямо проговорил Владимир. – Я не могу здесь оставаться ни одной лишней секунды.

– Сделаю, Владимир Иванович, – заверил его Степин.

Упорство, с каким Полунин хотел вырваться на свободу, подстегнуло адвоката.

– Давайте теперь, Владимир Иванович, – кивнул он, – обговорим конкретные детали. Я так понимаю, что ваши отпечатки обнаружили на оружии, из которого был убит Болдин? – Да, обнаружили, – Полунин резанул воздух ребром ладони, – но пистолет не мой. Если бы они нашли мой ствол, было бы гораздо хуже. Нужно попытаться на этом сыграть. Я так думаю, что пистолет, уже после того, как из него застрелили Славку, сунули мне в руки.

– А вы об этом не знаете? – Степин поднял на него глаза.

– Не знаю, блин, не знаю, – крякнул Полунин, – меня накачали наркотиками.

– Понятно, – кивнул Степин, – дальше.

– Мой «Крайслер», который я оставил неподалеку от «Бригантины», куда-то исчез. Нужно узнать, где его обнаружили и как он там оказался. Нужно найти следы тех людей, которые его угнали. Конечно, маловероятно, но вдруг обнаружатся чьи-нибудь отпечатки пальцев, кроме моих. Потом, – Полунин перевел дух, – ищи свидетелей. Не мог никто не заметить такую машину, все-таки не «Жигули» какие-нибудь. Тебе, Денис Григорьевич, придется выступить в данной ситуации и в качестве детектива, так сказать. Если будет нужна какая-нибудь помощь, смело обращайся к Батурину или Фиксатому, они все организуют.

– К кому? – не понял адвокат.

– К Мухину, Денис Григорьевич, к Мухину, – улыбнулся Полунин.

– Ага, – кивнул Степин и записал номера телефонов, которые ему продиктовал Владимир.

– Ну что, – в комнату неожиданно вошел Малышев, – все успели обсудить?

Он не стал дожидаться ответа, а прошел к своему столу, устроился там и раскрыл папку с документами.

– Ладно, – Полунин не стал возмущаться тем, что им предоставили не слишком много времени, решив, что адвокат у него опытный и сам должен знать что к чему, – мы готовы.

– Тогда продолжим.

– Я бы сразу хотел подать ходатайство, – заявил Степин, присаживаясь на свободный стул, который предусмотрительно был принесен в комнату.

– Пожалуйста, – согласился Малышев.

– Я все, конечно, оформлю надлежащим образом, – продолжил Денис Григорьевич довольно резво. – Думаю, что моему клиенту можно было бы изменить меру пресечения.

– Вряд ли, – пожал плечами Малышев, – учитывая серьезность статьи, по которой ему предъявлено обвинение...

– Но ведь прямых доказательств, как я понимаю, нет. Пистолет, который обнаружен в машине Владимира Ивановича, был ему подброшен.

– Кстати, – заметил Полунин, – мой «ПМ», если вы еще его не нашли, должен быть в «Крайслере», под приборным щитком.

По реакции следователя он понял, что пистолет еще не обнаружили.

– Еще я бы хотел узнать, где отыскали мою машину?

– Она была на одной из платных стоянок в Заводском районе, – сказал Малышев после небольшого раздумья. – Вы хотите сказать, что не знали об этом?

– Вот именно, – кивнул Полунин. – Я уже говорил вам, что оставил ее возле «Бригантины», откуда меня и похитили.

– Я думаю, – встрял в разговор Степин, – что, учитывая заслуги Владимира Ивановича перед областью и его авторитет в высших эшелонах власти, – вы должны знать, что замминистра топливной промышленности делает на завод «Нефтьоргсинтез» большие ставки, – нам следует все же обсудить изменение меры пресечения моему клиенту на подписку о невыезде. Тем более мы убедились, что прямых улик...

– Возможно, мы поговорим об этом позже, – прервал его Малышев. – В любом случае это буду решать не я, вернее, не я один.

– Тогда вам нужно как можно скорее связаться с вашим руководством, – дипломатично улыбнулся Степин, – или с теми людьми, – добавил он, – от кого зависит данное решение. Возможно, мы могли бы обсудить сумму залога. – Степин взглянул на Полунина и, поймав его одобрительный взгляд, продолжил: – Плюс ваши личные комиссионные. – Он снова перевел взгляд на Малышева.

Лицо «следака» и без того было распаренным от невыносимой духоты, но после фразы Дениса Григорьевича стало еще краснее. Адвокат понял, что не нужно было делать такого необдуманного предложения, тем более в стенах этого заведения, где в каждой комнате могли быть вмонтированы прослушивающие устройства. Он на секунду замолчал, прокручивая в мозгу возможную реакцию Малышева, но, не дав ему ничего сказать, снова заговорил первым.

– Я имел в виду, так сказать, нематериальные комиссионные, которые возникают, нарабатываются, просто говоря, ответственностью и взаимопониманием, – закрутил Степин. – Представьте, что мой клиент никого не убивал, а он действительно никого не убивал. Тогда, если этот факт выяснится на суде, вы попадете в некрасивую ситуацию. Люди, перед которыми Владимир Иванович имеет определенные обязательства, люди, обладающие большой полнотой власти, – о них мы уже вели речь – просто вас не поймут. С другой стороны, – Денис Григорьевич вытер платком пот со лба и шеи, – если вдруг и случилось такое, что, повторюсь, невероятно, что мой клиент убил Вячеслава Болдина, то, даже будучи выпущенным на свободу, он никуда не сможет убежать. Знаете ли, – Степин возвел очи горе, – такие ценности просто так не бросают. К тому же у Полунина здесь жена и ребенок, которые будут гарантом его явки в суд, если следствие сможет собрать доказательную базу.

Денис Григорьевич вздохнул, решив, что сумел выкрутиться из неудобного положения, в которое сам же себя и поставил, да еще и с прибылью.

«Следак» закашлялся в кулак, пытаясь осмыслить тираду Степина. Малышев не первый год работал в прокуратуре, но на нынешнюю свою должность был назначен чуть более трех месяцев назад. Конечно, он был наслышан о происках бывшего начальника милиции, бывшего начальника налоговой инспекции и бывшего главного прокурора области, которые, создав преступное сообщество, собирались взять под контроль всю власть и все потоки денег в регионе. Были у него и неофициальные и полуофициальные источники, благодаря которым он знал о роли Полунина в разоблачении этого тайного заговора. Только факт оставался фактом – на пистолете, найденном в машине Владимира Ивановича Полунина, обнаружены отпечатки его пальцев. Теперь, когда у его клиента был адвокат, Малышев мог действовать только согласно букве закона, что он и собирался делать. Виктор Андреевич, собиравшийся было вспылить из-за предложения Степина, теперь находился на распутье. То, что сообщил ему адвокат, действительно имело место быть, и поддержка у Полунина была. Но ведь и противостояние ему кто-то оказывает, раз сумели организовать такое дело. В том, что улики не подтасованы, Малышев уже начал сомневаться, но не мог он просто так взять и выпустить подозреваемого, тем более подозреваемого в убийстве. Если Полунин исчезнет во время следствия, начальство с Малышева голову снимет. Здесь нужно было действовать наверняка, а не наобум, поэтому Виктор Андреевич решил несколько повременить с изменением меры пресечения, а за это время представить себе картину в более полном виде, для чего необходимо было собрать как можно больше информации и улик.

– Так вы согласны ответить положительно на наше ходатайство? – принялся давить Степин, видя, что Малышев колеблется. – Тогда я быстренько подготовлю все необходимые документы.

– Давайте не будем так спешить, – Малышев достал сигарету и закурил, – сперва я хотел бы выяснить кое-какие детали.

– Как это не будем спешить? – Адвокат словно не заметил последнюю часть фразы Малышева. – Вы так говорите, как будто мой клиент находится не в тюрьме, а в санатории. Нам нужно очень поторопиться, чтобы Владимир Иванович как можно скорее оказался на свободе, тогда он тоже сможет оказывать вам самую действенную помощь в разоблачении настоящих преступников.

– Вы можете готовить документы, – вздохнул Малышев, – но я бы хотел все же продолжить допрос. С ваших слов выходит, – повернулся он к Полунину, – что в день, когда вас якобы похитили, у вас была назначена встреча с господином Шульцем.

– Именно так, – согласился Полунин.

– Так вот, – продолжил Малышев, – вчера я разговаривал с Шульцем, и он подтвердил ваши показания.

– Что и требовалось доказать, – быстро вставил адвокат.

– Только это нам ничего не дает, господин Полунин, – Виктор Андреевич стряхнул пепел с сигареты, – Шульц в тот день вас не видел.

– Значит, – снова вклинился Степин, – нужно найти свидетелей, которые могли видеть машину Владимира Ивановича возле кафе «Бригантина» в воскресенье, около двадцати одного часа.

– Попробуем сделать это, – кивнул Малышев.

– Понимаете, Виктор Андреевич, – улыбнулся Степин, – с точки зрения здравого смысла нельзя объяснить действия моего подзащитного. Получается, что, имея свое оружие, он застрелил своего друга из другого пистолета и оставил его в своей же машине, которую бросил на стоянке. Полнейший абсурд, согласитесь.

– Но ведь мотив у него был. – Малышев скосил глаза на Полунина.

– Да господи, какой же это мотив? – всплеснул руками адвокат. – Два приятеля немного повздорили – с кем не бывает?

– И не всегда, – продолжал бубнить Малышев, – логика действий убийцы лежит на поверхности. Часто действительные мотивы преступления скрыты от наших глаз.

– Вы совершенно правы, – поддержал его Степин, – и ваши рассуждения заслуживают всяческих похвал, но только не в случае с моим клиентом. Посмотрите, разве он не производит впечатление психически абсолютно здорового человека?

– Ваш абсолютно здоровый клиент чуть из меня душу не вытряс, – скорчил недовольную физиономию Малышев.

– Его поведение только подтверждает мои слова, – обрадованно воскликнул Степин. – Он реагировал так, как наверняка прореагировали бы вы или я, если бы услышали, что нас обвиняют в том, чего мы не делали. И не забывайте, что в случае с Полуниным речь шла о его лучшем друге, которого кто-то убил!

«Следак» криво усмехнулся, в душе соглашаясь со Степиным.

После второго звонка Степина, сообщившего подробности задержания Полунина и заверившего Светлану, что прямых улик против него нет и дела не так уж и плохи, она почувствовала настоятельную потребность выйти на улицу. Жара стояла удушающая, но Света, вместо того чтобы дышать прохладным кондиционированным воздухом в квартире, решила выйти на залитый солнцем тротуар, ибо стены давили на нее и она была не в силах оставаться наедине со своей мукой. В ней поселилось теперь беспокойство другого рода – она не могла усидеть на месте, ожидая освобождения Полунина. Хотя все говорило за то, что ее мужа в очередной раз подставили, а раз так, значит, его освобождению будут мешать, ибо кому-то выгодно, чтобы Владимир находился за решеткой.

Она выскочила из квартиры и полетела по направлению к набережной. Словно там, в тенистых аллеях, под густой листвой вязов могла найти успокоение. Она не заметила, как из стоявшего возле арки, через которую она только что прошла, серого «БМВ» с тонированными стеклами вышли двое крепких парней и пошли за ней. На одном были широкие зеленые шорты, на другом – темные спортивные трико. Догнав ее, они осторожно, но настойчиво взяли ее под руки.

– Не шуми, – ей в бок уперлось дуло пистолета, – будь паинькой. Кое-кто хочет с тобой поговорить, там, в машине, – парни развернули Светлану и повели ее к «БМВ».

Светлану посадили в машину на заднее сиденье. И тут же завязали глаза.

– Здравствуйте, Светлана Семеновна, – услышала она спокойный сытый голос сидевшего на переднем пассажирском сиденье мужчины, – извините за такие не совсем стандартные методы, – усмехнулся он, – но мы вынуждены действовать решительно и быстро.

Светлана не могла видеть лица говорящего, но по интонации догадалась, что он не бандит, слишком сытым и спокойным был его голос. В этом голосе не было садистского нетерпения и жестокости. Он отличался вибрирующе-бархатистыми нотами. Это ее обеспокоило – теперь она знала наверняка, что бандиты, втолкнувшие ее в машину, выполняют приказ человека, не входящего в их круг. Ее не покидало ощущение, что голос мужчины был ей как бы знаком, но вот где она могла его слышать, она не знала. А может, ей только показалось, что она где-то уже слышала этот медленный, уверенный и даже какой-то благожелательный баритон.

– Что вы хотите от меня? – спросила она, стараясь выдержать ровную интонацию.

– Деловой подход, сразу видно, жена бизнесмена... – с насмешливым благодушием откликнулся мужчина.

– Это вы убили Болдина, – выпалила Светлана, – а вину свалили на моего мужа, негодяи... Ее голос дрожал от возмущения, к горлу подкатил комок слез.

– Упаси нас бог, – с сожалением в голосе произнес мужчина.

Светлана чувствовала, что он сожалеет не о смерти Славки, а о ее прорвавшихся на волю эмоциях и упрямстве.

– У нас к вам предложение, Светлана Семеновна, – как ни в чем не бывало продолжал мужчина, – нам известно, что вам принадлежит пятипроцентная доля «Нефтьоргсинтеза». Так вот, дабы избавить вас от бремени ответственности, – усмехнулся он, – мы предлагаем вам продать ее нам. В обмен на это мы гарантируем вам безопасность вашу и вашей семьи. В противном случае пострадает ваш муж, да и вам не сладко придется. Подумайте о вашем приемном сыне...

– Понятно, – холодно сказала Светлана, – вы решили нас шантажировать.

– Это деловое предложение. Мы подготовили документ, вам остается только поставить вашу подпись. Заметьте, мы ничего у вас не отбираем, мы покупаем, – мужчина выделил интонацией последнее слово.

– У меня дома ничего нет, а если бы даже что-то и было...

– Что ж, – с нарочитой грустью вздохнул мужчина, – тогда нам придется предложить вам проехать с нами...

– На каком основании? Это беззаконие! – гневно воскликнула Светлана. – Вы меня похищаете?

– Знаете, как это делается? Представьте себе, – бесстрастно говорил мужчина, – мы колем вам наркотики, потом, мирно спящую, оставляем где-нибудь на улице, а поспешающий вам на помощь страж порядка находит у вас несколько граммов героина. Или другой вариант: вас сажают в темный сырой подвал, кругом пахнет плесенью, крыски бегают под ногами... И вот вы сидите и думаете, а может, лучше было продать эти чертовы пять процентов и отдыхать где-нибудь на Гавайях?

– С учетом погоды, сырой подвал может соблазнить любого, – с иронией сказала Светлана, которая, поняв, что ситуация осложняется, испытывала что-то похожее на веселое отчаяние, – а вот наркотики – это особенно мерзко. И вы еще будете говорить, что не убивали Болдина!

– Ну ты, сучка недотраханная, – сделался вдруг грубым мужчина, – остроумничать вздумала? Где бумаги?