Черноморский Клондайк Серегин Михаил

– Поговорили, – медленно сказал Иннокентий.

– Ты что, Валя, – она недовольно посмотрела на брата, – что-нибудь сказал ему?

– Если все, что он рассказал, правда, ему лучше отсюда уйти, и как можно скорее. Леха таких вещей не прощает. Если он или Хазар узнают, что этот, – Валентин кивнул в сторону Иннокентия, – у нас, будет плохо и нам, и ему.

– Никто ничего не узнает, – Галина покачала головой и взяла брата под руку. – И потом, где я еще найду такого жильца?

В наш район даже дикари не забредают. Все, решено, – она отпустила Валентина и, обняв Иннокентия за талию, увлекла в дом.

Иннокентию ничего не оставалось, как подчиниться. Тем более что он был не против.

– Чем он будет тебе платить? – Валентин тащился сзади. – У него же ничего нет. Он гол как сокол.

– Заработает, – не оборачиваясь, ответила дриада.

– А Леха? – не успокаивался брат.

– Леха ничего не узнает, если, конечно, ты ему не накапаешь.

В доме был накрыт стол. Розовато-красные помидоры, зеленые пупырчатые огурчики, редиска, переложенная веточками сизовато-зеленой кинзы и кудрявой петрушки, нарезанный толстыми кусками сулугуни, из которого сочилась белесоватая влага, пара колец домашней колбасы и ломти белого хлеба.

– Не хватает только вина, – Галина весело посмотрела на брата и протянула ему глиняный кувшин.

– Не волнуйся, – ободряюще взглянула она на Иннокентия, когда Валентин вышел из комнаты, – Валька только с виду такой суровый.

– Может, вам действительно лучше не рисковать? Ведь Леха, как я понимаю…

Она не дала ему договорить.

– Не хочу ничего слышать, – Галина притворно зажала уши, – ты остаешься, и все.

После таких уговоров пришлось остаться.

Пеньков недовольно покачал головой и спустился в гостиную, располагавшуюся в другом крыле П-образного здания. Провалившись в мягкое кожаное кресло, он стал поджидать авторитета. Тот вошел в сопровождении профессора.

На Хазаре были легкие светлые штаны и ярко-красная гавайская рубаха навыпуск. В руках он держал какой-то объемистый сверток. Профессор, как обычно, был во всем сером: серый костюм, светло-серая сорочка и темно-серый галстук.

– Не можешь ты без показухи, – нравоучительно сказал Пеньков, обменявшись с Хазаром рукопожатием.

– Не понял, – вскинул тот на него недоуменный взгляд.

– Ты же меня компрометируешь, Эдик. Для чего вся эта помпа:

«Мерседес», джип сопровождения? Тебя же вычислят как дважды два. Пронюхают журналисты – я ведь не отмажусь. И так у меня проблемы, да еще ты. Больше ко мне с таким кортежем не приезжай. И вообще, нужно встречаться где-то на нейтральной территории.

На яхте, например.

– Как скажешь, Сергей Кузьмич, – льстиво улыбнулся Хазар, – только ерунда все это. Кто докажет, что это я к тебе приезжал? Стекла же тонированные.

– При чем здесь стекла? Твои номера на всем побережье знают.

– Ладно, успокойся, Сергей Кузьмич, – заискивающе заглянул в лицо Пенькову Хазар, – посмотри лучше на это.

Он шагнул к свертку и сдернул с него покрывало. Под покрывалом оказалась деревянная статуя, выполненная в абстракционистской манере. Стройные ноги и чрезмерно узкая талия как бы подчеркивали огромные полушария грудей, отполированных и покрытых лаком. Каждая из них была в несколько раз больше головы, торчавшей над узкими остроугольными плечами. Ручки, одна из которых была закинута за голову, а другая опиралась на откляченную ягодичную мышцу, напоминали угловатые палки.

– Что это? – Пеньков, продолжавший до этого сидеть в кресле, выбрался из него и недоуменно уставился на скульптуру.

– Условное название «Памелла», – сказал Хазар, любовно оглядывая скульптуру. – Это подарок, – добавил он после некоторой паузы, – у тебя же завтра день рождения.

Хотя ты меня и не приглашаешь, а я все равно тебя поздравляю.

– Чего ты несешь, Хазар? – Пеньков возвел очи горе. – Ты же знаешь, у меня будут серьезные люди.

– А я, значит, не серьезный? – в голосе Хазара блеснули металлические нотки.

– Я не в том смысле, – поморщился Пеньков, – мероприятие почти официальное. Будут представители прессы. Подумай, что будет, если тебя здесь увидят. Да я после этого и недели на своем месте не продержусь. Господи, ну что за люди! – с досадой воскликнул он и снова плюхнулся в кресло.

– Ладно, Кузьмич, замяли, – отчаянно зажестикулировал Хазар, – дело твое. Только от подарка не отказывайся. Если не понравился, так и скажи.

Пеньков еще раз окинул быстрым взглядом скульптуру.

– Занятно, – он пожевал губами, стараясь не показать своего разочарования.

– Правильный пацан резал, – сказал Хазар, – он и Пашке надгробие сварганил. По моим указаниям, естественно.

– Спасибо за подарок, – кивнул Пеньков. – Кстати, насчет Пашки, – перевел он разговор в другую плоскость, – милиция работает в полную силу. Так что ты не дергайся, чтобы не травмировать общественность.

Лицо Хазара вдруг сделалось каменным, а глаза, напротив, забегали, словно пузырьки в газированной воде.

– Я Пашкиного киллера сам найду и на куски порву, – расширяя ноздри, сказал он.

– А я сказал, не суетись! – заорал Пеньков, подскакивая в кресле. – Мне и без тебя забот хватает! Все должно быть по закону, – снизив тон, добавил он.

– Как же, по закону, – Хазар расплылся в масленой улыбке, – кому ты говоришь? Короче, будешь смотреть, что я тебе принес?

Не дожидаясь ответа, он взглянул на профессора, все еще стоявшего у входа с чемоданчиком в руках.

– Покажите, Арсений Адольфович, – официальным тоном сказал он.

Профессор осторожно положил чемоданчик на мраморный стол рядом с креслом Пенькова и, щелкнув замками, дрожащими руками поднял крышку. Внутри чемоданчика на мягкой подстилке лежала небольшая скульптура. Бюст.

Женская голова, украшенная диадемой, с волосами, расчесанными на прямой пробор и собранными сзади в пучок. Покатые плечи, прикрытые хитоном, капризно сложенные губки, нежный овал лица… Арсений Адольфович бережно поднял бюстик и поставил его на стол, словно драгоценность. Впрочем, она и была драгоценностью. Чтобы получше рассмотреть скульптурное изображение, Пеньков поднялся со своего места.

– Золото? – Он с видом знатока обошел стол вокруг, внимательно глядя на старинное изображение.

– Бронза, Сергей Кузьмич, – поправил его профессор, – но следы позолоты сохранились, вот посмотрите.

– Так-так, – Пеньков почесал нос двумя пальцами, – ну и что?

– Афродита Анадиомена, то есть рожденная морем. Скорее всего, создана греческим художником Апеллесом, жившим в четвертом веке до нашей эры. Но, возможно, привезена из Сирии или других восточных провинций Римской империи.

– А что это у нее за рога? – Пеньков теперь всей пятерней чесал свой затылок.

– Это полумесяц и три пера мудрости, – пояснил профессор.

– Триппер, что ли? – перебил его Хазар, с улыбкой покачав головой.

– Такие перья мы можем видеть на головах египетских богов, – не поняв его, продолжал профессор. – Беса, Гарпократа, Исиды – богини земледелия. Наличие у Афродиты атрибутов Исиды или Изиды, как ее еще называют, показывает, что в Горгиппии, как и во всей Римской империи, распространились синкретические культы. Исида была самым популярным из божеств в Римской империи. Апулей, знаменитый автор «Метаморфоз», называет Исиду матерью природы, госпожой всех стихий, высшей из божеств, владычицей душ усопших, первой среди небожителей.

По всему побережью Средиземного моря Исида была любимой богиней моряков и купцов, покровительницей торговли и мореплавания.

Профессор на минуту замолчал, глядя на бронзовое изваяние. Так как все молчали, он заговорил снова:

– Апулей описывает праздник в честь Исиды, приуроченный к весеннему открытию навигации. Он повествует, что впереди процессии шли мужчины и женщины, одетые в белоснежные льняные одежды, потрясая цистами.

Далее шествовали жрецы. Первый из них нес золотую лампу в виде лодки, другие жрецы несли алтари, украшенные золотом, пальмовую ветвь с золотыми листьями и другие предметы культа, а также изображения богов…

– Да уж, – перебил его Пеньков, – золота у них было навалом.

– Это точно, – поддержал его Хазар.

– Так, я не понял, – Пеньков вскинул взгляд на профессора, – это Исида или Афродита?

– В принципе, это почти одно и то же, – наморщил профессор лоб. – Исида, Изида, Иштар, Астарта – все это разные названия одного божества. У римлян она называлась Венерой, а потом, когда попала в Понтийское царство, стала Афродитой, или Кипридой, так как считалось, что она родилась из пены морской и вышла на берег у острова Кипр.

– Слушай, – Хазар усмехнулся, тронув Пенькова за край халата, – это сколько же у нее кликух было, в натуре? Видать, основной дамочкой была. Так просто кликуху не получишь.

– Гомер донес до нас легенду о споре трех богинь, – продолжал вещать профессор, который почти не слышал, о чем говорят рядом с ним, – Геры – жены Зевса, Афины – его дочери и Афродиты. Они спорили из-за яблока с надписью «Прекраснейшей».

Так вот, Парис, к которому богини обратились, чтобы он разрешил их спор, отдал яблоко Афродите. Этот миф отражает отношение древних греков (ну, тогда они еще не были древними) к Афродите и свидетельствует об их преклонении перед красотой. В Анапе найдена надпись, вырезанная на камне, о сооружении в Горгиппии храма, посвященного Афродите. Местонахождение храма пока неизвестно, но, вероятно, он стоял вблизи агоры – главной площади города…

– Если баба красивая, я не спорю, это, само собой, классно, – перебил профессора Хазар, – только вот сиськи у этой богини совсем никудышные. То ли дело у Памеллы, – он с любовью поглядел на деревянную скульптуру, подаренную Пенькову.

– Кончай хохмить, Эдик, – Пеньков брезгливо высвободил халат. – Кстати, что это ты один, то есть, я хочу сказать, без телохранителей? Или никого теперь не боишься?

– Пацаны внизу, конкретные ребята, за меня кого хошь в клочья разнесут.

– Так пусть заходят, нужно предложить им выпить. Да и нам тоже не помешает промочить горло, – вице-мэр широким жестом показал в дальний конец гостиной, где на столе стояли бутылки с напитками, высокие тонкостенные стаканы, а в вазочках таяли кубики льда. – Мы ведь закончили? – он вопросительно посмотрел на Хазара. – Зайдешь через недельку, я покажу Афродиту своим зарубежным друзьям.

Тогда и обсудим цену.

– Лады, только не вздумай пудрить мне мозги, Кузьмич, – Хазар кивнул и подошел к двери, ведущей во внутренний дворик.

Он тихонько свистнул и поманил своих «телков», сидевших в шезлонгах у края бассейна. Не понимая, для чего они понадобились Хазару в таком вроде бы безопасном месте, они тем не менее живо поднялись и быстро направились в дом. Первым вошел Коля по кличке Ник – красномордый здоровяк в темных овальных очках с короткими прилизанными волосами и двухдневной растительностью на подбородке. Его пиджак слегка оттопыривался, скрывая спрятанный за поясом пистолет. За Ником в комнату проскользнул худощавый светловолосый Миша. Остроносый, в облегающей майке цвета индиго и обтягивающих джинсах, он был похож на молодого древнегреческого бога, сменившего тунику на современный наряд. Трудно было представить его в роли телохранителя, но на самом деле он отлично владел приемами восточных единоборств и попал к Хазару почти случайно. Когда его братки, прогуливавшиеся по набережной, зацепили Мишу, он несколькими ударами в голову и корпус отключил их, после чего спокойно пошел дальше. Хазар нашел его и предложил работу, на которую Миша, моргая голубыми глазами, немного подумав, согласился.

Ник и Миша, внимательно оглядывая пространство гостиной, встали у дверей, ожидая дальнейших указаний.

– Все в порядке, парни, – успокоил их Хазар, – Сергей Кузьмич хочет вас угостить.

Пеньков сам подошел к ним с добродушной улыбкой.

– Что будем пить? – переводил он взгляд с одного на другого.

– Минералку, – дуэтом ответили парни.

– Может, шампанского?

Парни отрицательно покачали головами.

– Короче говоря, выбирайте сами, – он по-барски показал в сторону стола.

– Ну, вперед, – подтолкнул их Хазар, который немного недоумевал, чем вызвана такая щедрость хозяина, а вернее, его гостеприимность.

Он тоже направился к столу, чтобы обеспечить себя выпивкой.

Пеньков присоединился к ним, прихватив заодно и профессора, который никак не мог наглядеться на Афродиту: с ней уже сегодня он должен был расстаться.

– Профессор, не стесняйтесь.

Пеньков вклинился между телохранителями Хазара.

– Вот минеральная вода. – Он поднял маленькую зеленую бутылку и подал ее Мише. – «Перье», между прочим. Тебе нравится «Перье»?

– Один хрен, – пожал тот плечами и взял бутылку, – главное, чтобы не теплая.

– Вот именно, один, – Сергей Кузьмич рассмеялся.

Гости разобрали напитки и расселись по диванам и креслам. Только профессор стоял у стола, не решаясь, что ему выбрать. У него рябило в глазах от разноцветных этикеток с иностранными названиями. Наконец и он что-то взял и устроился на краешке стула.

– Значит, говоришь, парни твои хоть куда? – обращаясь к Хазару, Пеньков уставился на его телохранителей.

– Зуб на холодец, – усмехнулся польщенный Хазар. – Хочешь посмотреть, как они бьются? Ник, Миша! – крикнул он своим телохранителям.

– Нет, нет, ну зачем же! – остановил его Пеньков. – Они же могут поранить друг друга.

– Ну и что, – помотал головой Хазар, – для этого я их и нанял.

– Это телохранители, – Пеньков выделил голосом первую часть существительного. – Они обязаны хранить твое тело, а не подставлять свое. Я почему их позвал, – Пеньков наклонил голову к Хазару, – у меня завтра день рождения…

– Это мы знаем, в натуре, только…

Вице-мэр не дал ему закончить.

– Никаких «только», – резко вставил он, – будет много людей, которых я не очень-то хорошо знаю.

– Ну, меня-то не будет, – обиженно пробубнил Хазар.

– Не о тебе речь, – мягким голосом проговорил Пеньков, – то есть ты понял, почему я тебя не могу пригласить. Так вот, неплохо было бы мне парочку телохранителей. На завтрашний день… и вечер…

– Так у тебя же есть, – непонимающе уставился на него Хазар.

– Конечно, есть, – томно вздохнул Сергей Кузьмич, – только не мешало бы еще парочку. Или хотя бы одного… – он краем глаза взглянул на Мишу. – Я тебе все компенсирую. Сколько ты им платишь в день?

Своим телохранителям Хазар платил не слишком много, поэтому сразу не ответил. Назвать настоящую сумму было глупо, сказать больше – могут услышать Ник с Мишкой. Поэтому Хазар отшутился:

– Они у меня не бедствуют.

– Дам сто баксов, – не раздумывая произнес Пеньков.

– Годится, – быстро согласился Хазар, решивший, что сможет на этом немного заработать. – Бери Ника.

– Нет, – покачал головой Сергей Кузьмич, – Ник не пойдет, слишком фактурный.

– Хочешь сказать, рожей не вышел? – грубо спросил Хазар.

– Знаешь, у меня будут солидные люди из высшего общества, – медленно проговорил Пеньков, – так что, в сущности, ты прав.

Я возьму Мишу, если ты не возражаешь.

– Он стоит дороже, – покачал головой авторитет. – Двоих таких, как Ник, уложить может. Голыми руками…

– Ладно – сто пятьдесят, – быстро согласился Пеньков, глядя на гладкие длинные бицепсы Миши. – По рукам?

– Договорились, – со смешанным чувством удивления и довольства кивнул Хазар.

Ему не особо хотелось расставаться со своим лучшим телохранителем, но и от навара он отказаться не мог. Сергей Кузьмич поднялся и подошел к купленному только что телохранителю.

– У меня завтра прием, придешь ко мне с утра, – склонившись к нему, сказал он. – Может, прислать за тобой машину?

Миша удивленно взглянул на Хазара и, увидев, как тот кивнул в подтверждение сказанного вице-мэром, ответил:

– Да я могу и сам доехать.

– Ну, зачем же, – улыбнулся Пеньков, приобнимая его за плечи, – ты только скажи, куда подъехать. А теперь я вас должен оставить, – вдруг сделавшись озабоченным, произнес вице-мэр.

В сауне отдыхал Сошкин, с которым нужно было еще договорить.