Живой позавидует мертвому Зверев Сергей

Глава 3

Людям часто свойственно думать, что они готовы к любым неожиданностям, к любым ударам судьбы. А как получает такой человек по мозгам, так сразу удивляется и нервничает: мол, почему это произошло именно со мной?

Если бы еще несколько дней назад кто-нибудь сказал Егору Кобзеву, что ему придется столкнуться с настоящими террористами, он бы посчитал это за неудачную шутку. Исламистских боевиков он видел только по телевизору, и для молодого врача эти люди были чем-то сродни возбудителю экзотического вируса, существующего в неком параллельном мире. Кобзев даже представить не мог, что ему придется столкнуться с таковыми лично.

Как только катер с отпущенными на волю египтянами отчалил от захваченного «Асклепия», российских заложников, шотландского кэпа Гордона Синклера и пятерых индусов с двумя ливанцами препроводили на остров. Пленников тщательно обыскали, забрав у них все – даже стетоскоп Алексея Николаевича и авторучку Егора. На самом же судне осталось несколько человек, из чего можно было сделать вывод: «Асклепий» как плавсредство террористов вряд ли интересует.

Остров, куда препроводили заложников, совершенно не походил на симпатичные коралловые рифы, в изобилии разбросанные вдоль африканского побережья Красного моря. Выглядел он довольно уныло: огромный каменистый выступ с желтыми отвесными скалами, вытянутый с севера на юг и продуваемый всеми морскими ветрами. Почти полное отсутствие растительности придавало этому клочку земной тверди мрачный и необитаемый вид. В южной части, у самой воды, громоздился небольшой приземистый эллинг, рядом с которым отблескивали стеклянные модули солнечной батареи. На северной оконечности серела взлетно-посадочная полоса с кладбищем старых военных самолетов. – Несколько роторных истребителей со спущенными баллонами шасси, отрезанные плоскости, раскуроченные кабины, ржавый топливозаправщик антикварного вида... Над авиационным кладбищем возвышался контрольно-диспетчерский пункт – мрачноватое строение колониальной архитектуры с высокой застекленной башенкой. За КДП темнело несколько огромных ангаров из рифленого дюраля. К одному из таких ангаров и привели пленников.

Пожилой мужчина в «арафатке», представившийся Анваром, старался держаться подчеркнуто вежливо и даже дружелюбно. Мол, никакие вы не заложники, а гости, поживете у нас некоторое время, никто вам зла причинять не будет. А уж все остальное зависит от правительств ваших стран; мы выдвинули им определенные требования, назначили сроки для их исполнения, будем ждать.

– В гости, вообще-то, по доброй воле ходят, – вставил Волошин по-английски. – А нас сюда насильно привезли.

Анвар неторопливо подошел к доктору.

– Правильно. По своей воле. Вы ведь русский, если я не ошибся?

– Не ошибся, – сквозь зубы процедил Алексей Николаевич.

– Так вот: один наш товарищ сейчас находится в вашей стране, в тюрьме. Куда он также попал не по своей воле. Вот мы и предложили вашему правительству обмен: они нам нашего друга, а мы им – вас. А иначе...

Анвар не договорил, однако по тону, которым была произнесена последняя фраза, Егор Кобзев понял: в случае, если российские власти не пойдут на уступки террористам, ничего хорошего пленникам не светит.

Впрочем, пока ничто не предвещало неприятностей. Заложников поместили в ангаре, приспособленном под жилые комнатки, перегороженном фанерными стенками. Условия проживания выглядели весьма сносно – душ, туалеты, кровати, холодильники с запасами питьевой воды и кондиционеры, нелишние в Египте даже зимой. Пленников даже неплохо накормили. После чего заперли в ангаре, пообещав с завтрашнего же дня дважды в сутки выводить на прогулки. Выходить наружу самостоятельно категорически запрещалось – Анвар поставил у входа двух автоматчиков.

Егор Кобзев казался совершенно деморализованным. Он растерянно крутил головой, осматривался на новом месте, пытаясь оценить масштабы несчастья, неожиданно свалившегося на его голову. К счастью, доктор Волошин не потерял присутствия духа: в отличие от более молодого коллеги, он отнесся к злоключениям стоически: мол, могло быть и хуже, вон, несчастному хирургу Збигневу как не повезло... Да и держат не в яме и не на цепи. Более того: даже не разлучили, – позволили соотечественникам поселиться вместе.

– Интересно, а что это за остров? – шепотом спросил Егор, когда Волошин лег спать. – И откуда здесь взялись ангары, авиационное кладбище? А что во втором ангаре? Прямо кино какое-то...

– Какая нам с тобой разница? – зевнув, на удивление равнодушно проговорил Алексей Николаевич. – От нас сейчас все равно ничего не зависит.

– Будем ждать, пока эти уроды свяжутся с нашими, а те выпустят их соратника из тюрьмы?

– Естественно. Ничего другого нам просто не остается. А ты, что, бежать отсюда надумал? – спросил удивленно Волошин, приподнявшись на локте.

– Отсюда, наверное, и не убежишь. Скала в море, даже спуститься негде, не считая причала. Просто какой-то замок Иф из «Графа Монте-Кристо»! Но, боюсь, если не выпустят отсюда – придется что-то придумывать. От этих сумасшедших всего можно ожидать.

Волошин откинул одеяло, уселся на койке, выпрямил спину и строго взглянул на эпидемиолога.

– Егор, дело в том, что мы сейчас не владеем никакой информацией. Мы не знаем ни наших координат, ни организацию, которую представляют наши похитители, ни даже личности человека, освобождения которого они требуют. Возможно, это какой-нибудь высокопоставленный наркодилер, пойманный в Шереметьево с поличным. Или исламистский шпион. Или знатный ваххабит. Или еще что-то в этом роде, я в этом не разбираюсь... И вообще, я тебе как коллега... и просто старший товарищ, вот что скажу: никогда не умирай до расстрела. И не выстраивай в голове самые страшные сценарии будущего. Нам ведь пока ничего не угрожает. Неприятности происходят лишь тогда, когда человек начинает к ним загодя готовиться... Все, давай спать.

Кобзев послушно улёгся, натянул одеяло на голову и попытался заснуть. Он понимал: Волошин сознательно успокаивает его. Готовься к неприятностям, не готовься – а уж если ты попал в руки к исламистским террористам, неприятности эти все равно произойдут в самое ближайшее время...

Так оно и случилось. Жаркое африканское солнце только-только поднималось над островом, когда в дверь каморки, где жили российские врачи, властно постучали. Оказалось, Анвар требовал к себе Егора.

Спустя минут десять Кобзев под присмотром вооруженного конвоира поднимался в застекленную башенку контрольно-диспетчерского пункта. Молодой доктор не выспался и потому даже не задал себе естественного вопроса: а почему Анвар требует к себе именно его, а не Волошина, как старшего и более опытного врача?

Внутри КДП, переоборудованный под офис, выглядел стильно: дорогая европейская мебель, роскошные восточные ковры, огромный плазменный экран, несколько компьютеров с огромными мониторами. И лишь АК-47, висевший на спинке кресла, несколько не вписывался в общий интерьер.

Сам же Анвар буквально излучал доброжелательность. Теперь ничто не напоминало в нем того «бедуинского вождя», под видом которого он минувшей ночью пытался захватить «Асклепий». Главарь террористов скорей походил на восточного принца из «Тысячи и одной ночи». На его безымянном пальце горел бриллиант размером с лесной орех. Еще несколько бриллиантов помельче подмигивали с золотого браслета на запястье. Пёструю арафатку прижимал к голове обтянутый плюшем обруч. Длинная галабея – традиционная одежда египетских мужчин, – слепила взгляд снежной белизной. Правда, черные каплевидные очки на пол-лица не позволяли собеседнику следить за выражением глаз Анвара, и это сразу насторожило эпидемиолога.

– Будем знакомиться, – на довольно сносном английском произнес хозяин офиса. – Значит, вы Егор Иванович Кобзев? Присаживайтесь...

– Да, Егор, – растерянно ответил молодой доктор. – А вы откуда знаете моё имя?

– Прочитал ваше личное дело, которое нашел в сейфе у капитана Синклера, – любезно пояснил Анвар. – И по специальности вы, стало быть, эпидемиолог?

– Московский медуниверситет имени Сеченова, диплом с отличием плюс интернатура, – согласился Егор. – А что?

– Да ничего, так, в порядке знакомства... – Анвар пристально и вполне приязненно рассматривал собеседника. – Может, чаю хотите? Или кофе? А давайте вместе позавтракаем!

– Спасибо, – Кобзев смутился окончательно, прекрасно, впрочем, понимая, что его привели сюда явно не ради угощения.

Однако Анвар не форсировал события. Ведь восточное гостеприимство не велит гнать обороты.

В помещении КДП словно из воздуха материализовался молодой вертлявый подавальщик. Анвар молвил ему несколько слов по-арабски, и через пару минут на столе, как раз между гостем и хозяином, стояло несколько блюд с местными яствами. Егор, не понимая такого поворота событий, завтракал, слушал хозяина и отвечал на вопросы.

Анвар начал издалека. Сперва поинтересовался, большая ли у гостя семья. Затем спросил, как здоровье отца, матери, сестер и братьев. Как бы невзначай осведомился – а почему это молодой человек, единственный сын своих родителей, бросил их в России и поехал на другой континент с гуманитарной миссией...

– У нас врачи – бюджетники, – пояснил Кобзев, немного осмелев. – Зарплаты очень маленькие, да и эпидемиологи – люди довольно редкой профессии. В районную поликлинику или даже в больницу не устроишься, там таких штатных единиц даже не предусмотрено. В основном наша работа – или полевая практика, или научная деятельность в лаборатории. А для этого надо работать или в соответствующем научно-исследовательском центре, или в Академии наук. Но и туда молодому специалисту попасть очень трудно – нужен блат. Да и зарплаты там тоже небольшие. Я вот жениться хочу. Вот и решил заработать в миссии Красного Креста и Красного Полумесяца на квартиру в Петербурге. А заодно – и на свадьбу... Если, конечно, теперь это получится, – пленник явно намекал на свое теперешнее положение.

Выслушав с вежливым видом монолог молодого доктора, Анвар неожиданно сказал:

– А если бы я вам предложил заработать денег?

Сперва Егору показалось, что он ослышался. Похищать человека, чтобы предложить ему заработать – подобного международные террористы вроде бы никогда не практикуют! Кобзев осторожно взглянул на Анвара и, увидев двойное отражение собственного лица в окулярах его черных очков, невольно вздрогнул. Лицо Анвара было напряжено, крылья носа раздуты, губы подобрались в тонкую ломкую линию. Судя по всему, «предложение заработать» было поворотным моментом беседы.

Повертев головой, эпидемиолог обратил внимание на роскошный абажур и прикипел к нему взглядом, словно обрадовавшись, что есть повод не смотреть на собеседника.

– Так как насчет заработать? – повторил Анвар, но уже с нажимом.

– Что вы имеете в виду? – испуганно прошептал Кобзев.

– За несколько недель вы могли бы заработать куда больше, чем за десять лет на этом госпитальном судне. И на квартиру бы хватило, и на шикарную свадьбу... хоть с целым гаремом гурий. Причем – прямо тут, на острове. Пройдемте, кое-что покажу...

Движимый любопытством врач все-таки проследовал за хозяином в небольшое смежное помещение, скорее даже – лабораторию. Стол с микроскопами, штативами и пробирками, несколько стеклянных шкафчиков со стерилизаторами, книжная полка, огромная холодильная камера...

Анвар открыл холодильник, натянул резиновые перчатки, осторожно извлек большой заиндевевший металлический бокс. В подобных боксах с жидким азотом обычно хранятся герметичные пробирки с бактерийными штаммами.

Взглянув на крышку, Кобзев едва не вскрикнул от удивления. На покрытой морозной паутиной металле отчетливо проступала гравировка: две перекрещенных кривых сабли под полумесяцем со звездой: эмблема Вооруженных сил Пакистана. В голове тут же всплыла реплика, как бы невзначай брошенная Алексеем Николаевичем: «в Исламабаде какие-то сумасшедшие разгромили лабораторию прикладной микробиологии ихнего Министерства обороны... « Стало быть, возбудители смертоносных болезней, украденные в Пакистане, каким-то неведомым образом попали в руки террористов, захвативших «Асклепий»! А может быть, и разгром пакистанской лаборатории, и захват госпитального судна как-то связаны между собой?

Анвар осторожно поставил металлический бокс на стол рядом с микроскопом.

– Егор, у меня к вам вполне конкретное деловое предложение, – молвил он светским голосом. – Я не буду вам врать, не буду ходить вокруг да около, а сразу обрисую ситуацию. Это – штаммы болезнетворных бактерий, которые шайтан создал на погибель плохим людям. Откуда они у меня, для чего и что я с ними собираюсь делать – вас не касается. Считайте, что я хочу избавить наш мир от некоторого количества очень плохих людей. Но ведь сам я не ученый, во всех тонкостях микробиологии не разбираюсь. Да, у нас был свой специалист по штаммам, но буквально пять дней назад его застрелили в Александрии. И потому мне нужна консультация грамотного ученого. То есть ваша. За каждую такую консультацию я согласен платить наличными. Или же переводить деньги на любой банковский счет, который вы укажете. Или просто купить квартиру на ваше имя, какую только покажете на риэлторском сайте вашего города. Какой способ оплаты вас больше устроит, Егор Иванович?

Неожиданно Анвар снял черные очки-капельки и взглянул на Кобзева так пронзительно, что ему сделалось не по себе. Однако Егор сумел-таки найти в себе силы выдержать взгляд.

– Я не буду давать никаких консультаций, – отстраненно сказал он. – Я доктор, а не серийный убийца. Главное правило любого профессионального врача – «не навреди!» Я давал клятву Гиппократа, я не могу работать во вред людям.

– Что ж, я так и знал. Более того: я был уверен, что сегодня вы ответите мне именно так. Предлагаю вам еще раз подумать, – как ни в чем не бывало, молвил хозяин офиса. – Тем более что время работает не на вас. Но на всякий случай напомню: за миллион долларов я найду любого другого эпидемиолога. И тогда хуже будет только вам. А теперь идите к своим и хорошенько подумайте над моим предложением...

– Ну почему именно я? – Егор сидел на кровати, с трагичным видом обхватив взъерошенную голову руками. – В Египте – сотни своих микробиологов, десятки иностранных специалистов, работающих по контракту... Почему эти скоты сделали такое чудовищное предложение именно мне?

Алексей Николаевич смотрел на коллегу с сочувствием. Выслушав сбивчивый рассказ Кобзева о визите к Анвару, склонный к логическим выкладкам Волошин сделал вывод: у террористов были целых две цели. Кроме освобождения своего соратника, находящегося в российской тюрьме, им требовался еще и грамотный специалист по бактерийным штаммам. Ведь свой эпидемиолог, на которого Анвар так рассчитывал, недавно погиб в уличных беспорядках в Александрии. И, видимо, запасного варианта у бандитов не было, да и времени на поиски иного специалиста среди своих не оставалось. Если бы террористы просто хотели бы обменять заложников на своего коллегу – они бы могли запросто пленить нескольких российских туристов в Хургаде или Шарм-эль-Шейхе. А уж если Анвар со товарищи распланировали и осуществили сложный во всех отношениях захват госпитального судна – стало быть, это не просто так, их главной целью был именно Егор. Что и говорить, кандидатуру они подобрали грамотно: Кобзев молод, беден, хочет заработать на квартиру, чтобы жениться...

– Так что мне делать? – молодой доктор с надеждой смотрел на Волошина. – Невыкрутка полная. Настроение такое, что хоть в петлю.

– Не знаю, Егор, не знаю, что тебе и посоветовать, – молвил Алексей Николаевич. – Если бы знал – сказал бы. Давай думать вместе...

– А чего тут думать! Бежать надо! – в сердцах воскликнул Кобзев.

– Хорошо, – на удивление спокойно согласился Алексей Николаевич. – Давай бежать. Прямо сейчас. Давай с тобой сделаем крылья, на манер Икара, и полетим в Каир, в наше посольство. А еще лучше – прямо по домам: я в Екатеринбург, а ты к себе, в Питер. Это осуществимо? Нет. А потому давай лучше здраво подумаем...

Решение пришло на прогулке. Собственно, и прогулкой это было назвать нельзя: по вечерам, когда жара была не такой невыносимой, как днем, заложников вывели из ангаров в небольшой квадратный загончик на краю авиационного кладбища, отгороженного ячеистой сеткой.

– Я вот что подумал, – заговорщицки произнес Волошин, глядя, как вдоль сетки неторопливо прохаживается вооруженный охранник с угреватым лицом. – Тебе все-таки надо принять предложение Анвара. Это даже хорошо, что это предложение поступило именно тебе, а не кому-то другому.

От услышанного у Кобзева глаза полезли на лоб.

– Принять? Мне? Предложение террористов? – недоверчиво уточнил он.

– Да, именно тебе.

– То есть согласиться стать пособником профессиональных убийц? – Егор воскликнул так громко, что охранник за сеткой невольно обернулся в его сторону.

– Тише говори... – попросил Волошин.

– Да они все равно ни бельмеса по-русски не понимают! – Кобзев был возмущен так, что едва не накинулся на собеседника с кулаками.

– Все равно кричать не надо. Слушай внимательно. Одно дело – согласиться, что ты будешь на них работать, а совсем другое – действительно на них работать. Тебе надо сделать вид, что ты согласен делать то, что тебе скажут. Смотри. Вся эта публика, – пожилой доктор выразительно кивнул на угреватого охранника, – кроме стрельбы, взрывного дела да захватов заложников, ни в чем другом не разбирается. Даже если они с высшим образованием. Сколько нобелевских лауреатов дал миру Каирский университет? А сколько международных террористов? То-то. Попытайся поговорить с нашими охранниками или даже с Анваром о биологических свойствах эпизоотических штаммов. Или хотя бы о чем-нибудь более простом, наподобие патогенной активности вирусов. Да, у них был свой специалист по эпидемиям, но его теперь нет, контролировать тебя некому... Догадываешься, о чем я?

– Не совсем... – ничего толком не понявший Кобзев заморгал.

– Да что тут не ясно! – Алексей Николаевич взглянул на охранника, который, как ему показалось, пытался прислушиваться к беседе, но признав справедливость довода Егора, что тот не непонимает русский язык, отвернулся. – Завтра или послезавтра тебя вновь отведут в башню к Анвару. Он вновь сделает тебе предложение о сотрудничестве. Ты для приличия помнешься, даже попытаешься набить себе цену, как высококлассному специалисту. Поторгуешься немного, они это любят. А потом, словно нехотя, дашь согласие. Главное для тебя – получить доступ к штаммам. А там ты можешь изменить температурный режим хранения вирусов. Или поместить штаммы в агрессивную среду. Или еще что-нибудь, например – незаметно сломать морозильную камеру. Или просто уменьшить в ней температуру. Да что я тебя учить буду – ведь эпидемиолог не я, а ты! Главное – что никто контролировать тебя не станет!

До Кобзева, наконец, дошло.

– Ну, Алексей Николаевич, спасибо за совет... Я бы сам никогда не додумался!

Волошин заулыбался.

– Старый добрый саботаж. У меня дедушка в немецком плену полтора года пробыл. Его нацисты заставляли на заводе по выпуску запчастей для танков работать. Вот он и рассказывал: перекалил немного шестеренку в огне – она через несколько часов работы и накроется. А мы тут – такие же пленные. Почему бы не вспомнить славный опыт дедов?

Егор остановился у сетчатого ограждения, осмысливая слова собеседника в деталях и в совокупности. Предложение старшего коллеги пришлось ему по душе.

– Хорошо, – произнес он. – Допустим, я так и сделаю. Допустим, мне удастся нейтрализовать штаммы. Но если потом это откроется? Что будет со всеми нами? И... со мной?

– А ничего, – пожал плечами Волошин. – Во-первых, штаммы, украденные из военной лаборатории Пакистана, возможно, уже изначально мертвые. Во-вторых, их могли неправильно хранить при транспортировке. В-третьих, могли неправильно хранить уже тут, тем более что ихний вирусолог погиб в Александрии. А в четвертых, – ты, как человек, который не был в курсе всего этого, не обязан знать обо всех тонкостях кражи и хранения штаммов! Твое дело просто дать согласие и получить доступ к заразе. Понял меня?

Эпидемиолог не успел ответить – к русским врачам вразвалочку подошел капитан Гордон Синклер. Как и положено моряку флота Ее величества, шотландец совершенно не потерял в плену присутствия духа. Мазнув презрительным взглядом по угреватому охраннику за забором, Синклер вежливо и чуть церемонно поздоровался с докторами. После обычных вопросов о здоровье-делах-настроении он перешел к делу. Со слов Гордона выходило, что находиться в плену у бородатых адептов варварской идеологии – не самое лучшее для джентльменов занятие, что надо что-нибудь предпринимать, и чем быстрей, тем лучше.

– И что же вы предлагаете? – не понял Алексей Николаевич.

– Бежать, естественно, – шотландец и бровью не повел. – Я уже переговорил с людьми, которым могу всецело доверять. Мистер Камиль Джубран, наш старший механик, ливанец, и мистер Удхам Сингх, наш кок из Индии, любезно согласились с моим предложением. Им тоже неприятно тут находиться. Предлагаю присоединиться и вам.

– Куда бежать? А главное, как? Мы же даже не знаем, где находимся! – стал сокрушаться Волошин.

– Почему это не знаем? – сдержанно возразил Синклер. – Знаем. У меня есть навигатор GPS... и даже зарядное устройство к нему.

– Вам удалось его пронести сюда? – не поверил Егор. – Нас же тщательно обыскивали!

– У каждого джентльмена на теле есть места, где мобильный телефон не будут искать даже эти дикари, – снисходительно улыбнулся шотландец. – Кроме того, у меня есть один план, в который, в случае вашего положительного ответа, я хотел бы вас посвятить. Так что вы скажете, мистер Волошин и мистер Кобзев? Вы согласны?

Глава 4

– Смотрим внимательно и запоминаем. – Адмирал Нагибин раскрыл ноутбук, защелкал клавиатурой, кивнул на монитор. – Это граница Египта и Судана. Здесь Красное море. Вот этот остров. Тут пролив между островом и берегом. Тут небольшие коралловые рифы. Изучайте, в случае каких-то вопросов готов дать исчерпывающие ответы.

Саблин, Зиганиди и Сабурова прибыли в Египет рано утром. После заснеженных карельских просторов египетская пустыня, залитая африканским солнцем, выглядела уж слишком декоративно. Неестественно яркий свет, буйство красок, бирюза моря – все это на какой-то момент ослепило молодых людей. Впрочем, обсуждать первые впечатления не было времени. Федор Ильич Нагибин, прибывший в страну пирамид и верблюдов чуть раньше, распорядился доставить всю троицу на побережье Красного моря, что и было сделано.

Глядя на Нагибина, вряд ли бы можно было сказать, что это – один из опытнейших руководителей флотской разведки. Теперь на адмирале были легкомысленной расцветки бермуды, широкая рубашка с пальмами и сандалии на босую ногу. Ансамбль довершали шелковый шейный платок и белая панамка, которая придавала ее владельцу слишком уж курортый вид. Стоя на палубе небольшой мотояхты, арендованной у частного владельца «для нужд латышских кинодокументалистов, занимающихся подводной съемкой», Нагибин внимательно следил, как его подчиненные изучают электронную лоцию.

Яхта, оставляя за кормой ровный пенный след, уверенно шла вдоль побережья. В лучах солнца золотились дикие нагромождения скал. Боцман, Зиганиди и Катя смотрели в монитор молча, то и дело увеличивая на экране детали. Они были профессионалами – достаточно было увидеть электронную лоцию лишь однажды, чтобы запомнить сопутствующие детали на время всей операции.

– А что это за взлетно-посадочная полоса на острове? – осторожно поинтересовался Саблин.

– Во время Второй мировой там базировалась эскадрилья британской береговой авиации, – пояснил адмирал. – Прикрывали Суэц на случай бомбардировки с Крита, захваченного немцами. После войны часть расформировали, старые роторные самолеты списали и бросили. Какое-то время там жили несколько охранников, но и их потом убрали. Остров этот далеко от проторенных туристических маршрутов, ничего интересного там нет, мерзость запустения, никто вкладывать в него деньги не хочет. Вот его террористы и облюбовали. Естественно, абсолютно законно: как мы выяснили по оперативным каналам, полтора года назад его взяла в долговременную аренду одна фирма, близкая к «Всемирной лиге джихада».

– Два ангара и один эллинг, – прокомментировала Катя. – Окажись я на месте террористов, я бы переместила заложников в ангар.

– Почему? – прищурился Федор Ильич.

– С госпитального судна несложно сбежать, даже из задраенной каюты, – пояснила Сабурова. – Море сразу за иллюминатором. Из эллинга – чуть сложней, но тоже можно: ведь он прямо на берегу. А вот из ангаров почти в центре острова сложней всего.

– Правильно мыслишь, – похвалил адмирал. – Еще вопросы есть?

– А вот это, – старший лейтенант Зиганиди указал на небольшой ромбик на карте, – видимо, захваченный «Асклепий»?

– Он самый. Никаких других надводных судов тут не зафиксировано. Кстати, в ближайшее время у нас будут подробные космические карты, – Нагибин взглянул на часы, – где-то через пять с половиной часов наш спутник как раз и окажется над тем районом. Еще вопросы есть?

– Да, товарищ адмирал, – Саблин несколько раз щелкнул клавишами, увеличивая изображение пролива между островом и берегом. – Насколько я понимаю, глубина тут невелика, не более пятнадцати метров. А вода – сами видите: невероятно прозрачная. Иными словами, в случае погружения с берега любой аквалангист, плывущий по направлению к острову, будет немедленно замечен бандитами.

– Мы тоже обратили на это внимание, – Федор Ильич взглянул на экран ноутбука. – Единственно правильное решение – погрузиться ночью и к тому же идти в сторону острова непосредственно с яхты. Судно вполне можно поставить на якорь во-он за этим мысом. С острова вроде не видно.

– Слишком долго, товарищ адмирал, – Боцман вновь взглянул на карту. – Я уже прикинул – туда и обратно не дотянем, если с яхты погружаться.

– Дотянешь. Иди-ка сюда, каплей...

На корме яхты, под брезентом, возвышалось нечто угловатое, отдаленно напоминающее офисное кресло, только очень уж увеличенное в размерах. Нагибин снял брезент. Взгляду спецназовцев предстал футуристического вида предмет, отдаленно напоминающий небольшой мотороллер, только без колес и с обтекаемой застекленной крышей.

– Подводный мотоцикл? – догадался Саблин. – Так мы такие уже использовали. Одно мучение. Лучше уж привычный акваланг... Маленький запас хода, да и неуклюжий.

– У этого запас хода – до десяти кабельтовых, – заверил Нагибин. – А насчет всего остального... Сам увидишь. Последняя разработка наших оборонщиков. Пришлось в Египет по дипломатическим каналам доставлять аж из самого Новороссийска. Можешь представить, чего это стоило...

Боцман критически осматривал подводный мотоцикл. Подобные устройства позволяют человеку погружаться довольно глубоко без какого-либо специального снаряжения. При этом тело пловца находится в воде, а голова – в своего рода плексигласовом шлеме, по сути, являющемся водолазным колоколом. В этот самый шлем и подается воздух из баллона, закрепленного на мотоцикле, и отсюда пилоту необычной машины открывается прекрасный обзор на все триста шестьдесят градусов. Электромоторы аппарата позволяют ему передвигаться не только по горизонтали, но и по вертикали.

Однако эти средства передвижения используется во флотском спецназе нечасто. Причина – громоздкость, сложность в управлении, малая скорость и масса других недостатков. Однако лишь это подводное приспособление, судя по всему, отвечало требованиям предстоящей операции.

Модель же, стоящая на корме мотояхты, была оборудована и дополнительной аккумуляторной батареей, и двумя прожекторами на подвижных консолях, и несколькими видеокамерами, и, главное – специальным приспособлением, не позволяющим с поверхности воды рассмотреть всплывающие пузырьки отработанного воздуха, по которым можно определить присутствие подводного диверсанта...

– Поплывешь ночью, каплей, – молвил адмирал. – Как мы и спланировали. Кстати, прожекторы можешь не включать. Тут и специальные сенсоры, и лазерные датчики, и много чего еще, что позволяет передвигаться даже в кромешной тьме. Естественно, пару пробных заплывов предварительно сделаешь, не без того... Тем более, управлять этим чудом подводной техники не сложней, чем обычным мопедом. В инструкции посмотришь, если что. А теперь слушай конкретную задачу...

План побега, разработанный капитаном Синклером, был незамысловат, но при этом выглядел вполне осуществимым. Ключевая роль в этом плане отводилась GSM-навигатору, который шотландец каким-то непостижимым образом сумел утаить от террористов.

Вычислив широту и долготу острова с точностью до нескольких десятков метров, кэп определил: до африканского берега – всего лишь около двух кабельтовых, то есть чуть более трети километра. Конечно, для опытного пловца подобное расстояние – не самое страшное препятствие; переплывают же люди Ла-Манш! Но преодолеть этот водный отрезок все-таки лучше на катере, который предполагалось захватить тут же, на острове. Главным, впрочем, было даже не бегство, а план дальнейших действий. Анвар со своими людьми наверняка отправится в погоню. А спрятаться в пустыне, где нет ни искусственных, ни естественных укрытий – дело проблематичное. По той же причине не стоило уходить от преследователей морем: ведь их запросто могли настигнуть.

– Так вот, я все просчитал и понял: ни в море, ни в пустыню нам лучше не соваться, – деловито пояснил Синклер, поочередно глядя то на Кобзева, то на Волошина.

Беседа происходила в перегороженном перегородками ангаре, в каморке Гордона Синклера, которую он делил с судовым механиком-ливанцем. Тот при разговоре не присутствовал – он уже занимался приготовлениями к побегу.

– Но как же... – хотел было спросить Волошин, но Синклер опередил вопрос:

– Когда наш «Асклепий» вели к этому острову, будь он трижды неладен, я обратил внимание, что вся береговая линия усеяна огромными скалами. Когда мы доберемся до берега, нам надо просто двигаться на север по кромке воды в сторону Халиба. С самого берега нас заметить невозможно, слишком уж отвесное место. Заметны мы лишь со стороны моря. Но в случае приближения катера мы всегда определим это по звуку мотора и успеем надёжно укрыться среди камней.

– И сколько же до Халиба? – напряженно поинтересовался Алексей Николаевич.

– Около двадцать трех километров, если мой навигатор не врет, – сообщил шотландец. – Вполне можно пройти за сутки. А там начальник местной полиции – мой хороший знакомый. Да и ваш вроде бы тоже. Вы же его жену вылечили, не так ли?

– Хорошо, – заинтересованно блеснул глазами Егор. – Но вы не сказали самое главное: как удрать с самого острова?

– Довольно просто. Нас тут всего лишь десятеро. А спальных матрасов, как вы видите, в пять раз больше. Наверное, для своих египтян приготовили, но в последний момент решили их отпустить, чтобы не восстанавливать против себя всю страну. Так вот, если штук восемь матрасов сгрудить в дальнем конце ангара и ночью их поджечь, нас наверняка выпустят из ангара, иначе задохнемся от угарного газа. В случае чего, всегда можно будет сказать: мол, там проводка старая, закоротило, сами виноваты. Далее: ночью площадка перед ангаром не освещается, я специально подходил к двери и смотрел сквозь щель. Нас обязательно выпустят, ведь наши смерти им очень невыгодны! Иначе просто не будет на кого поменять своего соратника. Естественно, во время пожара возникнет суматоха. Если в подходящий момент дать кому-нибудь из охранников по голове, то, используя темное время, можно быстро спуститься к причалу, там у них катерок. Главное – чтобы нас не пристрелили по дороге к берегу. Далее на полной скорости идем от острова, где и бросаем катерок. А утром среди скал всегда можно спрятаться.