Рассвет Гайворонская Елена
— Но какого черта ты бросилась ему помогать? — снова спросил хриплым шепотом Габриэль. — Почему ты не оставила его подыхать?
Его слышали многие сидящие за соседними кострами, не говоря уж о почти всех оанкали, находящихся на корабле.
— Это было бы бесполезным злом, — отозвалась она. — Я знаю Никани с тех пор, когда оно еще было ребенком. И что же я, по-вашему, должна была позволить ему умереть, а потом обратиться к услугам какого-то другого оолой? От этого не было бы пользы не только мне, но и всем вам.
Габриэль подчеркнуто отодвинулся от нее.
— У тебя на все всегда есть ответ. И всегда твой ответ уклончив.
Мысленно она рассмотрела и отвергла несколько примеров того, как лукавил в разговорах Габриэль, к чему тот имел огромную склонность. Решив не начинать перебранку, она сказала так:
— К чему ты все время клонишь, Габриэль? Что, по-твоему, я не сделала для того чтобы вы могли оказаться на свободе на Земле на пару дней раньше?
Он ничего не ответил, но выражение его лица по-прежнему оставалось упрямо-злыми. Он не мог предпринять каких-то действий, и это было невыносимо для него. Требовалось на кого-то срочно переложить вину за происшедшее.
Лилит заметила, как встревоженная Тэйт осторожно взяла Габриэля за руки. В течение нескольких мгновений они мучительно терпели прикосновение друг к другу, представляя собой двух брезгливых человек, передающих друг другу отвратительную змею. Потом их руки разъединились, и это им удалось сделать почти без внешних проявлений отвращения, но все равно всем все было понятно. Все всё видели и знали. И по этому поводу от Лилит тоже ожидали ответа, в этом можно было не сомневаться.
— Что с нами происходит! — выкрикнула Тэйт. Она взмахнула рукой, которой только что касалась Габриэля, словно для того чтобы стряхнуть с нее капли мерзкой слизи, попавшей туда со шкуры змеи. — Как нам от этого избавиться?
Лилит почувствовала, как ее плечи поникли.
— Я не знаю. То же самое было в последнюю ночь между мной и Джозефом. Пока что я не спрашивала Никани, что такое оолой сделали с нами. Могу предложить только одно — вы, Тэйт и Габриэль, можете поговорить об этом с Кахгуяхтом.
Габриэль упрямо потряс головой.
— Я не могу больше его видеть. Это… существо… я больше не позволю себя обращаться к нему за помощью.
— В самом деле? — подала голос Элисон. В ее вопросе звучало столько неприкрытой иронии, что лицо Габриэля стало злым.
— Нет, — ответила за Габриэля Лилит. — Гейб пытался обмануть себя. Я верю в то, что ему хочется возненавидеть Кахгуяхта. Он ищет причину для того чтобы ненавидеть его, убеждает себя, что ненависть необходима. Хотя недавно, во время стычки, бросился с топором на Никани, а не на Кахгуяхта. И здесь, сейчас, он пытается обвинить во всем не Кахгуяхта, а снова меня. Черт, может быть это очередная хитрость оанкали, ведь по сути это они подставили меня, подняли на крест, где любой может обвинить меня во всем и плюнуть в лицо, но одно я скажу вам твердо — ненависти к Никани во мне нет. И ненависти к оанкали во мне не будет никогда, я уверена в этом. Я знаю, что то же самое можно сказать о нас всех, по крайней мере по отношению каждого к его собственному оолой. Тут они связали нас по рукам и ногам.
Габриэль поднялся. Стоя прямо над Лилит, он с ненавистью смотрел на нее сверху вниз. Над лагерем повисла тишина, все смотрели на Габриэля.
— Мне плевать на то, какие нежные чувства ты испытываешь к этим тварям! — бросил он. — Ты можешь говорить только за себя, но на меня переносить свои извращенные привязанности не имеешь права! Тебе на все наплевать, можешь раздеваться догола и трахаться со своим Никани где придется. Все знают, что ты его шлюха! Ты продалась этим бестиям, как похотливая самка!
Лилит почувствовала, как на плечи ей опустилась усталость всех этих дней, как ушли из нее силы и желание вести дальнейший спор.
— Кем же тогда можно назвать тебя, Габриэль? Ты ведь тоже несколько раз переспал с Кахгуяхтом.
В течение нескольких мгновений она была уверена, что Габриэль вот-вот бросится на нее. И, признаваясь самой себе, сознавала, что хотела, чтобы это случилось.
Но ничего не произошло. Повернувшись, Габриэль направился ко входу в хижину. Несколько мгновений Тэйт прожигала Лилит взглядом насквозь, потом поднялась и вошла в хижину вслед за Габриэлем.
Поднявшись от костра оанкали, к Лилит подошло Кахгуяхт.
— Ты наговорила тут лишнего, — мягко заметило оно ей.
Она не стала поворачиваться к нему.
— Я ужасно устала, — ответила она. — И выхожу из игры.
— Что?
— С меня хватит, — сказала она. — Я больше не стану изображать козла отпущения вам в угоду. Я больше не желаю, чтобы мои соплеменники видели во мне Иуду. Я не заслужила к себе такого отношения.
Постояв над Лилит еще с минуту, Кахгуяхт повернулось и двинулось к хижине вслед за Тэйт и Габриэлем. Оглянувшись на него, Лилит покачала головой и печально улыбнулась. Она принялась думать о Джозефе, представляя его сидящим рядом с собой, чувствуя его тепло, слушая, как он говорит ей, что нужно во всем проявлять осторожность, спрашивает, зачем она заработала себе пару новых недругов, какой в этом был толк. Конечно, это было бессмысленно. Просто она устала. А Джозефа рядом не было.
Люди сторонились ее. По ее мнению, причин для этого было две — они либо видели в ней предателя, либо бомбу с тикающим часовым механизмом.
Она не возражала против того, что ее наконец оставили в покое. Ахайясу и Дайчаан спросили ее, не желает ли она отправиться с ними домой, когда они соберутся уходить, но она отказалась. Она предпочитала оставаться здесь, в этом искусно выполненном муляже Земли, до тех пор, пока не наступит пора отправляться на настоящую Землю. Она хотела видеть вокруг себя людей так долго, как это представится возможным, хотя больше не любила их.
Она собирала хворост для своего костра, или фрукты, когда хотела есть, практиковалась в рыбной ловле, испробовав разные способы, о которых когда-то читала. Проявив чудеса настойчивости и упорства, она смастерила из плетеных прядей травы и специально оструганных палочек ловушку, в которую рыба могла бы заплыть и обратного выхода найти не могла. Свою ловушку, одну, а затем две других, она ставила в небольшом ручье, впадающем в реку, и постепенно ее улов увеличился настолько, что она смогла обеспечивать рыбой всех людей в лагере. Когда рыбы стал оставаться излишек, она попробовала коптить ее, чтобы сохранять впрок, и неожиданно получила очень неплохие результаты. Никто не думал отказываться от ее рыбы только потому, что ее ловила она. Вместе с тем долгое время никто не заводил с ней разговор о том, каким образом она мастерит эти свои ловушки — сама же она больше ничего никому не рассказывала. Ей больше не хотелось никого учить; быть может она еще поделится с кем-нибудь своим знанием, но только если человек изъявит желание сам. По сути, это тоже оказалось для нее наказанием, косвенная вина за которое ложилась на оанкали, поскольку не так давно она внезапно обнаружила, что обучение доставляет ей удовольствие. Но само собой, предпочтение она отдавала обучению одного любознательного ученика, чем дюжины не проявляющих к знаниям никакого интереса.
Однако с течением времени ситуация изменилась, и к ней снова начали приходить люди. Поначалу лишь немногие: Элисон, Врей, Леа и Виктор… Она показала Врею как мастерить ловушки. Тэйт избегала ее — возможно потому, что так хотел Габриэль, а может потому, что в конце концов приняла его образ мысли. Тэйт была ей хорошей подругой, и Лилит скучала без нее и не держала на нее злобы. После Тэйт у нее так и не появилось близкого друга. Даже те, кто приходил к ней за советом или чтобы чему-то научиться, даже они не доверяли ей. У нее осталось только Никани.
Понимая, что с ней происходит, Никани никогда не пыталось заставить ее изменить взгляд на жизнь. Иногда у нее складывалось впечатление, что Никани было согласно на все, что могла задумать и предпринять она, быть может попытавшись урезонить ее только если бы она начала бросаться на людей с топором. Она проводила с ним и его семьей все ночи, и постепенно эти ночи стали доставлять ей не меньше удовольствия, чем было до тех пор, пока она не встретила Джозефа. Поначалу ей приходилось перешагивать через что-то в себе, но потом все вошло в накатанную колею.
По прошествию времени, в один прекрасный день, она обнаружила, что снова может получать удовольствие от прикосновения к мужчине.
— Похоже, ты решило, что настала пора свести меня с кем-то еще? — спросила она Никани.
В тот день она передавала Виктору корзину с кассавой для посева на новом огороде и внезапно открыла, что краткое соприкосновение их рук не отозвалось с ней волной отвращения, что ей приятны прокосновения к коже его пальцев, теплых и сильных.
— Да, теперь ты можешь выбрать себе новую пару, — ответило Никани. — Вскоре мы собираемся пробудить новую группу людей. Я посчитало, что будет лучше предоставить тебе свободу выбора — ты можешь остановить свой взгляд на ком-то или остаться только с нами, как захочешь.
— Но так давно ты говорило, что нас всех скоро отправят на Землю?
— Твоя роль учителя почти завершена. Люди этой группы получили почти все возможные знания, и рост их опыта почти остановился. Ты им больше ничем не можешь помочь, и они скоро будут готовы к возвращению.
Прежде чем она успела задать новый вопрос, Никани позвало от реки другое оолой, приглашая для общего омовения. Оолой предпочитали пользоваться выходами из тренировочного зала, расположенными под водой и возможно общее омовение было признаком того, что оолой покидают их. Дальше на неопределенное время люди будут предоставлены сами себе.
Оглянувшись по сторонам, Лилит не нашла ничего, чем могла бы занять себе сегодня в лагере. Тогда она завернула немного копченой рыбы и жареной кассавы в лист банана и положила все это вместе с несколькими бананами в свою корзину. Сегодня она просто побродит по джунглям. Быть может ей придет в голову какая-нибудь полезная идея.
Был уже почти вечер, когда она повернула обратно, с корзиной полной бобовых стручков, которые можно было перетереть в сладкую кашицу и плодов небольшой пальмы, которые ей удалось срубить своим мачете. Бобы — называющиеся инга — были в лагере любимым лакомством. Сама она не слишком жаловала плоды этого пальмового дерева, но в лагере были такие, кто предпочитал их многому другому.
Она шла быстро, потому что хотела добраться до лагеря засветло. Она не боялась заблудиться в темноте, и знала, что так или иначе найдет дорогу обратно, просто идти в темноте ей было не по душе. Джунгли оанкали были слишком похожи на настоящие. По счастью жала, зубы и спинные иглы некоторых ядовитых тварей были лишены своей смертельной силы, и это было единственное, в чем людям тут была сделана уступка.
Под кронами уже собрались густые сумерки, когда она наконец добралась до деревни.
На площади перед хижинами горел только один костер. Это было время для общей трапезы, для разговоров, плетения корзин и сетей и мелкой работы того рода, которой можно заниматься бездумно, получая удовольствие от общения друг с другом. Но сейчас в деревне горел только один костер и перед ним видна была только одна фигура сидящего.
Когда она остановилась в освещенном круге костра, фигура поднялась к ней навстречу, и она узнала Никани. Больше здесь никого не было.
Бросив на землю свою корзину, Лилит в несколько быстрых шагов подошла к Никани и остановилась перед ним.
— Где они? — потребовала она ответа. — Почему вы не послали кого-то разыскать меня?
— Твоя подруга Тэйт просила передать тебе, что она сожалеет, что между вами все так получилось. Она считает, что была неправа, — сказало ей Никани. — Она собиралась поговорить с тобой сама, говорила, что хотела сделать это на днях. Но у нее не оказалось этих нескольких дней. Мы не могли больше ждать.
— Куда вы их увели?
— Сейчас Кахгуяхт занимается улучшением наследственной памяти Тэйт, тем же самым, что сделало с тобой когда-то я. Решено, что это поможет ей и другим людям выжить на Земле.
— Но… — Она сделала к Никани еще один шаг, в неверии качая головой. — Но почему вы оставили здесь меня? Я сделала все, что вы от меня хотели. Я все вытерпела и никому не причинила вреда. Почему вы оставили меня здесь!
— Чтобы сохранить тебе жизнь.
Никани взяло ее за руку.
— Сегодня меня специально пригласили для того, чтобы я само могло услышать все те угрозы, которые были произнесены в твой адрес. Я и раньше многое слышало. Лилит, я не хочу, чтобы тебя постигла судьба Джозефа.
Она покачала головой. Со времен знаменательного разговора у костра она не слышала ни одной прямой угрозы, обращенной к ней. Многие ее просто боялись.
— Тебя бы почти наверняка убили, — повторило Никани. — Они не способны убить никого из нас и выместили бы свою злобу на тебе.
Она отказывалась в это верить, проклиная свою судьбу и тем не менее понимая всю правоту слов Никани. Она проклинала его и ненавидела и рыдала, не в силах остановить слезы.
— Но вы могли хотя бы подождать! — говорила ему она. — Могли позвать меня попрощаться с ними перед отправлением!
— Прости, но это было невозможно, — ответило оно.
— Почему вы не позвали меня? Почему?
От волнения щупальца Никани собрались в тугие узлы.
— Мы боялись твоей реакции. Ты очень сильная и, не владея собой, могла кого-нибудь ранить или даже убить. И тогда бы оказалась на корабле на равных правах с Куртом.
Узлы щупалец Никани распустились и его «дождевые червяки» безвольно повисли.
— Мы потеряли Джозефа. И мне не хочется потерять тебя. Я не могу тобой рисковать.
И после этого она была не в силах найти в себе ненависть к нему. Слова Никани напомнили ей то, что кружилось у нее в голове, когда на глазах у всех людей, которые и без того думали о ней черт знает что, она легла рядом с Никани, чтобы спасти его. Она повернулась к одному из чурбанов, лежащих вокруг костра вместо скамеек, и села на него.
— И сколько еще мне придется здесь оставаться? — глухо спросила она. — Неужели нельзя проявить немного милосердия и к козлу отпущения?
Никани тоже присело рядом с ней, как обычно неловко, сначала решив уместиться рядом на чурбане, но потом выбрав просто землю, потому что бок о бок с Лилит места ему не хватило.
— Твои соплеменники собираются устроить побег, как только окажутся на Земле, — сказало оно ей. — Ты и сама это прекрасно знаешь. Ведь ты сама подала им эту идею — хотя это и входило в наш план. В принципе мы ничего не собирались предпринимать на Земле — перед посадкой людям будет объявлено, что они могут взять все необходимые орудия труда и отправиться куда пожелают. В противном случае во время побега они захватят с собой намного меньше, чем унесут с собой в спокойной обстановке, и им просто не хватит необходимого для того чтобы выжить. Кроме того, будет сказано, что все, кто решит вернуться назад и жить с нами, будет принят обратно. Все без исключения. В любой момент.
Лилит вздохнула.
— Вряд ли кто захочет прийти. А если кто и вернется, да помогут ему небеса.
— Думаешь, нам не стоит ждать?
— Зачем тебе мое мнение, ты всегда хорошо обходилось и без него.
— На этот раз я хочу знать.
Она уставилась в огонь, потом подняла ветку и подбросила ее в костер. Нескоро ей удастся вот так снова посидеть у костра, побродить в джунглях, собирая бобы и орехи, половить рыбу в ручье…
— Лилит?
— Вы рассчитываете, что они вернутся к вам?
— Да, мы полагаем, что постепенно они вернуться. Они должны вернуться. По крайней мере большая часть.
— Если только до этого не перебьют друг друга.
Молчание.
— И почему же, по-твоему, они должны будут вернуться? — наконец спросила она.
Никани отвернулось.
— Ведь они до сих пор не могут друг к другу прикоснуться, мужчины и женщины, так ведь?
— Со временем, когда они достаточно проживут одни без нас, это пройдет. Но дело не в этом.
— А в чем же?
— Потому что мы им необходимы, и эта необходимость существует уже сейчас. Без нас они не смогут обзавестись потомством. Без нашего участия человеческие сперматозоиды и яйцеклетки будут лишены возможности к слиянию.
Это известие настолько поразило ее, что, задумавшись, она с минуту молча сидела, качая головой.
— А с вашим участием? Что за дети получатся у них, вот что я хочу узнать?
— Ты не ответила мне, — проговорило оно.
— Что?
— Ты так и не сказала, следует ли нам говорить им, что они могут вернуться обратно.
— Ответ будет отрицательный — вы не должны говорить им ничего такого. А кроме того, не нужно ничем демонстрировать то, что вы в принципе сами готовы освободить всех людей. Предоставьте им возможность выбирать. Они должны сами сообразить, что им теперь делать. В противном случае те из людей, кто позже решится вернуться, будет обвинен остальными в измене интересам человечества, в подчинении вашим указаниям. И следующим шагом может стать убийство инакомыслящих. Так вы потеряете своих добровольцев. Хотя в любом случае вернуться обратно изъявят желание считанные единицы. Наверняка получит распространение мнение, что человеческий род, на худой конец, заслужил хотя бы достойную смерть.
— Значит то, что мы им предлагаем, недостойно, Лилит?
— Недостойно, и я тоже считаю так!
— И то, что я поспособствовало твоей беременности, тоже недостойно?
Поначалу она просто не поняла сказанное. Словно бы Никани говорило на каком-то другом, незнакомом ей языке.
— К чему ты приложило руку?
— Ты беременна ребенком Джозефа, и я устроило все это. В мои планы не входило, чтобы это случилось так скоро, но я хотело воспользоваться именно его семенем, а не отпечатком. Ведь к ребенку, зачатому при помощи отпечатка, ты не испытывала бы чувство настоящей близости. И даже я не в состоянии сохранять живую сперму вечно.
Она смотрела на него, лишившись дара речи. Тон Никани был таким же спокойным и небрежным, как всегда, словно бы оно обсуждало предмет не более важный, чем прогноз погоды, например. Когда она поднялась на ноги и попятилась от него, оно поймало ее за руку.
Бешено рванувшись, она попыталась освободиться, но мгновенно поняла, что все попытки вырваться бесполезны.
— Ты говорило… — она задохнулась, и ей пришлось начать снова. — Ты говорило, что никогда не сделаешь ничего такого.
— Я сказало, что ничего такого не сделаю до тех пор, пока ты не будешь готова.
— Но я еще не готова! Я никогда не буду готова!
— Ты отлично ко всему подготовлена. Ты выносишь и родишь ребенка Джозефа. Кстати, это будет девочка.
— … Девочка?
— Я сделало так, чтобы это была девочка, которая может стать для тебя хорошей спутницей. И ты не будешь больше страдать от одиночества.
— Вот уж спасибо!
— Пожалуйста. Дочь сможет остаться с тобой надолго.
— Господи, да какая же она, к дьяволу, дочь!
Она снова рванулась, но Никани держало ее крепко.
— Ты ведь создало очередное чудовище, нечеловеческую тварь.
Затем Лилит в ужасе уставилась на свое собственное тело.
— Значит, оно внутри меня, эта нелюдь?
Притянув ее ближе к себе, Никани положило чувственную руку ей на горло. Лилит внутренне сжалась, ожидая инъекции транквилизатора и неизбежной за тем потери сознания. Она почти с восторгом ожидала наступления темноты.
Но Никани просто усадило ее обратно на чурбан, ничего другого ему и не было нужно.
— У тебя будет дочь, — повторило оно. — Ты уже давно готова стать матерью. Сама ты никогда не нашла бы в себе сил признаться в этом. Это в точности напоминает то, как сгорающий от желания Джозеф, проявляя чудеса упорства, ни разу не позвал меня в свою постель — независимо от того, как невероятно стискивало его желание. В тебе все готово принять ребенка, против говорят только твои слова.
— Но это будет нечеловеческое дитя, — прошептала она. — Это будет чудовище. Монстр.
— Ты лжешь сама себе, Лилит. Это дурная обходится тебе очень дорого. Этот ребенок будет дочерью твоей и Джозефа, а кроме того, Ахайясу и Дайчаан. И моей дочерью тоже, потому что именно я смешало ваши компоненты, проследило за тем, чтобы девочка получилась красивой и в организме ее не было зародышей болезни. Твоя дочь будет моим первым ребенком, Лилит. Первым появившимся на свет, по крайней мере. Ахайясу тоже беременна.
— Ахайясу? Когда же это она умудрилась? Она ведь кружилась как белка в колесе, везде поспевала?
— Но тем не менее она беременна. И ты и Джозеф тоже будете родителями ее ребенка.
Своей чувственной рукой Никани повернуло к себе ее лицо.
— Ребенок, который выйдет из твоего тела, будет похож только на тебя и Джозефа.
— Я не верю тебе!
— Разница будет абсолютно незаметной до момента метаморфозы.
— Господи, и это тоже!
— Ведь это будет не только твое дитя, но и ребенок народа Ахайясу.
— Какое мне дело до вашего народа, — застонала она. — Я не могу позволить себе произвести на свет нечеловеческого ребенка. Если ты думаешь обратное, то глубоко ошибаешься.
— Наши дети всегда бывают лучше нас, — продолжало тем временем Никани. — Мы сумели избавить тебя от наследственных проблем вашего рода, а ты, в свою очередь, расширила горизонт нашего физического развития. Наши дети никогда не станут уничтожать себя в междоусобных войнах и теперь, если им вдруг понадобится вырастить тот или иной внешний орган, чтобы изменить себя необходимым образом, они всегда смогут это сделать. И это еще не все преимущества будущего поколения.
— Но это будут не люди, — с рыданием вырвалось из груди Лилит. — Вот в чем все дело, Никани. Ты не можешь этого понять, но все дело именно в этом.
Щупальца Никани собрались в узлы.
— Сейчас, мне кажется, важнее всего то, что в твоем чреве находится живое существо, Лилит.
Оно наконец отпустило ее руки, и те безвольно упали, повиснув вдоль ее тела.
— Вы убиваете нас, уничтожаете нас, — прошептала она. — Господи Боже мой, неудивительно, что вы не позволяете нам нормально жить друг с другом. И теперь я понимаю, почему вы не отпустили меня с остальными.
— Ты отправишься на Землю вместе со мной — со мной, Ахайясу, Дайчаан и нашими детьми. Но прежде нам еще многое нужно успеть сделать.
Никани встало.
— Теперь нам пора идти домой. Ахайясу и Дайчаан ждут нас.
Домой? — с горечью повторила про себя она. Когда-нибудь у нее появится место, которое она действительно сможет назвать своим домом? Стоит ли на это надеяться?
— Позволь мне остаться здесь, — попросила она.
Ответом будет отказ. Она не сомневалась.
— Если вы не отпустили меня на Землю, то хотя бы позвольте воспользоваться этим паллиативом Земли.
— Ты вернешься сюда с новой группой Пробужденных. Это случится довольно скоро. А сейчас нам пора идти.
Она несколько секунд колебалась, обдумывая возможность добиться того, чтобы Никани усыпило ее и отнесло куда нужно на себе. Но это было бессмысленно. В конце концов с новой группой людей у нее появится еще один шанс. Шанс выучить их… так и не став для них своей. Неужели ей никогда больше не суждено вернуться в лоно человеческой семьи, найти кого-то, кто сможет считать ее своей? Неужели не суждено? Никогда?
Еще один шанс сказать им: Научитесь всему и бегите! — и все?
На этот раз она сможет выучить их гораздо большему. Их, кого впереди ожидает долгая жизнь, очищенная от болезней и пагубных привязанностей. Возможно, что именно среди этих людей окажется тот, кто первым сумеет ответить на вопрос, почему оанкали именно человечество выбрали объектом своей деятельности и зачем это им нужно. Потому что возможно оанкали вовсе не являются высшим и окончательным идеалом природы. Если таких людей, оплодотворенных открытием и сильных знанием, окажется несколько, и они смогут проникнуть сквозь кордоны и заграждения и объединиться — тогда-то, может быть, все и случится. Научиться всему и бежать! И если ей не суждено победить, то не стоит лишать возможности других. Человечество не должно сдавать свои позиции. Никогда.
Послушно поднявшись вслед за Никани, она направилась в сторону темных джунглей, туда, где скрывался ближайший из расположенных на суше выходов во внутренность корабля.
О РОМАНЕ
Наверное, выделять цвет кожи автора неправильно, но никак тут без этого не обойтись. Октавия Батлер — самая известная чернокожая писательница, работавшая на фантастической ниве. Я попытался вспомнить кого-нибудь еще из афроамериканцев-фантастов, и понял, что знаю только Самюэля Дилэни. Впрочем, связывать известность с цветом кожи дело неблагодарное. Успех Октавии Батлер, причем как среди писателей, так и среди читателей, принесли именно ее произведения. Достаточно сказать, что в копилке Октавии 2 Хьюго и 2 Небьюлы (короткая повесть «Bloodchild» (1984) принесла автору золотой дубль плюс премию Локус).
«Рассвет» открывает трилогию «Ксеногенез». С самого начала романа Октавия Батлер берет читателя за рога и выбрасывает за пределы хорошо ощупанного жанрового пространства. Итак, «Рассвет» — это постапаколипсис, но постапокалипсис совершенно не похожий на другие книги поджанра. Пыхнувшая атомная война практически полностью освободила поверхность Земли от всех сапиенсов, а заодно и ото всех крупных представителей животного мира. Немногим выжившим времени на реконкисту старого мира, включающую борьбу с какими-нибудь злобными мутантами или не менее злобными диктаторами, Октавия Батлер давать даже не стала. Человечество было обречено по-настоящему, и помощь, хотя помощь ли, пришла из космоса. Представители космической цивилизации оанкали, корабль которых тайно находился в Солнечной системе, вывезли всех уцелевших и начали восстановление биосферы Земли. Главная героиня романа — чернокожая американка по имени Лилит (тут есть интересные аллюзии, как и с цветом кожи, так и с развитием сюжета), стала одним из первых людей, с которыми пришельцы попытались наладить контакт.
Основной конфликт первого романа — это столкновение человечества с другим типом разумных существ. Оанкали — представители какой-то древней цивилизации, пустившийся в бесконечное путешествие по Космосу. Их технологическое развитие пошло по пути прогресса естественных наук. Вся их техника — это живые организмы, приспособленные для выполнения определенных функций. Также оанкали постоянно меняют и себя, добавляя в свой генотип гены других биологических видов. Еще одно принципиальное отличие от человеческой цивилизации, это наличие третьего пола — оолой, который является своеобразным связывающим мостиком между «мужчинами» и «женщинами», через который они получают удовольствие без физического контакта, ну и соответственно размножения (здесь кроется что-то очень фрейдисткое), потому что Батлер сделала оанкали подчеркнуто менее агрессивными по сравнению с людьми). По-видимому, Октавия Батлер уверена, что расизм неотъемлемая часть человеческой природы т. к. основным барьером между людьми и оанкали становится необычная внешность пришельцев. Отвращение к внешнему виду не помогает преодолеть даже то, что пришельцы спасли этих людей от верной смерти и не желают им никакого зла. Зеркальным отображением того же является история изменения отношений Лилит с другими людьми, последней соломинкой, разорвавшей ее связь с другими людьми, стало понимание, что у нее появились способности, которых у человека не может быть (любопытно, что в общество оанкали Лилит при этом тоже не может интегрироваться). Однако «Рассвет» книга не только о расизме, что-то Батлер затрагивает мимоходом, как например, отношения полов и связанная с этим агрессивность, а что-то, по-видимому, должно более ярко появиться в следующих книгах трилогии.
Ложкой дегтя стало неудачное оформление книги и довольно своеобразный перевод Олега Колесникова и Бориса Кадникова, особенно меня почему то задевало то, что переводчики, не тушуясь, вкладывают русские идиомы в уста и головы персонажей.
Итого, отличный научно-фантастический роман, скорее всего не понравится любителям напряженного сюжета, остальным стоит обязательно почитать.
Читать бесплатно другие книги:
