Смоленская земля. Природа. История. Экономика. Культура. Достопримечательности. Религиозные центры Глушкова Вера

3.2. Северо-Западный природно-экономический район

Эта часть Смоленской области включает 3 административных района: Демидовский, Руднинский, Велижский. Этот район почти полностью относится к зоне валдайского оледенения. Встречаются здесь чаще, чем в других местах области, гравийно-валунные материалы, есть также запасы торфа (имеется крупный по площади торфяник), глины, сапропели (в озерах и болотах). Здесь преобладают низменные местности (поскольку район находится в пределах Прибалтийской низменности), в частности, Демидовская (Касплянская), Ельшанско-Свитская, Западно-Двинская, Березинская низины; но есть и возвышенности – Слободская и Руднянско-Микулинская. Главные реки – Западная Двина и Каспля. Есть более 50 озер ледникового происхождения (озера Микулинской, Чеплинской, Пржевальской и других озерных групп). Большую ценность представляет национальный парк «Смоленское Поозерье». Главные центры: Рудня, Демидов, Велиж.

Город Демидов

В 120 км к северу-западу от Смоленска, при слиянии р. Каспля и ее правого притока р. Гобза, в 47 км от железнодорожной станции Рудня, на линии Смоленск – Витебск, расположен районный центр и малый по людности город Демидов (8 тыс. человек). Впервые в письменном источнике поселение в этом месте упоминается в 1499 г., называлось оно Поречье. В XVII в. здесь была торговая пограничная таможня. В царствование Петра I в связи с усилением значения водного пути по р. Западная Двина ускорилось развитие этого села. В 1723 г. в Поречье по указу Петра I была построена торговая пристань. Здесь строили небольшие речные суда. Через Поречье проходил тракт из Петербурга на Смоленск и на Украину. В XVIII в. здесь даже был монетный двор, он просуществовал до 1763 г. Поречье в 1776 г. получило статус уездного города, который в конце XVIII – начале XIX в. утвердился как отправной пункт судов с пенькой, льном, хлебом, другими товарами, перевозимыми в прибалтийские города. С середины XIX в. дела на местной пристани пошли плохо из-за обмеления р. Каспля и проведением железной дороги в сторону Витебска и Минска, прошедшей в стороне от Поречья. В 1918 г. город переименовали в честь местного большевика Я.Е. Демидова. Город Демидов в годы Великой Отечественной войны пережил гитлеровскую оккупацию – с 13 июля 1941 г. до 22 сентября 1943 г., был сильно разрушен. В послевоенный советский период его восстановили, его главными предприятиями стали льноперерабатывающий и молочный заводы, филиал Смоленской фабрики бельевого трикотажа, предприятия промышленности стройматериалов.

В городе сохранились памятники гражданской архитектуры и культовые сооружения XVIII–XIX вв. Наибольший архитектурный интерес представляют у моста через р. Касплю 2 барочных жилых дома конца XVIII в., Успенская церковь (1851–1862), на городском кладбище Покровская церковь (1857 г.; придел – 1865 г.), здания районной больницы (где в 1824 г. работал врачом один из основателей физиотерапии в России Александр Дмитриевич Бланк – крещеный еврей Абрам – дед В.И. Ульянова-Ленина). В Демидове родились артист Ю.В. Никулин, а также писательница и педагог Е.Н. Водовозова. В Демидове, в здании-памятнике архитектуры и жилом доме XIX в., работает интересный Историко-краеведческий музей.

Юрий Владимирович Никулин (1921–1997) родился в семье интеллигентов. Его отец детство провел в Москве, окончил 3 курса юридического факультета Московского университета, после 1917 г. его призвали в армию, в 1918 г. он учился на курсах Политпросвета, где готовили учителей для Красной Армии. После окончания этих курсов он собирался поехать в деревню учительствовать. Но женившись, он с женой остался жить в Демидове. Отец Ю.В. Никулина работал актером в местном драматическом театре, где его мать была актрисой. Время было непростое, чтобы выжить, нужно было находить язык с советской властью. Его отец организовал передвижной театр «Теревьюм», что означало театр революционного юмора. Когда мальчику было 4 года, Никулины переехали в Москву, где его отец смог кормить семью за счет своего литературного труда. Он писал интермедии, номера для конферансье, репризы для эстрады и цирка, работал в газетах «Известия» и «Гудок». Денег хватало, чтобы мать не работала, занималась домашним хозяйством и воспитанием сына. В школе Юрий занимался в драматическом кружке, который вел его отец. После окончания школы, в 18 лет, Юрия призвали в армию. Он служил в зенитной артиллерии под Ленинградом (теперь снова Санкт-Петербург), был участником боев с белофиннами (1939–1940). Когда он готовился к демобилизации, началась Великая Отечественная война. Ю.В. Никулин воевал под Ленинградом в составе зенитной батареи, был контужен, лечился в госпиталях, опять воевал в составе зенитной дивизии, вступил в ряды КПСС на фронте в 1943 г. День Победы Юрий встретил в Прибалтике, но только через год смог уволиться из армии и вернуться в Москву.

В 1946 г. двадцатипятилетний Никулин пытался начать серьезно учиться актерскому искусству. Но его не приняли во Всесоюзный Государственный институт кинематографии (ВГИК), Государственный институт театрального искусства (ГИТИС), Училище им. Щепкина при Малом театре. Он поступил в театральную студию при подмосковном Ногинском театре, но учиться там не начал. Он выдержал конкурс и попал в набор в студию разговорных жанров (клоунады) при Московском цирке, где Марк Соломонович Местечкин организовал клоунскую мастерскую. В 1948 г. Никулин впервые выступил на арене Московского цирка; в том же году он окончил цирковую студию. Его пригласил к себе в группу, в партнеры знаменитый тогда клоун Карандаш (Н.М. Румянцев; 1901–1983 гг.), с которым он работал до 1951 г.

Ю.В. Никулин

В 1950 г. Никулин женился на Татьяне Николаевне Покровской (племянница репрессированного и посмертно реабилитированного наркома Льва Михайловича Карахана), студентке Тимирязевской академии с факультета декоративного садоводства, через 6 лет у них родился сын (1956). В 1957 г. Никулин впервые снялся в кино в фильме «Девушка с гитарой», он стал получать предложения сниматься в кинофильмах. В 1960 г. он познакомился с режиссером Л. Гайдаем, который открыл огромный комедийный талант у Никулина. Успех Никулина как киноактера начал быстро расти. Он снялся в фильмах: «Пес Барбос и необычный кросс», «Самогонщики», «Ко мне, Мухтар», «Когда деревья были большими», «Операция “Ы” и другие приключения Шурика», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», «Двенадцать стульев», «Старики-разбойники», «Чучело», «Андрей Рублев» и др. За работу в кино Никулина наградили Государственной премией РСФСР (1970), присвоили звание Народного артиста СССР (1973).

Только в 50 лет Ю.В. Никулин переехал с семьей в отдельную квартиру. Никулин сам пел и любил хорошую музыку. С детских лет он знал (выучил по инициативе отца) многие русские народные песни; любил произведения Моцарта, Бетховена, Баха, просил жену их исполнять. В их доме всегда было много гостей, звучал смех, музыка, песни. Никулин и его жена с сыном очень любили животных, особенно лошадей, собак и кошек. В их семье в разное время жили две таксы, спаниель, фокстерьер, ризеншнауцеры. А в детстве у него, благодаря его отцу, большому любителю животных, жили белочки, ежики, черепахи и, конечно, кошки с собаками. Любовь к любой живности Никулин сохранял всю свою жизнь. Никулин с 12 лет начал собирать анекдоты и знал их великое множество. С 1994 г. вышло несколько сборников анекдотов, собранных им. На телевидении он вел веселую передачу – клуб «Белый попугай». В 1982–1984 гг. (в возрасте 61–63 года) Ю.В. Никулин был главным режиссером Московского цирка на Цветном бульваре, с 1984 г. он стал его директором. В большой мере благодаря Никулину удалось организовать перестройку здания и в начале 1990-х гг. открыть после капитальной реконструкции цирк на Цветном бульваре. Со временем его сын, журналист по профессии, стал работать в дирекции этого цирка; получилось, что сын принял его директорскую эстафету, стал директором цирка им. Ю.В. Никулина.

С 1997 г. у Ю.В. Никулина стало болеть сердце. Его давний приятель, крупнейший эндохирург А. Бронштейн, директор Центра эндохирургии и литотрипсии, по просьбе Никулина осмотрел его. Никулин согласился делать сложнейшую операцию только у него. Было сделано все возможное и невозможное, но Ю.В. Никулин умер через 16 дней после проведенной операции. Ему было 76 лет.

Еще при жизни Ю.В. Никулина тогда библиотекарь Государственной библиотеки им. В.И. Ленина В. Цукерман создал частный музей трех великих актеров: Г. Вицина, Е. Моргунова и Ю. Никулина. В 1993 г. Клуб кинолюбителей принял этот частный музей под свою крышу, состоялось его торжественное открытие. В. Цукерман стал директором Музея трех актеров (до этого только «Битлз» имели при жизни музей в Ливерпуле). В 1981 г. сотрудница Института теоретической астрономии РАН Л.В. Журавлева открыла новую малую планету. В 1996 г. эта малая планета 4434 по инициативе сотрудников астрономических институтов, в том числе с одобрения идеи А. Финкельштейном, директором Института прикладной астрономии РАН, была названа в честь Юрия Владимировича Никулина. Он – единственный цирковой артист в мире, в честь которого названа небесная планета.

В Северной части Смоленской области расположен Национальный парк «Смоленское Поозерье» (1992 г.; 146,2 тыс. га), он простирается в пределах двух административных районов – Демидовского (большая часть) и Духовщинского, имеет статус биосферного резервата. Свыше 70 % его площади покрыто лесом, где сохранился богатый животный мир (лоси, кабаны, медведи, косули, редкие птицы – беркут, орлан-белохвост и даже черный аист). Густые леса перемежаются березовыми рощами и сосновыми борами. На территории парка находятся 35 разных по размеру красивейших озер, соединенных протоками, в которых водятся судак, окунь, щука, редкие рыбы – чудский сиг, ручьевая форель и др. Озеро Сапшо выделял среди всех озер даже великий ученый и путешественник Н.П. Пржевальский, называл его «Байкалом в миниатюре». Ширина этого озера 1800 м, глубина – до 16 м. Особую живописность озеру придает расположенная на нем цепочка островов. Вокруг проложена экологическая тропа (7 км). Озеро Чистик поражает своей чистейшей, прозрачной водой, его глубина – до 25 м. Баклановское озеро площадью около 250 га и глубиной до 28 м особенно остается в памяти благодаря почти сплошным зарослям черемухи на его берегах. В период цветения черемухи ее пьянящий свежий запах затмевает все другие впечатления от этих мест, а летом большую радость доставляют крупные сочные ягоды черемухи с удивительным каким-то особо приятным вкусом (места-то здесь экологически чистые), эти ягоды хочется есть без остановки, хотя нужно помнить и о последствиях этого (дискомфорте от чрезмерного потребления ягод и временном потемнении зубов). Про каждое из 35 озер можно сказать что-то отличительное, соблазнительное. Есть в этом парке и археологические памятники, прежде всего это у озера Ржавец русский древний город славян-кривичей. Этот город Вержавск был одним из пунктов торгово-военного пути «из варяг в греки». Одним словом, природа парка «Смоленское Поозерье» поражает, остается надеяться, что ее удастся сохранить еще очень долго, ведь этот парк имеет статус национального. Национальный природный парк – это обширная охраняемая территория, природные условия которой не подвергались существенным изменениям под воздействием человека и которая предназначена для сохранения биоразнообразия и гармонизированного ландшафта, общения человека с природой. Национальными природными парками объявляют изъятые из хозяйственного использования особо охраняемые природные комплексы, имеющие экологическое, генетическое, научное, эколого-просветительское и рекреационное значение.

В Демидовском районе в поселке Пржевальское (в царский период – имение Слобода) работает дом-музей Н.М. Пржевальского. Находится он в изумительно живописном месте, в пределах заповедной территории – в Национальном парке «Смоленское Поозерье». Неудивительно, что эти места очень любил великий русский путешественник, выдающийся исследователь Центральной Азии Н.М. Пржевальский, который поселился здесь, на берегу живописного озера Сапшо, в 1881 г. в купленном им имении Слобода. В 1977 г. в восстановленном доме Н.М. Пржевальского (он был сожжен в период войны с фашистами) открыли музей. Здесь немало уникальных экспонатов, воссоздан рабочий кабинет Пржевальского, представлены его библиотека (около тысячи книг), чучела и шкуры животных, привезенные путешественником из экспедиций в Центральной Азии. В поселке также находится санаторий им. Н.М. Пржевальского.

В Слободе сорокадвухлетний Пржевальский познакомился с восемнадцатилетним П.К. Козловым, который стал его учеником и сподвижником, к которому он относился как к сыну.

Дом-музей Н.М. Пржевальского

Пржевальский не был женат, детей не имел; все это особенно сблизило его с Козловым. В селе Слобода Козлов вынужденно подрабатывал в конторе купца Х.П. Пашеткина; Пржевальский пригласил юношу перейти жить к нему, принял большое участие в его образовании, учебе. В Слободе Пржевальский писал свои отчеты по экспедициям в Центральную Азию, разбирал коллекции, обрабатывал дневники, работал над рукописями своих книг, составлял планы новых экспедиций, гулял по окрестностям, охотился, звал сюда к себе в гости друзей. Кругом были леса, людей почти не было; все это так напоминало ему об экспедиционной жизни, которую он очень любил. Из Слободы он уехал в экспедицию, оказавшуюся последней в его жизни. В день отъезда из Слободы Пржевальский написал на деревянной колонне усадебного дома красным карандашом: «5 августа 1888 года. До свидания, Слобода!» (этот кусочек колонны хранится в музее в Слободе как самый дорогой экспонат).

Знаменитый русский путешественник, исследователь Центральной Азии и Монголии, почетный член Петербургской Академии наук, генерал-майор Николай Михайлович Пржевальский был необычайно популярным в России и за рубежом как знаменитый географ-путешественник и исследователь. Пржевальский руководил экспедицией в Уссурийский край и четырьмя экспедициями в Центральную Азию. Н.М. Пржевальский впервые описал природу многих районов Центральной Азии. Он открыл ряд хребтов, котловин, озер в Куньлуне, Наньшане, на Тибетском нагорье. Он собрал ценные коллекции растений и животных; впервые описал дикого верблюда, дикую лошадь (лошадь Пржевальского), медведя-мухоеда и ряд других позвоночных. По результатам экспедиций он написал книги: «Путешествие в Уссурийском крае», «От Кульджи до Тянь-Шаня и на Лобнор», «От Кяхты на истоки Желтой реки».

Н.М. Пржевальский. Гравюра XIX в.

Его исследовательская деятельность отнимала у него почти все силы и время. Пржевальский неуютно чувствовал себя в больших городах. В Петербурге и в Москве его раздражали «вечная суматоха, толкотня человеческого муравейника», у него начинались головные боли, бессонница. Вот почему он спешил уехать из городов. Пржевальский трепетно любил свою мать, ее смерть он воспринял как великое горе. Он так и не обзавелся семьей, хотя был очень общительным, щедрым, красивым и физически крепким человеком. Вероятно, у него просто не хватало времени для романов. Он жалел о своем одиночестве: «Речь о генеральше, вероятно, останется без исполнения, не те уже мои годы, да и не такая моя профессия, чтобы жениться. В Центральной же Азии у меня много оставлено потомства – не в прямом, конечно, смысле, а в переносном: Лоб-Нор, Куку-Нор, Тибет и проч. – вот мои детища». Он завещал похоронить себя на берегу озера Иссык-Куль. На его могиле был установлен черный крест с простой надписью: «Путешественник Николай Михайлович Пржевальский. Родился 1839 г., марта 31-го. Скончался 1888 г., октября 20-го». Есть одно любопытное и до конца не объясненное обстоятельство. И.В. Джугашвили-Сталин (1878–1953) внешне исключительно был похож на Н.М. Пржевальского. В год рождения Сталина-Джугашвили путешественнику было 38 лет, он некоторое время лечился на Кавказе.

Н.М. Пржевальский исключительно трепетно относился к Смоленской земле, где он родился, провел детство, учился в гимназии в Смоленске, где сложились отличительные черты его характера, зародилась и утвердилась любовь к природе и путешествиям и где в своем имении Слобода особенно плодотворно и результативно работал. Н.М. Пржевальский гордился своими предками. Родоначальником их рода считался запорожский казак Паровальский Карнила Анисимович, который в сражениях под Полоцком и Великими Луками проявил особое мужество, за что в 1581 г. ему были пожалованы дворянское звание и фамилия Пржевальский.

Н.М. Пржевальский родился в смоленском селе Кимброво, в имении своего богатого деда дворянина А.С. Каретникова, который не любил мужа своей дочери М.К. Пржевальского. Вскоре Пржевальским пришлось поселиться отдельно. Поблизости на основе выделенного им старого домика в лесу они создали свое хозяйство, построили усадьбу Отрадное, где стали жить с 1843 г., воспитывали трех сыновей. Когда Николаю было 7 лет, его отец умер. В семье Коля отличался смелостью, подвижностью, выносливостью, здоровьем, любил в любую погоду часами бродить по лесу. Он закалился, окреп, полюбил еще больше природу. У него был в Отрадном надежный друг – дворовый мальчик Васька, такой же здоровый и бойкий, как он. В 10 лет Коля отлично сдал вступительный экзамен во второй класс гимназии в Смоленске, поскольку с пяти лет его стали обучать грамоте и французскому языку. В 16 лет он с отличием окончил гимназию, хотя в последнем классе за баловство его хотели исключить, но потом в качестве наказания высекли. Когда началась Крымская война, Николай стал унтер-офицером в сводно-запасном Рязанском пехотном полку. В 17 лет его перевели в Полоцкий пехотный полк и он оказался в городе Белом родной Смоленской губернии. За 5 лет военной жизни, службы в армии Николай полностью разочаровался в военной карьере. Пржевальский успешно сдал вступительный экзамен в Академию генерального штаба, стал одним из лучших учащихся, и за год до положенного срока, в 24 года, закончил ее. С 25 лет он начал преподавать историю и географию в Варшавском юнкерском училище, стал чуть ли не любимым преподавателем у юнкеров. Он написал учебник по физической географии для военных школ и две большие статьи («Воспоминания охотника» и «Военно-статистическое обозрение Приамурского края»); за эти труды его в возрасте 25 лет избрали действительным членом Русского Географического общества.

Н.М. Пржевальский мечтал о путешествиях и участии в экспедициях. По рекомендации помощника начальника штаба Варшавского округа генерал-майора Чернецкого и известного географа П.П. Семенова-Тян-Шанского, его зачислили офицером в генеральный штаб с переводом на службу в Восточную Сибирь. Ему удалось осуществить свою мечту: он стал участвовать в экспедициях, руководить ими. Работа в экспедициях – интересная, более того, упоительно увлекательная, но и тяжелая, подчас – опасная; так было тогда и теперь. В первой своей экспедиции по Уссурийскому краю он участвовал в возрасте 28–30 лет (сопровождали его только юноша-препаратор и казак). Затем были 4 его знаменитые экспедиции в Центральную Азию: 1870–1873 (ему 31–34 года), 1876–1877 (ему 37–38 лет), 1879–1880 (ему 40–41 год), 1883–1885 гг. (ему 44–46 лет). В 1886 г. Н.М. Пржевальский стал генерал-майором.

В экспедициях Пржевальский изучал природу, собирал коллекции, занимался топографией местности, охотой, знакомился с бытом местных жителей, делал географические открытия. Так, только в первой экспедиции по Уссурийскому краю он собрал богатейший гербарий, открыл 36 видов животных и птиц, было изготовлено 310 чучел, собрана большая коллекция насекомых и пауков. По результатам этой экспедиции он написал свою первую книгу и получил за нее серебряную медаль Русского географического общества. В 1877 г. он открыл огромный хребет Алтынтаг, обнаружил дикого верблюда, описал дикую лошадь (ее впоследствии назвали лошадью Пржевальского), но и заболел пустынной болезнью. Он первым из европейцев проник в глубинную часть Северного Тибета.

Работа в экспедициях требовала большого здоровья и выдержки, они у Пржевальского были, но он нещадно растрачивал их. Временами чуть ли не без остановок, сутками приходилось передвигаться, работать в лютый мороз и в крайнюю жару, нередко были трудности с питьевой водой, случались и нападения на экспедицию, в горах на большой высоте было очень трудно дышать, многие себя плохо чувствовали. Пржевальский должен был верно принимать решения, дельно руководить. После экспедиции 1876–1877 гг., в которой он заболел пустынной болезнью, сопровождавшейся нестерпимым зудом во всем теле, в Петербурге лучшие врачи констатировали, что у Пржевальского сильнейшее нервное расстройство и полный упадок сил. Его буквально заставили уехать поправлять свое здоровье в его смоленское имение Отрадное, где он о результатах экспедиции написал очередную книгу «От Кяхты на истоки Желтой реки». Творческая работа в спокойной обстановке была для него лучшим лекарством. Но бесследно не прошли для его здоровья 4 организованные им экспедиции в Монголию, Китай, Тибет; во время экспедиций было пройдено 30 000 км. В очередной экспедиции, летом 1888 г., в окрестностях Тишпека он сильно простудился, но сразу активно лечиться не начал. В ноябре 1888 г. его из юрты перевезли в лазарет, где он умер в возрасте 49 лет от брюшного тифа. После его кончины экспедицию продолжил и возглавил его ученик П.К. Козлов.

В воспоминаниях знакомых и друзей Н.М. Пржевальского четко прослеживается мысль о том, что, хотя он безмерно любил экспедиции, путешествия, знакомство с новыми местами, абсолютно особое место в его сердце и памяти занимала Смоленская земля. Ведь на ней он родился, рос, в юности учился в Смоленске, в возрасте 42 лет купил имение Слобода, которое безмерно любил и где плодотворно работал. Сильные головные боли, которые начинались у него в Петербурге и в Москве, на Смоленской земле неизменно проходили. Особенно в его имении Слобода он чувствовал себя на редкость прекрасно, плодотворно писал, работал. Именно о Слободе он написал в письме: «Среди лесов и дебрей смоленских я жил… жизнию экспедиционною, редко когда даже ночевал дома – все в лесу, на охоте». Похоже, что самые здоровые, спокойные и приятные ощущения Н.М. Пржевальский получил именно на Смоленской земле, и особенно в Слободе, на берегу сказочно прекрасного озера Сопша. Но об этом мало кто знает, помнят прежде всего то, что он был временно счастлив в экспедициях, сделал ряд географических открытий, собрал гербарий из шестнадцати тысяч растений (включая до него неизвестных науке), привез 7,6 тыс. экспонатов животных.

В 68 км к северо-западу от Смоленска, на Витебской возвышенности, на р. Малая Березина, расположен город Рудня (9,5 тыс. человек). В нем есть железнодорожная станция на линии Смоленск – Витебск. В давнем прошлом, когда здесь были найдены залежи руды, близ разработки руд возникло село. Железоделательный промысел определил название этого села, которое впервые в письменных источниках упоминается в 1363 г. В 1856 г. через Рудню прошло шоссе Витебск – Смоленск, в 1868 г. построили железную дорогу Рига – Орел, что способствовало развитию этого населенного пункта. Рудня с 1926 г. стала городом. В период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Рудня была оккупирована немецко-фашистскими войсками с 14 июля 1941 г. по 29 октября 1943 г., были сильные разрушения. В послевоенный период хозяйство было восстановлено, Рудня стала центром животноводческого района с промышленностью, ориентированной на переработку местного сельскохозяйственного сырья. В советский послевоенный период увеличивали объем производства льнозавод, комбинат по производству молочных консервов и сухих овощей. В наши дни основными предприятиями города являются молочно-консервный комбинат (выпускает сгущенное молоко), пищекомбинат, хлебозавод.

В Рудне о событиях Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. напоминают установленный на железобетонном постаменте гвардейский миномет «Катюша» (в июле 1941 г. «Катюши» впервые участвовали в боях под Оршей и Рудней) и Братская могила трех тысяч советских граждан, расстрелянных гитлеровцами в октябре 1941 г., установлен памятник «Скорбящая мать» (скульптор Л.Е. Кербель).

В окрестностях Рудни, в деревне Ермошенки, родился М.А. Егоров, водрузивший 30 апреля 1945 г. вместе с М. Кантария в Берлине Знамя Победы над Рейхстагом. В Рудне создан мемориальный музей Почетного гражданина Смоленска и Берлина, Героя Советского Союза М.А. Егорова. Дом-музей М.А. Егорова в Рудне рассказывает о его судьбе, дает возможность увидеть, как просто и скромно он жил в свои последние годы земной жизни. Есть в Рудне и еще один музей – Исторический, рассказывающий об истории этих мест и их знаменитых уроженцах.

В 15 км к юго-западу от Рудни находится старинное село Любавичи, известное как крупнейший мировой центр зарождения в начале XVIII в. религиозного еврейского движения хасидизма. Любавичи исключительно почитаются евреями-хасидами, которые стремятся приехать в это святое для них место из самых разных стран мира и частей России. Хотя Любавичи прежде всего известны как исторический центр хасидизма, в нем сохранилась барочная церковь Успения Богоматери (середина XVIII в.), перестроенная из униатской церкви в православную (базилика с двумя башнями на западном фасаде).

М.А. Егоров

Любавичские хасиды и хасидизм входят особой строкой в мировую историю иудаизма. В селе Любавичи есть Музей истории хасидизма.

У истоков хасидизма – нового религиозно-мистического учения, – стоял Израиль Бен Элиэзер (1700–1760), прозванный Баал Шем Тов, или Бешт (что означает «обладатель доброго имени»), выходец из бедной семьи, первоначально знахарь и писец амулетов, странствовавший по родной ему Подолии, Волыни, Галиции, привлекавший к себе людей своими проповедями. Продолжателями его учения стали несколько еврейских проповедников из местечек Межерич, Ляды, Бердичева. Среди них были Шнеур-Залман и его сын Шмуэль Шнеерсон из местечка Любавичи (тогда поселение в пределах Белоруссии). После раздела Польши на лидера литовско-белорусских хасидов Шнеура-Залмана российским властям поступили доносы с обвинениями его в государственной измене, он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость в Санкт-Петербурге. Однако после расследования по распоряжению императора Павла I (1754–1801 гг.; император с 1796 г.) его освободили. В «Положении об устройстве евреев», утвержденном императором Александром I (1777–1825 гг.; император с 1801 г.) в 1804 г., преследование хасидов было запрещено. В благодарность за это по призыву Шнеура-Залмана хасиды оказывали ощутимые услуги русской армии во время Отечественной войны 1812 г.

Существуют разные оценки хасидизма. Одни оценивали его как ультраортодоксальное крыло иудаизма, другие его считают своеобразным «мостом» от иудаизма к христианству. Хасидизм как религиозно-мистическое учение полностью укладывается в рамки ортодоксальной иудейской традиции и лишь отчасти по-новому расставляет акценты, подчеркивая те аспекты иудаизма (искренность и простоту в служении Всевышнему, веселье и радость как выражение религиозных чувств, взаимную любовь, объединяющую всех евреев без исключения, твердую веру, основанную на глубоком понимании философских и мистических принципов иудаизма), которые до того оставались частично в тени. Хасиды считают, что весь мир – это проявление Божества, ничто не может считаться абсолютным злом, это только непонятное обычному человеку проявление Божества. При этом направление хасидизма, представленное школой Шнеура-Залмана (Шнеерсона), связывает путь к Богу с интеллектом, т. е. разумом, познающим высший Дух, мудростью, знаниями.

Хасиды считают, что любовь к Богу и любовь к людям тождественны, все люди равноценны, а грешник – всего лишь заблудший брат, помогать нужно всем. Хасиды признают скромность, радость, душевное горение, считают, что любое дело нужно делать с радостью. Хасиды культивируют веселые мелодии, песни, оптимистичную музыку и танцы. Первоначально евреи-хасиды жили строго отдельно от иноверцев и педантично исполняли Тору (основная божественная книга евреев-иудеев, то же, что и Пятикнижие Моисеево, т. е. 5 первых книг Библии (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие, в которых изложены основные постулаты иудаизма). У хасидов есть свой отличительный стиль в одежде: для простого дня сюртук черного цвета и пейсы, есть праздничный наряд, имеется и празднично-веселая форма молебна (пение и танец). У хасидов теперь есть множество сект в разных странах мира, во главе каждой из этих сект стоит свой ребе (реббе). Первоначально чуть ли не самым влиятельным, известным центром хасидов было местечко Любавичи, а ныне – Нью-Йорк. В США самые влиятельные секты хасидов – это Любавич и Сатмар.

Династия любавичских ребе имеет давнюю историю, превышающую 3 века. В царский период в г. Вильно (Вильнюс) была резиденция Виленского Гаона, получившая название Новый Иерусалим; там плодотворно действовала династия любавичских ребе. Основатель династии любавичских ребе Шнеур-Залман («Алтер ребе») был родом из селения Любавичи. В наши дни основная часть евреев-иудеев являются сторонниками ортодоксального иудаизма. Приверженцев хасидизма гораздо меньше, но они, как правило, являются состоятельными людьми, искренне почитающими исторические места зарождения религиозного движения хасидов, в том числе особо чтут место Любавичи.

На первый взгляд кажется удивительным, почти невозможным, что на Смоленщине возник центр евреев-хасидов, да и еще в самом начале XVIII в., и он сохраняет свой авторитет до наших дней. На самом деле все объясняется особенностями национально-религиозной политики в царской России, где официальной государственной религией было Православие. Принятие иудаизма неевреями оценивалось как государственное преступление до 1905 г., евреи-иудеи вынуждены были нередко терпеть притеснения.

Евреи издавна старались проникнуть на русские земли. В Древней Руси (I–XIV вв.), как правило, де факто еврейские общины были в Киевской (Южной) Руси, в том числе в Древнем Киеве и в Северо-Восточной (Новгородской) Руси, в том числе Великом Новгороде. Многие столетия русские, российские администраторы категорически воспрещали постоянное пребывание евреев-иудеев в России. Последний раз это подтверждала императрица Елизавета Петровна (1709–1761 гг.; императрица с 1741 г.). Только в царствование императрицы Екатерины II (1729–1796 гг.; императрица с 1762 г.) по ее разрешению в 1764 г. первые евреи-эмигранты прибыли на постоянное жительство в Россию, главным образом в ее вновь приобретенные южные и юго-западные владения. До конца XVIII в. Екатерина II увеличивала территорию, где могли расселяться евреи. Царским указом 1791 г. была уточнена граница ареала расселения и права евреев в России. Постепенно сложилась «черта оседлости», которая была фактически отменена в 1915 г., а после 1917 г. полностью. Однако в царский период при желании указ о «черте оседлости» можно было обойти, даже не вступая в конфликт с законом. Тем более что правительство не возражало против расселения даже в основных населенных пунктах богатых, грамотных, профессионально опытных людей. В царской России евреи были медиками, аптекарями, торговцами, ростовщиками, банкирами, промышленниками; при этом они усиленно стремились найти общий взаимовыгодный язык с властями, с первыми лицами в государстве, быть поближе ко двору.

Ограничение «черты оседлости» не распространялось на следующие категории евреев: 1) евреев неиудейского вероисповедания; 2) на евреев купцов 1-й гильдии (т. е. наиболее состоятельных со слугами и приказчиками); 3) евреев, окончивших высшие учебные заведения; 4) евреев – дантистов, фармацевтов, провизоров, фельдшеров, акушеров, механиков, винокуров, пивоваров, мастеров и ремесленников ряда профессий; 5) евреев – приказчиков у купцов 1-й гильдии; 6) евреев – представителей ряда других занятий. Указом императора Александра I в 1804 г. евреи получили право наравне с представителями других национальностей учиться во всех российских училищах, гимназиях, университетах; были установлены особые стипендии еврейским мальчикам, обучавшимся в светских учебных заведениях. В городах быстро росла численность евреев-иудеев и евреев-христиан (принявших христианство хотя бы формально, тогда на них никакие ограничения не распространялись, так как они иудеями официально не были).

И тем не менее «черта оседлости» все-таки влияла на концентрацию не слишком богатых евреев-иудеев в определенных, как правило приграничных, районах России. На это оказал влияние и процесс изгнания евреев из их исторических владений. Ведь в 70 г. нового летоисчисления римляне разрушили Второй Храм евреев и еврейский народ почти на два тысячелетия утратил свою государственность, ушел в изгнание (галут). Евреи мигрировали, спасаясь от преследования и погромов, оказались в Северной Африке, Испании, Германии, затем через Польшу оказались в России. Получилось, что на польских, украинских, белорусских, южных и юго-западных русских землях среди жителей был ощутимым процент еврейского населения. Изменения границ стран и владельцев территорий привело к тому, что часть территории современной Смоленской области – отдельные деревни, селения, городки – в прошлом считались какое-то время польскими и белорусскими. Например, известный ныне еврейский центр хасидов Любавичи в прошлом был всего лишь белорусской деревней. На территории современной Смоленской области в прошлом рядом с польскими, белорусскими, украинскими землями сформировались очаги концентрации еврейского населения, многочисленные местечки – места постоянного жительства, как правило, не слишком богатых евреев-иудеев. Так что совсем неудивительно, что религиозное движение евреев – хасидизм – в России появился именно в этих местах. Особенности расселения евреев в России, а также процессы ассимиляции привели к тому, что на Смоленской земле раньше и теперь жили и живут этнические евреи и их многочисленные потомки, большинство последних считают себя русскими.

В 116 км к северо-западу от Смоленска, на трассе Смоленск – Невель – Санкт-Петербург, находится город Велиж, в котором живут менее 7,5 тыс. человек. Он живописно расположен на равнинной местности, по берегам Западной Двины (есть пристань), удален на 93 км от железнодорожной станции Рудня. Датой основания города считают 1536 г., тогда царь Иван Грозный повелел построить город на Велижском городище. Выполняя его приказ, здесь построили крепость на старом городище, на мысу, при впадении ручья Коневец в Западную Двину; до наших дней сохранились остатки вала и рва. Однако археологические раскопки свидетельствуют, что люди здесь стали расселяться не менее чем 70 тыс. лет назад. В Велижском районе находится более ста археологических памятников, в том числе в черте г. Велижа известны 4 древних городища.

В городе Велиже

Город имел трудную судьбу, за право обладать им долгое время конфликтовали Россия и Польша. Велиж был присоединен к Московскому государству в конце XV – начале XVI в., с 1580 г. был под властью Польши, с 1655 г. отошел к России, а с 1678 г. опять принадлежал Польше, в 1722 г. окончательно вошел в состав России. Велиж с 1776 г. стал уездным городом сначала Псковской, а затем Витебской губернии. Город длительное время имел стабильные торговые связи с Ригой, куда от него везли лес, лен, хлеб. Велиж был и остается городом с неспешным ритмом жизни. Раньше его жители в основном занимались строительством барж и лесосплавом, ремесла и внутригородская торговля развивались слабо. С 1937 г. Велиж стал городом Смоленской земли. В советский период в Велиже создали леспромхоз, построили мебельную фабрику, сыродельный, льнообрабатывающий заводы, другие предприятия. Город стал значимым центром заготовки и переработки древесины. Велиж в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. был оккупирован немецко-фашистскими войсками более двух лет – с июля 1941 г. по сентябрь 1943 г., был сильно разрушен. В наши дни главными предприятиями этого города являются мебельная фабрика, кирпичный завод, хлебокомбинат, молоко– и льнозаводы, комбинат по пошиву одежды.

Из-за долгой с военными событиями истории в городе почти не сохранились исторические и архитектурные памятники. А религиозные центры (собор, другие храмы, костелы) целенаправленно разрушали в советский период. В Велиже сохранились немногочисленные каменные здания XIX – начала ХХ вв., прямоугольная сетка улиц (результат генерального плана 1778 г., учитывавшего исторически сложившуюся планировку и осуществленную в XIX в.).

В Велиже, в бывшем доме купца и известного велижского мецената О.М. Киселева, работает Историко-краеведческий музей, основанный в 1986 г. на базе школьных музеев. В нем есть археологический, исторический, этнографический, военный разделы, экспозиция «Знаменитые земляки» (в нем рассказывается о Герое Социалистического Труда летчике-испытателе авиационной техники М. Попович, заслуженной артистке РФ А. Вершининой, других неординарных выходцах из этих мест). В историческом разделе особый интерес представляет экспозиция, рассказывающая о так называемом «Велижском деле» 1823–1835 гг. – крупном процессе, связанном с ложным обвинением евреев в совершении ими ритуальных убийств.

В первой половине XIX в. в России в течение двух десятилетий Велиж был у всех на слуху именно из-за «Велижского дела (события)» 1823 г. Тогда труп православного мальчика Емельяна Федорова был найден за этим городом, кровь у него была слита. Слухи поползли по городу и по всей России, говорили о том, что это очередное, но ставшее известным ритуальное убийство иудеями православного ребенка. Разговоры о подобных убийствах детей-христиан тогда год от года усиливались в России и зарубежной Европе. Император Николай I (1796–1855 гг.; правил с 1825 г.) был весьма озадачен этим, как и ростом неподконтрольного ему влияния евреев в экономике и политике России, чему он хотел положить конец. Для начала он решил разобраться в том, действительно ли евреи имели отношение к убийствам православных детей. Предлогом для обстоятельного выяснения этого вопроса как раз и послужило «Велижское дело». Николай I приказал министру внутренних дел представить ему доклад по «Велижскому делу» и по подобным происшествиям в Европе. «Велижское дело» стало истоком уникальной кампании, когда по инициативе Николая I впервые в мире на официальном государственном уровне была предпринята попытка разобраться в слухах о неблаговидной роли евреев в проведении ритуальных убийств христианских детей (по Иванову Ю.М., с. 86). По приказу Николая I стали готовить доклад, его главным исполнителем был назначен В.И. Даль (известный нам прежде всего как составитель Толкового русского словаря). Он в 1844 г. закончил работу под названием «Расследование об убиении евреями христианских младенцев и употреблении крови их». Выход этого труда тормозили, в конце концов он вышел в свет тиражом всего 10 экземпляров. С «Велижского дела» тогда прошел уже 21 год.

По приказу Николая I «Велижское дело» стали расследовать задним числом, т. е. не сразу, как произошло трагическое событие. Полиции удалось установить, что в убийстве православного мальчика участвовали 60 евреев-иудеев, из них после начавшейся шумихи 12 удалось скрыться, оставшихся 48 стали со временем допрашивать, пытаясь разобраться, почему и как все происходило. Рассмотрение «Велижского дела» длилось 18 лет, за это время менялись возглавлявшие и проводившие расследование люди, в том числе судьи, следователи. Результат рассмотрения «Велижского дела» был таким: всех подозреваемых в участии убийства мальчика евреев-иудеев от суда и следствия освободить, а свидетелей, доказчиц и родителей Емельяна Федорова сослать в Сибирь (по Иванову Ю.М., с. 88).

«Велижское дело» способствовало ухудшению отношений многих россиян к евреям-иудеям и переоценке их роли в жизни России. Тогда, к концу XIX в., от общей численности населения каждой страны евреи составляли: в Германии – 1,15 %; во Франции, Швейцарии – 0,3; в Италии, Англии, Дании – 0,13; в Испании и Швеции – 0,1; в Бельгии – 0,05; в России – 5 % (где жила тогда почти половина еврейского населения всего земного шара; по Иванову Ю.М., с. 97). Численность евреев в России за 1815 – начало 1880-х гг. выросла с 1,2 до 7 млн человек (т. е. в 6 раз), в 1915 г. составила 5,5 млн человек (из-за притеснений евреев и эмиграции более 1,3 млн евреев уехали, в основном в Америку). В целом за 1815–1915 гг. численность евреев в России выросла в 4,6 раза, а общая численность населения России выросла в 4 раза. Накануне осенних событий 1917 г. роль евреев и еврейского капитала в хозяйственной жизни России была весьма большой: им принадлежали 32 % сахарных заводов; 22 % пивоваренных заводов, почти вся хлебная торговля: на тысячу торгующих зерном 930 были евреями (по Дикому А., с. 43, 75). Этот процесс не одобрял император Николай II (1868–1918 гг.; правил с 1894–1917 гг.), пытался его безуспешно пресечь; убийство его и его семьи имело черты ритуального убийства-мести. О религиозно-мистической подоплеке екатеринбургского цареубийства писали разные исследователи, сделавшие вывод о том, что в Екатеринбурге было совершено каббалистическое жертвоприношение, более известное в истории под названием «ритуальное убийство» (по Болотину, с. 4, 16).

3.3. Северо-Восточный природно-экономический район (Сафоново-Дорогобужский)

Эта часть Смоленской области включает 4 административных района: Ельнинский, Дорогобужский, Сафоновский, Холм-Жирковский. В этом районе есть месторождения гравия, песка, известкового туфа, торфа, бурого угля (основные запасы области, но сейчас его не добывают). Здесь протекают реки: Соля, Вержа, Вопец, Вязьма, Дымка, Осьма, Ужа и др.; озер мало. Простирается Ельнинская возвышенность. Основные центры: Ельня, Дорогобуж, Сафоново, Холм-Жирковский. Эта часть Смоленской области стала ощутимо развиваться в хозяйственном плане с конца 1950-х гг., когда стали разрабатывать Сафоновское месторождение бурых углей, в 1960-е гг. возник и сформировался Сафоновско-Дорогобужский промышленный узел.

В 82 км к юго-востоку от Смоленска находится город Ельня (10 тыс. человек). Расположен он в верховьях р. Десны (приток Днепра). Этот город является узлом автомобильных дорог, в нем есть железнодорожная станция на линии Смоленск – Мичуринск. Неизвестно точно, когда была основана Ельня. Считают, что первое письменное упоминание о ней относится к 1150 г., но есть мнение, что это упоминание датируется между 1211–1218 гг. У Ельни была трудная история. В XV в. она в составе Смоленского княжества находилась под властью Литвы; в 1522 г. была возвращена Московскому государству, вскоре, в 1612–1654 гг., оказалась под властью Речи Посполитой, но в 1667 г. по Андрусовскому перемирию вошла в состав России. Во второй половине XVII в. Ельня была дворцовым селом, а с 1776 г. стала городом Смоленского наместничества. Грозные военные события длительное время сильно мешали развитию Ельни и ее окрестностей, это продолжалось в XIX и ХХ вв. В период Отечественной войны 1812 г. в Ельне одно время находился штаб фельдмаршала М.И. Кутузова. Ельня вошла важной строкой и в историю Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Ельня и ее окрестности – место ожесточенных боев с гитлеровскими захватчиками. Под Ельней в 1941 г. родились первые советские дивизии, так что этот город – родина отечественной гвардии. Ельня стала первым городом, освобожденным советскими войсками в результате удачного контрнаступления в 1941 г. В июле – сентябре 1941 г. в ходе Смоленского сражения под Ельней было нанесено поражение десяти немецким дивизиям и 4 советские дивизии первыми получили наименование гвардейских.

На улицах Ельни

Пережила Ельня фашистскую оккупацию с 19 июля по 6 сентября 1941 г. и с 6 октября 1941 г. по 30 августа 1943 г. Город был очень сильно разрушен, но его восстановили в послевоенный период. В Ельне стали действовать льнообрабатывающий, сыродельный, кирпичный заводы, предприятия легкой и пищевой промышленности, также получило развитие производство строительных материалов.

Долгая и насыщенная событиями история Ельни определила открытие в ней первого музея в 1917 г.; действующий в наши дни Историко-краеведческий музей был открыт в 1968 г., его основателем является полковник в отставке Д.И. Горелов. В Ельне сохранился ряд археологических и архитектурно-художественных памятников, в том числе на левом берегу р. Десны, где на холме сохранились остатки городища XII в. Определенный интерес представляют построенные в конце XIX – начале ХХ в. каменные жилые и общественные здания: вокзал, водонапорная башня в стиле псевдоготики, гимназия, земская больница и некоторые другие.

В 21 км от Ельни, на берегу р. Десны, раскинулось село Новоспасское, где в имении родителей родился великий русский композитор М.И. Глинка и где открыт Мемориальный музей-усадьба и проводятся ежегодные музыкальные фестивали, посвященные памяти великого русского композитора.

Дом Глинок был построен в 1807–1810 гг. отцом М.И. Глинки Иваном Николаевичем (1777–1834) на месте предыдущего, построенного в конце XVIII в. дедом композитора, отставным майором Н.А. Глинкой, в том доме и родился М.И. Глинка. Главный усадебный дом был построен из дуба и сосны, в нем было 17 комнат, на первом этаже располагались хозяйственные помещения, бильярдная, столовая, зал, гостиная, диванная, на втором этаже были спальни и детская. Интерьеры дома выделялись хорошим вкусом, изяществом, уютом. В 1786 г. построили усадебную Спасо-Преображенскую церковь, селение стали называть Новоспасское. На ручье устроили каскад прудов и разбили небольшой парк (позже его существенно расширили). Время и военные события, особенно войны, нанесли сильный урон парку, но в нем сохранилось около 300 вековых деревьев, в том числе 9 посаженных самим М.И. Глинкой, и дуб-великан, под которым он сочинял партитуру оперы «Руслан и Людмила». Глинки любили эту свою небольшую усадьбу, которая была живым памятником их роду. Глинки были потомками старинного польского шляхетского рода, от которого в 1655 г. отпочковалась ветвь смоленских дворян. Место, где со временем построили усадьбу Новоспасское, первоначально называлось пустошь Шатьково, Глинки стали ее владельцами в 1750 г.

В музее-усадьбе М.И. Глинки

Жители Новоспасского всегда отличались обостренным чувством патриотизма и почтением к усопшим предкам. Так, когда в 1812 г. наполеоновские солдаты, заняв Новоспасское, попытались ограбить церковь, крестьяне во главе со священником И. Стабровским заперлись в храме и дали отпор врагам. Французы ограбили усадебный дом, дом священника, но обворовать храм так и не смогли. А в 1941 г. местный священник и крестьяне сняли с храма колокола (самый большой из них весил почти 1700 кг) и затопили их в р. Десне, чтобы фашисты не увезли их ради присвоения цветного металла. Захватчики требовали, чтобы священник показал место, где спрятали колокола, но он молчал. Они обливали его на морозе холодной водой, заживо заморозили его, он умер под пытками, но ничего не сказал. После войны один из новоспасских колоколов нашли и поместили в музей в Смоленске.

М.И. Глинка с детства был приучен уважать тех, кто стоит ниже по социальной лестнице, безмерно любил своих родителей, после смерти матери Е.Н. Глинки (1783–1851) он в усадьбу уже не приезжал. Рассказывали, что когда Е.Н. Глинка рожала сына, в парке редкостно красиво пели соловьи; в доме любили пение птиц, была комната, где висели клетки с певчими птицами. Первым учителем церковной и светской грамоты, церковного пения у М.И. Глинки был священник усадебной церкви И. Стабровский. А развитию его музыкальных способностей особенно способствовала простая русская женщина, его няня Авдотья Ивановна, знавшая множество русских народных песен и передавшая мальчику любовь к народной русской музыке. М.И. Глинка провел в Новоспасском первые 12 лет своего детства. После смерти Е.Н. Глинки усадьбой владели сестры М.И. Глинки – Л.И. Шестакова и О.И. Измайлова. В 1879 г. ее владельцем стал купец из подмосковного г. Коломна Ф.Т. Рыбаков, который разобрал усадебный дом с флигелями, перевез их в Коломну, где они вскоре сгорели. В начале ХХ в. хозяином Новоспасского был смоленский купец Зеликин, который построил в усадьбе дачу и вырубил часть деревьев в парке.

События первых лет советской власти и войны почти стерли с лица земли усадебные деревянные постройки. Но с 1973 г. в Новоспасском начались работы по научной реставрации, по грамотному восстановлению мемориальной усадьбы; через 8 лет в основных чертах они были завершены, в 1982 г. здесь открылся музей. Основу экспозиции музея составляют подлинные предметы из дома Глинок в Новоспасском, их сохранили родственники композитора, а также мемориальные вещи, принадлежавшие М.И. Глинке. Сохранилась усадебная и действующая церковь, построенная на средства семьи Глинок (1786), она и сейчас славится перезвоном своих 6 колоколов. Около церкви похоронены родители М.И. Глинки. С 1958 г. на Смоленской земле ежегодно проводят музыкальный фестиваль, посвященный памяти М.И. Глинки, он торжественно завершается в Новоспасском.

Михаил Иванович Глинка (1804–1857) – гениальный русский композитор, родоначальник русской классической музыки. Написанные им оперы «Жизнь за царя» («Иван Сусанин», 1836 г.) и «Руслан и Людмила» (1842) положили начало двум направлениям русской оперы: народной музыкальной драме и опере-сказке, опере-былине. М.И. Глинка писал и симфонические сочинения, особенно из них известны: «Камаринская» (1848 г.; стала новым словом в отечественной музыке, новым типом симфонического сочинения, поразила соотечественников глубокой национальностью и самобытностью), «Испанские увертюры» («Арагонская хота», 1845 г.), «Ночь в Мадриде» (1851). Глинка заложил основы русского симфонизма, стал первым классиком русского романса. В области театрального искусства также выдающееся значение имеет его музыка к трагедии «Князь Холмский» (поставлена в 1841 г.). Глинка стал создателем русской вокальной школы, у него брали уроки пения: Н.К. Иванов, О.А. Петров, С.С. Гулак-Артемовский и др.

М.И. Глинка

М.И. Глинка с детства любил слушать музыкальные произведения, которые исполнял небольшой домашний крепостной оркестр его родителей и такой же оркестр его дяди. С 10–11 лет его музыкальные наклонности стали очевидными для домашних. Гувернантка из Петербурга Варвара Федоровна Кламер была его первой учительницей. Его обучали общим дисциплинам и музыке. В 1817 г. (ему 13 лет) их семья переехала в Петербург, где он стал с 14 лет учиться в новооткрытом Благородном пансионе при Главном педагогическом институте (учился 4 года, его гувернером был поэт-декабрист В.Я. Кюхельбекер). В годы учебы он брал уроки игры на фортепиано, на скрипке и пения у известных петербургских преподавателей, увлекался театром, участвовал в любительских оперных спектаклях и вечерах, посещал литературные кружки и салоны. В 1820-е гг. он уже пользовался известностью у петербургских любителей музыки как певец и пианист. Окончив пансион, он стал сочинять музыку. Он написал музыкальные вариации, хорошие романсы, песни, в том числе широко известные, любимые и сегодня: «Не искушай меня без нужды» на слова Е.А. Баратынского, «Не пой, красавица, при мне» на слова А.С. Пушкина, «Ночь осенняя, ночь любезная» на слова А.Я. Римского-Корсакова и др. Глинка искал свое место в музыкальном творчестве. Его знакомыми и друзьями стали многие неординарные личности, в том числе: В.А. Жуковский, А.С. Грибоедов, А. Мицкевич, А.А. Дельвиг, В.Ф. Одоевский и др. Напряженная творческая работа, высокие требования к своему музыкальному творчеству и бурная светская жизнь существенно ухудшили здоровье Глинки, а крайне неудачное лечение к концу 1820-х гг. принесло серьезные тревоги об ухудшавшемся здоровье. Ради лечения и расширения музыкальных знаний он уехал за границу. В 1830–1833 гг. Глинка совершил поездку в Италию и Германию. В последующих заграничных поездках и пребывании в Париже (1844–1845, 1852–1854), Берлине (1833–1834, 1856–1857), Испании (1845–1847), Варшаве (1848–1851) он изучал европейский театр и музыку, знакомился с выдающимися композиторами и исполнителями.

С 1834 г. Глинка работал над оперой «Жизнь за царя», сюжет которой предложил ему Жуковский. В 1836 г. (Глинке 32 года) состоялась премьера оперы, поразившей всех силой музыки и сценическим новаторством. Впервые простой крестьянин на сцене был показан как герой трагического произведения, и в опере звучала русская песня. В 32 года, после успеха своей первой оперы, Глинка стал капельмейстером Придворной певческой капеллы и был им 3 года.

Написанная им опера «Руслан и Людмила» (1837–1842) была поставлена в 1842 г. в Большом театре, она была холодно встречена придворной знатью (император Николай I после IV акта демонстративно покинул зал и уехал), но ее горячо приняли демократично настроенные слушатели. А.С. Пушкин был восторженным почитателем музыки Глинки, его поэма «Руслан и Людмила» легла в основу одноименной оперы этого композитора, многие стихотворения великого поэта получили новую жизнь в романсах Глинки.

Глинка написал около 80 чудесных романсов, песен, арий, вальсов. Хотя музыка в жизни Глинки играла чрезвычайную роль, он не лишал себя и светских радостей. В 1835 г. (ему 31 год) он обвенчался с юной Марией Петровной Ивановой. Страсть Глинки к ней была столь велика, что он смирился даже с тем, что она абсолютно не смыслила в музыке и не разделяла его увлечений серьезной музыкой. Молодые поселились в Новоспасском. Принципиально разное отношение молодых супругов к музыке привело в конце концов к обстоятельствам, которые впоследствии привели к несовместимости их судеб.

Большой раной для Глинки была неудачная семейная жизнь с М.П. Ивановой, оказавшейся чуждым по духу ему человеком, не понимавшей его увлеченности серьезной музыкой, сварливой, неряшливой, бедной духом женщиной. Но были и женщины, понявшие его музыкальную гениальность. Среди них особое место занимали его любимая младшая сестра Людмила Ивановна Шестакова (для ее маленькой дочки Юли Глинка сочинил некоторые свои фортепианные пьесы) и другая молодая, прекрасная женщина, дочь Анны Петровны Керн, – Екатерина Ермолаевна. Именно Е.Е. Керн воодушевила его на создание его знаменитого «Вальса-фантазии» и музыки романса на слова А.С. Пушкина «Я помню чудное мгновенье» (посвященного Пушкиным совсем не ее матери – А.П. Керн, а императрице, жене Александра I – Елизавете Алексеевне Романовой, которую при дворе называли «ангел чистой красоты»). В начале войны 1854 г. Глинка поселился в Петербурге со своей сестрой Л.И. Шестаковой, по настоянию которой он написал свои «Записки», являющиеся драгоценным биографическим материалом. Глинка не щадил своего здоровья, которое с 1845 г. снова стало резко ухудшаться. Он уехал за границу поправлять здоровье и расширять свои музыкальные познания. Музыкальный гений Глинки высоко оценили во Франции, Испании, других странах. М.И. Глинка умер в возрасте 53 лет в Берлине, его прах перевезли в Петербург и похоронили на кладбище Александро-Невской лавры.

К северу от Ельни и в 125 км к востоку от Смоленска, в верховьях р. Днепр, на железнодорожной ветке от станции Сафоново (на линии Смоленск – Вязьма) находится город Дорогобуж (11,3 тыс. человек). Дорогобуж был основан смоленским князем Ростиславом в 1150 г. как крепость. В 1238 г. Дорогобуж сожгли войска хана Батыя. В XIII–XIV вв. здесь был центр удельного княжества. Дорогобуж имел трудную судьбу. В XV–XVII вв. он часто подвергался нашествию недругов из Литвы и Польши; в 1667 г. по Андрусовскому перемирию вошел в состав Российского государства; в 1812 г. его сожгли наполеоновские войска; в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. он был оккупирован немецко-фашистскими войсками с 5 октября 1941 г. по 15 февраля 1942 г., а также с 7 июня 1942 г. по 1 сентября 1943 г., был сильно разрушен; в 1942 г. являлся центром партизанской борьбы.

В послевоенные годы город был восстановлен. В советский период его основными предприятиями стали льноперерабатывающий, сыродельный и кирпичный заводы, мебельная фабрика. Жизнь Дорогобужа и особенно трудовая деятельность заметной части его жителей связаны с расположенным в 7 км от него поселком Верхнеднепровский, созданным в связи со строительством Дорогобужской ГРЭС, и в котором были построены заводы: котельный, картонно-рубероидный, азотных удобрений, другие предприятия. Одной из главных достопримечательностей Дорогобужа является находящееся на холме, на левом берегу Днепра, около впадения в него р. Ардаш (Ордашка, ныне Ордынка), округлое в плане городище, на котором в древности возвышалась крепость с 14 башнями, а сейчас сохранились остатки земляных валов. В городе работает Историко-краеведческий музей, открытый в 1919 г., уничтоженный в период войны 1941–1945 гг., возрожденный в 1967 г. (в большей мере благодаря учителю истории А.И. Ашметковой).

Дорогобуж в 1912 г.

Находящийся в Дорогобуже Свято-Димитриевский Дорогобужский женский монастырь был создан одним из первых на Смоленской земле. В XVII в. монастырь разрушили поляки. В 1711 г. на месте деревянного монастыря построили каменный Духовской храм, но обитель не была возрождена. В советский период храм был закрыт. В 1998 г. религиозная жизнь храма начала возрождаться, он стал собором возрожденного (1998) Свято-Димитриевского женского монастыря.

Расположенный в 15 км от Дорогобужа в селе Болдино Свято-Троицкий Герасимо-Болдинский мужской монастырь был основан на берегу р. Болдинки иноком Герасимом. Этот отшельник поселился в этих местах в 1528 г. К нему стали стекаться ученики, его стали почитать как старца. Он выкопал для себя небольшую пещеру и устроил колодец. В 1530 г. ученики построили деревянную Сергиевскую (впоследствии Троицкую) церковь, затем – храм во имя Богородицы и кельи. Монастырь возник (1530) в месте, где было много вековых дубов, которых в древности называли «болда», что нашло отражение в названии этого монастыря, где до смерти Герасима Болдинского (канонизирован) жили 127 человек братии. Когда Герасим умер, его похоронили в созданной им Сергиевской церкви. Этот монастырь пользовался царской опекой, получал крупные денежные пожертвования от состоятельных людей, что позволило вести в нем качественное, каменное строительство. Особенно богатые и частые вклады в монастырь сделали: боярин, затем царь Борис Федорович Годунов, а также цари Алексей Михайлович и Петр I Алексеевич Романовы, князья Звенигородские (этот монастырь был их фамильной усыпальницей), князья Долгорукие, другие знатные персоны и люди попроще, в том числе, знаменитый зодчий, уроженец Дорогобужских мест Ф.С. Конь (конец XVI – начало XVII в.; автор проекта монастырского комплекса).

К концу XVI в. были возведены монументальный пятиглавый Троицкий собор, трапезная палата с шатровым храмом во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы и шестигранная столпообразная трехъярусная колокольня. К концу XVII в. монастырь был очень богатым и знаменитым. В нем работал кирпичный завод, производивший кирпич для монастырских нужд. Современники с восторгом говорили о красоте и величии этого монастырского ансамбля, строительство которого завершили в 1592 г. Это и не удивительно, ведь здесь работали: государев мастер, знаменитый зодчий Ф.С. Конь, церковный мастер Терентий, государевы иконописцы Постник Дермин и Степан Михайлов, золотых дел мастер Василий Скорик, а благовестный колокол для звонницы отлил в 1587 г. в Москве литец Иван Афанасьев. Все постройки Болдинского монастыря окружала крепостная стена длиною около километра, она имела угловые башни и дозорные вышки. В монастырской трапезной были красивые изразцовые печи, эту палату также украшали нарядные изразцы. Монастырский комплекс был одним из лучших сооружений в Московском государстве. Славился монастырь также большой ученостью его монахов.

Герасимо-Болдинский монастырь

С начала XVII в. начались и стали множиться беды Болдинского монастыря. В 1611 г. монастырь захватили и разорили поляки, он оказался в руках иезуитов, был в «духовном плену», в нем располагался иезуитский коллегиум. После изгнания польско-литовских захватчиков монастырь был в 1655 г. возобновлен как православная обитель. У его стен с XVIII в. устраивали ярмарки – на Троицу и на Введение, по монастырским престольным праздникам.

Царь Алексей Михайлович и его сын Петр I жаловали этот монастырь своим вниманием и материальной поддержкой. Монастырь стабильно получал финансовую помощь из государевой казны.

В 1812 г. наполеоновская армия захватила, осквернила, ограбила монастырь, французы превратили его строения в лагерь для пленных русских солдат. Осенью 1812 г. русские войска под командованием М.А. Милорадовича около села Болдино одержали победу над войсками маршала Нея. После изгнания захватчиков и освобождения России монастырь был восстановлен. В монастыре было 3 храма: соборный Свято-Троицкий, Введенский, Тихоновский. Монастырю принадлежала Алексеевская часовня, построенная в честь рождения наследника русского престола – цесаревича Алексея Николаевича. Святынями монастыря были почивавшие под спудом мощи преподобного Герасима Болдинского (над которыми была сооружена рака), почитаемые останки местночтимого затворника Аркадия (конец XVI в.), древняя Казанская икона Божией Матери. Достопримечательностью был и фамильный склеп рода князей Долгоруковых.

После событий осени 1917 г. монастырь функционировал, но терпел притеснение своих интересов, в нем жило 13 монахов. В начале 1920-х гг. монастырь был упразднен. В 1921–1928 гг. в монастырском комплексе вели реставрационные работы, одно время (до 1928 г.) в нем устроили филиал Дорогобужского историко-краеведческого музея. В 1922 г. представители новой власти конфисковали церковное имущество, осквернили святые мощи Герасима Болдинского (вскрыли его захоронение). В 1928 г. все реставрационные работы прекратили, в 1929 г. директора музея и оставшихся монахов репрессировали. В монастырском комплексе разместили «трудовые коммуны», сельхозартели.

В годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. село Болдино (где находится монастырский комплекс) было одним из первых селений, освобожденных партизанами на оккупированной гитлеровцами территории в начале 1942 г. В монастыре тогда располагался штаб партизанских соединений этого района Смоленщины. В отместку партизанам овладевшие снова монастырем фашисты пытались уничтожить монастырский комплекс; взорвали в 1943 г. Троицкий собор, колокольню, трапезную палату с Введенской церковью.

Свято-Троицкий Герасимо-Болдинский монастырь связан с профессиональной деятельностью знаменитого реставратора П.Д. Барановского (1892–1984). Он впервые приехал в Болдинский монастырь со своим отцом в возрасте 15 лет. В 1911 г., уже будучи студентом, он приехал в монастырь с письмом от Московского археологического общества и обратился к игумену с просьбой сделать обмеры монастырских построек; ему разрешили это сделать (именно эти обмеры, сделанные П.Д. Барановским, помогли восстановить обитель в послевоенный период, начиная с 1964 г.). В 1912 г. молодой реставратор (Барановскому было 20 лет) предложил уникальную методику восстановления архитектурного памятника. Реставрационные работы велись в 1921–1928 гг. Одновременно с ними на территории монастыря под руководством Барановского создавали музей. В 1964 г. Барановского снова привлекли к ремонтно-реставрационным работам в этом монастыре. С 1970-х гг. восстановление архитектурного облика закрытого монастыря велось под руководством ученика и помощника Барановского А.М. Пономарева.

В 1990 г. в Болдине состоялась первая церковная служба, вечерня в храме XIX в. на месте пещерки святого Герасима Болдинского. В 1991 г. Свято-Троицкий Герасимо-Болдинский монастырь возродился; его главной святыней являются святые мощи Герасима Болдинского. В 1997 г. тогда митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл освятил восстановленный Введенский трапезный храм (который был полностью разрушен в годы Великой Отечественной войны). В монастыре продолжаются реставрационные и строительные работы, в конце 1990-х гг. был посажен яблоневый сад (раньше монастырь славился своим яблоневым садом). Теперь в монастыре живут более двух десятков послушников и монахов (21 насельник в 2000 г.). Сохранились или были возрождены: трапезная и колокольня (1585–1592); ограда и башни (XVIII в.); дом казначея (XIX в.); дом игумена (XIX в.); просфорная (XIX в.); стены монастыря с башенками по углам (XVIII в.); построен новый братский корпус (1994).

Этот монастырь тесно связан своей историей как минимум с четырьмя яркими русскими людьми, которые, уяснив свои интересы и цели в жизни, несмотря ни на какие трудности, осуществляли свои планы. Это преподобный старец Герасим Болдинский, выдающийся строитель Ф.С. Конь (уроженец Дорогобужской земли), царь Б.Ф. Годунов, реставратор П.Д. Барановский.

Герасим Болдинский (1490–1554 гг.; в миру Григорий) родился в г. Переяславль-Залесском, в семье сапожника, сам тоже был сапожником. Он с детства мечтал стать монахом. В возрасте 13 лет он поступил в Свято-Троицкий Данилов Переяславский монастырь, стал учеником его основателя преподобного старца Даниила. По благословению своего духовного наставника в 26 лет он ушел в глухие смоленские леса. В 1528 г. он поселился в лесу около Смоленска, а через два года (в возрасте 40 лет) перешел на Болдину гору, куда в созданную им пустынь (малый монастырь) стали приходить ревнители благочестия, а его самого со временем стали называть Герасимом Болдинским. Так появилась в 1530 г. Свято-Троицкая обитель, которую в его честь со временем стали называть Свято-Троицким Герасимо-Болдинским монастырем. С 1534–1536 гг. Герасим Болдинский начал свои труды по созданию обители, названной со временем Вяземский Иоанно-Предтеченский монастырь. Затем на Калужской земле по просьбе местных жителей он основал на р. Жиздра Введенско-Жиздринскую пустынь, а потом снова на Смоленской земле основал Рождество-Богородицкий монастырь, около г. Дорогобужа.

Преподобный Герасим Болдинский

Герасим Болдинский считал, что порядок в монастыре может быть только при решительном сильном духом настоятеле, подающим всем пример, выбираемом из среды братии, управляющим монастырем с помощью 12 старцев. Герасим Болдинский сам выполнял самые тяжелые работы, питался хлебом и водой, спал мало и сидя (что считалось монашеским подвигом). Все созданные им монастыри имели особенно строгий устав. Герасим Болдинский призывал людей быть терпеливыми, трудолюбивыми, незлобивыми, уметь стойко переносить незаслуженные притеснения, смирять свою гордыню и даже жалеть обидчиков, которых дьявол подбивает на гадкие дела. Герасим Болдинский прожил 64 года, был со временем канонизирован.

Боярин, затем царь Борис Федорович Годунов видел в Герасиме Болдинском учителя и хотел, чтобы он был его духовным покровителем, помощником в вершении задуманных им дел. Но разница между ними была слишком велика. Борис Годунов стремился к неограниченной личной власти, считал себя во всех делах самым прозорливым, мечтал в первую очередь о своем благополучии и богатстве, т. е. первой роли в стране, богатствах для него, его семьи и родственников, а не о всенародном достатке и спокойствии. Борис Годунов неизменно благодетельствовал Болдинскому монастырю и особо почитал его создателя – святого Герасима Болдинского.

Борис Федорович Годунов (1552–1605, царь с 1598 г.) оказался жертвой своего честолюбия, болезненного стремления к единоличной власти и по большому счету политической недальновидности. Вспоминая о его судьбе, неизбежно думаем о том, что за проступки, грехи рано или поздно, но непременно приходится отвечать, причем не только лично проштрафившемуся человеку, но и его семье, в том числе детям. Судьбы Бориса Федоровича Годунова, его сына царя Федора (1589–1605 гг.; царствовал два месяца: апрель и май 1605 г.), дочери Ксении (1582–1622), жены Марии Годуновой (дочь опричника Малюты Скуратова) подтверждают это. Хотя Борис Годунов оказался ловким политиком, был хорошим, верным мужем и замечательным отцом (уделял большое внимание воспитанию и образованию детей), судьба его семьи оказалась грустной, род его пресекся.

Царь Борис Годунов сполна ощутил горечь неудачливого монарха. Его трагедия – это трагедия правителя, от которого отвернулся собственный народ, поняв, что он его обманул и предал. Взойдя на трон, Борис Годунов обещал покончить с нищетой, а на деле – умножил ее. В начале своего правления он наводнил Боярскую думу своими родственниками и ставленниками, но они ничего полезного для России сделать не смогли и к 1605 г. сошли с политической сцены. Своих родственников и ставленников он поставил почти на всех значимых государственных постах; но их личная – алчная на самом деле – преданность Борису Годунову и цели их личного обогащения привели Россию к еще худшему экономическому состоянию.

Царь Борис Годунов, по сути, не имел профессионально грамотных и честных помощников. В отчаянии он не только молился, но и обращался за помощью к колдунам, знахарям, астрологам, то есть именно к тем людям, к которым Русская православная церковь запрещала и запрещает обращаться за советом и поддержкой. Борис Годунов хорошо знал и сполна ощутил на себе, что борьба за власть и ее сохранение неизбежно связана с компромиссами, а то и обманом, с заведомо ложными обещаниями, с непопулярными управленческими решениями, нередко с силовым давлением и открытой борьбой с кровавыми последствиями, жертвами. Он всю жизнь рвался к власти, а получив ее, стал несчастным, больным человеком и обрек свою семью на постоянное пребывание в тревоге и страхе. Путем лжи, притеснений, убийств он расчистил себе путь к царскому трону. Борис Годунов достиг своей политической цели – стал царем, но его род пресекся, династия не стала царствующей, он опозорил свой род, своими неумными действиями затормозил развитие России. После избрания царем Борис Годунов сделал своего подростка-сына Федора (в 1598 г. ему было 9 лет, а в конце его царствования 16) соправителем государства, царевичем «всея Руси».

В 1605 г. от апоплексического удара царь Борис Годунов умер, на престол вступил его юный сын Федор, но он был царем всего два месяца. Сторонники Лжедмитрия I (1587–1606 гг.; Ю.Б. Отрепьев или бывший монах Григорий) убили (задушили) юного царя Федора Годунова и его мать – вдову Бориса Годунова, а народу сказали, что они отравились. Судьба любимой дочери Бориса Годунова оказалась еще хуже. Борис Годунов намеревался выдать замуж дочь-красавицу, умницу, доброго нрава Ксению непременно за иностранного князя, королевича, царя. Были разные варианты возможного замужества Ксении, но все они отпадали, так как условия замужества царевны не устраивали то одну, то другую сторону. А когда шлезвиг-голштинский герцог Иван (Иоанн, Ганс), брат датского короля Христиана IV, согласился со всеми условиями, в том числе и с принятием Православия, приехал в Москву (1602) и даже понравился царевне Ксении, он чем-то здесь заразился и внезапно умер. Лжедмитрий I обрек Ксению Годунову на пятимесячное, мучительное для нее сожительство. А затем по требованию его будущего родственника – пана Юрия Мнишека, отца его невесты Марины Мнишек (1588–1614), Ксению Годунову отправили в северный Горицкий монастырь на Белом озере, где в 23 года она стала монахиней Ольгой. В 1606 г., когда на царский трон сел Василий Иванович Шуйский, ей позволили вернуться в Москву. Затем она оказалась в Троице-Сергиевой лавре, где пережила все ужасы ее шестнадцатимесячной осады польскими войсками (осень 1608 – январь 1610 гг.). При царе Михаиле Федоровиче Романове гонение на Ксению усилилось (вспомнили, как Борис Федорович Годунов притеснял Романовых, пресек их путь к трону), ее выслали из Москвы во Владимир в Княгинин монастырь, а в 1616 г. – еще дальше, в более строгий Покровский девичий монастырь в Суздале, где она умерла в 1622 г. в возрасте 40 лет.

Борис Годунов принимает царский сан. Гравюра XIX в.

Судьба царя Бориса Федоровича Годунова лишний раз напоминает о быстротечности земной жизни, главной целью которой на самом деле является достойное служение людям, Отечеству, а не эгоистическое стремление сделать карьеру, накопить богатства себе, детям, внукам, получить власть, причем любой ценой, в том числе и греховным путем, но за все эти прегрешения рано или поздно придется отвечать перед Богом, судьбой, Россией, – причем всему грешному роду.

В 18 км к юго-востоку от Дорогобужа сохранился обширный и великолепный усадебный комплекс конца XVIII – начала XIX в. Алексино, представляющий замечательный памятник архитектуры и паркового искусства эпохи позднего классицизма. Напоминает это место и о том, как нередко нечистые на руку, но ловкие люди тянутся друг к другу, объединяются во имя реализации своих корыстных интересов, планов, даже получают их, но не избегают возмездия судьбы за свои проступки. История усадьбы связана с купеческим, а затем дворянским родом Барышниковых и их покровителем – влиятельным графом И.Г. Орловым. Барышниковы превратили усадьбу в крупный культурный и экономический центр, в котором работали бумагопрядильная фабрика и конезавод.

Громадная усадьба Алексино – это единственная усадьба в Смоленской области, где почти полностью сохранился архитектурно-парковый комплекс. В возведении разных усадебных построек участвовали знаменитые зодчие М.Ф. Казаков, Доменико Жилярди, талантливые русские крепостные архитекторы, прославленный скульптор Ф.И. Шубин. Сохранились дом-дворец, усадебная церковь Михаила Архангела, комплекс хозяйственных построек «Андреевская крепость», ряд других строений, парк с водоемами.

Церковь Михаила Архангела, построенная М.Ф. Казаковым в Алексино

Усадебная церковь Михаила Архангела была построена в 1778 г. по проекту М.Ф. Казакова, возводили ее под наблюдением крепостного архитектора Я. Жданова. Этот храм является самым первым на Смоленщине, построенным в стиле классицизма. Барельефные композиции на стенах этого храма выполнил скульптор Ф.И. Шубин. Этот храм возводили и как фамильную усыпальницу Барышниковых, в цокольном этаже сохранились их каменные надгробья. В усадьбе есть еще одна церковь, возведенная во имя святого Андрея Стратилата (середина XIX в.).

Хозяйственный комплекс «Андреевская крепость» (1798–1810) напоминает романтический «готический» замок с мощными стенами, 8 башнями и высоким центральным донжоном. Здесь размещались манеж, конюшни, склады, другие хозяйственные помещения. Сын Барышникова особенно любил проводить время на манеже и в конюшнях, в его честь и назвали этот комплекс.

Гордостью Барышниковых был главный усадебный дом, который они построили (1819–1824) по проекту знаменитого архитектора Доменико Жилярди и под наблюдением крепостных архитекторов Я. Жданова и Д. Полякова (ученик Жилярди). Это большой ампирный двухэтажный дворец с колоннадой, лепниной, белокаменным портиком. Фасад дома-дворца украшает чугунный балкон на фигурных колоннах с ажурной балюстрадой и вазами. Дом соединяется с боковыми флигелями двухэтажными галереями. Дом-дворец был прекрасно отделан, поражал современников богатством и разнообразием интерьеров. Печи в Большой гостиной воспринимались (и воспринимаются) как впечатляющие архитектурные сооружения. Мастерски были выполнены росписи в технике «гризайль» (они сохранились лишь частично), их создали крепостные живописцы П. Бобров, С. Ховаев, Я. Поляков. Считают, что в создании, оформлении интерьеров принимал участие художник В. Тропинин. Была в усадьбе и приносившая доход бумажная фабрика, построенная в стиле псевдоготики по проекту М.Ф. Казакова и под наблюдением Я. Жданова. Фабрика не сохранилась, ее взорвали в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. В усадьбе были самые разные хозяйственные постройки, поскольку все владельцы хотели иметь доходное хозяйство. Барышниковы преуспели в создании бумажной фабрики, а последние хозяева этой усадьбы организовали в ней кустарное производство скатертей, полотенец, салфеток.

После осенних событий 1917 г. усадьбу национализировали, в начале двадцатых годов в ней устроили музей помещичьего быта в главном доме, открыли школу, разместили детскую колонию. Тогда сюда из голодной Москвы приехал с семьей М.М. Пришвин, он работал в школе и по совместительству был заведующим музеем. Впечатления от жизни и работы в Алексино он передал в своей повести «Мирская чаша».

Отдельный интерес представляет судьба наиболее известных владельцев усадьбы – Барышниковых, купивших в 1774 г. усадьбу Алексино у помещика Салтыкова и оформивших ее поначалу на имя своего покровителя – графа И.Г. Орлова. И.С. Барышников был купцом из г. Вязьма, а купцы не имели право иметь поместья и крепостных. Но у Барышникова были особые отношения с богатым и влиятельным графом Иваном Григорьевичем Орловым (1733–1791), который был его покровителем и стал на какое-то время официальным владельцем Алексино. И.Г. Орлов занимал особое место среди своей родни, главенствовал среди своих братьев, они в молодости садились за стол только по его команде, называли его «судариком, папенькой, старинушкой». Орлов был семейным кассиром, определял финансовую политику в их роде, держал братьев в подчинении. Все они были огромного роста, силачи, здоровяки, лицом не дурны, нрава неуемного, буйного. Иван Орлов был самым прижимистым, самым хозяйственным из пяти (Иван, Алексей, Федор, Владимир, Григорий) знаменитых братьев Орловых, ставших богатейшими людьми при императрице Екатерине II, поскольку в большей мере благодаря именно им ей удалось осуществить дворцовый переворот в 1762 г., свергнуть законного императора – ее мужа и в обход сына Павла самой стать правящей императрицей. Григорий Орлов (брат Ивана) 13 лет (1760–1773) был фаворитом Екатерины II.

Говорили, что Барышников и Иван Орлов оказывают друг другу взаимообогащающие услуги. Ходили странные слухи, как купцу Барышникову удалось быстро разбогатеть, сделать дорогие приобретения. А в 1782 г. при помощи И.Г. Орлова И.С. Барышников был возведен в дворянство с одобрения императрицы Екатерины II, смог стать законным владельцем Алексино, ставшим родовым имением рода Барышниковых. Наиболее широко известная версия о том, как разбогатели Барышниковы, изложена в романе В.Я. Шишкова «Емельян Пугачев». Якобы Барышников смог стать особо доверенным человеком у фельдмаршала С.Ф. Апраксина, человека нередко нечистого на руку. Якобы Апраксин доверил Барышникову отвезти из действующей армии в Петербург бочонок или даже несколько бочонков с золотом под видом бочонков с селедками. Ловкий Барышников жене фельдмаршала бочки с селедками и доставил, а золото якобы взял себе. Но есть и другая версия, суть ее в том, что с подачи И.Г. Орлова Барышников умел провертывать обогащавшие их обоих сомнительные дела. И.Г. Орлов давал Барышникову информацию, обеспечивал деловые связи, прикрывал аферы, разрабатывал сценарии их выполнения, а Барышников практически реализовывал его указания, барыши делили, как договаривались, с большой выгодой для каждого из них. Все неизменно кончалось для них удачно, поскольку И.Г. Орлов был неуязвимой фигурой в обществе, имел колоссальные связи, влияние, сиятельную поддержку.

Расплатой за сомнительные делишки стало со временем пресечение рода Барышниковых и по большому счету нескладная жизнь графа И.Г. Орлова, не оставившего официального и доблестного потомства. И.Г. Орлов, женатый на Е.Ф. Ртищевой (1750–1834), детей не имел, всю жизнь думал только об обогащении, причем любой ценой, и о влиятельном положении в обществе. Прожил он 58 лет (его вдова пережила его на 43 года), продолжения рода по его линии не было. Прах всех братьев Орловых (которых старались хоронить в одном месте) несколько раз перезахоранивали в разных местах, а в советское время сожгли (1924). Все они сполна счастливыми при жизни не были, хотя, участвуя в аферах, разбогатели, а простых и долговременных человеческих радостей так и не приобрели, такова была месть судьбы.

М.Ф. Казаков. Гравюра XVIII в.

Усадьба Алексино является своего рода памятником великому русскому зодчему М.Ф. Казакову, создавшему ее.

Матвей Федорович Казаков (1738–1812) – был и остается одним из лучших русских архитекторов, является одним из основоположников русского классицизма. Он стал признанным зодчим, получал важные государственные заказы, работал по заказам самых влиятельных и богатых людей, в том числе в обеих столицах того времени. Он руководил (1800–1804) составлением генерального плана г. Москвы, организовал архитектурную школу при Экспедиции Кремлевского строения. В Москве М.Ф. Казаков разработал типы городских и общественных зданий, организующих большие городские пространства: Сенат в Кремле (1776–1787), Университет (1786–1793), Голицынская больница (1796–1801 гг.; ныне 1-я городская), дома-усадьбы Демидова (1779–1791), Губина (1790-е годы), Петровский замок (1775–1782) и т. д., также возглавлял перестройку дворца в Царицыно (1789–1793), выполнял и другие значимые заказы. Работы Казакова выделяются широтой градостроительного мышления и рационализмом планировки. Созданные им интерьеры отличаются пространственной пластической цельностью, что он достигал введением большого ордера (Колонный зал Благородного собрания в Москве), скульптуры (Сенат, университет), лепного и живописного декора (золотые комнаты дома Демидова) и других приемов. Но громкая слава и повсеместное признание пришли к Казакову далеко не сразу. Он учился (1751–1760) в Москве в архитектурной школе Д.В. Ухтомского, а его становление как практика и затем теоретика русской архитектуры началось на Тверской земле. Казаков в 1763–1768 гг. (ему 25–30 лет) работал в Твери под руководством архитектора П.Р. Никитина в составе «архитектурной команды».

Писатель М.М. Пришвин многим обязан Смоленской земле. Из смоленских крестьян была его первая жена. В первые после потрясений 1917 г., тяжелые годы, они жили именно на Смоленщине. Получилось, что Смоленская земля и смолянка спасли его в годы гибельных потрясений, эти места усилили в нем потребность к сочинительству, писательскому творчеству. В Алексино и других поселениях Смоленщины он работал учителем, библиотекарем, музейщиком, а также на Батищевской опытной станции (до 1922 г.).

Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954) был яркой творческой личностью. Он был агрономом, учителем, географом, этнографом, фенологом, ботаником, охотником, фотографом, писателем, а по психологическому настрою – романтиком-фантазером и трезвым прагматиком одновременно. М.М. Пришвин происходил из рода купцов Пришвиных-Алпатовых, которые вели помещичье хозяйство. Его разгульный отец владел поместьем в Орловской губернии, где и родился будущий писатель. Отец имение проиграл в карты и рано умер, оставив жену с пятью детьми без средств к существованию. Мать предприняла невероятные усилия, чтобы выкупить орловское имение Хрущево, дать детям образование. Мишу в возрасте 10 лет отправили учиться в г. Елец в гимназию, из четвертого класса которой его исключили за дерзость учителю географии. При помощи дяди, крупного сибирского промышленника, он стал учиться в Тюменском реальном училище, потом поступил в Рижский политехнический институт. С 1893 г. он стал работать в марксистских кружках, был арестован, год провел в тюрьме и был сослан в Елец. В 27 лет он поступил в Лейпцигский университет на агрономическое отделение, увлекался философией и музыкой. Вернувшись в Россию, он работал агрономом в тульском имении графа Бобринского и в г. Луге, на опытной станции в Клину, в Петровской сельскохозяйственной академии в Москве, писал статьи и книги по агрономической специальности. С 1905 г. стали печатать его статьи в известных газетах. В возрасте 33 лет он совершил поездку на Русский Север для сбора сказов по заданию Русского Географического общества; записал 38 сказок, которые были опубликованы.

С самого раннего возраста Пришвин любил простых людей. В родительском имении он дружил с крестьянскими детьми, видел нелегкую трудовую жизнь крестьян, приобщился к бытовавшим среди крестьян легендам, полюбил поэзию народной речи. Неудивительно, что его публикации поразили читателей хорошим, сочным русским языком. Пришвин очень любил путешествовать и описывать наблюдения и события в своих рассказах и книгах, в большей мере этнографических. Вышли его книги: «В краю непуганых птиц» (1907), «За волшебным колобом» (1907), собрание сочинений в трех томах (1913). Многие россияне высоко оценили его творчество, в том числе А.М. Горький, Ф.И. Шаляпин и др.

Пришвин умел радоваться даже малому, обладал жизнеутверждающим духом, больше всего любил путешествовать, охотиться и передавать читателям свои впечатления от увиденного, пережитого. При этом он всегда нуждался в том, чтобы рядом с ним был верный ему человек, обеспечивавший ему бытовой комфорт, постоянно мечтал о высокой всепоглощающей и плодоносной любви. Когда он учился за границей, то влюбился в девушку-студентку, но взаимности не добился, она ему отказала. Он был на грани душевной болезни. Вернувшись в Россию, сошелся с простой, неграмотной, но доброй, сговорчивой, хорошей русской женщиной и прожил с ней много лет. В 1902 г. (ему 29 лет) он женился на крестьянке Смоленской губернии – Ефросинье Павловне Смоголевой, незаурядной и практичной женщине. Именно она помогла ему выжить после потрясений 1917 г., сносно устроить жизнь в очень трудные первые годы советской власти. Тогда Пришвин, как и многие интеллигенты, не мог понять, что делать, как и на что жить дальше. Он отправился в имение матери Хрущево, поделенное между братьями, где до октябрьского переворота он построил себе домик. Представители советской власти оценили его как владельца небольшого поместья, изгнали его, хотя местные крестьяне просили власти оставить его, чтобы он смог учить их детей и писать книги. Пришвин был вынужден уехать с Орловщины на родину его жены – в Смоленскую губернию, где он, как мог, работал. Был учителем, библиотекарем, музейным работником, порой, чтобы прожить, он промышлял охотой. Его жена – простая женщина из крестьян – была его верным другом, обладала трезвой крестьянской хваткой, большой жизнеспособностью, умением устроить сносно быт абсолютно в любых условиях. При непрактичности, романтизме, мечтательности, бедности Пришвина такая жена ему была как раз и нужна.

На Смоленской земле Пришвин около двух лет проработал на Батищевской опытной станции, основанной Смоленской губернии известным экономистом А.Н. Энгельгардтом. В 1922 г. в возрасте 49 лет он переехал на постоянное жительство в Подмосковье, жил в Талдоме, Загорске (Сергиев Посад), около Звенигорода и в Переславле-Залесском (Ярославская область). Пришвину очень помогала жена, которую он обучил грамоте, пытался привить ей бытовые традиции интеллигенции. Она знала много народных легенд и сказов, была жизнерадостной, стойкой в бедах, помогала Пришвину переносить лишения, осиливать трудности нелегкой жизни, всегда сопровождая его во всех его путешествиях и поездках, умело устраивала его быт. Так с 1902 г. было везде, где они жили: на Смоленской земле и в Московской, в том числе в Москве. Тем не менее, прожив вместе 38 лет, по его инициативе они развелись. Он не чувствовал к ней большой любви; уважения и благодарности ему оказалось недостаточно для счастливой семейной жизни.

М.М. Пришвин

Пришвин стал известным обеспеченным советским писателем. В его семье росли два сына: Лев и Петр. В Загорске Пришвин купил дом. В 1937 г. Пришвину предоставили в Москве квартиру в доме, где жили многие писатели, в Лаврушинском переулке. Жене он оставил дом в Загорске, куда он приезжал к ней и к сыновьям.

С 64 лет Пришвин жил в Москве один, в его новой квартире жили вместе с ним две охотничьи собаки и домработница, приставленная его женой ухаживать и присматривать за ним. К этому времени он уже тяготился обществом, по его мнению, недостаточно интеллигентной, грубоватой, слишком простой для известного писателя, да и уже немолодой женой. Он мечтал или одиноко дожить свой век, или все-таки встретить на закате дней большую любовь. Он смог подняться к вершинам писательского творчества, но не удосужился следить за интеллектуальным развитием верной и преданной ему, его интересам жены, не помог ей хотя бы приблизить ее интеллект к его уровню. Выполнив свою роль: родив детей и обеспечив его выживание и быт в трудный период его жизни, она к старости оказалась ему не нужна, стала обузой. (Поэтому с 1937 г. он принял решение жить в Москве без нее.)

В 1940 г. разведенный 67-летний Пришвин женился на Валерии Дмитриевне Лиорко (1899–1979), разведенной женщине, годившейся ему по возрасту в дочери (у них была разница в возрасте 26 лет). Она была приглашена к нему в качестве литературного сотрудника, чтобы приводить в порядок его дневники, архив, а стала главной музой заката его жизни. Завершившийся в конце 1930-х гг. долгий путь Пришвина к Православной церкви привел его к полному осознанию его ошибки и неверных поступков, к самоочищающему духовному покаянию. Для него начался этап «радостного творчества христианского космоса любви». В 1940 г. вышли в свет его книга «Неодетая весна», созданная на основе его дневников, и поэма в прозе «Фацелия» (посвященная второй жене).

В 1946 г. Пришвин купил дачу в подмосковном селении Дунино под Звенигородом, перестроил ее, счастливо жил и трудился, безмерно любил новую жену. В 70 лет Пришвин был удостоен ордена Трудового Красного Знамени, пользовался большим уважением и любовью читателей. Своей жене В.Д. Пришвиной-Лиорко он посвятил один из своих лучших рассказов и лучшие страницы своих дневников. Валерия Дмитриевна родилась в семье военного в Витебске, окончила гимназию в Москве, участвовала в организации знаменитого дома для беспризорных детей «Бодрая жизнь», где по собственной программе воспитывала детей, в 1920-е гг. окончила институт Слова, была замужем за преподавателем вуза, математиком и экономистом А.В. Лебедевым. По ложному доносу вместе с мужем была арестована и сослана на 3 года в Нарымский край, после возвращения их из ссылки они расстались. Со временем она проявила себя как способная писательница, а, главное, она дала любовь, долголетие и творческую активность своему второму мужу. Пришвин умер в возрасте 81 года.

К северу от Алексино и к северо-востоку от Смоленска, в 102 км от него, находится город Сафоново. В нем есть железнодорожная станция на линии, соединяющей Москву – Смоленск – Минск, через него проходит автомобильная магистраль (Москва – Минск). Это средний по людности город, в нем проживает 44,6 тыс. человек. Поселение Сафоново впервые упоминается в 1678 г. Сильный импульс к развитию этого места дало освоение обнаруженных здесь месторождений бурого угля. В предвоенный период рядом с Сафоново возник поселок шахтеров, получивший название Горный. Этот поселок, с 1952 г. ставший городом, развивался в связи с освоением месторождения бурого угля (две шахты западной части Подмосковного буроугольного бассейна) и потребностями железной дороги. В советский период основными предприятиями этого города стали заводы пластмасс, электромашиностроительный, «Гидрометприбор», «Теплоконтроль», по производству стройматериалов, швейная фабрика, мясокомбинат, молокозавод, хлебозавод. В Сафоново работает Историко-краеведческий музей (открыт в 1990 г.), в нем представлены четыре экспозиции: «Русский быт, старина», «История города», «Великая Отечественная война 1941–1945 гг.» и «Наши знаменитые земляки» (рассказывает о декабристе И.Д. Якушкине, ученом-агрономе, писателе-публицисте, авторе «Писем из деревни» А.Н. Энгельгардте, маршале Советского Союза М.Н. Тухачевском, о воинах-интернационалистах и др.). На территории Сафоновского района сохранились памятники архитектуры XIX в.: в селе Белый Берег – церковь Успения Богоматери; в селе Крюково – конный двор; в селе Перстенки – церковь Покрова Богоматери и некоторые другие.

К северу от Сафоново и в 130 км к северо-востоку от Смоленска находится поселок Холм-Жирковский, возникший на месте села Холм, известного по письменным источникам с 1708 г. Село Холм в XIX в. принадлежало известному роду графов Уваровых. В 1929 г. название поселка было уточнено, его стали называть Холм-Жирковский (это полностью исключило путаницу с похожим по названию селением Холм-Покровский в том же районе). В годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. в этих местах были очень кровопролитные бои. С 1990 г. в Холм-Жирковском работает Историко-краеведческий музей, рассказывающий об истории этих мест, событиях военных лет, а также роде графов Уваровых.

Графский род Уваровых был древним, богатым, уважаемым родом. Среди Уваровых были министры, обласканные царями. Особенно широко известны были графы С.С. Уваров – сенатор, министр народного просвещения и его сын граф А.С. Уваров – неутомимый и успешный археолог, а также его жена графиня П.С. Уварова (урожденная княжна Щербатова) – археолог.

Сергей Семенович Уваров (1786–1855) был крестником императрицы Екатерины II, родственником влиятельного князя А.Б. Куракина, зятем богатейшего графа А.А. Разумовского (министра народного просвещения). С.С. Уваров служил по дипломатической линии в Вене, затем в Париже, женился на богатейшей и очень красивой невесте – графине Екатерине Алексеевне Разумовской (умерла в 1849 г.) и, естественно, приобрел протекцию ее влиятельнейшего отца.

С.С. Уваров с 24 лет стал попечителем Санкт-Петербургского учебного округа, а с 32 лет – президентом Академии наук, был близок к императрице Елизавете Алексеевне по делам Патриотического общества. В возрасте 35 лет он перешел в ведомство Министерства финансов, где был директором Департамента мануфактур и Коммерческих банков, а потом – членом Совета министров. В возрасте 40 лет он был пожалован в сенаторы, в 46 лет был назначен товарищем (заместителем) министра народного просвещения, в 47 лет стал управляющим этого министерства, а с сорока восьми – министром. В 60 лет С.С. Уваров был возведен в графское достоинство. 15 лет С.С. Уваров был министром народного образования (1834–1849). С.С. Уваров был человеком великолепно образованным, большим любителем и знатоком наук и литературы, его друзьями и знакомыми были: Н.М. Карамзин, П.А. Вяземский, К.Н. Батюшкин, В.М. Жуковский, а также А. Гумбольдт, Гете, госпожа Сталь и другие, им подобные.

С.С. Уваров. Портрет 1840-х гг.

С.С. Уваров основал Педагогический институт в России. Уваров изо всех сил стремился содействовать поднятию уровня образования, культуры в России, но это не всегда ему удавалось. В губернские гимназии и учебные заведения более высокого ранга приходили получать образование все чаще и больше разнузданные, плохо воспитанные дети богатых родителей. Дворянские недоросли, как и их родители, слишком часто выделялись отсутствием нравственности, нижайшим духовно-нравственным уровнем, особо учиться не хотели, надеялись, что деньги и связи их родителей, родственников определят успехи в их карьере. Заставить серьезно учиться подобных юношей было почти невозможно. В возрасте 63 лет С.С. Уваров оставил пост министра народного образования по ряду причин, но за свои заслуги он получил орден Святого апостола Андрея Первозванного. Административные оплошности на высшем уровне, невозможность ограничить разнузданный нрав, барские привычки богатых учащихся, а также невозможность пресечь распространение бунтарских идей в кругу учащихся привели к серьезному расстройству здоровья С.С. Уварова. Он умер в возрасте 69 лет, был похоронен в родовой усыпальнице в смоленском селе Холм.

Сын С.С. Уварова – граф Алексей Сергеевич Уваров (1825–1884), был очень богатым человеком, гордившимся своим происхождением из старинной и знатной семьи. Он был сказочно богат. А.С. Уваров в 20 лет закончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, затем более 10 лет прослужил чиновником при Кабинете их величеств императоров Николая I и Александра II, но карьеры не сделал (он и не стремился к этому). В возрасте 32 лет он поселился в Москве, поскольку был назначен на должность помощника попечителя Московского учебного округа. Но он и в Москве о карьере думал мало, его интересовала археология. Он стал одним из первых в России профессиональных исследователей древностей. В возрасте 21 года А.С. Уваров стал одним из учредителей Археолого-нумизматического общества (позже – Императорское Русское археологическое общество).

В 1840–1850 гг. (ему 16–34 года) он за свой счет провел раскопки в Крыму и написал научный труд «Исследования о древностях Южной России и берегов Черного моря» (вышел в Москве в двух томах в 1851 и 1856 гг.). В 1851–1854 гг. (ему 26–29 лет) А.С. Уваров вел археологические исследования в окрестностях Суздаля и Ростова Великого, где он изучил 7729 курганов, о чем написал в книге «Меря и их быт по курганским раскопкам» (вышла в Москве в 1869 г.).

А.С. Уваров продолжал увлечения своего отца, также собирал древние книги и рукописи. Он создал собственный музей древностей в его подмосковном имении Поречье, позволял пользоваться его коллекциями другим исследователям. Он предоставлял собранные им старинные рукописи и печатные труды в пользование ученым: М.П. Погодину, Ф.И. Буслаеву, Н.С. Тихонравову, В.О. Ключевскому (помнил, что похожим образом поступал его отец, поддерживавший культурные и научные контакты с Т.Н. Грановским, П.А. Плетневым, М.П. Погодиным, С.П. Шевыревым, В.А. Жуковским и др.). А.С. Уваров во имя объединения российских исследований древностей основал Московское археологическое общество и до самой своей кончины в возрасте 57 лет был его бессменным председателем. Увлечение археологией тогда было делом не престижным, не сулило наград, почестей, славы, считалось чуть ли недостойным занятием для графа. Граф А.С. Уваров стал инициатором создания Исторического музея в Москве. А.С. Уваров приложил огромные усилия для организации и проведения в России первых шести всероссийских археологических съездов.

В 34 года А.С. Уваров женился на богатой и миловидной княжне Прасковье Сергеевне Щербатовой, чей род шел от Рюриковичей (современники утверждали, что ее портрет довольно точно передал граф и писатель Л.Н. Толстой в образе Кити Щербатовой в романе «Анна Каренина»). П.С. Уварова заразилась от мужа любовью к археологии, стала вместе с ним участвовать в археологических исследованиях.

Прасковья Сергеевна Уварова (1840–1924 гг.; урожденная княжна Щербатова) была любимой женой и единомышленницей графа А.С. Уварова. Она происходила из древнего княжеского рода, получила великолепное образование, полностью разделяла интересы мужа, участвовала в раскопках и научных исследованиях. Всего за 65 лет занятий археологией ею было опубликовано 170 научных статей. После смерти ее мужа графиню П.С. Уварову избрали вначале Почетным членом Императорского Московского археологического общества, а затем и его председателем (с 1885 г.; ей 45 лет). Когда умер ее муж, Уваровой было 44 года; став вдовой, она продолжила его дела.

П.С. Уварова. Фото XIX в.

Уварова сыграла яркую роль в деятельности Императорского Московского археологического общества не только потому, что оно было детищем ее умершего мужа, но и благодаря ее энергии, связям, средствам, а, главное, знаниям. Ее выбрали профессором ряда отечественных и зарубежных университетов. Она была, как и ее муж, неутомимым исследователем, верно продолжала его дела в сфере археологии. В возрасте 46 лет Уварова с дочерью и сыном объездила верхом на лошади всю Черноморскую губернию, где произвела множество раскопок. Немало времени она провела в разных частях Кавказа, была в Кутаиси, Гелатском монастыре, Абастумани, Батуми, во многих других древних легендарных местах. По результатам этой поездки вышло несколько выпусков ее научного труда «Материалы по археологии Кавказа» и три тома «Путевых заметок по Кавказу».

Революционные потрясения 1917 г. прервали обширную научную деятельность Уваровой. В советской стране ей не дали возможности реализовать свои таланты. В советской России для преданной науке, хорошо образованной, благородной графини Уваровой не нашлось места. Никто ее не поддержал в стремлении продолжить археологические исследования в новых исторических реалиях. Она поначалу пыталась вести их сама, без чьей-либо помощи. В 1919 г. ей пришлось с детьми навсегда покинуть свой разоренный дом в Москве в Леонтьевском переулке и бежать на юг, в Майкоп. Она еще в течение целого года занималась в окрестностях Майкопа раскопками местных могильников, хотя была уже не богатой дворянкой, а полунищей беженкой. Но, когда большевики стали обстреливать Майкоп, ей пришлось бежать и из него. Она смогла добраться до Новороссийска и попасть на корабль, который увез ее из России. Вынужденная навсегда покинуть Россию, она умерла в Югославии в возрасте 84 лет.

3.4. Восточный природно-экономический район

Эта часть Смоленской области включает 6 административных районов: Вяземский, Новодугинский, Сычевский, Гагаринский, Темкинский, Угринский. Здесь находится исток р. Днепр. На Вяземской возвышенности выделяется самая высокая точка Смоленской области – 319 метров. В районе имеются крупные и разрабатываемые месторождения песка и гравия, также имеются месторождения каменной соли, бурого угля, фосфоритов, известняков, доломитов, глины, торфа, известковых туфов и т. д. Простираются Вяземская и Кармановско-Темкинская возвышенности. Протекают реки: Вазуза, Касня, Гжать. Основные центры: Вязьма, Новодугино, Сычевка, Гагарин, Темкино, Угра.

К северо-востоку от Смоленска, в 176 км от него, на реке Вязьма (приток р. Днепр), находится город Вязьма (55,1 тыс. человек). Этот город является крупным узлом железных дорог (здесь скрещиваются 5 железнодорожных направлений – на Москву, Калугу, Брянск, Смоленск, Ржев), а в 2 км от него проходит Минское шоссе.

Город имеет очень давнюю и трудную судьбу. Вязьма существовала уже в IX–X вв., но в летописи она впервые упоминается под 1230 г., когда этот город был передан в удел князю Андрею Владимировичу Долгорукому, с 1239 г. – центр удельного княжества. Менялись владельцы этих мест, жителям пытались навязать чуждые им нравственные и религиозные нормы, но люди оставались верны интересам Православия и России. Вязьма была в составе Великого княжества Литовского с 1403 г., но уже с 1493 г. входила в состав Русского государства. Город сильно пострадал в период польско-шведской интервенции, им неоднократно овладевали противники, но по Деулинскому перемирию Вязьма окончательно отошла к Русскому государству, стала пограничным городом, ее в 1630–1633 гг. окружили деревянной рубленной стеной с кровлей, земляными укрепленными и 6 каменными башнями-бойницами. С XVII в. Вязьма стала городом-крепостью. Порой сиятельные особы оценивали скромный город Вязьму как надежное место, где можно обосноваться и переждать трудные времена. Так, в 1654–1655 гг. в Вязьме пребывала семья царя Алексея Михайловича Романова и его двор. Тогда в Москве свирепствовала чума, а в Вязьме все было спокойно. В то время приехал и жил в Вязьме также патриарх Никон, который к тому времени уже начал осуществлять церковные реформы. Здесь, в Вязьме, Никон разрабатывал дальнейший план реализации реформ Церкви. В XVIII в. Вязьма была уже известна как значимый промышленный и торговый центр, где процветали кузнечные и кожевенные ремесла, а также торговля, особенно с западноевропейскими странами. С 1776 г. Вязьма имела статус уездного города. Затем беды Вязьмы продолжились. Вязьма и ее окрестности сильно пострадали в период Отечественной войны 1812 г., а 22 октября 1812 г. рядом с Вязьмой произошло тяжелое сражение между отступавшей наполеоновской армией и русскими войсками. Французам не удалось удержаться на высотах около Вязьмы и в ней самой, хотя численное преимущество было у них (37 тысяч воинов в наполеоновском войске против 25 тысяч русских). Корпус маршала Л. Даву и корпуса вице-короля Е. Богарне и Ю. Понятовского не смогли противостоять русскому войску во главе с генерал-лейтенантом М.А. Милорадовичем и казачьему отряду атамана М.И. Платова. В память об этой победе в Вязьме установили 2 памятных обелиска. В годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. под Вязьмой шли кровопролитные ожесточенные бои в период Московской битвы 1941–1942 гг. С 7 октября 1941 г. по 12 марта 1943 г. Вязьма страдала от немецко-фашистской оккупации, была сильно разрушена и почти обезлюдела.

Вязьма зимой

В послевоенный период Вязьма была восстановлена, продолжился период ее мирного развития. Вязьма стала крупным промышленным и сельскохозяйственным центром областного значения. Ее основными предприятиями стали заводы: машиностроительный, графитовых изделий, электротехнический, железобетонных конструкций, керамзитовый, стройматериалов, синтетических продуктов, филиал Московского завода автотракторной аппаратуры, а также льнокомбинат, льнообрабатывающий и кожевенный заводы, мясокомбинат, молочный завод, мельнокомбинат, элеватор. И в прошлом, и сейчас хозяйство Вязьмы имеет отличительные черты. В XVIII в. Вязьма занимала первое место в Смоленской губернии по величине купеческого капитала; первенство в оптовой торговле Вязьма сохраняла почти до конца 1917 г. В царский период Вязьма была одним из крупнейших в России центров маслобойного и кожевенного производств. Тогда ежегодно в Вяземском уезде перерабатывали более 1600 тонн (1 млн пудов) льняного семени. По всей стране гремела слава вяземских пряников. В наши дни среди других городов Смоленской области Вязьма выделяется развитой строительной индустрией, большим льнокомбинатом – одним из крупнейших в стране по производству мешковины.

Вязьма обладает рядом ценных архитектурно-художественных памятников, все они были восстановлены и отреставрированы в послевоенный период; среди них особую ценность имеют постройки XVII–XVIII вв. Можно увидеть: Троицкий собор (1674–1677) с трапезной и ступенчатой колокольней (середина XIX в.), Спасскую церковь (1691 г.; в формах «нарышкинского» барокко), Богородицкую церковь (1727) с приделом Жен-Мироносиц (1785), Введенскую церковь (1714–1763) с трехъярусной колокольней, пятиглавую Екатерининскую церковь (вторая половина XVIII в.), комплекс Иоанно-Предтеченского (Ивановского) монастыря (основан в XVI в., включает подвратную Вознесенскую церковь 1656 г., трапезную с колокольней, шатровую Одигитриевскую церковь 1635–1638 гг., другие постройки), ансамбль Аркадьевского монастыря (XVII–XIX вв.), а также Спасскую башню (1631), жилые дома (XVIII–XIX вв.) и другие строения.

Вязьма имеет давние традиции развития музейного дела. Музей здесь открыли в 1912 г. к столетнему юбилею Отечественной войны 1812 г., в 1917 г. часть его коллекции разграбили. В 1920 г. музей вновь открыли, но его экспозиция практически полностью погибла в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. После освобождения Вязьмы учителя П.М. Запорин и С.И. Борисов создали школьный краеведческий музей, на базе которого в 1970 г. в здании церкви во имя Рождества Богородицы (1785) открыли городской Историко-краеведческий музей. В нем представлены экспозиции: «Вязьма с древнейших времен до XVIII в.», «Война 1812 г. в Вяземском уезде», «Вязьма во второй половине XIX – начале ХХ вв.», «Городской и сельский быт», «Вязьма в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», «Развитие Вязьмы и района в послевоенный период», «Вязьма и вязьмичи». В музее представлены личные вещи композитора А.С. Даргомыжского, командующего 33-й армией генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова, народной артистки СССР Л.И. Касаткиной, народного артиста СССР А.Д. Папанова и других. В филиале музея – выставочном зале работает художественный салон. Достопримечательностью города является литературный музей «С.А. Есенин», созданный П.Н. Пропаловым на основе его коллекции, которую он собирал более пятидесяти лет. Этот частный музей не только обладает многочисленными и часто уникальными экспонатами, рассказывающими о С.А. Есенине, но и имеет представительную краеведческую экспозицию по Смоленщине.

В Вязьме действует Иоанно-Предтеченский женский монастырь. В нем сохранилась уникальная трехшатровая Одигитриевская церковь. (Во всей огромной по площади России (и в мире) сохранились только 3 трехшатровые церкви: храм Одигитрии Вяземского Иоанно-Предтеченского монастыря, в Москве храм Рождества Богородицы в Путинках, в Угличе «Дивный» Успенский храм.) Основал этот, первоначально мужской, монастырь близ р. Бебри в 1536 г. преподобный Герасим Болдинский. Монастырь выполнял две главные функции: религиозную и оборонительную. Он служил оборонительным форпостом Вязьмы и всей Западной России на польской границе. Выполнял монастырь эпизодически и социальные функции. Процесс создания и строительства Вяземского Иоанно-Предтеченского монастыря был длительным. В 1536 г. схимонах Герасим и его ученик Симеон на холме у реки Бебри построили себе келью, не побоялись соседства с известным на всю округу разбойничьим притоном. Именно приходом монахов местные жители объясняли уменьшение драк и других безобразий, а также почти полное прекращение грабежей и разбоев. Мудрый Герасим получил в 1542 г. благословение у митрополита Московского Макария (1482–1563 гг.; канонизирован) и разрешение от царя Ивана Грозного (1530–1584 гг.; великий князь всея Руси с 1533 г., первый русский царь с 1547 г.) на строительство здесь деревянного храма во имя Иоанна Крестителя (Предтечи), ставшего основой для создания монастыря и от которого монастырь получил свое название. В 1547 г. Герасим с разрешения митрополита Макария назначил настоятелем монастыря своего ученика – игумена Симеона, который управлял им 34 года. В 1566 г. в этот монастырь приезжал Иван Грозный, поддерживавший начинания Герасима Болдинского. В 1566 г. на пути в Смоленск в монастыре останавливался боярин Борис Годунов (ставший в 1598 г. царем), особо почитавший Герасима Болдинского. Среди влиятельных светских лиц, особо благоволивших в XVI–XVII вв. к Иоанно-Предтеченскому монастырю, выделялись именно Иван Грозный и Борис Годунов, сделавшие щедрые пожертвования в него. Так, Борис Годунов пожаловал обители пахотные и сенокосные земли за Вязьмой, рыбные лавки на реке Вязьме, 9 лавок в Нижнем Новгороде и обширный дом около Соборной церкви.

Иоанно-Предтеченский монастырь был состоятельным и славился щедростью. Так, в 1602 г., в период страшного голода, он открыл приют и свои житницы для бедствовавших людей, чем спас их от смерти от города. В начале XVII в., в период польско-литовской интервенции, монастырь был разорен, фактически полностью опустошен войсками польского короля Сигизмунда, особенно свирепствовал гетман Ходкевич. Горести монастыря продолжались почти до последней четверти XVII в. Более-менее благоустроенная жизнь в этой обители наладилась только к 1680-м гг. Царь Михаил Федорович Романов, его сын царь Алексей Михайлович, патриарх Никон сделали щедрые пожертвования в монастырь, чем ускорили его восстановление, в 1654–1656 гг. посетили его. Были возобновлены братские кельи, был построен Одигитриевский храм (1635–1638). В 1650–1656 гг. над монастырскими воротами был построен Вознесенский храм. Восстановив свое материальное благосостояние, монастырь стал способным снова выполнять и социальные функции. Так, в царствование Петра I (XVII в.) в монастыре построили больницу для раненых воинов, а также для инвалидов и других мирян, неспособных к работе. В 1739–1744 гг. при монастыре работала Крутицкая семинария, позже переведенная в Московский Покровский монастырь и ставшая колыбелью Духовной академии. Когда в Вязьме была назначена кафедра викариев Смоленских митрополитов, Иоанно-Предтеченский монастырь стал их местопребыванием (1681). В период Отечественной войны 1812 г. наполеоновские войска нанесли огромный урон монастырю, но в основном он смог к 1830-м гг. восстановиться. В начале ХХ в. этот монастырь был необщежительным, немноголюдным.

Вязьма. Иоанно-Предтеченский женский монастырь

Иоанно-Предтеченский монастырь закрыли в 1918 г., его храмы были разорены и обезглавлены, монастырские помещения были отданы под жилье. Настоятель монастыря архимандрит Дионисий, пребывавший на покое в монастыре епископ Макарий, братия были обвинены в подготовке контрреволюционного заговора, репрессированы и расстреляны. В советский период в Одигитриевском храме с приделом Иоанна Предтечи велись реставрационные работы по проекту знаменитого реставратора П.Д. Барановского. В 1990 г., в большей мере благодаря трудам и энергии тогда митрополита Кирилла, Иоанно-Предтеченский монастырь возродился, он стал женской обителью с 1995 г.

История Вязьмы и ее окрестностей связана с ощутимым числом россиян – неординарных личностей, в том числе канонизированных Русской православной церковью. Ограниченный объем книги позволяет рассказать даже кратко только о некоторых из них.

Юродивый Аркадий Вяземский (умер в 1077 г.), Вяземский и Новоторжский чудотворец, родился в «урочище» Вязьма в самом начале XI в. в семье вяземских купцов Сырейшиковых, людей очень религиозных. Аркадия ждала обеспеченная светская жизнь, занятие купеческим делом. Но он посвятил себя подвигу православного юродства, блаженный Аркадий почитался при жизни на Смоленской земле. Со временем он стал учеником, другом и келейником святого Ефрема Новоторжского, архимандрита Борисоглебского монастыря. Аркадий избегал людской славы и почитания, поэтому удалился из Вязьмы к своему духовному наставнику Ефрему Новоторжскому. В г. Новый Торг Аркадий стал монахом и жил до конца своей жизни, был похоронен в соборном храме Бориса и Глеба. Аркадий Вяземский был канонизирован, его мощи пребывают под спудом в Новоторжском монастыре. В память об Аркадии Вяземском в Вязьме построили храм во имя Всемилостивейшего Спаса-Преображения Честных Древ Креста Господа нашего Иисуса Христа (на месте, где блаженный Аркадий часто молился на камне ночью), с приделом преподобного Аркадия.

В 1661 г. на месте старого храма возвели новый каменный храм Всемилостивейшего Спаса и основали там мужской монастырь. В память об Аркадии Вяземском в прошлые времена в Вязьме действовал еще и Аркадиевский женский монастырь.

Княжеская чета Иулиания и Симеон Вяземские (конец XIV – начало XV вв.) почитается как верная семейная пара, сильные духом люди. Иулиания, княгиня Вяземская, почитается особо как образец супружеского целомудрия. В те времена вяземское княжество было удельным и подчинялось Смоленскому князю Юрию Святославичу, которому верой и правдой служил вяземский князь Симеон Мстиславич.

Преподобный Аркадий Вяземский и Новоторжский

Вяземский Аркадиевский монастырь. Литография XIX в.

Когда Смоленск захватил литовский князь Витовт (1404), смоленский князь Юрий, оставив в плену свою супругу, бежал в Великий Новгород, а затем – к великому князю Московскому Василию I Дмитриевичу. Для прожития московский князь пожаловал одну половину г. Торжка князю Юрию, а другую – его другу, неизменному помощнику и спутнику – князю Симеону, рядом с которым почти всегда была его жена Иулиания, доброго нрава редкостная красавица. Князь Юрий пытался неоднократно склонить ее к тайному прелюбодеянию, но Иулиания хранила обет супружеской верности, хотя понимала, что из-за этого Юрий может нанести вред ее любимому мужу. Князь Юрий обезумел от того, что его отвергала женщина, да и еще жена его удельного слуги. Он устроил у себя дома пышный пир, напоил князя Симеона и убил его (1406), затем попытался насильно овладеть беззащитной княгиней. Иулиания пыталась убежать, отбилась от насильника, ранила его ножом в плечо. Разъяренный Юрий отрубил мечом ей руки и ноги, изрубил ее бездыханное тело и велел бросить его в реку Тверцу. Потом Юрий сбежал к ордынцам, но угрызения совести не давали ему покоя. Он понял, что власть, богатство, чувственные греховные развлечения пирами и женщинами истинной радости и стабильного удовлетворения собой и жизнью не дают, умаляют здоровье, укорачивают жизнь, отравляют ее мучительными воспоминаниями, осознанием неизбежной личной расплаты за грехи, а также другими представителями рода. Князь Юрий, хотя и понимал презрение русичей к нему, все-таки вернулся в Россию, удалился в Николаевский Успенский Венев монастырь на реке Остер, где в горьком раскаянии окончил свою жизнь, своими длительными духовными мучениями он расплатился за свои грехи, которые отмаливал до своих последних дней. Смоленский князь Юрий Святославич (правил Смоленским княжеством в 1401–1405 гг.) вошел в православную историю как раскаявшийся грешник, имеющий местное почитание. Княгиня Иулиания и ее муж князь Симеон были канонизированы. Мощи княгини Иулиании пребывали в Торжке в храме Преображения Господня, а ее мужа князя Симеона – в вяземском соборном храме, где он и был похоронен.

Епископ Питирим Тамбовский, просветитель земли Тамбовской (Прокопий, 1645–1698), родился в Вязьме, рано научился читать, полюбил молитвенную жизнь, овладел искусством иконописи и церковного пения. В возрасте 20 лет он принял монашеский постриг в Вяземском Иоанно-Предтеченском монастыре, стал иноком Питиримом, провел в этом монастыре около 20 лет, был избран его игуменом. Архимандрит Питирим был рукоположен во епископа тогда недавно образованной Тамбовской епархии. На Тамбовской земле в то время жили раскольники, беглые преступники, язычники и татары-мусульмане, враждебно встретившие епископа. Питирим активно взялся за строительство на Тамбовщине православных храмов, успешно вводил Православие, жители Тамбовщины постепенно стали в массе своей верными чадами Русской православной церкви, разбои и хулиганства приутихли. Епископ тратил все свои средства на нужды Православия. Он жертвовал деньги на строительство храмов, открыл школу для подготовки православных пастырей и библиотеку при архиерейском доме. Епископ Питирим смог плодоносно прожить свою жизнь в большей мере потому, что большую ее часть (40 из 53 прожитых на земле лет) он провел на Смоленской земле, впитал уроки ее вековой мудрости, научился неустанному труду, скромности, терпению, именно служить Богу и людям. Он был канонизирован.

Архимандрит Макарий, просветитель Алтая (Михаил Яковлевич Глухарев, 1792–1847), родился в Вязьме в семье священника, окончил Вяземское духовное училище, затем Смоленскую семинарию, был направлен на учебу в Петербургскую Духовную академию, которую закончил в возрасте 25 лет, был отправлен работать профессором в Екатеринославскую семинарию. В возрасте 26 лет он стал монахом Макарием. В 29 лет он был назначен ректором Костромской духовной семинарии и настоятелем Богоявленского монастыря в Костроме, был возведен в сан архимандрита. Ему не нравилась административная работа, поэтому он ушел в Киево-Печерскую лавру, потом жил в Глинской Богородице-Рождественской пустыни, где начал переводить с древнегреческого языка на русский язык Библию. Когда в 1828 г. была открыта Православная миссия на Алтае, Макарий изъявил желание поехать в Сибирь и приобщать язычников к Православию. В возрасте 38 лет он возглавил Алтайскую православную миссию. Изучив татарский и алтайский языки, он перевел на местное наречие Библию, основные молитвы, краткую священную историю Ветхого и Нового Заветов. Благодаря его трудам многие алтайцы приняли Православие. Местные жители уважали его за доброту, скромность, трудолюбие, готовность помогать им. В возрасте 43 лет Макарий был назначен настоятелем Троицкого Оптино-Болховского монастыря в Орловской губернии. Он к концу своей жизни перевел с древнееврейского языка на русский все ветхозаветные книги. Со временем он был канонизирован. Вязьма и ее окрестности были значимым местом в судьбе Бориса Федоровича Годунова (1552–1605 гг., царь с 1598 г.). Он хорошо помнил, что вяземские земли спасли их род, стали своего рода трамплином в его карьере. Предки Б.Ф. Годунова были природными костромичами (а не потомками оддынского князя татарина Чета), издавна служили боярами при московском государевом дворе. Младшие ветви их рода со временем совсем захирели. Бывшие костромские бояре стали вяземскими помещиками. Отец Б.Ф. Годунова – Федор Иванович и его брат Дмитрий совместно владели небольшой вотчиной в Костроме. После смерти Федора его детей воспитывал его бездетный брат Дмитрий. Когда царь Иван Грозный объявил Вязьму своим опричным владением, то из-за ненависти к знатным боярам, в свой опричный корпус принимал только незнатных, чуть ли не худородных небогатых дворян. Судя по вяземским писцовым книгам, Дмитрий Годунов прошел все проверки и попал в опричный корпус в момент его формирования. Вскоре скромный вяземский помещик стал придворным, возглавил Постельный приказ (обеспечивавший бытовой комфорт и безопасность государя), удостоился боярского чина. Благодаря ставшему влиятельным человеком бездетному дяде, при дворе оказались дети его брата – Борис и Ирина. Сообразительный Борис сполна использовал все плодоносные возможности его нового положения; со временем он стал конюшим (что ввело его в круг правителей государства), шурином (братом жены) царя Федора Ивановича, а затем – и царем. Именно Вяземская земля спасла и возвысила род Годуновых.

В освобождение Вязьмы и ее окружения, да и всей России от наполеоновских захватчиков внесли огромный вклад генерал М.А. Милорадович и атаман М.И. Платов.

М.А. Милорадович. Гравюра 1810-х гг.

Михаил Андреевич Милорадович (1771–1825) был потомком древнего сербского рода графов Охмукевичей, переселившихся в Россию в конце XVII в. Он с детства был записан в лейб-гвардии Измайловский полк, начал свою реальную военную службу в 17 лет, в период Русско-шведской войны 1788–1790 гг. Воевал он храбро, в 27 лет имел чин генерал-майора и в подчинении Апшеронский полк. Двадцативосьмилетний М.А. Милорадович участвовал в Итальянском и Швейцарских походах А.В. Суворова, который выделил его за смелость, мужество, порядочность, приблизил к себе. Милорадович считал себя учеником Суворова, научился у него не только военному искусству, но и умению заслужить любовь и уважение солдат и офицеров. Милорадович был боевым, а не штабным офицером. Он участвовал во всех главных сражениях суворовских походов. Во время военных действий 1805 г. он отличился в сражении при Амштеттене. В Русско-турецкую войну 1806–1812 гг. (ему 35–41 год) он упрочил свою репутацию храброго и честного командира. Он со своим корпусом выгнал турок из Бухареста, предотвратил разорение Валахии. В бою у крепости Обилешти его семитысячный отряд заставил отступить двенадцатитысячный отряд Али-паши. Милорадович в 1806 г. был награжден алмазной шпагой с надписью «За храбрость и спасение Бухареста». В 38 лет он стал генералом от инфантерии.

Во время Отечественной войны 1812 г., когда он был в возрасте 41 года, Милорадович внес существенный вклад в победу России и в изгнание из нее наполеоновских войск. Он занимался формированием резервных полков, в Бородинской битве командовал правым крылом и центром русских войск, был командиром арьергарда, прикрывавшего отступление русской армии к Тарутину. В период изгнания наполеоновских войск был в авангарде русской армии, а в период заграничных походов 1813–1814 гг. всегда воевал там, где было особенно трудно и опасно.

Милорадович был любимцем великого полководца М.И. Кутузова, народным героем, любимым командиром у солдат. В честности, верности мыслей и действий Милорадовича никто не сомневался. Он был награжден титулом графа и орденом Андрея Первозванного, стал одним из самых знаменитых и уважаемых графов России. Учитывая его неизменную верность Православию, редчайшую честность, неподкупность, смелость, зрелость его гражданской позиции, кристально чистую репутацию его и его семьи, Милорадовичу поручили занять пост военного губернатора Санкт-Петербурга. Занимая этот пост в мирное время, он сполна проявил свой недюжинный талант администратора. В период восстания декабристов (1825) Милорадович выехал на Сенатскую площадь и пытался убедить восставших образумиться и прекратить бунт. Он понимал силу своего авторитета, значимость своей безупречной репутации, и надеялся, что пробудится разум у обманутых главарями-масонами рядовых офицеров и солдат. Появление уважаемого всеми Милорадовича и его позиция защиты самодержавия внесли сомнение в ряды восставших, тогда один из подкупленных провокаторов – отставной поручик Кохановский, – выстрелил в него и смертельно ранил. М.А. Милорадович умер, когда ему было всего 54 года. Получилось, что почти всю свою сознательную жизнь он воевал на полях опасных сражений с врагами Отечества, отстаивал интересы россиян и остался жив, а погиб от подлого выстрела своего соотечественника, пытаясь образумить обманутых, грамотно обработанных врагами России простых солдат и офицеров. Декабристы были всего лишь слепыми исполнителями разрушительных планов врагов России – свергнуть, сокрушить православную по своей глубинной сути государственную власть, нуждавшуюся, безусловно, в совершенствовании, актуальной корректировке, но не в сломе. Простых людей возбудили высокими лозунгами и попытались их руками низвергнуть порядок во имя достижения сомнительных целей.

Матвей Иванович Платов (1751–1818) вошел в русскую историю как легендарный атаман казаков, бесстрашный воин, наводивший панический страх на наполеоновских вояк, один из героев Отечественной войны 1812 г., которого боготворили казаки. Он, как ученик и сподвижник А.С. Суворова, жил с казаками одной жизнью, разделял с ними все тягости и лишения войны, всегда был справедливым, сердечным, простым в обращении.

М.И. Платов родился в казацкой станице в семье войскового старшины, в 13 лет поступил на царскую службу. На Кубани и в Крыму он служил под руководством А.В. Суворова. Участвовал во всех войнах русской армии, проявлял бесстрашие и мужество. Он воевал в первой и второй турецких войнах (1768–1774 гг. и 1787–1791 гг.), участвовал в подавлении восстания под руководством Е.И. Пугачева, в персидской войне (1796). Он особо отличился при штурме Очакова (1788) и Измаила (1790). Подвиг Платова на Кубани был увековечен в выбитой в его честь медали; он получил Георгиевский крест VI класса (за Очаков); орден Святого Георгия III класса (за Каушаны), был награжден орденом Святого Владимира и саблей с алмазами (за участие в русско-персидской войне). Взошедший на престол император Павел I невзлюбил Платова. При Павле I Платова оклеветали, его обвинили в растрате казенных денег, в измене, он был разжалован и сослан в Кострому, а затем заключен в Петропавловскую крепость. Платов знал, что тогда даже А.В. Суворов и некоторые другие его сподвижники оказались в опале, терпели несправедливые притеснения. Но в конце царствования Павла I, когда Платову было 50 лет, сенатский суд его оправдал. В 50 лет Платов стал атаманом Войска Донского, ощутил почтительное отношение к нему нового молодого императора Александра I.

М.И. Платов. Гравюра С. Карделли. 1812 г.

В период войн с Наполеоном (1806–1807 гг. и 1812–1814 гг.) Платов совершил многие подвиги, слава его невероятно выросла. Он умел хорошо организовать действия казачьих полков, воодушевить казаков, неизменно отмечал всех отличившихся в боях. Он был удостоен орденом Святого Георгия II степени, Святого Владимира II степени, Святого Александра Невского, а также других наград. В 1809 г. Платов с казаками сражались в составе Молдавской армии, геройски воевали на Дунае против турок; Платов тогда получил чин генерала от кавалерии и орден Святого Владимира I степени. Особой славой овеяны подвиги Платова и донских казаков в период Отечественной войны 1812 г. Император Александр I высоко ценил Платова, уважал его заслуги перед Отечеством, удостоил его графского титула.

Платов был глубоко верующим человеком, оценивал данные ему Богом способности как залог борьбы за Православие, Отечество, Царя. Платов просто и сердечно относился к казакам, крепко помнил, что все равны перед Богом. Он пользовался всеобщим уважением, был прямым, умел ловко выйти из затруднительных положений, не поступаясь своим достоинством. Платов понимал, что во имя побед его казаки должны быть убежденными православными людьми, быть хорошо обмундированы, накормлены, одеты, вооружены, уверены, что он всегда поможет их семьям, особенно вдовам и сиротам, по возможности создаст условия для материального благополучия казаков, будет обучать казачью молодежь военному делу.

По приказу Платова была основана новая станица донского казачества – Новочеркасск (1805), который он основал потому, что хотел перенести центр Донского войска из Старочеркасска в более безопасное место. При нем в Новочеркасске построили собор, другие полезные здания, открыли гимназию и типографию. Он всячески способствовал росту престижа казаков и сохранению казацких традиций. У него была образная казачья речь (часто нецензурная), была у него и слабость к спиртному. Он любил охоту, рыбную ловлю, лошадей, был щедро гостеприимным человеком. Он был женат, имел двух сыновей.

Иногда Платов поражал всех своими поступками. Так, когда ему представили известного писателя, поэта, журналиста, историка Н.М. Карамзина, атаман, подливая в чашку свою значительную долю рома, сказал: «Очень рад познакомиться, я всегда любил сочинителей, потому что они все пьяницы». А в 1814 г., когда Платов в свите императора Александра I ездил в Лондон, то, к всеобщему изумлению, из него привез молоденькую, хорошенькую, рыжую англичанку, как он говорил, в качестве компаньонки. Зная о патриархальных нравах Платова, легендарный Д.В. Давыдов выразил ему удивление подобному выбору, тем более что атаман не знал английского языка. На что Платов ответил, что заметил девушку в Англии потому, что она напомнила ему наших русских дородных баб, и пожалел оставить ее там, ведь хилые англичане не могли после него составить ей счастье (через 19 лет Давыдов сполна понял этот поступок Платова, когда сам в возрасте 49–51 года влюбился в молодую девушку, забыв о своих жене и детях). Платов умер в зените своей славы в возрасте 67 лет, в своем имении под Таганрогом от простуды.

Недалеко от города Вязьма, в Вяземском уезде, родился легендарный российский архитектор-реставратор П.Д. Барановский.

Петр Дмитриевич Барановский (1892–1984) родился в селе Шуйское. Он открыл способ реконструкции разрушенных зданий по сохранившимся в кладке обломкам кирпича (так называемым хвостам), первым стал вводить железобетонные связи в каналы, оставшиеся от сгнивших деревянных частей, занимался решением проблем консервации руин, восстановлением фрагментов упавшей кирпичной кладки. В 1920–1930 гг. он был активным сторонником музеефикации архитектурных памятников, в первую очередь церковных, чем спас их во многих случаях от полного разрушения, он был инициатором создания первого в России музея под открытым небом в Коломенском (в Москве). П.Д. Барановский посвятил всю свою жизнь изучению и спасению памятников культурного наследия. Среди спасенных, сохраненных, возрожденных им шедевров архитектуры: Крутицкое подворье в Москве, Казанский собор (на Красной площади; восстановлен по его обмерам и его материалам фиксации разбора этого собора), многие другие московские храмы и другие архитектурно-художественные памятники, в Смоленской области – ансамбль Болдина монастыря в Дорогобужском районе, церковь Одигитрии в Вязьме и др., в Чернигове – церковь Параскевы Пятницы и др. Своей активной деятельностью в защиту разрушаемых памятников истории, культуры, архитектуры он навлек на себя репрессии со стороны советских властей, был выслан в Мариинск (1933–1936), затем жил в дальнем Подмосковье, потом ему разрешили вернуться в Москву, где он продолжил свою работу и скончался в возрасте 92 лет. Он вошел и остался в русской истории как неукротимый борец за сохранение отечественного историко-культурного наследия, и этого чудо Богатыря, стойкого архитектора-реставратора дала именно Смоленская земля.

Вязьма и ее окрестности оказали влияние на жизнь и творческую деятельность писателя М.А. Булгакова. Он в 1917–1918 гг. в Вязьме жил и работал в земской больнице, а еще раньше – с 1916 г. до сентября 1917 г. служил земским врачом в селе Никольское Смоленской губернии. В Вязьме Булгаков начал постоянно заниматься литературным трудом, писал после работы только по ночам, не думая о судьбе написанных им страниц, ведь мечтать о публикации было трудно. В Никольском и Вязьме Булгаков пристрастился к морфию. (Привычку к наркотикам Булгаков со временем смог преодолеть, что свидетельствует о силе его натуры.) В Вязьме и Никольском Булгаков написал рассказ «Морфий», сделал наброски к циклу рассказов «Записки земского врача», выполнил отдельные записи-заготовки к своему главному будущему произведению «Мастер и Маргарита».

Михаил Афанасьевич Булгаков (1891–1940) – признанный классик современной литературы, родился в Киеве в семье профессора по кафедре истории Киевской духовной семинарии. Отец и мать Булгакова родились в Орловской губернии в семьях священнослужителей. В дружной семье Булгаковых было 4 дочери и 3 сына, много читали, знали литературу, любили музыку, занимались иностранными языками. Отец будущего писателя был магистром богословия, являлся редким специалистом по демологии, с азами которой Михаил познакомился в родительском доме (позже обращение М.А. Булгакова к событиям религиозной истории и демоническим сюжетам позволили ему передать думающим читателям то, что напрямую открыто написать он не мог).

М.А. Булгаков с детства изучал русскую и церковную историю, был приобщен к азам православной социальной философии. В 1909–1916 гг. он был студентом медицинского факультета Киевского университета, после его окончания с отличием работал сельским врачом под Смоленском – в Вязьме и ее окрестностях, потом – в Киеве, где он был мобилизован белой армией генерал-лейтенанта А.И. Деникина, был отправлен на Северный Кавказ военным врачом. Там в 1919 г. в Грозном в газете напечатали впервые его рассказ, он назывался «Грядущие перспективы» (в нем он дал оценку событий в России, осудил революцию, предсказал неутешительные перспективы). В 30 лет он переехал в Москву, чтобы заниматься литературным трудом.

М.А. Булгаков. Фото 1930-х гг.

Он сотрудничал со многими московскими газетами и журналами, особым успехом пользовались его фельетоны. Был опубликован его роман «Белая гвардия», по просьбе МХАТ на его основе он написал пьесу «Дни Турбиных», которая с успехом шла до 1941 г. Единственной книгой, вышедшей при жизни Булгакова, был сборник сатирических рассказов «Дьяволиада». Как верующий, образованный, грамотный человек, убежденный монархист, Булгаков быстро разобрался в сути революционных потрясений в России и смог оценить грядущие перспективы в ней при советских реалиях. Крушение монархии означало для Булгакова крушение самой России. Но изменить что-либо он не мог и продолжал писать, переживая о судьбе России, сломанных судьбах ее лучших людей и обманутом народе. В романе «Белая гвардия» (1925–1927), пьесах «Дни Турбиных» (поставлена в 1926 г.; ее 17 раз с удовольствием смотрел сам И.В. Сталин), «Бег» (1926–1928 гг.; запрещена незадолго до премьеры, зрители ее увидели только в 1957 г., через 17 лет после смерти автора) Булгаков показал трагические коллизии Гражданской войны, моральные пружины, силу и слабость Белого движения, его неизбежный крах. Он понимал гибельность Гражданской войны, ущербность многих новых революционных вождей и администраторов, антиправославную сущность многих событий в России. Но обсуждать это с кем-либо, тем более что-либо сделать противостоящее этим процессам, было не в его силах, несло депрессию, стремление любой ценой уйти от действительности.

Булгаков в своих произведениях проявил необычайную творческую фантазию и философски обоснованное критическое отношение к своему времени. Представители новой власти разгадали силу его таланта и сделали все возможное, чтобы он сполна не мог раскрыться. В 1929–1930 гг. произведения Булгакова перестали печатать, он осознал себя литературным изгоем. Булгаков в отчаянии обратился с письмами к А.М. Горькому и И.В. Сталину, просил разрешить ему уехать за границу или предоставить возможность работать при театре все равно кем – режиссером, статистом, рабочим сцены. Сталин лично позвонил Булгакову, после чего он стал работать ассистентом режиссера в МХАТе, затем он перешел в Большой театр, где работал либреттистом и переводчиком.

Трагедия творческой личности, трезво оценивавшей события в России, невозможность широкого и активного участия в литературной жизни, запрет на печатание его работ и постановку его пьес усилили недомогания Булгакова. Но рядом с ним была любимая и любящая женщина – Елена Сергеевна, вторая жена. С первой женой, Татьяной Николаевной Лаппа, он обвенчался в 1913 г. в 22 года; при расставании с ней он сказал: «Меня за тебя Бог накажет» (что и произошло, ведь он нарушил святость церковного брака). В 38 лет он полюбил благополучную жену крупного советского военачальника-красавца, мать двоих сыновей – Елену Сергеевну, ответившую ему взаимностью. Она выдержала скандал с мужем, полугодовой «домашний арест» и ушла к Булгакову (1929), зная о его репутации, непредсказуемости событий совместной жизни с ним. Она оказалась верной женой, сильным человеком, надежным другом, свято верила в его гениальность. Здоровье Булгакова быстро ухудшалось, уже ослепнув, почти потеряв речь, он диктовал жене поправки к своему главному прозаическому произведению, которое он создавал 12 лет – «Мастер и Маргарита» (1928–1940). Булгаков умер в возрасте 49 лет от наследственной болезни почек. Когда он тяжело болел, испытывая невыносимые боли, ослеп, почти потерял речь, она не отдала его в больницу. Перед их соединением она дала ему клятву, что он умрет у нее на руках (т. е. что в больницу она его, что бы ни произошло, не отдаст) и что она опубликует со временем его произведения. Елена Сергеевна, несмотря на редчайшие трудности, все обещания выполнила.

Со временем произведения М.А. Булгакова получили широкую известность и всеобщее признание. Кроме уже названных произведений Булгакова, особенно широко известна философско-сатирическая повесть «Собачье сердце» (острый памфлет на современную ему Россию, вышла в печать только в 1987 г., через 47 лет после кончины автора) и пьеса-гротеск «Иван Васильевич» (1935 г.; по ней создан фильм «Иван Васильевич меняет профессию»).

Анатолий Дмитриевич Папанов (1922–1987) родился в Вязьме в семье рабочих Дмитрия Филипповича и Елены Болеславовны. Со временем семья Папановых перебралась в Москву, где отец устроился работать заведующим складом, а мать стала работать шляпницей-модисткой в ателье. С восьмого класса Анатолий участвовал в работе школьного драматического кружка. После окончания школы, в 1939 г., А.Д. Папанов стал работать литейщиком на Втором Московском шарикоподшипниковом заводе, а в свободное время занимался в заводской театральной студии и, чтобы подработать, снимался в массовках на киностудии «Мосфильм». Когда началась война, он ушел на фронт, попал на передовую, видел массовую гибель своих товарищей-бойцов. В 1942 г. он был тяжело ранен в ногу, полгода лечился в госпитале под Махачкалой и с третьей группой инвалидности был комиссован. Осенью 1942 г. он возвратился в Москву и поступил в Государственный институт театрального искусства им. А. Луначарского (ГИТИС). Там он познакомился с Надеждой Каратаевой, которая до этого 2 года работала во фронтовом санитарном поезде. В 1945 г. они поженились, в том же году они закончили ГИТИС. Папанова пригласили работать сразу в 3 московских театра: Малый, им. Вахтангова и МХАТ. Но он отказался, потому что его жену распределили в прибалтийский город Клайпеду. Они уехали туда работать в Русский драматический театр. В 1948 г. режиссер московского Театра сатиры А. Гончаров пригласил Папанова работать в его театре. Папанову с женой дали комнату в общежитии площадью 8 квадратных метров. Папанову в театре долгое время давали только второстепенные роли, но он не роптал, так длилось почти 7 лет. В 1954 г. у них родилась дочь Лена, а через год Папанов в спектакле «Поцелуй феи» сыграл первую серьезную роль, тогда о нем заговорили как о новом талантливом, перспективном актере (ему было 33 года).

В кино Папанов впервые снялся в 1951 г., в фильме «Композитор Глинка» он сыграл роль адъютанта. С 1954 г., когда он снялся в роли генерала Федора Серпилина в фильме «Живые и мертвые» по роману К.М. Симонова, к нему пришел очень большой успех. Затем он успешно снимался в огромном числе фильмов («Берегись автомобиля!», «Дайте жалобную книгу», «Иду на грозу», «Золотой теленок», «Служили два товарища», «Адъютант его превосходительства», «Бриллиантовая рука», «Виринея», «Белорусский вокзал», «Двенадцать стульев», «Холодное лето пятьдесят третьего» и др.). С 1960 г. (ему 38 лето) Папанов стал озвучивать мультфильмы, самым знаменитым из них стал «Ну, погоди!» (где он озвучивал Волка). Звание Народного артиста СССР А.Д. Папанову присвоили только в 1973 году. Папанову это давно заслуженное им звание не присваивали потому, что он в КПСС не вступил (членом Коммунистической партии он так и не стал).