Легкомысленные Стивенс С.

– Я тоже соскучился.

Это был ежедневный ритуал. «Не пора ли домой? Я по тебе скучаю. Я тоже скучаю». До чего же я любила этого дуралея.

– Я собирался быстренько перекусить и отрубиться. А ты что делаешь вечером? – Он негромко крякнул, словно наконец присел, полностью вымотанный.

– Абсолютно ничего, – вздохнула я, – а Келлан с ребятами сегодня играют в «Бритвах», так что я буду сидеть тут совсем одна… – Я сообщила об этом тихо, обводя взглядом дом, внезапно показавшийся мне огромным.

– А ты почему не идешь? – зевнул Денни.

Я в замешательстве уставилась на телефон:

– Куда?

– Ну, с Келланом… Почему не пойдешь их послушать? Хоть какое-то занятие…

Он снова зевнул, и я услышала звук, как будто Денни плюхнулся на кровать.

– Ты устал, наверное? – спросила я.

Мне было совестно удерживать его, но пока я не хотела класть трубку.

– Есть немного, но это ерунда. – Я поняла, что он улыбается. – Все равно не лягу, буду говорить с тобой.

На глаза упрямо наворачивались слезы. Мне так его не хватало.

– Я больше не хочу тебя мучить. Поговорим утром, перед работой. Позавтракаем вместе.

Я старалась изобразить радость при виде такой перспективы, тогда как на деле хотела лишь рыдать и умолять его вернуться домой.

Очередной зевок.

– Уверена? Я вовсе не возражаю…

Нет, я хотела говорить с ним всю ночь.

– Да, поешь, поспи и скорее возвращайся.

– Я люблю тебя, Кира.

– Я тоже тебя люблю… Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. – Он зевнул в последний раз и повесил трубку.

Я добрую минуту смотрела на телефон, пока тяжелая слеза скатывалась по моей щеке. Прошло всего девять дней – и вот оно, я уже плачу от одиночества. Это было не в моем духе. Может, он был прав и мне стоило выйти? Во всяком случае, вечер пройдет быстрее. Не успею я оглянуться, как уже настанет пора завтракать. Эта мысль подстегнула меня. Я смахнула слезу и пошла наверх к Келлану.

Он немедленно отозвался на мой стук:

– Заходи.

Я мигом покраснела, едва вошла: не успев толком одеться, он стоял у кровати лицом к двери и застегивал джинсы. Свежая футболка еще лежала на постели, а его сногсшибательное тело оставалось чуть влажным после душа.

Он с любопытством взглянул на меня:

– Что стряслось?

Я осознала, что стою на пороге и глупо таращусь на него, раскрыв рот.

– Я… мм… просто хотела спросить, нельзя ли пойти с тобой в «Бритвы»… послушать группу…

С каждым словом, слетавшим с губ, я ощущала себя все большей дурой. Мне вдруг захотелось, чтобы я отворила свою, а не его дверь и провела вечер в печальном одиночестве.

Келлан взял футболку, улыбаясь во весь рот.

– Да неужели? Тебя еще не тошнит от моего пения?

Он подмигнул, натягивая футболку на свой поразительный торс.

Я сглотнула слюну, откровенно уставившись на него, и снова захлопнула рот.

– Нет, еще нет. Хоть чем-то займусь.

Я моментально пожалела о сказанном, так как прозвучало это ужасно грубо.

Он с наслаждением прыснул, взъерошив свою густую мокрую шевелюру, а затем вынул из комода какое-то средство и уложил волосы на свой волшебный манер. Я заинтересованно следила за ним, – раньше я никогда не видела, чтобы прическу делали так. Келлан ни разу не посмотрел в зеркало: он инстинктивно знал, что нужно сделать, чтобы достичь требуемого результата, и получилось сказочно сексуально.

Я вздрогнула, когда он заговорил:

– Конечно пойдем, я уже почти готов.

Он сел на постель, чтобы обуться, и похлопал по кровати рядом с собой. Я присела, чувствуя, что даже входить сюда было глупо.

– Это Денни звонил?

– Да…

Келлан выдержал паузу.

– С его приездом что-нибудь прояснилось?

Он потянулся за вторым ботинком.

– Нет, – вздохнула я.

Келлан улыбнулся своей волшебной полуулыбкой:

– Уверен, что осталось не так уж долго. – Он встал, взял из двух гитар ту, что была поновее, и уложил ее в футляр. – Время пролетит незаметно, честное слово.

Он улыбнулся столь ободряюще, что я ответила тем же.

– Готова?

Келлан запер футляр и перекинул ремень через плечо.

Я кивнула, и мы спустились. Келлан захватил ключи, а я – удостоверение личности и немного налички из чаевых. Мы вышли.

Вечер в «Бритвах» на удивление удался. Этот бар был значительно меньше, чем «У Пита». В длинном, узком прямоугольном здании имелась небольшая площадка для выступлений, вдоль стены тянулась барная стойка, а все остальное пространство было занято столами и стульями. Келлан усадил меня поближе – можно сказать, в первый ряд, для интимного шоу.

Конечно, группа играла изумительно хорошо, но более сдержанно. Это было едва ли не частное выступление для меня и двадцати моих близких друзей. Келлан пел, сидя на стуле и перебирая струны: в отсутствие стайки восторженных девчонок его кокетство убавилось вдвое. Нельзя сказать, чтобы здешние девушки не восхищались группой, но то были просто клиентки, случайно завернувшие нынче в бар, а не толпа пылких поклонниц, прочно окопавшихся в «Пите», где музыканты базировались постоянно.

Я была полностью захвачена представлением Келлана, внимательно вслушиваясь в слова и звучание его голоса и даже негромко подпела нескольким песням, что заставило его просиять, когда он это заметил. Денни подкинул блестящую идею, и вечер действительно пролетел незаметно. Я не успела оглянуться, а ребята уже паковались и Келлан прощался с немногими местными знакомыми. Нескольких женщин он одарил поцелуями в щечку, затем мы дошли до машины и отправились домой.

На обратном пути Келлан улыбался и тихо напевал последнюю сыгранную песню, большими пальцами отбивая ритм на рулевом колесе. Она оказалась той самой, что так растрогала меня первым вечером в Сиэтле, – той песней, благодаря которой я разглядела потаенного Келлана. Я откинулась на сиденье, чтобы видеть его. Келлан, уловивший мое восторженное внимание, разулыбался еще пуще, не прекращая петь.

– Эта мне нравится, – пояснила я, и он кивнул, не прерывая исполнения. – Похоже, она важна для тебя. Означает что-то особенное?

Я не хотела об этом спрашивать, но теперь уже было поздно.

Он перестал петь и озадаченно взглянул на меня.

– Гм, – пробормотал он, прекратив отстукивать ритм и вновь сосредоточив свое внимание на дороге.

– Что? – робко спросила я в надежде, что ничем его не задела.

Но Келлан только слегка улыбнулся, ничуть не смущенный:

– Никто меня об этом не спрашивал. Ну, кроме группы.

Он пожал плечами, глядя мне в глаза. Я покраснела и отвернулась, гадая, не счел ли он меня идиоткой.

– Да… – произнес он негромко.

Я моргнула и снова повернулась к нему, решив, что опять выболтала свои мысли, а он лишь согласился с моей дуростью. Но, добродушно смотря на меня, Келлан лишь добавил:

– Она многое для меня значит…

Он замолчал и сконцентрировался на дороге. Я же закусила губу и твердо решила больше не спрашивать его об этом, хотя мне, конечно, отчаянно хотелось. По его слишком вдумчивому созерцанию дороги и быстрому взгляду на меня краем глаза я поняла, что он не стремился развивать эту тему. Мне пришлось постараться, но я проявила такт и новых вопросов не задала.

За телефонным завтраком я рассказала Денни о вечере, и он был доволен моей вылазкой вне его общества. Меня эта мысль не сильно вдохновляла: я хотела развлекаться с ним, но он, вероятно, был прав. Надо почаще выходить и веселиться без него. Уныние лишь заводило меня в тупик, поэтому я стала больше общаться с Дженни. Уже в воскресенье она пришла в наш угрюмый дом и, как и я в свое время, была шокирована его необжитостью. Мы весь день проходили по секонд-хендам и лавкам подержанных вещей в поисках разных дешевых и симпатичных штуковин, способных оживить атмосферу.

Нам удалось найти несколько милых вещиц в стиле ар-деко для гостиной, пару фотографических пейзажей для моей комнаты и, разумеется, картины с изображением чая и кофе для кухни, а также занятный снимок водяной капли – для ванной. Я набрела даже на старый постер «Рамоунз»[11], который мог понравиться Келлану, поскольку его комната была не лучше остальных.

Я нагрузилась целой охапкой фоторамок и распечатала снимки, которые сделала на камеру Денни в первую неделю после нашего приезда. На некоторых были мы с Денни, на паре других – только ребята, а на любимой фотографии, которую я хотела послать родителям, – мы втроем. Конечно, мы накупили и кучу девчоночьей ерунды: корзинок, декоративных растений и купальных полотенец. Мне даже посчастливилось отыскать дешевый автоответчик, чтобы впредь не слишком нервничать насчет пропущенного звонка.

Я сомневалась, что Келлан будет в восторге оттого, что в доме похозяйничали девчонки, но, когда мы вернулись, его не было. Беспрестанно хихикая, мы поспешили приступить к работе, чтобы все обустроить до его возвращения. Но когда он пришел, мы только заканчивали с кухней.

При виде нас с Дженни, занятых последней кофейной картиной, он улыбнулся и чуть покачал головой. С негромким смешком он повернулся и поднялся к себе. Мы с Дженни решили, что получили его одобрение, и, посмеиваясь над собой, быстро завершили задуманное.

Когда в скором времени Дженни собралась уходить на смену, я поблагодарила ее за то, что она разогнала мою хандру и помогла украсить дом. Она крикнула: «До свидания!», обращаясь к Келлану, и сверху донеслось: «Пока». Дженни махнула мне и вышла за дверь. Я поспешила наверх, не вполне уверенная, что Келлану понравились обновления.

Его дверь была приоткрыта, и я увидела, что он сидит на краю кровати и смотрит в пол со странным выражением лица. Озадаченная, я постучалась. Он поднял взгляд, едва я открыла дверь шире, и жестом пригласил меня войти.

– Эй, извини за все это барахло. Если тебе не нравится, я все уберу.

Я виновато улыбнулась и присела рядом.

Он тоже улыбнулся и помотал головой:

– Нет, все отлично. Пожалуй, здесь было пустовато. – Он указал через плечо на постер, который я повесила на стене. – Мне нравится… Спасибо.

– Ага, я так и знала, что ты оценишь…

Гадая, о чем он только что думал, я выпалила:

– У тебя все в порядке?

Он посмотрел на меня в замешательстве.

– Да, все хорошо… А что?

Внезапно смутившись, я не знала, что сказать.

– Ничего, просто мне показалось, что ты… Да ерунда, извини.

Какое-то время Келлан задумчиво рассматривал меня, как будто не мог решиться на что-то. Я замерла под испытующим взглядом его темно-синих глаз. Внезапно он улыбнулся, встряхнул головой и спросил:

– Ты голодная? Может, к «Питу»? – Его улыбка ослепляла. – Давненько мы там не были.

Несмотря на ранний час, народу в баре оказалось прилично. Мы с Келланом заняли обычное место, и Дженни, улыбаясь, подошла к нам, готовая принять заказ. Мы попросили бургеры и пиво, и в ожидании я принялась изучать публику. Было довольно странно сидеть на людях с Келланом, особенно в баре, где я работала. Любопытная Рита поглядывала на нас, и я старалась не встречаться с ней глазами. Она, конечно, подумает худшее.

Но Келлан, похоже, чувствовал себя как рыба в воде. Он развалился на стуле, закинув ногу на ногу, и наблюдал за мной. Я вдруг поняла, что меня весь день не было дома, потом мы с Дженни украшали комнаты, и вот я в «Пите», а с Денни так ни разу и не поговорила. Это настолько меня встревожило, что я чуть не попросила Келлана отвезти меня домой.

Он заметил неладное:

– Что-то случилось?

Осознав свою глупость и тот факт, что теперь, имея автоответчик, я могла бы слушать голос Денни сколько угодно, если бы тот позвонил, я улыбнулась и пожала плечами:

– Да просто скучаю по Денни. Но со мной все в порядке.

Келлан обдумывал это с минуту, потом кивнул.

Дженни принесла пиво, и он молча припал к бокалу, все еще пытливо посматривая на меня. Мне стало немного не по себе, и я была рада, когда вскоре она принесла и еду. Неловкость быстро улетучилась, мы ели и по-дружески болтали. Сидели, лопали, трепались, выпивали – не знаю, как долго, но в итоге мы оказались за столом не одни.

«Чудилы» явились к «Питу» ближе к ночи. Они присоседились к нам, даже не думая, что их не звали. Я была не против. С ними было весело. Ну, может, с Гриффином в меньшей степени, но я могла выносить его, пока он держался подальше от меня.

К счастью, он уселся рядом с Келланом за дальним концом стола. Конечно, он не замедлил хлопнуть Келлана по плечу со словами «Круто, мужик», при этом таращась на меня непотребнейшим образом. Келлан усмехнулся, а я закатила глаза. Мэтт сел рядом со мной, а Эван взял стул и поставил его у края стола, устроившись там.

Дженни быстро принесла всем пива, и на тот вечер я стала пятым членом их банды. Было занятно наблюдать за ними вблизи, а поскольку бар был набит битком, мне представилась масса возможностей посмотреть на их общение с окружающими – в основном с женщинами. Я обнаружила, что ребята по-разному держались со своими фанатками. Конечно, все они флиртовали с поклонницами, даже спокойный Мэтт и милый Эван. Каждый из них наслаждался мнимой звездностью, но по-своему и в разной степени.

На одном полюсе был Гриффин, который мог бы, по-моему, вести счет своим победам, если бы сам знал их число, и ставить галочки на руках. Он трубил о своих похождениях на каждом углу. Я находила это отвратительным и всячески старалась его не слушать. Остальные же весьма по-мужски забавлялись его историями. Даже некоторые женщины замирали и буквально пускали слюни, внимая его похабным россказням. Я почти видела, как они мысленно представляют себя на месте случайных подруг из его баек.

Кроме того, казалось, что Гриффин участвует в каком-то странном соревновании с Келланом. Он постоянно спрашивал, спал ли тот с одной или другой девицей. Келлан, к его чести, был поразительно сдержан в своих откровениях. Он ни разу не ответил Гриффину прямо. Он тактично менял тему, так и не сообщая, «оприходовал» ли он девушку или нет. Вспоминая те дни, я признаю, что, даже если у него кто-то и был, я никого не видела. Ничего, кроме флирта. Кучи флирта, говоря откровенно. Мальчик любил пообжиматься. Я много слышала о его победах, но в основном от женщин, толкавшихся в баре, или от ребят, или же из настенных росписей в туалете. Не веря, что такой привлекательный парень может хоть ненадолго «оказаться не при делах», я гадала, куда и к кому он ходит.

Даже в этот момент Келлан болтал с какой-то брюнеткой, отводя ей волосы с плеча и подаваясь вперед, чтобы прошептать ей что-то на ухо, а та хихикала и гладила его по груди. Отвернувшись, я стала смотреть на Эвана, сидевшего на краю сцены.

Эван был шумным и веселым повесой. Из услышанного о нем вытекало, что он ненадолго сходился с одной девушкой, а когда дело начинало приобретать серьезный оборот, переключался на другую. Если он влюблялся, то по уши, но это никогда не длилось долго. «Влюблялся» он часто. В настоящий момент он преданно распинался перед пышной блондинкой в облегающих шортах.

Я усмехнулась и обратила взор к Мэтту – единственному в компании, кто только наблюдал за происходящим, как и я. Он улыбнулся мне и в уютном молчании отхлебнул пива.

Мэтт чуть ли не тушевался перед девушками. Я ни разу не видела, чтобы он сам к кому-нибудь подошел. Первый шаг всегда делали они. Но даже тогда он препоручал им большую часть разговоров и флирта – если не все. Я прекрасно понимала Мэтта и его застенчивость. В чем-то мы были похожи. Но к концу вечера даже Мэтт привлек внимание симпатичной девчушки, которая притащила стул и села с ним рядом.

Я закатывала глаза, пила пиво и продолжала наблюдать за людьми, точнее, за группой. Безудержный флирт вокруг внезапно заставил меня отчаянно затосковать по Денни. Я печально таращилась на свою пивную бутылку, когда почувствовала, что кто-то подошел ко мне. Подняв глаза, я увидела Келлана, он улыбнулся мне и протянул руку. Я смущенно подала свою, и он поднял меня.

– Мы идем катать шары. Ты с нами?

Он указал на Гриффина, допивавшего свое пиво.

Я не была в восторге от перспективы более тесного общения с Гриффином, но Келлан улыбался от всей души, и я непроизвольно кивнула. Он положил руку мне на спину, и мы пошли в бильярдную. Особа, с которой он заигрывал, последовала за нами, прихватив с собой пару подруг. Басист шел за ними с нехорошим блеском в светло-голубых глазах.

Гриффин ударил первым, пока Келлан стоял возле меня, воздев кий. Он ухмыльнулся мне, когда старания басиста оказались тщетными. Затем он склонился над столом, послал мне свою полуулыбку и нанес удар. Я тихо рассмеялась, когда его шар так и не задел ни один из остальных. Он воззрился на стол и нахмурился, затем обернулся ко мне и прыснул, выпрямляясь. Его дама сочувственно положила руку ему на живот, но он даже не взглянул на нее.

Гриффин, пройдя мимо, хлопнул Келлана по спине:

– Класс! Спасибо.

Гриффин загнал в лузы два шара. Келлан сидел рядом со мной, а его обожательница стояла впритык позади него с видом, будто всерьез подумывала плюхнуться к нему на колени. Он же, следя за игрой Гриффина, машинально провел пальцем у нее под коленкой, слегка задрав юбку.

Игнорируя этот флирт, от которого мне было немного неловко, я предпочла прокомментировать игру:

– В бильярде ты не блещешь, да?

Я широко улыбнулась при этой мысли.

Он тоже рассмеялся:

– Нет. Ты верно подметила. – Келлан оглянулся на Гриффина, тогда как брюнетка запустила руку в его шевелюру. – Думаю, Гриффин потому и любит со мной играть.

Он снова засмеялся и улыбнулся хихикнувшей девице.

Я заметила с легкой издевкой:

– Может, будь ты повнимательней…

Он оскорбленно оглянулся на меня, и я захохотала.

С секунду Келлан молча смотрел на меня со странной серьезностью, а после тоже начал смеяться, тряся головой.

– Ага, может быть.

Я отвернулась и увидела, как Гриффин ударил еще дважды. Он-то играл неплохо. Келлан вновь усмехнулся чему-то, и я посмотрела на него. Он, криво улыбаясь, наблюдал, как я слежу за игрой Гриффина.

– Сыграешь с победителем, – объявил он, чуть коснувшись моего колена рукой с кием.

Глаза у меня полезли на лоб. Я вовсе не была мастером бильярда… как и он. Всполошившись еще сильнее, я глянула на Гриффина, который в паузах между ударами пытался задрать кием юбку какой-то девчонке. Я не могла играть с ним ни в коем случае! Эти мысли отразились на моем лице, и Келлан покатился со смеху.

Он закончил партию (продул ее вчистую и заявил, что они квиты) и чмокнул в щеку свою вдруг загрустившую брюнетку. Затем, простившись с Дженни, группой и развеселившейся Ритой, мы отправились домой. Несмотря на мое одиночество, вечер удивительным образом удался. Однако как бы мне ни было весело, дома я первым делом проверила автоответчик – нет ли пропущенного сообщения от Денни.

Ничего. Вообще ничего. Я прерывисто вздохнула и побрела спать.

Не услышав ни слова от Денни минувшим вечером, на следующий день я рассердилась, когда он позвонил. Денни каялся и клялся всеми богами, что был завален работой и не имел возможности сделать даже перерыв на еду, не говоря уж о разговорах со мной. Он с огоньком, искусно донес это до меня сперва так, потом эдак, и вот я уже смеялась, немного остыв. Но через несколько дней история повторилась, а потом опять.

Вне себя от тревоги и недоумения, я занялась оформлением в университет. Именно Денни намеревался показать мне новый кампус. Нет, он не знал его лучше, чем я, но мы хотели выделить на это целый день: поехать туда в воскресенье, записаться на лекции (Денни был мастером составлять расписания), купить нужные книги, прогуляться по студенческому городку и выяснить, что к чему, вместе. И вот он уехал на неопределенный срок, а мне предстояло со всем разбираться самостоятельно.

В одну из сред Келлан вошел в кухню, когда я мрачно взирала на университетские брошюры, каталоги лекций и карту огромного кампуса. Вновь разозлившись на отсутствие Денни, я довольно резко выругалась и одним махом смела все со стола. Конечно, мне было невдомек, что Келлан стоял за спиной, иначе я не стала бы разыгрывать такую драму. Мне попросту не хотелось бесцельно кружить по кампусу, выглядя словно заблудившаяся идиотка.

Моя вспышка рассмешила Келлана, и я испуганно обернулась.

– Мне не терпится рассказать об этом Гриффину.

Он расплылся в улыбке, обрадованный немного сверх меры. Я залилась краской и застонала, представив восторг Гриффина. Просто класс.

– Что, начинается учеба?

Келлан кивнул на разлетевшиеся по полу брошюры.

Вздохнув, я нагнулась, чтобы их подобрать.

– Да, а я еще не была в кампусе. Понятия не имею, где там что находится. – Я выпрямилась и посмотрела на него. – Просто… Предполагалось, что мне все покажет Денни.

Мне было противно: такое впечатление, что без Денни я была как без рук. Разбираться во всем самостоятельно будет сущим кошмаром, но как-нибудь справлюсь. Я нахмурилась, отгоняя мрачные мысли.

– Его нет уже почти месяц.

Келлан пристально, слишком внимательно изучал меня, и я отвернулась.

– «Чудилы» постоянно выступают в кампусе. – Он странно улыбнулся, когда я вновь на него взглянула. – Вообще-то, я там прекрасно ориентируюсь. Если хочешь, я могу тебе все показать.

Я испытала великое облегчение при мысли, что у меня будет гид.

– О да, пожалуйста. – Стараясь вернуть самообладание, я добавила: – Если тебе не трудно, конечно.

– Нет, Кира, мне не трудно… – очаровательно улыбнулся он.

Фраза повисла в воздухе, и я, игнорируя странные нотки в голосе Келлана, продолжила:

– Завтра нужно зарегистрироваться. Сможешь меня отвезти? И еще в воскресенье, чтобы осмотреться?

– Отлично, – снова широко улыбнулся он.

На следующий день Келлан в приподнятом настроении отвез меня на место и проводил в приемную комиссию, так как прекрасно знал, где она находилась.

Я снова и снова благодарила его, но он лишь отмахнулся:

– Сущие пустяки.

– Я это ценю… Понятия не имею, сколько я простою в очереди, так что не жди. Обратно я запросто доеду на автобусе.

Келлан взглянул на меня с усмешкой:

– Что ж, удачи.

Я осталась в зоне ожидания с другими нервничавшими студентами и рассматривала свои руки, прикидывая, на какие занятия записаться, пока ко мне не подошла женщина, направившая меня в кабинет регистрации.

Там было тепло и уютно, и я немного расслабилась. У стен стояли два огромных книжных шкафа, забитые фолиантами в твердых переплетах. Множество картотечных ящиков темно-вишневого цвета и большой чистый стол у окна с видом на двор прекрасно сочетались с бежевыми стенами. Повсюду была зелень. Хозяин кабинета, должно быть, имел прирожденный талант к садоводству – лично у меня ни одно растение не выживало дольше трех дней.

Женщина, сидевшая за столом, подняла глаза, как только ее молоденькая помощница провела меня внутрь. У нее был сугубо деловой вид, и я вдруг показалась себе убогой, почувствовав себя не в своей тарелке. Мне странным образом захотелось, чтобы Келлан оставался поблизости. Я была уверена, что он подошел бы к этой женщине запросто и получил бы все, что хотел, одарив ее своей лукавой полуулыбкой, от которой она бы размякла. Меня захлестнула зависть. Жить куда проще, когда сознаешь свою немыслимую привлекательность.

Вздохнув про себя и приблизившись, я расправила плечи. Может, внешне я из себя ничего и не представляла, но при этом была смышленой, а ум в таком месте ценится выше. Пытаясь представить, как поступил бы в такой ситуации Денни, я протянула руку:

– Здравствуйте, я Кира Аллен. Я перевожусь и хочу зарегистрироваться.

Решив, что представилась успешно, я улыбнулась.

Женщина тоже улыбнулась и ответила на мое рукопожатие.

– Рада познакомиться, Кира. Добро пожаловать в Ю-Дабл[12]. Чем могу вам помочь?

Я вновь улыбнулась и села. Все оказалось намного лучше, чем я представляла. Мы сидели и говорили о том, что я уже успела изучить в Огайо и что мне еще предстояло освоить. Мы обсудили мое расписание и ознакомились со списком курсов, на которые еще можно было записаться, отыскав несколько таких, которые идеально стыковались. В этом семестре мне, к счастью, нужно было пройти всего три цикла, и, таким образом, у меня оставалось достаточно времени на подготовку и – что скрывать? – на сон, ведь вечерами я чаще всего работала допоздна.

К концу беседы мое расписание было составлено. Европейская литература со всей классикой: сестры Бронте, Остин, Диккенс. Этого цикла я ждала с нетерпением. Микроэкономика – ее мне посоветовал Денни, утверждавший, что поможет с занятиями. Я возражала, что и сама справлюсь, но он был захвачен перспективой меня поучить. И наконец, психология. Я очень хотела изучать ее, но по времени мне подходил лишь один курс – «Сексуальность человека». Я записалась, заранее устыдившись. Можно сидеть в углу и помалкивать. К тому же, когда Денни вернется, он поможет мне и с этим…

Чуть позже, при выходе из офиса, я с удивлением обнаружила Келлана, который прислонился к стене напротив, упершись в нее ногой, и держал в руках стаканчики эспрессо. При виде меня он приподнял один из них и вскинул брови. Я не смогла сдержать широкой улыбки, пока шла к нему.

– Что ты здесь делаешь? – Я радостно схватила кофе. – Я же сказала тебе не возвращаться.

– Ну, я подумал, что тебе будет приятнее на машине, а для бодрости и глотнуть чего-нибудь не помешает.

Он отхлебнул из своего стаканчика.

Я лишь смотрела на него, на какое-то время онемев, а затем чмокнула в щеку:

– Спасибо, Келлан… За все.

Он потупился и, улыбаясь, покачал головой.

– Идем, – позвал он негромко. – Поехали домой. Расскажешь про свои курсы.

Он оглянулся на меня и ухмыльнулся.

При мысли о моем психологическом цикле меня бросило в жар, а Келлан рассмеялся.

В воскресенье днем Келлан устроил мне экскурсию по кампусу. Там оказалось на удивление много народа: одни собирались вернуться к учебе, другие, подобно мне, знакомились с местом. Кампус был велик и напоминал скорее небольшой город. Конечно, в первую очередь Келлан показал мне маленький бар напротив университетской книжной лавки. Посмеиваясь над ним и чуть качая головой, я зашла внутрь, и мы быстро перекусили и выпили пива перед нашим маленьким приключением. Затем мы отправились в книжную лавку, где я нашла все нужные книги. Большинство из них были подержанными, что сэкономило мне приличную сумму, ведь книги стоят ужасно дорого. Я не могла смотреть на Келлана без улыбки, пока стояла в очереди: он листал толстый анатомический атлас и беседовал с двумя студентками-хохотушками – словом, был в своем репертуаре.

После этого мы перешли улицу и оказались на территории кампуса. Он был настолько красив, что дух захватывало. Дорожки вели к грандиозным кирпичным строениям, перемежавшимся с искусно обустроенными и ухоженными газонами. Повсюду были вишни со спящим цветом – весной кампус превратится в настоящую сказку. На траве расположились люди всех возрастов и цветов кожи, наслаждавшиеся погожим днем.

Келлан с улыбкой вел меня мимо величественных зданий. Он знал название каждого из них и рассказывал мне, чему там учили. Гоуэн-Холл – азиатская литература и политические дисциплины; Смит-Холл – история и география; Сейвери-Холл – философия, социология и экономика (в том числе мой микроэкономический цикл); Миллер-Холл – административный корпус, единственное место, где я уже побывала; Рэйтт-Холл – риторика и диетология…

Он продолжал в подробностях объяснять, что где находится. У меня были проспекты, но в них он почти не заглядывал. Он шел как гончая по следу. О лучшем гиде я не могла и мечтать и все больше ценила самого Келлана и его любезное предложение – и не только потому, что он, похоже, знал здесь каждый закоулок, хотя это и казалось мне странным, так как он вроде бы говорил, что был здесь всего пару раз с концертами.

Нет, я была больше всего признательна за то, что прогулка с ним по университетским холмам и дорожкам делала меня почти невидимой. Все взгляды были обращены к нему, словно он был пламенем, привлекающим к себе мотыльков. На него откровенно таращились все женщины и даже некоторые мужчины. Те ребята, что не смотрели на него, озадаченно глядели на барышень, будто не понимая, в чем дело. И то и другое меня устраивало, покуда глазели на него. С момента отъезда Денни я чувствовала себя по-настоящему одинокой и глубоко подавленной. Мы проходили мимо людей, которых я не знала и вряд ли могла узнать за сегодняшний день, а потому я была только рада стать невидимкой.

Келлан был приятным спутником и учтиво перебрасывался со мной словами. Он перехватывал взгляды одних девиц и поразительно ловко уклонялся от других (на сей счет у меня возникли подозрения). Мы обошли значительную часть кампуса и кое-какие здания. Келлан постарался отметиться везде, где мне предстояло учиться, показав мне, где находятся мои аудитории и как до них быстрее добраться.

Все было спокойно, если не считать взглядов, направленных на Келлана, и тут состоялась встреча, удивившая нас обоих. Мы шли по коридору к аудитории, где мне предстояло изучать европейскую литературу, как вдруг услышали сзади:

– О, боже мой! Келлан Кайл!

Келлан остолбенел, когда к нему устремилась взъерошенная рыжеволосая девчушка с веснушчатым лицом. Затем его черты в панике исказились, и я на секунду подумала, что он пустится наутек. Но, прежде чем он успел что-либо сделать, девчушка повисла у него на шее и принялась жадно целовать его.

Я ошарашенно хлопала глазами, чувствуя себя не в своей тарелке. Девица на миг отстранилась от него и восторженно вздохнула:

– Глазам не верю, что ты меня навестил.

Келлан моргнул и изумленно разинул рот, но ничего не сказал.

Та взглянула на меня и нахмурилась:

– О, да ты не один.

Она достала из сумочки клочок бумаги и ручку, нацарапала что-то и довольно нахально сунула записку в нагрудный карман Келлана. Имея весьма странный вид, он переступил с ноги на ногу.

– Позвони мне, – выдохнула она, еще раз страстно поцеловала его перед уходом, а затем скрылась за поворотом коридора.

Келлан тронулся с места, как ни в чем не бывало, и я поспешила его догнать, не веря своим глазам. Он держался так, словно его не впервые атаковали подобным образом и это было в порядке вещей. Наконец он повернулся ко мне.

– Кто это был? – спросила я.

Келлан состроил милую гримасу – смущенную и сосредоточенную.

– Честно говоря, понятия не имею. – Он полез в карман и вынул записку. – Гм, это была Кэнди.

По его глазам я поняла, что он вспомнил ее. Он усмехнулся и посмотрел в ту сторону, куда она скрылась. Неожиданно я почувствовала некоторое раздражение. Мои недавние подозрения полностью подтвердились.

К моему удивлению, Келлан скомкал записку и бросил ее в первую же урну. Меня это озадачило, но раздражение улеглось. Я догадывалась, что Кэнди рассчитывала на телефонный звонок. Бедняжка. Она была так взволнована.

Прошла неделя, и ясным и солнечным утром следующего воскресенья я сидела и бесцельно переключала телеканалы. Глубоко задумавшись, я ничего не смотрела. Накануне вечером Денни снова не позвонил. Эта практика участилась, и я начинала терять терпение. Я снова и снова пыталась напомнить себе, что через несколько недель он вернется и эта пытка закончится. Но нынче ничто не могло меня развеять, только не в этот день. Сегодня в моих планах значилась жалость к себе.

Я вздохнула в тысячный раз, и тут в гостиную стремительно вошел Келлан. Он остановился между мной и телевизором.