Перекрестье Новых Анастасия
Взяв свой ценный груз, завёрнутый в тряпку, он направился к куче гравия. Подсветил фонариком. Дохлая собака по-прежнему лежала в таком же положении, как её уложил Скорпион, даже хвост не сдвинут. Все «секретки» вокруг — переломленные под особым углом ветки, окурки, пробки из-под пива в разных положениях и подобный «сигнальный» мусор — лежали так, как их установил Скорпион. Это говорило о том, что за это время здесь не было даже бродячих собак, не то что человека.
Скорпион открыл потайной лаз — искусно сплетённую из веток и проволоки «дверцу». Снаружи она выглядела как куча обычных веток на свалке вперемешку с мусором. Неторопливо расстелил в убежище мягкую ткань, в которую была завёрнута винтовка. Затем аккуратно засунул винтовку и залез туда сам. С помощью хитро скрученной проволоки захлопнул «дверку» лаза.
Обустроившись в своём убежище, он вновь осмотрел винтовку с помощью фонарика. Затем чуть раздвинул плотную серую ткань на «окошке», замаскированном снаружи ветками. Уже светало. Вновь проверил в деле прицел, бесшумно выстрелив по ржавой консервной банке. Скорпион всегда внимательно относился к оружию. Если куда-то доставлял, то лично сам и очень аккуратно. Потому что как никто другой знал, что любой небрежный удар может сбить прицел. И тогда все твои усилия пойдут насмарку.
Результат выстрела его вполне удовлетворил. Он поставил на предохранитель и осторожно положил винтовку рядом с собой. Занавесил отверстие. Теперь нужно было расслабиться и немного отдохнуть. Тома начнёт свою деятельность не раньше одиннадцати утра. Но филёры Врача могут появиться здесь гораздо раньше, если не с минуты на минуту. Зная такой их ненормированный график, Скорпион своим ночным визитом лишний раз подстраховался.
Он перевернулся на спину и расслабился, стараясь подремать. Обычный человек, изнеженный домашним уютом, лёжа практически на гравии, и подремать бы не смог. Однако спец, закалённый всеми ветрами, даже не обращал внимания на такую мелочь, которая в сознании простого человека переросла бы в целую проблему и бурю негативных эмоций. Тело Скорпиона отдыхало, но его слух строго бдил на страже безопасности. Он улавливал малейшие шорохи, доносящиеся снаружи. Он слушал, сколько людей прошло в одном направлении, сколько в другом, сколько машин проехало. Всю информацию тщательно фиксировал и распределял по звукам на различные категории.
Ровно в десять сорок пять Скорпион открыл глаза. Он бесшумно потянулся всем телом, приводя его в соответствующий тонус. А затем стал по очереди напрягать и расслаблять разные группы мышц. Это была специальная зарядка, которая не позволяла затекать конечностям. Более того, такое своеобразное качание способствовало усилению кровообращения, а, следовательно, лучшей работе мозга и остальных частей тела. Потом Скорпион медленно перевернулся на живот и повторил то же самое с другой группой мышц.
Закончив разминку, он аккуратно раздвинул маскировочную ткань. День стоял ясный. Видимость была отличной. Поворот с трассы вместе с нужным участком — поворотом дороги хорошо просматривались. «Иживец» приступил к наблюдению, периодически бесшумно разминая свои мышцы.
Ближе к трём часам дня Скорпион уже лежал в «обнимку» с винтовкой в полной боевой готовности. Внутри его царила холодность и расчётливость. Никаких эмоций. Он практически слился с винтовкой, став с ней единым целым. Как бы ни была хороша снайперская винтовка по своим техническим параметрам, она всё же оставалась обыкновенным железом, которым надо уметь пользоваться. Поэтому сама по себе винтовка — лишь дополнение к спецу. Главное — это сам стрелок, его умение виртуозно владеть своим телом и самое важное — своей психикой. Всё это в совокупности и даёт долгожданный результат — идеальный выстрел. Скорпион был асом своего дела. Он отточил его до такого мастерства, что при выстреле, куда ложился глаз, туда ложилась и пуля.
Спокойно наблюдая в окуляр, он внезапно почувствовал внутри себя сигнал тревоги и ещё больше собрался и сосредоточился. Закрыл глаза. Три раза спокойно вдохнул и выдохнул полной грудью. И вновь посмотрел в окуляр оптического прицела. Буквально через несколько минут на трассе появилась красная «Мазда». За рулём сидел молодой паренёк, а рядом… Да, это был его долгожданный объект… Врач. Всё тело и сознание снайпера работали сейчас на выстрел.
Машина свернула с трассы на дорогу, ведущую к микрорайону. Перекрестие прицела двигалось вместе с «Маздой». Расстояние неумолимо сокращалось. Триста метров… двести… сто… Машина стала снижать скорость перед поворотом. Восемьдесят! Пора! Скорпион выдохнул и замер. Подловив момент между ударами сердца, он плавно нажал на спусковой крючок. Пуля вылетела со ствола и с бешеной скоростью понеслась к цели. Она с силой рассекла воздух, создавая сзади себя завихрения в пространстве. Полёт пули продолжался недолго. Всего какие-то доли секунды. Скорпион, естественно не видевший этого полёта, а скорее ощущавший его, внезапно узрел в окуляр прицела невероятное. Заднее стекло машины вдребезги разлетелось, при этом лобовое стекло оставалось целым, а цель — даже не повреждённой! Скорпион не верил собственным глазам. Не может быть! Это нереально! Он учёл все факторы. Такого, по всем законам физики, в природе не должно существовать. Это просто невозможно!
В это время «Мазда», вместо того чтобы рвануть с места, резко затормозила, видимо по неопытности водителя. Машина остановилась метров за двадцать до поворота, слегка развернувшись боком, как раз идеально подставляя Скорпиону его цель для повторного выстрела. Боковое окно, где сидел Сэнсэй, было открыто. В этот момент Сэнсэй повернул голову и направил взгляд в сторону притаившегося Скорпиона. Его глаза! Скорпион впервые в жизни увидел прямой взгляд Врача, глаза в глаза. Это был невероятно завораживающий, пронизывающий до глубины сознания, странный взгляд. Он не был ни уничтожающим, ни агрессивным. Наоборот, излучал неземное спокойствие, какое-то далёкое забытое прошлое, очень близкое и очень родное чувство. Неестественно спокойный взгляд Врача словно сжигал блокаду искусственных мысленных ограничений, уничтожая негативные устои и стремительно пробиваясь в неизведанную пустоту, где обитала за семью замками потерянная душа.
В Скорпионе точно что-то прорвалось, точно что-то пошло бурным потоком из самого солнечного сплетения. И это «что-то» приносило какую-то лёгкость вслед за невыносимой болью. Эта боль заполнила всё его существо, давила его, ломала. Будто разом в нём восстали духи всех его жертв, словно настал Судный день, сам Армагеддон. Боль испепеляла сознание. И если бы не это чувство необычной новизны и лёгкости, которая спонтанно поспирально «раскручивалась» в солнечном сплетении, эта боль довела бы несчастное существо до суицида.
Вопреки всей логике ликвидатора, вместо повторного выстрела Скорпион застыл, не отрывая взгляда. Он просто не мог оторвать взгляд. Поскольку то, что было в нём «хорошего», этого не хотело. Оно, наоборот, стремилось всеми фибрами души наружу. Но «плохое» ещё слишком владело телом. Именно оно, наконец, заставляло его отползать назад, прячась в темноте сознания от парализующего взгляда Врача.
Всё это событие произошло как будто в другой реальности, в ином измерении вечности. В земной жизни это заняло буквально секунды. Обалдевший от неожиданного происшествия парнишка быстро пришёл в себя и ударил по педали акселератора, резко выжимая её до пола. «Мазда» рванула с места в сторону микрорайона. Одновременно Скорпион выскочил из своего укрытия и, не выпуская из рук снайперскую винтовку, быстро побежал к кустам, а оттуда к своей машине. Молниеносно преодолев путь экстренной эвакуации, Скорпион прыгнул в «БМВ». И газанул так, что колёса взвизгнули от сумасшедшего виража.
В неистовом стремительном темпе Скорпион обгонял одну машину за другой. В боковое зеркало он зафиксировал «Форд», который явно не желал отставать. Он прекрасно понимал, что на сей раз его не упустит ни Врач, ни его люди. На полной скорости он мчался в неизвестность.
Но это ещё вопрос, от кого он убегал больше — от них или от самого себя, от того душераздирающего хаоса неведомой борьбы, которая распирала его внутри. Его сознание захлёстывали совершенно противоположные друг другу чувства. То ему хотелось плюнуть на всё, уйти, забыться в каком-нибудь далёком монастыре в самой непроходимой глуши. То тут же загорался жгучим желанием развернуть машину и встретиться лоб в лоб с Врачом, произвести выстрел в упор, выполнив свою работу до конца, даже ценой собственной жизни. Затем ловил себя на мысли, что не столько он хотел этого чёртового выстрела, сколько вновь встретиться с взглядом Врача. Встретиться с ним самим как с другом, а не врагом. Его тянуло поговорить с ним откровенно о своей измученной, истерзанной душе, о своей треклятой жизни, о своей обиде. Потом в нём разгорелась злость. Скорпион чертыхался, вспоминая свою жизнь, и мысленно посылал всех политиков в «трёхэтажную даль». Он уже жаждал завалить эту гниду Лорда. Представлял себе реальную картину, как заходит в его роскошный кабинет и стреляет ему прямо в лоб, укладывает пули одна в одну, пока не разрядится вся обойма. Скорпиону надоело быть шестёркой, надоело быть марионеткой в чужих руках. Он понял, что сколько бы ни стрелял, эта грязь будет лишь нарастать с утроенной силой. Его пули не помогут. «Пули… Почему отклонилась пуля? Она должна была точно лечь в цель… Врач лишь один из бандитов. Он тоже подлежит уничтожению… Надо вернуться, надо доделать начатое… Пуля… Взгляд…» В сознании Скорпиона вновь всплыл этот странный взгляд. Вновь его душу захлестнула тёплая волна какой-то братской любви к родной душе. «…Но обстоятельства! Проклятый мир с идиотскими правилами. Бросить бы всё к такой-то бабушке… Уйти куда-нибудь. Куда угодно, хоть в дремучий лес… Кто я в этой жизни? Одинокий волк… Волчара бешеный… Точно! А озверевший, бешеный волк подлежит уничтожению… Уничтожению! Это знаю Я, это знает ОН…»
Скорпион развернул машину и повёл её прямо к своему тайнику, к своему запасному логову. Терять ему в этой жизни уже давно было нечего. Настал момент истины. Скорпион немного оторвался от преследователей и резко затормозил возле мини-фабрики. Бросив открытую машину, он схватил винтовку и, закинув её за плечи, подбежал к бетонному забору. С лёгкостью перемахнув его, он двинулся к своему заветному подвальчику. Внутри Скорпиона шла грандиозная по масштабам битва, его через край переполняли различные чувства… У подвала был только один вход. Скорпион прекрасно понимал, что следующим, кто зайдёт в эту дверь после него, будет Врач. Он решил использовать этот последний момент, момент встречи, чтобы окончательно расставить все точки над «i».
В его запасе было всего несколько минут… Он пробежал по длинному коридору, заскочил в комнату, снял с себя винтовку, посмотрел на неё и отбросил в сторону. Вытащил из тайника помповое ружьё. Зарядил картечью и вышел в коридор. Сзади него, в пяти шагах, находилась глухая стена. Тень скрывала Скорпиона полностью. Сняв с предохранителя ружьё, он застыл в ожидании, словно статуя. Скорпион был готов к любому исходу. Он решил занять именно эту позицию, хотя у него имелись рядом и более надёжные стратегические укрытия. Но ему больше не хотелось никуда прятаться. Любой человек, который бы вошёл в подвал, вошёл бы именно оттуда, со стороны света. Более того, Скорпион, как профессионал, понимал, что в этой части коридора его невозможно вычислить сразу, так как вдоль всего коридора по обе стороны находилось много дверей. Человек, который войдёт в подвал, не будет знать, откуда может произойти атака. Следовательно, его нимание будет сосредоточено на проходных комнатах. По-любому он проследует в конец коридора и приблизится к Скорпиону. А значит, Скорпион сохранит за собой преимущество — право первого выстрела в этой дуэли.
В воздухе повисла тяжёлая звенящая тишина. Время неумолимо отсчитывало последние секунды предстоящей встречи. Напряжение нарастало до предела… Дальнейшие события словно изменили картинку мировосприятия Скорпиона, как будто он смотрел сверхмедленную плёнку. Дверь в подвал медленно отворилась. И так же медленно появился Сэнсэй. Он повернулся к нему лицом и развёл руки в стороны. Оружия у него не было. С разведёнными руками Сэнсэй спокойно стал приближаться к Скорпиону. Каждый шаг отдавался глухим эхом в коридоре и таким же стуком в сердце ликвидатора. Сэнсэй шёл в лучах света от лампы. Вот он зашёл за границы её фотонов… Но свет не покинул его фигуру, продолжая тянуться за ним и удаляться в запредельную глубь недосягаемого мрака. Зрелище было просто завораживающим.
Сначала Скорпион решил подпустить Врача поближе. Но чем дальше он шёл, тем больше протягивался за ним свет. И чем ближе подходил он к концу коридора, тем Скорпион чётче различал, что свет исходит именно от самого Врача. Это было за гранью реального. По спине Скорпиона пробежали мурашки. Солнечное сплетение защекотало переливами новых ощущений. Что-то прекрасное и возвышенное охватило его изнутри…
Критическая отметка… Рубикон… Последняя возможность выстрела… Но считывал эту информацию профессионал, который был оттеснён на дальний план воссиявшим на горизонте сознания, абсолютно неизведанным одухотворённо-возвышенным восприятием… «Бог с ней, с этой Смертью, когда перед собой вживую наблюдаешь вечность, явно видишь другую возвышенную реальность, сильно отличающуюся от грязного мира бытия! Что людской мир по сравнению с настоящей Вечностью? Просто ИЛЛЮЗИЯ. Ничто. А что есть жизнь в этом Ничто? Промелькнувшая тень с искрой Божьей. Искра, уничтожившая своим пожаром тень — вот, оказывается, смысл этой жизни. Ради единственного этого смысла судьба дарует многочисленные шансы. Ради него сталкивает различные тени на своих перекрёстках, чтобы сильная искра зажгла слабую. Только мощная искра разгорается в пламя. Только пламя освещает совершенно другую реальность, указывая путь к истинному своему дому… Почему этого я не знал раньше? Почему это всё открывается только сейчас, на рубиконе Жизни и Смерти… Как глупо я растратил свои силы… Как больно за прожитую слепую жизнь во тьме… Как страшно быть рабом своих теней…»
Сэнсэй давно стоял перед Скорпионом. Они молча глядели друг другу в глаза… Скорпион щёлкнул предохранителем и отбросил ружьё в сторону. Его глаза наполнились слезами, застилая всю эту гнусную реальность прозрачной пеленой обжигающих сердце капель. И впервые за много лет они хлынули потоком по мужественному лицу. Скорпион не пытался их сдерживать. Из него словно вымывалась вся грязь, что накапливалась годами внутренней душевной тюрьмы, словно вымывалась вся та боль, которая неподъёмным грузом отягощала совесть. Он чувствовал от этого облегчение, огромное облегчение. Ему уже было всё равно, что будет с его бренным телом, с этой иллюзорной тенью бытия.
Скорпион сел к боковой стене, зажав голову руками. Он тихо рыдал… Последний раз он так плакал в далёком детстве, когда умерла его мама. Но тогда это была детская боль. А сейчас это была обжигающая сердце и мозг мужская боль зрелого воина. Он не стыдился своих слёз. Это были слёзы внутреннего покаяния.
Сэнсэй подошёл и молча присел рядом с ним как старый, добрый друг, подоспевший в страшную минуту горя и отчаяния. Достал пачку сигарет и предложил ему. Вытащил зажигалку и помог прикурить. Скорпион от этих согревающих душу действий стал успокаиваться. Когда чиркнула зажигалка, он краем глаза заметил, как от угла глухой стены, где он недавно стоял, отделилась третья тень и села напротив них. Этот человек стянул маску, обнажив своё лицо с жидкой рыжей бородкой. Скорпиону стало ясно, что если бы он даже не опустил ружьё сам, у него бы не было никаких шансов на роковой выстрел.
Последние капли слёз стекали с измученного лица. Внутри было полное опустошение. И всё же стало намного легче, чем прежде. «Иживец» понял, что никто не собирается его убивать. И ему уже не хотелось кого-либо убивать. Да и зачем? Он чувствовал себя среди своей настоящей семьи. Пусть потом будет что будет. А сейчас он счастлив. Наконец-то, после долгих мучительных лет разлуки он находился сейчас среди своих… СВОИХ… больше чем родных братьев. Скорпион вновь вернулся в свою семью, которую когда-то безнадёжно потерял. В нём начал просыпаться забытый великий Дух Воина. Как будто вовсе не было этих жутких чёрных лет утрат, грязи, внутренних скитаний надломленной души. Только долгожданное наслаждение потрясающего ощущения: «Я среди своих».
— Нет, ребята, я вас всё-таки не понимаю, — хмыкнул отец Иоанн. — Только что выбрали жизнь и тут же в руки берёте яд. Вы знаете, что капля никотина убивает лошадь?
— Так пущай не курит, — улыбнулся Сэнсэй.
Все трое захохотали, выплеснув разом так долго сдерживаемые эмоции. Юмор быстро разрядил атмосферу скованности и недоверия. Когда все дружно посмеялись, Сэнсэй представился:
— Сэнсэй. Спецгруппа «Аз».
— Вано. Спецгруппа «Аз».
— Скорпион. Спецгруппа «Ижица».
Они тепло пожали друг другу руки. Этим рукопожатием было сказано всё, о чём молчали их уста и что переполняло их сердца. Рухнули все остатки иллюзорных барьеров. И, несмотря на внешне холодный подвал, внутри согревало чувство теплоты родного дома.
— Глупо всё получилось, — искренне произнёс Скорпион. — Ты уж прости, брат.
— Да ладно, — махнул рукой Сэнсэй. — Чего в жизни не бывает.
— Зато хорошо косточки поразмяли, — потянулся Вано. — Прямо как побывали в «особо пристрастных условиях» в учебке на «Острове».
— Это точно, — усмехнулся Сэнсэй.
— А у вас что, тоже такие экзамены были? — с улыбкой спросил Скорпион. — Я думал одних «иживцев» по «особо пристрастным» гоняли, как «самых ленивых и неповоротливых».
— О-о-о, — протянул Сэнсэй. — До боли знакомые слова.
— Да они всех так, наверное, называли, — хихикнул Вано. — Если их послушать, то самые ленивые и неповоротливые были мы.
И, обратившись к Сэнсэю, добавил с улыбкой:
— Помнишь, как нам с тобой генерал взбучку устроил по первое число? И главное за что?!
— А, это когда проверка приехала… С этого «анекдота» весь «Остров», наверное, долго умирал со смеху.
— Вот, вот, — и уже обратившись к Скорпиону, Вано стал рассказывать: — К нам тогда проверка приехала. Ну, как и полагается, устроили показательные экзамены. Забросили нас к чёрту на кулички. Как всегда без денег, без документов, без еды. Хорошо, что хоть в одежде, проверяющие всё-таки контролируют. И на том спасибо, уже меньше проблем. Но постарались нас выбросить из самолёта так, чтобы мы непременно окунулись в какое-то озеро, кому повезёт. А кому не повезёт — носом в болото… Задача была такова — за семьдесят два часа проникнуть на территорию охраняемого объекта в командный пункт А. Ну и чтоб нам жизнь мёдом не казалась, они нам всякие препятствия понаставили. Мало того, что объект был действительно стратегически важным государственным объектом, который контролировал КГБ, естественно со всеми своими аналитическо-техническими заморочками, и добраться до него за семьдесят два часа можно было лишь на пределе человеческих возможностей, так ещё по нашему следу пустили ГРУ, чтоб мы не расслаблялись. Выбросили наши группы вразброс. Мы приземлились в десять ноль-ноль. Следовательно, явиться перед взором начальства должны были ровно через трое суток в это же время… Ну и мы с Сэнсэем, чтоб, так сказать, не посрамить честь командира, показать всю доблесть нашей молодой гвардии, предстали перед генералами аккурат на двенадцать часов раньше положенного срока. А те как раз ждали другую группу, которая уже опаздывала на пять часов от определённого им времени. Ну и нас второпях под горячую руку, толком не разобравшись, отчихвостили ни за что ни про что по первое число! Генерал целую лекцию нам тогда прочитал и про «япону мать», и по поводу нашей ленивой натуры, причём на таком доходчивом, ядрёном языке! А наш командир, представляешь, с довольной рожей молча стоял в стороночке все три часа, пока не пришла та запоздалая группа… Я ж тебе говорил, лучше бы поспали лишние часики.
Мужики рассмеялись.
— Ну и чем закончилось? — улыбаясь, спросил Скорпион.
— Ну чем. Медаль, конечно, нам не дали, но поощрение записали… Да, ещё опоздавшая группа вечером «проставилась» за то, что генерал изрядно выдохся, изливая на нас свои эмоции.
— А, так это про вас все рассказывали?! — с восхищением произнёс Скорпион. — То-то, я думаю, история знакомая.
— Да уж, «Остров» с нами не скучал.
— Ну, ребята, вы же ходячая легенда! Помню, нам вас в пример ставили, когда забросили в московские катакомбы. Там же этих ходов, мама моя родная! Кто только их не рыл от Грозного до Сталина. Помню, устроили нам там «соревнования», гонки на выживание по канализационным нечистотам…
Троица углубилась в воспоминания о давно минувших днях. В такой непринуждённой беседе они находили всё больше точек соприкосновения друг с другом, общие моменты, общие курьёзы.
— А меня больше всего раздражали эти ежегодные тестирования в психофизической лаборатории, — с юмором возмущался Скорпион и не без гордости добавил: — Блин! За сорок минут надо было ответить на триста шестьдесят два вопроса!
Сэнсэй с Вано удивлённо переглянулись.
— Ни фига себе халява! — с усмешкой проговорил Вано. — Ну, вам и повезло! Мы за шестьдесят минут должны были ответить на семьсот пятьдесят восемь вопросов. Да ещё в конце проанализировать свои ответы и нарисовать животное, с которым себя ассоциируешь.
Скорпион аж присвистнул от таких цифр.
— Слышь, Сэнсэй, всё хочу тебя спросить, а кого ты изображал? — с улыбкой проговорил Вано.
— Кого, кого… обезьяну, естественно. Это единственное животное, которое одновременно относится и к умным, и к красивым.
Все рассмеялись. Многое объединяло этих людей, и в первую очередь незабываемый «Остров», незабываемая закалка духа.
— Да, были времена. А сейчас чёрт ногу сломает. Бардак кругом. Все воруют, точно соревнуются, кто больше да кто шустрее страну разграбит и к рукам приберёт. Политический капитал, твою мать, на чужой крови, на народных костях зарабатывается. И главное, кто больше награбит, тот и на власть руки простирает. Мало им, ещё подавай, да чтобы с неприкосновенностью, как положено в «нормальном цивилизованном обществе»…
— Ничего. Все эти явления временны. Всё имеет своё начало и конец. После грозы природа очищается. Сойдут грязевые потоки, выглянет солнце и осушит землю, — спокойно произнёс Сэнсэй.
— Мне кажется, от таких катастрофических последствий, такой множественной раздробленности Союза уже ничего хорошего не будет. Война, кровь, раздор…
— Ничего, ничего. После раздробленности обязательно последует объединение. Это у славян в крови… То, что члены семьи поссорились за обедом, это ещё ничего не значит. Потому что к ужину они все перемирятся и вновь сядут за один стол. Духовная сущность славянской души превышает амбиции. Здравый смысл всё равно восторжествует. В будущем, несомненно, произойдёт объединение славян. И неважно, как оно будет называться. Но это будет одно из духовно могучих объединений мира. И другие народы потянутся к прототипу такого объединения. Это будет «страна» нового тысячелетия… И сейчас с удивительной точностью свершаются все предпосылки к этому новому этапу человечества. Мир перетрясёт и здравомыслие вновь вернётся к людям.
— Остаётся только надеяться, — вздохнул Скорпион.
— Нет. Нужно не надеяться, нужно верить, — поправил его Сэнсэй.
— Очень бы хотелось. Но кто приведёт к этому? Кому в наше время можно доверять? Уж я-то досыта побывал в смердючей среде власти! И не увидел там никого, кому можно было бы верить.
— Верить нужно в первую очередь себе. Верить, что настанут и у нас хорошие времена. Придут те, кого мы захотим выбирать, и они будут делать то, что обязаны делать. Сильная вера имеет свойство материализовываться в действительность. Это закон природы. А против природы не попрёшь. Так что начинать надо с выноса мусора из собственной головы.
— Разумно. «По вере вашей да будет вам», — пробубнил в задумчивости отец Иоанн. И тут же, встрепенувшись, добавил: — Представляешь, если каждый займётся внутренней уборкой в своих мысленных покоях, да это же и золотой век так ненароком может наступить!
— А ты как думал? — улыбнулся Сэнсэй. — Что такое золотой век? Это общий результат множества частных внутренних побед.
— Да, легче завалить кого-то, чем преодолеть тяжесть внутренней битвы, — с горечью произнёс Скорпион.
— От себя не убежишь, сколько бы ты не выплёскивал свои амбиции на других. Только хуже себе сделаешь… Каждый человек, находясь в теле, переживает свой личный Армагеддон, принимая позицию своих победивших хороших или плохих мыслей. Человек свободен в своём выборе. И отталкиваясь именно от этого внутреннего выбора, складывается его дальнейшая судьба. А в массе своей и судьба народа. Так что вера, брат, явление уникальное в человеческом обществе. Никто её в масштабе не видит, но остро ощущает её последствия…
Так и сидели трое друзей в этом подвале заброшенной мини-фабрики, разговаривая обо всём на свете, о высоких ценностях жизни и о житейских буднях, о людях и о личностях, о себе и своих мыслях, об идеалах и о действительности. Словно не могли наговориться, словно хотели разом излить свои души, как близкие родственники, долгое время не видевшие друг друга. Они чувствовали своё духовное единство, схожесть судеб. Каждый радовался внутри по-своему: Скорпион как блудный сын, возвратившийся к домашнему очагу, Вано был счастлив, что всё закончилось так благополучно, а Сэнсэй радовался мыслям Скорпиона, искренне произносящего их вслух. Он радовался тому, что никто из «островитян», куда бы их ни забрасывала и как бы ни ломала судьба, не поддался волне времени, не утоп духом в грязи власти. Ибо высшая власть есть самое суровое испытание даже для совершенной души. Жажда корыстной власти сжигает человека изнутри, испепеляет его духовное начало. Мало кто может устоять перед империей напыщенного Эго. Сэнсэй радовался тому, что наставники «Острова», как ни обрабатывали психику «островитян», как ни вкладывали психологические установки в подсознание, всё же явно перестарались. Перегнули палку. Подсознание — грань тонкая, глубоко не изученная. Чуть не так надавишь — можно человека рабом на всю жизнь сделать. А передавишь — душа прорвётся, сольётся с сознанием. И обретёт человек свою долгожданную истинную Свободу, вступив в неведомый мир единения с Богом.
Глава 8 Последняя капля
Вокруг дачи генерал-полковника, находящейся в живописном лесу, стояла успокаивающая слух тишина. Чего не скажешь о внутренних покоях дома. Там шёл оживлённый разговор и обсуждалась такая информация, которая привела бы в крайне нервное возбуждение не один десяток осевших на государственных постах криминальных «оборотней». Из рук в руки передавалась чёрная папка.
— Ну, всё, Лорду полный…
— Да-а-а, с такими данными…
— Мы ещё не весь компромат использовали с дискет. Надо будет их прессе слить. От такого дихлофоса всё тараканьё Лорда разбежится.
— Это точно!
— Эта папочка покруче дискет будет. Как Сэнсэю это удалось достать, точно в его мозгах покопался?! Ну теперь Лорд надолго покинет родные пенаты!
— Не говори.
— Кстати, он собирался через четыре дня наведаться на территорию своей разрушенной империи, якобы по государственным делам.
— Что, последний шанс восстановить сожжённые мосты?
— Вот именно.
— А не поздно ли ему пить «Боржоми», когда почки вырезаны?
— Ничего, пусть едет. Не успеет выехать из своего логова, как мы ему такой радушный приём устроим с солью без хлеба, хватит впечатлений на всю оставшуюся жизнь!
Присутствующие рассмеялись.
— Честно говоря, не думал, что всё так удачно получится.
— И слава Богу, что всё именно так и вышло…
— Всё-таки золотые у нас ребята… Молодчина Сэнсэй!
— Не говори, уникальный кадр. Редкое сочетание аналитического ума, профессионального мастерства и человеческих достоинств.
— Да, этот спец в своём деле первый после Бога. Малыми силами такую грандиозную операцию провернул.
— Надо бы его отметить. Человек старался, япона мать! Запишите ему в личное дело поощрение и лично от меня благодарность…
Присутствующие еле заметно улыбнулись таким щедрым мыслям пожилого генерала, по старинке от души так чествовавшего своих излюбленных героев.
¶¶¶
Лорд в целях своей безопасности отказался лететь на собственном самолёте. Не устраивала его и железная дорога. Он решил ехать старым испытанным способом — на машине. В пути его сопровождал целый кортеж, под стать президентскому. Шесть бронированных джипов стального цвета с тонированными пуленепробиваемыми стёклами. Причём Лорд сам решал в последние минуты, в какой именно он сядет. В остальных были экипированные по полной программе бойцы из его личной охраны. Впереди и сзади кортеж сопровождали милицейские машины с мигалками. А далеко впереди и на определённом расстоянии сзади неприметные машины с людьми из девятого управления.
Лорд серьёзно опасался за свою жизнь. В последнее время он практически жил безвылазно в столице и со всех сторон ощущал на себе могучее давление. Его «айсберг» катастрофически таял и разрушался, треща по всем швам. Эта поездка была просто жизненно необходимой. Она несла в себе ту призрачную надежду, которая, как говорится, умирает последней.
Дорога пролегала среди бескрайних полей, неотрывное созерцание которых нагоняло тоску и сон. Лорд задремал. В это время на энном километре трассы, как раз где был плавный поворот, переговаривались между собой три неприметные «кочки».
— Всё в порядке? — тихо поинтересовался Сэнсэй.
— Да, — так же тихо ответил Скорпион. — Всё как в лучших домах Лондона и Парижа.
— А у тебя? — спросил Сэнсэй у Вано.
— Тип-топ.
— Вот и ладненько.
Природа замерла в своём величественном осеннем наряде. Лишь изредка пролетавшая стая крикливых ворон нарушала её гармоничный покой.
— Тишина-то какая, — с нескрываемым удовольствием произнёс Скорпион. — Я уже забыл, когда вот так с наслаждением слушал природу… О… смотрите… заяц.
— Тихо… не спугни, — прошептал Вано.
Заяц остановился невдалеке от живых кочек. Повёл своими длинными ушами в разные стороны. Стал на задние лапки, чтобы лучше разглядеть окрестности. Понюхал воздух. И, видимо, ничего не обнаружив для себя опасного, вновь присел и продолжил прерванный поиск съестного. Он так увлёкся, что «прошёл» буквально в нескольких сантиметрах от застывших наблюдателей.
— Ну, косой, ну даёт, — тихо хмыкнул Скорпион, когда заяц удалился восвояси. — Протопал и глазом не моргнул.
— Это зайчиха, — уточнил Сэнсэй.
— А… тогда понятно, почему она нас не заметила. Видно, к зайцу сильно спешит…
Друзья тихо засмеялись.
— Сколько там натикало? — спросил Вано.
— Да ещё часа три травку греть, — ответил Скорпион, поглядывая на часы.
Покой и тишина окружающей обстановки невольно наводили на раздумье. Природа как будто специально провоцировала человека. Небесные тучи медленно ползли чёрной тенью по земле, делая мир на время серым и ужасно скучным от утомительного ожидания. Но выглядывало солнце, и всё вокруг вновь вспыхивало яркими красками осенней природы, радуя глаз неповторимой цветовой гаммой. Эта странная игра иллюзии реальности словно стирала границы пространства и времени, унося человеческую мысль в совершенно иные сферы бытия.
— Странный этот мир, — произнёс задумчиво отец Иоанн, заворожённый игрой света. — Двойственный. Вот так и внутренний мир человеческий. Многочисленны и разнообразны в нём как пути, которыми дьявол входит в помыслы наши и удаляет от Бога, наполняя нас злобой и ненавистью, так и пути Духа Святого — пути Веры, сердечной любви к Богу, ближним и прочая. Но то беда, что мрачные помыслы — легионы дьявольские — всячески силятся загородить нам пути добрые.
— Точно, — согласился Скорпион, поглядывая по сторонам. — Такое впечатление, что люди живут в себе, копошатся, переживают, сами в своих мыслях варятся, рисуют проблемы. А потом ещё и пытаются всё это выплеснуть на окружающих. А тем, по сути, их похлёбка из дерьма хуже помоев. Своего, вон, полно, девать некуда. Вот и выходит, что каждый замыкается только на своём бульоне. И так всю жизнь. А дальше — смерть. Спрашивается: и для чего жила эта тень, промелькнувшая в вечности?
— Совершенно верно, — подтвердил Сэнсэй.
— Смешные люди, — продолжил Скорпион. — Жизнь — мгновение, а они материально пакуются так, словно собираются жить вечно.
— Это всё ненасытная мания величия, эгоцентризм — вечный камень преткновения всех времён и народов… — сказал Сэнсэй. — Был у меня на днях разговор в офисе. Пришёл один знакомый бизнесмен и жалуется на друга — нашего общего богатого знакомого. Этот бизнесмен когда-то круто стоял. Но фортуна, женщина балованная, повернулась не тем местом, и всё рухнуло. Остался исключительно только один интерес и большое желание вновь стать на ноги. Парень, в общем-то, толковый. Не растерялся, снова придумал, как малыми затратами заработать большой капитал. И пошёл к этому богатому бизнесмену с предложением. Надо сказать, хорошее предложение, обоюдно выгодное со всех сторон. Ну вот, бизнесмен принял того у себя на дому, причём уже не в зале, а на кухне. И во время разговора сказал ему такие слова: «Вот, посмотри, у меня дом за пол-лимона зелени, четыре машины, бизнес. Да я всё могу купить! А ты кто такой? Ты же голимый…» Самое интересное, что этот бывший бизнесмен, жалуясь, всё время возмущался, мол: «И это он говорит МНЕ?! Да я ещё вчера был такой же, как он…» Глянул я на его гипертрофированную манечку величия и единственное, что смог сказать: ему с его «партнёром» и зеркало не нужно. Они могут смотреть друг на друга, тем и тешиться.
— Ну так, в своём же глазу сучка не видно, а в чужом и соринку заметно, — с усмешкой произнёс Скорпион.
— Да какой сучок? Там у них, у обоих, конкретно по дубу, — уточнил Сэнсэй.
Друзья засмеялись. А отец Иоанн, как всегда, вставил свою поучительную речь, делая ударение на «о»:
— Всё это, чада мои, оттого происходит, что диавол в думах торжествует. Тогда человека всё раздражает, ко всему доброму делу чувствуется отвращение; слова и поступки других по отношению к себе человек криво толкует и видит в них злоумышление против себя. Поэтому злится на людей, чувствует к ним глубокую ненависть, ярится и порывается к мщению. Как сказано в Библии: «От плода его познаете его»…
— Да, батюшка, про Думу ты воистину точно подметил, — с улыбкой произнёс Сэнсэй.
Они переглянулись и рассмеялись.
— А как вы хотели, — с юмором промолвил Скорпион. — Труднее всего человеку даётся то, что даётся не ему.
— Эх, кабы люди любили друг друга, — мечтательно сказал отец Иоанн.
— В каком смысле? — лукаво покосился на него Скорпион.
— В духовном, сын мой, в духовном, — отпарировал отец Иоанн и уже более серьёзно добавил: — Ибо все глаголят о любви к ближнему, но мало кто, по большому счёту, любит по-настоящему. Все только и занимаются тем, что возводят тайно или явно на этих словах дворец самолюбия плоти.
— Что поделаешь, такова природа человека, — произнёс Сэнсэй. — У него с самого рождения мозг запрограммирован на восприятие частоты животного начала, хотя в нём, кроме этой частоты, имеется и много других программных уровней. Но человек ленив, не пытается как-то улучшить себя, поэтому и грязнет в материи, как свинья в луже. Ест, спит, резвится. А когда приходит время идти на стол, визжит как резаный, не понимая, за что так несправедлива природа, ведь он считал свою плоть самой лучшей одухотворённой частью, которой он служил больше, чем Богу, и всячески угождал больше, чем ближнему. Если человек остаётся на своём закомплексованном материальном уровне, он подчиняется законам природы, как любое животное. А для материи законы природы просты: природа заботится о своей поросли до тех пор, пока та молода и размножается. Только прошёл репродуктивный возраст, у природы пропадает к ней интерес. Сразу нападают болезни, клетки получают сигнал на старение, и материя старится и умирает никому не нужная, отжившая своё. То есть человек, оставаясь рабом своего животного начала, проигрывает во всём. И это начинает его терзать и угнетать. Почему? Да потому, что человек по сути своей является высокоорганизованным существом, и кроме материального начала, в нём есть и духовное, что, в принципе, и отличает его от животного. Он подсознательно чувствует частичку вечности в себе, и это заставляет его сомневаться в конечности жизни, заставляет бросаться в поиск смысла жизни и, наконец, в поиск Бога.
— И это длится с начала времён, — глубокомысленно промолвил отец Иоанн.
— Да ничего подобного, — возразил Сэнсэй. — Раньше первые люди жили в Боге. В них доминировало духовное начало, а материальное было заглушено. Они жили много лет. Им не были известны болезни, потому что они не болели вовсе. И жили, в принципе, столько, сколько каждый хотел — по тысячу лет и более. Причём, развиваясь до двадцати пяти — тридцати пяти лет, сохраняли молодость значительную часть жизни. А затем, когда хотели, уходили к Богу. Человек не умирал, а осознанно уходил к Богу как духовное существо, оставляя надоевшую материальную оболочку естественным путём. Поэтому об умирающем человеке говорят, что он уходит к Богу. Это отголоски далёкого прошлого.
— Интересно, а как старится эта самая клетка и сам организм? — поинтересовался Скорпион.
— Ну, как… Любая клетка похожа на своеобразную молекулярную фабрику. Фактически она способна работать и воспроизводиться без всяких признаков усталости или старения бесконечно долго.
— Такого не может быть! — тихо воскликнул отец Иоанн.
— Почему не может быть? Вот тебе наглядный пример. Одноклеточные существа, размножающиеся бесполым способом (к примеру, амёба, инфузория), при благоприятных условиях способны штамповать свои «клоны» сколько угодно раз. Это давно уже известно учёным. Кстати, никто и никогда из них не видел «пожилую» бактерию.
— Да, но человек не бактерия, — возразил отец Иоанн.
Скорпион усмехнулся и высказал вслух пришедшую на ум мысль:
— Понятное дело, он же был создан в последний день творения, когда Бог уже утомился.
Друзья снова засмеялись. И когда смех более-менее утих, Сэнсэй продолжил:
— Просто у человека, как и у высших позвоночных, есть свой программный «хронометр» по срокам жизни, определяющий в том числе и количество делений клетки. Как только деление клетки прекращается, наступает репликативное старение. Но человек, в отличие от животных, может управлять своим «хронометром», ибо ему дарована свыше сила мысли. И это не какой-то там религиозный вымысел. Это естественная волновая физика и генетика. Поскольку и мысль, и клетка имеют одну и ту же природу происхождения — волновую.
Вано и Скорпион молча уставились на Сэнсэя, явно пытаясь «догнать» сказанное их другом. Сэнсэй же, глянув на их озадаченные лица, улыбнулся и, наигранно вздохнув, произнёс:
— Ладно, забудьте.
— Что значит «забудьте»?! — полушутя возмутился отец Иоанн и по-дружески уточнил своё возмущение: — Коль уже начал, чадо, глаголить, колись до конца, пока по морде не дали.
— Истинно говоришь, святой отец, — поддакнул Скорпион.
— Веский аргумент, — усмехнулся Сэнсэй. — Ну, раз так, внимайте гласу разума. Значит, какова природа старения человеческого организма? Я надеюсь, вы знаете, что в ядре каждой клетки, помимо множества белковых и прочих молекул, находятся и сорок шесть длинных молекул, или, как их ещё называют, двуцепочных нитей ДНК, по одной на хромосому. Накануне клеточного деления происходит удвоение каждой молекулы ДНК. Это достаточно интересный процесс. Каждая хромосома — это туго смотанная длинная нить ДНК. Копируется она ещё до «сматывания» с помощью фермента ДНК — полимеразы. Образно говоря, если ДНК сравнивать с рельсовым путём, то этот фермент будет являться «рельсоукладчиком». Он будет «ездить» по рельсам, которые сам и укладывает рядом с собой. Но когда он «доезжает» до своеобразного тупика, то есть одного из двух концов молекулы ДНК, тут, по мнению ваших учёных, происходит сбой, а на самом деле — запрограммированная остановка. Этот фермент просто не достраивает кончик хромосомы, то есть теломер. Поэтому при каждом делении клетки нити её ДНК становятся короче. Следовательно, число клеточных делений становится ограниченным, а затем и вовсе прекращается. Вот тебе и механизм молекулярной природы старения.
Хотя человек, я ещё раз подчёркиваю, благодаря своему уникальному мозгу, а также силе воли и духа, способен осознанно программировать сроки своего телесного существования. Поэтому старение как таковое совершенно противоестественно для человеческого организма как высокоорганизованного существа, ибо внутри него заложена целая система и программы защиты от биологической смерти.
— Ну, это вообще сказки Венского леса, — не выдержал Вано. — Где реальные доказательства?
— Да их полно! Ты так говоришь потому, что сам никогда не вникал в суть этого вопроса. Возьми, к примеру, тот же молекулярный уровень. Слава Богу, учёные, наконец-то, обнаружили в 1985 году фермент, который активно достраивает концы теломер. То есть фактически доказали, что клетка может воспроизводиться бесконечно.
Хорошо хоть выяснили, что этот фермент, так называемый теломераза, есть в зародышевых, половых, стволовых клетках, то есть тех, постоянное деление которых лежит в основе обновления крови и некоторых тканей, к примеру той же кожи и внутренней поверхности кишечника. Причём впервые теломеразу нашли в одноклеточных организмах, затем выявили в опухолевых клетках, а ещё позднее — в яичниках, то есть половых клетках.
— Бедные евнухи, — комично посочувствовал Скорпион.
Мужики засмеялись.
— А что, разве опухолевая клетка может делиться бесконечно? — поинтересовался Вано.
— Как тебе сказать. До девяноста процентов опухолей человека наделены теломеразной активностью. Учёные давно доказали, что этими клетками просто игнорируется феномен старения и делиться они могут достаточно долго. Вот, пожалуйста, показательный пример, который ты можешь почерпнуть в медицинской литературе. У Генриетты Ламберт, скончавшейся в тридцатых годах ХХ века, были взяты раковые клетки, которые вплоть до наших дней успешно продолжают делиться в десятках биологических и медицинских институтах мира. Хотя, по факту, в человеке существуют механизмы, способные заблокировать работу раковых клеток. Просто на сегодняшний день учёные их ещё не нашли.
— Всё равно, — не унимался отец Иоанн, — то, что обнаружили эту теломе… теломе… короче, эту фиговину, это ещё ничего не значит. Открыть — открыли. Опухоли, понятно. А где факты омоложения?
— Да их навалом! Просто раньше на эти факты никто внимания не обращал. Не вписывались они, понимаешь, ранее ни в какие рамки «научных концепций», поэтому и пылились на полках архивов. Но были ведь эти феномены! Это сейчас информация о них доступна через СМИ большинству людей. Стали известны многие случаи, когда ход «хронометра» биологического времени организма либо резко ускорялся, даже у детей, которые в своём юном возрасте становились глубокими стариками, либо, наоборот, шёл вспять. С подобными феноменами особенно часто сталкивались стоматологи, когда у глубоких стариков или старух вдруг начинали резаться зубы, как у младенцев, или вырастали по три-четыре раза. Известны и случаи, когда люди в старости по «необъяснимым причинам» начинают полностью молодеть телом. И толчком к резким переменам служили именно изменения в генетических структурах организма.
А что такое гены? Это специфичный набор нуклеотидов в хромосомах, которые складываются в голографические решётки. Учёные уже добрались до понятия того, что эти структуры излучают свет, подобно лазерному, и радиоволны. Однако они не знают ещё того, что основная часть всей информации гена содержится именно на волновом уровне ДНК-программ! Ну ничего, всему своё время.
Низкий им поклон хоть за то, что они обратили внимание (после стольких-то лет наглядного подтверждения!) на генеративные клетки, на тот самый бессмертный «генеративный вектор» яйцеклетки, из которой происходят люди на протяжении достаточно длительного земного цикла. Наконец-то мир дождался и услышал «незыблемое слово» своих «светил», что в действительности старение — это противоестественный для человеческого организма процесс. Оказывается, есть «дремлющие» резервы! Осталось всего ничего до полной победы над смертью — вывести эти резервы из состояния покоя и заставить их активно функционировать. Ну что ж, и на том спасибо! По крайней мере, от такого заявления часть людей взглянет здраво на жизнь, на тот омут бесконтрольных мыслей, на который они так безалаберно растрачивают свою могучую силу; хоть задумаются над элементарным — из чего же состоит их собственный организм, их микромир. А это будет уже первым шагом на пути к познанию Бога, своего внутреннего мира…
— И механизмов управления «хронометром» биологического времени? — спросил Скорпион.
— В том числе, — ответил Сэнсэй. — Хотя, по факту, эти механизмы были давным-давно известны людям ещё в глубокой древности в виде специальных духовных практик. И сложного в них абсолютно ничего нет. Как говорится, кто хочет, тот сможет. Всё дело в человеке, в его природной лени, нежелании трудиться над собой ежедневно. Ведь кого не спроси — все хотят стать святыми. А коснись реально, никто не хочет работать над собой. Почему? Потому что это же надо себя контролировать ежесекундно, заниматься практиками. Вот и получается, что быть святым среди людей хотят все, для многих это является мечтой самолюбия. А на деле желающих нет. Потому что люди ставят перед собой совершенно другие жизненные задачи, и в первую очередь — реализацию целей своего материального начала, удовлетворяющих собственное Эго. Вот и весь парадокс. А чем сильнее доминирует материя в человеке, тем больше он деградирует в духовном плане, тем сроки жизни сокращает сама природа. Почему сегодня люди в пятьдесят лет уже считают себя стариками и, в общем-то, к этому времени у многих налицо признаки прогрессирующего старения? Хотя в последнее время животное начало пытается продлить срок жизни за счёт медикаментозной поддержки. Но разве это жизнь? Это жалкое существование. И в принципе это всего лишь считанные годы. Так почему же сроки катастрофически сокращаются? Потому что человек сильно материализуется. А раз материализуется, то попадает под законы природы, как и любой вид животных. То есть в нём преобладает песок вместо воды.
— Песок вместо воды? — переспросил Скорпион. — Это как понять?
— Ну, это образное сравнение, если песок считать материальной субстанцией, а воду — духовной. Человек внешне, точно песчинка на берегу океана, которая всю свою жизнь пытается занять своё место под солнцем, кто ближе, кто дальше от берега. Она индивидуальна и одинока, хотя её окружает масса таких же песчинок. Иногда, когда песок накаляют до очень высокой температуры, он приобретает текучесть и превращается в единое стекло — глупое, прозрачное стекло, хрупкую защиту, которая легко разбивается при ударе. Но чаще песчинки проживают одинокую внутреннюю жизнь. Изредка падающая на песок живительная капля океана, безусловно, радует своим прохладным прикосновением группу песчинок. Но всего лишь на короткий миг, так как быстро испаряется с раскалённого песка, и песок вновь остаётся одиноким, вспоминая о капле как о мифе или вовсе забывая ощущение её прохлады. Когда же идёт большая волна, песок становится влажным. И тогда мокрый песок начинает считать, что он избран и принадлежит океану. Это можно сравнить с религиозными деятелями. Вроде они и рядом с Богом, но остаются песком — твёрдым и материальным.
Когда же человек начинает созревать духовно, он, образно говоря, попадает в океан. Жизнь этой песчинки проходит, пока она через толщи воды опускается на дно. И здесь у неё появляется шанс. Если в ней всё же преобладает больше материального, она оседает на дно и становится мокрым песком. И ей снова необходимо долго ждать, чтобы быть выброшенной на берег жизни, дабы добраться до спасительной поверхности океана. Но если в ней больше духовного и она окончательно сделает свой выбор в пользу него, то песчинка полностью растворится в воде по химическим элементам, то есть преобразует себя в каплю океана — часть большого целого, удерживаемого гравитацией Любви. И если песок под солнцем может только нагреваться, вода же способна превращаться в пар. Проще говоря, капля с лёгкостью может переходить в совершенно иное качество и познавать другие миры в своём свободном полёте. — Помолчав, Сэнсэй добавил: — Так что человек, по сути, состоит из сухого — материального и влажного — духовного. Причём второго в нём гораздо больше. Поэтому и шансы слиться с океаном значительно выше.
После всего сказанного Сэнсэем возникла тишина. Очевидно, каждый погрузился в свой внутренний мир мыслей о вечном, о «наболевшем». Первым нарушил молчание Скорпион. Находясь под впечатлением сказанного, он задумчиво произнёс:
— Да уж, окончательный выбор… Меня всю жизнь сопровождает этот выбор. Только странный выбор. Словно кто-то создаёт все условия именно в сторону меньшего сопротивления и грузит серьёзными проблемами, если идёшь в сторону с большим сопротивлением.
— Этим «кто-то» являешься ты сам, то, что главенствует в твоей голове и устойчиво правит на подсознательном уровне. Ведь подсознание — это, безусловно, мощная, но глупая сила. Она не понимает, что такое «хорошая», а что такое «плохая» мысль. Для неё любая мысль — это приказ, который надо выполнять. О чём чаще думает человек, то он по жизни и получает. И твои лабиринты обстоятельств, которые создают все условия в сторону меньшего сопротивления, есть не что иное, как лично твой подсознательный выбор.
— Но… на «Острове» нас же многому учили, особенно контролю над мыслями.
— Контроль контролю рознь. Одно дело учиться контролировать эмоции, чтобы направлять мысль на цель и усмирять свой страх. И всё это обучение ради того, чтобы сделать из человека супербоевую машину, супероружие. Насколько мне известно, именно в вашем спецподразделении активно применялось зомбирование, «зачистка» на подсознательном уровне. И совершенно другое дело — контроль мысли ради раскрытия духовного начала в человеке, ради развития души.
— Да, зомбирование — страшная вещь, — проговорил отец Иоанн, думая о чём-то своём.
— А что, разве у вас такого не было? — спросил с издёвкой Скорпион. — Вы же универсалы. Вам же, по идее, больше всех досталось.
— Оттого в наших мозгах и наступила перегрузка, — полушутя заметил Вано.
— Всё намного проще, — спокойно ответил Сэнсэй. — У нас наставник был совершенно другой, по внутреннему миру человек, не то что ваш. Отсюда и вытекающие последствия, скрытые от доброй половины начальства «Острова».
— Да, мировой был мужик, — кивнул Вано. — Интересно, где он сейчас?
— Да где-то в Москве, — пожал плечами Сэнсэй. — Совсем уж седой стал Старик.
— Значит, вам повезло. А я, наверное, уже совсем безнадёжен, — горько усмехнувшись, промолвил Скорпион. — Остаётся только одно — пустить пулю в лоб…
— …и проиграть по всем статьям своему животному началу! — закончил Сэнсэй. — Глупости! Человек должен прожить столько, сколько ему отведено. Раз ты жив, раз ты осмысливаешь свою проблему и говоришь о ней, выходит, не так уж всё и плохо. Если Бог дал тебе возможность ЖИТЬ, стало быть у тебя есть ещё ШАНС откорректировать себя в духовном отношении и стать гораздо лучше! Так держись за этот ШАНС и не позволяй животному началу руководить тобой своими грязными мыслишками.
— А как же гипноз?
— По большому счёту, если человек духовно развит и в нём доминирует духовная сущность над материальной, он не поддаётся ни внушению, ни гипнозу. Даже более того, это может его немного раздражать, поскольку при попытке внушения материальная сущность пытается подчиниться, а духовная… ну, мягко говоря, ей это по барабану. Сознание остаётся ясным. И в принципе, он просто не воспринимает подобное кодирование, будь то внушение, гипноз, двадцать пятый кадр, нейролингвистическое программирование или ещё что-то.
— Ну и как починить свой чердак, кль в нём уже имеются множественные дыры? — с улыбкой спросил Скорпион.
— Просто. Берёшь инструменты и работаешь. В мире, слава Богу, их сохранилось достаточно, чтобы не только отремонтировать свой чердак, но и построить великолепный храм для души. Возьми хотя бы, к примеру, такие наиболее распространённые инструменты, как медитация или молитва. По существу, они сходны, поскольку отключают животное начало. Но работая с этими инструментами, учти один существенный момент. Многие религии, секты, практикуя, к примеру молитву, возносят хвалу Богу, однако с прошением чего-то хорошего для себя в материальном смысле. Это и есть уловка животного начала. Поэтому, если в молитве доминирует материальный интерес, то уже стимулируется не духовное, а животное начало.
Отец Иоанн задумался, а потом спросил:
— Ты хочешь сказать, что молясь Богу в таком плане, люди на самом деле молятся дьяволу?
— Можно сказать и так, — ответил Сэнсэй.
— Но ведь сам Христос дал молитву людям: «Отче наш, Иже еси на небесах! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим; и не введи нас в искушение, но избави нас от лукавого». Ведь в тексте тоже говорится о хлебе…
— Это, безусловно, сильная молитва. А то, что касается хлеба, так не забывай о двояком смысле слов Христа — для толпы и для тех, кто его поймёт. Вот как раз для последних хлеб имеет смысл именно духовной пищи.
— Интересно, а здоровье, если о нём просишь, к чему относится: к материи или к духу? — с любопытством спросил Скорпион.
— Причины болезней кроются именно на духовном уровне управления этой материей.
— А, между прочим, для прихожан нашей церкви разрешается у Господа просить как благ духовных, так и вещественных. Ибо сказано: «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам; всяк бо просяй приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется».
— Совершенно верно. Проще говоря, во что верите, то и получите. Это тот же приказ подсознанию, о котором мы уже говорили. Но одно дело, когда человек верит в Бога для своего духовного роста, и совершенно другое дело «верить в Бога» для своей материальной выгоды. Тем более, когда человек своим ограниченным сознанием требует у Бога доказательств Его существования. Часто люди просят: «Господи, если Ты есть, дай мне (машину, квартиру, и так далее) и я в Тебя поверю». Если Бог дал, требуют ещё и ещё. Почему? Потому что материальная сущность ненасытна. Человек, как свинья, сколько не дай, всё «съест». Да кто ты такой, чтобы Бог доказывал тебе своё существование?! Ты приходишь в этот мир, чтобы доказать Богу, что ты Человек, а не животное. А если индивид требует своим ограниченным сознанием доказательство у Бога, пусть взглянет на себя в зеркало! И если согласится с тем, что произошёл от обезьяны, то обезьяна он и есть. Зачем обезьяне искать Бога? Ей надо искать бананы…
Отец Иоанн усмехнулся:
— Верно глаголешь!
— Если человек ждёт и думает, что ему кто-то что-то должен и за него кто-то что-то сделает, то это знак того, что думать должен он и делать должен он. У каждого человека свой Армагеддон, даже у того, кто, по мнению окружающих людей, живёт хорошо и счастливо. Ведь, по факту, никому неведомо, что происходит внутри человека. А именно его внутренний мир и есть то главное из главных, ради чего, по большому счёту, ему была дарована жизнь, дабы человек через внутренний мир, игнорируя все материальные препятствия животного начала, пришёл к Богу как зрелое духовное создание. Но большинство людей даже не замечают своего личного Армагеддона. Они ждут общего. Вернее, даже не ждут. Об этом так много говорили, так много раз пугали разными датами, что им просто уже интересно, наступит ли он, наконец, или нет.
— Точно, — усмехнулся Скорпион. — Больше всего спонсоров у конца света.
— Вот именно, — с улыбкой подтвердил Сэнсэй. — Да даже если и наступит апокалипсис, что из того? Ну, будет у них возможность за пятнадцать секунд осмыслить: «Да, вот он наступил». И что дальше? Ведь апокалипсис, по существу, это такая же иллюзия, как и всё остальное в этом мире. Ну, разрушится мир, погибнет песок, на его место принесёт камни. Но океан же как был, так и останется.
— Хм, люди ведь ждут общего Армагеддона, потому что потом Бог воздаст по заслугам каждому, праведникам и грешникам, — возразил отец Иоанн.
— Бог уже при жизни человека каждому даёт то, что тот заслужил. Более того, Он не просто оставляет индивида с заслуженным результатом, но и предоставляет много шансов улучшить его, взрастить свою духовную сущность. Но многие из-за преобладания в их мыслях материального интереса не замечают и этого. Кричат во всё горло: «За что Бог дал мне такую жизнь?» Мол, сосед ещё хуже меня, а насколько богаче. Таких людей и привлекают секты, где обещают «рай в теле для праведников» после Армагеддона. И человек с удовольствием слушает эту чепуху, верит этим людям и ждёт не дождётся этого Армагеддона, потому что эта мысль втайне подслащивает его ненависть, чёрную зависть, его самолюбие, что он вот такой «праведник» спасётся, а сосед его — «грешник грешников» — погибнет в геенне огненной вместе со своим богатством. Да глупости всё это! Хитрые и умные люди всё прекрасно понимают и сколачивают на этой животной потребности населения целые состояния. Человека может спасти только его внутренняя Любовь. Ведь он же ничего не может дать Богу, кроме своей Любви… А общий Армагеддон отличается от личного лишь разнообразием шансов и кое-какими специфическими деталями касательно душ человеческих после биологической смерти их тел-оболочек. И всё.
— В смысле? — не понял Скорпион.
— Ну, если человек полностью комплексуется в материи, он полностью уничтожается после смерти, разлагается по энергиям в ничто. А если человек взращивает свою духовную сущность, он продолжает существовать после смерти как индивид, вне зависимости от материи.
Отец Иоанн ухмыльнулся и сказал:
— Ты так говоришь, как будто побывал в приёмной у Бога на совещании Ангелов-Архангелов. Я понимаю, что каждый трактует Библию по-своему, но не до такой же степени.
— Да при чём здесь Библия? Есть источники гораздо древнее и достовернее, хранящиеся в Шамбале, на основе информации которых и формировались людьми различные древние религии, а позже, из их вытяжек, и сам текст Библии. Знания-то давались одни и те же, причём не только о прошлом, но и о далёком будущем, в том числе и о нашем времени.
— Интересно, интересно. Например? — спросил Вано.
— Да всегда пожалуйста. Вот, скажем, в библиотеке Шамбалы, в Ассирийском отделе VII века до нашей эры, в разделе библиотеки Ашшурбанипала хранятся довольно любопытные клинописные таблички Шумерской цивилизации, повествующие о времени, когда шумеры пришли со своей культурой на земли южного междуречья Евфрата и Тигра.
Читать бесплатно другие книги:
