Феминиум (сборник) Трускиновская Далия

– Ты когда-нибудь ходил тут? – спросил Ян Яссон, наш рулевой.

– Нет. Но пройду. Тем более что нас в этот проход уже тащит.

Какой-то здешний подводный черт действительно пихал «Аркону» к створу. Порывы ветра были все сильнее, и погода с природой просто не оставили нам выбора.

Химена, как ей и полагалось, была на камбузе. Мы по очереди спускались туда поесть. Она спрашивала, как обстановка, мы отвечали. Когда мы прошли метров пятьсот, очень удивляясь, как могла возникнуть такая узкая и извилистая щель между двумя скалистыми, высотой не меньше двухсот метров, берегами, Химена вышла на палубу. Она была в таком же малиновом комбезе, как у всей команды.

– Не беспокойся, мы отвернемся, – сказал Меркель. Он подумал, что наша поварешка хочет, как мы, справить нужду за борт. При малой волне это даже полезно – заодно тебя и подмоет.

– Нет, я хочу знать, зачем мы тут.

– Не твое дело, – отрубил кэп.

– Зря вы это сделали.

– Погоди, Митрич, она же здешняя! – воскликнул Меркель. – Почему – зря?

– Потому что тут – аэродинамическая труба. Когда в открытом море ветер – три балла, тут могут быть все пять и даже восемь.

– Врешь.

– Не вру.

– А почему?

– Ну, как вам объяснить…

Она задумалась, а ровно через четверть минуты мы поняли – поварешка права.

Свистело и выло – всё. Взятые на закрутку паруса, леера, шкоты. Анемометр зашкалило! Хоть паруса и были убраны на закрутки, остающейся парусности хватало для развития невообразимой скорости, но в этом-то и была проблема.

Сильнейший ветер и приливное течение сковали яхту в управлении, оставив только возможность удерживать курс, но никак не поменять. И несло нас прямо на скалы. Перспектива нерадостная, если подумать про отвесность и высоту берега, про буквально кипящую воду у прибрежных камней. В такой ситуации – черт с ней, с гонкой. Втемяшиться бы как-то между пары-другой камней, композитный корпус выдержит, а там уже заниматься борьбой за живучесть, по крайней мере по палубе не будут лететь сбивающие с ног потоки воды.

– Попали – так попали! – прокричал Митрич.

На камни так на камни, подумал я. Обидно – а что делать? Ян Яссон врос ногами в палубу, руками в штурвал, и теперь только от его опыта и чутья зависело – будет ли удачной попытка выброситься на камни и получить шанс на спасение.

В такой переделке «Аркона» еще не бывала – скорость бешенная, потоки воды по палубе – мне по пояс. Впереди пара подходящих камней, между которыми можно вклинить корпус…

Тут-то нас и настигла приливная волна. Яхту подняло над камнями и швырнуло вперед. Мы заорали, поминая всех чертей и их анатомию на пяти языках.

Как-то сразу стало сумрачно, пропали волна и ветер. Небо тоже пропало. Яхта шла по гладкой воде в непонятную темень.

– Что это? – спросил Бруно, глядя вверх. – Куда мы влетели?

– Неприятная штука. Под многими островами такие дырки. Некоторые безопасные, – неохотно ответила Химена.

– Она что же – шириной как весь остров?

– Почти.

Мы включили ночные фонари и увидели себя на краю огромного озера, над которым было с сотню метров воздуха до незримого потолка пещеры.

– Чем-то тут воняет, – сказал Бруно. – И очень мне эта вонь не нравится. Пойду разберусь…

Штурман-электронщик идет в регату с кучей всякого непромокаемого железа. Кроме штатных «ясушных» раций величиной с горошину, которые вставляются в оправу очков, у него еще собственные, водоплавающие, и спасательный плот укомплектован, как вычислительный центр Космической академии на Земле-Третьей. Бруно полез вниз, а «Аркона» продолжала двигаться вперед – ее тащило течение.

Мы стояли на палубе в большом недоумении – как-то нужно было отсюда выбираться. Но никто ни о чем не спрашивал Митрича, хотя именно по его приказу мы вошли в Альбертов проход. Последнее дело – задавать дурацкие вопросы. Экипаж мы – или богадельня для престарелых проституток?

– По-моему, это берег, – сказал наконец кэп, глядя на темную линию, окаймлявшую озеро. – Нужно ошвартоваться, и Меркель пойдет берегом обратно. Чтобы понять, через какую щель мы сюда протиснулись. Может быть, удастся вывести «Аркону»…

Мы поняли, что он имеет в виду.

В такой ситуации можно, конечно, воспользоваться и двигателем, но запущенный двигатель автоматически означал выход из регаты, мы все еще были живы, здоровы и продолжали участвовать в гонке. Положение еще не было настолько форс-мажорным, чтобы воспользоваться двигателем и позже это объяснять судейской коллегии. Оставался только один вариант – высадить десант на берег и на длинном тросе провести яхту вдоль него до выхода из пещеры. Или подтянуться на лебедках на заякоренном тросе…

Мы включили прожектор и стали искать подходящий кусочек берега. Озеро под островом было не менее хитрой конфигурации, чем сам остров, и кое-где вдоль поднимавшейся вверх стены имелась полоска шириной в десяток шагов, а в иных местах ее вовсе не было. Нам требовалось место, откуда Меркель мог бы без особого риска подойти к арке, под которой мы пролетели, и выбраться в проход, остальное – дело техники. Главное – найти, где закрепить трос.

Запах в этой пещере стоял – гаже некуда.

– Я сейчас от этой вонищи грохнусь, – сказал Ян. – Во, во, глядите…

Над водой взбух пузырь, покачался на мелких волнах и лопнул.

Все повернулись к Химене.

– Что это за дрянь? – спросил кэп.

– Донный газ. По-научному – сернистый газ, но к нему еще какой-то дряни подмешано. Как вы думаете, почему здесь пещер под островами так много, а гаваней в них так мало? – вопросом ответила Химена. Ответа не требовалось.

Из люка высунулся Бруно.

– Правильно, сернистый газ, – подтвердил он. – Я на транспорте служил, нанюхался, им боксы, в которых фрукты перевозят, окуривали, чтобы гниль не завелась. Там, внизу, трещины, из них он и выходит. Все дно в пузырях, вот…

Он показал экран коммуникатора. Там сменялись картинки с безжизненным пейзажем этого самого дна.

Химена, тихо выругавшись, надела висевшие на шее очки.

– Мы влипли, – сказал я.

Но виновника, конечно, не назвал.

Еще один пузырь появился над водой. Он покачивался совсем рядом с кормой «Арконы», и мы хорошо видели, как в свете прожектора на нем переливается радужная пленка.

– Дьявол, сейчас он лопнет… – прошептал Ян.

И пузырь лопнул.

Наверное, когда я за грехи свои попаду в ад, там будет так же вонять горящей серой.

Ян схватился рукой за горло и упал на колени. Такого кашля я отродясь не слышал – и надеюсь, что больше не услышу. А у кэпа, сдуру сдвинувшего на лоб очки, от вони потекли из глаз крупные слезы.

– Надень очки, болван! – закричал Меркель. – Химена, где аптечка? Нужно сделать хотя бы мокрые повязки!

– Не вижу! Ни хрена не вижу! – ответил Митрич. – Жжет! Я ослеп!

Химена не ответила. Она молча смотрела на бурую воду. Не иначе, ждала очередного пузыря.

И тут «Аркону» сильно качнуло.

– Нагонная волна! – сообразил Бруно. – Смотрите! Она тащит нас!..

Яхту действительно протащило ближе к середине подземного озера.

– Черт, черт, черт! – выкрикивал Митрич, держась за леера. Он был уже в очках, да что проку?

– Что это значит? – спросила сама себя Химена.

– Так, парни. Я за вас отвечаю! Черт, где вы все? Пробиваемся назад! Это – приказ! – распорядился Митрич. – Кто-нибудь, дайте руку!

– Мы не успеем, – возразила Химена. – Смотрите! Это волна прошла низом, вот что наделала…

Мы увидели поблизости от яхты, справа по борту, еще три пузыря.

– Убирайся на камбуз! – прикрикнул на женщину Митрич. – Поварешка мне еще советов не давала! Ганс, врубай мотор.

– Есть, кэп, – ответил я. Моя должность в экипаже – матрос-механик.

– Быстро разворачиваемся и ищем ту проклятую дыру! Пусть даже обдерем скулы…

– Эх… – сказал Бруно.

Такое «эх» в переводе не нуждается – накрылась наша победа в регате медным тазом. Позор – на всю галактику… Да и просто обидно – ведь шли первыми…

Так вышло, что я в этот миг смотрел на Химену. Не потому, что красавица, – просто так стоял и видел ее лицо. Видел, как сошлись брови. Очень нехорошо сошлись.

Сказал, значит, Бруно «эх», а наша поварешка услышала.

С одной стороны, ее дело – миски мыть и молчать, а с другой – она ведь здешняя.

– Если включить мотор, мы расшевелим винтом всю дрянь на дне хуже всякой нагонной волны, – возразила Митричу Химена. – Это можно делать, только если перед нами открытый выход и шанс вылететь, как пуля из ствола. Иначе мы тут сдохнем.

– Значит, нужно выходить пешком, – решил Бруно. – Кэп, нам просто не повезло. Как ты сказал, мы оставим тут «Аркону», на плотике доберемся до береговой полоски, выйдем в проход и сообщим начальству, чтобы нас отсюда…

– Нет!

Это был голос Химены.

Сказать, что мы обалдели, – значит вообще ничего не сказать.

– Дура, да мы же тут подохнем! – вдруг заголосил Меркель. – Ничего себе регата! Оставайся, если хочешь, а я…

– Сам дурак, – попросту ответила Химена. – Ян, пусти-ка…

– Ты еще здесь? Куда полезла?! – возмутился Митрич.

– К рулю. Кэп, не рычи, у меня диплом капитана.

– Какого еще капитана?!

Митрич много чего добавил бы, но случайно проскочившая в пещеру волна, пришедшая из той проклятой дырки, чуть не скинула его за борт.

– Двухгодичные курсы в Нью-Бристоле, кэп, – невозмутимо доложила Химена. – И на руле я сидела. Где-то там должен быть выход в открытое море.

И показала рукой.

– Должен?!

– Да. Я в таких пещерах бывала. Ты же видишь – течение… И против волны мы не сможем… В общем, пусти, или…

– Или – что?

– Или мы тут задохнемся, старый кретин!

– Кэп, она здешняя, она лучше знает! – завопил перепуганный Меркель. Я еще никогда не видел, чтобы мужчина весом в сто пять кило так паниковал.

Два пузыря лопнули совсем рядом.

Волны и течение тащили «Аркону» куда-то в темноту, да еще разворачивали боком.

Нужно было решать, нужно было сделать выбор – Митрич, прости собаку бешеную, но я его сделал…

– Кэп, я врубаю мотор?! – крикнул я.

– Врубай, живо! – ответил Митрич.

Дальше было сущее безумие.

Ругаясь, хрипя, кашляя, задыхаясь, теряя последние силы, мы пересекали подземное озеро. За кормой лопались проклятые пузыри. Меня от вони вывернуло наизнанку – прямо на палубу. Ян выкрикивал что-то бессвязное. Счет уже шел на секунды.

Химена правила, глядя на экран, куда шла картинка с камеры на клотике. Меркель с прожектором вылез чуть ли не на форштевень.

– Вот, вот! – орал он. – Стой! Камень!

Бруно вытащил из своей кучи сокровищ ручной радар и пытался просканировать ту щель, куда нас тащили волны и пробивались мы сами на моторе.

Вдруг впереди, в черной стене, разверзлась голубая щель. И минуту спустя мы, полудохлые, но почти довольные, вылетели в открытое море.

Никогда еще меня так не радовали шквалистый ветер и пятиметровые волны!

– Ян, очухался? Иди сюда, – позвала Химена. – Порядок, парни, регата продолжается. Приз будет наш.

– Регата продолжается! – повторил Меркель, и тут до нас дошло.

Эта туземная ведьма не хотела, чтобы «Аркона» сошла с дистанции.

Но разбираться с ней было некогда – следовало определиться и узнать, куда подевались конкуренты.

Три дня мы шли, как заведенные, некогда было опростаться. Химена сидела на камбузе и молчала. Только каждые два часа меняла кэпу повязку на глазах и ставила уколы. Она связалась с медицинской службой и действовала по указаниям врачей. С вертолета нам спустили контейнер с лекарствами для кэпа, который наотрез отказался покидать «Аркону». Время от времени он на ощупь лез на палубу, торчал из люка и подбадривал нас своей фантастической руганью. Однажды мы в трудную минуту поставили его крутить «кофемолку».

В конце концов весь этот кошмар закончился. В крепкий шквал, под зарифленными наглухо парусами, мы влетели в молы. Финиш принимали с маяка и о времени сообщили по рации. Теперь можно было убрать оставшиеся паруса, под голым рангоутом продвинуться в глубь гавани и под прикрытием берега пришвартоваться в порту. По дороге подошел катер береговой охраны и сопроводил до причала.

Кэпа мы свели на берег под руки. На глазах у него была повязка.

Вся эта телевизионная братия словно рехнулась: чудо, слепой кэп привел «Аркону» к победе! Они не понимали, что просто каждый из нас на своем месте делал все возможное. И я всей шкурой чувствовал каждое движение Яна, и Бруно, и Меркеля… Но это для них было слишком незначительно, им слепого капитана подавай.

О моторе все же пришлось сказать, и судейская коллегия чуть не передралась – имели мы право, чудом уцелев, продолжать гонку или должны были сойти с дистанции. Ситуация получалась нештатная – правила не учитывали таких смертельных форс-мажоров.

Решения коллегии мы ждали на пирсе, где была ошвартована «Аркона». Наша поварешка, собрав свое имущество, спустилась к нам с сумками.

– Зловредная ты все-таки тетка, – сказал Бруно. – Ты же, дубина стоеросовая, чуть нас всех не погубила. Вот тебе-то зачем нужно было, чтобы «Аркона» пришла первой? А если они договорятся не давать нам приз? Да и то – тебе с приза только шесть тысяч причитается. Ты же у нас – случайный человек. В чем смысл?

– Ты ради шести тысяч чуть нас на тот свет не отправила, – упрекнул Ян. – Мы ведь все-таки могли уйти берегом и вытащить «Аркону». Пузыри-то всплывали посередке, и газ уходил вверх, а у берега – мелководье. Откуда там взяться пузырям?

– Тут дело не в победе, а во мне. Черт с ней, с победой. Мне была нужна репутация, – ответила Химена. – Всего лишь репутация. Деньги будут потом.

– На что она тебе? – спросил кэп Митрич.

– Понимаешь, кэп, я ведь здешняя. Я из Альварадо.

Это слово кэпу ничего не говорило.

– Острова Калатравы знаешь? Ну вот, оттуда. Альварадо – город, четыре тысячи жителей, – объяснила Химена. – Нам деньги нужны. Тут больших денег не бывает. Геологи ищут чего-то на дне, но пока еще найдут. А деньги уже сейчас нужны. Вот я и сделала ставку на регату. Если у меня будет репутация – то возьмут в любой экипаж, не только в женский. И не поварешкой – рулевым. В женском мне делать нечего. А в хорошем экипаже можно рассчитывать на призовое место. Нам оборудование для больницы нужно, мы гостиницу строим, ждем партию новеньких – не меньше ста человек. Считай, что это мой способ заработать хорошие деньги для своих, кэп.

– Тебя все равно не возьмут капитаном. Можешь свой диплом засунуть… то есть повесить на стенку, – ответил Митрич. И мы чуть не шлепнулись задами на пирс от его галантности.

– Когда-нибудь возьмут – если узнают, кто вывел «Аркону» из пещеры… – Она помолчала, усмехнулась и обвела нас таким взглядом, что Меркель, старый морской волчара, покраснел. – Ты не расстраивайся, кэп, если бы нас не занесло в пещеру – я бы что-нибудь другое придумала. Такого у нас на островах еще не было – чтобы на моторе в эту щель… Ты просто не знаешь, сколько мертвых экипажей осталось в пещерах, кэп. Возьмут, куда денутся, если у меня будет громкое имя. Или я подготовлю настоящий женский экипаж – не такой, как на «Орхидее». Мы еще погоняемся, кэп. Спасибо за науку.

И она ушла.

Ее ждал скутер – такие скутеры завозят сюда десятками, потому что в сезон штормов только на них и можно добраться с острова на остров, они ведь ныряют и могут идти под водой по меньшей мере полчаса.

– Имя у нее будет, – не сказал, не прошептал, а скорее уж, прошипел Митрич. – Имя ей подавай! Душить в колыбели таких Химен!..

Он дулся и ворчал вплоть до той минуты, когда нас усадили в съемочной камере и включили технику. Вопросов задали множество – как всегда задают экипажу-победителю. В том числе и об Альбертовом проходе. И о пещере. И о нашем спасении.

Мы все гадали – скажет ли кэп правду.

Он сказал.