Феминиум (сборник) Трускиновская Далия

– Виллим, – напомнил молодой человек, подсаживаясь поближе.

– Умеешь, Виллим, – вслед повторила она и вдруг спохватилась. – А ну, назад, шустрик! Ишь, герой-любовник выискался.

– И в мыслях не было, – Виллим в мгновение ока оказался на своем месте – слишком ярко в его памяти запечатлелись недвижные тела убийц.

– «И в мыслях не было…» – передразнила Ласка. – Будешь мне теперь рассказывать, будто не знаешь, за что на тебя охотились. Небось баронскую дочку забрюхатил. Или до самой герцогини добрался?

– Теперь глупости говоришь ты, – улыбнулся в мыслях трувер. – Никого я не брюхатил…

Недоверчивый смешок.

– …но если охота так думать – пожалуйста. Думать не возбраняется.

Воцарилась неловкая тишина, лишь потрескивал в костре сухой хворост.

– Все. Хватит полуночничать. Завтра идти и идти, – подвела итог девушка. – Спать. И каждый на своей стороне кострища.

Она принялась забрасывать багровые угли землей.

Виллим проснулся, как от толчка. Открыл глаза. Рассветало. Раскаленная докрасна после еженощного поединка с Подземным Владыкой колесница Хортала упрямо выкарабкивалась на небесный свод. Трувер с хрустом потянулся и встретился глазами с хитрым прищуром серых очей Ласки. Она стояла, улыбаясь чему-то своему, и сматывала на локоть длинный волосяной аркан. На удивленно приподнятую бровь Виллима ответила:

– Старшая Сестра входит в полнолуние. Младшая – в последнюю четверть. Нечисть обнаглела вкрай.

– И чем же спас нас твой аркан? – Виллим, как бы невзначай отвернувшись, поправил на груди под кафтаном небольшой увесистый кошель.

– Ну, чудак! Неужели не знаешь – конский волос нежить и нелюдь держит. Потому как над лошадьми пребывает благодать Матери Коней. Ходят вокруг, ходят. Злятся-ярятся. А сделать ничего не могут.

– Так ты из Айрока? – догадался молодой человек. – Из почитателей Матери Коней!

– Помолчи, – отрезала девушка. – Пора в путь.

– А перекусить? – трувер потянулся к тощему мешку, на дне которого еще оставалось немного вяленой оленины и сухарей.

– На ходу, певец. На ходу. Следующая ночь похлеще будет. И я мечтаю провести ее с крышей над головой.

И она снова, не дожидаясь спутника, двинулась по дороге широким шагом опытного ходока.

Чтобы догнать ее, Виллим припустил бегом. Пристроившись рядом, спросил:

– А почему имя у тебя такое? Ласка должна быть тихой. Сидеть около мамки, прясть, вышивать крестиком и жениха дожидаться. А ты с дубиной по дорогам шастаешь.

Спросил и пожалел. Девушка глянула на него как на блаженного:

– Откуда ты такой выискался? Любопытный.

– Не хочешь – не говори. Я так – для разговора.

– Ты городской, должно быть?

Виллим пожал плечами.

– Да уж наверняка, – продолжала она. – В деревнях да хуторах лесных всяк знает: нет зверя страшнее ласки. В курятник залезет – всем несушкам головы поотгрызет. Лосю в ухо забирается и мозги выедает…

– Змея, что ли, какая?

– Сам ты – змея. Зверек такой. Навроде хорька или горностая, каких в Дар-Кхосисе богатые дамы для забавы держат. Только меньше.

– И что – лося завалить может?

– Сама не видела. Но люди говорят.

Беседа понемногу перешла на крупного – красного – зверя. Потом поговорили про манеры охотиться каллеронских лендлордов, о песнях, которые предпочитают лендлордовы жены… Виллим то и дело перевешивал цитру из-за спины на грудь, подтверждая свое мнение десятком строчек известных певцов древности и дней нынешних.

Дорога то вилась среди раскидистых вязов и буков, то ныряла в заросли боярышника и лещины, а то и вовсе выбегала на открытые прогалины пару тысяч шагов в поперечнике.

Светило близилось к зениту, когда им пришлось укрыться в кустах. По дороге протарахтел десяток груженых повозок, сопровождаемых добротно вооруженной стражей. Виллим заикнулся было, что не худо-де к обозу присоединиться, но один взгляд Ласки отбил у него всю тягу высовываться перед незнакомыми людьми.

Пережидали долго. Девушка шипела и все прикидывала – поспеют к какому-никакому хутору до вечера или не поспеют. По всему выходило – не поспеют. Поэтому хмурила бровь всё сильней, на шутки Виллима не отвечала звонким смехом, а зыркала, как боевой кот. Разговор больше не клеился.

К вечеру небо заволокло тучами. Припустил мелкий, но убористый дождь. Виллим запрятал цитру под плащ и уныло шагал, с трудом поспевая за стремительной, как атака конницы, Лаской. Холодные капли скатывались по волосам и, попадая за ворот, заставляли вздрагивать и ежиться.

Снова место для ночлега, по одной ей видимым приметам, выбрала девушка. На этот раз костра не разводили: хворост и валежник успел изрядно пропитаться влагой. Поэтому, обнаружив дерево, под которым было чуть суше, чем вокруг, Ласка окружила ствол веревкой из конского волоса и уселась, привалившись спиной к серовато-коричневой шершавой коре. Виллим примостился рядом. Почти вплотную. Девушка не отстранялась, погруженная в свои мысли. И даже не сделала попытки прикрикнуть на него. Виллим хотел рассказать по случаю историю о двух горцах, выживших в метель, укрываясь одним плащом, когда их товарищи замерзли насмерть каждый под своим, но вовремя вспомнил смертоносный посох и сдержался от греха подальше.

Сон пришел незаметно. Беспокойный и чуткий. Поэтому легкого тычка локтем под ребра хватило для мгновенного пробуждения.

Дождь прекратился. От кустов и травы поднимался пар. Небольшая поляна, открывшаяся взору, вся была залита зеленоватым светом Старшей Сестры, сиявшей в южной части небесной сферы. Левее и ниже, подобно глазу неведомого хищника, сияла желтоватая половинка Младшей Сестры. Капли воды на острых зубчиках листьев кустарника сияли бриллиантами императорской короны.

«Какая красота!» – хотел воскликнуть Виллим, но осекся. Ласка настороженно всматривалась куда-то. Проследил за ее взглядом… Руки и ноги разом ослабели, словно из них выдернули все кости.

Вокруг прогалины, не приближаясь, но и не выказывая ни малейшей опаски, сидели на корточках шесть серебристых фигур. Седая шерсть играла и переливалась при свете Сестер, могучие руки – или передние лапы? – бугрились узловатыми тяжами мышц. Горбатые загривки. Пасти, окаймленные по краям влажным блеском клыков.

– Псоглавцы? – еле слышно прошептал Виллим.

– Если бы… – тихонечко отозвалась девушка. – Волкодлаки.

– Что делать будем? – Пальцы молодого человека против воли сжали висящий на груди кошель.

– Заткнись, а? – Страха в голосе Ласки не было, но не было и уверенности в победе.

Виллим послушно замолчал. Звери медленно приближались. Вернее, исчезали и тут же возникали. Отвел взгляд, вернул, а он уже на шаг-полшага ближе.

– Держись сзади, – буркнула Ласка, привычным движением освобождая косу.

Прикидывавший, как ловчей взобраться на дерево, Виллим не нашелся что ответить, а только заприметил выпученными от страха глазами, как она делает два долгих, скользящих шага…

Прыжок!

Коса щелкнула в воздухе как бич гуртовщика. Волкодлак взвизгнул, прянул в сторону – вместо глаза на светлой шерсти черным потеком растекалось кровавое пятно. Однако прочих это не задержало и на долю мига. С короткими взрыкиваниями они взяли девушку в кольцо, только слившийся в серое смертоносное колесо посох удерживал их на расстоянии.

Хрясь! Кончик посоха с маху врезался в чувствительные ноздри зверя, вынуждая его откатиться в сторону, жалобно визжа.

Щелк! Сухо, как валежина под сапогом, хрустнула лапа другого.

Коса металась из стороны в сторону, словно жила своею жизнью, пятнала шкуры зверей темными влажными росчерками.

Ласка не берегла сил, бросив в бой все умения и навыки. Только это могло дать призрачную надежду уцелеть. Не победить, а хотя бы отогнать хищников.

Но, сколь ни был Виллим неопытен в рукопашных схватках, понятно становилось – надежды на спасение нет. Приближались капканы челюстей к тонким, мелькающим в непрерывном танце рукам и ногам. Все чаще когти находили невидимые глазу бреши в обороне девушки. И вот уже левый рукав ее куртки повис бесформенными лохмотьями, правая штанина потемнела…

Судорожно втянув воздух сквозь зубы, Виллим бессильно сжал кулаки, сминая в горсти прошлогоднюю листву. Острый сучок впился в ладонь клыком змеи-стрелки. И это помогло стряхнуть наваждение.

Рывком он вскочил на ноги, прикинул высоту Сестер над линией горизонта, направление на Глаза Филина, не забывая про поправку на склонение линий Силы для земель окрест Дар-Кхосиса по южнокаллеронским картам. Времени искать подходящую палочку-стило не было, и Виллим воспользовался подвернувшимся под руку сучком.

«Значит так, круг – символ закольцованных энергий Сфер, длинный луч на Эфирный полюс, покороче – на Старшую, еще короче – на Младшую. Точка концентрации. Биссектриса, пересечение образующих. Есть! Угол атаки. Направление выброса…»