Богиня любви Каст Филис Кристина

Венера чуть снисходительно улыбнулась своей маленькой смертной подруге.

— Не будь слишком строга к себе. У меня была целая вечность, чтобы привыкнуть к этому. А ты держишься очень даже хорошо для первого дня в роли божества. — Венера и Пия чокнулись покрытыми инеем бокалами с мартини. — А что это за божественная музыка? Я ничего подобного прежде не слышала.

— Это оркестр «Фул Флава Кингз». Они исполняют старые мелодии. Сейчас они играют классическую песню в жанре «мотаун». Так и тянет танцевать, просто фантастично!

Пия непроизвольно начала двигаться в ритме музыки и стала подпевать вместе со всеми: «То, как ты делаешь то, что ты делаешь».

— Ты должна пойти танцевать, — сказала Венера, одобрительно глядя, как гибкое тело Пии ритмично движется под музыку.

— Ох нет! Я не танцую.

Венера рассмеялась.

— Конечно ты танцуешь. Сама же говорила, что берешь уроки с самого детства.

— Это совсем другое дело. — Пия понизила голос и нервно огляделась по сторонам, — Это же в танцевальном классе!

— То есть на самом деле тебе не нравится танцевать?

— Мне нравится! — быстро ответила Пия. — Но вот такие танцы... Это совсем другое.

— Тебе нужно просто расслабиться и доверять своему телу. Поверь мне! Любовь — опытный эксперт во всем, что касается тел. И вот такие танцы — это как раз то, что тебе необходимо.

Пия открыла было рот, чтобы возразить богине любви, но ее перебил мужской голос.

— Прекрасная богиня, не окажете ли честь потанцевать со мной?

Пия и Венера уставились на мужчину в маске, возникшего перед их столиком. Он был одет во все черное — черные кожаные брюки, черная шелковая рубашка, черные шляпа и маска. А на бедре у него висела рапира. На беджике было написано: «Привет, меня зовут Зорро».

Венера изогнула брови, хотя за полумаской этого и не было видно, но то, как приподнялись уголки ее губ, выглядело вполне понятно. Мужчина был высок ростом и хорошо сложен. У него был отличный крепкий подбородок. Манеры казались вполне приемлемыми. Что ж, для начала и он годился.

— Привет, Зорро,— весело откликнулась Пия.

Мужчина едва глянул в ее сторону. Он не отрывал глаз от Венеры.

Богиня нахмурилась.

— Потанцуй со мной, прелестная Венера, — сказал мужчина.

Нет, это никуда не годится. Венера хотела, чтобы танцевать отправилась Пия. Сама она развлекалась с разными мужчинами многие века. Это было ее натурой. Но сегодня настала очередь Пии.

— Иди, иди! — уже не так бодро сказала Пия. — Я отлично посижу тут и подожду тебя.

Венера посмотрела на девушку, легко проникая взглядом сквозь ее маски — материальную, надетую сегодня вечером, и эмоциональную, которую Пия носила почти всю жизнь. Пия привыкла ожидать в тени, пока другие танцевали... любили... жили. Нет, только не сегодня, пообещала себе Венера. И в порыве вдохновения богиня любви открыла рот и рыгнула, как греческий матрос.

Мужчина в маске отступил на шаг.

Венера помахала рукой перед лицом.

— Ух! Пожалуй, я лишку выпила. А уж эти орешки явно плохо проскакивают сквозь кишки.

Пия и мужчина в маскарадном костюме смущенно отвели глаза, а Венера тайком шевельнула пальцами, направив на Зорро свою силу. Она не стала его зачаровывать; она ни за что не поступила бы так с Пией. Маленькой смертной не нужно привлекать мужчин с помощью магии. Она заслуживала того, чтобы ей достался мужчина, который искренне заинтересовался бы ею самой, оценил бы ее достоинства. Нет, Венера просто стерла интерес мужчины к себе, и стало быть, он мог перенести внимание на другую «богиню».

Зорро моргнул, на мгновение потеряв представление о месте и времени, но тут же пришел в себя. И, сняв шляпу, поклонился Пие.

— Афродита, твоя сестра не желает танцевать. Не разбивай мне сердце, не отказывай и ты тоже!

— Ей это и в голову бы не пришло, — сказала Венера, легонько толкая Пию ногой под столом.

— Но я... — начала было Пия.

— Ты — богиня, — напомнила Венера. — А все богини танцуют.

Она сквозь полумаску посмотрела в глаза девушке.

— Доверься мне, — мягко произнесла она. — И доверься себе.

— Ладно. Хорошо. Я люблю танцевать. Спасибо.

Пия приняла руку мужчины и позволила ему увлечь себя к переполненной танцевальной площадке.

Венера счастливо улыбнулась, наблюдая, как Пия погрузилась в ритм музыки. Маленькая смертная действительно была очень грациозна. И конечно же, Венера была права. Стоило Пие начать танцевать, как ее природные способности и долгие годы тренировок взяли свое. Даже из-за столика Венера видела, что Пия напевает и чувствует себя прекрасно. Музыканты заиграли другую песню, под названием «Brick House», и к танцевальной площадке устремилось еще больше народу. Венера увидела, как Пия выбирается из толпы танцующих, направляясь обратно к столику, и быстро навеяла желание на одного из мужчин в тогах, что выстроились вдоль стены. Мужчина мгновенно перехватил Пию. Венера поймала взгляд девушки и энергично кивнула ей, предлагая продолжить танцевать; но, хотя Пия снова вернулась на площадку и закружилась под другую мелодию, Венера ощутила ее сдержанность. И тут же поняла, в чем дело. Пия тревожилась за нее! Она ведь слишком хорошо знала, каково это: оставаться в тени, быть никому не нужной. Пия, скорее всего, собиралась вернуться к столику после второго танца и сесть рядом с Венерой.

Решение проблемы было простым и очевидным. Венере надо и самой отправиться танцевать. А для этого достаточно посмотреть в глаза кому-то из множества мужчин, бросавших на нее одобрительные взгляды, — и он тут же ринется к ней, умоляя о разрешении пригласить на танец.

Богиня любви вздохнула. Она слишком хорошо знала все это. Такое происходило бесчисленные века. Она могла бы привлечь к себе всех мужчин в этом зале, как свеча — мошек. Остальные женщины, включая Пию, выглядели бы бледными и незначительными в сравнении с воплощенной Любовью... и к чему они пришли бы? Снова к тому же; Пие досталось бы слишком мало внимания.

Венера подумала, не рассеять ли вокруг немножко божественной магии, чтобы уменьшить свою притягательность, но она знала, как это трудно: замаскировать воплощенную Любовь. А если она сейчас просто уйдет, вернется в дом Пии, девочка обязательно последует за ней. Венера постучала кончиками пальцев по бокалу с мартини. Ну же, луноподобная задница Дианы, что делать?

— Вы отличную штуку проделали ради своей подруги.

Низкий голос отвлек Венеру от размышлений. Перед ней стоял мужчина, одетый в нечто такое, что, уверенно решила богиня любви, должно было изображать форму древнеримского офицера. Правда, смертный забыл о бляхе, и вообще это было... Но, несмотря на то что богиня сразу отметила все неточные и неэстетичные детали костюма, она была очарована длинными сильными ногами, широкими плечами и чувственными губами, изгибавшимися в веселой улыбке под полумаской. Потом она прочитала имя на беджике и не смогла сдержать улыбку.

— Извини, бог огня, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Об отрыжке. Ты ведь нарочно это сделала, чтобы тот парень, Зорро, пригласил вместо тебя твою подругу, да?

Венера перевела взгляд с прекрасных чувственных губ на прорези в красной маске, повязанной поверх густых темных волос, — и увидела голубые глаза... Те самые глаза...

Богиня любви вздрогнула всем мгновенно загоревшимся телом. Перед ней стоял Гриффин!

Прежде чем заговорить, Венера оглянулась на танцевальную площадку. К счастью, Пия была спиной к ней. Она должна велеть ему уйти, пока Пия его не узнала. Венера посмотрела на Гриффина. Он наблюдал за ней с таким блеском в голубых глазах, что даже красная маска не могла скрыть того, что он — хищник, а Венера — его жертва...

Мужчины никогда вот так не смотрели на богиню любви. Они всегда выказывали куда больше уважения, больше страха, больше поклонения. С его стороны это выглядело неподобающе. И в то же время ужасно возбуждало.

Венера намеренно продолжала хранить молчание. Она лишь откинула длинные волосы за плечи. А потом сделала глоток мартини. Она ожидала, что Гриффин использует то, что заменяет мужчинам дамские уловки, то есть разразится бесконечным монологом, с помощью которых мужчины скрывают даже легкие признаки смущения. И его притягательность сразу ослабеет.

Но он не стал ничего говорить. Он просто смотрел на нее немигающим взглядом, терпеливо, уверенно.

— Ты неплохо понимаешь женщин, — сказала она наконец.

— Это потому, что у меня четыре сестры. Но ты не ответила на мой вопрос.

— Да, не ответила. Четыре сестры — а сколько братьев?

— Ни одного. Только сестры.

Венера улыбнулась.

— И ты — самый старший?

— К несчастью.

От его тона Венера рассмеялась, и, как будто в ответ на ее смех, «Brick House» мягко перешел в новую мелодию, в очаровательную песню про Бейкер-стрит. Венера видела, как за спиной Гриффина Пия с решительным выражением на мило разгоревшемся лице начала прокладывать себе путь к их столику, хотя мужчина, с которым она до этого танцевала, пытался уговорить ее остаться с ним.

— Идем, моя богиня. Тебе нужно подышать свежим воздухом...

Гриффин подхватил богиню любви под локоть и, прежде чем она успела хоть как-то возразить против столь бесцеремонного обращения или самонадеянности, с которой он называл ее «моя» богиня, увлек прочь из зала.

Венера оглянулась и поймала удивленный взгляд Пии, быстро дала ей понять жестом, что собирается выйти наружу, и даже обмахнулась рукой, как будто ей было чрезвычайно жарко. И еще успела показать Пии, чтобы она продолжала танцевать. Партнер Пии видел этот обмен взглядами и жестами и тут же воспользовался подвернувшейся возможностью, взяв девушку за руку и вернув на танцевальную площадку, в то время как Гриффин выводил Венеру через парадную дверь ресторана.

Вечер был тихим и прохладным, в небе висела прекрасная полная луна. Высокие железные обогреватели в форме деревьев выбрасывали волны теплого воздуха, овевавшие кованые столики и стулья, установленные вдоль тротуара перед рестораном Лолы. Большой наружный очаг наполнял воздух запахом соснового дыма. Затейливо подстриженные живые деревья были украшены маленькими фонариками, бросавшими волшебный свет сквозь по-зимнему обнаженные ветки. Звучавшая в зале музыка была здесь хорошо слышна, и на тротуаре танцевали несколько пар в маскарадных костюмах. Все выглядело чудесно и романтично, и Венера очень остро ощущала близость мужчины, который продолжал держать ее за руку. Но по правде говоря, она не очень-то и стремилась освободиться, хотя это было скорее (очень твердо объяснила она себе) из-за удивления, что к ней прикоснулись без позволения, чем оттого, что она чувствовала влечение к Гриффину.

Конечно, ей нужно было выдернуть руку из его пальцев. Из его теплой мускулистой ладони.

— Вот сюда, — сказал Гриффин.

Не дав Венере ни единого шанса ускользнуть, он подвел ее к свободному столику, выдвинул для богини стул и лишь тогда отпустил ее руку, чтобы она могла сесть.

— Итак, объясни мне. Почему ты хотела, чтобы вместо тебя пошла танцевать Пия? — спросил он, сев напротив Венеры.

— Ты узнал Пию?

Венере и самой было противно, что она вдруг ощутила укол ревности. Глупо. Очень глупо. В конце концов, она ведь намеревалась этим вечером свести Пию как раз вот с этим мужчиной...

— Конечно узнал. Как только я увидел тебя, я понял, что она должна быть рядом. Вы вдвоем были у Лолы на днях, а позавчера вместе делали покупки.

— Да, ты очень наблюдателен...

И Венера заставила себя добавить явную ложь:

— И ты весьма заинтересовался моей хорошей подругой Пией.

Но он и не думал смотреть на Пию там, на танцевальной площадке. Все его внимание было откровенно, хищно сосредоточено только на ней самой...

— Значит, нам надо вернуться внутрь, чтобы вы с Пией могли...

Она умолкла, потому что его ладонь накрыла ее руку.

— Меня совершенно не интересует твоя маленькая подружка.

— Нет? — У Венеры пересохло во рту.

— Нет. — Большой палец Гриффина мягко очертил круг на нежной коже руки Венеры. — И я рад, что ты так ловко управилась с этим Зорро. Иначе пришлось бы ломиться к тебе сквозь всю танцующую толпу, а мне бы очень этого не хотелось. Могли возникнуть неприятности.

Кожу Венеры слегка покалывало там, где касался Гриффин. Она осторожно высвободила руку.

— Я сегодня не хочу танцевать, — резко произнесла она.

— Почему же?

Его ничуть не задело, что богиня отстранилась от него. Он просто снова неторопливо, уверенно улыбнулся.

Венера открыла рот, чтобы дерзко ответить Гриффину, но вдруг поняла, что не может произнести ни слова... ее словно заворожил взгляд мужчины. А потом ее как будто что-то ударило прямо в живот. «Он ведь и в самом деле представления не имеет, что я — богиня любви. Он соблазняет меня, как соблазнял бы любую смертную женщину». Эта мысль так ошеломила Венеру, что она нечаянно сболтнула правду.

— Очень важно, чтобы моя подруга сегодня насладилась вниманием. А когда я танцую, я обычно сразу привлекаю к себе все взгляды, в особенности мужские, так что я подумала, что лучше мне вообще не выходить на танцевальную площадку.

Даже сквозь маску Гриффина богиня любви увидела, что пожарный весьма удивлен.

— Но это необычная щедрость с твоей стороны.

— Ты полагаешь, что обычно я не бываю так щедра?

И снова Гриффин слегка помедлил, прежде чем ответить ей.

— Опыт научил меня, что женщины, обладающие прекрасной внешностью, могут быть весьма черствы по отношению к чужим чувствам.

— Циничная точка зрения.

Гриффин пожал плечами.

— Думаю, просто реалистичная.

— Твои сестры очень красивы?

Губы Гриффина слегка дрогнули.

— Да.

— И черствы?

Он вскинул руки, как бы признавая поражение, и рассмеялся, и от чувственного этого смеха у Венеры по спине побежали мурашки.

— Так я никогда бы не сказал. Я лучше скажу, что мои прекрасные сестры такие же, как все женщины, — очень сложные и разные.

Венера улыбнулась.

— Блестящий ответ. Но тебе надо бы знать, что я — богиня любви. — Она показала на беджик со своим именем, радуясь, что может свободно говорить правду и при этом остаться неузнанной. — Так что я могу утверждать с полной уверенностью, что любовь может казаться бездушной, но только тем, кого она не затронула.

— Я сразу узнал тебя, богиня. Вообще-то Венера — моя любимица среди богинь.

Тонкая бровь Венеры слегка приподнялась.

— Вот как?

Гриффин передернул плечом.

— Ладно, просто она — единственная богиня, о которой я хоть что-то знаю.

Заинтересовавшись, Венера спросила:

— И что же ты о ней знаешь?

— Да самые обычные вещи. Ну, что она рождена в океане, что это богиня любви и красоты. Так примерно. Но меня задело то, что ты говорила. Ты хотела сказать, что истинная любовь щедра, в противоположность видимости любви, вроде похоти и безрассудной страсти?

Венера радостно улыбнулась. Мало того что он знал о том, как она родилась, он еще и умел поддерживать интересный разговор, не отвлекаясь... Слишком часто мужчины, хоть смертные, хоть бессмертные, просто пялились в ее глаза или на ее грудь, или же их мысли устремлялись вниз, к расщелине между ее ногами, когда они говорили с ней. Но этот человек был и сексуален, и уверен в себе, и умен... воистину убийственное сочетание.

— Да, я именно это подразумевала. Истинную любовь можно отличить от подделок как раз благодаря щедрости. А ты всегда так живо интересуешься темой женщин и любви?

— Ну, думаю, множество людей могло бы сказать, что обычно я не обращаю особого внимания ни на то ни на другое.

— Не могу в это поверить. И это говорит брат четырех сестер?

— Щедрость и мудрость, — с улыбкой произнес Гриффин, наслаждаясь ее проницательностью. — Но с другой стороны, я ведь в обществе богини.

— Да, это верно.

Венера грациозно склонила голову, наслаждаясь тем, как они подшучивали друг над другом, и легкостью, с какой Гриффин разговаривал с ней, и его взглядом хищника, сидящего в засаде... В Гриффине не было ни малейшего смирения или поклонения перед собеседницей, и богиня находила это и новым, и соблазнительным.

Покрытый татуировками официант откашлялся и спросил, что они будут заказывать.

— Я хочу еще один восхитительный гранатовый мартини, милый, — сказала Венера.

— А мне шотландский виски, без льда.

Официант кивнул и поспешил прочь, а музыка снова изменилась. Венера не смогла совладать со своим телом, и оно начало слегка раскачиваться в такт песне, в которой говорилось о людях под дождем. Богиня рассмеялась, когда на тротуар выскочили женщины и начали танцевать друг с другом, вскинув руки и напевая хором.

— Иди потанцуй с ними.

Венера, посмотрев в большое окно ресторана, нашла Пию, все еще остававшуюся на танцевальной площадке.

— С девушкой все в порядке. Потанцуй для меня, богиня любви. Я смогу защитить тебя, если кто-нибудь окажется не в силах справиться с собой.

В голосе Гриффина прозвучал откровенный вызов. Похоже, его все-таки зацепила страсть, которую пробуждала воплощенная Любовь.

— Я тебе позже напомню, что предостерегала тебя.

Гриффин насмешливо улыбнулся.

— Но почему бы не посмотреть, на что способна истинная Любовь?

— Да, милый, — кивнула Венера. — Почему бы и нет?

Ощущая себя до неприличия сексуальной, Венера присоединилась к танцующим женщинам. Музыка наполнила ее тело, как это всегда бывало, и богиня отдалась ей. Она танцевала для Гриффина, забыв о том, что по нему сходила с ума Пия, забыв о других людях на тротуаре, забыв обо всем, кроме этого мужчины, ритма музыки и сияющей магии ночи. Отбросив назад волосы и двигаясь в безупречной гармонии с современной мелодией, богиня любви была грациозной и соблазнительной... очаровательной и опытной. Женщины, танцевавшие вокруг нее, пытались соревноваться с шелковым видением в сверкающей маске, захваченные ее смехом и красотой. Мужчины устремили на Венеру голодные взгляды, и Гриффин тоже. Она ощущала жар его глаз так, словно его руки лежали на ее теле, и она пылала от волнения и предвкушения.

Венера танцевала, в первый раз за бесчисленные века своего существования она чувствовала себя не богиней, а прекрасной веселящейся смертной, — и все вокруг видели ее именно такой. Она и не думала о том, что может значить для Гриффина свободное поведение воплощенной Любви. Он ведь не поклонялся ей как божеству. Он просто влюбленно смотрел на прекрасную смертную женщину. Когда песня закончилась, Венера без сил прислонилась к какой-то женщине, и обе расхохотались, едва дыша.

Темп музыки опять изменился. Солист группы запел тихо, проникновенно: «Спасибо, что слушаете меня, я полон грустных воспоминаний...»

— Потанцуй со мной.

Венера подняла голову. Рядом стоял Гриффин. Его голубые глаза, казалось, просто пылали в прорезях полумаски. Он не стал ждать ее согласия. Не произнеся больше ни слова, он бесцеремонно обнял ее. Одна рука пожарного крепко сжала руку богини, вторая легла ей на талию, прижав тело богини к его телу.

И Венера позволила ему все. Она никогда прежде не допускала, чтобы ее вел хоть какой-нибудь мужчина, но Гриффин ловко увлек ее в сторону от танцующих, крепко прижимая к себе, и они очутились вдвоем под каким-то деревом и двигались в ритме мелодии, а вокруг играли свет и тени.

Никто и никогда не обнимал Венеру без ее дозволения или приказа. Никто. Ни человек, ни бог за все тысячелетия ее существования не прикасался к ней без ее милостивого согласия. До сих пор. Венера поверить не могла, насколько сексуальным оказалось все происходящее. Она посмотрела в глаза Гриффину и позволила обжигающей молнии чувственности проскочить между ними.

Она желала его.

Эта мысль удивила богиню любви. А потом она вздрогнула от потрясения. О изношенный фаллос Нептуна! А почему бы ей не снизойти к этому восхитительному мужчине? Почему бы не продолжить увлекательную игру в обычную смертную женщину?

«Да потому, что его желает Пия», — проскользнуло в ее уме. Но Гриффин весьма недвусмысленно дал понять, что сам он к Пие не стремится. Так зачем же ей отказываться от такого зрелого любовника? В этом нет смысла. И конечно же, Пия все поймет. Пия не станет и дальше проявлять интерес к мужчине, которому она совершенно не нужна. Кроме того, сколько времени прошло с тех пор, когда Венера по-настоящему обращала внимание на собственные желания?

Венера знала ответ. За долгие века она привыкла удовлетворять чужие нужды... отвечая на искренние молитвы других и не заботясь о себе. Она помнила и то, когда возникла эта привычка. После того, как богиня любви вышла замуж за жалкого, одинокого Вулкана. И какой же это было плачевной ошибкой!

И тут Венеру поразила новая мысль: может быть, не только Пие нужно изменить свою жизнь?

Глава двенадцатая

Когда Венера начала танцевать, Гриффину показалось, что кто-то с силой ударил его под ложечку. Он в жизни не видел ничего столь же прекрасного.

Нет, неверно. Она была не просто прекрасна... это слово слишком обыденно для нее. Если бы сама любовь могла иметь физическую форму, эта женщина, на беджике которой красовалось столь подходящее имя — Венера, богиня любви, — стала бы ее воплощением. И дело не только в сексуальности, — хотя, черт побери, Гриффин был уверен, что все мужчины вокруг, включая и его самого, не могут отвести взглядов от нее. Любого мог зачаровать ее свободный, раскованный смех. И то, как она небрежно отбрасывала назад волосы и отдавалась музыке, словно и в самом деле была древней языческой богиней и всем вокруг следовало бы упасть на колени и поклоняться ей.

Теперь Гриффин чертовски хорошо понимал, почему эта женщина не хотела танцевать в зале. Посмотрев на нее, разве смог бы мужчина обратить внимание на какую-то другую женщину?

— Черт знает что, — пробормотал он себе под нос.

Он и припомнить не мог, когда женщина в последний раз вот так захватывала его. Черт побери, конечно, женщины вились вокруг него с тех самых пор, как он повзрослел, избавившись от подростковой прыщавости и неуклюжести. Он с удовольствием отвечал на их внимание, но ни разу не пожелал связать свою жизнь с одной-единственной. Две его сестры утверждали, что Гриффин боится обязательств. Две другие полагали, что у него слишком высокие требования. Сам Гриффин считал, что истина где-то посередине.

А потом в его жизнь ворвалась вот эта блондинка.

Танец закончился, и Гриффин вскочил с места и направился к Венере, не успев сам этого осознать. Еще нескольких мужчин осенила та же идея, и Гриффин вдруг услышал, как буквально рычит на них. Он желал эту женщину. Он желал ее сильнее, чем когда-либо желал кого-то.

— Потанцуй со мной.

Он не стал ждать ее согласия, он просто обнял ее и увел подальше от взглядов других мужчин. Она была мягкой и теплой и пахла как экзотические пряности, названий которых он не знал. Они медленно танцевали под деревом, не говоря ни слова, и Гриффин уже начал тревожиться, не сделал ли он что-то не так. Или ему только почудилось, что она так же добра и умна, как и прекрасна? Может быть, она молчит потому, что ей нечего сказать? Он попытался рассмотреть скрытую за маской женщину, но только и увидел, что фиолетовые глаза и сочные губы, до этого с такой легкостью улыбавшиеся, а теперь сжатые так, что умудрялись разом выразить и отчужденность, и печаль...

— Ты была права, — сказал он наконец.

Этот маневр всегда безошибочно действовал на его сестер. Признай их правоту — и сразу же все станет намного лучше.

— Ты о чем?

— О танцах в ресторане.

— Да... — рассеянно ответила она и снова замолчала.

Гриффин начал впадать в отчаяние. Растерявшись полностью и окончательно, он брякнул то, что думал:

— Ты выглядишь печальной.

Венера как будто встряхнулась и сосредоточилась на нем.

— Я не печальна, просто задумалась.

— Я могу тебе чем-то помочь?

— Ты обращаешься со мной, как с сестрой?

Он нежно прижал ладонь к ее талии, остро ощущая, что его руку отделяет от тела Венеры лишь тонкая, хрупкая шелковая преграда. И твердо посмотрел ей в глаза.

— Я не испытываю к тебе братских чувств.

— Хорошо.

Она как будто слегка задохнулась, произнося это.

Гриффин прижал ее к себе крепче. Он ощущал, как медленно нарастает тяжесть в его чреслах, ощущал ее ответный жар...

— Я даже не знаю твоего имени, — хрипло прошептал он.

Она дразнящее улыбнулась.

— А надо бы. Ты же танцуешь со своей женой.

Ее слова застали Гриффина врасплох.

Венера рассмеялась, и ее смех прозвучал так неотразимо, что желание Гриффина постоянно видеть ее смеющейся и улыбающейся стало таким же сильным, как его физическая тяга к ней.

— Да не пугайся ты так! — сказала Венера, все еще смеясь. — Ты же Вулкан, бог огня! А я Венера, богиня любви. Вулкан и Венера женаты!

Гриффин осторожно погладил ее по спине.

— Прости, Венера, я слишком плохо знаю мифы. А ты уверена, что бог огня — именно Вулкан? Я думал, это Арес.

Гриффин искренне порадовался своему мифологическому невежеству, потому что Венеру откинула голову и снова расхохоталась.

— Ох, не могу!

Он усмехнулся.

— Так значит, мы женаты?

— Совершенно верно. — Она понизила голос до конспиративного шепота и наклонилась поближе к Гриффину. — Но сплетники утверждают, что это был брак по расчету и что он остался платоническим.

— Дерьмо собачье! — воскликнул Гриффин, принимая оскорбленный вид... что было очень легко сделать.

При мысли о том, что можно состоять в платоническом браке с такой вот женщиной, он заскрипел зубами.

— Ну, нечего и удивляться, что я никогда не любил мифы. Чертовски трудно поверить в такое!

— Ты не веришь, что наш брак — платонический?

— Да, не верю!

Венера пожала плечами, ее глаза весело блеснули.

— Кто я такая, чтобы спорить со своим супругом?

Теперь расхохотался Гриффин.

— Поверить не могу, что богиня любви вдруг стала бы покорной женой, и еще меньше верится в ее бесстрастность.

— Да, муж мой, я рада, что мы понимаем друг друга.

Венера немного помолчала, а потом добавила с внезапной неуверенностью и даже застенчивостью:

— Впрочем, ты можешь и удивиться... Даже богини совершают иной раз ошибки. Кто знал, что любовь так близка к одиночеству?

— Ты была одинока, жена моя? — Гриффин хотел задать этот вопрос шутливым тоном, но неожиданная искренность в глазах Венеры заставила его сказать это серьезно.

Она посмотрела ему в глаза, и сердце Гриффина сжалось. Почему грустит эта невероятная женщина? Он не понимал; однако знал, что если причиной тому какой-то парень, находящийся здесь, он пожалеет о том, что появился на свет.

— Была, — мягко ответила Венера. — Но все равно нам не стоило жениться. Просто мы оба были невыносимо грустны. Однако дружба может быть лишь дополнением к истинной любви, но не заменой.

Ее слова пробрали Гриффина до глубины души. Они как будто раздвинули некий занавес, и он осознал, как одинока его собственная, лишенная любви жизнь. Он глубоко вздохнул, не зная, куда все это может их завести, но не желая разрушать чары близости. И наклонился к Венере, шепча:

— Но может быть, есть способ это уладить? Для нас обоих?

Венера подняла на него фиолетовые глаза, как будто ища что-то в его лице.

— Может быть, всего на одну эту ночь мы могли бы стать совсем другими людьми...

— Все, чего пожелаешь, моя богиня!

— Я как раз собиралась поговорить с тобой о том, что ты называешь меня «твоей» богиней. Это, знаешь ли, уж очень самонадеянно.

Лицо Венеры прояснилось, полные губы чуть надулись. Гриффин почувствовал, что его неудержимо тянет ощутить их мягкость в поцелуе.

Страницы: «« « ... 56789101112 » ... »»