Гости незваные Величко Андрей

ГЛАВА 27

Первым почуял неладное Рыжик. В этот день он, как обычно, с утра отправился на кухню, чтобы подкрепиться. Рекс, который ел гораздо меньше, чаще всего ждал у дверей, пока его друг и телохранитель насытится. И в этот день все началось как обычно. Но, не доев печенку, Рыжик вдруг почувствовал сильнейшее беспокойство. Что-то пошло не так, причем очень не так! Он метнулся к дверям, где его должен был ждать наставник и вообще высший авторитет, только после знакомства с которым Рыжик наконец уяснил свое настоящее предназначение в жизни.

Однако Рекса там не оказалось. Более того, Рыжик с замешательством понял, что вообще не ощущает его присутствия! А ведь такого не случалось даже тогда, когда Рекс спал. И теперь с нарастающим ужасом Рыжик чувствовал, что он снова, как в далеком детстве, остался один в огромном, непонятном и враждебном мире. Кто объяснит ему, где друг, а где враг, какой человек хороший, а какому если и можно приблизиться, то осторожно и исключительно с целью цапнуть? Внезапно потерявший свой идеал кошак был готов завыть от отчаяния.

Но, может быть, помогут люди? Сначала Рыжик кинулся было к Алеше, однако сразу увидел, что тот ничего не понимает. Эх, ну почему дядя Жора остался в своем большом доме, а не прилетел сюда с ними? Тут рыжий кот вспомнил про девочку Настю, подругу своего сюзерена, и метнулся к ней.

Настя поняла Рыжику сразу, и не только поняла, но и поверила. Более того, она смогла в течение полутора минут убедить в своей правоте старшего группы охраны, который немедленно вызвал помощь.

Командующий внутренней охраной старший ликтор Павлов ни на секунду не усомнился в серьезности заявления дочери Найденова о пропавшем коте. Но он почти ничего не мог сделать! В обычных условиях, может быть, и удалось бы выделить пару-тройку человек на поиски, но сейчас инструкция однозначно требовала сосредоточить все силы на охране объекта, не отвлекая более ни на что ни одного человека. Единственное, что смог предпринять Павлов, — это срочно вызвать с расположенного поблизости Георгиевского аэродрома три малых вертолета с вооруженными пилотами и летнабами. Но когда он уже заканчивал объяснять прибывшим, в каком порядке искать то ли сбежавшего, то ли похищенного, то ли вовсе убитого кота, Настя вдруг воскликнула:

— Рекс жив, Рыжик его снова почувствовал!

Он действительно ощутил, что снова не один. Но почему Рекс чувствуется так тускло и неуверенно? Когда он удалялся на большое расстояние, связь тоже слабела, но по-другому. Что с ним? Ему очень плохо, вдруг понял рыжий кот. Он только что пришел в себя и едва шевелится. Рыжик чувствовал, как отчаяние уходит, а на его месте вскипает ярость. Кто посмел поднять лапу на высшее существо?! Куда бежать, кого рвать? Где ты, друг и учитель?

Далеко, с трудом понял Рыжик. Туда не успеть добежать вовремя. Надо обратиться к людям, у них есть очень быстрые бегающие и летающие ящики. Но почему же эти люди такие тупые? Рексу плохо, и его с каждой секундой увозят куда-то все дальше и дальше, а они хлопают глазами и не могут понять самого что ни на есть членораздельного мява! Нет, и среди людей все же есть умные, не как Рекс, конечно, но и не совсем бестолковые. Девочка Настя все поняла и теперь объясняет это человеку, вылезшему из небольшой летающей машины. Скорей бы! Ну вроде он наконец-то понял…

Рыжик вскочил на колени летнабу и, схватив его зубами за рукав, начал показывать, куда лететь. Ящик зарычал, завертел расположенными сверху палками и поднялся в воздух.

Периодическими рывками за руку летнаба Рыжик указывал курс, а сам пытался получше понять, что происходит с Рексом. Вроде он трясется в какой-то тесной и душной коробке… стоп, тряска прекратилась. Сквозь дырку можно рассмотреть, что сзади подкатил велосипед, на нем человек с автоматом. Что это такое, Рыжик знал.

А коробка с Рексом стоит на другом велосипеде, вдруг понял он. И оттуда сейчас слез человек, чем-то напоминающий обоих господ Ли сразу, но только гораздо старше и плюгавей. Может, он тоже хороший, как оба Ли?

«Нет! Нет! — забились в мозгу Рыжика встревоженные мысли. — Он только кажется хорошим, а на самом деле это не так! Он хочет убить Рекса!»

Не выпуская из зубов рукава летнаба, Рыжик сдавленно зарычал. А в его голове продолжали одна за другой возникать жуткие картины.

Этот плюгавый не только хочет убить Рекса. Он вообще враг всему, что только есть хорошего на свете! Если его не остановить, он убьет милую, ласковую и беззащитную Темную. И сделает из нее воротник! С котяток всех трех пометов живьем сдерет шкурки. И самого Рыжика пустит на шапку, коли тот будет зевать. Это страшный человек! Враг! Враг! Враг!!!

Тем временем из кустов вышел какой-то тип, и тоже с автоматом. Плюгавый что-то ему сказал, тот снова засел в кустах, где, кажется, еще кто-то был, а два велосипеда продолжили свой путь.

Мне об этой истории доложили где-то минут через пять после вылета вертолета с Рыжиком. Причем неуверенно как-то доложили. Мол, у вашей дочери пропал кот, так вот, чтобы ребенок не волновался, пришлось…

— Все сделано правильно, — перебил докладчика я, — только совершенно недостаточно. Что еще может быть немедленно поднято в воздух? Как скоро можно организовать прочесывание местности в том направлении, куда улетел вертолет?

Георгиевский дежурный собрался было ответить, но тут у них что-то произошло. Где-то с полминуты я слушал обрывки возбужденных выкриков, а потом дежурный доложил:

— Вертолет только что сбит автоматным огнем из кустов на краю поля у деревни Алексеевка, это в девяти километрах от аэродрома.

— Действуйте по инструкции, в случае любых новостей — доклад мне немедленно, в случае их отсутствия — каждые пятнадцать минут.

Уже повесив трубку, я подумал про Рыжика. Впрочем, дежурный наверняка ничего о нем не знает. Однако из автомата вертолет, хоть и малый, не собьешь так, чтобы он рухнул камнем. Значит, у хвостатого есть шансы, причем даже получше, чем у пилота и летнаба.

Две очереди, прозвучавшие с земли, не задели Рыжика, но тот, у кого он сидел на коленях, вдруг дернулся и начал заваливаться набок. Кот поднял голову и увидел быстро расплывающееся красное пятно у него на груди. С пилотом тоже что-то было не так, он побледнел, и, какими-то неловкими движениями пытаясь удержать вертолет, начал быстро что-то говорить, но не Рыжику, а кому-то еще. Но вдруг замолк на полуслове и уронил голову на грудь. Вертолет, кружась, стал быстро снижаться. Рыжик напрягся, и, когда до земли оставалось совсем чуть-чуть, прыгнул. Упал на четыре лапы, не удержался, однако, кувыркнувшись пару раз, вскочил. Повел носом, прислушиваясь к своим ощущениям, и рыкнул от возбуждения — плюгавый вместе с Рексом был совсем рядом.

«Надо быть осторожным, — снова начали возникать мысли, которые Рыжик по простоте душевной считал своими. — У того, кто едет сзади, автомат, а это опасная вещь! Но сразу после того, как с ним будет покончено, надо нападать на плюгавого! Как можно быстрее, а то еще неизвестно, чем все кончится!»

Два велосипеда свернули от поля к лесу, и тут из кустов метнулась стремительная рыжая тень. Задний велосипедист с воем покатился по прошлогодней траве, да так и остался там, зажимая руками выцарапанные глаза. А кот длинными прыжками уже мчался к переднему. Но тот вовремя сориентировался, на ходу соскочил со своего транспорта и быстро сунул руку в карман.

Рыжик прыгнул. Еще в воздухе он почувствовал, как чем-то обожгло правый бок, но это было неважно. Он добрался-таки до врага! Не выдержав удара почти двадцати килограммов, летящих со скоростью более десяти метров в секунду, плюгавый упал. Но не выронил пистолет, а снова выстрелил.

Рыжик вдруг перестал ощущать свои задние лапы и понял, что времени ему почти не осталось. Когтями правой передней он намертво вцепился в воротник плюгавого, а левой начал бить по глазам. Пусть он только поднимет руки, а там можно будет вцепиться в горло! Кровь ручьем текла из двух ран, а вместе с ней вытекала и жизнь, но Рыжику все-таки хватило сил довести дело до конца. Проваливаясь в какую-то мутную пелену, он успел почувствовать, как артерия врага лопнула в его зубах, и в морду ударил горячий красный фонтан.

Рева моторов приземляющихся тяжелых вертолетов Рыжик уже не слышал.

Дальше сразу сказалось то обстоятельство, что пропажа кота для аэродромных служб была ситуаций нештатной, а вот сбитый вертолет — наоборот. Мгновенно в воздух были подняты разведчики, а потом один за другим стали взлетать тяжелые вертолеты. Единственное мое вмешательство заключалось в требовании ввести в экипаж первого двух дежурных от шестого отдела. Одному была поставлена задача искать Рекса, другому — узнать, что с Рыжиком.

И вскоре мне сообщили:

— Они оба здесь! Рекс был в коробке, он какой-то вялый, еле ходит. Сел рядом с Рыжиком и орет.

— Что орет?

— Не знаю, — растерялся докладчик.

— А Рыжик?

— Кажется, он мертвый. Весь в крови и не дышит.

— Немедленно обоих в вертолет и на форсаже к моему особняку! — приказал я. — Садиться с ходу, хоть на клумбу, хоть еще куда, только поближе к дверям. — Потом, взяв другую трубку, сказал туда: — Его величество срочно в аппаратную. Завтракает? А слово «срочно» вам что-нибудь говорит? Бегом, чтоб твою мать! — И наконец обернулся к уже явившейся в мой кабинет Татьяне: — Танечка, нужен человек в мой георгиевский особняк, и немедленно. Его задача — включить телекамеры для портала. У вас есть семь минут, действуйте.

Через семь с половиной минут две Таниных девочки с наскоро перевязанным Рыжиком и потихоньку приходящим в себя Рексом шагнули через портал в наше посольство на Даниловской. После чего портал был закрыт, и его величество обратился ко мне:

— Ну и дела. Дожили, у нас уже среди белого дня котов воруют! Жди, еду к тебе.

— Так ты же вроде не до конца позавтракавши?

— Бутерброды приготовь, а потом, может, зайду в твою столовую.

— Но ведь пока еще толком ничего не известно, — предупредил я.

— Вот и хорошо, буду получать новости в режиме реального времени. А то вдруг ты еще и Рыжика постесняешься в ветлечебницу того мира отправить? Он, кстати, жив?

— Вроде да, но точно скажу, когда сам на него гляну. Не сейчас, там может понадобиться несколько порталов сразу, так что открывать будем недели через две, не раньше. А насчет ветлечебницы — ты думай, что говоришь. Рыжик получил раны, сражаясь с врагами империи! И победив их, между прочим. Да если я теперь для него из шкуры не вывернусь, как мне потом прикажешь своим подчиненным в глаза смотреть? Кстати, ты свой ноутбук захвати. Потому что сейчас я без всякой спешки посажу людей изучать, что у нас есть по ветлечебницам Москвы. Может, и у тебя там найдутся какие-то сведения. Чтобы к моменту открытия портала у нас уже и номера на телефонах были набраны, оставалось только кнопки нажать.

— Ясно. Выезжаю.

Пока Гоша ехал, я успел поговорить с Мари и отдать необходимые распоряжения по досрочному возвращению семьи в Гатчину.

К вечеру Татьяна доложила мне итоги войсковой операции аэродромной охраны и первого дня расследования.

Прочесывание местности дало тот результат, что взять удалось всех восьмерых, непосредственно участвовавших в похищении. Но, увы, в основном в виде трупов. Имелся один тяжелораненый из второй двойки прикрытия, наподобие той, что сбила вертолет у Алексеевки. Но еще не факт, что он выживет, и даже если это будет так, о допросе в ближайшую неделю можно не думать.

Потери с нашей стороны ограничились летнабом со сбитого вертолета — пуля задела ему сердце. Пилот с ранениями средней тяжести находился в Георгиевском госпитале, и врачи сказали, что он будет не только жить, но и летать. Троих легкораненых из аэродромной охраны даже не стали госпитализировать.

А вот тот похититель, которого Рыжик обработал первым, остался практически здоров, только без глаз. Жаль, конечно, что наш четвероногий герой насмерть загрыз главного, но, в конце концов, нельзя же требовать от кота всего сразу.

Ослепшего уже доставили в Гатчину и начали допрашивать, но я не особенно надеялся на результат. Судя по схеме операции, как она нам представлялась, двойки прикрытия были расходным материалом, и наверняка допускалось, что кто-то из их состава попадет к нам. Труп главного тоже привезли, и господа Ли уже выдали предварительное заключение, что это, вероятнее всего, бурят.

Нашлись два свидетеля, которые видели Рекса в самом начале расследуемой истории. Они утверждали, что кот сам побежал в сторону рощи в полукилометре от императорской резиденции. Причем бежал он не в дикой спешке или панике, а как обычно бегают кошки, когда просто хотят куда-то попасть побыстрее. Их показания были частично подтверждены записями с камер слежения. Частично — это потому, что кот все-таки мелкий и попал в самый край кадра.

Возможно, что-то сможет прояснить сам Рекс, но он пока пребывал по ту сторону портала. Кстати, Насте пришлось объяснить, где сейчас ее любимец. Разумеется, я сказал дочери правду — нельзя врать ребенку, если хочешь, чтобы из него вырос приличный человек. Но не всю правду, а только необходимую ее часть. Я объяснил, что поместил Рекса с Рыжиком в специальную зону остановленного времени, чтобы можно было без спешки подготовиться к операции. Потому как раны у Рыжика очень тяжелые, и малейшая спешка может привести к фатальным последствиям. Рекс же просто не способен оставить своего друга в такую минуту.

Но в два часа ночи допрос первой жертвы Рыжика дал результат, и очень важный. Допрашиваемый повел себя точно так, как зомбированные девицы несколько лет назад, то есть впал в кому. Однако старший Ли заявил, что психологический шок от выцарапывания глаз что-то сбил в механизме внушения, и этого, скорее всего, удастся спасти.

— Бадмаев, — резюмировала Татьяна. — Но труп — это не он и не его брат, тут нет сомнений. Будем работать дальше. Значит, этот экстрасенс теперь на побегушках у УСС…

— Или наоборот, — дополнил картину я.

ГЛАВА 28

Через десять дней мы открыли портал, и я в компании трех девушек и двух парней шагнул в особняк на Даниловской. В Москве было три часа ночи. Девушки тут же начали обзванивать круглосуточные ветклиники, а я подошел к Рыжику. И с чего агент шестерки взял, что он мертвый? Видно же, что дышит, только редко и неглубоко. Правда, видок у него…

Рыжик был в крови весь, от морды до кончика хвоста. Врачу нетрудно будет догадаться, что это не его кровь. А Никонов, как назло, сейчас в Федерации, у нас в Вольфшанце сидит какая-то ничего не решающая пешка. Ладно, в случае чего и сами прорвемся.

— Шеф, есть клиника, дорогая, с аппаратурой переливания крови. Там работает известный кошачий врач Ломов, он на дежурстве, но у них нет донорской крови.

— Сейчас будет, — кивнул я, взял за шкирку сидевшего с потерянным видом Рекса и шагнул обратно в Гатчину.

— Закрываем, — предложил я Гоше. Портал схлопнулся, и я, опустив Рекса на пол, продолжил: — Перерыв на четыре дня. У вашего величества, насколько я помню, завтра день рождения? На мероприятиях будет мой двойник, мне и без публичных пьянок дел хватает.

— Вот и замечательно, в случае чего твой поможет моему, у него это будет первый выход такого масштаба, — усмехнулся император. — Ладно, через четыре так через четыре, а пока держи в курсе. Не буду мешать. Ужинаешь в Зимнем?

— Если опять не приключится какого-нибудь безобразия, то да.

— Тогда до вечера.

Император вышел, а я сообщил с укором глядевшему на меня Рексу:

— Нечего тебе там делать. И мне, кстати, тоже, наше место здесь. Так что я пошел собирать доноров для Рыжика, а ты беги к Насте.

Дочь уже была проинструктирована, что именно ей надо выяснить, и в шесть вечера она зашла в мой кабинет. Очень серьезная, с парой каких-то бумажек.

— Господин государственный канцлер, — сказала она, — разрешите начать доклад?

— Сотрудники ДОМа зовут меня «шеф», — пояснил я, — и у нас не принято разводить официоз на рабочих встречах. Привыкай, раз уж начала помаленьку заниматься серьезными делами.

— Хорошо, шеф. Итак, Рекса подманили следующим образом…

В общем, Рекс испытывал некоторые душевные неудобства от недостатка общения. Ведь, если можно так сказать, телепатировать на передачу кроме него почти никто не мог! Разве что Настя, но понемногу и не всегда. И потом, она все-таки не кошка! То есть он чувствовал себя как нормальное существо в стране немых, большая часть которых к тому же еще и глухие. Поэтому, ощутив зов, показавшийся ему похожим на кошачий, он, не задумываясь, кинулся туда, откуда этот зов шел.

— Рексу очень стыдно, — закончила доклад Настя.

— Это хорошо, что у хвостатого есть совесть. А ты ему постарайся объяснить, что поступать по-дурацки для кота еще неприличней, чем для человека. Ладно, пусть приходит в себя, ему тоже досталось. Можешь сказать, что Рыжик жив, скоро его повезут в клинику.

Первого мая мы в узком кругу отмечали выход моего двойника на пенсию. Сами подумайте, человек проработал Найденовым почти шестнадцать лет! Смею заверить, такое по силам далеко не каждому. Эта должность, кроме недюжинных способностей, требует еще и определенного мужества, потому как желающие канцлеру сдохнуть не переводятся, несмотря на периодические санации.

Но все же потихоньку начинал сказываться возраст. На прошедших торжествах уже прошел шепоток, что Гатчинский коршун, глядите, как сдал-то! Хоть и старается скрыть, но видно, что постарел.

Ничего, как постарел, так и помолодеет обратно, у нас это делается быстро. Потому как наш маленький междусобойчик был посвящен не только уходу старого двойника, но и приходу нового, то есть его сына.

— Ну, Петя, за ваши грядущие успехи! — чокнулся я с ним фишмановкой. — И желаю вам столь же долгих и плодотворных лет работы, как у вашего отца.

В числе прочих направлений приглашенные из Федерации специалисты развивали у нас и пластическую хирургию. Так, Петр неделю назад вышел из клиники, где ему чуть-чуть подкорректировали внешность, хотя он и до того был весьма похож как на своего родителя, так и на меня. Теперь же сходство стало практически безукоризненным, разве что, присмотревшись, можно было заметить, что двойник вроде бы самую малость помоложе. Однако это как раз не страшно, со временем все исправится.

А утром второго числа мы с величеством снова открыли портал на Даниловскую, и туда был заброшен контейнер с тринадцатью кошками, в основном из потомства Рыжика. Дело в том, что и у кошек есть группы крови, но среди близких родственников они, как правило, совпадают. Через минуту из особняка выехали два автомобиля в сопровождении трех мотоциклов, и мы закрыли межмировую дырку. Вечером откроем микропортал, его можно держать долго, а пока — снова перерыв. Все-таки как удобно, когда можно работать спокойно, вдумчиво и без ажиотажа!

По ночной Москве наш кортеж домчался до клиники за двенадцать минут. Рыжика и коробки с донорами унесли в операционную, а Танина сотрудница, но не полевой агент, а психолог, подошла к девушке, зевающей в регистратуре, и они начали заполнять бумаги. Вскоре сотрудница встала, отошла чуть в сторону и быстро назвала несколько букв и цифр. Гоша вопросительно глянул на меня.

— Это для Татьяны, — пояснил я, — она нам, наверное, скоро скажет, что там такое.

Действительно вскоре Танечка сообщила:

— Шеф, девица-регистраторша из тех, которые в глубине души всю жизнь ждут принца. Ликтор Мухина считает, что смогла определить его потребные параметры. Соответствующий экземпляр уже бежит к вам.

— У нее там что, есть принцы на все случаи жизни? — удивился император.

— Насчет всех не знаю, но десятка полтора уже толпилось, когда я полчаса назад заходил.

Тут к нам влетел чуть запыхавшийся «принц». Мы с величеством развернули микропортал в нормальный, и «августейшая особа» исчезла в коридоре особняка на Даниловской. На мотоцикле его доставят в ветклинику меньше чем за десять минут.

— Пауза, а то что-то есть захотелось, — предложил я. Мы закрыли микропортал, и я позвонил в столовую насчет ужина. А после него опять сидели около маленькой дырочки в тот мир и ждали вестей из операционной.

— Сегодня нам уже не дождаться, закрываем, — минут через сорок предложил я. — Мне вроде стало как-то тяжеловато держать, да и тебе тоже. Завтра вечером продолжим.

— Ладно, — потянулся император, — хотя, конечно, жаль отрываться от такого познавательного зрелища. Я имею в виду действия Танечкиного «принца». Как он эту девицу охмурял, просто класс. Приятно смотреть, когда люди что-то делают профессионально.

Еще два вечера подряд мы просидели около микропорталов, пока операция была закончена и вышедший доктор сказал, что Рыжик, скорее всего, выживет.

К тому времени стараниями «принца» мы уже имели подробный психологический портрет кошачьего врача, девица из регистратуры оказалась наблюдательным человеком.

Судя по ее описаниям, это был довольно своеобразный дядечка. Демократов он люто ненавидел, считая, что они смогли только разворовать и испоганить то немногое хорошее, что было в Советском Союзе. Но и к коммунистам относился не лучше, возлагая ответственность за развал Союза именно на них.

Специалистом он являлся уникальным, не раз вытаскивая своих хвостатых пациентов буквально с того света, но при этом, по мнению девицы, жадным был просто до неприличия. С некоторых клиентов он ухитрялся содрать астрономические по меркам ветлечебницы суммы. Но иногда вдруг ни с того ни с сего брался лечить какое-нибудь животное бесплатно. Никакой системы в этом регистраторша не видела. Просто доктор, взглянув на хозяина очередного пациента, по каким-то своим критериям принимал то или иное решение. Из-за чего уже не раз случались скандалы с руководством клиники, но Ломова терпели как уникального специалиста.

— Ну что же, — резюмировал я его величеству, — пожалуй, доктора действительно можно познакомить с хозяином Рыжика. Устраиваем недельный перерыв, мы с тобой отдохнем, Танечка проверит, все ли хорошо подготовлено, и в путь. Ни разу в жизни не видел ветеринара, пора ликвидировать этот досадный пробел в биографии.

Анатолий Владленович Ломов отдыхал после, как он вполне справедливо полагал, блестяще проведенной сложнейшей операции. И, хоть он и не до конца обнадежил тех, кто доставил к нему этого пациента, на самом деле доктор был уверен, что Рыжик выживет. Какой, однако, мощный котище! И совершенно явно кого-то загрыз, прежде чем его подстрелили. Интересно, кого? Эти только пообещали, что минут через пять прибудет хозяин животного и все объяснит.

Кстати, довольно странная компания. Ни один не нервничает, не растерян, резко отличаясь этим от обычных расстроенных болезнью своего любимца кошковладельцев. Такое впечатление, что это какое-то дисциплинированное подразделение. И привезенные вместе с раненым кошки-доноры… Их же не ловили срочно, они были собраны заранее! Вероятнее всего, еще до того, как подстрелили кота, ведь он был доставлен в клинику максимум через двадцать минут после ранения. Какая-то государственная служба? Возможно. И пусть только попробуют сказать, что операция не стоила сорока пяти тысяч! Впрочем, окончательное решение о сумме будет принято после беседы с настоящим владельцем Рыжика.

Тут в приемную и зашел этот человек. Доктор внимательно посмотрел на него. Да, эти, которые привезли Рыжика, действительно не группа знакомых, а подразделение. Вон как подтянулись при входе начальника! А в том, что это начальник, и немалый, никаких сомнений не было. Вот только…

Доктор смотрел на гостя и недоумевал. Его интуиция совершенно однозначно говорила: нельзя брать ни копейки! Но почему? Ведь абсолютно же явный олигарх, если не чиновник высшего звена!

Но Анатолий Владленович всегда поступал так, как ему подсказывало сердце. Поэтому сейчас он повернулся к медсестре Нине:

— Выпишите им счет по самому минимуму, который только возможен при ночном визите.

— Но почему?

— Потому что я так сказал! Вам мало? — И, обернувшись к хозяину Рыжика, доктор ему пояснил: — Я ничего с вас не возьму.

— С чего это вдруг? — с еле уловимым любопытством спросил тот.

— Не знаю, — честно ответил доктор.

За неделю я обдумал пришедшую мне еще в самом начале этой истории мысль — то есть насчет приглашения к нам пары или тройки специалистов-ветеринаров, причем как минимум одного кошачье-собачьей специализации. Потому что раз Бадмаев или кто-то там вместо него приложил такие усилия для уворования Рекса, то, выходит, наш кошак представляет для кого-то немалую ценность. Если бы целью операции было разозлить меня и потом перевести стрелки на Пакса, то хвостатого можно было просто убить. Но его пытались именно похитить, и это значит, что способности Рекса показались кому-то очень ценными. А я что, дурнее этого не пойми кого, даже если он и не Бадмаев? Мне они тоже пригодятся! Вот только выясню, зачем именно, и сразу начну применять.

Так что перед походом в ветлечебницу я уже рассматривал доктора Ломова как кандидатуру на приглашение к нам.

Портал был открыт в подъезде ветлечебницы, и я прошел в приемную. Ага, вот он, доктор Ломов. Действительно интересный мужик. Разумеется, я его уже видел, но монитор не мог передать ауру уверенности, исходящую от него. Да, очень неординарный человек, нам повезет, если он согласится сменить место работы и жительства.

Доктор тем временем заявил мне:

— Я ничего с вас не возьму.

— С чего это вдруг? — хмыкнул я.

— Не знаю, — замялся Ломов. — Мне почему-то кажется, что у вас нет лишних денег.

Вот те раз, мысленно присвистнул я. В чем меня только не обвиняли! Но чтобы в бедности — это явно первый раз. Хотя…

Доктор же не говорит, что у меня вообще нет денег. Он утверждает, что нет лишних, а ведь это действительно правда! Даже время от времени не хватает на что-нибудь полезное, приходится просить у величеств, причем без отдачи.

Анатолий Владленович тем временем продолжил:

— Сам не понимаю, отчего я так решил, но почему-то уверен — вам деньги нужнее, чем мне.

— Хм, возможно, но вы ведь хотели услышать подробности о ранении Рыжика? Да и вообще…

Я показал глазами на регистраторшу.

— Да, пройдемте в мой кабинет, — встал доктор. Кабинет оказался маленьким закутком, скорее всего, просто переделанным из туалета или душевой.

— Присаживайтесь, — показал мне на стул Ломов.

— Благодарю. Итак, врать я вам не собираюсь. Но могу рассказать лишь минимально необходимую часть правды, а могу всю. Однако в этом случае спокойное течение вашей жизни, весьма вероятно, будет нарушено, и я не берусь однозначно обещать, что это вам наверняка понравится. Хотя и не исключаю такой возможности.

— Разумеется, я выбираю второе.

— Отлично. Итак, Рыжик участвовал в задержании опасных диверсантов. Одного он вынужден был убить, второго взял живым. Но и сам при этом получил тяжелые ранения. Доставившие — это его коллеги. Им тоже приходилось ходить под пули, и они знают, что империя никогда не бросает своих солдат, неважно, коты это или люди.

— Империя?..

— Да, Российская империя. Не надо смотреть на меня такими странными глазами, лучше гляньте себе за спину.

Там только что был открыт портал в мой гатчинский кабинет. Из межмировой дырки ощутимо дуло.

— Вот она, — показал я на портал. — Как говорят умные люди, лучше один раз увидеть, чем сто — услышать. Пойдемте, я вам ее покажу, это не займет много времени. А то чего тут на сквозняке сидеть?

— Вот такие дела, — закончил я свой очередной доклад императору одним теплым майским вечером. — Собственно, в деле осталось только два вопроса. Первый — все же кому конкретно понадобился Рекс и зачем? Над этим работают, в том числе и я. И второй — восстановится ли у Рыжика подвижность задних лап? Все-таки вторая пуля основательно задела позвоночник. Но Ломов уже отметил, что наш котяра выздоравливает удивительно быстро, так что есть надежда на благополучный исход.

— Насколько я понял, ты собираешься сам поосновательнее изучить паранормальные способности Рекса, — констатировал Гоша.

— Я тебе что, Билл Гейтс, все делать самому? Разумеется, участие я приму, особенно поначалу, но тут главное — найти подходящих специалистов и обеспечить им условия для работы. Впрочем, как и везде.

— Тем более что у тебя уже есть какая-то шаманская лаборатория на Гавайях.

— Вот именно. И, пожалуй, в ближайшее время мне придется туда слетать, на остров Ниичаво. Там вроде бы уже получили какие-то пригодные для демонстрации результаты.

Только оформляй это как командировку, — предупредил император. — А то меня опять совесть начнет мучить, что я вместо отпуска на Канарах загнал канцлера куда-то аж на Гавайские острова.

ГЛАВА 29

А жизнь тем временем шла своим чередом, независимо от всяких шпионских страстей с украденными котами. В частности, ближе к концу мая мне пришлось взять на себя решение вопроса — где начинается космос?

Вообще-то данный вопрос аналогичен многим другим. Например, что такое много? Филологи, вот ей-ей, на полном серьезе считают — это все, что больше двух. Не верите? Ну так смотрите сами. Точка у них так и называется точкой, она одна. Две точки — это двоеточие. А вот когда я как-то раз употребил в одной статье слово «троеточие», меня поправили. Мол, по правилам русского языка это называется многоточием. Охренеть, да что же это, у наших гуманитариев сразу после двух начинаются трудности с устным счетом, и они во избежание путаницы непринужденно переходят на «много»? Я, конечно, тут же приказал создать комиссию для проверки уровня преподавания математики на филологических факультетах, но саму проблему запомнил. Она заключалась в том, что всякие неопределенные понятия надо было постулировать. Причем некоторые — административно. И проблема с космосом относилась именно к таким.

Дело в том, что недавно на Канарах появился второй магнитоплан, по сути летающий танкер, а первый был наконец-то дооборудован для полетов за пределами атмосферы. И вот вчера удалось с двумя дозаправками подняться на сто восемьдесят километров. С одной стороны, Гагарин именно так и летал, и из этих соображений вроде бы следовало устраивать в испытаниях перерыв, поднимать шум на весь мир и засыпать экипаж наградами по самую маковку и выше. С другой, это был обычный полет по программе, вскоре предполагался подъем на триста пятьдесят километров, а вообще-то этот тандем был предназначен для набора пятисот. Там можно будет включать термоэмиссионные ядерные реакторы и лезть дальше, вплоть до суточной орбиты, но это уже следующий этап.

Чуть подумав, я принял следующее решение. Космосом считается все, что выше пятисот километров. Но кроме того, любой орбитальный полет признается космическим, если в процессе него был сделан хотя бы один полный виток. Таким образом, империя не ставит под сомнение полет Гагарина, но и наши магнитопланщики могут спокойно работать дальше, не отвлекаясь на торжественные визиты в Питер для получения кучи всяких орденов и внеочередных званий.

Кстати, недавно закончившаяся кошачья история привела к тому, что за наш месяц в Федерации прошло восемь дней, ведь мы с Гошей подолгу держали микропорталы. И нам уже успели переправить один «Топаз», то есть космический ядерный генератор, с десятком специалистов для его обслуживания. Для получения следующего требовалось, по словам наших партнеров, шестнадцать-семнадцать суток их времени. А третий магнитоплан, постройка которого уже закончилась и начались наземные испытания, как раз и был предназначен для установки на нем двух таких реакторов.

Коллектив «Зари» тоже добился определенных успехов. Новая большая установка была смонтирована и отлажена, после чего мы провели пять пробных забросов в пустынный уголок Тихого океана южнее Гавайских островов. Бросали пока просто железные бочки с передатчиками. Две попали в наш мир, причем довольно точно в смысле координат, отклонение составило пятнадцать и тридцать пять метров. Одна угодила в двадцать первый век, и наши люди смогли принять ее радиосигнал, прежде чем она утонула. А две исчезли бесследно. В общем, чего-то такого мы и ожидали, так что эксперимент был признан успешным, и теперь можно было переходить к разработке вытекающих из него возможностей. Первое из мирных применений эффекта Арутюняна, чем мы собирались заняться — это дозаправка магнитопланов в полете. Зачем поднимать танкер своим ходом, когда на высоту его можно телепортировать! Не такой танкер, как сейчас, понятное дело, а небольшой беспилотный. Правда, пока он у нас был только на бумаге, да и грузоподъемность передающей камеры для подобной цели лучше увеличить раз в пять. И все равно придется мириться с тем, что до точки финиша долетит только треть отправленных аппаратов. Хотя те, что попадут в двадцать первый век, можно будет или вернуть к нам, или просто там и продать, Федерация от них вряд ли откажется.

Следует отметить, бывший Сергей Гайкович, а ныне Яков Рудольфович, пытался теоретически разобраться — а возможна ли наводка телепортации не из точки передачи, а в месте приема? Но пока результат, как он осторожно выразился, получался неоднозначным и со слишком некорректными допущениями.

Я же в связи со всеми этими событиями вынужден был давить в себе черную зависть. Оставался бы простым инженером Найденовым, так давно бы уже слетал в тот самый космос, который по указанию канцлера Найденова им еще не является! Как Рябушинский, который из двух десятков вылетов своего магнитоплана пропустил только три первых, а потом стал бессменным бортинженером. Когда я попытался ему намекнуть, что такое поведение не совсем соответствует статусу главного конструктора, то получил в ответ, что идея магнитоплана вообще-то принадлежит не ему, Дмитрию Павловичу Рябушинскому, а некоему инженеру Найденову. И проектировал магнитоплан не один человек, а большой коллектив. Специалист же по сверхпроводящим магнитным движителям на борту совершенно необходим, причем специалист высокого класса, молодой и здоровый.

Так что Рябушинский продолжал летать, а я — исходить завистью на земле. Ну нельзя канцлеру пускаться в такие авантюры, вот ведь до чего собачья должность. Но ничего, когда построим орбитальную станцию, вот туда-то уж я точно поднимусь — с целью инспекции передовых рубежей обороны Российской империи, например.

Никонов наконец вернулся и привез нам ответ руководства Федерации на наши предложения по их Курилам. Если перевести этот ответ с дипломатического языка на русский, то он звучал примерно так: «Интересно, конечно, но мы-то что с этого будем иметь?» То есть предстоял длительный торг, и я даже помаленьку начинал жалеть, что Немнихер является гражданином Израиля и никак к этому торгу допущен быть не может. Так что придется самому.

Первый шаг мы уже сделали дней десять назад по их времени, когда отправили одну молодую пару проводить медовый месяц на Гавайях двадцать первого века. На недоуменный вопрос Никонова «почему», я ответил в том духе, что это очень хорошие люди, а нам для таких ничего не жалко. Кстати, фээсбэшники должны быть мне благодарны — без нас хрен бы их кто отправил в такое место аж на две недели! А следить за нашей парой никакого труда не составляло. Приемник они получили уже в гостиничном номере через портал, там же приняли на него сигнал с нашей телепортированной бочки, после чего вернули приемник в Гатчину и вот уже почти неделю загорали на пляже. Пока специалисты Федерации пытались найти ответ на вопрос, чем же таким эдаким молодые люди все же занимаются на самом деле.

Первого июня прилетевший с «Зари» Нейман позвонил мне и сказал, что хочет встретиться, причем желательно у меня в кабинете. Это означало, что у него есть такие сведения, которые ни в каких отчетах еще не зафиксированы и где попало озвучены быть не могут. Я был не очень занят и пригласил его зайти прямо сейчас.

— Здравствуйте, Георгий Андреевич, — сказал он, входя, — и дайте мне, пожалуйста, листок бумаги и ручку.

Получив просимое, он быстро написал несколько цифровых групп и протянул бумагу мне.

— Здесь отмечено время открытия вами с его величеством порталов за последние восемь дней. Первые четыре цифры каждой группы — дата, потом идет время начала и конца, и так для каждого акта. Всего за этот период вы открывали порталы шесть раз. Насколько точны мои наблюдения?

— С точностью до минут наверняка, — хмыкнул я, глянув на листок, — а точнее и мы с императором их не записывали. То есть вы, Яков Рудольфович, все-таки сделали регистратор?

— Да, сделал, причем довольно давно. В одна тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году, если быть точным. В качестве него используется та самая установка.

Надо сказать, что Нейман был одним из немногих в империи и единственным на «Заре», кто обладал полными сведениями о том, как именно открываются порталы в двадцать первый век. Капица, Френкель и Кобзев знали только свойства этих порталов, а о способе открытия могли лишь догадываться.

— Так вот, — продолжил свои объяснения Нейман, — можно считать доказанным, что и ваши порталы, и мое нетрадиционное туннелирование имеют одну природу. Потому как в каждый момент времени может происходить только что-нибудь одно. И если открыт портал, то телепортация невозможна. Думаю, и наоборот запрет тоже работает, но это чисто теоретически. Ведь каждый этап телепортации длится всего один квант времени, а потом запрет на создание вашего портала исчезает.

— Очень интересно, — потер руки я, — а как, по-вашему, портал блокирует эффект Арутюняна в обоих мирах?

— Теоретически да, но я, собственно, за этим к вам и пришел. Теория — замечательная вещь, особенно когда подтверждается записями в журнале экспериментов. Причем меня лично очень интересует один вопрос. Что будет, если вы откроете свой портал после того, как перебрасываемый объект исчезнет из точки старта, но до того, как он появится в месте финиша?

— А не… того?

— Вроде не должно, — рассмеялся Яков Рудольфович. По рассказам Саши, он вспоминал этот анекдот перед каждым новым экспериментом еще в том мире.

Этим вечером я ужинал в Зимнем. Так и тянуло начать делиться новостями и мыслями сразу, но я мужественно съел яичницу с ветчиной и только тогда рассказал Гоше о своей встрече с Нейманом.

— Интересно, — отставил кружку с чаем император. — По-моему, это повод привлечь к портальным делам и наших детей, они уже достаточно взрослые, как мне кажется.

— Вот именно, — кивнул я.

Года три назад, играя в императора и канцлера, Владимир с Настей чуть не открыли портал. Просто они не знали, что это такое, куда именно его открывать, но мы с величеством почувствовали то же самое, что перед каждым нашим открытием. То есть его возможность. После этого детей не оставляли наедине, все же они тогда еще были маленькие. А сейчас повзрослели, Насте десять, а Володе двенадцать. Во всяком случае степень лежащей на них ответственности они уже понимают.

— Чтобы не тянуть, — предложил я, — завтра днем приезжай с сыном в Гатчину, и попробуем.

Через три дня мы подвели итоги. Детям была организована экскурсия в двадцать первый век, и теперь порталооткрывателей в Российской империи стало четверо. Причем открыть его могла любая пара, то есть не только дети вместе, но и любой из них с любым из нас. Правда, они пока могли только на Даниловскую, но в настоящее время ничего другого и не надо.

Со скоростью течения времени теперь происходило вот что. Оно стояло в том мире, где не было никого из нас четверых. Когда же в каком-то мире был кто-то один, то оно там текло, но в два раза медленнее, чем в месте, где оставались трое. При разделении нас пополам время в мирах текло одинаково. Если лица, открывшие портал, оказывались в разных мирах, то они могли поддерживать между собой телепатическую связь. Правда, в случае двойной разницы во времени возникали определенные неудобства, но понять друг друга все же было можно. А вот у прошедших пассажирами этого бонуса не имелось.

Детей пока не посвятили в тонкости типа дистанционного открытия, но показали, как открывать и держать микропортал. С первого раза у них получилось поддерживать его только полчаса, но это дело наживное, со временем станет лучше.

— Однако при твоем походе в ветлечебницу никаких фокусов с половинной скоростью времени не было, — заметил мне император.

— Правильно, их и позже не случилось, когда мы с Настей и Володей прошли на Даниловскую, а ты остался тут, — напомнил я. — Начались они после того, как дети открыли свой первый портал.

— Значит, со временем в эту команду добавятся еще и твой Андрей с моим Константином.

— Думаю, да. Интересно, как тогда будут соотноситься времена и количества способных открыть портал в каждом мире? Впрочем, важнее то, что постулат Неймана действует и в этих условиях. В каждый момент времени может быть открыт только один портал.

Через неделю на «Заре» мы проделали и тот эксперимент, о котором говорил Нейман. За это время были изготовлены специальные капешки, то есть кубики с одной прозрачной гранью, но на сей раз рассчитанные на пребывание в вакууме. И вот малая установка начала забросы.

Первый: открываем портал — за стеклом кубика то ода, то небо, то есть кубик попал в океан двадцать первого века. Второй — то же самое. В третьем нам ничего не удалось открыть, что означало — этот кубик попал в наш мир. Наконец очередной портал открылся в какую-то черноту. Вскоре зрение адаптировалось, и я увидел звезды.

— Космос! — восхищенно выдохнул Гоша.

— Он самый. Запоминаем, закрываем и идем обедать, пока тут приготовят большую установку. Кстати, скорее всего, там где-то неподалеку уже болтаются две бочки с передатчиками, несколько мух, три кирпича и уж не помню, чего еще мы теряли в процессе перебросов. Совсем рядом, по расчетам, в радиусе ста миллионов километров.

Мы с величеством сходили в столовую, после чего снова вернулись к установкам.

— Номер третий готов, — доложил нам Саша Кобзев.

— Тогда швыряйте первый контейнер.