Князь Рус Павлищева Наталья
Руса ужаснуло это заявление брата: как же можно так о собственном сыне?!
– Он давно стал колдуном, а у колдунов нет земных отцов, Рус.
Некому помочь, некому подсказать… Раньше всегда можно было спросить Тимара, а тот спрашивал богов, что делать, ему подсказывали духи, а теперь? Даже Волхов и тот ушел.
Род не остался без покровительства, иначе давно бы уже сгинул, но как говорить с богами, не знал никто. И князей это сильно беспокоило.
Волхов уверенно пробирался вперед, даже не оборачиваясь к Мсте. Женщине стало немного не по себе, хотя шел он в правильном направлении.
– Волхов, куда ты спешишь? До зимы еще далеко, мы успеем.
Муж не ответил.
– Волхов, я не могу так быстро.
Даже привычная к движению по лесу Мста едва поспевала. Какое-то время она боролась, пытаясь догнать мужа, но потом вдруг разозлилась и остановилась. Пусть идет! Если он снова во власти темных сил, то ей не справиться.
Однажды, после того как Волхов стал жить отдельно, Мста ходила к Тимару и расспрашивала его о Волхове. Тот сначала долго упирался, но потом, видно осознав, что девушка спрашивает не просто из любопытства, подробно рассказал и о Чарге с Марой, и о гибели Илмеры. Мста усмехнулась:
– Мара?.. Это мне знакомо.
– Откуда?
– У меня отец был колдуном. Стал случайно, когда пытался спасти от смерти мою мать, пообещал Маре, если та выпустит жену, помогать колдунье во всем. И мать все равно померла, и отец пропал.
– Как, Мста?
– Когда понял, что не совладает с Марой и от нее не избавится, бросился с обрыва вниз. Нашли с переломанной шеей.
– Потому держись от Волхова подальше.
В ответ Мста как-то странно посмотрела на Тимара и фыркнула:
– Вот еще! Не всем же Маре доставаться!
Тогда она сумела вырвать Волхова из лап Чарга с Марой, взяла любовью, рождением сына, ежеминутным вниманием. Волхов вернулся к людям. И вот теперь все надо начинать сначала. Но у нее нет тех сил, да и как это делать?
Стоило остановиться Мсте, встал и Волхов. Оглянулся:
– Пойдем.
Голос низкий, чужой.
Мста помотала головой:
– Нет.
– Пойдем…
Глаза загорелись нехорошим желтым огнем. Мста по-настоящему испугалась, еще мгновение, и она бросилась бы бежать, как когда-то чужаки на берегу под взглядом Волхова. Но ей вдруг стало жаль мужа, быстро подошла, провела рукой по лицу, словно снимая маску злости и жестокости, коснулась губ:
– Волхов, любимый, что с тобой?
У него дрогнуло в глазах. Мста, как когда-то в избушке, обвила его шею руками, прижалась губами к холодным губам. В первые мгновения показалось, что целует мертвеца, настолько безжизненными и ледяными были его уста, потом они дрогнули и потеплели. И его руки в ответ обнимали все горячей и горячей. Мста знала чем брать, горячее тело прижималось к телу Волхова, пробуждая в нем мужское желание. Наконец, волна захлестнула его, понесла, заполнила чем-то светлым и радостным.
Целуя ожившего после смертельного холода мужа, Мста клялась, что, если понадобится, она будет жить с Волховом в лесу безо всяких сородичей, только чтобы он каждую минуту был рядом, чтобы снова не попал под власть Мары.
Сам Волхов долго лежал обессиленный, глядя в голубое весеннее небо с плывущими пушистыми облачками, потом вдруг тихо посоветовал:
– Возвращайся.
Голос нормальный, свой, только такой, словно человек после тяжелой болезни.
– Нет, я с тобой.
– Возвращайся, и меня не спасешь, и сама пропадешь.
– Ну это мы еще посмотрим! – Мста не собиралась отдавать любимого Маре!
Дальше шли молча, Волхов все так же впереди, правда уже не спешил, но шел уверенно. Мста поняла, что где-то там его и правда ждет Мара.
Они вышли к речке с порогами в середине дня. Шум перекатывающейся по камням воды был слышен издалека. Мста вдруг почувствовала, как ее сердце зашлось ужасом – на высоком берегу стояла женщина. Не нужно было объяснять, что это Мара. Она спокойно следила, как подходят Волхов с Мстой. Женщине очень хотелось взять мужа за руку, но тот не позволил.
Только оказавшись рядом с Марой, Мста вдруг поняла, что проиграет, что у нее не хватит сил противостоять колдунье!
– Пришел? Не забыл? – Голос почти сладкий, приветливый. Не знать, что за ним стоит звериный оскал, так и обрадуешься. – Зачем ее привел?
– Сама пошла.
Мста наконец опомнилась:
– Мара, отпусти моего мужа. Совсем отпусти. Ты уже забрала мать и отца, достаточно.
– Я сама знаю, кто мне нужен, не тебе решать! – С Мары слетела вся ее ласковость, в глазах появился желтый огонек, а в голосе звериная хрипотца, как бывало у Волхова. – За тобой должок твоего отца, придет время, спрошу…
Волхов заслонил Мсту собой:
– Оставь ее. Чего ты от меня хочешь?
– Чего хочу?! – расхохоталась Мара грубым мужским голосом. – Душу твою в полное владение. Забыл, как чужаков одолеть помогли? Плати, Волхов, время пришло.
– Ты и так мной правишь.
– Не-ет… ты женился, дите родил… Так те, кто со мной знается, не живут. А могу не твою, а ее душу взять, – она показала на Мсту. – Выбирай, ты или она?
Мсту обуял ужас, она хотела крикнуть «нет!», но только беззвучно открывала рот, кажется, из него не вылетало ни звука.
– Выбирай, Волхов, ты или она?
Повинуясь какой-то неведомой силе, Мста сделала шаг спиной к обрыву. Она изо всех сил пыталась сопротивляться, но что-то невидимое толкало ее к краю, где внизу каменные перекаты реки.
– Ты или она?!
Волхов сжал невыносимо болевшую голову руками. Голос Мары грохотал сильнее воды на скалах. Еще чуть, и женщина полетит вниз, ломая кости. Мста уже была на самом краю, когда Волхов крикнул:
– Я!
И невидимая сила сразу отпустила, Мста сумела отпрянуть от края обрыва. В ужасе оглянувшись, она увидела, что Волхов сидит, обхватив голову руками, а Мара куда-то исчезла, только огромная черная птица на камне чуть подальше не сводила с них глаз.
– Волхов…
– Не подходи.
Снова голос был низким и страшным. Мста разрыдалась, она упала на землю и плакала от пережитого ужаса и от бессилья. Птица тяжело взлетела, сделала небольшой круг над обрывом и исчезла с глаз. На камне осталось только большое черное перо.
Они долго молча сидели на берегу, потом Мста вдруг робко предложила:
– Волхов, давай уйдем от людей? Они сами найдут эти перекаты…
– Нет. Раньше надо было, теперь поздно.
– Не сдавайся, Волхов, ты сможешь вернуть.
– Что вернуть, душу? – вдруг расхохотался тот. – Мста, это моя черная душа улетела вслед за Марой! – он показал на перо на камне.
Немного погодя он вдруг уставился в глаза Мсты долгим неотрывным взглядом. Женщина сначала чуть испугалась, но потом подчинилась, стала смотреть также, не мигая. Как долго это продолжалось – неизвестно, но когда Волхов наконец отвел глаза, его лоб был мокрым, а Мста спокойно поднялась и потянулась:
– Нам пора, Волхов, люди заждались.
– Пора, – вздохнул тот.
Волхов с Мстой вернулись достаточно быстро, толково нарисовали на куске бересты, как пройти к речке с перекатами, получалось, что и летом проходимо. Родовичи немного подумали и решили идти. На сей раз вел всех Волхов, он был молчалив, отвечал только «да» или «нет», и то кивками. Словен забеспокоился, все же он знал о сыне то, чего не знали остальные. Что произошло там, в лесу? Но попытки расспросить о чем-то Мсту не удавались, женщина только пожимала плечами:
– Там речка, камни…
И смотрела так, словно была во сне.
Порусь бросилась к мужу:
– Рус, с Мстой происходит что-то странное! К Желотугу не подходит, сама словно неживая…
– Может, с Волховом поссорились?
– Да нет, он с нее глаз не сводит. Поговори с Волховом.
Разговора не вышло, племянник как-то странно посмотрел на князя и отмахнулся:
– В тяжести баба!
И снова Руса удивил голос Волхова.
– А ты чего хрипишь так?
– В воду упал ледяную.
Какую ледяную, если весна и вода не такая уж холодная? Но больше Волхов ничего объяснять не стал.
Объяснения про беременность Мсты Поруси понравились:
– Вот и хорошо, им с Волховом деток много нужно, а то какие-то странные оба.
А вот Русу не понравилось, не верилось, что у Волхова и Мсты все в порядке, только попросил Порусь получше смотреть за Желотугом и к матери лучше не подпускать. Та ахнула:
– Да как ты можешь, она же мать?!
Но малыш и сам не шел ни к Волхову, ни к Мсте.
Чигирь тоже забеспокоился:
– Рус, с ней что-то не так!
– Отстаньте от бабы.
– Мста никогда такой вялой не была, ходит, точно спит.
Но раздумывать оказалось некогда, снова снялись с места и пошли, продираясь через лес.
Наконец и родовичи вышли к речке, но Волхов повел их не прямо к ней, а чуть в сторону, обходя пороги по суше. Дальше река текла уже ровно и плавно, по такой сплавляться – одно удовольствие.
– Первак, эта река?
– Она…
Застучали топоры, готовя плоты, на берегу горели костры, на всю округу вкусно пахло мясом и рыбой, звенели голоса, суетились люди…
В тот день Мста долго смотрела на обрыв над порогами, словно что-то вспоминая, а потом вдруг исчезла. Волхов, который молча махал топором рядом с Радоком, заметил это не скоро. Беспокойно закрутил головой:
– Где Мста?
Елица удивленно покосилась на мужа Мсты: странные они какие-то, то она с него глаз не спускала, то теперь он. Махнула рукой:
– Вон с Порусью рыбу чистят…
Волхов на время успокоился, потом снова принялся оглядываться. Но работа не терпела, большое подрубленное дерево легло чуть не так, как хотели, пришлось срочно обрубать крупные ветки и перетаскивать. У мужиков хребтины трещали от усилий, пока сумели справиться с гигантом. Словен ругался:
– К чему такое большое брать, поменьше не нашлось? Как мальчишки!
Управились, когда уже почти стемнело, весенний день хоть и не зимний, а тоже короток. Приладив бревно, чтобы не унесло течением, Волхов отправился искать Мсту. Но на берегу, где женщины уже пекли в горячих углях начищенную рыбу, щедро обмазав глиной, ее не было.
– Куда Мста ушла?
Порусь пожала плечами:
– Не знаю, я ее давно не видела.
– Она с вами рыбу чистила.
– Только чуть, а потом вдруг встала и куда-то пошла. Ты же ее знаешь, Волхов, Мста никогда не скажет, куда идет.
– В какую сторону пошла?
– Туда… – махнули руками женщины на обрыв и пороги.
Внутри у Волхова все похолодело. Но сделать он ничего не успел, на берег вдруг вышли люди! Мгновенно мужчины Рода встали впереди, загораживая женщин и детей от чужаков. Но в руках у тех не было оружия, они несли… Мсту!
К жене метнулся Волхов, остановился, в ужасе глядя на изуродованное от падения на камни тело, так же как когда-то Рус на Полисть, спросил:
– Зачем?..
Человек, положивший на землю погибшую Мсту, что-то сказал, видно спросил. Рус развел руками:
– Не понимаем. Кто вы?
Внимательно прислушавшись, незнакомец кивнул и, с трудом подбирая слова, произнес:
– Упала сверху… Плохо. Разбилась…
Потом оказалось, что Мста выбралась наверх, долго стояла, словно что-то вспоминая, а потом вдруг шагнула с обрыва.
Волхов поднял на руки тело жены и пошел прочь, никто не стал его останавливать, только сокрушенно смотрели вслед. Слишком странными были оба после возвращения из леса, родовичи нутром чуяли, что будет какая-то беда.
Принеся Мсту наверх обрыва, Волхов вдруг заметил, что в кулаке жены что-то зажато. С трудом раскрыв холодные пальцы, он увидел… большое черное перо. Из горла Волхова вырвался рык:
– Мара! Мара, ты же взяла меня вместо нее! Почему она погибла?!
Тут же на обрыве невесть откуда появилась женская фигура, насмешливый голос произнес:
– Она сама… Видно, вспомнила что-то?
Голова Волхова упала на грудь погибшей жены, он заскрипел зубами, в бессильной ярости сжимая кулаки. А женщина рассмеялась и снова исчезла, только захлопали черные крылья.
А внизу незнакомцы пытались объяснить, откуда взяли Мсту, мол, упала с обрыва. Родовичей дивило другое: люди снова говорили на их языке! А вот самих незнакомцев не удивило. Один из них показал пальцем на Руса и стоявших за ним людей:
– Криви?
Князь пожал плечами:
– Родовичи. А вы кто?
Последовало незнакомое слово.
– А речь нашу откуда знаете?
Теперь пожал плечами чужак:
– Криви так говорят.
– Криви – это кто?
– Соседи.
– Ваши?
– Да.
– Где живут?
Рука обвела круг:
– Везде.
– Та-ак…
Снова пришли на занятые земли?
От дальнего костра к ним, прихрамывая, спешил Первак. Услышав говор чужаков, вдруг закивал:
– Нерти?
Те согласились:
– Нерти, нерти…
– Первак, ты откуда их знаешь?
– Да не знаю я, просто по говору слышу, что это люди, которые привозят солнечные камни.
– Что за камни?
Сами чужаки закивали, мол, все верно.
Но узнать про камни не успели, Порусь вдруг показала наверх обрыва. Подняв глаза, все увидели, как с края взлетает огромная черная птица.
Чужаки сокрушенно покачали головами:
– Мара…
Это имя заставило вздрогнуть многих, прежде всего Словена. Значит, Волхов все же не смог избавиться от власти Чарга и Мары?
Сам Волхв виднелся на круче, он сидел, прижимая к себе погибшую жену, точно баюкая ее. Давняя беда повторялась, только теперь вместо Илмеры и Полисти была Мста. Женщины в ужасе бросились разбирать детей и уносить их в наспех построенные шалаши.
Чужаки смотрели, все так же сокрушенно качая головами, а вот Первак и его сородичи не могли ничего понять, хотя чувствовали, что случилась не просто беда, а что-то непоправимое.
Наконец Рус вспомнил о людях, что принесли Мсту. Жестом пригласил к костру, но те возразили:
– Лодки забрать… потом придем.
Глядя им вслед, Рус осторожно поинтересовался у Первака:
– Они не могут быть связаны с Марой?
– Они нет, а вот?..
– А мы – да, – вздохнул Рус. – Волхов еще мальчишкой угодил к ней в сети, теперь не выпутается никак. И Мсту погубил.
– А еще раньше Полисть и Илмеру, – добавил Словен.
Рус в ужасе оглянулся на брата. Тот кивнул:
– Да, Рус. Илмера погибла, платя собой за него, да и Полисть, я мыслю, топиться пошла не просто так.
– Что же делать?
На берег опускались сумерки, и так тоскливо, так неприкаянно стало на душе, что хоть волком вой! Очень хотелось одного – уйти отсюда поскорее, но как пойдешь ночью?
Немного погодя по берегу послышались шаги и тихий говор: это их новые знакомые тащили мимо перекатов свои лодки. Рус, привыкший всем и во всем помогать, поспешил навстречу. Остальные тоже, работа отвлекала от тяжелых мыслей.
Но лодка оказалась одна, и самих чужаков всего четверо, троих из которых родовичи уже видели. Они присели у костров, снова покачали головами, глядя на темный силуэт Волхова на скале, потом стали объяснять, что они зимой были у криви, носили солнечные камни, теперь возвращаются.
– Что за солнечные камни?
Один из чужаков протянул Русу на ладони какой-то желтый камень. Князь покрутил в пальцах. Камень был немного странный, вроде даже теплый, и почти прозрачный. Действительно солнечный… Приглядевшись, Рус увидел внутри… вроде мушка или комар? Но как она попала внутрь камня?!
Чужаки рассмеялись:
– Иногда внутри бывают мушки… Эти камни выбрасывает на берег море. После бури их можно найти, если поискать.
Родовичи обратили внимание на украшения чужаков, многие были из такого камня.
– Привозим криви, они нам дают другое…
– Вы часто плаваете по этой реке?
Чужаки скорее догадались, чем поняли, что спросил князь, закивали:
– Часто.
– Она куда течет?
– В озеро. Большое озеро, только мелкое.
– Жить можно?
– Да, да!
– Вы там живете?
– Нет, мы ближе к морю.
– А у озера кто?
Немного подумали, пожали плечами:
– Никто.
– Никто не живет?
– Никто.
– А земли хорошие?
– Наши лучше! – горделиво вскинул голову старший. Рус усмехнулся: свои всегда лучше.
– А вы откуда?
Как объяснить, что они от Непры, если и сами не помнят, когда оттуда ушли? Скоро четырнадцатое лето, как покинули родные земли. Неопределенно махнул рукой:
– Оттуда.
Постепенно выяснилось многое: впереди у озера и правда хорошие земли, болот немного, зато много зверя, птицы, рыбы, хорошие леса, но никто не живет. Рус вдруг нутром почувствовал, что это его будущие земли!
– Словен, нам нужно туда!
– Завтра и поплывем.
Впереди плыла лодка новых знакомых, а за ней вереница плотов родовичей. Река петляла, но не так как та, первая, перед Дивногорьем, болотистые берега густо заросли лесом. Глядя по сторонам, родовичи чуть ежились: от берега до берега на полет стрелы, если захотят побить, то не спасешься. Но на берег выходили только лесные обитатели, лоси поднимали увешанные огромными рогами головы, с изумлением и тревогой глядя на проплывавших людей, в нескольких местах спугнули бобров, долго наблюдала за невидалью лисица, то и дело всплескивала под плотами рыба… Видно, и правда места обильные и богатые.
Люди с янтарными камнями двигались уверенно, хорошо знали путь, они же показали и удобную стоянку, где лес отступал от берега, освобождая песчаную косу. Встали на ночевку, снова у костров вели долгие разговоры о землях, о жизни, обо всем. Говорили медленно, не всегда понимая друг дружку, но чувствовалось, что это мирные люди. Говор у них мягкий, мягче, чем у родовичей.
Но утром новые знакомые вдруг сообщили Русу:
– Дальше сами плывите. Мы вперед быстрее пойдем. С вами долго.
Как возразить? На плотах, конечно, медленно, только куда они торопятся? Глядя вслед уплывавшей лодке, Рус вдруг забеспокоился:
– Первак, они соберут своих и подождут нас за первым поворотом.
Тот рассмеялся: