Восьмой грех Ванденберг Филипп

Гонзага и Конелла пристально наблюдали за сменяющимися кадрами.

— Вот! — неожиданно вскрикнул Келлер и указал на картинку. В правом углу была видна фигура. Бросалось в глаза обезображенное лицо. Сомнений не было: это Фредерико Гappa, Обожженный. Келлер продолжил просмотр.

Обожженный все время оглядывался, проверяя, не следят ли за ним. Потом он подошел к незнакомцу, с которым, наверное, договорился встретиться здесь.

— Синьоры, вам знаком этот мужчина?

— Нет, — в один голос ответили Гонзага и Конелла.

— Но человек с обожженным лицом, — продолжил Келлер, — это и есть Фредерико Гарра, труп которого нашли в фонтане Треви.

— Одну минуту, — перебил Конелла и достал из кейса обгоревший паспорт. Он приставил паспорт к экрану ноутбука и сличил: — Возможно, вы и правы… Но у меня все равно есть сомнения. И если позволите, я задам вопрос: почему вы с такой уверенностью утверждаете, что это Фредерико Гарра, если даже не знаете его.

— Конечно нет, — ответил Гонзага. — Живым я этого человека никогда не видел…

— Вы говорите с какой-то непонятной интонацией!

— Ну… — Государственный секретарь, смутившись, откашлялся. — В этом месте я должен сделать небольшое пояснение. Когда газеты сообщили о неопознанном трупе в фонтане Треви, я сначала подумал, что это Джанкарло Соффичи. Он к тому времени уже несколько дней числился пропавшим. Просто как сквозь землю провалился. Боясь самого страшного, я поехал в патологоанатомическое отделение университетской клиники. Но труп, который мне показали, был не Соффичи, а именно этот человек! — Гонзага постучал пальцем по монитору.

— И откуда вам известно его имя? — Конелла посмотрел на кардинала.

— Его имя? Я разве назвал его имя? — Гонзага начал заикаться.

— Вы сказали «Фредерико Гарра» или что-то похожее.

— Ах да, припоминаю. Через пару дней после первого сообщения в газете «Messagero» писали, что труп опознали. Это был известный преступник по имени Фредерико Гарра. Да, что-то в этом роде.

Начальник безопасности с интересом слушал разговор и молчал. То, о чем говорил Гонзага, он слышал впервые. Почему государственный секретарь не сообщил о пропаже монсеньора?

— Можно я покажу другую запись? — спросил Келлер.

— Есть еще?

— Конечно, ваше преосвященство. И она кажется мне в определенном смысле загадочной. Съемка велась другой камерой, с другого ракурса.

— Ну-ка, покажите нам! — взволнованно закричал Конелла.

По щелчку появился кадр, на котором были видны эти же два человека в среднем нефе собора Святого Петра, только сняты они были сверху и немного сбоку, так что их лица и даже мимика были хорошо видны. Мужчины оживленно о чем-то беседовали. При этом Обожженный не переставал оглядываться по сторонам.

Опершись о стол, Гонзага и Конелла просматривали видеозапись, как вдруг кардинал замер как громом пораженный.

Конелла недоверчиво посмотрел на Гонзагу и невольно пожал плечами: сам он не смог бы объяснить увиденное. Государственный секретарь застывшим взглядом следил за сменяющими друг друга кадрами. Вот Обожженный достает из кармана пиджака целлофановый пакетик и сует под нос незнакомцу. Незнакомец хочет взять его в руки, но Гарра молниеносно прячет вещь в карман.

Келлер остановил запись.

У Гонзаги не было сомнений насчет того, что он увидел. Он хорошо помнил рейс из Франкфурта в Милан, когда какой-то пассажир подсел к нему и предложил купить такой же целлофановый пакетик, в котором якобы был кусочек плащаницы Иисуса из Назарета. Обожженный знал цену этому предмету. А кардинал, в свою очередь, прекрасно понимал, насколько важен был этот кусочек ткани для Церкви.

Но кто же стоит рядом с Обожженным? Это был привлекательный мужчина в расцвете сил. Но связан ли он с криминальным миром или является членом братства Fedeles Fidei Flagrantes, сказать было трудно. Если же незнакомец не связан ни с тем, ни с другим, то почему тогда он заинтересовался маленьким кусочком ткани?

— Ваше преосвященство, что вы думаете? Ваше преосвя щенство?.. — Будто откуда-то издалека Гонзага услышал голос начальника швейцарской гвардии: — У вас нет предположений по поводу поведения этих мужчин?

Кардинал смущенно залепетал, как будто Келлер застиг его за нарушением шестой заповеди:

— Разве не наш Господь Иисус выгнал торговцев из храма? Это просто позор. Теперь дилеры не останавливаются даже перед собором Святого Петра.

— Вы считаете, — произнес Конелла, — что камера зафиксировала сделку по продаже героина или что-то подобное? Можно предположить такое или нет?

Начальник безопасности скептически посмотрел на государственного секретаря и промолчал.

— Это дает повод задуматься, что дьявол бесчинствует даже под сводами собора Святого Петра, — продолжил Конелла и лаконично отметил: — Данная запись будет полезна для отдела борьбы с наркотиками. — Затем, не скрывая иронии, начальник полиции добавил: — Даже стенам Ватикана не удалось остановить волну торговли наркотиками.

— Это мерзкое посягательство на чистоту Церкви и Ватикана! С вашей стороны было бы нахальством делать заявления о том, что дьявол бесчинствует в высших государственных учреждениях. Будьте любезны, запомните раз и навсегда: в Ватикане нет наркотиков. Всевышний хранит нас от этой дьявольщины! — Голос государственного секретаря охрип. Гонзага посмотрел на Келлера, как будто прося поддержки: «Ну подтвердите же наконец мои слова!»

Но Келлер молчал.

Вместо этого он еще раз включил просмотр записи.

— Вот здесь, — произнес Келлер и ткнул пальцем в снимок. — Это второй, не менее загадочный эпизод. Обожженный показывает незнакомцу три фотографии. Я долго смотрел на них и пришел к выводу, что это негативы рентгеновских снимков. Видите, как незнакомец накладывает один снимок на другой и смотрит на свет?

— Вы правы! — взволнованно вскрикнул Конелла. И тут же пошутил: — Если вы решите найти новую работу, непременно позвоните мне!

— Договорились, — легкомысленно откликнулся Келлер и продолжил: — Но и это еще не все. Вот здесь Обожженный показывает собеседнику руки с растопыренными пальцами, будто называет цифру. А дальше мы снова видим Обожженного, и его пальцы все так же растопырены. Кстати, этот жест был записан через десять секунд после первого.

Гонзага был в замешательстве.

— Что вы хотите этим сказать, Келлер? — недоумевая, спросил он.

Начальник безопасности остановил просмотр и сказал:

— Понаблюдайте за секундной стрелкой ваших наручных часов.

Кардинал и начальник полиции беспомощно переглянулись, но, тем не менее, сделали так, как просил Келлер. А тот, в свою очередь, растопырил пальцы на руках и сделал десять движений руками, будто хотел замедлить ход приближающегося автомобиля.

— Как долго это длилось? — спросил он.

Конелла сказал то, чего ждал начальник безопасности.

— Как раз десять секунд.

— Да, именно десять секунд отделяют эти два снимка. Если сделать такое движение десять раз, то получится сто. А теперь следите за губами Обожженного!

— Губы у него плотно сжаты, словно он хочет что-то скрыть, — вмешался Гонзага.

— Возможно, но маловероятно, когда оба о чем-то разговаривают.

— Mille — тысяча! — вмешался Конелла в спор. — Мужчина произнес слово «mille». Соотнеся все это с жестами Обожженного, можно сделать вывод, что он просит за пакетик сто тысяч!

— Долларов? — взволнованно вскричал государственный секретарь.

Конелла отмахнулся:

— Долларов или евро, сейчас неважно. Сумма все равно значительная. Возникает вопрос, кто готов выложить такие деньги, если не торговец наркотиками, который играет по-крупному?

Келлер сделал вид, что не заметил нервных движений государственного секретаря и того, что правая рука Гонзаги дрожит. Будучи начальником безопасности, он знал, что у Ватикана особый статус, но все же это государство, как и все другие: здесь есть хорошее и плохое, а значит, приверженцы первого и второго. Келлер не раз сталкивался со случаями своенравного поведения государственного секретаря, и это ставило его в беспомощное положение. В конце концов, государственный секретарь был его высшим начальником, если не принимать во внимание самого наместника Бога на земле, который, правда, никогда не вникал в темные дела службы безопасности Ватикана. Келлер придерживался мнения, что Господь убережет папство от бед. Однако яды, кинжалы, даже безоружные руки преступников часто прерывали жизнь понтификов.

Но что увидел Гонзага на этих снимках? Что его так взволновало?

Странное поведение государственного секретаря не скрылось и от глаз Конеллы. Начальник полиции увидел его как бы со стороны и спросил:

— Господин кардинал, может ли такое быть, что вы о чем то умолчали?

— Или вы догадываетесь о том, что происходило в соборе и что именно засняли камеры? — перебил его Келлер.

Гонзага вытер потный лоб и глубоко вздохнул. Но уже в следующее мгновение гневно закричал, ударив рукой по столу:

— Это что, допрос?

— Ваше преосвященство, — ответил Келлер, — простите меня за подозрения. Но случай настолько серьезный и загадочный, что любая информация, даже самая незначительная, может оказаться крайне важной. Вы сами знаете, что в такое неспокойное время нельзя отбрасывать возможность теракта. Поэтому я повторю вопрос: у вас есть какие-нибудь догадки?..

— Нееет! — заорал Гонзага. — Я видел этого обожженного только на столе патологоанатома, а второго вообще никогда не видел! А теперь оставьте меня в покое! — Кардинал помассировал виски кончиками пальцев. Он чувствовал, что от волнения к лицу прилила кровь. — Нервы, нервы, мои нервы! — простонал красный как рак Гонзага.

Келлер закрыл ноутбук и сунул его под мышку. Конелла слегка поклонился и вышел, на ходу успев сказать:

— Приношу свои соболезнования в связи со смертью вашего секретаря Соффичи!

Келлер тоже неуклюже поклонился, и они оба вышли из кабинета государственного секретаря.

В эту ночь Филиппо Гонзага не мог уснуть. Он все время вставал, подходил к окну и смотрел на ярко освещенную площадь. В голове у него была одна мысль: своим молчанием он вызвал подозрение у начальника полиции. Было еще темно, когда кардинал наконец прикорнул. Он увидел непристойный сои.

Гонзаге снилось, что он голышом бежит по бесконечно длинному коридору, а со стен и потолка свисают половины свиных туш. При ближайшем рассмотрении свиные туши оказались освежеванными женскими телами с обнаженной грудью и лобком. Все попытки перекреститься и таким образом избавиться от дьявольского видения потерпели крах, потому что его руки свисали вниз неподъемными свинцовыми плетьми. А когда он оглянулся, то увидел толпу епископов и кардиналов, монахинь и монсеньоров в живописных одеяниях. Они были вооружены мечами, как ангелы мести. И они подходили к нему все ближе и ближе. И уже первый обнажил свой клинок и замахнулся, чтобы разрубить Гонзагу пополам. Но тут государственный секретарь проснулся. Его прошибло потом, тело сотрясалось от горячечной дрожи.

Глава 49

Региональный пассажирский лайнер «Эмбраер» приземлился в аэропорту Мюнхена с опозданием на полтора I часа. Рейс «Алиталия AZ 0432» прошел спокойно. Мальберг оглядел всех пассажиров, насколько позволял обзор, а затем, убедившись в своей безопасности, задремал. Ничего удивительного в том, что он до сих пор страдал манией преследования, не было. Ведь должен же он постепенно привыкнуть к тому, что постановление об аресте аннулировано.

Под бесконечно моросящим дождем и порывами ветра, гнавшего по тротуару мокрые осенние листья, Мальберг поймал такси у терминала прибытия № 1. В своей мюнхенской квартире Лукас не был больше двух месяцев, но, несмотря на это, он решил в первую очередь заглянуть в антикварную лавку на Людвигштрассе. Еще никогда за все время ведения дел он так долго не отсутствовал. К счастью, он мог доверять фрейлейн Кляйнляйн.

Все опасения Мальберга оказались беспочвенны. Прибыль последних двух месяцев была достаточно высокой, даже с учетом падения спроса в летние месяцы. Фрейлейн Кляйнляйн жалела о том, что Мальберг не сделал никаких новых покупок. С рынка старинных книг и первопечатных изданий вымели все, поскольку спекулянты начали вкладывать деньги в «макулатуру», как они в шутку называли предмет своего нового бизнеса. Предложения, конечно, поступали, по в основном низкой категории, реже средней, причем в таком состоянии, что максимальную цену едва ли можно было дать.

Мальберг как раз изучал конторские книги, когда его застал звонок из Рима.

— Лукас, это ты? — услышал он голос Барбьери.

— Ну конечно, было бы настоящим чудом, если бы ты мне не звонил хотя бы пару дней, — пробурчал Мальберг в трубку. — Что там еще случилось?

— Сложилась новая ситуация. Действительно идиотская история!

— О чем ты говоришь? Ты не мог бы выражаться яснее?

В трубке наступила тишина. Лукас слышал, как сопит Джакопо, — похоже, он был в ярости.

Наконец Барбьери сказал:

— Почему ты не сообщил мне, что встречался с этим человеком? Ну, с тем, труп которого нашли в фонтане Треви через два дня после вашей с ним встречи?

— Я думал, что это уже не играет никакой роли. Этот парень оказался мертв еще до того, как мы с ним успели встретиться во второй раз. А что случилось?

— В полиции есть фотографии, на которых ты мило, тет-а-тет беседуешь с Обожженным!

— Не говори ерунды! Что это значит?

— Сейчас я тебе объясню. С твоей стороны было безумством встречаться с известным преступником. Но то, что ты с ним встречался в соборе Святого Петра, вдвойне глупо. Ни для кого не секрет, что в каждом уголке этого собора установлены камеры наблюдения. А службу безопасности Ватикана нельзя недооценивать. Эти снимки были переданы в полицию. К сожалению, на этой видеозаписи можно также узнать небезызвестного антиквара Лукаса Мальберга…

Мальберга едва не хватил удар. После продолжительной паузы он умоляюще произнес:

— Скажи мне, что это неправда!

— Это правда!

— А откуда тебе все известно?

— У меня сохранились хорошие связи в полиции. Эти фотографии я видел собственными глазами. Ты на них очень хорошо получился.

— После таких шуток у меня мороз по коже!

— Нет. Это не шутки. Я не удивлюсь, если рано или поздно тебя заподозрят в убийстве Обожженного.

— Но это же сумасшествие!

— Вся жизнь — сплошное сумасшествие. Тебе, конечно, пока нечего волноваться, поскольку в полиции только строят догадки в отношении сообщников.

— Для меня это слабое утешение, — ответил Мальберг.

Барбьери успокаивающе сказал:

— Я хотел тебя всего лишь предупредить. Будь осторожен. Когда ты вернешься в Рим? Ты же вернешься обратно?

— Да, конечно. У меня билет на послезавтра. Рейс «Алиталия AZ 0433». Прибытие в девятнадцать часов двадцать пять минут. Может, найдется какой-нибудь верный человек, который меня встретит? И еще: что ты, собственно, хотел сказать, говоря «будь осторожен»?

— Не задерживайся долго у камер слежения в аэропорту и на открытых местах. Не езди на красный свет и не превышай скорость. Видеозапись частенько разочаровывает тех, кто уже чувствует себя в безопасности. А что касается верного человека, то она стоит возле меня.

Мальберг был рад слышать голос Катерины. Он благоговейно слушал ее, не вникая в смысл сказанного. Он представлял ее перед собой, ее темные глаза и мысленно скользил руками по ее телу.

— Все непременно разъяснится, — услышал он после долгой паузы. — Ты вообще меня слушаешь?

— Да, да, — запоздало ответил Мальберг, запнувшись. — Я молчу, потому что на меня нахлынули воспоминания.

Катерина сообразила, о чем хотел сказать Мальберг, и шутливым тоном спросила:

— Ты что, ни о чем другом думать не можешь?

— Нет, — мгновенно ответил Лукас. — Мне больше ничего и не нужно. — Он глубоко вздохнул, словно боролся с собой, не желая возвращаться к реальности. — Ты же слышала, что сказал Барбьери.

— Да.

— У меня для тебя есть новости, — произнес Лукас.

— Не томи, говори скорее!

— У Марлены была сестра. Ее зовут Лиана, она работает стюардессой и живет во Франкфурте. Возможно, она знает больше о загадочной жизни сестры. Я, разумеется, не питаю особых надежд. Марлена никогда не говорила, что у нее есть младшая сестра. Мне кажется, они не очень тесно общались.

— А откуда ты все это узнал?

— В аэропорту «Фиумичино» я встретил Макса Сидова, школьного друга. Он летчик и знает Лиану Аммер.

— Почему ты ей просто не позвонишь? Может, она и в самом деле знает что-нибудь. Или знает людей, которые смогут нам помочь.

— Да, наверное.

— Ну хорошо. Увидимся послезавтра. И не делай глупостей. Чмоки.

Еще до того как Мальберг успел ответить, Катерина повесила трубку.

— Все в порядке? — спросила фрейлейн Кляйнляйн, подходя к Лукасу. Из торгового зала она наблюдала, как Мальберг несколько минут отрешенно смотрел перед собой.

— Я просто думал о сложившейся ситуации. И если вы хотите сделать мне приятное, отыщите один телефонный номер. — Мальберг вытащил лист бумаги и нацарапал на нем: «Лиана Аммер, Франкфурт-на-Майне». — Позвоните в справочное бюро или поищите в Интернете.

— Будет сделано, шеф, — с иронией в голосе ответила фрейлейн Кляйнляйн. Она не любила, когда Мальберг общался с ней в приказном тоне.

Пока Мальберг просматривал накопившуюся почту, ему не давала покоя мысль, что полиция может заподозрить его в убийстве Обожженного. И чем больше он об этом думал, тем отчетливее понимал, как непросто будет продолжать расследование и нигде не засветиться, не выдав своей цели. Какой риск это влекло за собой, Лукас осознал за последние несколько недель. Несомненно, Барбьери был прав, когда советовал ему стараться быть незаметным.

Фрейлейн Кляйнляйн молча положила на стол лист, кото рый три минуты назад дал ей Лукас.

— Как вам удалось так быстро отыскать номер? — осведомился Мальберг больше из вежливости, чем из интереса.

— Я пошла по пути, который доступен каждому телефонному абоненту за небольшую плату, позвонила в справочную, — весело ответила она.

Мальберг взял в руки лист и уставился на номер. Он не знал ни Лианы Аммер, ни того, какие отношения были между сестрами. В любом случае он не хотел, чтобы Лиана сразу отказа лась разговаривать и отвечать на какие-либо вопросы. Но как избежать этого? Знала ли она вообще о смерти Марлены?

Он задумчиво повертел в руках листок, потом снял трубку и набрал номер. После череды длинных гудков в трубке что-то щелкнуло и на автоответчике раздался женский голос: «Вы позвонили к Лиане Аммер. К сожалению, я сейчас не могу подойти к телефону, потому что лечу либо в Мадрид, либо в Рим, либо I в Афины, либо в Каир. Если вы хотите мне сообщить что-то важное, обратитесь к моему оплаченному наличными автоответчику. Или молчите вовеки. Пожалуйста, говорите после сигнала».

Мальберг остолбенело прослушал сигнал. Он не готов был что-то говорить на автоответчик прямо сейчас. «Как мне себя вести с ней? — пронеслось у него в голове. — Может, положить трубку? Если я назову причину своего звонка, Лиана наверняка сообразит, что разговор пойдет о сестре. На тот случай, — подумал Мальберг, — если она еще не знает о смерти сестры, мне нужно будет как-то на это намекнуть».

— Я школьный друг вашей сестры Марлены. Вы, вероятно, уже знаете, что с ней произошло, и я буду вам благодарен, если вы со мной свяжетесь. Я позволю себе еще раз вам позвонить.

Он с облегчением повесил трубку.

Было уже темно, когда Мальберг вышел из антикварного магазина на Людвигштрассе и направился в южный пригород Мюнхена, Грюнвальд, где находились шикарные виллы и квартиры.

Десять лет назад, еще в то время, когда цены на жилье были относительно умеренными, Мальберг купил здесь квартиру.

С отвращением, которого Лукас не мог объяснить, он вошел в парадное. Когда открыл дверь, ему стало еще противнее от душного, застоявшегося воздуха, который ударил в нос. Десять летних недель его квартира, заставленная антикварной мебелью, была заброшена. А теперь наступила осень с ее неласковой погодой.

Мальберг распахнул окна. Потом сбросил пиджак, повесил его в гардероб, уселся на диван (страшилище, обтянутое красно-коричневой английской кожей) и закинул руки за голову.

Он думал, и при этом у него возникали все новые и новые сомнения. Правильно ли он поступил, позвонив сестре Марлены? Может, стоило с ней лично договориться о встрече, причем заранее? В этом случае она едва ли смогла бы отказать ему. И тут зазвонил его мобильный телефон.

Мальберг ждал звонка Катерины, но в ответ на дружелюбное «алло» он услышал низкий холодный голос:

— Мальберг, это вы?

— Да, — растерянно ответил Лукас. — А вы кто?

— Это не имеет значения, — прозвучало в ответ.

— Послушайте, если вы не считаете нужным представиться, — возмутившись, начал Мальберг, но не успел закончить предложение.

— Марлена мертва, — перебил его незнакомец. — Зачем вам нужно что-то знать о ее личной жизни? Оставьте Лиану в покое!

— Но Марлена была убита! Кто вы, мистер незнакомец? Если вам так дорога Марлена или ее сестра, вы должны быть заинтересованы в раскрытии этого преступления!

В трубке наступила тишина, которая, казалось, продолжалась вечно.

— Алло? — Лукас прижал трубку к уху, но уловил лишь далекое шуршание. Он уже хотел выключить телефон, как тот же голос сказал:

— Мальберг, это первое предупреждение! Второго не будет. Вы становитесь слишком назойливым. Подумайте о Джанкарло Соффичи — секретаре кардинала Гонзаги!

Затем последовал щелчок. Связь оборвалась.

Мальберг поднялся. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Неожиданный звонок поставил перед ним новые загадки. Кто звонил? Откуда этот человек узнал номер его мобильного телефона и его имя? Откуда незнакомцу известно, что Лукас оставил сообщение Лиане Аммер? Что значит фраза о секретаре Гонзаги?

Было холодно, и Мальберг вскоре замерз. В задумчивости закрыв окно, Лукас стал смотреть через залитое дождем стекло на мокрую улицу.

Чтобы хоть как-то охладить голову, в которой, словно искры, вспыхивали мысли, Лукас прислонился к влажному стеклу и закрыл глаза. Казалось, ему чуть-чуть полегчало. Темнота обычно способствовала течению мысли. Но в тот вечер все его усилия были напрасны.

У дома остановился автомобиль. Лукас открыл глаза и быстро отступил от окна. Свет фонаря бил вверх, прямо в его окно. Из машины вышел мужчина и скрылся в доме напротив. Вскоре после этого на втором этаже, напротив квартиры Мальберга, засветились окна.

Мальберг в испуге бросился выключать свет. Потом он снова подошел к окну. В квартире напротив тоже погас свет. Сердце Лукаса билось так сильно, будто он пробежал тысячу метров. Он в оцепенении смотрел на фасад соседнего здания и даже не отваживался опустить жалюзи.

Почему он не завязал с незнакомцем разговор? Почему он вел себя, как застенчивый школьник?

Вскоре из дома напротив вышел тот же мужчина, сел в машину и уехал. «В ситуациях, которые требуют большого умственного напряжения, — подумал Мальберг, — можно из мухи сделать слона». Он вздохнул. И тут от мрачных раздумий его отвлек сигнал мобильного телефона.

Сначала он не хотел брать трубку. Но телефон все звонил и звонил. Лукас осторожно, не называя своего имени, произнес:

— Да?

— Проклятие, где ты ходишь? — чуть ли не кричала Катерина. Ее голос для Лукаса прозвучал как спасение.

— Слава Богу! — тихо сказал он.

— Слава Богу? — переспросила Катерина. — Я же еще ничего не сказала. С тобой все в порядке?

Мальберг начал заикаться:

— Да… То есть нет… Только что был странный звонок.

— Кто звонил?

— Я и сам не знаю. У мужчины был низкий холодный голос Я спросил, как его имя, но он так и не представился.

— И чего он хотел?

— Чтобы я прекратил копаться в личной жизни Марлены Аммер. И прежде всего оставил в покое ее сестру. А потом он добавил нечто странное: я, дескать, должен подумать о секретаре кардинала Гонзаги. Вот только я забыл, как зовут этого секретаря.

— Монсеньор Джанкарло Соффичи.

— Да, именно так.

Наступила долгая пауза.

Мальберг снова заговорил:

— Катерина, почему ты молчишь? Что случилось?

— Я за тебя боюсь, — наконец ответила она.

— Боишься? — Мальберг с трудом сохранял спокойствие. — Чего ты боишься?

— Ты не читаешь газет?

— К сожалению, у меня нет на это времени.

— В итальянских газетах напечатано сообщение о трагической гибели секретаря кардинала Гонзаги.

— Что в ней такого трагического?

— С ним произошел несчастный случай на горной дороге, которая вела к замку Лаенфельс на Рейне. Ты знаешь этот замок?

— Никогда о нем не слышал. На Рейне стоит много старых замков.

— Случай очень загадочный. Соффичи сгорел не в обычной машине, а в служебном «мерседесе» государственного секретаря Филиппо Гонзаги. Машина незадолго до этого пропала в Риме. Во время аварии на ней были фальшивые немецкие номера.

— Странно, — заметил Лукас. — Действительно странно!

Он старался говорить спокойно, чтобы не волновать Катерину еще больше. На самом деле у него в голове постоянно вертелись угрозы незнакомца: «Подумайте о Соффичи!» Теперь Лукасу стало ясно, что тот хотел сказать. «Подумайте о Соффичи», — наверняка ему грозили смертью. И именно этот факт служил доказательством, что смерть монсеньора Соффичи вовсе не несчастный случай, а убийство.

— В одном из сообщений о таинственной гибели Соффичи, — продолжала Катерина, — я обнаружила фото этого замка на Рейне. И теперь я понимаю: снимок содержит указание на смерть Марлены Аммер.

— Звучит странно.

— Действительно. В этом замке обосновалось подозрительное братство, которое обладает значительными средствами и еще более весомыми знаниями.

— Но при чем тут Марлена?

Катерина молчала.

— Алло? — связь прервалась. Мальберг заметил, что его сердце стало биться, как бешеное. Он попытался перезвонить Катерине, но у него ничего не вышло. Это было странно. Тут раздался сигнал. Пришло SMS от Катерины.

«Садись в машину и отправляйся в Мюнхен. Встреть меня, пожалуйста, в аэропорту. Я тебя люблю. К.»

Мальберг опустился в гигантское кресло, в котором он обычно, устроившись поудобнее, разглядывал под лупой ценные экземпляры книг. Но сейчас он даже думать об этом не мог. За прокинув голову, Лукас уставился в потолок, чтобы немного успокоиться.

Разговор с Катериной не прибавил ему решительности. Еще больше, чем прежде, он почувствовал, как сильно она ему нужна, как здорово он к ней привязался. Лучшим вариантом было бы пойти спать, но Лукаса продолжало терзать беспокойство.

Он вдруг вскочил. Из ящика секретера в стиле барокко вынул ключи от «Ягуара XJ 12». Взял фонарик. Потом, набросив кожаную куртку, направился на подземную стоянку под домом.

Лимузин цвета бордо стоял там, где Лукас его ставил. Шикарный, элегантный — лучший среди всех лимузинов, начиная от «мерседеса», «ауди» и «порше». Машина, конечно, немного запылилась, но чего можно было ожидать после десятинедельного простоя?

Словно собака-ищейка, Мальберг приблизился к машине. И хотя лампы в гараже давали достаточно яркое освещение, Лукас все же включил фонарик и направил луч внутрь. В салоне не было ничего подозрительного.

Со стороны водительской двери Лукас опустился на колени и осветил днище «ягуара». Он еще никогда не видел свою машину снизу. Направляя фонарик на каждую деталь, Лукас думал о том, как плохо он разбирается в автомобильной технике и вряд ли сможет распознать подозрительную деталь на днище автомобиля.

Мальберг осторожно вставил ключ в замок. Он был словно парализованный: его рука отказывалась поворачивать ключ. Мальберг осторожно вытащил ключ из замка и почувствовал, что от волнения взмок от пота. У него перед глазами снова возник образ Марлены.

Глава 50

В замке Лаенфельс царила взрывоопасная обстановка. Недоверие среди братства Fideles Fidei Flagrantes выросло до такой степени, что люди шарахались друг от друга. Во время общих трапез все предпочитали молчать. Общались друг с другом жестами и кивками. Можно было подумать, что это орден траппистов строгих правил, члены которого ищут смысл существования в молчании.

Все началось после того, как кардинал Гонзага привез в замок Лаенфельс плащаницу, которая только называлась реликвией, и профессор Мьюрат начал свои исследования. Аницет рассыпался в волнующих обещаниях: если гипотеза Мьюрата подтвердится, то братство будет обладать большей силой, чем правитель любого государства в мире. Да, речь шла о совершенно новом мире, о возможности уничтожить Римскую католическую церковь.

Однако вскоре бывший кардинал курии Тецина потерял веру в исследования молекулярного биолога Ричарда Мьюрата и при свидетелях заявил, что профессору, несомненно, справедливо отказали в Нобелевской премии.

Принимая во внимание образовавшиеся в замке группки и сообщества, слова Аницета таки дошли до профессора. Coram publico[31] тот, глядя в глаза бывшему кардиналу, заявил, что естествоиспытателям не стоит драться с такими невеждами, как теологи. С тех пор их общение ограничивалось парой слов в день.

Проблема Мьюрата заключалась в том, что для подтверждения его теории нужен был анализ крови Иисуса из Назарета. Но все попытки провалились, потому что оставшиеся на плащанице следы крови были странного происхождения.

В ходе соответствующего анализа ДНК Мьюрат получил результаты, от которых у него волосы встали дыбом, а его соперники начали ликовать. Большинство пятен крови, как выяснилось, появились на плащанице не так давно, а в некоторых других местах обнаружилась кровь женщины. Следы мужской ДНК, напротив, можно было отнести к началу новой эры, но они оказались либо сфальсифицированными, либо намеренно заретушированными и не подлежали исследованию.

Аницет подумывал, что плащаница, которую доставил Гонзага в замок Лаенфельс, возможно, и есть гениальная копия из Антверпена. Но, к сожалению, Эрнест де Конинк был убит, прежде чем Аницет успел задать ему свои вопросы.

Казалось, что этот день был напряженнее всех предыдущих. После ужина в трапезной тощий Аницет отправился вверх по лестнице, где располагались лаборатории. Как всегда, профессор Мьюрат проводил вечер в своей лаборатории, которая находилась дальше всех. Он был невероятно расстроен и роптал на Бога и мир.

Мьюрат издалека узнал тяжелые шаги Аницета и его свистящее дыхание, но даже не взглянул на магистра, когда тот во шел в ярко освещенную комнату. Пустые вежливые фразы «добрый вечер» или «как дела» они оба давно не признавали. И тем болезненнее воспринял Мьюрат дружелюбные слова Аницета:

— Что-нибудь получилось, профессор?

Мьюрат взглянул на большие часы над лабораторным столом, словно хотел засечь время, потом покосился на Аницета и угрюмо произнес:

Страницы: «« ... 1516171819202122 »»

Читать бесплатно другие книги:

Красочно иллюстрированное издание представляет собой сборник самых лучших стихов детского поэта Серг...
Идти по жизни легко – девиз Алексея Рябцева, которому он старается следовать во всем: в работе, в об...
В этой книге Игоря Губермана собраны зрелые размышления – в стихах («Закатные гарики») и в прозе («В...
В «Гариках предпоследних» Игорь Губерман не дает наставления, а просто рассуждает обо всем самом важ...
Москва, наши дни. Князь Подгорного Царства Ингве – преуспевающий бизнесмен, глава международной нефт...
Рассказ написан на конкурс на первом моем фантастическом конвенте «Зеленая планета». Тема: «Один ден...