Бархатная маска Остен Эмилия

Глава 16

Утром Лаис столкнулась с Фламбаром, едва спустилась из своей комнаты. Казалось, он поджидал здесь ее уже довольно долго.

– Миледи, – поклонился Энджел, поднявшись из кресла у потухшего камина.

Он был одет в дорожный костюм, плащ и шляпа лежали на каминной полке. То самое кожаное пальто, в котором Фламбар приехал… Понятно, что именно это означает. «Нет, только не сейчас, не так неожиданно…»

– Вы уезжаете? – голос Лаис дрогнул, неосознанным жестом она обхватила себя руками. Все из-за вчерашнего происшествия. Другая женщина.

– Я… – Энджел стоял неподвижно и смотрел ей прямо в лицо. – Мне нужно уехать.

Она молчала.

– На несколько дней, может быть, на неделю. Я прошу вас о коротком отпуске.

Лаис едва не задохнулась от облегчения. Всего лишь несколько дней. Неделя. И он вернется, он не уезжает навсегда.

– А как же репетиции? – осведомилась графиня, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Не стоит показывать Фламбару, насколько его отъезд задел ее чувства.

– Я уже полностью выучил свою партию. – Ну да, Лаис это и так знает, только вот… Целая неделя без него – это не столько потерянные репетиции, сколько… – Извинитесь за меня и заверьте всех, что я не подведу столь милое общество.

– Хорошо. – Дольше тянуть не имело смысла, и Лаис кивнула, стараясь говорить обычным дружелюбно-равнодушным тоном. – Я отпускаю вас, но лишь на неделю. Джерри не стоит надолго прерывать занятия, да и репетировать все же нужно.

Он молча поклонился, взял плащ и шляпу и вышел.

Лаис опустилась в кресло, где он раньше сидел. Даже сквозь несколько юбок она почувствовала тепло его тела, что сохранила обивка.

Другая женщина.

Конечно же, такой блестящий и умный человек должен кого-то любить. Совершенно невозможно, чтобы любовь ни разу не тронула его сердце, не заставила томиться днями и ночами в ожидании встречи с возлюбленной. Чтобы его руки никогда не касались другой женщины. Может быть, он женат; Лаис никогда не спрашивала об этом, и мысль, неотвратимая и ошеломляющая, заставила ее нервно поежиться. Ведь семейный статус учителя фехтования – не тот факт, который должен сильно ее интересовать. Его жена и – вполне возможно – дети могли остаться в Лондоне, а Фламбар умолчал об этом, чтобы не создавать лишнего шума.

Нет, не может он быть женат. Энджел вел слишком замкнутый образ жизни здесь: не писал никаких писем (во всяком случае, Лаис об этом не знала), не встречался ни с кем извне, выезжал только на конные прогулки по утрам – явно не в Лестер ездил, так быстро туда не доберешься. И ни разу не упомянул о созданной им семье, только об отце и матери. И то вскользь. Скорее всего, он просто влюблен, безнадежно и тоскливо, и это заставляет его вести себя отстраненно, замыкаться в себе и не смотреть на других женщин. Как все обычно и больно. Лаис снова обхватила себя руками.

Дни потянулись один за другим. Джерри носился по дому со шпагой, фехтуя с воображаемыми противниками, пару раз заезжали Кассандра и Фейт, один раз – Арчибальд. Трижды Лаис выезжала на репетиции. В отсутствие Энджела процесс шел вяло, без его советов и помощи даже Мэри начала делать ошибки. Лаис только теперь в полной мере осознала, насколько сильно вдохновлял всех Фламбар. Лорд Эшли являлся, несомненно, организатором спектакля и его лидером, а Энджел стал его душой. И теперь, когда душа временно ушла, все происходило медленно и вполовину не так вдохновенно, как при фехтовальщике. Его живого присутствия ощутимо не хватало в гостиных и залах, и все терроризировали Лаис вопросами, когда Энджел вернется. Графиня отвечала туманно, ожидая этого возвращения едва ли не больше всех занятых в мистерии дворян, вместе взятых.

К тому же из Лондона продолжали поступать волнующие слухи о неминуемой грядущей немилости герцога Мальборо, подробности, весьма пикантные, ссоры королевы и герцогини. Более того, предрекали даже еще более крупные неприятности. Из Европы тоже поступали тревожащие сведения о ходе войны. Армия союзников, не сумев удержать преимущество после победы при Мальплаке, находилась не в самом завидном положении. И хотя давно зарекомендовавший себя Мальборо вместе с Евгением Савойским, по общему мнению, могли в одночасье переломить ход кампании, они отчего-то этого не делали.

Лаис, бывая в обществе, почти не слушала разговоров, что тут же заметила Кассандра. В отсутствие Энджела на репетициях леди Фитчетт скучала. Основным ее занятием в последние недели стали попытки соблазнить Фламбара. Лаис, к сожалению, не могла ни слова сказать подруге о своей любви – несмотря на близость и понимание, существовавшие между нею и Кассандрой, сердце у каждого свое. Графиня старательно изображала обычное дружелюбное отношение к Энджелу, однако сердце ее сжималось каждый раз, стоило Касси упомянуть о Фламбаре.

А подруга, не заботясь о приличиях, щебетала без остановки, пока не заметила мрачное выражение лица графини Джиллейн.

– Милая Лаис! – Кассандра прервала речь о несомненных достоинствах Фламбара и нахмурилась. – Что-то ты загрустила в последние дни.

– Просто я не люблю осень, – улыбнулась графиня. Немного лукавства не повредит, к тому же Лаис почти не покривила душой. Золотисто-багряную осень она очень любила, а пограничье между осенью и зимой – нет. Холодное, мрачное, беспросветное время. И сейчас, когда женщины сидели в теплой гостиной, за окном завывал ветер.

– Да, осень – не самое лучшее время, – согласилась Кассандра. – И обычно у нас в эту пору скучновато. Но, честно говоря, эта осень намного веселее нескольких предыдущих.

– Для тебя, может быть, – обронила графиня.

– О да! – Глаза Кассандры вновь вспыхнули огнем. – Давно я так не развлекалась!

Лаис вздохнула. Умом она понимала, что Касси не зайдет дальше легкого флирта, несмотря на свои смелые планы, которыми беззастенчиво делилась, но сердце графини каждый раз сжималось, когда она видела подругу рядом с Энджелом. К тому же она страшно завидовала леди Фитчетт! Ах, если бы она, Лаис, могла так же легко и непринужденно подойти к Энджелу, коснуться его рукава, склониться вместе с ним над нотами, оказаться так близко! Ее попытки сблизиться с Фламбаром каждый раз оканчивались ожогом. Как будто кто-то касался души Лаис раскаленным железом. Насколько все проще было бы, не влюбись она в Энджела так сильно, останься он ей просто другом…

– Скоро вновь станет скучно, – продолжала Кассандра. – После того как мы покажем мистерию, у меня больше не будет возможности столь близко общаться с твоим прекрасным учителем фехтования.

– Он учитель Джерри, а не мой, – заверила подругу Лаис. Кажется, она слишком часто говорит это разным людям. Стоит задуматься.

– Как бы там ни было, – вздохнула Касси, – еще несколько недель – и наш милый ангел вновь станет просто наемным слугой.

– Он и сейчас наемный слуга, – напомнила Лаис.

– Сейчас его повысили до исполнителя главной роли, – Кассандра взмахнула несколько раз веером, украшенным изображениями поющих птиц на цветущих ветвях яблони. – Как жаль, что мы не в Лондоне!

– Почему?

– В большом городе много возможностей. – Что ж, на то Касси и близкая подруга – мысли в голову ей приходят похожие. – В нашей же провинции даже и не стоит думать о том, чтобы сохранить что-либо в тайне. Особенно если это «что-то» – скандального свойства.

– Касси! – Лаис покраснела.

О, сколько бессонных ночей она провела, стараясь придумать хоть какой-нибудь способ… вступить в связь с учителем фехтования своего сына! То, что Кассандра, пусть и не совсем всерьез, думает о том же, повергло ее в ужас и смущение. И в некую неосознанную благодарность – за то, что греховные мысли посещают не одну Лаис.

– Что? – искренне удивилась подруга. – Лукавишь? Или ты единственная в нашем обществе дама, не поддавшаяся чарам ангела? Даже леди Мэрривезер бросает на него томные взгляды! Это выглядит смешно, однако лишь подтверждает факт.

– Я… Я даже не думаю о нем в таком смысле! – покривила душой Лаис.

– Ах, конечно же! – хитро улыбнулась Кассандра.

– Нет. И… – Вот отличная возможность высказаться! – Кстати, как его хозяйка, я весьма решительно советую тебе и всем дамам прекратить расточать авансы в его сторону.

Кассандра прищурилась:

– Ого! Даже так?

– Что ты имеешь в виду?

– Все, молчу, молчу! И клянусь больше не улыбаться нашему ангелу!

Лаис кивнула, но еще долго не могла успокоиться. Неужели ее… чувства к Энджелу настолько очевидны для всех? Или окружающие просто считают, что графиня Джиллейн всего лишь участвует в невинной игре, в которую вовлечено все общество?

Нет, это невыносимо!

Вечера тянулись нестерпимо долго. Лаис не могла ни на мгновение избавиться от мыслей об Энджеле. Где он? Почему уехал? Почему так внезапно? Связано ли это как-то с той женщиной, за которую он принял незнакомку на улице? Вопросы, одни вопросы. Честно говоря, ее это все вообще не должно волновать! Но ведь волнует!

Кажется, в последнее время ее интересует и волнует только то, что связано с Энджелом. Жгучее любопытство, густо замешанное на не менее жгучем влечении, разъедало Лаис изнутри, лишало сил, сна и аппетита. Уже даже дети заметили, что она почти ничего не ест. Кажется, скоро они начнут думать, что она заболела.

Стараясь хоть как-то отвлечься, Лаис с удвоенным старанием принялась за дела поместья, но даже это не способно было занять ее полностью. Читать она не могла. Стоило ей взять книгу, как перед глазами тут же вставал Энджел с этой самой книгой в руках. Даже просто спокойно посидеть в кресле у камина стало недостижимой мечтой. Пустое кресло напротив мешало.

Но хуже всего было по ночам. Сон не приходил, Лаис лежала под одеялом и смотрела на полог кровати, стоило лишь закрыть глаза, горячие и неприличные видения тут же заставляли проснуться.

Когда неделя отсутствия Энджела подошла к концу, Лаис уже мечтала, чтобы он никогда не возвращался. Тогда можно было бы поплакать, потосковать – и забыть. Жить же с ним под одной крышей, но не иметь возможности прикоснуться – невыносимо.

Но он вернулся, вернулся в тот самый вечер, когда выпал первый снег. Черным призраком он промчался по аллее, спешился, взмахнул плащом, стряхивая налипшие снежинки, – и вошел в дом.

Лаис видела все из окна библиотеки, но не пошевелилась. Она не знала, что делать, что сказать, как себя вести. За эту неделю она пять раз решила его уволить, три раза думала о том, чтобы пробраться ночью в его спальню – и будь что будет. Теперь же она снова не знала, что делать.

Он вошел в библиотеку. Лаис всем существом ощущала холод, стекавший с его одежды.

– Вы вернулись.

Она не оглянулась, но услышала, что он подошел.

– Как и обещал.

Голос прозвучал так близко…

Лаис обернулась и замерла. Он был бледен, как смерть, под глазами залегли черные круги, словно он тоже не ел всю эту неделю, как и она. Казалось, он побывал в аду. Как и она. Губы, как обычно, крепко сжаты, в глазах – непонятное выражение (да когда он бывал понятен?). Лаис смотрела и не могла насмотреться, и ей казалось, что она тонет.

Все ее мысли смешались, она словно смотрела на себя со стороны. Подняла руку, коснулась его плеча, потом волос, потом щеки. Шаг вперед, такой крошечный, такой незаметный – и она прижалась к его груди, холодный камзол под распахнутым плащом показался обжигающе горячим. Темный запах первого снега, шероховатость ткани, тепло… А потом она поцеловала его.

Энджел не шевельнулся, его руки не обняли ее, но губы… Губы дрогнули, и он ответил на поцелуй. Пальцы Лаис сжались на его плечах, но он все так же оставался неподвижен.

Поцелуй прервался, она поймала его взгляд, но там отражались лишь тьма и снег. Лед ночи.

Лаис отшатнулась и выбежала из библиотеки, а Энджел остался стоять у окна. Неподвижный, холодный. Он долго смотрел на падающий снег, потом медленно поднял руку и прикоснулся к губам.

Глава 17

Поцелуй все изменил.

Теперь Лаис старалась избегать Энджела, пока не придумает, что ему сказать. Во время трапез Фламбар держался как обычно, никаких пылких взглядов на Лаис не бросал и вообще вел себя как прежде – будто бы и не было того страстного, но странного поцелуя в библиотеке.

Если бы она не ушла… Возможно, Энджел ответил бы. Во всяком случае, целовал он Лаис так, будто ничего не имел против того, чтобы зайти как можно дальше. Хотя все отношения вели в тупик.

Но нельзя сказать, что он сделал хотя бы движение навстречу. Да, он ответил на поцелуй, но это было все, что он сделал. О чьей чести он заботился? О ее или о своей? Или же из них двоих голову потеряла лишь она, а Энджел просто от неожиданности среагировал, как любой здоровый мужчина? Насколько бы все стало проще, если бы он просто обнял ее, поцеловал еще раз, а потом… Ничего бы не стало проще. Но, по крайней мере, это было более… естественно, чем единственный поцелуй – и полное и абсолютное отсутствие какой-либо реакции на произошедшее в следующие дни.

Неделю спустя Лаис сидела в кабинете, задумчиво покусывая кончик пера и размышляя вместо текущих дел о Фламбаре. Утро, на удивление, выдалось солнечным и достаточно ясным, поэтому Барбара и Алан вместе с детьми отправились на прогулку. Дом жил обычной своею жизнью: заглянул Джейкобс узнать распоряжения насчет обеда, после полудня намечался визит двоих арендаторов, и следовало сделать подсчет расходов за прошедшие десять дней. Лаис не могла сосредоточиться. Интересно, чем занят Фламбар? Энджел настолько старательно не попадался ей на глаза, что графиня заподозрила: фехтовальщик также намеренно ее избегает. Боится не удержать себя в руках? Или же не желает, чтобы хозяйка… домогалась его?

Господи, если бы не репутация, если бы не дети…

Лаис покачала головой, старательно вгляделась в цифры, ничего не поняла и, раздраженно бросив перо, встала и подошла к окну.

Прислонившись лбом к холодному стеклу, Лаис постаралась справиться с собой. Нужно принять окончательное решение: как ей поступить со своими чувствами к Энджелу. Уже ясно, что просто позабыть о них не удастся. Значит, есть два выхода: либо рискнуть и завести тайный роман, либо уволить Фламбара. Пусть едет обратно, откуда явился, Лаис даст ему прекрасные рекомендации. Это жестоко и неудобно, несправедливо по отношению к Джерри, который в восторге от учителя фехтования, однако Лаис подозревала, что еще немного – и яростная, тяжелая любовь к Фламбару просто разорвет ей душу. Нельзя так издеваться над собой. Любовь не должна быть разрушающей.

Лаис так задумалась, что не сразу заметила всадников на подъездной аллее; а когда увидела, вгляделась и нахмурилась. Их было четверо, все на отличных лошадях и одеты богато. Никого из них Лаис не знала, это не соседи, разве что совсем уж дальние. Не похоже на визит вежливости… Графиня закусила губу, пытаясь понять, кто к ней пожаловал. Ну, кто бы ни были эти люди, сейчас Джейкобс доложит о них. Лаис посмотрела, как незнакомцы спешиваются, и отошла от окна. Хоть какое-то происшествие, чтобы отвлечься от мыслей об Энджеле.

Джейкобс появился через несколько минут.

– Миледи, граф Лангбэйн и его спутники просят встречи с вами.

– Граф Лангбэйн? – Лаис тщетно пыталась вспомнить, знакома ли с этим человеком. Вроде бы нет, и Роберт о нем не упоминал – всех друзей мужа графиня отлично знала. – Он не сообщил о цели визита?

– Нет, миледи, он хочет говорить только с вами.

– Что ж… – Лаис подошла к висевшему на стене зеркалу и окинула себя взглядом: утреннее платье из светло-зеленого муслина, темная шаль на плечах, волосы уложены просто и элегантно – в таком виде не стыдно встретить гостей. – Передай им, Джейкобс, что я спущусь через несколько минут и приму их в большой гостиной. Пусть туда подадут вино и закуски – возможно, гости захотят согреться после долгого пути… Хотела бы я знать, – пробормотала она, когда дверь за дворецким закрылась, – долгим ли был их путь и что их сюда привело.

Неожиданные гости случались в Джиллейн-Вэлли нечасто. Обычно все соседи предупреждали о визите, а лондонские друзья Роберта давно не показывались здесь, хотя и поддерживали переписку с Лаис. Графиня еще раз бросила взгляд в зеркало, поняла, что любопытство вытеснило тяжкие мысли об Энджеле, и направилась в гостиную.

При появлении хозяйки дома все четыре джентльмена обернулись к двери. Тот, что стоял ближе всех – высокий смуглый красавец с острой бородкой, – сделал шаг вперед и глубоко и почтительно поклонился Лаис. Его глаза, черные и блестящие, наводили на мысль о наличии испанцев в роду.

– Леди Джиллейн, – Лаис подала гостю руку, и тот поцеловал ее, – прошу извинить за столь внезапный визит. Я и мои друзья ни в коей мере не желали бы потревожить вас и оторвать от дел. Я Дэвид Маллард, граф Лангбэйн. Позвольте представить моих спутников. Лорд Митчелл Арлотт, барон Кристеф Кардонелл и лорд Барнаби Либург.

– Мне очень приятно принимать вас в своем доме, граф Лангбэйн, джентльмены, – кивнула Лаис. – Прошу вас, садитесь.

Пока визитеры рассаживались, а слуги расставляли бокалы с вином и закуски, Лаис внимательно рассматривала своих гостей.

Лорд Арлотт оказался весьма молодым человеком – вряд ли ему исполнилось больше двадцати. Его тонкое лицо и нервные пальцы приковывали взгляд. Арлотт не блистал красотой в существовавшем на данный момент понимании, однако, безусловно, являлся интересным человеком.

Барон Кардонелл, грузный мужчина за сорок, напомнил Лаис пекаря из соседней деревушки – такой же большой улыбчивый рот, внешность доброго дядюшки и пухлые руки. Но через щеку барона тянулся давний шрам, и Кардонелл единственный из всех не оставил оружие внизу, а потому сидел на краешке кресла, положив ладонь на простой эфес шпаги.

Лорд Либург, высокий и тощий, был похож на конкистадора с портретов позапрошлого века: впалые щеки, высокий надменный лоб, острый взгляд. Пожалуй, опасный человек, решила Лаис. Вся эта четверка выглядела весьма загадочно, словно пиратская компания. Что им от нее нужно?

– Не скрою, ваш визит удивил меня, джентльмены, – заговорила Лаис, когда слуги оставили хозяйку дома наедине с гостями. – Если меня не подводит память, мой покойный муж никогда не упоминал о вас. Я не помню ваших имен и, честно говоря, теряюсь в догадках.

– Вы совершенно правы, миледи. – Граф переглянулся с лордом Либургом, и тот еле заметно кивнул. – До сего дня мы не имели чести быть представленными друг другу. И графа Джиллейна мы не знали, хотя наслышаны о нем как о весьма достойном человеке.

Лаис кивнула, принимая комплимент Роберту и переводя взгляд с одного мужчины на другого.

– В таком случае, что же привело вас в мой дом?

– Правильнее будет сказать – кто, – улыбнулся Лангбэйн. – В Джиллейн-Вэлли с недавних пор живет один человек, с которым мы хотели бы побеседовать.

– Недавно в моем доме живут только несколько стражников и мистер Энджел Фламбар, учитель фехтования. Вряд ли вам нужны стражники.

– Все верно.

– У вас дело к мистеру Фламбару? – Лаис приподняла брови.

– Да, к нему. Не могли бы вы пригласить его сюда, леди Джиллейн?

– Разумеется. – Она взяла колокольчик и позвонила. Дело принимало неожиданный оборот. – Надеюсь, он ничем не оскорбил вас, джентльмены? Если между вами вспыхнул конфликт, можно ведь все уладить… – Энджел, без сомнения, способен убить их всех, но зачем доводить до крови?

– Что вы, – пробормотал лорд Арлотт, – тут нечего улаживать.

Появившийся Джейкобс выслушал распоряжения и удалился, чтобы отыскать Фламбара. Лаис снедало любопытство, однако расспрашивать она не спешила.

– Вы приехали из столицы, господа?

– Прямиком оттуда, – хмыкнул барон Кардонелл.

– Надеюсь, вам понравится в Лестершире. – Следовало поддерживать светский разговор. Если Энджел долго не появится, можно расспросить гостей о новостях из столицы.

– А вы не выезжаете в Лондон, леди Джиллейн? – осведомился Либург. Голос у лорда оказался неожиданно звучным, глубоким.

– В последнее время нет. После смерти мужа я редко покидаю Лестершир.

– У вас подрастает дочь, – проявил осведомленность граф. – Когда придет время выводить ее в свет, лондонского сезона не избежать.

– Я через это прошел. – Кардонелл закатил глаза. – В доме все время крутятся модистки, и шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на корзину с цветами от поклонников. Какое счастье, что это все позади.

Хлопнула дверь, и мягкий голос Энджела произнес:

– Миледи, вы меня зва…

Лаис обернулась. Фламбар стоял на пороге, облаченный в белую рубаху, черные штаны и сапоги; судя по степени растрепанности и внешнему виду, Энджел коротал время в фехтовальном зале. Джейкобс предусмотрительно закрыл дверь с той стороны, и на фоне темного дерева Фламбар, казалось, сияет, словно опал в драгоценной оправе.

Но больше Лаис удивили гости: при появлении Энджела они поднялись сразу, словно… Нет. Неужели они сейчас его убьют? Выражение лица Фламбара не предвещало ничего хорошего: Лаис в первый раз видела его в таком раздражении. Похоже, милейший граф ей солгал, и с Энджелом у этих господ назначена дуэль. Хорошо, если только одна…

– Господа… – начала Лаис, пытаясь предотвратить вспышку.

– Господа, – железным голосом произнес Энджел, – кто дал вам право являться в этот дом?

– Долг чести, – негромко объявил граф Лангбэйн.

– Кто сказал вам, что я здесь? – при этом Энджел взглянул на Либурга, и тот охотно ответил:

– Джон. Сведения из первых рук, мой дорогой. Временами почта способна ходить исключительно быстро, если адресат того пожелает.

Фламбар прошел вперед, остановился у кресла графини и бросил быстрый взгляд на Лаис.

– Миледи…

– Энджел. – Она встала. – Если вам нужна моя помощь…

– Вы… ах, черт. Нет, вы уже не можете оставить нас, во всяком случае сию минуту. Все это зашло слишком далеко. – Он махнул рукой, окончательно запутав Лаис. Графиня судорожно пыталась понять, что происходит и почему все вокруг говорят загадками. Неприятно чувствовать себя глупенькой неосведомленной дамочкой.

– Энджел, я бы предпочел, чтобы вы присели, – граф кивнул на незанятое кресло. – У меня тяжелые и неприятные новости.

Лицо Фламбара окаменело – Лаис уже видела такое выражение пару раз, и тогда это ее пугало. Теперь же… Садиться Энджел не стал. Наоборот, он прошел к окну и остановился там спиной ко всем, заложив руки за спину. Веселое солнышко очертило его силуэт. Визитеры молчали.

Наконец Фламбар уронил, не оборачиваясь:

– Когда?

– Три дня назад, на рассвете, – произнес граф. – Он умер во сне, не страдая.

– Он страдал последние годы, и потому сон – милосердие Господне, – негромко сказал Кардонелл. – Теперь ваш отец на небесах. А мы все на земле, и, к сожалению или к счастью, это доставляет нам всем массу проблем.

– О каких проблемах вы говорите, Кристеф? – Энджел повернулся к присутствующим. – Ваши я оставляю вам. Мои остаются при мне. Я уехал, исчез с глаз, я хочу лишь тишины и покоя и даже не жажду мести. Зачем вы приехали ко мне сейчас? Свои обязанности я выполню, но, к счастью, они невелики.

– Не так невелики, как вам кажется, – сухо произнес Либург. – Именно потому мы взяли на себя смелость разыскать вас. Ваш отец, да пребудет его душа в райских садах, кое-что осознал прежде, чем отойти в мир иной. С момента его кончины именно вы являетесь наследником всего, что принадлежит вашей семье. Завещание составлено и оглашено. Ваш брат наследует только титул, однако мы намерены ходатайствовать перед короной и просить высочайшего позволения впредь называть вас герцогом Девери.

Глава 18

Лаис прижала ладонь к губам и медленно опустилась в кресло. Она поверила сразу: головоломка сложилась практически мгновенно. Лаис не знала ответов на вопросы «зачем?» и «почему?», однако ни на секунду не решила, что все это – шутка. Люди в комнате оставались убийственно серьезными, и все это не выглядело глупой фантазией. «А я-то еще думала про пастухов-герцогов… Господи».

– Леди Джиллейн. – Энджел смотрел прямо на нее, глаза в глаза, и Лаис показалось, что между ним и нею падают с грохотом каменные стены. – Я прошу прощения за вынужденный обман. Я ни в коей мере не хотел злоупотреблять вашим доверием или каким-либо образом оскорбить вас.

– Может быть, вы объясните мне?.. – слабым голосом выговорила Лаис.

– Непременно, но позже.

– Хотя бы скажите, как вас зовут.

Он еле заметно дернул головой.

– Я Энджел Фламбар Мариско, маркиз Гамблинг.

– Будущий герцог Девери, – добавил граф.

Фехтовальщик – нет, не фехтовальщик, а человек из заоблачных слоев общества – кинул на Лангбэйна предупреждающий взгляд.

– Я не стал бы на вашем месте разбрасываться такими фразами. Все должен наследовать мой брат. Он – герцог Девери, не я.

– Ваш брат… – Лангбэйн остановился, не договорив. – Мы оспорим это. Вы будете носить титул. Мы все сюда приехали, чтобы присягнуть вам. Дом Девери не станет принадлежать…

– Вы не спросили меня! – впервые на памяти Лаис Энджел повысил голос, прервав собеседника. – Вы посчитали возможным явиться сюда и угрожать благополучию этого дома! Вы сделали это, несмотря на мой прямой приказ! Если мои приказы для вас ничего не значат, о какой присяге может идти речь?

– Речь идет о верности! – граф тоже перешел на повышенные тона. – Энджел, ваш отец перед смертью изменил свое мнение о вас! Вы так давно этого желали!

– Я желал другого, – устало уронил Фламбар.

Либург, внимательно вглядывавшийся в его лицо, резко приказал:

– Усадите его, Кристеф. Он же себя не помнит.

Барон незамедлительно оказался рядом с Энджелом и каким-то образом умудрился усадить того в кресло. Фламбар на минуту прикрыл глаза ладонью. Все молчали.

– Как он провел последние дни? – наконец спросил Энджел.

– Был очень слаб. – Это заговорил до сих пор помалкивавший Арлотт. – Но боль отступила. Я находился при нем, он поручал мне кое-какие мелочи, как всегда. Я готов рассказать вам подробно, но… – он обвел взглядом своих спутников, – после.

Фламбар убрал ладонь от глаз, оказавшихся сухими и совершенно больными.

– Не стоит втягивать в это дело леди Джиллейн – больше, чем уже втянули, – негромко произнес он. – Миледи. Могу ли я просить вас о величайшей услуге?

– Вы… можете попробовать.

– Я хотел бы побеседовать с этими джентльменами, однако опасаюсь, что разговор пойдет о слишком неприятных вещах. Лучше вам о них не знать. Могу ли я…

– Разумеется, я сейчас покину вас. – Лаис встала, коленки у нее дрожали, и она надеялась, что ее растерянность не чрезмерна. – Однако чуть позже я хотела бы переговорить с вами.

– Когда мы закончим, я непременно приду к вам.

– Что ж. – Лаис развернулась и пошла к двери, бросив через плечо: – Удачи, джентльмены.

Конечно, она разозлилась, по крайней мере на несколько минут. Из гостиной Лаис вылетела, просто кипя от злости. Ее – ее! – выставляют из комнаты в собственном доме, после того как выяснилось, что ее скромный учитель фехтования – на самом деле голубых кровей! В этот момент Лаис почти ненавидела Энджела.

Она бегом спустилась по лестнице, отмахнувшись от растерянного Джейкобса, приказала принести плащ – к счастью, это было выполнено в считаные секунды, – стремительно справилась с застежкой и выбежала из дома. Лаис требовалось побыть в одиночестве и вдалеке от любопытных глаз. Если она останется в доме, то непременно убьет кого-нибудь, а слуги ведь не виноваты, что Фламбар так поступил с нею.

Злые слезы кипели в горле, и, задыхаясь от них, Лаис стремительно прошла по саду, едва не налетела на скамейку, добралась до беседки и там уже остановилась. Белый мрамор, казалось, холодно светится; лежавшие на ступенях и полу беседки коричневые листья напоминали трупы несбыточных надежд. Теперь еще более несбыточных, чем раньше.

Герцог Девери. Или, если быть точной, сын герцога Девери. Господи боже мой.

Лаис опустилась на каменную скамью и бездумно уставилась в пол. Почему она не сообразила поискать имя Энджела в списках нынешних представителей аристократических родов? Да потому что это ей в голову не приходило, и никому бы не пришло. Весьма благовоспитанный и незнатный молодой человек приезжает в глушь с рекомендательным письмом, ища места, – какие подозрения он мог бы заронить? Воспитание объяснялось принадлежностью к привилегированным слугам, некоторая самоуверенность – общением с детьми герцога Аттенборо. Вряд ли Фламбар солгал: он, скорее всего, действительно поддерживал отношения с Аттенборо, только на равных.

Лаис не могла похвастаться отличными знаниями о лондонской аристократии, запросто вхожей на чай к королеве, и лишь смутно припоминала, что у старого герцога Девери, кажется, было два сына. Энджел, по-видимому, младший. Что заставило его поступить так, как он поступил? Уехать, наняться на службу? Он должен был носить титул виконта, как младший сын, а теперь – маркиза, как наследник ныне здравствующего герцога. Почему Фламбар провел несколько месяцев в сельской глуши, никак не выказывая недовольства сложившимися обстоятельствами? Неужели ему действительно так нравится провинция? Жизнь в маленькой комнате, где всего имущества – кровать, стул и шкаф, и вид на конюшню, – разве этого должен желать человек, выросший в роскошных апартаментах?

Нет. Скорее всего, за этим кроется та самая мрачная тайна, отпечаток которой Лаис видела в Энджеле. Что-то произошло. Что-то, заставившее знатного дворянина покинуть и двор, и армию, – теперь Лаис не гадала, почему Фламбар служил вместе с герцогом Мальборо, в его личном полку. Что там сказал лорд Либург? «Нам сообщил Джон»? Джон Черчилль, герцог Мальборо, – не о нем ли идет речь?

Вот черт! Черт, черт.

Лаис стиснула руки так, что пальцы побелели, и закусила губу. Все это – пустые догадки. Нужно дождаться, пока Фламбар завершит разговор с гостями – кто они ему? Друзья, преданные вассалы? – и снизойдет до объяснений. Тогда можно будет подумать, как жить дальше. Потому что наследник герцога Девери – это гораздо более безнадежная партия, чем простой учитель фехтования.

Лаис очень долго просидела в беседке и изрядно замерзла. Мысли метались по замкнутому кругу, Энджел все не шел и не шел. Наконец, окончательно закоченев, Лаис встала и побрела в дом. Судя по тому, что ее никто не ищет, слуги благоразумно решили оставить хозяйку в покое. Мудрое решение с их стороны: сейчас Лаис не способна быть снисходительной. Еще накричит на кого-нибудь за ерунду, а потом совесть замучает.

Она вошла в дом через кухню, еле заметно кивнув поварам, почтительно склонившимся перед нею, и поднялась к себе. Элен отсутствовала, однако камин был жарко натоплен, и Лаис, сбросив плащ, устроилась на низенькой скамеечке у огня, протянув к нему озябшие пальцы. Пламя не выгонит холод из сердца, так хоть тело согреет. Через некоторое время графиня немного пришла в себя, дернула за шнурок, призывая служанку, и приказала принести чаю.

Часы пробили три, когда Лаис, подойдя к окну, увидела, что гости уезжают. Она проводила всадников взглядом (Энджела с ними не было, и это могло означать что угодно), вернулась к камину, еще некоторое время посмотрела на пламя, затем вышла из комнаты. Фламбару придется дать объяснения. Кто бы он ни был на самом деле, он пошел на обман, чтобы остаться в Джиллейн-Холле, и Лаис заслуживала по меньшей мере извинений.

В гостиной оказалось пусто. Лаис вздохнула, позвала слуг, чтобы убрали закуски – к ним никто так и не притронулся, хотя вино гости, по всей видимости, пили, – и велела принести шоколад. Изысканное лакомство всегда успокаивало Лаис. Когда приказ был исполнен и слуги ушли, графиня принялась ждать.

Все в доме знают, где она находится. Рано или поздно Фламбар вернется, чтобы поговорить.

Лаис взяла с каминной полки оставленную здесь недавно книгу, полистала ее и отложила – читать не хватало сил. Почему Энджел так поступил? И как она сама не смогла разглядеть под маской фехтовальщика настоящего аристократа? Удивительная способность к лицедейству у мистера Фламбара, понятно, отчего он так хорошо смотрелся в театре. Все эти его «миледи» и «я рад вам служить» – то ли искреннее актерство, то ли утонченное издевательство. Возможно, каждый раз, склоняясь перед Лаис в поклоне, он смеялся над ней. Этакая шутка, забава, о которой затем весело рассказывают приятелям в клубе. Лаис представила, как хохочут мужчины, а Энджел, смеясь, говорит: «Нет, вы только послушайте! Однажды она решила, что может предложить мне дружбу, и предложила – как величайшее благодеяние!» Лаис не хотелось стать объектом насмешек, даже если она об этом никогда не узнает. Если Энджел так поступил с ней, она… В общем, ему придется покинуть дом немедленно.

Фламбар появился в гостиной лишь через час, спокойный, будто скала, и одетый как обычно – в домашний камзол с серебряными пуговицами. Любопытно. Лаис ожидала, что маркиз переменит облачение, коль скоро его статус оказался раскрыт, и ошиблась: Энджел по-прежнему играл роль фехтовальщика.

– Миледи. – Он наклонил голову, как делал уже тысячу раз, а Лаис поднялась ему навстречу, не зная, как себя вести. По правилам этикета, это ей следовало первой приветствовать его. И уж никак не ждать от него обычного «миледи».

– Энджел… Или мне следует называть вас «милорд»? – Она сцепила пальцы за спиной, молясь, чтобы тщательно взлелеянное хладнокровие продержалось еще несколько минут.

Фламбар покачал головой. Выглядел он неважно: глаза запавшие и лихорадочно блестят, на щеках нездоровый румянец. Похоже, известия, привезенные из Лондона, оказались не слишком приятными.

– Прошу вас, садитесь, графиня. Вы ничего мне не должны. – Он приблизился и стоял, пока Лаис не опустилась обратно в кресло. – Вот так. Пожалуйста.

Не дожидаясь приглашения, он сел напротив нее, положив руки на подлокотники. Лаис не выдержала:

– Шоколаду?

– Это весьма любезно с вашей стороны, спасибо, – кивнул Фламбар.

Комедия, раздраженно подумала Лаис, наполнила чашку и протянула ее Энджелу. Тот принял и сделал глоток.

– Нам ведь нужно поговорить, верно? – Он глотнул еще раз и поставил чашку на столик. – Я снова прошу прощения за обман, к которому был вынужден прибегнуть.

– Я не знаю теперь, как обращаться к вам, – созналась Лаис, – и что вам сказать. И зачем…