Царское наследство Жукова-Гладкова Мария
Вики уселась на заднее сиденье и протянула мне бумажку с адресом, написанным по-русски.
– В этой машине есть карта города? – спросила моя родственница.
Вместо ответа Клавдия Степановна забрала бумажку из моих рук и объявила, что она и без карты скажет, куда нужно ехать.
При приближении к месту у меня возникли подозрения насчет того, куда мы направляемся.
Именно в этот двор заезжал Юрочка перед тем, как поехать в загородный особняк Суравейкина, в котором держали освобожденного теперь Бориса Сигизмундовича Доброчинского.
– Откуда у тебя этот адрес? – спросила я у Вики, наблюдая за ней в зеркало заднего вида. Клавдия Степановна наполовину развернулась на переднем месте пассажира.
– От частных детективов, – хмыкнула она. – Неужели ты думаешь, что я могла своего муженька отправить в Россию без должного присмотра?
«А зачем было нанимать еще и Бодряну с помощниками? – подумала я. – То ей нужно немного отворожить Юрочку, поскольку слишком сильно ее любит, то детективов нанимает, чтобы к бабам не бегал? Где логика? Или она Юрочку воспринимает как собственность? Мое, пусть теперь и не очень нужное, поэтому никто не смей брать!»
Вики будто прочитала мои мысли.
– Вы не представляете, сколько денег я на него потратила, – со вздохом сообщила родственница.
– Модную одежду любит? – уточнила Клавдия Степановна. – Ест много, и всё деликатесы?
Вики расхохоталась такому предположению (хотя, по-моему, это тоже имело место быть), потом вдруг стала серьезной.
– Если бы… – вздохнула она еще тяжелее.
«За свои прихоти надо платить», – подумала я. А услуги Бодряну и частных детективов стоят дорого…
Но дело оказалось не только в них! Вики приобрела Юрочку за вполне определенную цену – она выплатила его карточные долги, о чем мы с Клавдией Степановной уже знали, хотя и версию Вики было интересно выслушать.
– Нужно отдать должное, он мне честно все рассказал. И брак у нас держится на честных отношениях. Он и хотел остаться в Англии из-за долгов. Надеялся, что там его не достанут. Но достали. И вышли прямо на меня. Я заплатила. Правда, потом решила найти Юрочке работу. Он стал сниматься в Голливуде, и с гонораров ему оставалось всего десять процентов на карманные расходы. У меня с ним официальный договор заключен.
«Юрочка говорил другое», – подумала я.
– То есть вы компенсировали свои расходы? – уточнила Клавдия Степановна, явно удивляясь таким семейным отношениям.
– За карточные долги? Да. Но ведь постоянно приходится тратиться на частных детективов, чтобы он новых не наделал! В особенности в России! Вот Юрочка на них и зарабатывает.
– А почему бы тогда не дать ему поразвлечься с любовницей? – уточнила я. – По-моему, лучше любовница, чем азартные игры. И, как я понимаю, ему на них тратиться не нужно. В России масса женщин и девушек, готовых отдаться Юрочке бесплатно, а то еще и приплатить за это. Как раз сэкономили бы на оплате шмоток. Можно ему подать идею, как заработать себе на новый гардероб.
– Бонни, ты не понимаешь… Если бы он путался с простыми поклонницами, которые дежурят у гостиницы, я бы только радовалась. Если бы он с тобой согрешил, я бы свечку за твое здоровье поставила. Но дело в том, что его охмуряют бабы, специально подосланные теми, кто организует игры у себя в специально оборудованных квартирах. Он не в казино играет. В России есть – и были еще в советские времена, как я выяснила, – такие квартиры…
– Знаю, – перебила я. – Но теперь же вроде на самом деле есть казино.
– Их у нас то закрывать собираются, то переносить в какие-то зоны, куда никто не поедет, – встряла Клавдия Степановна. – Не будет в России официального Лас-Вегаса. У нас народ играет в крупных городах, где живет. Недалеко от дома, от работы. А если казино все-таки закроют официально, то тут же расцветет пышным цветом подпольный бизнес. Он уже активизировался в последнее время – готовится к официальным закрытиям. Глупость делают наши правители. Ведь можно было бы, например, направить налоги, получаемые от деятельности казино, в оплату коммунальных услуг. Всем гражданам хорошо. Ведь все равно те, кто хочет играть, играть будут.
Но Юрочка ведь заезжал в эту квартиру ненадолго, вспомнила я. Или отдавал долг? Или договаривался о чем-то? С любовницей за такое время не встретиться (как с любовницей). И сыграть он бы точно не успел! И ведь если он азартный игрок, то планировал бы провести тут целый вечер. Или что-то не срослось? Нет, он, пожалуй, изначально планировал тут находиться недолго. Я еще раз прокрутила в голове тот вечер, когда мы ждали Юрочку в машине.
Но, значит, за нами следили? И я не заметила слежку? Высококлассные профессионалы?
– Он сюда неоднократно заезжал? – уточнила я у Вики, выбираясь из машины.
– Трижды, – сообщила она.
– Вы знаете номер квартиры? – спросила Клавдия Степановна.
– Конечно, – ответила Вики.
Квартира оказалась наркоманским притоном.
Дверь нам открыл страшно худой молодой человек с мутным взглядом, ничего не сказал, только сделал вялый приглашающий жест. Мы переглянулись, но все-таки прошли.
В квартире оказалось пять комнат и огромная кухня, метров сорок. Везде горел тусклый свет. В каждой комнате сидело по компании. Встречавший нас молодой человек удалился в первую, больше не обращая на нас никакого внимания.
– Ну и кто из них любовница твоего Юрочки? – спросила я, когда мы с Вики и Клавдией Степановной остановились на кухне для совещания.
– Здесь точно не играют, – уверенно заявила Клавдия Степановна. – Наверное, он покупал тут наркотики для дочери Суравейкина.
Вики напряженно думала. Неужели частные детективы не могли выяснить, что это за квартира? Или тут не каждый день наркоманский сходняк? Хотя я сама получила фактуру для очередной статьи о том, что происходит в центре Петербурга. Поскольку фотоаппарат у меня с собой, успела сделать несколько снимков. И куда смотрят русские правоохранительные органы?
Стоило мне об этом подумать, как я услышала звук выбиваемой двери, и в квартиру ворвалась целая толпа мужчин в камуфляже и масках и приказала всем лечь на пол.
Поскольку я не первый раз в России, то предпочла быстренько улечься и потянула за собой Вики. Клавдия Степановна сама рухнула рядом.
Когда наконец наступила наша очередь, представители русского ОБНОНа слегка обалдели при виде наших с Вики английских паспортов. Клавдия Степановна тоже на наркоманку никак не тянула.
– А что вы здесь делали, мисс Тейлор? – несколько неуверенно спросил представитель русских органов.
– Собирала материал для статьи в газету «Зарубежный репортер», в которой работаю в Лондоне, – честно ответила я. – Вы не согласитесь ответить на несколько вопросов? Я хотела бы получить комментарии с двух сторон закона.
– А у наркоторговцев вы их уже получили? – встрял второй представитель русских органов.
Я честно ответила, что никаких наркоторговцев мы тут не видели, только потребителей товара. Вики призналась, что отправилась сюда по наводке частных детективов, нанятых ею для слежки за мужем, и была уверена, что застанет тут его любовницу. Мы с Клавдией Степановной составляли группу поддержки. Я изначально собиралась писать на совсем другую тему, но наркоманский притон подойдет еще лучше.
– Почему вы выбрали для операции именно это время? – спросила я у русских мужчин. – Поступил какой-то сигнал?
Они кивнули и пояснили, что сигнал был о прибытии поставщиков с товаром. Вероятно, за поставщиков приняли нас троих. На наркоманок мы никак не тянули, так что нам было еще делать в этой квартире?
– Мисс Тейлор, вы только не думайте, что мы не ведем работу, – заговорил один из мужчин. – Такие точки у нас на контроле. Но ведь главное – взять истинных хозяев и поставщиков, не правда ли? Наркоманы-то нам зачем? Судите сами – нам поступил сигнал, и мы тут же приехали. Только зря… – Потом он резко повернулся к Вики и спросил: – Ваш муж – наркоман?
Она покачала головой.
– Никогда не балуется? Знаете, в творческой среде…
– Да если бы еще это за ним заметила, я бы голову ему оторвала! – заорала Вики, правда, про возможную покупку наркоты для дочери Суравейкина говорить не стала. Вроде бы в России и покупка карается законом?
А значит, Юрочку надо спасать!
– Ему здесь, наверное, просто кто-то назначал встречу, – высказала предположение я и легко толкнула в бок Клавдию Степановну.
– Он два года не был в России, – быстро поняла меня русская дама. – Мог не знать про наркоманский притон.
– А это мы спросим у него самого, – объявил один из мужчин. – Где он сейчас находится?
– Должен в гостинице, – объявила Вики Фостер с каменным лицом.
Мы втроем с двумя представителями русских органов поехали в гостиницу. Мы – в нашей машине, они – в своей. По пути мы втроем договорились о плане действий, то есть его цели. Детали, видимо, придется менять по ходу.
Глава 27
Юрочку мы застали в номере в весьма расхристанном виде в компании продюсера. Они скандалили, и Юрочка страшно обрадовался нашему появлению, пусть даже в сопровождении представителей органов. Он, правда, пока не знал, зачем они пожаловали.
– Спасите меня от него! Он меня оскорбляет! Применяет ко мне насилие! А оскорбление и насилие в России – это уголовно наказуемые дела! Я прав? – посмотрел он на мужчин в камуфляже.
– А я тебя неустойку заставлю платить, – рявкнул продюсер. – Ты договор читал?
– Мои юристы читали, – мгновенно встряла Вики, которой я все переводила на английский, и попросила говорить на этом языке. – Что там с неустойкой?
Я обратила внимание, что при одном упоминании денег Вики превращается совсем в другого человека, в какого-то робота, машину, с которой продюсеру явно будет сложно что-то получить.
– Итак, что вы хотите от моего мужа?
– Похудения, – ответил продюсер.
– Про похудение в договоре ничего не было, – отрезала Вики. – Это ваша личная инициатива.
– Он в кадр не влезает! – заорал продюсер.
– Сейчас существуют компьютерные технологии. При желании тело можно урезать и увеличить. Так? – посмотрела на меня Вики.
Я кивнула. Но обрабатывать все кадры фильма?..
– Значит, мне не нужно голодать?! – радостно воскликнул Юрочка.
– Тебе вообще похудеть не помешает, – отрезала жена. – Но я сама займусь этим вопросом. Вот посидишь немножко в русской тюрьме – быстро придешь в норму. Что ты делал в наркоманском притоне?
– Э… мы сами будем задавать вопросы, – попытался влезть представитель русских органов.
– После того, как я разберусь со своим мужем! Это моя собственность, а я умею защищать свою собственность!
– Собственность? – ошарашенно переспросил один из русских.
– Да, у них мужиков держат в черном теле, – встряла Клавдия Степановна. – Так что, ребята, женитесь на русских девушках.
«Ребята» как-то странно посмотрели на меня. Я стояла с самым невинным видом. Вики же грозно надвигалась на Юрочку. Тот, несмотря на сытенькое пузцо, очень ловко перемахнул через диван, спрятался за его спинкой и уже разговаривал с законной супругой оттуда.
– Так что ты делал в наркоманском притоне?! Только не вешай мне лапшу на уши, что ты стал наркоманом! Ты – алкаш и бабник, как все русские мужчины, которых я знаю. Я не знаю ни одного русского наркомана! Мои частные детективы сказали, что ты там встречался с любовницей. Так?
Вероятно, Вики, стоявшая спиной к остальным русским мужчинам, подала Юрочке какой-то знак.
– Да, дорогая. Я виноват! Больше не буду! Но ты была в Англии…
Юрочка нес полную ахинею, признаваясь в связи с какой-то своей старой знакомой, которая и организовывала встречи на съемной квартире. По крайней мере, она так ему сказала, а он не уточнял. Никаких наркоманов и наркоторговцев он не видел.
– Так, может, та квартира сдается всем желающим? – высказала предположение Клавдия Степановна и посмотрела на двух представителей органов. – Юра в самом деле не наркоман. И откуда ему взять наркотики для продажи? Не из Англии же везти?
– В той квартире прописано пятьсот шестьдесят четыре человека, – сообщил представитель русских органов и тяжело вздохнул.
– Как такое может быть? – воскликнула я, понимая, что получила тему для еще одной статьи о жизни русских.
– Это не рекорд для Петербурга, – пояснили мне. – Все делается за деньги. Люди из жилконтор занимаются такими делами. В основном прописывают кавказцев. В некоторых на самом деле живут целым аулом. В других… Вы сами видели, что происходит.
Юрочка с Вики скандалили, продюсер сидел в кресле за столиком и спокойно курил, иногда посматривая на меня и представителей русских органов. Последним явно надоел скандал, и они хотели поскорее уйти. Они поняли, что операция сорвалась, да и от Юрочки толку мало. К тому же что они могли ему предъявить? Да еще и с такой женой, как Вики, не желавшей отдавать свою собственность?
– Назовите координаты женщины, с которой там встречались, – встрял в перепалку супругов один из русских мужчин.
– Аня, – сказал Юрочка. – Фамилию не знаю. Зачем мне ее фамилия?
– Где живет?
– В Петербурге. Зачем мне адрес ее прописки? Где устроит встречу, там и встречаемся.
– Телефон этой Ани у вас есть?
– Мобильный. Бонни, дай мне мою трубку. Вот там лежит.
И Юрочка показал рукой. Но трубку взял один из представителей органов, переписал телефон Ани в блокнот, и мужчины нас покинули.
Вики тут же прекратила орать.
– Кто эта Аня? – спросила она ледяным тоном.
Юрочка бросил взгляд на продюсера.
– Какие у вас еще вопросы к моему мужу? – спросила у него Вики.
– Он должен похудеть, или мы не сможем его снимать.
– Снимайте таким, какой есть, потом обрабатывайте на компьютере, как я вам уже сказала. Проконсультируйтесь с юристами. Мой муж прибыл на съемки вовремя и готов приступить к работе в любой день. При заключении договора он был в том же весе. Ваша вина, что вы не обговорили этот вопрос в контракте. В любом случае вам придется выплатить ему гонорар и оплатить гостиницу. Это как раз обговаривается.
Продюсер схватился за голову и ушел, пообещав позвонить завтра.
– Ну? – тут же повернулась Вики к Юрочке.
– Я понятия не имею, телефон какой Ани записан у меня в памяти мобильного, – четко ответил Юрочка. – Он выключен. Вообще, sim-карта может валяться на дне какой-нибудь реки. Мне его дали для подстраховки.
– Кто?
– Я на самом деле покупал наркотики, Вики. Для Любочки Суравейкиной. Ты же ее знаешь… Вики, мне ее жалко! Ты не представляешь, как она мучается! Ее уже не вылечить, а облегчить страдания можно.
– Откуда ты узнал про притон? Он там был, пока ты жил в Петербурге?
– Понятия не имею, был он или нет. Мне Любочка про него рассказала и телефоны дала. Еще в Англии. На всякий случай. Если ей потребуется моя помощь. Ну, я позвонил, представился… Потом купил, что ей требовалось – там дилер в курсе, он же мне велел этот «телефон Ани» в память забить. Дилеры же – умные люди и всегда подстраховываются. Сами же убедились, что органы никого не взяли.
И кто-то попробовал подставить нас троих. Агент органов или, наоборот, представитель наркодельцов? Чтобы отвлечь от себя внимание, пока с нами будут разбираться? Я поставила бы на последний вариант. Если, конечно, и это дело не связано с коллекцией… Может, нас хотели вывести из игры из-за нее?
Мои дела в гостинице на этот вечер еще не были закончены. Еще требовалось пообщаться с американским коллекционером Кевином. Я попросила разрешения позвонить из номера Юрочки и его получила.
В номере Кевина трубку сняла какая-то женщина, как я поняла – француженка. Я перешла на этот язык и спросила того, кто мне был нужен. Она ответила, что Кевина там нет и она вселилась примерно час назад.
Мы с Клавдией Степановной покинули Юрочкин номер, спустились вниз к администратору и уточнили, съехал ли Кевин. Нам ответили, что это произошло сегодня утром, хотя номер был забронирован до конца недели.
– Запахло жареным? – спросила у меня Клавдия Степановна уже в машине. – Значит, мужики в моем доме были от него? Они ведь лезли ко мне, правда, Бонни? Как ты думаешь, почему?
Я попыталась поставить себя на место Кевина. Он вполне мог решить, что коллекция у меня. А где мне ее хранить в России? Не в банковском же сейфе? Я должна бы была хранить ее у кого-то из своих русских знакомых, кому доверяю и у кого никому не придет в голову ее искать. Клавдия Степановна на эту роль подходила идеально.
Но почему они избрали такой сложный путь для проникновения в квартиру? Может, не хотели копаться с замком на площадке? Может, случайно увидели, как сосед лезет через балкон? И это подало им соответствующую идею? Или произошла какая-то дурацкая ошибка, которая мне просто не приходит в голову? Ведь всякое же случается.
Или они каким-то образом выследили Бориса Сигизмундовича?
Я проводила Клавдию Степановну до квартиры, вошла вместе с ней и увидела известного олигарха-диссидента в передничке.
– Я суп сварил, – сообщил Доброчинский. – Помню, в молодости иногда любил готовить… Перекусите, дамы.
Суп на самом деле оказался неплохим. Ели, как и принято у русских, перед телевизором. Олигарх, ностальгирующий в Лондоне по России, выбрал для просмотра мультфильмы советских времен из серии «Ну, погоди!».
– В Лондоне же можно смотреть русские каналы, – заметила я.
– Не все, – покачал головой олигарх-диссидент. – И там мне некогда мультфильмы смотреть.
Клавдия Степановна поинтересовалась, что я думаю об этой так любимой русскими мультяшной серии.
– Пропаганда гомосексуализма с элементами педофилии. У нас могли бы запретить – из-за педофилии.
– А может быть, Волк хочет есть, – заметила Клавдия Степановна.
– Тогда почему он не обращает внимания на белочек? – спросила я.
Клавдия Степановна и Борис Сигизмундович не нашли что ответить и пришли к выводу, что представителям разных культур друг друга до конца не понять никогда.
За трапезой я также уточнила, не сможет ли брат нашего повара выяснить, покинул ли американский миллионер Кевин пределы России или нет. У меня не было доступа в эти базы данных. Конечно, можно обратиться к знакомым сотрудникам органов, но делать этого не хотелось.
Борис Сигизмундович тут же позвонил брату и его озадачил.
Вскоре мы знали, что Кевин сегодня вылетел в Швейцарию. То есть на его помощь по вывозу Бориса Сигизмундовича из страны теперь можно было не рассчитывать.
Если он, конечно, не вернется в ближайшее время.
Уже в доме Павла Прокофьевича, где жила, я прослушала все звуки, создававшиеся Доброчинским в квартире Клавдии Степановны в наше отсутствие. Установленная мной аппаратура реагировала на звук, причем, к сожалению, на любой – покашливание, спуск воды в туалете, включенный кран. Но записалось и то, что меня интересовало, – разговор Бориса и Сигизмунда Доброчинских, то есть, конечно, только то, что говорил Борис Сигизмундович.
Но и по этому разговору было понятно, что коллекции у него нет. Он нелицеприятно высказался о России, о том, что знал и раньше «все про эту страну», что сюда нельзя было ехать, что здесь «все получается как всегда». Правда, заметил, что в России можно заработать большие деньги. Только жить потом приходится в Англии.
Он ничего не помнил с момента его захвата до пробуждения в подвале. О том, что Суравейкин его выкупил, он знал от самого Суравейкина, то есть тот вполне мог быть организатором и заказчиком кражи и коллекции, и Доброчинского. Местонахождения коллекции он не знал. То есть брату Борис Сигизмундович говорил то же, что и мне. Или и ему врал?
Более того, сам Доброчинский считал, что он дороже коллекции. Может, был слишком большого мнения о себе, а может, это и соответствовало действительности. Акции ведь тоже бывают разными, как и их количество.
Глава 28
На следующее утро мне позвонил Игорь Прохоров, тот молодой чиновник, который приезжал в Англию, вместе со мной летел из Англии и находился на шоссе во время кражи коллекции и Бориса Сигизмундовича.
Игорь Прохоров хотел со мной встретиться в конфиденциальной обстановке и приглашал меня к себе в гости. Я сказала, что приеду с Клавдией Степановной. Он согласился.
Когда я забирала русскую даму из квартиры, где оставался в одиночестве олигарх-диссидент, я поняла, что их отношения изменились. Это было видно. Может, таким образом Доброчинский заработает несколько очков в свою пользу в глазах общественности? А то его «цыпочки» раздражали народ не меньше, чем его аферы.
Игорь Прохоров выглядел отвратительно – по сравнению с тем внешним видом, который я помнила. Его весьма симпатичную физиономию хорошо помассировали кулаком. Досталось и телу – судя по тому, как он кривился при каждом движении. Уютная квартирка разгромлена не была. Хотя, возможно, Игорь убрался к нашему приезду – если тут что-то покрушили по мелочи.
– У меня требуют коллекцию, – без каких-либо вступлений заявил молодой чиновник.
– Кто? – спросили мы хором с Клавдией Степановной.
– Какие-то иностранцы.
– Мулаты приходили? – уточнила я.
У Игоря округлились глаза, потом он сказал, что мулат был один, правда, неплохо говорящий по-русски. Как понял Игорь, у мулата – или того, кого он представлял, – имелась договоренность с ныне покойным начальником Игоря, Петром Ильичом. Но поскольку Петр Ильич по понятным причинам выполнить условия договоренности теперь не мог, мулат пришел к Игорю.
– Денег предлагал? – спросила Клавдия Степановна.
Молодой человек кивнул, но не уточнял, сколько.
– Он был уверен, что Петр Ильич ввел меня в курс дела – в смысле, этой тайной сделки. Но я на самом деле ничего не знал! Я не хочу в тюрьму! Не хочу слететь с должности! И не хочу, чтобы меня били!
– Почему ты позвонил мне, а не в милицию? – посмотрела я на Прохорова.
– Ты не знаешь нашу милицию, Бонни, – вздохнул Прохоров. – Прикинул и решил, что на меня повесят всех собак. Я на должность козла отпущения подхожу прекрасно…
Я заметила, что должность козла отпущения уготована Борису Доброчинскому.
– Вывернется, – уверенно заявил Игорь. – Он всегда выворачивался и на этот раз выскользнет. В худшем случае с ним переговоры будут вести – у него же полно акций всяких предприятий, а у меня ничего нет. Если надо будет кого-то посадить, посадят меня. Если Петр Ильич на самом деле собирался красть коллекцию – и возможно, украл, – то никто не поверит, что я ничего не знал.
Я глубоко задумалась. Петр Ильич очень много знал. У него уж точно имелись обширные связи в самых разных кругах. Он мог организовать налет. А потом от него избавились. Но забрали ли коллекцию?
И кто ее ему заказывал? Могли ведь несколько человек сделать один и тот же заказ. Или он для себя ее прибирал? Скорее, конечно, для Кевина… А Доброчинского продал Суравейкину – зная об их «отношениях». И вообще, почему не продать, если предлагают хорошую цену? От государства-то что бы он получил, если бы сдал Борю в руки органов? И самому Петру Ильичу, как я поняла, Доброчинский был не нужен.
Мог кто-то из мулатов убить Петра Ильича? Вполне. И на компьютере предсмертную записку напечатать – раз мулат, который приходил к Прохорову, владеет русским языком. Это со мной в номере Кевина разговор шел на английском. И они могли не знать, что он левша. Но почему убили? Потому что упустил коллекцию? Или продал другому покупателю, который дал больше?
Но кому?
– Что мне делать? – вырвал меня из размышлений голос Игоря Прохорова.
Я заявила, что сейчас позвоню следователю прокуратуры, с которым уже неоднократно имела дело. Он показался мне весьма разумным человеком. И про мулатов знает. Я считала, что Игорю не о чем беспокоиться – если он в самом деле не виноват. Молодой человек замотал головой.
Я позвонила. Следователь вскоре приехал и выслушал нас всех.
– Я так и думал, что налет организовывал Петр Ильич, – признался следователь. – Вот только интересно, где теперь коллекция?..
Мы все дружно вздохнули.
– Придется отрабатывать все его связи, – продолжал следователь. – А это практически нереально. Да и меня могут не подпустить к тем людям, с которыми общался Петр Ильич…
– Наверное, коллекцию заказал кто-то из олигархов, которые были вынуждены покупать ее для России, – высказала свое мнение Клавдия Степановна и предложила следователю предоставить эту версию своему начальству.
– Хорошо бы, конечно, олигархи… Вот если из московского начальства Петра Ильича – это кошмар, – еще печальнее вздохнул следователь.
У меня зазвонила трубка. Это был шеф из Англии, который велел проехаться в консульство, куда с дипломатической почтой мне доставили от него конверт. У шефа имеются потрясающие связи, и он такую пересылку легко мог организовать.
Я оставила троих опечаленных русских, обсуждавших возможное местонахождение коллекции и личность заказчика, и понеслась в консульство.
Мне передали конверт от шефа. Я вернулась в машину, подумала и решила, что лучше открою его в доме малого нефтяного короля Павла Прокофьевича, где я сейчас живу. Мало ли кто тут ходит по улицам Петербурга…
Из содержимого конверта меня больше всего заинтересовало письмо, адресованное лично мне (оно пришло на адрес нашей редакции) с указанием весьма оригинальных данных отправителя: «То ли рай, то ли ад, пока не знаю». Отправительницу звали Суравейкина Лариса. Адрес нашей редакции, естественно, был написан на английском языке, адрес отправительницы – на русском.
Я вскрыла письмо. Жена Вячеслава Суравейкина (если писала она, хотя я пришла к выводу, что, скорее всего, она) сообщала, что ее благоверный «спутался с английской старухой». Старуха владеет магией и Суравейкина приворожила. Его жена не может все это больше терпеть. Девок терпела и считала это нормальным, английскую старуху не будет.
Но главным было не это, а предупреждение: «Они планируют убить ее мужа. Я подслушивала. Они хотят пожениться. Старуха уже купила алюминиевые акции моего супруга. Общее дело. Теперь поженятся. Для дела. Мой получит гражданство, чего давно добивается. Чтобы он не убил меня, я ухожу сама! И делаю ему гадость!!!»
Последняя воля умершей была обращена ко мне. Она просила разоблачить ее мужа-негодяя и старуху-англичанку.
Сразу же после прочтения письма я связалась с шефом.
– Вы знаете его содержание? – уточнила у него.
– Нет, Бонни. Мне перевели только адрес отправительницы. Мне хотелось, чтобы ты сама прочитала. Кстати, она на самом деле покончила с собой.
«Знает ли Суравейкин?» – пронеслась мысль.
– Кому еще она отправила письма? – спросила я.
Этого шеф сказать не мог. Зато мог другое. Про Вики Фостер и того же Суравейкина.
После того как Суравейкин заявился требовать с молодого мужа Вики карточные долги, Вики в своем обычном стиле наняла частных детективов. Деньги-то Суравейкин требовал с Вики, понимая, что у Юрочки своих нет, по крайней мере в достаточном количестве. Вики платить не хотела.
Ее частные детективы собрали компромат – про нелегальную деятельность самого Суравейкина (такие грешки считаются мелочью в России, но в Англии к ним относятся серьезно), про дочь-наркоманку, жену-алкоголичку (а наличие таких родственников очень осложняет получение гражданства), а главное – про сына с дружками, веселящегося в форме Третьего рейха.
Это было серьезнее всего. Англичане могут закрыть глаза на алкоголичку и наркоманку (у нас самих таких полно), даже на мелкие грешки (основная масса которых связана с другими русскими, а не Соединенным Королевством), но сына-фашиста простить не могут и терпеть не будут. Как раз в тот период в британской прессе бурно обсуждались судебные процессы против американского правительства и международных корпораций США «в связи с соучастием в действиях или бездействии» во время Второй мировой войны. Например, фирма IBM продавала калькуляторы, которые использовались для управления фашистскими концентрационными лагерями. Также шла речь о провале американского и британского высшего командования, не разбомбившего железные дороги, которые вели к лагерям смерти. Компании, которым были предъявлены иски, предпочли заплатить.
На этой волне сынок русского бизнесмена, сбежавшего в Англию, помог бы папе быстро покинуть Англию или отправиться в английские места не столь отдаленные (они на самом деле «не столь» по сравнению с русскими, но тем не менее, а сроки значительно длиннее), и уж точно его бы никогда больше не пустили в Англию после выдворения в связи с таким делом. И в США могли бы больше не пустить, и в Израиль, и во все страны континентальной Европы, включая Германию.
Вики Фостер встретилась с Суравейкиным и предъявила собранный ею компромат. Папа-Суравейкин стал что-то говорить про игру сынка в Штирлица, но Вики очень доходчиво объяснила, где он будет рассказывать про Штирлица и во сколько ему обойдутся такие игры сына с русскими друзьями в Англии.
Суравейкин соображал быстро. Они оба с Вики были деловыми людьми и стали работать вместе. В совместных делах компромат, собранный друг на друга, часто помогает – по крайней мере, ни Вики, ни Суравейкин друг друга кинуть даже не пытались. Как сказал мой шеф, они, похоже, стали настоящими друзьями, хотя любовниками точно не были. Оба предпочитали молодых партнеров.
– Они на самом деле могут решить пожениться? – спросила я мнение шефа.
– Если нужно для дела – да, – уверенно ответил мой начальник. – Они будут вместе делать деньги – и уже очень успешно делают. Они здорово помогли друг другу. Но вот Юрочка…
Шеф многозначительно замолчал.
– Мне его перевезти в дом Павла Прокофьевича? – спросила у шефа. Я знала, что Криворогов согласится, если попрошу. – Юрочке угрожает опасность?
– Решай на месте, Бонни, – сказал шеф.
Я решила проехаться в гостиницу к Юрочке.
Глава 29
На этот раз я поехала одна, но, помня о том, что Юрочка мне нужен в благодушном настроении и испытывающий ко мне чувство благодарности, остановилась перед кондитерской и купила ему пакет даров.
Я позвонила, уже припарковав машину у гостиницы.
– А я тебе сам только что звонить собирался! – воскликнул Юрочка.
Оказалось, что он тоже получил письмо от Ларисы Суравейкиной.
– Каким образом?! – воскликнула я. У Юрочки не могло быть таких контактов, как у моего шефа.
Но все оказалось гораздо прозаичнее.
Юрочка регулярно получает множество писем от поклонниц – теперь уже со всего света. Поскольку такие письма сильно поднимают ему настроение, он их обязательно прочитывает. Английская супруга против них не возражает, ревность не демонстрирует. Последнюю партию прямо сегодня доставили из Англии вместе с какими-то бумагами для Вики. Супруга лично передала пакет Юрочке.
Я взглянула на большой конверт, где они все лежали. Письма доставила известная международная компания, осуществляющая быструю доставку корреспонденции и деловых бумаг по всему миру.
Юрочка вначале бегло просмотрел конверты и зацепился за фамилию Суравейкина. Лариса предупреждала, что Юрочку могут убить ее муж и его жена.
Я посмотрела на звезду экрана. По-моему, он не очень испугался.
– Можно опубликовать это письмо в твоей газете? – спросил он у меня. – В переводе, естественно. Бонни, я тебе любое интервью дам.
Я задумалась. Юрочка вызывал у меня неприязнь. Не люблю альфонсов, но дело было не только в этом. Я знаю много проходимцев, но они, если так можно выразиться, «серьезные» проходимцы. Они вызывают уважение своими аферами, своей сообразительностью, находчивостью. Да, они часто используют женщин, но не так, как Юрочка. Они – другие. Юрочка же был каким-то мутным, и мне было непонятно, что он еще выкинет. Но я однозначно считала, что он способен на подлость и доверять ему нельзя. Даже братья Доброчинские более открыты, а этот какой-то темный, непонятный…
– А что ты будешь с этого иметь? – уточнила я.
– Популярность, – улыбнулся Юрочка. – Можно же представить, что Вики сошла с ума от ревности, наняла русского бизнесмена с криминальным прошлым и…
– И она будет вынуждена выплатить тебе компенсацию за моральный ущерб, – закончила я.
– Ну, примерно так. Ты сама можешь составить мое интервью. У тебя это лучше получится. Правда, Бонни. И в Англии я буду давать интервью только тебе. Знаешь, как взлетит рейтинг вашего «Зарубежного репортера» и твой лично? А если хочешь… – Юрочка лукаво улыбнулся и потянулся к моей руке.
– Это пропустим.
Читать бесплатно другие книги:
