Клуб заграничных мужей Жукова-Гладкова Мария
В кабинете я заняла свой вертящийся стул, Анна Павловна уселась на тот, где недавно восседал ее супруг, сам Михаил Иванович остался стоять (поднявшись с четверенек) с опущенной головой и сложив ручки крестиком, подобно футболистам перед штрафным ударом.
– Что здесь делал Михаил Иванович? – обратилась ко мне Анна Павловна.
– Выбирал тур, – с невозмутимым видом ответила я и тут же на мгновение встретилась с пылающим взором Мишеньки, который осмелился быстро поднять глаза и тут же опустил. Но я успела прочитать в нем искреннюю благодарность, восхищение, кобелиную страсть и готовность исполнить любое мое желание.
Я же не забывала истину, которую мне пыталась в свое время внушить мама: у мужчин любовь часто возникает из чувства благодарности. Мишина любовь мне была не нужна, а вот чувство благодарности требовалось для осуществления задуманного проекта, точнее, доведения до конца уже начатого.
– Вы знаете, сколько времени тут провел Михаил Иванович? – рявкнула на меня Анна Павловна.
Я попросила, во-первых, на меня не орать, во-вторых, заметила, что время не засекала, а в-третьих, что работаю я для клиентов, а Михаил Иванович пришел ко мне в турфирму как клиент – покупать тур на себя и жену. Про себя также добавила, и в-четвертых: странно было слышать, как супруга называет своего благоверного по имени-отчеству. Глядя на его радостно-идиотскую рожу, подобное обращение как-то не приходило в голову, несмотря на то что ему стукнуло пятьдесят. Я про себя, как правило, величала его Мишенькой, правда, все время хотелось добавить впереди слово «кретинчик».
– Анна Павловна Пивоварова – это ведь вы, если не ошибаюсь?
Дама кивнула с сумрачными видом и бросила задумчивый взгляд на супруга, потом спросила совсем другим тоном:
– Правда, что ли?
– Да, Анечка, – робко проблеял Мишенька. – Хотел сделать тебе подарок. Ведь тебе же столько пришлось вынести! Да и мне тоже… А сколько мы с тобой не отдыхали? Вот я и подумал, надо куда-нибудь съездить на недельку. А заранее тебе говорить не хотел. Подумал: пусть сюрприз будет.
Анна Павловна опять погрузилась в размышления, потом заметила, что супруг находился у меня в офисе пятьдесят одну минуту. «Как секунды-то не засекла?» – подумала я, но вслух ничего не сказала.
– Так пока я все маршруты просмотрел! – воскликнул Михаил Иванович.
– И что он выбрал? – Она повернулась ко мне.
– Решил немного подумать, но, по-моему, склоняется к Кипру. Страна спокойная, визу за один день можно сделать, отели неплохие, русских много, в ресторанах меню на русском. На этот период я советую именно Кипр.
– Давай на Кипр слетаем, Анечка, – с лету подхватил Михаил Иванович. – Когда, вы говорили, у нас рейсы, Светлана Алексеевна?
– По вторникам и субботам.
– На следующей недельке, а, Анечка? – Михаил Иванович теперь светился счастьем и, по-моему, в ближайшее время собирался начать подпрыгивать в своем обезьяньем стиле.
Анна Павловна опять погрузилась в размышления, а потом вдруг спросила, обращаясь ко мне:
– А что вы все-таки делали у отделения милиции?
– Сопровождала любимого мужчину. Вы же сами знаете, что мужика надо держать, как козла, на длинной веревке, и далеко от себя не отпускать.
Посетительница тут же кивнула. Эта идея ей была знакома, она сама ее высказывала и активно претворяла в жизнь. Потом она заявила, что многое обо мне выяснила («Что она имеет в виду под этим словом?») и пришла к выводу, что вряд ли я Мишеньку заинтересую.
Слушая посетительницу и вспоминая еще одну даму, с которой мне не так давно пришлось столкнуться, я с радостью для себя (и для своего имущества) поняла, что Анна Павловна не имеет склонности чистить соперницам физиономии и крушить им квартиры с офисами. Она наставляет на пусть истинный собственного мужа и скалкой воспитывает именно его. Ну что ж, правильно делает, раз уж ей такой достался. Дамам-то за что страдать? В процессе разговора Анна Павловна даже извинилась за посещение моей квартиры без приглашения (у Мишеньки аж глаза округлились), а также добавила, что мои родственники не поняли ее благих намерений. Она просто хотела мне объяснить, что представляет собой Михаил Иванович (тут она на него зыркнула, метнув молнию), а также проверить, не сбежал ли он из ИВС ко мне. В таком случае супругу, забывшему домашний адрес, следовало его напомнить (скалкой) и вернуть по месту прописки. Сам он мне в этот момент подмигнул.
После милой беседы о курортах мы с Анной Павловной были готовы расстаться чуть ли не подругами. Она уже подхватила гулящего супруга, за время беседы успевшего несколько раз подмигнуть мне украдкой, но тут я услышала в офисе Веркин голос. Проснулась подружка. И что же принесло ее ко мне на работу?
Верка не заставила себя долго ждать. Все сотрудницы ее знают как мою ближайшую подругу и не впустить ко мне в кабинет не могли.
Подружка влетела с ветерком, глянула на супружескую пару, а потом завопила:
– Мишаня! Поганец! Обещал позвонить, говорил, что похулиганить хочешь, а пропал! И не стыдно?
Верка погрозила Михаилу Ивановичу пальцем и тряхнула могучим бюстом, от которого Мишаня взгляда оторвать не мог, несмотря на то что уже вбирал голову в плечи, готовясь принять на нее очередной удар скалки.
Но Анна Павловна опешила. Далеко ей до некоторых жен, громивших офисы в нашем славном городе на Неве. Верка же продолжала сольное выступление. Я пыталась подать ей знаки, но подружка никак не реагировала. Я плюнула (какое мне дело до Михаила Ивановича и до того, сколько раз ему дадут по буйной головушке или другим частям тела?), опустилась за стол (я провожала клиентов стоя) и стала слушать, подперев щеку ручкой. А Верка продолжала. На Михаила Ивановича я имела вид лишь сбоку, но даже по видимой мне части его организма поняла, что его глаза от услышанного лезут на лоб.
– Анечка, этого не было, – то и дело лепетал Михаил Иванович, обращаясь к жене. – Она меня с кем-то перепутала.
– Ну как я могла тебя с кем-то перепутать, козлик-выдумщик?! – воскликнула Верка. – Помнишь, как ты бегал на четвереньках у меня между ног? А как мы в маму с сыном играли? Мазохистик маленький! – И Верка снова погрозила Михаилу Ивановичу пальцем. – Хочешь выведу за ушко да на солнышко? Как надумаешь, приходи. Теперь тебе, как постоянному клиенту, будет скидка. После десяти раз я всем даю скидку. Ну все, пока, – тут же добавила Верка и, вроде как забыв о посетителях, обратила свой взор на меня и спросила: – Слыхала, кого кокнули? Я только что от Рубена.
И Верка плюхнулась на стул, оставленный Анной Павловной.
Первой пришла в себя госпожа Пивоварова.
– Простите, а вы кто? – обратилась она в спину Верке, уже тараторящей совсем на другую тему. Верка не обратила внимания на вопрос.
Тогда Анна Павловна дотронулась до ее плеча.
– Ась? – повернулась к ней подружка.
– Простите, а вы кто? – повторила Анна Павловна, по всей вероятности, пока не решив, как вести себя с вновь прибывшей.
Верка повела себя так, будто только что заметила супругу Михаила Ивановича.
– В смысле? – спросила подружка.
– Чем вы занимаетесь?
– Я только по мужикам, – ответила Верка самым серьезным тоном. – С бабой ни за сколько не буду. Но могу кое-кого порекомендовать. Обслужат по высшему разряду.
– Кого обслужат? Как?
– Вас, конечно, – невозмутимо ответила Верка. – Только скажите заранее, что предпочитаете.
– Анечка, может, мы пойдем? – вклинился Михаил Иванович. – Мы тут уже решили все вопросы.
Анна Павловна резко сбросила руку супруга со своего локтя и уставилась на Верку.
– Вы хотите сказать, что мой муж пользовался вашими услугами?!
– Я не только хочу, я уже сказала.
– И сколько он вам платил?
– Мою обычную ставку за игры. По-научному, кажется, называется костюмированный секс. А впрочем, я не знаю. Но вы поняли, что я имела в виду?
– Кажется, да… – медленно произнесла Анна Павловна и внимательно посмотрела на опять сжавшегося супруга. – Значит, теперь еще и играешь. А деньги из семейного бюджета берешь. И сколько стоит это представление?
– Я не знаю, – проблеял Михаил Иванович.
Я никак не могла догадаться, какую игру затеяла Верка. Наверное, что-то успела выяснить за то время, что мы не виделись.
Анна Павловна опять обратилась к моей подружке, желая узнать ее расценки. Ну Верка и выдала по полной программе. Анне Павловне сделалось дурно. Судя по выражению ее лица, она, пожалуй, решила, что выбрала не ту сферу деятельности.
Но, надо отдать должное госпоже Пивоваровой, она умела держать удар. Анна Павловна подхватила супруга под руку, со мной попрощалась вежливо, Верке кивнула и мой кабинет покинула, больше не устраивая никаких споров и выяснения отношений.
Я же поинтересовалась у Верки, зачем она это сделала.
– Ланка, ты что? – выпучила глаза подружка. – А месть? Этот толстопузик меня в подземелье засадил – и твоего сына, кстати, тоже, – и с ним церемониться? – Верка подленько улыбнулась. – И зачем делать гадость своими руками, если можно чужими?
– Ты мои, что ли, имеешь в виду?
– Зачем? Все сделает супруга.
Затем Верка резко стала серьезной и прошипела:
– Значит, мою дискету прикарманила, дрянь?! Сама решила ее продать? Ну, Ланочка…
Я устало откинулась на спинку вертящегося стула.
– Ты иногда бываешь просто дурой, Веруша. Кстати, забыла тебе сказать, мы сегодня приглашены на восемь вечера в церковь Святого Дона Жуана. Подглядывать в щелочку за нашими общими знакомыми. Если не желаешь идти, я возьму с собой Костю.
– Ты хочешь, чтобы у твоего брата случился инфаркт? – расхохоталась Верка. – Пусть уж лучше посидит где-нибудь неподалеку в машине и нас подстрахует. Это у него получается лучше всего остального.
Верка замолчала на мгновение, а потом добавила, что готова даже выплатить мне процент за посреднические услуги, если я смогу придумать, как можно наиболее выгодно реализовать дискету. У меня голова на такие дела, вынуждена была признать Верка, работает очень неплохо.
– Тогда рассказывай с самого начала, – велела я. – Как она к тебе попала?
Верка опять подленько улыбнулась и с гордостью поведала мне об одном из своих последних достижений.
Глава 19
14 мая, пятница
Верка обнаружила дискету в доме погибшего Толи.
– Почему ты мне сразу ничего не сказала?! – воскликнула я.
– Я вначале про нее вообще забыла! Подумаешь: дискета. Я их серьезно не воспринимаю.
– Тогда зачем брала?
– Плохо лежала, – усмехнулась Верка. – Ты же знаешь, что я обычно прихватываю все, что плохо лежит.
Когда я оставила раненую Верку в коридоре, подружка сползла по стеночке и, по всей вероятности, задела за какой-то рычажок или кнопочку. В результате выдвинулась планка, вернее, небольшой подносик – вещь смотрелась именно так. На подносике лежала одна дискета, хотя, как успела заметить Верка, там могли бы поместиться две. Тайничок, скорее всего, был устроен специально для дискет.
– Знаешь, что он напоминает? – взглянула на меня подружка. – Дисковод у тебя в компьютере. Не тот, который для дискет, а другой. Как он называется-то? Ну не совсем такой, конечно…
Верка спрыгнула со стула для клиентов, обежала мой стол, оглядела компьютер, стоявший сбоку, нажала на кнопочку, рассмотрела то, что выехало, кивнула и сказала:
– Похоже. Только там щель в стене не была видна. Вообще стена ровная.
Увидев, как что-то выдвигается, вернее, почувствовав, подружка тут же отодвинулась в сторону, затем автоматически схватила дискету и опустила в карман, быстро оглядела подносик и отправила его обратно.
– Понимаешь, я просто на него нажала – и он пошел назад. Я посмотрела: ровная стена. Деревяшка и деревяшка. У Толика же все стены были обшиты вагонкой. Помнишь? И в коридоре тоже. Но я место точно помню! Я там еще стену кровью замазала. Своей! Цени! И почему вечно я страдаю?
– Ты забыла, что я первый день из больницы? – рявкнула я.
– Не заводись, – сказала подружка примирительным тоном. – Это я так. Ты же знаешь, что мне всегда себя жалко. Но вообще-то мое пулевое и вывих не идут ни в какое сравнение с твоим сотрясением мозга.
Я решила не усугублять конфликт, так как меня интересовало, что Верка дальше делала с дискетой.
В больнице Рубена Саркисовича вещички у Верки забрали, но перед тем, как отправить их в стирку и чистку (там такая услуга предоставляется), сестра проверяла карманы, нашла черный квадратик, поднялась в палату к больной и уточнила, что делать с дискетой. Верка тут же вспомнила, забрала себе, а потом решила наведаться в кабинет к Рубену Саркисовичу, чтобы воспользоваться компьютером.
– Мне не могла позвонить?
– Так ты же на работе была, – напомнила Верка. – Это же между майскими происходило. Ну, а мне чего ждать? В больнице-то делать все равно нечего.
«И зачем показывать находку лишним глазам?» – добавила я про себя.
В общем, Верка отправилась в кабинет главврача и попросила разрешения воспользоваться компьютером.
– А ты умеешь? – уточнила я, чтобы знать наверняка. Интереса к технике за подружкой никогда не замечала.
– Сунуть дискету – да, – гордо заявила Верка.
Но Рубен Саркисович не позволил подружке сесть за компьютер без своего непосредственного участия: боялся вирусов. Это у него профессиональное.
– Неужели никакого пароля не было? – удивилась я.
– У Рубена есть какая-то программа по взлому. Или что там с ними делают? Ланка, я в этом ничего не понимаю, – честно призналась подружка. – Я пальцем в кнопки – или там клавиши – ткнуть могу. А Рубен все сообразил. Чего-то там запустил и сказал: пошли коньяк пить, а то и трахнуться успеем, пока программа работает.
– Ну и как, успели? – рассмеялась я.
Выпить – получилось, а вот на весь процесс времени не хватило. Авакян уставился на информацию, появившуюся на экране монитора. По словам Верки, там оказалось «что-то медицинское».
– Ну и чего мне было тебя дергать? – посмотрела она на меня глазами, которые попыталась сделать невинными. Однако разве столько лет порока утаишь? Да и раскаяние у Верки, я точно знаю, всегда наигранное. Она явно сразу же задумалась о том, что может поиметь. Да еще примешивался физический и моральный ущерб, который, как подружка считала, должна компенсировать. Мне он, с ее точки зрения, не полагался. – Ты же медсестра, да еще бывшая, а Рубен – врач, и практикующий. Он обещал посмотреть. – Верка помолчала немного и добавила: – И дать мне экспертную оценку.
– Ты ему сказала, где взяла дискету?
– Я что, дура? – вылупилась на меня Верка. – Еще чего.
Но сегодня, когда Верка с утра (в ее понимании) позвонила Рубену Саркисовичу, чтобы договориться о встрече, он не только сообщил ей, что отдал дискету мне, а еще высказал свое нелицеприятное мнение о применении препаратов, о которых там идет речь.
– Какие все высоконравственные стали, – хмыкнула Верка. – Просто жуть.
Я промолчала, а подружка тем временем поинтересовалась, что я намерена делать с информацией. У меня есть какие-нибудь здравые мысли по ее использованию? Верка была вынуждена признать, что в плане идей я обычно ее опережаю.
– Я думаю, что мы не сможем продать эту информацию – если ты имеешь в виду получение прибыли, – сказала я Верке. – Да, там есть формулы, описана технология, и фармацевтические компании, наверное, смогли бы изготовить эти препараты. Но ведь надо знать, кому продавать, за сколько. И вообще кто поверит, что вся информация на дискете – правда? Кто согласится вкладывать средства в проверку?
– Кто-то вполне может, – заметила подружка и предложила толкнуть дискету ее бывшим владельцам, в смысле не убитым Толе со Славой, а их начальникам. Это, наверное, проще всего.
Я сообщила, что Мишенька, уведенный недавно супругой из моего офиса, говорил про информацию о выданных замуж женщинах и о тех, кто решил обзавестить ребенком.
– И ты всему поверила? – усмехнулась подружка, закидывая ногу на ногу и закуривая. – В организацию веселого траха – верю, но в то, что он пришел сюда и все подробно тебе выдал… Ланка, ты что, стареешь?
Я кивнула. Конечно, Верка права. Я тоже не очень верила Мишеньке, но у меня еще просто не было времени, чтобы обмозговать полученную информацию. Не исключено, что на даче убитого Толи хранились и другие дискеты… А у меня хотели уточнить, не брали ли мы с Веркой хотя бы одну из них. Евгений Андреевич, Миша, Дима и кто там у них еще есть вполне могли не знать Толиных тайников. Возможно, остальные дискеты так и лежат на своих местах, и до них никто пока не добрался, не представляя, где искать.
Или придурок Мишенька знает только определенную информацию и искренне верит во все то, что рассказал мне.
– Верка, надо бы еще разок туда проехаться, – заметила я, правда, без особой бодрости.
– За дискетами? Я тоже думала об этом. – Подруга выпустила изо рта дым.
– И во второй раз ты ведь потащила меня туда не за потерянным лифчиком, а искать тайники? Вернее – только искать тайники?
Верка стушевалась, а я в очередной раз подумала, какая у меня стервозная подружка.
– Ланка, не заводись! – воскликнула Верка, поняв, что я готова высказать ей все, что думаю. – Давай завтра спокойненько проедемся на дачку. Вдруг там и бабки есть? А сегодня у нас Дон Жуан, вернее Доны. Интересно будет взглянуть. – Верка хохотнула. – Ты предвкушаешь удовольствие?
Я сказала, что надо будет взять Сашку и Костю, чтобы побыстрее обследовать дом. Нам нужен каждый лишний человек.
– Так ты Афганцу скажи, – опять хохотнула Верка. – Чтобы он всех своих подчиненных прихватил. Тогда быстрее справимся.
Потом она посмотрела на меня, прищурившись, и добавила:
– Не вздумай. Потому что тогда нам этих дискет никогда не видать. Вначале сами посмотрим, что на них записано, а там уже решать будем, кому толкать.
– Будем жить маленькими этапами, – подвела итог нашей беседы я, но тут вспомнила про скелеты в подземелье, с которыми мы тоже планировали разобраться.
– Скелеты подождут, – сказала Верка. – Как лежали, так и дальше пролежат.
– Уверена? После вашего-то с Сашкой посещения?
– Заточения, – поправила меня Верка и призадумалась, пуская дым в потолок.
Через минуту подружка была вынуждена признать, что в подземелье тоже не помешало бы наведаться, причем в теплой одежде и с мощными фонариками, и все там осмотреть. Ведь если оно существует, значит, это кому-нибудь нужно?
В результате мы решили, что сегодня вечером отправимся в гости в Святым Донам Жуанам, если рано закончим – съездим в подземелье. Завтра выходной, отоспимся. Если не успеем сегодня, отправимся завтра, но тоже вторым этапом – после дачи, которая важнее.
– Ну тогда до вечера, – сказала Верка, вставая. – Я за тобой заеду где-нибудь в половине восьмого. Только обязательно надо взять Сашку с Костей, чтобы стояли на шухере.
– Возьмем, – кивнула я.
Глава 20
14 мая, пятница, вечер
Мы все оделись скромно, чтобы в очередной раз не блистать шмотками из бутиков. У Кости их, правда, и так не было, да и сына, растущего с невероятной скоростью, я по большей части одеваю на рынках (вернее, это делает братец). Все мы были в черных джинсах, темных свитерах и штормовках. Оружие в собой взяли. Я свою любимую «ручку», пару гранат на пояс и «ПМ». Сашка тоже прихватил гранаты, Костя – «беретту», которую гладил, как любимую женщину, Верка сунула за пояс такой же, как у меня, «ПМ», этим и ограничилась.
– Хватит, – сказала она. – Все-таки в гости идем. К мужикам.
Услышав ее, Костя сник, но Верка тут же чмокнула его в обе щеки, и братец воспрял духом. Верка пообещала заночевать у нас. Костя полетел вниз по лестнице на крыльях, даже забыв про лифт. Верка покачала головой, мы с Сашкой многозначительно переглянулись.
Поехали на моей машине, так как Веркина все еще находилась в ремонте. Притормозили на некотором удалении от указанного места, чтобы не привлекать внимания новенькой «БМВ». Я вообще настояла, чтобы автомобиль стоял во дворе одного из многоэтажных домов, возведенных в этих местах в брежневскую эпоху. Мишенька сегодня вещал мне, что они с компаньонами паркуют машины за дальним от города рядом деревцев и кустиков, с трех сторон окружающих строение, в котором проводятся мероприятия, и предлагал мне поставить мою там же. Но я сразу отвергла эту идею, хотя вслух ничего не сказала.
Костя желал занять такой пост, чтобы церковь Святого Дона Жуана все время находилась в поле зрения. Но мы втроем – сын, Верка и я – большинством голосов решили, что машину все-таки следует спрятать. Косте с Сашкой тем не менее было разрешено прогуливаться по огромному пустырю, на который уже вышли собачники.
А к интересующему нас строению, стоящему особнячком за упоминавшимися Мишей деревьями и кустиками, двигались особы женского пола. Не могу сказать, что шли толпами, но городской автобус выплюнул из своего чрева где-то около пятнадцати дамочек, сразу же направившихся к зданию. Затем пятеро вылезли из маршрутки. Еще две обогнали нашу компанию, пока тусующуюся у ближайшего жилого многоквартирного дома. О том, куда они направляются, мы поняли из разговора. На нас четверых дамочки не обратили никакого внимания.
– Тебе не показалось, что они немного не в себе? – тихо спросила Верка, когда тетки покинули радиус слышимости.
Я думала как раз об этом: лица у них были какие-то прибацанные.
Тут с объяснениями влез мой не по годам развитой сын. Он заявил, что примерно такие же выражения лиц видел у пацанов из старших классов после того, как они понюхают какую-то дрянь в туалете.
– Надо перевести его в другую школу! – воскликнул братец, хватая меня за рукав. – Лана, ты понимаешь, какому влиянию подвержен ребенок?! А ты все твердишь: близко к дому, близко к дому! Я возить буду, главное, чтобы школа хорошая была и люди приличные.
– Мое положительное влияние все равно пересилит, – ответила я невозмутимо, сбрасывая Костину руку. – Саша же понимает, что курить и нюхать всякую дрянь вредно для здоровья, правда, сынок?
– Конечно, мама. – В эту минуту с сына опять можно было писать младенца на руках у Божьей Матери.
Костя буркнул под нос что-то нечленораздельное, но с воспитательными речами ни ко мне, ни к Сашке больше не лез. Наверное, все-таки понимал, что сейчас перед нами стоят другие задачи, и планировал повоспитывать Сашку, когда меня не будет поблизости. Правда, как я стала замечать в последнее время, на моего сына как сядешь, так и слезешь. В особенности если влезть хочет родной дядя. Меня-то он слушается… Пока.
– Так, значит, думаешь, накурились? – в задумчивости посмотрела я на сына.
Но тут с рациональным замечанием выступила Верка, заметив, что тетки, скорее всего, приняли какие-то таблетки. Это проще. Стали бы «проповедники» обеспечивать их нюхательной или курительной дрянью? А если родственники заметят, как прихожанка колдует над плитой, в ванной или где-то еще? Зачем Мишеньке и компании лишние проблемы? А таблетки… Причем это могут быть любые препараты: и свободно продаваемые в аптеках (теперь практически все дают без рецепта, главное, знать, что принимать и в каких пропорциях), и запущенные только в левое производство и разработанные специально для таких случаев.
– Для каких «таких»? – влез Костя.
В качестве примера Верка привела элитный закрытый клуб для женщин, где у нее работает знакомый мужик-стриптизер. Там дамам иногда дают принять некие таблетки, например, помогающие расслабиться и снять напряжение. Некоторым добавляют в коктейли, кстати, чаще, чем в открытую. В клубе работают специально нанятые психологи и врачи. Перед тем как даму принимают в такой клуб, о ней исподволь наводят справки, да ведь и приходят туда только по рекомендации. Клубу не нужны неприятности, и клиентке не дадут ничего, что может навредить здоровью. Уже после первого посещения (плюс предварительный сбор сведений) специалистам, работающим в клубе, становится понятно, что нужно той или другой красотке. В клубе есть несколько так называемых «уровней», на верхние допускают не сразу. Опять же свои интересы: удержать клиентку как можно дольше и ни в коем случае не быть привлеченным к ответственности.
Уже первый «уровень» пропитан чувственностью и желанием, там мальчики с роскошными телами исполняют стриптиз. На следующих часто используются ароматизаторы, таблетки – все, что специалисты подобрали для данной конкретной клиентки, чтобы она получила максимальное удовольствие. Наркотиков в традиционном понимании там нет, они как раз запрещены: это одно из правил клуба. Но, можно сказать, что попавшие туда женщины садятся на иглу. Они понимают, что никогда раньше не испытывали такого наслаждения и нигде в другом месте его не испытают: никакие проституты и разовые любовники не могут и близко подойти к классу элитного клуба, и не только потому, что там работают особо талантливые мальчики. Дело в сочетании всего и в индивидуальном подходе. И раз попавшие дамы возвращаются вновь и вновь, несмотря на очень высокую стоимость услуг.
Костя с Сашкой слушали подругу, распахнув глаза, раскрыв рты и превратившись в одно большое ухо.
– Тетя Вера, а вы там бывали когда-нибудь? – спросил Сашка полушепотом.
– Да, – кивнула подружка. – Как на курсах повышения квалификации.
– Ты что, теперь и с женщинами? – взглянула я на подружку с ухмылкой.
Верка выразилась так, что мне хотелось закрыть сыну уши, но я порадовалась, что ориентация подружки не изменилась, а она по ходу дела добавила, что с женщиной не станет ни за какие бабки (как уже сегодня при мне говорила Анне Павловне) и ни за какие блага. Мужики, конечно, в большинстве своем – дерьмо, но все равно лучше баб. С последним утверждением я была согласна на все сто, если не сто пять процентов, поэтому высказала одобрение выбранной Веркой политики (или сферы приложения талантов) и уточнила, какую же все-таки квалификацию она там повышала.
Подружка изучала, как работают самые элитные проституты-мужчины. На девчонок-то ей довелось насмотреться вдосталь, а вот работу мужчин видеть не приходилось. Стало интересно.
– И мужской стриптиз заводит, – призналась Верка. – Даже меня. Там, конечно, все подобрано: музыка, освещение, запахи… Я думала, что уже неспособна так реагировать на мужиков…
Я уточнила, когда подружка выбиралась в этот клуб. Оказалось, что вскоре после выписки из клиники Рубена Саркисовича, когда она лечилась после изнасилования чеченцами. Верке, кстати, посоветовал тот клуб лечащий врач. Как выяснилось, гинекологи и сексопатологи, работающие в соответствующем отделении многопрофильной клиники доктора Авакяна, активно сотрудничают с упомянутым клубом и направляют туда кое-кого.
– Стриптизотерапия, – хмыкнула я.
– А что смеешься? – рявкнула Верка. – Да, представь себе. У баб ведь разные комплексы бывают… Мне тогда в больнице рассказывали. К ним, ну в смысле в больницу, не только после изнасилования поступают, как я. У них же есть и что-то типа консультационного пункта. Ну я не знаю, как называется. Но ведь главное – результат. И после изнасилования, кстати, большинству баб соответствующая терапия требуется. А многим и просто так.
Верке рассказали про владелицу одного крупного питерского магазина. В него, признаться, и я захаживала. Как выяснилось, про магазин слышали и Костя с Сашкой. До сорока восьми лет женщина ни разу не испытала оргазм. В советские времена она отлично училась, делала карьеру, потом занялась бизнесом и очень успешно раскрутилась. У нее двое детей от разных браков, но удовольствия от секса она никогда не получала ни с одним мужчиной. В последние годы попробовала и молоденьких мальчиков, и девочек, и групповуху, и собачек с кошечками. Но – ничего. В элитном же клубе в тесном сотрудничестве с клиникой доктора Авакяна проблему решили.
Верка не знала всех деталей, да и они ее, откровенно говоря, не интересовали, но одно могла сказать точно: исходя из типа нервной системы, даме подобрали соответствующие препараты, потом предложили несколько сеансов гипноза, ну а на закуску этот самый клуб.
Теперь дама регулярно оставляет там часть (и немалую) прибыли, которую дает ее магазин. И все довольны.
– Тетя Вера, а для мужчин что-то подобное есть? – спросил мой сын.
Мы с подружкой разразились хохотом.
– Большая часть клубов у нас для мужчин, сынок, – сказала я, обнимая Сашку за плечи. – Почему-то хозяева ориентируются на клиента-мужчину. Наверное, потому что сами мужики.
– Дискриминация по половому признаку, – сказала Верка, – и так было всегда. Американки все-таки молодчины, что своих мужиков на место поставили.
Я внимательно посмотрела на подружку: никогда не замечала в ней склонности к феминизму. Я всегда стояла за равные права женщин и мужчин, но никогда не считала, что взять у женщины сумку, открыть перед ней дверь, уступить место, заплатить за нее в ресторане означает унизить, демонстрируя превосходство мужского пола над женским. Не думаю, что Верка когда-нибудь станет настаивать на оплате своего счета. Хотя вполне может быть, что после завершения карьеры «ночной бабочки» она подастся куда-нибудь в активистки феминистского движения или в правозащитницы, а то и в политики. Уже есть примеры.
– Так ты считаешь, что дамочки, сюда наведывающиеся, – я кивнула на строение, к которому мы пока не приближались, стоя на пустыре, – принимают таблетки перед «молебном», или как там у них называется вечернее мероприятие?
Верка кивнула. Нам еще предстояло посмотреть, что делается во время «проповедей», но если все, что Мишенька с восторгом рассказывал мне об оргиях с женщинами – правда, то те явно должны быть как-то к этому подготовлены… Ведь в здравом уме и трезвой памяти человек, наверное, не пойдет на групповое совокупление. Или я ошибаюсь?
– Ну что, двинулись? – посмотрела я на Верку.
– Мама, тетя Вера, вы там поосторожнее, – с беспокойством сказал сын.
– Лана, ни во что не ввязывайся, – добавил Костя полуистеричным тоном. – Хватит уже. И было бы лучше, если бы вы каждые полчаса выходили на улицу и делали нам отмашку.
– Как получится, – ответила я.
Верка задумалась на мгновение и заявила, что будет выходить покурить на улицу – если мы вообще задержимся больше, чем на полчаса.
Мы двинулись к церкви Святого Дона Жуана. Внешний вид здания не имел ничего общего ни с православным храмом, ни с буддийским, ни с мечетью. Это было вполне обычное каменное строение из серого кирпича, по высоте, наверное, доходившее где-то до третьего этажа стандартного современного многоквартирного дома. Однако оно не разделялось на этажи. В центре каждой стены имелось по одному большому окну. Свет изнутри не пробивался: все закрывали глухие черные шторы. Здание было прямоугольным, длина одной стены составляла примерно метров пятнадцать, другой – десять-двенадцать. Имелось два входа: для прихожанок и для «проповедников». В первый уже никто не заходил (наверное, все уже прибыли), мы направились ко второму, которым нам и предложил воспользоваться Миша.
Перед тем как надавить на звонок, расположенный слева от железной двери с глазком, я дотронулась до висевшей на поясе гранаты. Она придала мне уверенности. Верка и так выглядела уверенной и, слегка оттолкнув меня, сама надавила на кнопку. Мы не услышали никакой трели. Или они его отключают на время службы, чтобы не мешал?
Но нас услышали, так как дверь распахнулась секунд через двадцать, и на пороге возник крепкий молодец, из-под обтягивающей футболки которого во все стороны выпирали накачанные мышцы. По-моему, добиться такого эффекта без применения анаболиков невозможно, но высказывать свое мнение вслух я, естественно, не спешила.
– А… – промычал детина и отступил в сторону, пропуская нас внутрь.
Мы с Веркой проскользнули в небольшой, но широкий коридор, в котором имелось четыре двери: по одной прямо и на правой стене и две – на левой.
Закрыв за нашими спинами дверь на две защелки, детина кивком предложил следовать за ним. Из-за правой стены доносилось журчание речи. Выступал мужчина, но отсюда слов не разобрать. Из-за первой двери слева слышался звук работающего телевизора, из-за второй не доносилось никаких звуков. Детина повел нас к двери, расположенной прямо напротив входной. Его мускулы лоснились, играли и переливались. Верка, идущая за мужиком след в след, быстро обернулась ко мне и кивнула на мощнейший торс. Я неопределенно пожала плечами. По личному опыту знаю, что подобные типы, несмотря на все атрибуты, как мужики оказываются очень слабенькими.
Детина не знал, что дам следует пропускать вперед или столько насмотрелся на прихожанок, что потерял уважение к женскому полу. Он толкнул дверь, и мы с Веркой оказались в длинной узкой комнате, чем-то напоминающей места свиданий в тюрьме. Правда, здесь были места для зрителей и так называемые двойные зеркала, вернее, это я решила, что с другой стороны «окно» смотрится как зеркало. Возможно, в данном заведении использовалась какая-то новая технология, и с другой стороны виднелся просто кусок стены.
Перед каждым окном стояло удобное кресло, между креслами – небольшие тумбочки с двумя выдвижными ящичками в каждой. «Сюда случайно билеты на пип-шоу не продают?» – хотелось мне спросить у детины, но я решила пока не задавать вопросов.
Молча кивнув на кресла, он удалился, прикрыв за собой дверь. Бросив беглый взгляд в ближайшее окно, Верка рванула к первой тумбочке и обнаружила внутри початую бутылку коньяка с двумя стаканами, а также свежие маленькие полотенца, влажные салфетки, презервативы и наушники.
– А презервативы зачем? – спросила я шепотом, кося на окно, напротив которого стояла.
– Ну, наверное, если те, кто здесь, решат присоединиться к тем, кто там, – пожала плечами Верка.
– Но ведь теток же проверяют, Миша мне сегодня все уши прожужжал. Они специально разрабатывали систему, чтобы ничего не подцепить, и теток обеспечивают противозачаточными таблетками, спирали за счет фирмы ставят.
– Ну тогда, может, в этой комнате зрители трахаются, – небрежно бросила Верка. – Не все ли равно?
Пожав плечами, я устроилась в кресле напротив одного из окон. Под ним имелся пульт с несколькими колесиками, кнопочками и гнездом для наушников. После того как я покрутила соответствующее колесико, в нашу с Веркой комнатушку из зала стал поступать звук. Раньше тут была полная тишина.
Основное помещение было в несколько раз больше нашей узкой комнатки и, по всей вероятности, занимало основную часть здания. Освещалось оно лампами нескольких цветов: желтой, красной, белой и зеленой. Эти лампы, вернее, прожекторы, были установлены в разных углах. Как мне показалось, кто-то, сидящий за пультом, время от времени менял их угол. Лампы настраивались таким образом, что мигали с равными интервалами, а по мере продолжения службы скорость мигания начала увеличиваться и в конце уже напоминала буйство света и красок на какой-нибудь молодежной дискотеке.
Вначале играла тихая музыка, по-моему, что-то из классики. Я, честно признаться, в ней не сильна, так что определить, откуда отрывок, не сумела. Постепенно ритм стал убыстряться, и к концу дошел до сумасшедших ударов, которые человек в состоянии воспринимать только под кайфом.
На небольшой сцене, расположенной справа от меня, в том месте, где в обычной церкви находится алтарь, стоял Миша и нес какую-то чушь. Вообще-то он говорил о любви к женщине и о том, как сам любит всех женщин, но его речь была обрамлена таким количеством идиотских примеров (из личного Мишиного опыта), что воспринималась как выступление главного психа перед коллегами на общем собрании в «дурке». Вообще меня не оставляло ощущение, что я присутствую на дне открытых дверей в сумасшедшем доме. Но Мишеньке, по-моему, страшно нравилось выступать со сцены, причем перед женской аудиторией. Музыка ему нисколько не мешала. Больше-то его, по всей вероятности, ни на какую сцену не выпускают, хотя с таким красноречием Михаил Иванович вполне мог бы податься в политики, например, в помощники к одному известному руководителю партии, так как манера подачи материала и суть у них иногда оказывались очень похожими, в основном в той части, где каждой бабе – по мужику. В дальнейшем, узнав о творениях за авторством этого самого политика (поправки в Семейный кодекс и законопроект «О чрезвычайных мерах по изменению демографической ситуации в РФ»), я вспомнила Мишино выступление. Не он ли подсказал основные идеи? Или и мысли у ряда лиц иногда сходятся?
Мишенька был также обеспокоен гораздо большим количеством женщин детородного возраста, чем здоровых мужчин, которым можно доверить такую важную функцию, как оплодотворение, и способным по-настоящему удовлетворить женщину. (Приводились примеры из личного вклада в это дело.) Многоженство было Мишиным коньком и голубой мечтой всей его жизни, правда, «проповедник» и его коллеги по большей части выступали не за увеличение поголовья населения, а за всеобщее сексуальное удовлетворение. Увеличение населения рассматривалось как побочный эффект. Главное: каждой бабе – по мужику, но поскольку с мужиком напряженка, то приходится смириться, что бабе придется делить его с другими бабами, зато мужик будет здоровый, крепкий, сексуально активный, а если она захочет – то и способный к оплодотворению. Миша был двумя руками за здоровый секс со здоровым партнером, в котором ты уверен.
Кроме Мишеньки, в зале находились еще двое мужчин: Дима, не так давно покинувший ИВС на пару с приятелем, и Коля из Москвы, которого я узнала по виденной раньше фотографии. Все мужики были одеты в шелковые халаты, расписанные какими-то диковинными птицами и драконами. По виду они смотрелись как китайские, хотя, скорее всего, были закуплены в мировом центре секс-услуг Таиланде, куда наш народ мотается толпами, а то и шиты на заказ. Из-под халатов у всех торчали волосатые ноги. Мише он еще был и длинноват, так что торчали одни тапки.
Дима с Колей выглядели более презентабельно. Про Диму вообще могу сказать, что у него с физиономией полный порядок. Лицо нормальное, даже симпатичное, не придурковатое, не одутловатое. Его, как Мишеньку, ни в коем случае нельзя было назвать солнечным идиотом. Мужик отличался широкими плечами, плотным телосложением и животом от партии любителей пива. Правда, живот гармонично вписывался в общий внешний вид. Наверное, увидев Диму в любой другой обстановке, я приняла бы его за предпринимателя средней руки, пришедшего в бизнес в постперестроечные времена из научной среды. Так на самом деле и было.
Коля смотрелся… никак. Ну то есть совсем никак. Ему бы в частных детективах работать, почему-то подумала я. На лице – ни одной примечательной черты. Серые небольшие глаза, средний нос, не узкие и не пухлые губы, вялый подбородок, волосы не густые и не жидкие, немного седых. Роста он тоже был среднего, худым его не назвать, полным тоже, скорее плотный, но опять же слегка плотноватый… Я не заметила у него никаких шрамов, родинок, родимых пятен, ну вообще ничего. Отведя взгляд в сторону, я уже не могла снова воспроизвести его образ у себя в сознании. Его просто не было.
Женщин в зале набралось около тридцати, их возраст я определила бы в диапазоне от тридцати пяти до пятидесяти, хотя могла и ошибиться. Эти дамы не особо следили за своей внешностью, одеты были довольно бедно.
Под аккомпанемент Мишиного сольного выступления и классической музыки Дима с Колей прохаживались по залу, легко касаясь женщин руками. Они их не щипали, не шлепали, не лапали – они их гладили и ласкали, причем находили время для каждой, не забывая ни одну. Дамы тем временем начинали медленно двигаться в такт музыке. По мере убыстрения ритма (а диспетчер явно следил за залом с какого-то невидимого пульта) женщины тоже начинали танцевать быстрее. Диме же с Колей или большие слоны в свое время наступили на уши, или они просто не обращали на музыку никакого внимания. Мужчины подхватывали то одну, то другую даму, потихонечку раздевая. Некоторые начинали раздеваться сами. Я опять отметила про себя бедность их гардероба. Такое нижнее белье я не надела бы на себя, даже если бы мне за это приплатили.
Потом одна женщина оказалась на полу в центре и оба мужика стали ласкать ее грудь, бедра, живот, причем Дима двигался сверху, а Коля – снизу. Неожиданно женщина резко выгнулась и забилась в конвульсиях, закричала… Тут ритм стал чаще, а музыка громче (я даже убавила звук, поступавший к нам в комнату), слов Миши больше было не слышно, вскоре он свернул выступление и прыгнул в зал.
Началась оргия. Мне казалось, что и музыка, и свет, и все собравшиеся в помещении сошли с ума. У женщин пылали лица, они скидывали с себя остатки одежды, не думая о том, что рвут ее, рты раскрывались, издавая стоны и крики, глаза горели огнем безумия, некоторые носились кругами, словно стая взбесившихся животных. Этакий ведьминский шабаш, на котором оказалось три секс-гиганта.
Коля, Дима и Миша были сильны. Не ожидала. Время от времени они, правда, использовали и искусственные штучки, извлеченные из карманов халатов, но женщинам, по-моему, было уже все равно, главное – чтобы что-то было.
Я, не отрываясь, смотрела на происходящее за стеклом (звук я отключила) и на какое-то время отрешилась от реальности. В чувство меня привел Веркин стон. Я резко повернулась влево, где разместилась в кресле подружка, и увидела, что она почти обнажена… и стонет от тех же чувств, которые испытывают тетки в зале. Верка, судя по выражению ее лица, была на пике блаженства. На ее голове были надеты наушники.
Я бросила еще один взгляд на происходящее за стеклом, потом полностью переключилась на подружку. Меня вид происходящего не только не возбудил, наоборот, я испытала отвращение и ужас. Я никогда не была ханжой, практически в ста процентах случаев достигаю высшей точки наслаждения с мужчиной, но вид оргии за стеклом не вызвал во мне ничего подобного сексуальному возбуждению. Не знаю, как отреагировала бы на мужской стриптиз (в элитном клубе с молодыми мальчиками), так как никогда туда не ходила и в обозримом будущем не собираюсь, но вид Миши, Димы и Коли не пробудил во мне никаких желаний.
Верка тем временем открыла глаза и затуманенным взором посмотрела на меня. Через некоторое время она полностью пришла в себя, села нормально, сняла с головы наушники, вынула из ближайшей тумбочки освежающую салфетку и вытерла горящее лицо, потом снова внимательно посмотрела на меня.
– Ты никак, что ли? – было первым, что она молвила.
Я пожала плечами.
– Ну мужики дают! – восхищенно воскликнула подружка. – Я им каждому руку хочу пожать! Ну сильны!
Верка еще немного попела дифирамбы Мише, Диме и Коле (а из ее уст это в самом деле можно было считать комплиментом), а я задумалась: почему я все-таки не то что не подошла к пику блаженства, а предпочла бы больше никогда не присутствовать при подобном? Ведь в сеансе явно использовались какие-то технологии воздействия на подсознание. Пусть даже тетки принимали таблетки, Верка-то ничего не пила перед тем, как мы сюда пришли. Или стриптиз, пип-шоу и все такое прочее – не для меня?
Читать бесплатно другие книги:
