Виллы, яхты, колье и любовь Жукова-Гладкова Мария
– Нет. Но сам факт: утром ничего, к вечеру пузо. Я же видел, как вы с утра купались.
Василий Степанович быстро приходил в себя, уже начал улыбаться, но тут его взгляд упал на книгу «Диета для оргазма», которую мне надоело держать под мышкой, и я положила талмуд на столик рядом.
– Откуда вы это взяли? – прошептал он. – Юля, зачем тебе это?! Ты же, кажется…
– Что? – спросила я с самым невинным видом.
Василий Степанович смутился.
– Расскажите, пожалуйста, что вы про меня слышали. Мне очень интересно, какие про меня ходят слухи.
– Хорошие, – выдавил из себя наш хозяин.
– Не мучайтесь. Это девочки нашли в доме олигарха Владимира Павловича, – сказал с самым невозмутимым видом Пашка, потягивая пиво. – И попросили подарить для просвещения народа.
– Какого народа? – ошалел Василий Степанович.
– Телезрителей и читательской аудитории, – пояснила я. – Вы же знаете, что мы сюда работать приехали. Мы и работаем. А наша работа – это сбор информации. Я считаю, что диета для оргазма должна представлять большой интерес. Судя по социологическим опросам, которые проводит наш холдинг, на диете сидит очень большой процент женщин. Так пусть хоть с пользой, а не просто для похудения.
– Да, предупреждал меня о вас мой старинный друг Иван Захарович Сухоруков, а я не верил, – покачал головой наш хозяин. – Кстати, хотите почитать старинные поварские книги? С собой не дам, но рецепты можете переснять.
Оказалось, что Василий Степанович коллекционирует эти книги, приобретает и в России, и за рубежом, и даже покупает на аукционах. Например, их иногда продают на всемирно известном «Кристи» в Лондоне. Там они уходят за несколько тысяч фунтов каждая, по меркам Василия Степановича – сущая ерунда. По словам нашего хозяина, на устраиваемых им вечеринках обязательно подают что-нибудь, приготовленное по старинным рецептам. Правда, ему самому больше нравится то, что знакомые повара готовят в России – после того, как он лично обеспечит им фронт работ. В старинных книгах множество рецептов приготовления дичи, причем часто даются советы по тому, чему следует отдавать предпочтение в разные времена года. Вероятно, это было как-то связано с сезонами охоты. Нас даже пригласили на медвежьи лапы, когда мы все будем в России и Василий Степанович завалит медведя. Мы с удивлением узнали, что они готовятся каким-то особым образом.
Однако дегустации, возможно, придется ждать несколько лет, поскольку, как нам было известно от нашего покровителя Ивана Захаровича, «граф Монте-Кристо» в Россию в обозримом будущем не собирается в связи с кое-какими проблемами. Значит, медвежьих лап нам не отведать. Хотя как знать… Может, кто-то еще позовет. Я для себя из старинных поварских книг выписала способы приготовления картофеля. Наш хозяин сообщил, что в имеющейся у него немецкой книге 1581 года даются первые в истории рецепты блюд из этого теперь так широко распространенного и привычного овоща.
Пока мы с Татьяной рассматривали книги, Пашка отправился к нам в апартаменты перегонять материал. Его кулинарные рецепты не интересовали, ну, может, только шестьдесят способов приготовления яиц из одной французской книги семнадцатого века. Основное блюдо в рационе Пашки – яичница, на втором месте идут покупные пельмени. Но с яйцами он справляется сам. Пашка сказал, чтобы мы выбрали, что скопировать, и он потом этим займется.
– Теперь о Норке, – заговорил Василий Степанович серьезным тоном, когда мы снова сели за стол. Недавняя расслабленность исчезла, словно ее смыло волной. Этим резким переходом он очень напомнил мне нашего покровителя Ивана Захаровича. Хотя одним миром мазаны, через одни зоны и этапы прошли… – Даю три дня. Три, и ни одним больше. И чтоб после этого духу ее здесь не было. За все ее выходки отвечаете вы.
– Кто она такая? Расскажите, пожалуйста, все, что знаете, – попросила я.
Элеонора оказалась украинской девочкой, которая приехала покорять Москву. Но Москва ее совсем не ждала, как, впрочем, и тысячи других, подобных ей девчонок.
– Секундочку, – перебила я. – Она говорила про Сибирь. Вернее, ее дядя.
– Дядя чуть ли не всю жизнь в Сибири провел, – хмыкнул Василий Степанович. – По принуждению. Она с мамашей к нему ездила. Вроде бы какое-то время они там даже жили все вместе на поселении.
– Вы знали, что он дядя, а не папа, как они тут представлялись?
– Конечно. Но мне было все равно.
Василий Степанович стал рассказывать дальше. Норику удалось зацепиться в Москве. Она оказалась более умной, более хваткой, более беспринципной и более циничной, чем другие. На ее счету несколько убийств, но ей всегда удавалось выходить сухой из воды. «Фартовая девка», – говорили про нее. Официальные органы ее даже не подозревали. Однако те, кому надо, знали…
Именно в этой роли с ней познакомился Серафим Петрович Вяземский. Ему потребовался киллер, и он вышел на Элеонору. Вероятно, потом предложил сопроводить его во Францию. Норик, конечно, согласилась, только ее, естественно, больше устроила бы роль жены. Но она ждала своего часа.
Потом Серафим Петрович взорвался вместе с яхтой и последней женой.
– Норик? – ошарашенно спросили мы с Татьяной.
– Нельзя исключать этого варианта. С другой стороны, она ничего не получила. Какие-то жалкие выплаты раз в месяц, только на еду. Перед тем, как пойти на убийство олигарха, она должна была убедиться в наличии завещания в ее пользу. Или тут вмешался кто-то еще из баб Серафима Петровича. Покойник во всем был нормальный мужик, но с бабами… – Василий Степанович покачал головой.
Как рассказал наш хозяин, Норка очень горевала после кончины любовника и спонсора. Из-за чего горевала – другой вопрос. Потом появился «папа», который на самом деле был дядей. Поскольку они из одного мира, Василий Степанович быстро выяснил всю его подноготную. Папа-дядя был высококлассным вором-взломщиком, причем всегда идущим в ногу со временем, а то и опережающим его. Начинал, как простой «медвежатник», потом освоил электронику. В своем роде русский самородок: со швейцарской сигнализацией справлялся, как с хлипким замком на старом сарае.
– Нора не могла подсесть на наркотики? – спросила я. – Судя по тому, что она сегодня вытворяла на пляже… У меня мелькнула мысль, что это ломка.
Татьяна кивнула, правда, добавила, что никаких следов на руках у женщины не заметила, да и нос не красный, нет лопнувших прожилок, как у «нюхающих» наркоманов.
– Колоть можно и под волосы, над шеей, – заметил Василий Степанович. – Так делают некоторые девки. Сам видел. Идиотки. – Он вздохнул. – Но я тоже считаю, что здесь не без зелья. А иметь дело с наркоманкой… Подумайте, куда ее можно отсюда переселить. А пока мои люди будут запирать ее в комнате на замок. И на окнах решетки. Прогулки по территории – только с сопровождением. А вы будете вести с ней задушевные беседы. – Он хохотнул. – Вот сегодня вечерком и сходите в гости. После ужина. Ей его подадут в комнату.
Мы с Татьяной отправились в наши апартаменты, где Пашка уже лежал на диване с банкой пива. За время нашей беседы с хозяином дома он успел перегнать отснятый материал в Россию.
– Ну, какие указания получили? – лениво спросил оператор.
Мы пояснили.
– А сюда ее можно пригласить? – спросил Пашка.
– Зачем? – удивилась я.
– Еще чего! – заорала Татьяна. – Сопрет еще что-нибудь. Такая деваха…
– Мы не будем пускать ее в ваши комнаты, а у меня переть нечего, – заметил Пашка. – Но почему бы ей не показать запись в самолете? Убитого «черного» антиквара и Олега Белохвостикова, которого прикончили уже здесь. Может, Норик их знает?
– Разумная мысль, – сказала я и удивилась, как это я сама об этом не подумала. Если Олег Белохвостиков был вхож на тусовки, то Норик вполне могла быть с ним знакома, даже если и не рассматривала в качестве потенциального претендента на роль мужа или хотя бы спонсора. Перстень-то на нем был подделкой, а Норик, вероятно, предпочитает мужчин с настоящими камнями и дорогими швейцарскими часами.
Мы с Татьяной отправились переодеваться к ужину, потом я помогла подруге уложить волосы.
– Как насчет олигарха? – спросила я у нее.
– Как насчет начальника его охраны? – Татьяна встретилась со мной взглядом в зеркале. Она прекрасно знала, какие мужики мне нравятся.
– Я думаю, – сказала я. – И не я же буду ему звонить?
– Сами позвонят, – сказала Татьяна. – А не позвонят – переживем.
Я вздохнула.
– Юля! Не расслабляйся! Тебе работать надо! – Потом Татьяна тоже вздохнула. – Ты вспомни, чем обычно заканчивалась и твоя, и моя любовь.
– Мы просто всегда влюблялись не в тех мужиков, – заметила я.
– Первый мужик, на которого ты здесь обратила внимание как на мужика, – это начальник охраны, – продолжила Татьяна. – То есть, так сказать, другой социальный слой. Тот, который ближе тебе. Ты себя с олигархом можешь представить?
Я опять покачала головой, но сказала, что могу представить Татьяну. Подруга скорчила рожу.
– Иван Захарович велел внимательно присматриваться к мужикам, которые сами начнут проявлять ко мне интерес, – напомнила я.
– Ты Юрия имеешь в виду? Так он к тебе проявил интерес как начальник охраны олигарха.
– Я имела в виду Олега Белохвостикова. Он сам подошел к нам перед тем, как в нас прыснули газом, а в самолете даже не желал разговаривать, хотя там-то общение было бы естественным. Что ему вдруг понадобилось от нас? И за что его убили?
Глава 17
После трапезы мы отправились к Норику втроем. Истерик она больше не закатывала, не орала, матом не ругалась. Может, укололась и поэтому пребывает в благодушном настроении?
– Слушайте, девчонки, а чего у вас один мужик на двоих? Неужели не можете подцепить хотя бы по одному на брата, то есть на сестру? В особенности ты, Юля. Ты же известная женщина, а мужики любят известных, по крайней мере те, которые отдыхают здесь. Мода на моделей проходит, теперь в ходу актрисы, телеведущие и балерины.
– Павел – оператор, – сказала я с самым невозмутимым видом. – Мы вместе работаем, если ты еще не успела заметить.
Норик перевела взгляд на Пашку.
– Я тебе не подхожу по финансовым возможностям, – невозмутимо сказал он.
– А сколько сейчас получают операторы?
– Девушка, вы не по адресу. – Пашка отхлебнул пива из банки, которая, как обычно, появилась у него в руке. – И вообще, давайте вы лучше на других мужиков посмотрите. У нас для вас два подготовлены на просмотр.
Пашка не стал добавлять, что оба уже трупы.
Норик быстро переоделась, совершенно не стесняясь никого из нас.
Среди многочисленных нарядов, где были и очень дорогие, и дешевые вещи, она выбрала нечто среднее между блузой и платьем: зеленое свободное одеяние с длинными широкими рукавами соединялось одной огромной брошью ниже пупка, где заканчивался вырез. По самому низу, который спускался ненамного ниже попы, шла лента, полы наводились одна на другую, и бант завязывался под попой. Трусы не просматривались, лифчик отсутствовал. К блузе Норка надела босоножки на высоченном каблуке, со шнуровкой до колена.
– Как ты можешь на них ходить? – поразилась я.
– Я могу ходить на всем, что помогает заарканить мужиков. Ясно? И тебе надо бы носить высокий каблук. С твоим-то ростом. Хотя есть некоторые, которые тащатся на маленьких… Ладно, пошли смотреть, кого вы там мне приготовили.
У нас в апартаментах двери в наши с Татьяной комнаты были предусмотрительно закрыты. Элеонора цепким взглядом оглядела помещение и явно не врубилась, что это такое. Хотя, если бы любой посторонний человек оказался в Пашкином жилище (постоянном или временном), у него тоже возникли бы сложности с определением функционального предназначения. Как мне кажется, места, где мужчины проживают в одиночку, стремительно приобретают вид казармы или портовой ночлежки. Пашкины клонились к последнему варианту.
Но тут еще стоял компьютер, две телекамеры, а кругом лежала куча всякого добра, необходимого в нашей работе.
– Это наша база, – сказала я, чтобы Норик особо не мучилась, и села за компьютер. – О, Иван Захарович ответ прислал. «Граф Монте-Кристо» не только женат, но уже дважды дедушка. Ты интересовалась, – я посмотрела на Норика, которая так и стояла посреди комнаты и оглядывалась по сторонам. Взгляд падал то на диски, то на Пашкины штаны, то на батарею, то на семейные трусы в меленький цветочек. – Эй, Нора, очнись!
Пашка тем временем извлек из холодильника очередную банку пива и завалился на диван кверху пузом, подложив под плечи большую подушку. Ему даже в голову не пришло что-то предложить гостье. Мы для него были своими, и он прекрасно знал, что мы сами себя обслужим, если захотим.
– Нора, садись рядом, сейчас портреты смотреть будем, – сказала я.
– Вы мне что, мужа по Интернету искали? – гостья посмотрела на меня, потом на Татьяну, которая уже устроилась в кресле и закинула ногу на ногу.
– Нора, сядь рядом с Юлей, не маячь тут, – сказала Татьяна. – Тебе покажут запись, которую делал Павел. Мужики на ней.
Правда, вначале в кадре появилась я в желтой кислородной маске, у меня за спиной с ума сходили люди в салоне самолета.
– Это что, фильм? Вы и фильмы снимаете? – Норик уставилась в экран, потом на меня. – А ты и в кино влезла? Я тоже всегда хотела быть актрисой и даже один раз в театральный институт поступала.
– Нет, это хроника. И я только веду репортажи с мест событий. Все, что мы снимаем, – правда.
Я остановила кадр на «черном» антикваре. На нем он вроде бы спал. Или уже не спал. Этого я сказать не могла.
– Взгляни, пожалуйста.
Норик долго разглядывала мужчину, потом заявила:
– Нет, этот мне не подойдет. В экономическом классе летит. Одет с рынка. И больной он какой-то. Рожа отечная, кожа нездоровая. Давай другого.
Я поняла, что она даже не знает, кто это такой.
Вторым я показала Олега Белохвостикова, или кто он там. Мужчина возвращался по проходу из туалета на свое место. Я остановила кадр.
– Дальше давай! – заорала Норка истошным голосом. – Дальше что?
Девица впилась мне в руку.
– Эй, полегче! – дернула я руку, но Норик меня не отпускала, впившись мертвой хваткой.
Татьяна в мгновение ока оказалась рядом и отцепила Норика, которая неотрывно смотрела на экран.
– Этот понравился? – мягко спросила Татьяна.
– Самолет грохнулся? – повернулась Норик ко мне и посмотрела безумными глазами.
– Если бы он грохнулся, мы бы втроем сейчас тут с тобой не разговаривали, – заметила я. – Самолет приземлился. Немного пострадал, конечно, но приземлился.
– А он? – Норик кивнула на застывший кадр.
– И он приземлился.
– И где он сейчас?
– Ты с ним знакома? – спросила Татьяна.
Норка резко повернулась к ней и впилась ей в одежду.
– Эй, полегче! – заорала теперь уже Татьяна, и на этот раз уже я бросилась оттягивать Норика от нее. – Паша, дай-ка коньяка.
Мы налили гостье, и она выпила его, как воду.
– Ну? – спросила Татьяна.
– Где он?
– Кто он? – спросила уже я.
– Это мой брат, – сказала Норка. – Двоюродный. Дядькин сын. Он пропал. Он летал в Россию и уже давно должен был вернуться, а его нет. Это вы летите сюда или в Россию?
– Сюда. – Я назвала дату.
– Да, тогда и должен был прилететь, – кивнула Норик.
– А жил он в вашем доме? Вместе со всей кодлой?
– Нет, снимал квартиру.
– Ты туда ходила? – спросила я.
– Значит, тебе есть где жить, – заметила Татьяна.
– Его там нет! Неужели вы думаете, что мы с дядькой туда не ездили? Все закрыто, а ключа у нас нет. Вламываться не будешь – там любопытные соседи-французы тут же носы высовывают и следят, пока не уйдешь. Телефон у него выключен. Мы вообще не представляли, что думать! Где он?!
– В морге, – сказала я после того, как Татьяна налила Норику еще коньяка. Та застыла с бокалом в руке. – А ключи, вероятно, во французской полиции.
Норик какое-то время издавала нечленораздельные звуки, потом внятно спросила:
– Он задохнулся?
Мы удивленно посмотрели на нее, потом рассказали, где его нашли, в каком состоянии, и назвали причину смерти – отравление средневековым ядом.
– Этого не может быть! – заорала Норик.
– Чего именно? – спокойно спросила я.
– Он не мог отравиться и…
Она запнулась, села, долго молчала, тупо глядя в экран и, похоже, ничего не видя.
Я напомнила Норке про вечеринку у Василия Степановича, где она тоже присутствовала, и сказала, что ее брат там появлялся.
– Не было его там! – воскликнула Норка.
Я нашла нужные кадры.
– Ой, блин! – воскликнула она. – Как я могла его пропустить?
– Как раз тогда подходил катер с Артуром Небосклоновым, – напомнила я.
– Да, я была на берегу, – кивнула Норик. – Значит, он подошел позже… И не позвонил, гад. Какие у вас еще есть кадры?
У нас имелась только съемка трупа. Я показала Норику, где нашли ее брата.
– Во влипла, блин…
– Квартира до какого числа снята?
– До первого октября.
– Вот тебе и место проживания, – заметила я.
– Где я возьму ключи?!
– Во французской полиции. Тебе же сказали уже. Документов при нем точно не нашли. А ключи, возможно, были. Если нет, попробуем выйти на хозяина квартиры и получить дубликат.
Норик кивнула. Я пояснила, что наш знакомый из органов сейчас находится здесь, и завтра с утра мы его озадачим. К этому часу он уже в стельку пьян, вероятно, вместе с французским комиссаром. Но Норику придется опознавать труп.
– В милицию идти?! Ни за что!
– Нора, мы не в России находимся, – напомнила Татьяна. – Если ты не хочешь заявлять на Михаила за то, что он пытался тебя утопить, твое дело. Все равно доказать это, как я понимаю, невозможно. На берегу были только мы, а мы о том, в каком состоянии тебя нашли, никуда докладывать не пойдем – ни французским полицейским, ни нашим. Но если выплывет труп твоего дяди, который везде представлялся твоим отцом и с которым тебя везде видели? Причем видело множество самых разнообразных людей? Его могут опознать другие. И как ты тогда будешь объяснять его исчезновение? Пошел купаться и не выплыл, а ты не забеспокоилась?
Норик напомнила, что из дома, в котором она жила до сегодняшнего дня, пропало несколько человек. И никто не забеспокоился. И никого не приглашали на опознание.
– Нас приглашали, – сказала я. – Вероятно, еще кого-то. Фотографии показывали по местному телевидению. «Машина» работает медленно, но работает. Твоего папу-дядю будет легче опознать. Тем более есть свидетели того, что вас забрали на яхту. Олигарх Владимир Павлович не захочет иметь лишние проблемы с полицией. Тебе лучше пойти туда самой, завтра прямо с утра. Скажешь, что сегодня приходила в чувство. Это мы подтвердим. Завтра мы созвонимся с нашим знакомым, и ты для начала все расскажешь ему, а потом местному комиссару. Подумай об этом, Нора.
– И меня вышлют в Россию, – с мрачным видом произнесла наша новая знакомая.
– Совсем необязательно. Но если ты не заявишь, а потом найдут еще один труп, то вполне могут.
– Мне нужно подумать до завтрашнего утра, – сказала Норик. – Проводите меня к моей комнате.
Провожать пошли мы с Татьяной, Пашка остался на диване с пивом.
Глава 18
По пути назад мы с Татьяной молчали. В парке было пустынно, но кто знает, за каким деревцом скрываются лишние уши? А у себя в апартаментах мы удалимся в ванную, включим воду и сможем обсудить то, что не предназначено ни для чьих ушей.
Мы обе пришли к одинаковому выводу: мы должны проследить за Нориком сегодня ночью. Мало ли что дверь ее комнаты заперта. Нора относилась к той породе людей, которые способны открывать все запертые двери, тем более столько времени жила бок о бок с талантливым родственником. Мы решили поспать часа три-четыре, потому что Норик явно никуда не денется, пока на территории народ не ляжет спать. А до отхода ко сну местной публики еще есть время… Пашка останется в апартаментах, так сказать, на связи. Если мы не вернемся к утру, он поднимет людей на поиски.
Оператор даже не пытался нас отговаривать, зная, что это бессмысленно. Мы, в свою очередь, знали, что можем на него положиться. Пашка не подведет. Он даже обещал сегодня вечером сократить потребление пива, чтобы проснуться от звонка мобильного, если мы с ним свяжемся с просьбой о помощи.
Еще по прибытии мы выяснили, что по ночам дозор никто не несет, только один человек на всякий случай дежурит на причале. В парк можно выйти из дома и флигеля, в котором поселили Норку, а также попасть с воды. С обеих сторон высокие заборы, хотя навряд ли французский граф полезет к Василию Степановичу, скорее наоборот. Не отказывающую никому женщину, вывешивающую флаги в отсутствие мужа, тоже не ждали.
Поэтому после часа ночи мы не опасались встретить кого-нибудь. Я приготовила два фонарика, небольшой бинокль, прибор ночного видения, который у нас с Татьяной был один на двоих, диктофон, маленький фотоаппарат, позволяющий снимать в темноте, мобильный поставила на виброзвонок, чтобы не зазвонил случайно в самый неподходящий момент. Татьяна заявила, что нам следует взять одну Пашкину камеру, которая также дает возможность снимать ночью.
– Обойдетесь, – сказал оператор. – Фотоаппарата хватит. Что такого Норка может учудить? Думаете, в морг направится, тело любимого брата выкрадывать? Да она ведь даже не спросила, где морг!
Но Татьяна настаивала на камере. Ей иногда попадает вожжа под хвост, и разубедить ее в чем-то бывает трудно.
– Паша, ты помнишь, что тебе вторую камеру сибирская мафия подарила, и она не состоит на балансе холдинга? Ты помнишь, как мы все были в Сибири и…
– Я пойду с вами, – сказал Пашка и стал одеваться. – Правильно говорит Иван Захарович: вас никуда нельзя отпускать без присмотра.
– Так он и тебя имеет в виду, – заметила Татьяна.
– Нет, он имеет в виду только вас. Можешь позвонить и уточнить. И он меня отдельно просил за вами присматривать.
– Вот сейчас возьму и позвоню!
– Таня, в Питере сейчас три часа ночи.
– Ничего, Иван Захарович не удивится. Как раз его предупредим, куда направляемся.
– Мы не знаем, куда направляемся, – заметила я и написала записку на стандартом листе А4, которую положила на Пашкин диван.
– «Мы пошли следить за Норой». Умнее ничего не придумала?
– Таня, что с тобой?
– Предчувствие у меня дурное, вот что. Не нравится мне эта девка. Вся фальшивая, как и родственники ее. И где уверенность, что папа-дядя погиб? Что это Миша его утопил, а не наоборот? Может, это как раз он от Норки пытался избавиться? И еще и от Миши заодно? Мы же не знаем, что там произошло на яхте. И не знаем, вернулся Миша или нет. Жаль, не позвонили вечером.
Я пожала плечами. Сейчас было уже поздно кусать локти. И вообще Норка может никуда не выйти сегодня ночью. Мы просто решили, что она куда-то отправится, но ведь могли и ошибиться?
Наконец мы втроем покинули апартаменты. Все были в удобных легких кроссовках, позволяющих ступать неслышно, в шортах и футболках темного цвета. На талиях у нас у всех были специальные непромокаемые сумочки, подаренные Иваном Захаровичем. Мы их дома в ванне проверили: все внутри осталось совершенно сухим. На всякий случай взяли ксерокопии паспортов, я засунула себе в поясную сумку диктофон и фотоаппарат, Татьяна упаковала бинокль. Там же лежали мобильные и фонарики. Пашкина камера тоже была в специальном непромокаемом и мягком противоударном чехле, закупленном холдингом. Последним штрихом стали тонкие виниловые перчатки, прихваченные во Францию специально для подобных вылазок. Не нужно нигде оставлять свои отпечатки пальцев.
В особняке, похоже, все уже спали. Мы неслышно спустились по лестнице, следуя в затылок друг другу, потом прокрались по парку к флигелю, в котором разместили Норку. У нее в комнате были задернуты шторы, но сквозь них пробивался свет. Не спит.
Я приникла носом к решетке, закрывающей окно, но щелка между шторами была узкой, я увидела только быстрые перемещения Норки по комнате. Куда собирается? Мы пристроились в ближайших кустах, благо растительность тут была буйная и густая. Освещение в парке ночью отсутствовало. Правда, во время вечеринок зажигали небольшие фонарики, высотой не более метра. Они создавали очень приятную подсветку. Но в обычные дни их, похоже, никто не включал.
Потом мы услышали царапанье в дверном замке. Татьяна схватила меня за руку. Значит, у Норика и оснащение имеется? Хотя, конечно, папа-дядя не мог не иметь орудий своего весьма специфического труда, а Норик не стала оставлять их женам усопшего олигарха Серафима Вяземского.
Кстати, а где эти приспособления, благодаря которым предприимчивая парочка ворвалась в дом Владимира Павловича? Там ведь они отключали электронную систему защиты. Значит, требовалось нечто посерьезнее универсальной отмычки. Приборы утонули вместе с владельцем? Или остались у Миши на яхте? Или у Владимира Павловича, то есть его начальника охраны? Завтра обязательно нужно наведаться в гости в дом Вяземского.
Норик справилась с замком довольно быстро. Свет в комнате погас, и девица выскользнула из двери, одетая во все черное. На плече висела небольшая спортивная сумка, тоже черная. На ногах были кроссовки, как у нас. Она направилась к воде, мы на некотором удалении следовали за ней, держась за кустами. Она не оглядывалась, видимо, не ожидала преследования. Пашка пока ничего не снимал, я смотрела в прибор ночного видения, хотя путь можно было рассмотреть благодаря звездам на небе и каким-то огням с воды. Но мне требовалось все видеть четко – или настолько четко, насколько позволяет прибор ночного видения.
На причале сидел один охранник и смотрел на воду. Сидел он на краю, свесив ноги, и явно скучал. Наверное, на протяжении многих ночей здесь не происходило ничего интересного, и парень считал свою работу никому не нужной. Ну и что, если кто-то случайно заплывет по пьяном у делу? Естественно, из соотечественников. Дорогу указывать? «А пошли бы вы все…» – наверное, скажет он. Но приказ есть приказ, и парень не спал.
Потом он зевнул, и звук разнесся в ночной тишине. Конечно, слышалось стрекотание насекомых, но никаких воплей, песен, музыки ниоткуда не доносилось. Набережные с ресторанами и барами находились довольно далеко отсюда, в соседних домах спали. У любвеобильной женщины над домом реял Андреевский флаг.
Норка направилась к парню.
– Паша, камеру! – прошептала я.
Причал был сделан добротно и не скрипел, однако парень явно почувствовал движение за спиной, повернулся, но было поздно. Норка метнулась к нему, как кобра, наносящая удар. Парень вскрикнул, но, к нашему удивлению, в воду не упал, потому что Норка втянула его на причал. Там она быстро извлекла из сумки веревку, связала беднягу по рукам и ногам, сняла его собственный носок и сунула ему в рот, потом каким-то платком, извлеченным из сумки, завязала ему глаза. После этого девица отправилась к одной из лодок, стоявших у берега, бросила в нее сумку, села на весла и пошла в море по прямой.
Мы наблюдали за всем происходящим из кустов.
– Она его не убила? – прошептала Татьяна.
– Зачем тогда было бы связывать и кляп вставлять? – ответила я.
Пашка тем временем снимал удаляющуюся от берега Норку. Я следила за ней через прибор ночного видения. Татьяна глядела в бинокль.
– Что теперь делаем? – спросила Татьяна. – За ней поплывем? Лодки еще есть.
– Знать бы, куда она направляется… – задумчиво произнесла я.
– Если взяла лодку, значит, недалеко, – высказал свое мнение Пашка.
– Моторная создала бы лишний шум, – заметила я.
– Ты считаешь, что в доме кто-нибудь от него проснулся бы? – посмотрела на меня Татьяна. – И прибежал сюда?
– Я бы тоже не стала рисковать. Но она должна точно знать, куда плыть. Хотя, возможно, у нее есть компас, и она умеет ориентироваться в море.
– У нее наверняка остался мобильный, – сказал Пашка. – Ее же не обыскивали, почему-то решив, что она привезла только свои шмотки. Она вполне могла с кем-то связаться, и ее сейчас встретят.
– И оставить все свои шмотки?! – воскликнула я.
– Эта баба одежду не бросит, – твердо заявила Татьяна. – Она вернется.
Норка к этому времени почти исчезла из виду. Парень на причале заворочался и что-то промычал сквозь кляп. Только бы в воду случайно не грохнулся! Хотя он лежал далеко от края. Значит, Норка точно не планировала его убить. Может, сходить к нему?
Я уже собралась двинуться к потерпевшему, но тут внезапно с лодки вверх одна за другой взметнулись три красные ракеты. К нашему сожалению, Пашка к этому времени уже выключил камеру, и это мы не засняли. Но похоже, нас ожидает интересное развитие событий.
– Так плывем за ней или нет? – спросила Татьяна.
– Она может быть вооружена, – заметил Пашка.
– Подождем, – сказала я. – Посмотрим, что она будет делать дальше.
Пока лодка стояла на месте. Норка кого-то ждет? Для кого эти ракеты? Их могли увидеть из домов, построенных на побережье. Она ждет кого-то из особняка, где проживала? Но зачем устраивать встречу на воде?
– По-моему, лодок у Серафима Петровича не было, – задумчиво произнесла Татьяна.
Я кивнула. Значит, к Норке сейчас приплывет кто-то из другого особняка? Жаль, мы не узнали, кто тут проживает дальше с двух сторон. Но это дело поправимое. Выясним завтра.
Прошло минут двадцать. Парень на причале ворочался, но явно не мог освободиться от веревок или выплюнуть кляп. Главное – жив. На воде не наблюдалось никакой активности. Где-то вдали прошел теплоход, но поблизости не проходило ни крупных, ни мелких судов.
Откуда-то справа появился небольшой катер. Мы вначале его услышали, потом увидели. Рядом с лодкой Норки он выключил мотор и встал вдоль борта. В катере находился один человек, мужчина, как решили мы все. Как бы мне хотелось послушать, о чем они говорят!
Беседовали они недолго. Потом мужик привязал лодку Норика к катеру, помог девице перебраться к себе и направил катер к берегу. Мотор урчал очень тихо, затем, на подходе, мужик достал весла и стал работать ими.
– Не сюда, – сказала Татьяна.
– К Серафиму Петровичу, – решила я. – Нам тоже пора.
– Ненормальные, – пробурчал Пашка.
Мы тоже загрузились в лодку. Парень на причале в это время заворочался сильнее и замычал. Он не мог не слышать наши передвижения, но мы молчали, чтобы он не опознал нас по голосам.
Я устроилась на носу, Пашка на веслах, на корме уселась Татьяна.
– Тихо греби, – сказала Татьяна.
– Да уж знаю, – ответил Пашка. – А вы, девки, мне пива найдете в доме Серафима Петровича.
– Ты сам с этим делом всегда прекрасно справляешься, – заметила я. – По-моему, ты запах пива чувствуешь сквозь стены.
– Мы пойдем в дом? – уточнила Татьяна.
Я пожала плечами. Пашка хмыкнул.
Читать бесплатно другие книги:
