На шее у русского принца Жукова-Гладкова Мария

– Где он?

– Ему пришлось срочно уехать. Там какие-то проблемы с кем-то из его подопечных.

Максим попросил объяснить, кто такой Костя. Потом как-то странно посмотрел на меня. Я сказала, что обучаю английскому языку Костиных подопечных. Максим продолжал о чем-то напряженно думать. Семен предложил выпить, так как Костя привез «горючее».

– Чем вы занимаетесь в Англии? – спросил Максим, когда мы уселись за стол на ящики из-под стеклотары, и хозяин предложил нам поучаствовать в том, что в России называется «холостяцкой трапезой» – по крайней мере, так говорил Ленечка. Признаться, я при всем желании не смогла бы так криво нарезать колбасу, сыр и хлеб. Интересно, как Семену удается держать кисть и делать ровные мазки? Правда, водку он разливал просто идеально… Про самовар, вероятно, забыл. Или русские мужчины не могут пить чай, если не выпита водка?

Я вкратце рассказала Максиму и Семену, как жила последний год в Лондоне, как очутилась в России и как оказалась у Кости.

– У вас нет денег даже на билет домой?! – поразился Максим.

– Теперь есть. Но я на какое-то время задержусь здесь.

– Барбара, уезжайте! – почти крикнул Максим.

– Почему?

Семен тоже вопросительно посмотрел на гостя.

Максим сказал, что произошла авария, тарелка лежит в поле, хорошо, что с дороги не видна, а теперь ее еще и снегом присыплет.

– Как ты собираешься поднимать ее на крышу? – спросил художник.

– Не знаю!

– Сколько она весит? – спросила я.

– Я хочу поднять ее своим ходом, – сказал Максим.

– То есть?

– Чинить мне ее надо. И срочно. И не это главная проблема.

Семен внимательно смотрел на знакомого. В глазах читалось беспокойство.

– Что-то пошло не так? Максим, она же у тебя прекрасно летала!

– Она и дальше бы летала, но была рассчитана на строго определенный вес! А получился перевес. И я ничего не мог с этим поделать.

– То есть? – спросила я.

Максим замолчал и отвернулся. Я не могла объяснить, что выражает его лицо. Негодование? Злость? Скорбь? В какой-то мере отчаяние?

– В оппозитную кабину залезли трое вместо одного, – сказал Максим, обращаясь к Семену.

– И от этого все пошло не так?

Максим кивнул.

– А как им удалось-то? – спросил художник.

Я молчала. Я вообще не понимала, о чем речь. То есть о ком. Кто куда залез?

– Что такое оппозитная кабина? – спросила я. – В английском языке есть слово opposite…

– Ну вот и догадайтесь, – вздохнул Максим и опрокинул очередную рюмку водки.

– Вы хотите сказать, что с другой стороны вашей тарелки имеется еще одна кабина?

– Я сказал бы: отсек.

– И лобовое стекло там есть?

Максим усмехнулся – вероятно, использованному мною термину.

– Или оно называется оппозитное стекло? Я, знаете ли, изучаю русский язык, и с удовольствием узнаю новые слова.

– Вы уверены, Барбара, что вам в Англии понадобятся слова, связанные с летающими тарелками?

– Кто его знает… Вообще-то их у нас тоже видели.

– У вас вроде бы больше призраки, – заметил Семен. – Старинные семейные замки с фамильными привидениями. В каждой стране своя специфика.

– Вы хотите сказать, что летающие тарелки – это чисто русское явление и я больше нигде в мире не могу с ними столкнуться? Вы, Максим, мне сами про Америку рассказывали!

– Барбара, я не думаю, что вы где-либо еще встретитесь с подобным летающим аппаратом, – серьезно сказал пилот. Или изобретатель? Инженер? Кто он вообще? Или один во всех лицах? – И вообще вам лучше забыть о том, что вы сегодня видели и слышали. Для вашего же блага. Семен, когда за ней приедут?

Художник пожал плечами.

Я демонстративно встала, направилась к своей сумке, достала мобильник и проверила входящие вызовы. Костя, который пытался до меня дозвониться. Лиза – мать ребенка моего Ленечки. То есть уже не моего.

Я набрала номер Лизы.

– Ой, Барбара, как хорошо, что вы перезвонили! – воскликнула Лиза.

– Что-нибудь случилось?

– Меня возвращают домой, в Англию… – печально вздохнула девушка. Мы разговаривали на английском, но, как я видела, Максим внимательно прислушивался к моим репликам.

– Что значит «возвращают»? Вы же не вещь, Лиза!

– Папа приказал вернуться, а его люди… В общем, это все детали. Барбара, я хотела сказать, что наш с вами уговор остается в силе. Пожалуйста, найдите Леню и убедите его на мне жениться. Объясните ему, что это для него выход! Может, единственный! Его же будут искать, пока не найдут! Его не ждет ничего хорошего! Его спасет только женитьба на мне. Я расплачусь с вами в Англии. Барбара, у вас есть какие-то идеи относительно местонахождения Лени?

– Пока никаких. Но я сделаю то, что обещала вам. Если смогу.

– Да-да. Я все понимаю, Барбара. Я буду ждать вашего звонка.

Я отключила связь и набрала номер Кости.

– Барбара, вам придется переночевать у художника, – ошарашил меня продюсер.

– Я могу поехать на электричке, потом на метро…

– Нет!!!

– Что-то случилось?

«И там еще что-то?»

– Барбара, оставайтесь там, где находитесь. Завтра я привезу вам вещи и продукты. Или мой помощник привезет.

– С какой стати мне жить в этом сарае?! – заорала я. – В конце концов, снимите мне номер в гостинице! У вас сестра работает в этом бизнесе. Если не хочет селить меня у себя, пусть поселит у кого-то из знакомых.

– Барбара, для вас лучше всего пока оставаться там, где вы сейчас, и никому не сообщать, где именно вы находитесь.

– Но…

– Барбара, я о вас беспокоюсь! Не нужен мне лишний грех на душу, у меня и так их полно! Семен печь истопит. Не замерзнете. В Лондоне вспоминать будете, как жили в русской избе, расскажете всем знакомым. Книгу напишите! Статью. Что угодно! Барбара, я обещаю, что заберу вас оттуда при первой же возможности, но, пожалуйста, оставайтесь у Семена и не появляйтесь у меня!

– Ну, хорошо. Но, пожалуйста, привезите мне завтра мои вещи.

– Обещаю, – сказал Костя и отключил связь.

Я какое-то время тупо смотрела на телефон. Из глубокой задумчивости меня вывел голос Максима.

– Насколько я понял, вам нельзя возвращаться в город.

Я кивнула.

– Барбара, я уступлю вам свою кровать, – вставил Семен.

– Ей и отсюда надо уезжать! – закричал Максим. – Ты хочешь, чтобы она безвинно пострадала?!

Я уверенно шагнула к столу, налила нам всем троим водки и приказала, глядя на Максима:

– Рассказывайте!

– Что? – удивленно посмотрел на меня он. А глаза-то у него красивые… И ресницы длинные…

– Если я все правильно поняла, ваша летающая тарелка состоит из двух отсеков. В одном находится пульт управления, за ним летели вы. В другой должен был забраться один человек, но почему-то забрались трое, и из-за этого возникли неполадки. Неужели такой сильный перевес?

– Да, – кивнул Максим. – Для этой тарелки – существенный. И если бы они еще сидели, как мыши… А они дрались и раскачивали ее из стороны в сторону.

– Я видела, что она у вас летела, как пьяная.

– Это было уже потом. Вы бы видели, как я взлетал… Но мне так и не удалось ее выровнять.

– Откуда вы взлетали?

– Я не знаю, как это место называется.

– При чем тут название деревни? Вы из деревни взлетали? Я спрашивала…

– Я понял, о чем вы спрашивали! Я с зоны взлетал! Но я никогда не сидел и не знаю, как там что называется – ни официально, ни на блатном жаргоне!

Я моргнула. И тут до меня дошло…

– Вы что, зэкам побег организовывали?

– Организовывал не я.

– Русская мафия?

Художник хмыкнул.

– Можно сказать и так, – вздохнул Максим. – Спонсоры мои. Я же вам объяснял, что мне требовались деньги на создание летательного аппарата. Но за все в жизни надо платить.

– Вы сами с какой целью его собирали? Что вы намеревались делать с летающей тарелкой? Устраивать экскурсионные полеты?

– Если вы в душе не изобретатель, то вам меня не понять… – медленно произнес Максим, глядя куда-то вдаль, будто мог пронзить взглядом стену деревянного дома.

– То есть вы не планировали как-то практически использовать ваше изобретение? Это изобретение ради изобретения? Я, кстати, не понимаю, зачем изобретать что-то непрактичное. И мне всегда казалось, что изобретатели руководствуются практическими соображениями. Необходимость или желание облегчить жизнь двигает мыслью. Знаете, как изобрели памперсы?

– При чем тут памперсы?! – закричал Максим. – Какая связь между ними и летательным аппаратом?

– Мужчина хотел облегчить себе жизнь – и мы имеем памперсы, которые на самом деле облегчили жизнь массе молодых родителей и тем, кто ухаживает за лежачими больными и стариками. Хотя изобретатель памперсов не думал о лежачих больных и стариках. Но все равно ему масса людей во всем мире может сказать огромное спасибо. А какая польза от летательного аппарата в форме тарелки? Материалы для желтой прессы? Что этот аппарат может сделать такого, что не могут уже существующие самолеты и вертолеты? Они ведь бывают разных размеров. И явно могут выполнять те функции, для которых предназначены тарелки.

Максим пожал плечами.

– Это усовершенствование уже имеющихся летательных аппаратов, – подал голос художник. Язык у него уже заплетался, и я с трудом поняла, что он сказал.

– Русская мафия решила, что при помощи такого летательного аппарата можно устраивать побеги из тюрем? Спасать своих товарищей, томящихся в застенках? – посмотрела я на Максима.

Он кивнул.

– И что произошло? Вы должны были спасти из застенков одного, а к нему присоединились еще двое?

Максим рассказал, что от него требовалось приземление на вполне определенном месте во вполне определенное время. Как я сама имела возможность убедиться, летающая тарелка, собранная Максимом, летает беззвучно. Если бы кто-то заметил ее в небе, то скорее всего ничего не стал бы предпринимать. Смотрели бы с удивлением. Стали бы обсуждать, что инопланетянам потребовалось в тех местах, что от них ждать. Средств ПВО на зоне нет.

– Вы садились днем?

– Да. Ночью как раз огни могли привлечь внимание, причем задолго до места моего назначения, и охрана могла бы как-то подготовиться или даже вызвать подкрепление. Огни видны издалека. А форму – тарелки – ночью могли бы и не разглядеть, в особенности если тучи. А тут я вынырнул из-за леса и быстро сел.

– Вы не привлекли ничье внимание по пути? В дневное время?

– Я летел довольно высоко и на большой скорости. То есть с земли не должны были подумать, что это летающая тарелка. Я же испытывал ее, потом читал в местных газетах сообщения очевидцев. Семен по моей просьбе с народом разговаривал. То есть оптимальным – для поставленных передо мной целей – был именно дневной, а не ночной полет.

– И русская мафия согласилась с таким положением вещей? И с вашими предложениями?

Максим кивнул.

– У человека, с которым я вел переговоры, имелись свои соображения. Я не знаю обо всех его планах. Он ими со мною не делился. Но он явно что-то планировал делать с тарелкой, как с тарелкой, в дальнейшем. То ли пугать кого-то, то ли летать куда-то. Я не знаю.

– Так, вы сели на зоне. К тарелке должен был подбежать определенный человек, забраться в этот самый оппозитный отсек или кабину, и вы бы взмыли в небо.

– Ага. А начальство зоны потом бы рапорты строчило о том, что известный криминальный авторитет улетел в неизвестном направлении на летающей тарелке, – Максим хмыкнул. – Я на самом деле про себя посмеивался, представляя эти рапорты. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Нашлись среди заключенных быстро соображающие молодцы, на которых приземляющаяся на территории за колючей проволокой летающая тарелка не произвела должного впечатления. Они увидели в ней свой шанс.

– И к вам заскочили двое лишних пассажиров?

– Да. Дверцы открываются автоматически. Кстати, а как вы-то открыли дверцу?

– Вы забыли? Вы же уже спрашивали.

«Или сильно головой ударился?»

Я снова рассказала про щелчок, зуммер и про открытие дверцы перед моим носом. Максим задумался.

– Может, вы какое-то время были без сознания?

– Да, у меня какой-то провал в памяти… Насколько я понимаю, от удара об землю мое кресло вырвало из пола. Надо будет его покрепче закрепить… Я пришел в себя на полу, попытался отстегнуться, не смог, стал подниматься вместе с креслом… Да, наверное, я открыл дверцу… Система такая же, как при автоматическом открывании дверей в автобусе.

– А на зоне?

– Я точно так же открыл дверцу оппозитной кабины, моя, как вы понимаете, была заблокирована. Трое заскочили. У меня не было времени их высаживать и вообще с этим разбираться! Сматываться требовалось! Я заблокировал ту дверцу и взмыл в небо. А эти сволочи устроили драку…

– Макс, это они тебе тарелку раскачали?

– Они! Я не мог их успокоить! Они дрались, ругались… Мало мне было перевеса… Хорошо хоть дотянул почти до дома…

– А сейчас они где? – спросила я.

– Зэки? В тарелке.

Я моргнула.

– Они что, прирезали друг друга? – оторвался от водки художник.

– А шут их знает. Я не рассматривал. Там весь отсек кровью залит, словно барану горло перерезали, то есть нескольким баранам, и кровь фонтаном била. Может, прирезали, может, при приземлении… Нет, конечно, порезаться при приземлении они не могли – нечем. Могли головами удариться. Там же одно посадочное место! Я же говорил! А человека, ради которого устраивался побег, предупреждали, что нужно пристегиваться и не отстегиваться, пока не приземлился. Их, вероятно, швыряло из стороны в сторону на всем пути. А при ударе о землю… Представьте, что могло случиться с не пристегнутыми людьми, если мое кресло отлетело?

– Макс, что ты теперь собираешься делать? – спросил художник Семен. – С тебя же заказчик голову снимет.

Максим кивнул.

– Вам нужно рассказывать все как есть, – заявила я. – Сваливать вину на тех двоих – лишних пассажиров.

– А может, их… того самого… закопать? – предложил художник.

– В снег?

– Да тут кладбищ в округе полно. Макс, у тебя же есть машина. Отвезем.

– А как вы мерзлую землю долбить собираетесь?! – спросила я. – Нужен же специальный инструмент.

– Это у вас в Англии специальный инструмент, – махнул рукой изобретатель.

– Но все равно… И вообще, что вы собираетесь говорить заказчику? Что клиенты сбежали? Забрались трое вместо одного, потом исчезли? Пусть сам их ищет.

Максим кивнул.

– А вы опознаете лишних? Вы видели человека, которого должны забрать?

– Нет.

– То есть как нет?!

– А зачем мне его видеть? Его по каким-то зэковским каналам должны были предупредить, дать указания. И когда мне было его рассматривать? Я дверцу оппозитной кабины открыл. Свою не раскрывал! В крайнем случае я бы один назад улетел – и ищи-свищи ветра в поле. То есть тарелку в небе.

– Тогда лучше никого не закапывать, – высказала свое мнение я. – И вообще кто-то может быть жив. Вы же пульс не проверяли?

– А вы, Барбара, подтвердите, что спасли контуженного Максима, – вставил Семен. – Подтвердите же? Вы же не хотите, чтобы русская мафия убила изобретателя?

– Пойдемте к тарелке, – вместо ответа сказала я и первой начала собираться. Про себя подумала, что, собираясь в Россию, и предположить не могла, что мне придется давать показания русской мафии, защищая изобретателя летающей тарелки. Да если я такое в Англии скажу, мне никто не поверит!

Максим тут же вскочил, чтобы подать мне куртку. Как мне нравится эта черта в русских мужчинах!

Когда мы вышли из дома, снегопад еще не закончился, но снег уже не шел сплошной стеной. Дорогу, конечно, засыпало знатно, и никакие снегоуборочные машины в этих местах не появлялись. Как за мной приедет Костя?

Максим шел первым, прокладывая путь, за ним следовал художник, я замыкала шествие.

Тарелку почти полностью засыпало, торчал только купол, да и то не полностью.

– Может, лучше ее пока так и оставить? – задумчиво предложил художник.

– Придется, чтобы не привлекла ничье внимание – не дай бог. Мне завтра с утра в город нужно ехать за деталями. И я еще полностью не оценил ущерб. Сейчас главное – ее в ангар поднять, а там я уже разберусь.

– А что у вас в этом доме?

Я кивнула на строение, в котором мне теперь страшно хотелось побывать.

– Взлетно-посадочная площадка – на крыше, то есть на изначальной крыше, которую я несколько переделал под свои потребности. А сверху – раскрывающаяся крыша. Вроде в Петербурге по такому принципу собираются новый стадион строить на месте разрушенного имени Кирова.

– Кому принадлежит здание? – спросила я.

– Понятия не имею, – сказал Максим. – Спонсор спросил, что мне нужно, – я описал. Потом меня привезли сюда на смотрины. Меня почти все устроило. А что не устроило – я переделал.

– Вы в одиночку все собирали? Без помощников?

– Когда мне требовалась физическая сила, я звонил, мне присылали молодых людей. То есть в одиночку я не мог собрать корпус, а все остальное – сам. Там мне помощники не требовались. И вообще зачем мне лишние глаза и уши?

Максим рассмеялся.

– За лопатой надо идти, – тем временем сказал Семен, осматривая гору, часть которой составляла тарелка. – Так не подберемся.

– Прошу, – Максим сделал широкий жест, показывая на дом, и первым направился к двери.

Ключи лежали у него в одном из карманов комбинезона.

– Вы используете тут все помещения? – спросила я, поднимаясь вслед за хозяином на второй этаж. Экскурсию по первому нам не предложили.

– Нет, конечно. Я живу рядом со своим детищем. Я вообще очень неприхотлив в быту. Я даже не знаю, что хозяин хранит на первом этаже. Вроде все комнаты заперты. Если хотите – посмотрите, Барбара. Мне это совершенно неинтересно.

«Да здесь же может быть склад наркотиков или оружия! – подумала я. – Чего угодно! А этот изобретатель, увлеченный своим делом, ни сном ни духом!»

Комната, где жил Максим, напоминала портовую ночлежку. Я вообще заметила, что если мужчина живет один или несколько мужчин по какой-то причине вынуждены жить вместе, то это жилище очень быстро превращается или в подобие казармы, или в подобие портовой ночлежки. Какого мужчину предпочла бы я? Трудно сказать. Главное – чтоб человек был хороший.

Правда, эта «портовая ночлежка» была завалена каким-то металлическим хламом, приборами, инструментами. Сюда было проведено электричество, а на кровати, небрежно прикрытой пледом, я заметила ноутбук. В углу стоял громко трещащий холодильник. Готовил изобретатель на электрической плитке с двумя конфорками, чай кипятил в электрическом чайнике. Телевизор отсутствовал.

– Пошли, ангар покажу, – позвал Максим. – Лопата у меня там. Ангар как раз чистить придется. Я же, когда сегодня вылетал, оставил крышу открытой…

Выход на первую, нераскрывающуюся крышу располагался рядом с комнатой Максима. Вероятно, поэтому он ее и выбрал. В ангаре по двум стенам располагались какие-то шкафы. Возможно, с инструментами и деталями.

Ангар, теперь открытый сверху, на самом деле сильно засыпало. Семен сказал, что завтра с утра поможет Максиму вычистить его.

– А куда вы собираетесь девать снег отсюда? – спросила я.

– Через бортики перекидывать, – пояснили мне, как недоразвитой.

Максим прихватил лопату и пошел вниз. Мы с Семеном последовали за ним.

Проход к нужному отсеку Максим расчистил довольно быстро. Поскольку уже почти полностью стемнело, он достал из одного из карманов фонарик и включил перед тем, как раскрыть дверцу.

Наконец раскрыл. Направил луч внутрь. И громко выругался.

– Что там? – крикнул Семен и попытался заглянуть через плечо Максима. Мне с моего места ничего не было видно.

– Никого нет, – пораженно сообщил Максим. – Куда они могли деться-то?

Глава 20

– Максим, а они точно были мертвы? – робко спросил художник. – Ты пульс щупал?

– Делать мне больше нечего! У меня самого башка была дурная. Вон Барбара подтвердит, что я был не совсем адекватен.

– Но у вас на голове имелся шлем, – напомнила я.

Кстати, Максим и теперь ходил в нем, вероятно, из-за отсутствия какого-либо другого головного убора. И куртку никакую не надевал. Наверное, комбинезон был очень теплым. В доме художника он его расстегивал и спускал верхнюю часть, оставаясь в футболке.

– А на боках у меня шлема не было, – напомнил Максим. – Надо будет учесть на будущее. Может, пол чем-нибудь обить. Я подумаю. Хотя, конечно, лучше понадежнее укрепить кресло.

– Макс, какая у тебя была договоренность со спонсором? Ты забираешь этого типа с зоны и…

– Прилетаю сюда. Куда же еще? Потом я должен был ему позвонить. Хотя у них так «почта» работает, что он должен бы уже знать про побег.

– А почему вы до сих пор не позвонили? – спросила я. Я на самом деле не понимала. – Я могу вам дать свой телефон. У меня питерский номер.

– Вообще-то было бы прикольно, если бы ты ему с лондонского позвонил, – хмыкнул Семен, глядя на Максима. – Барбара, у вас лондонская SIM-карта случайно не с собой?

– Нет, в квартире Константина. Но если он завтра привезет мой чемодан… Я могу дать вам позвонить с лондонского номера, – посмотрела я на Максима.

И тут до меня дошло… Максим просто боится. Что он скажет этому русскому мафиози, своему спонсору? Я угробил вашего товарища? Простите, но так получилось. Виноваты двое других зэков, из-за которых возникло превышение допустимого веса и которые устроили драку. Максим хотел как можно дольше оттянуть необходимость решать вопросы и отвечать… Это свойственно мужчинам, и не только русским.

Но проблемы редко решаются сами. Хотя…

– Если ваших пассажиров здесь нет, значит, они остались живы, пришли в себя и сбежали, – твердым уверенным голосом заявила я. – Не мог же их отсюда кто-то забрать? Возможно, ваш спонсор лучше знает, куда мог податься его товарищ. Главное – мертвецы из летающих тарелок сами не вылезают. Звоните. Если хотите, я позвоню. Можете сказать, что потеряли сознание, а я вас выгрузила из тарелки и отнесла в дом художника.

– Вы представляете, что подумает мой спонсор, если я ему скажу, что англичанка из Лондона проходила мимо места аварийной посадки моей тарелки?!

– Как раз скажи, – вставил художник. – Он подумает, что ты очень сильно ударился головой. И про двух других зэков обязательно скажи, хотя, как ты сам говорил, он про это уже должен знать. Но скажи про драку, про то, что тарелку раскачали, и помощи попроси. Его людям покажешь, сколько тут крови. А потом, может, его телохранители тебе тарелку на крышу поднимут.

– Как?!

– А если на каких-нибудь тросах? – предложила я и задрала голову вверх.

– Нет у меня тросов, – буркнул Максим. – И мне в любом случае тарелку чинить надо. Починю – и сам взлечу. Только завтра за деталями придется ехать.

– Кстати, проверь-ка машину, – сказал Семен, который к этому времени уже совсем протрезвел.

Максим бросил взгляд на ту часть дома, в которой я видела ворота. Они оставались закрыты. Если из ворот кто-то и выезжал сегодня, следы уже замело.

– В гараж будем заходить из дома, – сказал Максим, закрыл тарелку и кивком показал мне, чтобы трогалась в обратный путь.

На этот раз мы в доме пошли по коридору первого этажа.

Максим толкнул нужную дверь, нащупал на стене выключатель. Не знаю, планировалось ли это помещение как гараж изначально. Возможно, в нем держали не легковые автомобили, а какую-то сельскохозяйственную технику, так как в нем отсутствовало перекрытие между первым и вторым этажами.

Но и какие-либо автомобили в нем тоже отсутствовали. Как, впрочем, и грузовики, и танки.

Максим тихо выругался.

– Вообще-то с другой стороны приличный сугроб, – задумчиво произнес художник. – Не могло его сегодня намести. Ты когда последний раз выезжал отсюда?

Максим пожал плечами и направился к воротам.

– А они изнутри закрыты! – сообщил он и повернулся к нам с недоумением на лице.

– Значит, кто-то остался в доме, – сделала вывод я.

– Никаких мокрых и кровавых следов здесь нет, – сказал Максим, внимательно осматривая пол. – Не похоже, что кто-то заходил сюда сегодня.

Страницы: «« « ... 678910111213 » »»