На шее у русского принца Жукова-Гладкова Мария

«Что происходит? – задумалась я. – Кого похоронили на том кладбище, где я видела могилу Анны Пьяных? Как мать могла не опознать дочь? С какого боку тут Костя?»

А вообще, какое мне дело до всего этого? Меня не было в России, когда погибла та неизвестная девушка. Подставить меня в связи с этим делом – с какого-либо боку – Костя не может.

Я легла спать.

На следующий день Андрей Распутин с рыжей Алисой и Аня-Русалка отправились на какую-то съемку. Костя дал последние напутствия Алисе, которая, насколько я поняла, выступала в роли то ли его заместителя, то ли его представителя. А ведь непростая она девочка…

Уже в Костиной машине я задумалась о роли Алисы. Она живет в этой квартире как надсмотрщица? Следит за Андреем и Аней? И еще, возможно, за мной? Я поняла, что Костя ей доверяет. Да, ему, конечно, нужны помощники. Он не может постоянно находиться при своих подопечных и всюду их сопровождать. Алиса для него – находка. Но насколько он ей доверяет? И что мне с этого?

Чего я вообще хочу? Вернуться домой в Лондон. Начать новую жизнь. Какие-то деньги у меня есть. Может, после поездки к художнику и вернуться? Хотя я ведь взяла аванс за поиски Лени Глазунова. И обещала подучить английскому Андрея Распутина и Аню-Русалку. Нельзя нарушать обещания.

Кстати, Андрей больше про законный брак не заговаривал. И Костя больше ничего не предлагал. Я бросила взгляд на его профиль. Он молча вел машину и о чем-то сосредоточенно размышлял.

– Вы будете покупать картины этого русского художника? – спросила я.

– Да, – кивнул он. – То есть я не для себя их буду покупать. Но у меня есть покупатели.

В поездку я сделала бутерброды, Алиса мне вручила большой термос с горячим чаем. Также я взяла теплый свитер. Это все посоветовал Костя. На хлебосольность художника рассчитывать не приходилось. Наоборот, Костя вез ему две большие бутылки водки.

Костя гнал на большой скорости, и я спросила, какие в Санкт-Петербурге и области установлены ограничения скорости. Костя хмыкнул, правда, скорость немного сбавил.

– Знаете один русский анекдот, Барбара? Мне он сейчас вспомнился.

– Не знаю ни одного, – призналась я. – Вроде бы у нас с вами совершенно разный юмор.

– Ну, давайте сравним. Почему наши чиновники и крупные бизнесмены перебираются именно в Англию? Потому что у вас левостороннее движение.

– И что? – не поняла я.

– Им легче приспособиться, так как у нас они обычно ездят по встречке.

Мне стало смешно.

По пути я сделала несколько снимков, в доме художника задерживаться не стала. Я поняла, что у Кости к этому Семену деловой разговор, и сказала, что пойду немного прогуляться. Надеюсь, здесь меня никто не возьмет в заложницы? К моему возвращению с прогулки Семен обещал поставить самовар, чтобы я хоть раз в жизнь выпила чаю по-русски.

Деревня, или поселок, или что это было произвело на меня удручающее впечатление. Хотя летом эти места, возможно, утопают в зелени и цветах и смотрятся совсем по-другому. Но здесь точно нигде не имелось ровных английских газонов. И домики у нас совсем другие…

За деревней начинался лес. Нет, туда не пойду. Там же снегу небось в человеческий рост! Так, а если мне прогуляться назад по той дороге, по которой мы приехали? От нее, насколько мне помнится, отходила еще одна, и вдали виднелось какое-то строение, предназначения которого я при беглом взгляде из Костиного джипа определить не смогла. Все равно меня пока в доме не ждут. Костя наверняка позвонит мне на мобильный, когда они с художником закончат переговоры.

Я дошла до ответвления дороги, повернула. За время всей прогулки не встретила ни одного человека. Строение, которое привлекло мое внимание, было деревянным, двухэтажным и почти квадратным, с плоской крышей. Чем была покрыта крыша, я рассмотреть не смогла. Такие крыши, по-моему, бывают у предприятий. У деревенских домов в России они покатые, а не плоские. Точно не жилой дом, хотя кто знает этих русских… Никаких наружных труб или дымоходов я не заметила. Я задрала голову вверх. Второй этаж выглядел значительно больше или выше первого. То есть окна заканчивались, а потом до верха шел еще кусок стены. Там чердак без окон? Странно.

За домом простирались поля. Интересно, их засевают летом или теперь нет? Ответить на мои вопросы никто не мог.

На двери висел огромный замок. Я решила прогуляться вокруг, но смогла дойти только до угла – с другой стороны поле начиналось прямо от дома, сугробы возвышались в мой рост.

А тут, значит, их кто-то расчищал? Хотя эту дорожку тоже уже успело припорошить снегом, но свежие следы были только моими.

В окна было не заглянуть – их изнутри завесили чем-то черным, то ли тяжелыми шторами, то ли светонепроницаемой бумагой. Изнутри не доносилось ни звука.

Я еще раз осмотрела стену. Ничего интересного. Но хоть одну боковую нужно рассмотреть! Держась за угол дома, я сунула за него свой любопытный английский нос. Так, похоже, что тут гараж. По крайней мере, двустворчатые ворота, составлявшие часть дома, вполне могли пропустить внутрь автомобиль. Или танк.

Но внезапно я услышала какой-то гул в небе… Я подняла голову, посмотрела в одну сторону, в другую… Так, гул, пожалуй, доносится из-за дома… Я не смогла справиться со своим любопытством и рванула вокруг дома по сугробам.

И замерла на месте.

К дому, у которого я стояла, по небу приближалась… летающая тарелка. То есть я решила, что это она. Я их никогда в жизни не видела и, признаться, не особо интересовалась. У меня другие интересы. Одна моя подруга любит говорить, что, в отличие от принца на белом коне, НЛО и снежного человека хоть кто-то видел, а летающую тарелку встретить проще, чем этого самого принца.

В общем, она была права.

Я стояла раскрыв рот. Только встречи с инопланетянами мне в России не хватало…

Я достала фотоаппарат. Продам потом фотографии в какую-нибудь английскую газету. Или в русскую. Пусть проверяют подлинность. Или, может, вступлю в какое-нибудь общество уфологов? Вроде есть в Лондоне. Ловцы привидений у нас точно имеются.

Я сделала несколько снимков, потом отвела фотоаппарат от лица и стала следить за тарелкой. Она приближалась. Но ее как-то странно швыряло из стороны в сторону. Она летела, как… Я бы использовала слово «пьяная». Или в России даже летающие тарелки ведут себя как пьяные? Может, тут атмосфера какая-то особенная? Воздух так действует на летательный аппарат, что он будто пьянеет?

Тарелка была все ближе и ближе… Ой, да она никак сюда летит?! Где она собирается приземляться? На поле?

А почему бы и нет? Я где-то читала, что в случае аварийной ситуации или каких-то непредвиденных обстоятельств самолет может сесть на брюхо. Конечно, желательна (и, вероятно, просто необходима) соответствующая квалификация летчика. И лучше садиться в глубокий снег, а не на бетонку. Шансов выжить при посадке в снег гораздо больше. Русские областные дороги, как я поняла, не чистят по определению (поэтому, возможно, продюсер Константин и ездит на джипе, больше напоминающем вездеход), но все равно на поле снега гораздо больше. Мне, вероятно, по пояс, если не выше.

Да и вообще вроде бы летающие тарелки обычно на поля садятся. Или в пустыни. Но точно не на шоссе. Она же с шоссе свешиваться будет с двух сторон.

А она все приближалась… Огоньки какие-то замигали в нижней части. Я насчитала пять штук. Прожекторы не требовались, так как было еще светло, то есть огоньки явно использовались не для освещения места приземления. И еще была красная мигалка на носу. Или у тарелки нет носа? В общем, в той части, которой она летела ко мне.

Интересно, а шасси она выпустит? Или тарелкам шасси не положены? Тогда точно должна приземляться на брюхо. Или тут что-то другое вылезает? Но не вылезало ничего, а к этому времени уже должно было бы.

Потом я поняла, что тарелка летит беззвучно. Да если бы вместо нее на таком расстоянии от меня был самолет или вертолет, я бы уже уши зажимала! А тут – тишина. Гул, который привлек мое внимание, пропал! То-то никто не выбежал. Или гул создавало что-то другое?

Хотя кому выбегать? Косте с художником? Да даже если бы самолет прилетел, им какое дело?

Тарелка опустилась ниже… Э, да она же сейчас этот дом разнесет! И обломки рухнут на меня. Мне это надо?

Я отбежала в сторону.

Тарелка беззвучно проплыла у меня над головой. Я оказалась фактически под днищем. Желтые огни, которые мне удалось рассмотреть, напомнили мне уличные фонари. Вроде бы у них такой же желтый свет. Или не такой же? Я не могу сказать, что тарелка была уж очень большой. Ничего подобного. Конечно, если бы она на меня свалилась, то от меня осталось бы мокрое место. Но она не была гигантским сооружением, способным переносить в своем брюхе боевое подразделение, не говоря уже про боевую технику.

Тарелка тем временем разворачивалась. И качало ее еще больше… Может, бензин заканчивается? Или керосин? Или газ? Я понятия не имела, на чем летают летающие тарелки. Я вообще в них всегда не очень верила.

Но я в России. Ленечка предупреждал, что я тут увижу много удивительного. Но, вероятно, он все-таки не имел в виду подобный летательный аппарат.

Где-то сейчас Ленечка?..

А аппарат делал новый заход. Э, да он же, похоже, хочет сесть на этот странный дом, к которому меня принесла нелегкая! Неужели тут, в русской деревне, находится база инопланетян?

Хотя почему бы и нет? Живут тут, насколько я поняла, одни русские алкоголики. Кто им поверит, если они кому-то расскажут, что видели тарелку? Или что тут тарелки регулярно взлетают и приземляются? Спишут на белую горячку. Ленечка рассказывал, что для русских мужчин странные видения являются обычным явлением. Рассказывал про видения деда, про которые тот, в свою очередь, рассказывал ему вместо сказок. Интересное детство было у Ленечки. Но где он сейчас?! Кто его выкрал у частных детективов?

Тарелка тем временем пролетела мимо двухэтажного строения в обратном направлении, еще ниже, чем раньше. Потом я увидела, как она скрывается за домом и выпадает из поля моего зрения. Потом послышался дикий грохот, разорвавший тишину заснеженной русской деревни и русского поля…

Какое-то время я стояла не шелохнувшись. Я растерялась. Я не знала, что делать. Но, по крайней мере, никакой столб пламени из-за дома вверх не взметнулся. Треск довольно быстро прекратился. То есть это был не треск, грохот. Вероятно, от удара об землю.

Дом полностью закрывал от меня летательный аппарат. Значит, он на самом деле не очень большой. Дом не треснул, не обвалился, не накренился.

Что делать мне? Напомнило о себе женское любопытство.

Я обогнула дом, не обращая внимания на сугробы, и уставилась на результат… кораблекрушения? Тарелкокрушения?

В общем, летательный аппарат был цел. Я, конечно, не могла сказать, сможет ли он летать в дальнейшем, но он не развалился на части. Вообще ни один кусок от него не отвалился. Тарелка, если так можно выразиться, сидела в снегу, из которого торчала верхняя ее часть. И эта верхняя часть явно представляла собой кабину пилота. Самого пилота я не увидела. Но эта верхняя часть была не металлической, как те части, которые я уже успела рассмотреть, а то ли стеклянной, то ли пластиковой. Я не могла определить со своего места.

Огни погасли, хотя сверху их вроде бы и не было, тарелка не шевелилась, даже не качалась. Никакого движения не наблюдалось – то есть дверцы не раскрывались. А где там могут быть дверцы? По идее должны быть сбоку. Я сделала еще пару снимков, потом тронулась сквозь сугробы к тарелке. Ничего, потом обсохну.

Мне было любопытно. Также я считала, что инопланетянам в тарелке, возможно, требуется помощь. По крайней мере, попробую заглянуть в кабину! Интересно же!

Еще меня интересовала реакция русской полиции, если я вдруг туда позвоню со своим английским акцентом…

Вскоре я уже стояла у странного летательного аппарата. Я не могла на глаз определить, из какого материала он сооружен, но вроде бы самолеты выглядят точно так же? Отколупнуть образец не могла, хотя пальцем поскребла. Холодный металл. Похож на земной. Хотя кто знает, какие материалы существуют во Вселенной?

Напротив меня не наблюдалось ничего похожего на дверцу – должны же быть какие-то швы. И купол не был отдельным, то есть кабина представляла с самой тарелкой единое целое. И она оказалась достаточно высоко. Мне было в нее не заглянуть.

Ну что ж, обойдем тарелку вокруг.

Я не успела сделать круг. Раздался какой-то щелчок или короткий гудок. Я замерла на месте. Гудок прозвучал очень громко и резко на этом заснеженном поле.

И тут я увидела дверцу. Она не раскрылась, а чуть-чуть приоткрылась. Это и был щелчок? Зуммер? Кто-то приглашает меня войти?

Я потянула дверцу на себя, она довольно легко раскрылась. Так, две ступеньки. Я задрала ногу, встала на первую, шагнула на вторую – и заглянула внутрь.

Маленькая кабина. Пульт управления с множеством каких-то приборов. Я никогда не бывала в кабине пилотов обычного самолета, но представляла ее примерно так.

Потом я опустила голову вниз и увидела кресло, валявшееся на полу. К креслу был пристегнут человек в комбинезоне с множеством карманов и в шлеме. Человек пытался подняться вместе с креслом. А отстегнуться нельзя?

Я сделала пару шагов по направлению к мужчине и спросила:

– Как я могу вам помочь?

Почему-то я не сообразила, что нахожусь в России, и задала вопрос на английском языке. И вообще с какой стати мне в летающей тарелке говорить по-русски? Английский-то язык считается международным, хотя русские заставили народ во всем мире учить их язык, потому что сами не желают учить иностранные. И ведь учат же! И в Лондоне учат, и персонал нанимают русскоговорящий – в магазины, отели, банки и агентства по недвижимости. Кстати, а ведь у меня есть неплохие шансы устроиться на хорошо оплачиваемую работу…

Мужчина, которому уже удалось приподняться вместе с креслом, снова рухнул на пол и произнес какую-то непонятную мне фразу. Я не знала ни одного слова. Нет, пожалуй, одно или два иногда произносил Леня и отказывался мне их переводить. Но таких фраз я точно не слышала. Я не знала, на каком языке он их произнес.

Теперь пристегнутый к креслу мужчина лежал неподвижно. Может, сознание потерял? Я обошла кресло так, чтобы посмотреть ему в лицо. В этот момент он раскрыл глаза, увидел меня, моргнул. Я тоже внимательно его разглядывала. Ничего похожего на зелененьких человечков – в том варианте, в котором их изображают в прессе, фильмах и мультфильмах. Цвет кожи был телесным, без каких-либо зеленоватых и синеватых оттенков. И глаза нормальные, нашего, человеческого размера и формы. Нос – «картошкой». Не могу сказать, что мужчина был симпатичным, но однозначно очень походил на землянина лет сорока от роду.

– Вам помочь встать? – опять спросила я на своем родном языке.

– Я в Америке или это галлюцинация? – ответил мне вопросом на вопрос мужчина, тоже на английском.

– Ни то ни другое.

– Вы американка?

– Англичанка. Меня зовут Барбара Кэмпбелл.

– Неужели в Англию занесло?! – ошарашенно произнес мужик по-русски.

– Вы русский? – я перешла на этот язык.

Мужчина моргнул и стал очень внимательно меня рассматривать – как я его недавно.

– На скольких языках вы говорите? – наконец спросил мужчина по-русски.

– Английский, русский, немного итальянский. На итальянском я больше пою.

– А живете где?

– В Лондоне.

– А я где?

– А я-то откуда знаю?! Вы сами русский?

– Сейчас я где? – спросил мужчина, не отвечая на мой вопрос. Но я решила, что он все-таки русский.

– Я не знаю, как называется это место.

– Тарелка где села?

– В поле.

– Вы здесь что делаете, если вы англичанка?

– Гуляю. Знакомлюсь с русской природой и загородной архитектурой, – честно ответила я.

Мужчина тихо застонал и закрыл глаза.

– Вы ранены? Вам нужна медицинская помощь?

Мужчина открыл глаза.

– Попробуйте отстегнуть ремень. Тут замок заело.

Я присела на корточки и занялась замком. Бесполезно. Мужчина сказал, в каком кармане у него лежит складной нож, и предложил перерезать ремень. Возилась я долго, но мне все-таки удалось его высвободить из ременного плена. Я помогла ему подняться на ноги. Вероятно, он сильно ушибся при падении, так как кривился от боли.

– У вас ничего не сломано?

– Нет.

Мужчина снял шлем и провел ладонью по коротко стриженным волосам, половину из которых составляли седые. Уши оказались довольно крупными, но не заостренными, как у инопланетян. Или это у вампиров заостренные? Я плохо в этом разбираюсь.

Тем временем пилот тарелки повернулся к окну (или его следует называть иллюминатором? Или лобовым стеклом? По-моему, последнее определение подходило больше всего) и осмотрел территорию. Но перед окном простиралось бескрайнее поле. К тому же пошел снег. Дом находился с другой стороны.

– Где вы тут архитектуру нашли? – повернулся мужчина ко мне.

– С другой стороны.

– Что там находится?

Я, как могла, описала двухэтажное строение, уже собиралась перейти к описанию деревни, но пилот предупредительно поднял руку.

Он посмотрел на дверцу, через которую я вошла.

– А что с другой стороны? – спросил мужчина.

– В смысле?

– Вы тарелку кругом обошли?

– Нет. Я услышала какой-то зуммер или щелчок. Ну и…

– Так, понял. Выходим.

Мужчина первым спрыгнул на снег и даже подал мне руку. Пока мы вели беседы в тарелке, метель не только началась, но и усиливалась с каждой минутой. Моих следов уже не было видно. Да и тарелку хорошо присыпало. Вполне может совсем занести.

– Стойте здесь, – сказал мужчина уже на улице и направился вокруг своего летательного аппарата.

Я снова услышала зуммер, похожий на тот, который звучал во время открывания дверцы, сквозь которую я проникла в летающую тарелку. Там еще один вход? К двигателю? К торпедам? Могут в летающей тарелке находиться торпеды? Или бомбы?

А ведь что-то такое было у немцев… В минуты крайнего напряжения из человеческой памяти всплывает информация, которую при обычных обстоятельствах человек совершенно не помнит. А ведь я когда-то читала о немецкой базе в Норвегии, которая использовалась в годы Второй мировой войны. Вроде бы в военных действиях летательные аппараты в форме тарелок немцы использовать не успели, но их точно строили и испытывали. База располагалась на берегу Баренцева моря, и там до наших дней сохранились какие-то четыре загадочных круга.

Пилот довольно быстро вернулся, взял меня за руку и сказал по-русски:

– Пошли отсюда!

Я пошла. Как хорошо, когда кто-то берет ответственность и принятие решений на себя! Некоторым русским мужчинам это свойственно.

Эх, где-то сейчас Ленечка…

Я спросила про немецкую базу в Норвегии. Мужчина повернулся и внимательно посмотрел на меня.

– Была такая, – подтвердил пилот летающей тарелки. – Детали производились в Германии, в частности на заводе Siemens, потом доставлялись в Норвегию, там уже собирали дискообразные летательные аппараты и испытывали.

– И они успешно летали?

– У меня есть сведения, что даже развивали скорость свыше двадцати тысяч километров в час.

– А круги, которые сохранились до сих пор? Они каменные? Или это какие-то следы в поле?

– Следы в поле не сохранились бы. Там бетон, причем какого-то необычного состава – ни воздух, ни вода не оказали на него воздействия.

– То есть бетонные круги из бетона неизвестного состава? – уточнила я.

– Я бы сказал: комплексы кругов. Там остались колбообразные котлованы, и внутри этих котлованов как раз находятся круги разного диаметра, на разной глубине. В центре – бетонный квадрат.

– А зачем они были нужны?

– Я не смог разобраться с принципом, который использовался немцами. И вроде бы никто в мире не смог. Есть различные версии.

– Вы какую считаете наиболее вероятной?

– Водный двигатель.

– Где? В тарелке?

– И в тарелке, и на земле.

– Не поняла.

– Вы по образованию инженер?

– Нет, я всегда была далека от техники. Пожалуйста, объясните, как полному профану.

Мужчина хмыкнул:

– Что такое электромагнитные поля знаете?

– Ну…

– А торнадо?

– Вы про природное явление?

– Про него, – кивнул мужчина. – Так вот, электромагнитные поля воздействовали на воду в тарелке, эта самая вода, которая находилась точно в центре аппарата, раскручивалась, а дальше – принцип торнадо. Но на земле тоже должен был работать водный двигатель или даже несколько. Скорее всего они находились в тех котлованах, о которых я вам уже рассказал. Как именно шло снабжение энергией, я не знаю.

– А вашу тарелку кто строил?

– Я и строил, – пожал плечами мужчина и как-то странно посмотрел на меня.

– Где?!

– А вот в том доме. – Он указал назад, на странное двухэтажное строение, которое уже скрылось за пеленой снега.

Я не нашлась, что на это сказать… Я просто еще раз напомнила себе, что я в России. Ленечка предупреждал меня, что я увижу и услышу тут много странных вещей… Но чтобы, можно сказать, в чистом поле строили летающие тарелки… Нет, такого я не ожидала.

– Куда мы идем? – спросила я.

– К одному моему знакомому. Кстати, как вы сюда добирались?

– На машине.

– Где ваша машина сейчас?

– Моя – в Лондоне. А сюда меня привез знакомый.

– Где сейчас этот знакомый? Он вас что, высадил и уехал?

Я начала объяснять про художника Семена, и тут выяснилось, что мы как раз к нему и идем.

– Слава богу, – вздохнул пилот летающей тарелки. – Сдам вас с рук на руки, и совесть моя будет чиста.

– Зачем сдавать меня с рук на руки? – не поняла я. – Я в состоянии сама о себе позаботиться.

«Ой ли? – спросил внутренний голос. – В России? Где летающие тарелки совершают вынужденные посадки на заснеженных полях? Где их русские умельцы собирают вручную? Можно сказать, на коленке?»

– Вам лучше поскорее уехать отсюда в Петербург, а оттуда – прямиком в Лондон.

– Я не могу уехать в Лондон прямо сейчас. У меня работа и обязательства.

– Ну хотя бы в Петербург. И забыть все, что вы здесь видели.

– Это невозможно, – сказала я. – Расскажите лучше, как вы собирали тарелку? Кстати, как вас зовут? Мне надо к вам как-то обращаться.

– Максим меня зовут. А про тарелку лучше не будем говорить.

– Она принадлежит русской мафии?

Максим странно посмотрел на меня.

– Вы знаете, что в Лондоне и вообще на Западе пишут и говорят про русскую мафию?

– Не знаю. Но да.

– Что «да»?

– Принадлежит русской мафии.

«Он меня пугает? Чтобы поскорее убралась и не задавала вопросов? Но женское любопытство сильнее страха!»

– Мафия заказала вам изготовить для них тарелку?

– Нет, я сам предложил, – сказал Максим. – Мне спонсоры были нужны. У меня самого нет денег на изготовление таких аппаратов.

– А государство?

Максим захохотал, но смех был злым.

– Вы, вероятно, очень смутно представляете, что такое наше государство и где у него находится наука…

– Но у вас в последнее время говорят про новые технологии, инновации…

– Вы больше слушайте. Если бы вы съездили куда-нибудь в глубинку, то увидели бы эти инновации. Да далеко ходить не надо! Вы были в доме у художника Семена?

Я кивнула.

– Вот вам и инновации. А тут ста километров нет от Питера. А дороги наши видели? В больницу, наверное, к счастью, не попадали.

– Но вы сами каким-то образом оказались причастны к созданию, проектированию или строительству летающих тарелок! Не с бухты же барахты вы за это дело взялись!

– Мой отец был одним из первых разработчиков, увлек меня.

– То есть тарелки разрабатывал Советский Союз?

– И США разрабатывали и, думаю, продолжают. Советский Союз начал активно проектировать экспериментальные летательные аппараты – это официальное название – в шестидесятые годы прошлого века. Хотя исследования в этой области начались в середине пятидесятых, но тогда вроде бы этим занималась всего одна лаборатория. Но тарелки появились у США. Когда – не знаю. Разведка донесла, и сообщений было много – с начала шестидесятых. Ну, наши, естественно, решили, что не могут себе позволить отставать. Поэтому началась активная работа в этом направлении. Вы хотя бы примерно представляете, какая в те годы у нас была конкуренция с США? Кто первый полетит в космос. Кто первый высадится на Луне. Здорово, когда мир биполярный, то есть хотя бы биполярный. Ведь конкуренция между Советским Союзом и США двигала вперед науку, технику, вообще все отрасли – в той или иной степени. Догнать и перегнать Америку! Советские люди жили под этим лозунгом. И, кстати, многого добились. И та же Америка многого добилась.

– Сейчас есть Китай, – напомнила я.

– Китай славится не оригинальными разработками, а копированием и усовершенствованием. Это, конечно, тоже хорошо, и я хотел бы, чтобы и у нас в стране происходило то же самое…

– А разве не происходит? Вы – ярчайший пример.

– Не на государственном уровне. У нас в последние годы получила невероятное развитие теневая химия. Даже термин такой появился! Вы, как англичанка, понимаете его значение? Ведь, наверное, ни у вас, ни в континентальной Европе, ни в Америке ее нет!

– Догадываюсь, – сказала я.

– У нас в последние годы, даже последние два десятилетия, развитие получает то, что нужно криминалу, а государству, как мне кажется, вообще ничего не нужно. Хотя бы судя по тому, сколько денег из бюджета страны выделяется на науку, сколько получают ученые, аспиранты…

Я предложила вернуться к тарелкам и истории их проектирования и строительства.

– Официально в Советском Союзе или России были собраны летающие тарелки? На заводах?

– Да. На нескольких. И формы были разные. Например, в форме эллипса, ромба, бочки. Первые были беспилотными.

– Почему?

– Из-за излучения. Тарелку сделали, но получилось очень сильное излучение, от которого требовалось защищать экипаж. Потом догадались, как экранировать пилотов.

– А вообще какая цель их разработки? Разве самолетов и вертолетов недостаточно?

Максим усмехнулся.

– Человек всегда стремится разрабатывать, придумывать что-то новое. Мысль не должна стоять на месте. Здесь в первую очередь, как я уже говорил, имела место конкуренция с США. А вообще их можно использовать для локальных и разведывательных полетов, ну а потом еще стали имитировать прилеты инопланетян. В основном, правда, этим в США «баловались». Если не ошибаюсь, там три музея делают огромные деньги на «визитах инопланетян». Предприимчивые люди ведь на любой сказке могут заработать деньги. И зарабатывают. Иногда их развенчивают. Тут могут быть разные соображения. Кстати, вот дом художника.

Глава 19

Я моргнула. Дом Семена я узнала, но перед ним не стоял джип продюсера Константина, на котором я сюда приехала! Неужели Костя уехал, не дождавшись меня? Почему?

Максим тем временем отряхнулся на пороге, как мог, стряхнул снег с моих плеч, предложил постучать ногами, открыл незапертую дверь, пропустил вперед меня, потом вошел сам.

– Сеня, ты дома? – крикнул с порога.

Хозяин тут же вышел.

– Ой, как хорошо, что ты ее нашел! – первым делом воскликнул художник. – Барбара, вы же сумку и телефон тут оставили! Костя вам звонить начал, а аппарат в доме оказался.

Страницы: «« « ... 56789101112 » »»