Блеф Мартин Джордж
– Мисс Трент готова принять вас, – объявила секретарша.
Мисс Трент не способствовала улучшению его настроения. Это была хрупкая молодая женщина в больших очках в роговой оправе, ее короткие каштановые волосы были мелированы светлыми прядями. Довольно миловидная особа и лет на десять моложе Тома.
– Мистер Тадбари, – обратилась она к нему из-за стола с безупречной поверхностью из хромированной стали. – Ссудный комитет рассмотрел вашу заявку на кредит. У вас безупречная кредитная история.
– Н-да, – буркнул Том. Он сел и на мгновение позволил себе надеяться. – Означает ли это, что я получу деньги?
Мисс Трент одарила его печальной улыбкой:
– Боюсь, что нет.
Впрочем, он ожидал нечто в этом роде и постарался напустить вид безразличия: банки никогда не дают деньги, если видят, что вы действительно в них нуждаетесь.
– Как насчет моего рейтинга кредитоспособности? – спросил он.
– У вас прекрасная история своевременных выплат по кредитам, и мы приняли это во внимание. Но комитет посчитал, что общая сумма задолженности уже слишком высока, учитывая ваш нынешний доход. Мы не смогли мотивировать выдачу вам беззалогового кредита. Мне очень жаль. Возможно, другое кредитное учреждение примет иное решение.
– Другое кредитное учреждение, – пробурчал Том устало. Держи карман шире. Этот банк был уже четвертым. И везде был один ответ. – Да уж, конечно. – Он был у выхода, когда увидел на стене диплом в рамке и обернулся. – Рутгерс, – обратился он к ней. – Я вылетел из Рутгерса. У меня были дела поважнее, чем окончание колледжа. Намного важнее.
Она смотрела на него молча, с озадаченным выражением на красивом молодом лице. Тому вдруг захотелось вернуться, сесть напротив нее и все рассказать. У нее было лицо человека, способного понимать другого, по крайней мере, для банкира.
– Не обращайте внимания, – сказал он.
Обратный путь до машины показался долгим.
Время шло к полночи, когда Джой нашел его. Том стоял, облокотившись на поржавевшие перила, и смотрел на залитые лунным светом воды пролива Килл-ван-Кулл. Парк находился через дорогу от дома и района, где он вырос. Еще в детстве он любил уединяться здесь, у черной, как нефть, воды, и смотреть на огни Стейтен Айленда, наблюдать за большими танкерами, проплывающими в ночи. Джой знал об этом – они были друзьями еще с начальной школы, разные, как день и ночь, но братья по всему, кроме имен.
Том услышал шаги и обернулся через плечо, но, увидев, что это Джой, повернулся обратно. Джой подошел и встал рядом, сложив руки на перилах.
– Ты не получил кредит, – констатировал Джой.
– Нет, – подтвердил Том. – Все та же старая история.
– Чтоб им пусто было.
– Нет, – возразил Том. – Они правы. У меня слишком большой долг.
– Ты в порядке, Тадз? – спросил Джой. – Давно здесь стоишь?
– Не очень, – ответил Том. – Мне нужно было подумать.
– Не нравится мне, когда ты такой.
Том улыбнулся:
– Да, я знаю. – Он отвернулся от воды. – Я прогорел на своих чипах, Джой.
– Черт, что это значит?
Том, казалось, не слышал вопроса.
– Мне жаль последнего челнока. На нем были инфракрасные приборы, линзы масштабирования, четыре больших монитора и двадцать маленьких, лентопротяжное устройство, графический эквалайзер, холодильник, все работало на дистанционке, все автоматизировано, все самое современное. Четыре года я работал над материнской платой, в выходные, ночами, тратил отпуск – тебе-то известно. Я вложил в это дело каждый цент. И что в итоге? Я отлетал пять месяцев, и эти тупые задницы, родственнички Тахиона, просто швыряют челнок за борт, как мусор.
– Ну и забей на них, – предложил Джой. – У тебя есть еще старые челноки на свалке, воспользуйся одним из них.
Сделав усилие, Том ответил сдержанно:
– Челнок, который Такизианцы вышвырнули как балласт, был пятым, – пояснил он. – Когда я потерял его, то перешел на четвертый. Это его спалили напалмом. Хочешь полюбоваться на его остатки, пойди и купи экземпляр «Тузов» – там убойная картинка. Мы «раскулачили» второй и третий на все полезные запчасти. Теперь остался только первый в более или менее исправном состоянии.
– Ну и?
– Что, ну и? Он проводной, Джой, не на платах, проводка двадцатилетней давности. Устаревшие камеры с ограниченной способностью сопровождения цели, мертвые зоны, приборы с черно-белым изображением, вакуумные лампы, чертов газовый нагреватель, худшая система вентиляции из всех, что ты знал. До сих пор не пойму, как я доперся на нем в Джокертаун в прошлом сентябре, но я был в полном ступоре после аварии, иначе никогда бы не ввязался в дельце для законченных дебилов.
– Мы могли бы маленько его отладить.
– Забудь, – сказал Том, вложив в ответ больше ярости, чем чувствовал на самом деле. – Те обломки моего челнока, они как символ моей проклятой жизни. Вот стою тут и ломаю голову на эту тему до тошноты. Куча денег, которые я вложил в них, время, труд. Если бы я направил все эти средства и усилия на настоящую жизнь, из меня бы кое-что вышло. Посмотри на меня, Джой. Мне сорок три года. Я живу один, у меня есть дом и заброшенный сарай с барахлом – все в кредит по горло. Я работаю по сорок часов в неделю, торгуя видеомагнитофонами и компьютерами, и вот мне удается выкупить треть бизнеса, да только бизнес этот теперь в пролете, ха, ха, удачная шутка. Та женщина, сегодня в банке, лет на десять моложе, а зарабатывает, думаю, в три раза больше. Что интересно, она без обручального кольца, секретарша назвала ее «мисс Трент», и я мог бы пригласить ее на свидание, но знаешь что? Я глянул ей в глаза и увидел жалость ко мне.
– Подумаешь, какая-то гребаная кукла посмотрела на тебя свысока, а ты уж и расклеился, – попытался успокоить его Джой.
– Нет, – возразил Том, – она права. Я лучше, чем выглядел в ее глазах. Но нет ни единого шанса показать ей это. Все лучшее во мне забрал Черепаха. Астроном и его головорезы чуть не прикончили меня. Дьявол их возьми, Джой, они подпалили напалмом мой челнок, а один из них так допек меня, что я отключился. Я мог погибнуть.
– Но не погиб же.
– Просто повезло, – запальчиво ответил Том. – Тупо повезло. Я был пристегнут к сущему хламу, все приборы до единого сдохли, и эта туева хуча пикирует прямо на дно реки. Даже если бы я был в сознании, а я не был, все равно не было шанса добраться до люка и открыть его вручную до того, как я утоп. Но получается, что я нашел люк в кромешной темноте, да еще в воде, заполнившей челнок!
– Я думал, ты не помнишь все это дерьмо, – сказал Джой.
– Не помню, – подтвердил Том. Он потер виски. – Не осознанно. Я вижу сны… черт, не бери в голову. Дело в том, что я был мертв. Только мне повезло, невероятно повезло, что-то разорвало челнок на куски и выбросило меня наружу, но не убило, и мне удалось выбраться на поверхность. Иначе я был бы погребен в стальном саркофаге на дне Гудзона, и угри выплывали бы из моих глазниц.
– И что? – примирительно сказал Джой. – Ты же не утонул?
– А в следующий раз? – спросил Том. – Я горбачусь в поисках возможности профинансировать новый челнок. Продаю свою часть бизнеса, я даже собрался продать чертов дом и переехать на квартиру. Но затем я подумал – прекрасно, я продаю чертов дом, строю новый челнок, а потом снова подворачиваются проклятые такизианцы, или окажется, что у Астронома был брат, который взбесился, или еще происходит какое-нибудь дерьмо, подробности опускаю, но нечто обязательно случится, и я уйду в мир иной. Или даже могу выжить, только с новым челноком происходит та же оказия, что и с предыдущими двумя. И вот я снова там, откуда начал, только теперь еще и бездомный. Что за гребаная жизнь?
Джо смотрел ему прямо в глаза, Джо, который рос с ним вместе, который знал Тома лучше, чем кто-либо другой.
– Да, возможно, все так, – сказал он ему. – Только почему мне кажется, что ты что-то недоговариваешь?
– Когда-то я считал себя крутолобым парнем, – не унимался Том, резко отвернувшись. – Но я взрослел и как-то тупел. Эта дерьмовая двойная жизнь, как заезженная кляча. Большинству людей не по плечу справиться даже с одной. В какой недобрый день я решил, что смогу обмануть обе. – Он покачал головой. – Черт с ним со всем. Все кончено. Я становлюсь умнее, Джой. Они считают, что Черепаха погиб? Прекрасно. Пусть покоится с миром.
– Послушай, Тадз, – сказал Джой. Он положил свою загрубевшую руку на плечо Тома. – Тебе должно быть стыдно. Хочешь, чтобы мой малец проплакал все глаза? Ведь Черепаха – его герой.
– Джетбой был моим героем, – вздохнул Том. – Он тоже погиб. Так взрослеют мальчики. Рано или поздно все герои погибают.
Роджер Желязны
Концерт для серотонина с хором сирен
I
Сидя в заведении итальянца Вито, в самой темной из длинного – вдоль всей стены – ряда отдельных кабинок, он коротал время, поглощая очередную порцию лингвини. Местечко, выбранное для трапезы, представлялось ему достаточно укромным; лишь наметанный взгляд завсегдатая мог подметить необычное оживление среди официантов, бьющихся об заклад, какая по счету порция – а едок уплетал уже седьмую – станет последней. Горка на тарелке таяла со сказочной быстротой, столь же споро понижался и уровень вина в оплетенной бутыли, и, когда в зал ввалился широченный, словно трехдверный шкаф, верзила, того и другого оставалось ровно на донышке. Покачивая увесистыми гирями кулаков, пришелец неторопливо прошелся вдоль ряда кабинок и остановился вплотную к столику, не сводя с едока пристального взгляда налитых кровью глаз.
Шкаф молча пялился на сидящего за столиком, пока тот не обратил на здоровяка вопрошающий взгляд – из-под темных напомаженных непослушных вихров блеснули черные зеркальные линзы.
– Ты, что ли, тот самый, кого я ищу? – прорезался у шкафа сиплый бас.
– Вполне может статься, – откладывая вилку в сторону, отозвался обладатель зеркальных очков. – Если речь о деньгах и определенных специальных навыках.
Верзила неожиданно расплылся в улыбке. Затем поднял и уронил правую гирю – угол столика с треском надломился и рухнул, увлекая за собой остатки изодранной скатерти. Хотя обедающий и отпрянул, тарелка с пестрыми следами итальянской кухни полетела ему на одежду. Зеркальные очки съехали набок, открыв свету выпуклые и ярко мерцающие фасеточные глаза.
– Туше! – объявил он негромко, но отчетливо, взметнув вытянутые пальцы ко второму гиреподобному придатку.
– Сукин сын! – взревел гигант, отдернув руку. – Чего жжешься, твою мать?
– А чего хулиганишь? – парировал собеседник. – Благодари Бога, что не изжарил тебя целиком! Безобразие! Пришел, нагрубил. Зачем хороший столик сломал?
– Так, значит, это не ты, что ли, нанимаешь тузов гребаных? В гробу тогда я тебя видал!
– Нет, не я. Я решил было, что вербовщик ты – судя по замашкам.
– Чтоб ты сдох, ублюдок пучеглазый!
Собеседник мигом вернул очки на место.
– И в самом деле, что за наказание, – возвестил он ядовито, – лицезреть такую ослиную задницу, как ты, двести шестнадцать раз кряду!
– Я покажу тебе сейчас ослиную задницу! – снова заревел гигант, вздымая увесистый кулак.
– Поосторожнее! – объявил очкастый. Меж его расставленных ладоней внезапно разразился настоящий электрический ураган.
Верзила в ужасе отшатнулся. Очкарик расслабился и лениво опустил руки.
– Когда б не соус на одежде, все это могло быть даже забавным, – сказал он чуть погодя. – Присаживайся, что ли. Будем ждать вместе.
– Забавным? Что именно?
– Ну, ты пока пораскинь мозгами, поразмысли, а я схожу приведу себя в порядок. – Уже поднявшись, он добавил: – Меня, кстати, зовут Кройд.
– Кройд Кренсон?
– Точно. А ты, полагаю, Дробила?
– Угадал. А все же, что ты забавного здесь нашел?
– Да я имел в виду один старый анекдот – про двух парней, которые принимают друг дружку за кого-то еще, – примирительно ответил Кройд. – Не слыхал разве?
Дробила сдвинул на несколько мгновений мохнатые брови, затем губы его сложились в неуверенную улыбку, а из пасти вырвался сиплый отрывистый смех, весьма схожий с собачьим кашлем.
– Действительно, чертовски забавно! – выдавил он и зашелся снова.
Продолжая шумно радоваться жизни, верзила рухнул на скамью. Кройд тем временем отправился приводить в порядок свой гардероб. Примчавшийся на шум официант маленько прибрался в кабинке и принял у Дробилы заказ – большой кувшин пива. Спустя минуту в зале появился, выйдя из кухни, хмурый тип в черном. Он постоял посреди, засунув пальцы обеих рук за пояс, меланхолически жуя зубочистку и покачиваясь на носках, затем неторопливо приблизился.
– Что-то мне фото твое вроде бы знакомо, – буркнул он, заходя в кабинку по-хозяйски, без приглашения.
– Дробила, – осклабился здоровяк, приподняв над столом чугунный кулак.
– Крис Мазучелли. Да, слыхал я кое-что о тебе. Говорят, стены пробиваешь этими своими кувалдами.
– Запросто, твою мать! – радостно закивал гигант.
Губы Мазучелли, продолжая плотно сжимать зубочистку, сложились в некое бесцветное подобие улыбки; он уселся на место Кройда.
– А про меня слыхал что-нибудь? – поинтересовался итальянец.
– Да, чтоб мне с места не сойти! – кивнул верзила. – Тебя среди своих кличут Пауком.
– Верно. Думаю, прослышал и о моих неприятностях? Из-за которых я и вербую особенных парней?
– Если тебе нужны настоящие гребаные потрошители, то я в самый раз, – заверил Дробила. – Черепушки крошить приходилось.
– Звонишь красиво, – заметил Мазучелли и сунул руку в карман. На стол шлепнулся пухлый конверт. – Это задаток.
Дробила открыл конверт, медленно и неуверенно – шевеля губами – пересчитал купюры. Закончив непривычно тяжкий труд – или же только сделав вид, что закончил, – объявил:
– Все правильно, чтоб мне сдохнуть! А теперь?..
– Там, в конверте, адресок. Придешь сегодня к восьми, получишь распоряжения. Не опаздывай. Договорились?
– Можешь на меня положиться. – Дробила поднялся, схватил со стола кувшин с пивом, осушил в несколько глотков и звучно рыгнул.
– А кто тут еще был с тобой – какой-нибудь новичок-салага?
– Нет, дьявол его раздери! Наш, один из лучших, – ответил Дробила. – Кройд Кренсон. Парень, каких лучше не задирать, но зато с большим чувством юмора.
Мазучелли вяло кивнул:
– Желаю приятно провести время.
Дробила ответил энергичным взмахом ручищи, еще разок рыгнул на прощанье и отчалил.
Обнаружив по возвращении из уборной на своем месте постороннего, Кройд промешкал лишь мгновение, не более. Подойдя к столику, воздел два пальца в шутовском салюте и представился:
– Меня зовут Кройд. А ты, наверное, тот самый Паук, что спешно вербует рекрутов?
Мазучелли окинул Кройда пристальным немигающим взглядом; его внимание привлекло влажное пятно на брюках.
– Никак с нами что-то случилось? – спросил итальянец бесцветным голосом.
– Да нет, ничего, просто по пути в сортир оценил прелести итальянской кухни, – ответил Кройд. – Так это ты ищешь таланты или нет?
– А чем особенным можешь похвастать?
Кройд дотянулся до абажура на соседнем столике и неспешно, без суеты выкрутил из него лампочку. Вытянул руку над столом – лампа засветилась, сперва как бы нехотя, затем ослепительно, наконец коротко вспыхнула и погасла, уже навсегда.
– Оп-ля! – прокомментировал Кройд. – Немного переборщил с напряжением.
– Такое удовольствие в магазине обойдется мне в полтора бакса, – заметил Мазучелли. – И купить можно на каждом углу. Фонарик называется – может, слыхал?
– Да включи же свое воображение! – слегка обиделся Кройд. – Я могу точно так же разделаться с любой системой сигнализации, с компьютерами, телефонами. Стоит ли уж говорить о простых рукопожатиях? Но если это тебя не интересует, извини – голодная смерть пока мне не грозит.
И он решительно поднялся с места.
– Да садись же, садись! – спохватился Мазучелли. – А мне еще говорили, что у тебя потрясающее чувство юмора. Вот я и пошутил. Мне по душе твой талант, думаю, применение ему найти – раз плюнуть. И мне действительно срочно нужны парни вроде тебя.
– Никак с нами что-то случилось? – поинтересовался Кройд, усаживаясь на скамью, еще недавно занятую Дробилой.
Заметив, что собеседник нахмурился, Кройд широко ухмыльнулся.
– Шутка такая, – пояснил он. – Один – один. И какая же предстоит работенка?
– Кренсон, – объявил итальянец. – Таково твое последнее имя. Как видишь, кое-что мне известно. Более того, известно не так уж и мало. Моим парням пришлось, правда, как следует за тобой побегать… Шутка такая. Не обижайся. Знаю-знаю, ты парень крутой и обычно справляешься с поручениями, справляешься неплохо. Но прежде чем перейти непосредственно к делу, поговорим малость о другом. Разумеешь, о чем я?
– Пока не очень, – ответил Кройд, – но ушки держу на макушке.
– Тебе что-нибудь заказать на время беседы?
– Съел бы еще порцию лингвини, – сказал Кройд, – ну, и чтоб запить – бутылочку кьянти.
Мазучелли махнул рукой, щелкнул пальцами. Мгновенно подскочил официант.
– Linguini, e una bottiglia, – сказал Мазучелли. – Chianti.
Официант исчез. Итальянец потер ладони одна о другую, слегка похрустев при этом тонкими пальцами.
– Тот парень, что недавно свалил отсюда… – произнес он с ленцой. – Дробила…
– Да-да? – вставил Кройд заинтересованно, дабы заполнить затянувшуюся паузу.
– Из него может получиться неплохой боец, – завершил мысль итальянец.
– Полагаю, да, – кивнул Кройд.
– Что же до тебя… сдается, ты обладаешь навыками поинтереснее – помимо талантов, коими обязан вирусу. Думаю, ты уровнем повыше Дробилы будешь. Ты ведь, если не ошибаюсь, со стариной Бентли водился?
Кройд кивнул снова:
– Бентли был первым моим наставником. Я знавал его еще псом. А ты и в самом деле осведомлен обо мне лучше всех прочих.
Мазучелли выплюнул зубочистку и хлебнул пивка.
– Это и есть мой бизнес, – небрежно обронил он после паузы. – Знать. Потому-то и не хочу посылать тебя простым бойцом.
Вернулся официант с заказом, поставил перед Кройдом дымящуюся тарелку, чистый бокал и откупорил кьянти. Завершив хлопоты, скрылся в одной из соседних кабинок. Кройд немедленно навалился на еду – с аппетитом, который Мазучелли с легкой брезгливостью определил как из ряда вон выходящий.
После непродолжительного перерыва Кройд поинтересовался:
– Так чем же все-таки предстоит заняться?
– Кое-чем… чуть более деликатным – если подойдешь для этого.
– Деликатным? Я прямо-таки создан для деликатных дел, – похвастался Кройд.
Мазучелли выставил перед собой палец.
– Первое, – сказал он. – Одна из тех вещей, которые следует уяснить, прежде чем перейти к дальнейшему…
Заметив, что тарелка визави почти опустела, Мазучелли спохватился и снова щелкнул пальцами. Почти мгновенно возник официант с новой порцией.
– Что же это за вещь? – спросил Кройд, отодвигая от себя пустую тарелку одновременно с появлением следующей.
Мазучелли подался вперед и отеческим жестом накрыл ладонь Кройда.
– Мне известны твои проблемы, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду?
– Слыхал, что порою ты слетаешь с катушек, – Мазучелли понизил голос, – ускоряешься, что ли, и тогда начинаешь крушить налево и направо, все и всех подряд. Впадаешь в такое бешенство, что не можешь затормозить, пока полностью не выпустишь пар или пока кто-нибудь из друзей-тузов не уймет тебя на время из жалости.
Отложив вилку в сторону, Кройд залпом осушил стакан.
– Твоя правда, – уныло признал он. – Но мне не доставляет удовольствия обсуждать это.
Мазучелли пожал плечами.
– У каждого есть право время от времени повеселиться на свой собственный манер, – констатировал он. – Лишь бы не в ущерб делу. Я ведь не из праздного любопытства задел тебя за живое. Как бы такое не стряслось, когда будешь занят моими делами.
– Такое мое состояние вовсе не прихоть, не развлечение и не дамский каприз, – пояснил Кройд. – Мне и самому оно не слишком-то в масть. Кроме одного вреда, никакой пользы. Но ничего не попишешь – само собой накатывает. Впрочем, только лишь после слишком затянувшегося бодрствования.
– Ага, а сейчас ты еще далеко от такой точки?
– Довольно близко, – отрезал Кройд. – Но пока можешь не волноваться.
– Если я все же найму тебя, то предпочел бы и вовсе не беспокоиться. И хоть мне не совсем удобно задавать тебе вопросы касательно твоей пригодности, хотелось бы прояснить еще один небольшой нюанс: когда ты слетишь с катушек в очередной раз, достанет ли тебе самоконтроля, чтобы забыть, на кого работаешь? И если да, то сможешь ли отправиться кой-куда, чтобы сровнять с землей одно злачное местечко – как бы без всякой со мной связи?
Кройд изучал собеседника долгое мгновение, затем неторопливо кивнул.
– Кажется, въезжаю, – сказал он. – Если этого потребует моя работа, справлюсь, разумеется. Никаких проблем.
– Ну, раз мы друг друга поняли, я тебя беру. Как видишь, тебе поручается не черепушки крошить, тут задача потоньше. Посложнее всяких там краж со взломом.
– Мне приходилось участвовать в самых разных делах, – сказал Кройд. – Частенько попадались деликатные. А некоторые – так на поверку и вовсе легальными оказались.
Оба дружно заулыбались.
– Хорошо бы и в моем обойтись без лишнего шума и треска, а если удастся – и без насилия, – добавил Мазучелли. – Как я уже говорил, мой товар чистый – информация, важные сведения. И с твоей помощью я тоже надеюсь разжиться некоторыми новыми данными. Лучше всего, чтобы о попытке их раздобыть никто и не узнал. С другой стороны, если все же придется кого-либо малость пощекотать, колебаться не надо – результат того стоит.
– Общую схему я уже просек. Теперь бы поконкретнее: что узнать и где?
Мазучелли издал короткий нервический смешок и резко ушел в себя.
– Похоже, что в нашем городе затеяла бизнес… еще одна компания, – мрачно процедил он после продолжительной паузы. – Понимаешь, что я хочу этим сказать?
– Конечно! – откликнулся Кройд. – Известное дело: сразу двум бакалейным лавочкам в одном жилом блоке делать нечего.
– Совершенно справедливое замечание, – кивнул Мазучелли.
– Так мы набираем команду, чтобы продолжить состязание в следующей весовой категории?
– Да, резюмировать ты умеешь! Но пока, как я говорил, нужна одна лишь информация о конкурентах. И заплатить за нее я готов очень даже недурно.
Кройд кивнул:
– Сделаю все, что в моих силах. Нет ли каких-то особых обстоятельств, пожеланий?
Мазучелли снова подался вперед и тихо, едва шевеля губами, процедил:
– Нужно имя. Имя хозяина. Хочу знать, кто дергает за нитки.
– Имя босса? Уж не хочешь ли ты сказать, что он еще не удостоил тебя посылки с дохлой рыбой, завернутой в чьи-нибудь кальсоны? А я-то полагал, что с вашими обычаями знаком!
Итальянец зябко повел плечами:
– Этикета эти парни не соблюдают. Кучка грязных чужаков, не иначе.
– С нашей стороны уже делались какие-то ходы или ситуация пока на нуле?
– Ты будешь первопроходцем. Я решил, что так лучше. Получишь список мест, которые вроде бы у них под контролем. А также имена двух парней, которые, похоже, уже успели на них поработать.
– А почему вы не взяли одного из них в оборот и не спросили прямо?
– Эти парни весьма шустрые, вроде тебя.
– Понятно.
– Но не думаю, что твои друзья, – тут же пояснил Мазучелли.
– Тузы? – безрадостно уточнил Кройд.
Итальянец молча кивнул.
– Разборки с тузами обойдутся дороже, чем с простыми смертными, – заметил Кройд.
– О чем речь! – Мазучелли вынул из внутреннего кармана еще один пухлый конверт. Казалось, он набит ими доверху. – Здесь список и задаток. Можешь считать его десятой долей полной стоимости заказа.
Приоткрыв конверт, Кройд листанул купюры, и на губах его заиграла удовлетворенная улыбка.
– Где оставлять сообщения? – поинтересовался он.
– У здешнего управляющего, он в постоянном контакте со мной.
– Как звать его?
– Теотокополос, короче, Тео. Человек надежный.
– О’кей, – сказал Кройд. – Ты купил меня с потрохами, со всей моей деликатностью – как врожденной, так и благоприобретенной.
– И еще одно, Кройд. Когда ты впадаешь в спячку, то ведь выходит из нее совсем другой человек, верно?
– Точно так.
– Ну а если такое случится до завершения работы по контракту, этот другой уклоняться не станет?
– Ни в коем разе – пока в карман хоть что-то сыплется!
– Значит, мы с тобой поняли друг друга.
Скрепив сделку рукопожатием, Кройд поднялся и, оставляя за собой снежный шлейф крохотных чешуек, осыпающихся с кожи, направился к выходу. Мазучелли проводил его брезгливым взглядом и потянулся за свежей зубочисткой. А Кройд, оказавшись на улице, выудил из кармана и бросил в рот еще одну черную пилюлю.
Наряженный в серые слаксы и голубой блейзер, в галстуке цвета запекшейся крови Кройд посиживал в «Высоком тузе». Завитой и густо напудренный, с ухоженными ногтями, он сидел в одиночестве за столиком у окна, поглядывал сквозь снежный туман на городскую иллюминацию далеко внизу и, отхлебывая шато д’икем из высокого бокала, ковырял вилкой в запеченном лососе. Кройд рассеянно обдумывал предстоящие действия и одновременно не забывал заигрывать с проскакивающей мимо официанткой, Джейн Доу. Та как раз приближалась снова – добрый для Кройда знак. Во всех прежних воплощениях, всеми прежними сердцами – порою даже сдвоенными, строенными, но всегда расстроенными от неразделенной любви – Кройд всецело принадлежал ей. Вот и сейчас, собравшись с духом и полагаясь на случай, как на лучшего помощника в делах сердечных, он вытянул руку и коснулся ее нежного плечика.
Раздался треск электрического разряда. Джейн с тихим «ах!» застыла как вкопанная и потерла обожженное место.
На симпатичном личике читались все признаки детского огорчения.
– Прости меня… – начал Кройд.
– Ничего страшного, ведь ты не виноват – это всего лишь статическое электричество, – ответила девушка.
– Может быть, – не стал спорить Кройд. – Я просто хотел сказать, что мы знакомы, я тебя давно знаю, хотя ты узнать меня в нынешнем моем воплощении вряд ли сможешь. Я Кройд Кренсон. Когда мы виделись в прошлом, я всегда мечтал познакомиться с тобой поближе – сесть где-нибудь рядышком хоть на минуту и спокойно поболтать. Но до сих пор все как-то не складывалось.
– А ведь неплохой подходец! – объявила девушка, смахивая с бровей влагу. – Надо же, представиться тузом, которого никто не опознает. Бьюсь об заклад, твоему примеру последуют и другие.
– Могут, пожалуй, – улыбнулся Кройд, разводя руки пошире, – но если найдется с полминутки свободных, смогу доказать, что я – это я.
– Что? Что ты собираешься делать?
– Хочу ионизировать воздух, наполнить его в твою честь анионами, – сказал Кройд, зажигая меж ладоней бледный фейерверк. – Освежить, сделать таким, как перед грозой. Лишь слабый намек на то, что я способен устроить на самом деле…
– Прекрати немедленно! – воскликнула девушка, отступая в панике. – Заметить же могут…
Читать бесплатно другие книги:
