Игра престолов. Часть I Мартин Джордж
Но рослый мужчина, возглавлявший отряд, которого сопровождали по бокам два рыцаря в снежно-белых плащах Королевской гвардии, показался Неду почти неузнаваемым… пока не соскочил со спины боевого коня со знакомым ревом и не обнял его так, что кости затрещали.
– Нед! Ах, как я рад снова видеть твою ледяную физиономию! – Король оглядел его сверху донизу и расхохотался. – А ты вовсе не переменился.
Неду хотелось бы сказать то же самое. Миновало пятнадцать лет с той поры, как они выехали, чтобы отвоевать престол, и тогда лорд Штормового Предела был чисто выбрит, ясноглаз и мускулист, как в девичьих мечтах. Шести с половиной футов ростом, он и так возвышался над окружающими, но, надевая броню и великий рогатый шлем своего дома, становился истинным великаном. И сила у него была под стать обличью: Роберт в сражениях предпочитал шипастый боевой молот, который Нед едва мог поднять. В те дни запах крови и кожи пропитывал его, словно духи. Ну а теперь к нему прилип запах настоящих духов, и пузо выросло под стать росту. Нед в последний раз видел короля девять лет назад, во время мятежа Бейлона Грейджоя, когда олень и лютоволк объединились, чтобы покончить с претензиями лорда Железных островов, провозгласившего себя королем. С той ночи, когда они стояли бок о бок в павшей твердыне Грейджоя, где Роберт принял капитуляцию восставшего лорда, а Нед взял в заложники и воспитанники его сына Теона, король набрал не менее восьми стоунов. Борода, грубая и черная, словно железная проволока, покрывала его щеки, пряча двойной подбородок, но ничто не могло спрятать его брюхо и черные круги под глазами.
И все же Роберт был теперь королем Неда, а не просто другом, поэтому он отвечал согласно этикету:
– Ваша светлость, Винтерфелл к вашим услугам.
К этому времени начали спешиваться и все остальные, конюхи подошли, чтобы увести коней. Королева Роберта Серсея Ланнистер вошла в ворота пешком вместе со своими младшими детьми. Карета, в которой они ехали, – огромный двухэтажный экипаж из промасленного дерева и позолоченного металла, влекомый сорока тяжеловозами, – была слишком велика, чтобы пройти в ворота замка. Нед встал на колено в снег, чтобы поцеловать кольцо королевы, а тем временем Роберт обнял Кэтлин, словно давно потерянную сестру. Потом позвали детей, их представили, и обе стороны одобрили молодежь.
Когда официальное приветствие и все формальности были совершены, король сказал хозяину:
– Отведи меня в свою крипту, Эддард, я должен отдать дань памяти.
Неду понравилось, что король не позабыл его сестру. А ведь прошло столько лет! Он крикнул, чтобы принесли фонарь. Других слов было не нужно. Королева немедленно начала протестовать. Они ехали с самого рассвета, все устали и замерзли и, конечно, в первую очередь должны привести себя в порядок. Мертвые могут и подождать. Лишь только она начала ворчать, Роберт поглядел на нее, а брат-близнец Джейме сжал королеве руку. Ей пришлось замолчать.
Потом они вместе отправились в крипту: Нед и король, которого он едва узнал. Вились крутые каменные ступеньки. Нед шел первым с фонарем в руках.
– А я уже думал, что мы никогда не доберемся до Винтерфелла, – пожаловался Роберт спускаясь. – Когда на юге мне говорят о моих Семи Королевствах, то обычно забывают, что твоя часть такая же большая, как все шесть остальных вместе взятых.
– Полагаю, путешествие было приятным, ваша светлость?
Роберт фыркнул:
– Болота, леса и поля, и едва ли хоть один приличный постоялый двор к северу от Перешейка. Я никогда не видел подобных диких просторов. Где же твой народ?
– Должно быть, перепугались и спрятались, – пошутил Нед. Он ощущал поднимающийся по лестнице холод земных глубин. – Короли редко показываются на севере.
Роберт усмехнулся:
– Скорее всего зарылись в снег. В снег, Нед! – Король оперся рукой о стену, чтобы не упасть.
– Поздним летом снег у нас выпадает нередко, – проговорил Нед. – Надеюсь, эта пороша не смутила тебя. Снега выпало немного.
– Это Иным, может быть, немного. – Роберт выругался. – На что же похож Винтерфелл зимой? Боюсь и подумать.
– Зимы здесь суровы, – согласился Нед. – Но Старки живут. Нам зимовать не впервой.
– Тебе нужно съездить на юг, – сказал Роберт, – хотя бы посмотреть, каким бывает лето, прежде чем оно закончится. Заглянуть в Хайгарден, там золотые розы покрывают целые поля, уходящие вдаль так далеко, как может видеть глаз. Плоды становятся такими спелыми, что просто лопаются во рту, – дыни, персики, огненные сливы, ты никогда не пробовал подобной сладости. Скоро сам узнаешь, я их привез с собой. Даже в Штормовом Пределе, когда добрый ветер дует с залива, дни настолько жарки, что не хочется шевелиться. Посмотрел бы ты сейчас на наши города, Нед! Цветы повсюду, рынки полны еды, летние вина так дешевы и добры, что пьянеешь от одного запаха. Вокруг одни только подгулявшие богатые толстяки. – Король расхохотался и шлепнул себя по объемистому животу.
– Ну а девицы, Нед! – Глаза Роберта сияли. – Уверяю тебя, жара заставила женщин забыть о всякой скромности. Они купаются голыми в реке как раз возле замка, на улицах слишком парит, чтобы носить шерсть или мех, поэтому они ходят в коротких платьях из шелка, если у них есть деньги, или хлопка, если нет, но когда от жары их одежда прилипает к телу, все они начинают казаться голыми. – Король блаженно расхохотался.
Роберт Баратеон всегда обладал неуемным аппетитом и умел брать от жизни все удовольствия. Никто не мог бы обвинить в этом Эддарда Старка. И все же Нед с сожалением заметил, сколь тягостный отпечаток оставили плотские радости на внешности короля. К тому времени, когда они достигли подножия лестницы, Роберт успел запыхаться, и лицо его стало красным в свете лампы, когда они ступили во тьму крипты.
– Ваша светлость, она в дальнем конце, вместе с отцом и Брандоном, – почтительно сказал Нед, описывая фонарем широкий полукруг. Тени двигались и трепыхались. Мерцающий свет прикасался к камням под ногой, вырисовывал длинную процессию гранитных столбов, попарно маршировавших вперед во тьму. Между столбами на каменных тронах возле стены сидели изваяния усопших, припав спиной к склепам, хранившим их смертные останки.
Нед отправился вперед, и Роберт молча последовал за ним, поеживаясь от подземного холода. Тут всегда было зябко. Звук шагов по камню отдавался над головой, пока они шли мимо строя мертвецов дома Старков. Покойные лорды Винтерфелла следили за шагами пришельцев. Длинными рядами сидели подобия здешних хозяев на камнях, запечатавших гробницы, их слепые глаза разглядывали вечную тьму, а огромные каменные лютоволки лежали, свернувшись, возле каменных ног. Казалось, что тени заставляют каменные фигуры шевелиться, пропуская мимо себя живых.
По древнему обычаю, на колени каждому, кто был лордом Винтерфелла, клали железный длинный меч, чтобы удержать его мстительный дух в своей гробнице. Самые древние из мечей давно проржавели и рассыпались в прах, оставив лишь несколько красных пятен там, где металл соприкасался с камнем. Нед подумал, не означает ли это, что эти самые призраки могут свободно бродить по замку? Оставалось надеяться, что это не так. Первые лорды Винтерфелла были людьми жесткими, как и та земля, которой они правили. В те столетия, что предшествовали появлению повелителей драконов из-за моря, Старки никому не приносили присяги, собственной волей именуя себя Королями Севера.
Нед остановился возле последней гробницы и поднял масляный фонарь. Здесь оканчивались запечатанные гробницы, но крипта тянулась и дальше, зияющие черные дыры ожидали постояльцев: и его самого, и детей. Неду не хотелось даже думать об этом.
– Здесь, – сказал он королю.
Роберт безмолвно кивнул, преклонил колено и склонил голову.
В этом месте бок о бок располагались три гробницы. Вот длинное суровое лицо лорда Рикарда Старка, отца Неда. Каменотес хорошо знал своего господина. Он глядел вперед со спокойным достоинством, каменные пальцы сжимали меч, лежащий на его коленях. Но ни один меч не помог ему избежать смерти. В двух меньших гробницах по обе стороны от него лежали его дети.
Брандону было двадцать, когда он был удавлен по приказу Безумного короля Эйриса Таргариена за несколько дней до свадьбы с Кэтлин Талли из Риверрана. Отца заставили видеть смерть сына. Брандон был истинным наследником земель – первенцем, рожденным, чтобы править.
Лианне было всего лишь шестнадцать, дитя в обличии женщины исключительной красоты. Нед любил ее всем сердцем. Роберт еще сильнее. Она была его невестой.
– Она была красивее, – сказал король, помолчав. Глаза его задержались на лице Лианны, словно он все еще надеялся вернуть ее к жизни. Наконец грузный король неловко поднялся на ноги. – Проклятье, Нед, неужели надо было хоронить ее в таком месте? – Голос его был полон горя. – Она заслуживала большего, чем тьма…
– Она – Старк из Винтерфелла, – отвечал Нед спокойно. – Ее место здесь.
– Лианну можно было положить на вершине холма под плодовое дерево, чтобы она видела солнце и облака, а дождь омывал ее.
– Я был возле сестры, когда она умерла, – напомнил Нед королю. – Она хотела вернуться домой, чтобы покоиться возле Брандона и отца. – Он, казалось, все еще слышал ее голос. «Обещай мне, – попросила она его в комнате, пропахшей кровью и розами. – Обещай мне, Нед».
Лихорадка украла силы, и голос ее был тих, но едва он дал свое слово, страх оставил глаза сестры. Нед вспомнил, как она улыбнулась, как стиснули руку ее пальцы, когда она перестала бороться за жизнь и выпустила из ладони мертвые розовые лепестки. Больше он ничего не помнил. Онемевшего от горя, его нашли держащим в объятиях ее тело. Их руки разнял Хоуленд Рид, из низкорослых болотных жителей.
– Я ношу ей цветы, когда удается, – сказал Нед. – Лианна… любила цветы.
Король прикоснулся к изваянию, пальцы скользнули по грубому камню столь же мягко, как по живой плоти.
– Я поклялся убить Рэйгара за то, что он сделал с ней.
– Ты и убил его, – напомнил ему Нед.
– Но только однажды, – с горечью отвечал Роберт.
Это было так давно. Они сошлись посреди бушевавшей у Трезубца битвы – Роберт при своем боевом молоте, в огромном рогатом шлеме, и облаченный в черные доспехи таргариенский принц. На нагрудной пластине того был вычеканен знак дома – трехголовый дракон, осыпанный рубинами, сверкавшими подобно пламени. Багряные воды Трезубца омывали копыта их боевых коней, они сходились снова и снова, и наконец последний сокрушительный удар молота Роберта разбил и дракона, и грудь под ним. Когда Нед наконец явился к месту событий, Рэйгар уже лежал мертвым в реке, а воины обеих армий копошились в грязи, разыскивая вылетевшие из доспехов рубины.
– Мне снится, что я убиваю его, каждую ночь, – признался Роберт. – Но и тысячи смертей ему мало, он заслуживает большего.
На это Неду нечего было ответить. Помолчав, он сказал:
– Пора бы возвратиться, ваша светлость, ваша жена ждет.
– Чтоб Иные побрали мою жену, – кисло пробормотал Роберт, но направился назад, тяжело топая в темноте. – И если я еще раз услышу «ваша светлость», то велю насадить твою голову на пику. Мы слишком близки друг другу, чтобы пользоваться подобным титулом.
– Я этого не забыл, – проговорил тихо Нед. Не дождавшись ответа короля, он попросил: – Расскажи мне о Джоне…
Роберт покачал головой:
– Я никогда не видел, чтобы человек заболевал так внезапно. Мы устраивали турнир в честь именин моего сына. Если бы ты видел в этот день Джона, то поклялся бы, что ему суждена вечная жизнь. Две недели спустя он был уже мертв. Болезнь опалила его нутро. Она прожгла его насквозь. – Король остановился у колонны возле гробницы одного из давно усопших Старков. – Я любил этого старика.
– Я тоже. – Нед помедлил мгновение. – Кэтлин боится за свою сестру. Как Лиза справляется с горем?
Рот Роберта горько скривился.
– Не слишком-то хорошо, если честно, – признался он. – По-моему, смерть Джона заставила ее свихнуться. Она увезла мальчишку в Орлиное Гнездо. Против моего желания. Я надеялся воспитать его у Тайвина Ланнистера в Утесе Кастерли. У Джона нет ни братьев, ни других сыновей. Неужели я могу допустить, чтобы его сына воспитывали женщины?
Нед скорее доверил бы дитя подколодной змеюге, чем лорду Тайвину, однако он оставил свое мнение невысказанным. Иногда старые раны не исцеляются до конца и вновь кровоточат при малейшем упоминании.
– Жена потеряла мужа, – тщательно выбирая слова, проговорил он. – Быть может, мать страшится потерять сына. Мальчик еще очень юн.
– Ему шесть, он хвор и к тому же лорд Орлиного Гнезда, да смилуются над ним боги. – Король помолчал немного и выругался. – Лорд Тайвин никогда не брал себе воспитанников. Лиза должна была чувствовать себя польщенной. Ланнистеры – весьма благородный дом, но она и слушать меня не стала, уехала среди ночи, даже не спросив разрешения. Серсея была в гневе. – Он глубоко вздохнул. – Ты знал, что мальчика назвали в честь меня? Его имя Роберт Аррен. Я поклялся защищать его. А как я могу сделать это, после того как собственная мать похитила Роберта?
– Я могу взять мальчика на воспитание, если ты хочешь, – сказал Нед. – Лиза согласится на это. Они с Кэтлин были в детстве близки, в Винтерфелле будут рады и ей.
– Благородное предложение, друг мой, – сказал король, – но, увы, запоздалое. Лорд Тайвин уже дал согласие. Он оскорбится, если я передам мальчика на воспитание в другое место.
– Меня более заботит благоденствие моего племянника, чем гордость Ланнистеров.
– Это ты говоришь потому, что тебе не приходилось спать с представительницей их рода, – расхохотался Роберт, звук загрохотал между гробниц и несколько раз отразился от сводчатого потолка. Вспыхнула улыбка: в чащобе огромной черной бороды блеснули белые зубы. – Ах, Нед, – сказал король. – Ты по-прежнему слишком серьезен. – Он обнял тяжелой рукой Неда за плечи. – Я намеревался поговорить с тобой через несколько дней, но теперь в этом нет нужды. Пойдем!
Они шли между колонн. Слепые каменные глаза, казалось, провожали их. Король не снимал свою руку с плеч Неда.
– Ты, наверное, гадаешь о причине моего визита в Винтерфелл после стольких лет?
У Неда были некоторые подозрения на сей счет, однако он не стал говорить о них.
– Чтобы порадоваться моему обществу, – ответил он непринужденно. – Кроме того, нельзя забывать о Стене. Вам надо бы посмотреть на нее, ваша светлость, пройтись поверху, поговорить с теми, кто защищает ее. Ночной Дозор стал тенью прежнего своего величия. Бенджен утверждает…
– Вне сомнения, я услышу слова твоего брата из его собственных уст и достаточно скоро, – проговорил Роберт. – Сколько ж простояла Стена… восемь тысячелетий? Продержится еще несколько дней. У меня есть более насущные дела. Наступают трудные времена, мне нужны надежные люди. Люди, подобные Джону Аррену. Он служил мне как лорд Орлиного Гнезда, как Хранитель Востока, как десница короля. Джона трудно заменить.
– Но его сын… – начал Нед.
– Его сын унаследует Орлиное Гнездо со всеми доходами, – отвечал Роберт отрывисто, – и не более.
Ответ застал Неда врасплох. Пораженный, он остановился и повернулся к королю. Слова вылетели сами собой:
– Аррены всегда были Хранителями Востока, титул этот передается вместе с владением.
– Когда Роберт повзрослеет, честь эту можно будет возвратить его роду, – сказал король. – Мне же нужно думать о настоящем и ближайшем будущем. Шестилетний мальчишка не способен возглавить войско.
– В мирные времена титул этот является просто почетным. Пусть мальчик унаследует его хотя бы в честь отца, если не ради него самого. Ты ведь в долгу перед Джоном за его службу.
Король был недоволен ответом. Он снял руку с плеча Неда.
– Джон был обязан служить своему сюзерену. Не считай меня неблагодарным, Нед. Тебе лучше всех известно, что это не так. Но сын – это далеко не отец, мальчику не удержать Восток. – Тут голос его смягчился. – Ну, довольно об этом. У меня есть и более важное дело, и я не стану спорить с тобой. – Роберт взял Неда за локоть. – Ты мне нужен.
– Я всегда к вашим услугам, ваша светлость. Всегда. – Нед должен был сказать эти слова, и он произносил их, с тревогой ожидая того, что последует за ними.
Роберт как будто бы не слышал его.
– Эти годы, которые мы провели в Орлином Гнезде… боги, хорошее было время. Я хочу, чтобы ты вновь находился возле меня, Нед. Ты мне нужен в Королевской Гавани, а не здесь, на краю мира, где от тебя нет никакой пользы. – Роберт поглядел во тьму, на мгновение сделавшись по-старковски меланхоличным. – Клянусь тебе, усидеть на троне в тысячу раз труднее, чем завоевать его. Законы – скучное дело, считать медяки еще хуже, но, кроме того, есть еще люди… и им нет конца. Я сижу на этом проклятом кресле, выслушиваю жалобы, пока ум мой не онемеет, а задница не разболится. Всем что-то нужно: деньги, земля или правосудие. Ну а враки, которые они рассказывают… Впрочем, мои лорды и леди ничем не лучше. Я окружен льстецами и глупцами. Нед, это может довести человека до безумия. Одна половина из них не смеет открыть мне истину, другая половина не способна найти ее. Бывают такие ночи, когда я жалею о том, что мы победили возле Трезубца. Ну не совсем, конечно, но…
– Понимаю, – негромко проговорил Нед.
Роберт поглядел на него.
– Может быть, и в самом деле понимаешь. Но если так, то лишь ты один, мой старый друг. – Он улыбнулся. – Лорд Эддард Старк, я собираюсь назначить тебя десницей короля.
Нед опустился на одно колено. Предложение не удивило его: по какой еще причине мог Роберт заехать в такую даль? После короля десница был самым могущественным человеком в Семи Королевствах. Он мог говорить от лица монарха, командовать его войсками, разрабатывать королевские законы. Десница мог даже сесть на Железный трон, чтобы совершить правосудие, если король был болен, отсутствовал или же не хотел заниматься делами. Роберт предлагал ему ответственность величиной во все королевство.
Самая непривлекательная перспектива.
– Ваша светлость, – отвечал он, – я не достоин этой чести.
Роберт застонал с добродушным нетерпением.
– Если бы я хотел оказать тебе честь, то отправил бы тебя в отставку. А я хочу, чтобы ты правил королевствами, воевал, позволив обжорству, пьянкам и распутству загнать меня в раннюю могилу. – Похлопав по своему чреву, король ухмыльнулся. – А знаешь, как говорят о короле и его деснице?
Пословицу Нед знал.
– Король мечтает – десница претворяет в жизнь, – отозвался он.
– Рыбачка, с которой я спал однажды, рассказала мне, как выражает эту мысль простонародье. Король ест, сказала она, а десница подтирает задницу. – Закинув назад голову, Роберт громогласно расхохотался. Эхо со звоном пронзило тьму, окружающие их покойники Винтерфелла, казалось, обратили к ним холодные неодобрительные взгляды. Наконец смех иссяк.
Нед все еще оставался на одном колене, подняв глаза к королю.
– Проклятье, Нед, – пожаловался король. – Мог хотя бы порадовать меня улыбкой.
– Говорят, что здесь зимой бывает так холодно, что смех застывает в горле и душит человека насмерть, – невозмутимым голосом отвечал Нед. – Быть может, поэтому Старки не отличаются весельем.
– Отправляйся на юг вместе со мной, и я научу тебя смеяться, – пообещал король. – Ты помог мне завоевать этот проклятый трон, теперь помоги удержать. Мы должны были править вместе. Если бы Лианна не умерла, мы стали бы братьями, связанными любовью и кровью. Но и теперь еще не поздно. У меня есть сын. У тебя дочь. Мой Джофф и твоя Санса соединят наши дома, как могли бы сделать это мы с Лианной.
А вот это предложение и в самом деле удивило Неда.
– Но ведь Сансе всего лишь одиннадцать.
Роберт нетерпеливо махнул рукой.
– Достаточно, чтобы просватать их. Ну а с браком можно подождать несколько лет. – Король улыбнулся. – А теперь вставай, проклятый, и говори – да.
– Ничто не доставит мне большего удовольствия, ваша светлость, – отвечал Нед, помедлив. – Но все эти почести настолько неожиданны… Можно ли мне подумать какое-то время? Мне надо рассказать жене…
– Да-да, конечно, разумеется. Расскажи Кэтлин, подумай хорошенько. – Король схватил Неда за руку и потянул с колен. – Только не заставляй меня ждать слишком долго. Я не самый терпеливый среди людей.
На миг Эддарда Старка переполнило жуткое предчувствие. Здесь было его место, здесь, на Севере. Он поглядел на каменные фигуры, окружавшие его, и глубоко вздохнул. В холодном безмолвии крипты он чувствовал на себе взгляды мертвецов. Они слушали, он знал это. И зима приближалась.
Джон
Не слишком часто, но случалось, что Джон Сноу радовался тому, что родился бастардом. Вновь наполняя свой кубок из шедшего по кругу кувшина, он подумал, что такое мгновение наступило.
Джон занял свое место на скамье между молодыми оруженосцами и выпил. Сладкое летнее вино наполнило его рот вкусом плодов и вернуло улыбку на губы.
Под сводами Большого зала Винтерфелла плавала дымка, пахло жареным мясом и свежевыпеченным хлебом. Серые каменные стены были увешаны знаменами: белыми, золотыми, малиновыми. Лютоволк Старков соседствовал с коронованным оленем Баратеонов и львом Ланнистеров. Аккомпанируя себе на высокой арфе, певец выпевал слова баллады, но в этом конце зала его голос был едва слышен за ревом огня, стуком оловянных тарелок и чаш, громким говором сотен подвыпивших глоток.
Шел четвертый час приветственного пира в честь короля. Братья и сестры Джона сидели возле королевских детей рядом с помостом, на котором лорд и леди Старк принимали короля и королеву. Ради подобной оказии лорд-отец, безусловно, разрешит каждому своему отпрыску выпить по бокалу вина, но не более. Здесь же, внизу на скамье, никто не мог помешать Джону выпить столько, сколько требовала его жажда.
А жажду Джон обнаружил прямо-таки мужскую, к радости юнцов, поощрявших его всякий раз, когда он опустошал очередной кубок. Общество собралось приятное, и Джон наслаждался их россказнями о битвах, любовных похождениях и охоте. Он не сомневался в том, что в этой компании было веселее, чем с королевскими отпрысками. Джон уже удовлетворил свое любопытство в отношении гостей, когда они входили в зал. Процессия двигалась в каком-то футе от места, определенного ему на скамье, и Джон с лихвой на них нагляделся.
Его лорд-отец шествовал первым, сопровождая королеву. Она была красавицей, как и утверждали мужчины. Украшенная драгоценными камнями тиара сверкала на длинных золотых волосах, изумруды подчеркивали зелень глаз. Отец помог ей подняться на ступени, подвел к сиденью, но королева даже не поглядела на него. В свои четырнадцать лет Джон уже смог разобраться в том, что прячет ее улыбка.
Следующим шел король Роберт собственной персоной, об руку с леди Старк. Король весьма разочаровал Джона. Отец часто рассказывал о непревзойденном Роберте Баратеоне, демоне Трезубца, свирепейшем воине края, великане среди князей. Джон же увидел лишь толстяка, краснолицего, заросшего бородой, взмокшего под всеми шелками, и уже навеселе.
За ним шли дети. Первым – маленький Рикон, с тем достоинством, которое только может изобразить трехлетка. Джону пришлось поторопить его, когда братец остановился рядом. Позади малыша шел Робб в сером шерстяном облачении с белыми полосами по краю. Это были цвета Старков. Он провожал принцессу Мирцеллу, воздушное создание, еще не достигшее восьми лет. Золотые кудри ее ниспадали из-под украшенной драгоценными камнями сеточки. Джон заметил, как застенчиво она поглядывает на Робба, проходя между столов, как смущенно улыбается брату. И решил, что она чересчур проста. А Робб даже не замечал, насколько она глупа. Он все время ухмылялся, как сельский дурень.
Сводные сестры Джона сопровождали кронпринцев. Арья выступала возле пухлого юного Томмена, светлые волосы принца оказались длиннее, чем у нее. Санса, что была старше сестры на два года, шла возле кронпринца Джоффри Баратеона. Двенадцатилетний, он был младше Джона или Робба, но, к огромному разочарованию Джона, оба брата уступали в росте принцу. У Джоффри были такие же волосы, как и у сестры, и зеленые глаза матери. Густые светлые кудри спадали ниже золотой цепи и стоячего бархатного воротника. Санса светилась, шествуя возле него, однако Джону не понравились надменные губы Джоффри и тот скучный разочарованный взгляд, которым он рассматривал Большой зал Винтерфелла.
Но более его интересовала пара, шествовавшая следом: братья королевы, Ланнистеры с Утеса Кастерли. Лев и Бес, перепутать их было невозможно. Сир Джейме Ланнистер, близнец королевы Серсеи, высокий, золотой, с искрящимися зелеными глазами и улыбкой, резавшей, словно нож. Облаченный в малиновые шелка, черные высокие сапоги и черный атласный плащ. С груди его туники разевал пасть вышитый золотой нитью герб его дома. Джейме называли в лицо Львом Ланнистером, а за спиной шептали – Цареубийца.
Было сложно отвести от него взгляд. «Вот так и должен выглядеть король», – думал Джон, пока тот шел мимо.
Потом он увидел и второго – едва заметный, тот шел вперевалку рядом с братом. Тирион Ланнистер, самый младший из отпрысков лорда Тайвина и, бесспорно, самый уродливый. Тириону не досталось ничего из того, что боги уделили Серсее и Джейме. Карлик, едва ли не по пояс своему брату, он с трудом поспевал за ним на коротких ногах. Голова его была слишком велика для тела, под выпуклым лбом открывалось расплющенное лицо уродца. Из-под прямых волос, светлых настолько, что они казались белыми, глядел зеленый глаз, рядом с ним поблескивал черный. Джон завороженно посмотрел на Беса.
Замыкая череду знатных лордов, вошли его дядя Бенджен Старк из Ночного Дозора и воспитанник отца, молодой Теон Грейджой. Проходя мимо, Бенджен одарил Джона теплой улыбкой. Теон же как бы не заметил его, но в этом не было ничего необыкновенного. Наконец все уселись, провозгласили тосты, ответили благодарностями и снова поблагодарили, и пир начался.
Тогда Джон начал пить и с тех пор не останавливался.
Что-то потерлось о его ногу под столом. Джон заметил обращенные к нему красные глаза.
– Опять проголодался? – спросил он. На середине стола еще оставалась половинка цыпленка под медом, Джон потянулся, чтобы оторвать ножку, но придумал кое-что получше. Целиком подцепив птицу ножом, он спустил тушку на пол между своих ног. В дикарском молчании Призрак вцепился в мясо. Братьям и сестрам не разрешили взять своих волков на банкет, но на этой стороне зала псов было больше, чем Джон мог сосчитать, и никто и слова не сказал о его щенке. Он сказал себе, что и в этом ему повезло. Глаза его щипало. Джон яростно потер их, ругая дым. Выпив еще глоток вина, он стал смотреть, как его лютоволк расправляется с цыпленком.
Следуя за служанками, между столами сновали псы. Одна из собак, черная дворовая сучонка с продолговатыми желтыми глазами, унюхала запах цыпленка. Она остановилась и полезла под скамью, чтобы получить свою долю. Джон наблюдал за стычкой. Сука негромко заворчала и подвинулась ближе. Призрак безмолвно посмотрел на собаку красными глазами. Сука гневно зарычала. Она была в три раза больше волчонка, но тот не шевельнулся. Стоя над своей добычей, он ощерился, обнажил клыки. Сука напряглась, вызывающе тявкнула, потом передумала, повернулась и исчезла между столов, еще раз тявкнув на прощание, чтобы сохранить достоинство. Призрак принялся за еду.
Джон ухмыльнулся, потянулся под стол, чтобы погладить косматый белый мех. Лютоволк поглядел на него, по-приятельски цапнул за руку и возвратился к еде.
– И это один из лютоволков, о которых я так много слыхал? – проговорил рядом знакомый голос.
Джон радостно поглядел на своего дядю Бена, положившего руку на его голову и взъерошившего волосы, как только что Джон ерошил шерсть волка.
– Да, – отвечал он. – Зовут его Призрак.
Один из оруженосцев прервал свою непристойную историю, чтобы расчистить место у стола для брата их лорда. Бенджен Старк уселся на скамью верхом, перекинув через нее длинную ногу, и взял чашу с вином из руки Джона.
– Летнее вино, – сказал он, попробовав. – Какое сладкое. И сколько же чаш тебе уже досталось, Джон?
Тот только улыбнулся.
Бен Старк расхохотался.
– Этого я и опасался. Помнится, я был младше тебя, когда впервые искренне и честно напился. – Он подхватил с ближайшего блюда зажаренную луковицу, источавшую бурый сок, и с хрустом впился в нее зубами.
Лицо дяди напоминало острый горный утес, но в серо-голубых глазах всегда проглядывал смех. Бенджен Старк был одет в черное, как и подобает тому, кто служит в Ночном Дозоре. Сегодня он предпочел богатый черный бархат, высокие кожаные сапоги и широкий пояс с серебряной пряжкой. Тяжелая серебряная цепь лежала на его шее. Доедая луковицу, Бенджен с удивлением посмотрел на Призрака.
– Очень тихий волк, – заметил он.
– Этот не такой, как остальные, – сказал Джон. – Он всегда молчит, поэтому я и назвал его Призраком. Но еще и потому, что он белый. Все остальные темные: серые или черные.
– Ну, за Стеной лютоволков еще хватает. Мы слышим их вой во время вылазок. – Бенджен пристально поглядел на Джона. – Разве ты обычно ешь не вместе со своими братьями?
– Обычно да, – отвечал Джон тусклым голосом, – но сегодня леди Старк решила, что королевская семья посчитает оскорблением общество бастарда.
– Понимаю. – Взгляд дяди обратился за спину Джона к возвышению в конце зала. – Что-то на лице моего брата сегодня не видно праздничного настроения.
Джон тоже разглядел это. Бастарду приходится все замечать, учиться читать истину, которую люди прячут за своими глазами. Отец держался учтиво, однако в нем чувствовалась напряженность, которой обычно не было. Лорд Старк ел немного и оглядывал зал полуприкрытыми глазами, словно ничего не видя. Король же, сидевший через два места от него, пил и ел вовсю. Широкое лицо его побагровело под черной бородой. Король уже провозгласил достаточное количество тостов, громко смеялся всем шуткам и атаковал каждое блюдо, словно изголодавшийся. Но королева казалась рядом с ним холодной, как ледяная скульптура.
– Королева тоже сердита, – негромко проговорил Джон своему дяде. – Отец вчера вечером водил короля вниз. Королева не хотела этого.
Бенджен посмотрел на Джона долгим взвешивающим взглядом.
– Итак, Джон, ты многое замечаешь? Такому человеку найдется место на Стене.
Джон раздулся от гордости.
– Робб лучше владеет копьем, но я лучше фехтую, а Халлен говорит, что на коне я держусь не хуже любого другого в нашем замке.
– Заметные достижения.
– Возьми меня с собой, когда будешь возвращаться на Стену, – вдруг выпалил Джон. – Отец разрешит мне, если ты попросишь, я знаю это.
Дядя Бен внимательно оглядел его лицо.
– Мальчикам на Стене не место, Джон.
– Но я почти уже вырос, – запротестовал Джон. – В следующие именины мне исполнится пятнадцать, а мэйстер Лювин говорит, что бастарды растут быстрее, чем обычные дети.
– Наверное, – чуть скривился Бенджен. Он взял со стола чашу Джона, наполнил ее из ближайшего кувшина и выпил единым долгим глотком.
– Дэйрену Таргариену было только четырнадцать, когда он покорил Дорн, – напомнил Джон. Юный Дракон был одним из его героев.
– На покорение ушло целое лето, – напомнил ему дядя. – Твой мальчишка-король потерял десять тысяч людей, чтобы захватить королевство, и еще пятьдесят тысяч, пытаясь удержать его. Кто-то должен был объяснить ему, что война – это не игра. – Он выпил еще вина. – Кстати, – проговорил он, вытирая рот, – Дэйрену Таргариену было всего лишь восемнадцать, когда он погиб. Или ты забыл об этом?
– Я ничего не забываю, – похвастал Джон. Вино наделило его отвагой. Он попытался выпрямиться на скамье, чтобы показаться выше. – Я хочу служить в Ночном Дозоре, дядя.
Он упорно думал об этом по ночам, когда братья уже засыпали. Когда-нибудь Робб унаследует Винтерфелл и как Хранитель Севера возглавит великое войско. Бран и Рикон будут знаменосцами Робба, им суждено править крепостями от лица брата. Сестры Арья и Санса выйдут замуж за наследников других великих домов и отправятся на юг хозяйничать в собственных замках. Но какое место может достаться бастарду?
– Ты не знаешь, чего просишь, Джон. Ночной Дозор – это братство, которому присягают. У нас нет семей. Никто из нас не может родить сына. Долг – вот наша жена. А любовница – честь.
– Честь есть и у бастарда, – проговорил Джон. – Я уже готов принести вашу клятву.
– Ты мальчик, тебе еще четырнадцать, – проговорил Бенджен. – Ты еще не мужчина. Пока ты не познаешь женщину, не поймешь, от чего отказываешься.
– Мне все равно! – с пылом проговорил Джон.
– До тех пор, пока не узнаешь, что это, – сказал Бенджен. – Знал бы ты, чего тебе будет стоить эта клятва, может, и не торопился бы заплатить цену, сынок.
Джон ощутил, как в нем вспыхнул гнев.
– Я тебе не сынок!
Бенджен Старк поднялся.
– Вот это и жалко. – Он положил ладонь на плечо Джона. – Обратишься ко мне, когда заведешь собственных бастардов, посмотрим, как ты тогда запоешь.
Джон задрожал.
– Я никогда не буду отцом бастарда, – сказал он осторожно. – Никогда! – выплюнул он словно яд.
И вдруг понял, что все за столом умолкли и глядят на него. Джон почувствовал, как слезы начинают наполнять глаза. Он поднялся на ноги.
– С вашего позволения, – сказал он, собрав остатки достоинства, и, резко повернувшись, бросился прочь, чтобы вокруг не заметили его слез. Наверное, он выпил больше вина, чем полагал: ноги подвели Джона, он столкнулся со служанкой, опрокинул кувшин вина на пол. Вокруг загремел смех, и Джон ощутил на щеках жаркие слезы. Кто-то попытался поддержать его. Он вырвался из услужливых рук и, полуслепой, бросился к двери.
Призрак последовал за ним в ночь.
Во дворе было тихо и пусто. Одинокий часовой застыл высоко на внутренней стене, плотно кутаясь в плащ, закрывавший его от ветра. Скучный и несчастный, он горбился там в одиночестве, но Джон охотно поменялся бы с ним местами. Но в остальном замок казался темным и брошенным. Джону некогда приходилось видеть заброшенную крепость, мрачное место, где ничто не двигалось, лишь ветер да камни хранили молчание о людях, живших здесь. Этим вечером Винтерфелл напоминал ту крепость.
Звуки музыки и песни сквозь открытые окна тянулись за ним. Но Джону не хотелось веселья. Он стер слезы рукавом рубашки, жалея о том, что пролил их, и собрался уйти.
– Мальчик, – позвал его голос. Джон обернулся. Тирион Ланнистер сидел на карнизе над дверью Большого зала, напоминая горгулью. Карлик ухмыльнулся. – Это животное – волк?
– Лютоволк, – отвечал Джон. – Его зовут Призрак. – Он поглядел на невысокого человека, разом забыв свое разочарование. – А что ты делаешь наверху? Почему ты не присутствуешь на пиру?
– Там слишком жарко, слишком шумно, и я уже выпил слишком много вина, – поведал карлик. – Я уже давно понял, что блевать на собственного брата неучтиво. Скажи, а можно посмотреть поближе на твоего волка?
Поколебавшись, Джон кивнул:
– Ты сумеешь спуститься, или мне принести лестницу?
– О, да провались она, – ответил человечек, отрываясь от карниза. Джон охнул, а потом с уважением проследил, как Тирион Ланнистер свернулся в тугой комок, легко приземлился на руки, потом сделал сальто и встал на ноги. Призрак в нерешительности отскочил в сторону.
Отряхнувшись, карлик рассмеялся:
– По-моему, я испугал твоего волчонка. Прошу прощения.
– Он не испуган, – отвечал Джон и, согнувшись, позвал: – Призрак, иди сюда. Иди сюда. Вот так.
Волчонок подошел ближе, ткнулся носом в лицо Джона, приглядывая осторожным глазом за Тирионом Ланнистером, но когда карлик протянул руку, чтобы погладить его, отодвинулся и с безмолвной угрозой обнажил клыки.
– Робеет, да? – заметил Ланнистер.
– Сидеть, Призрак! – скомандовал Джон. – Вот так. Сиди смирно. – Он поглядел на карлика. – Теперь ты можешь прикоснуться к волку, он не пошевелится, пока я не прикажу ему. Я учу его.
– Понимаю, – проговорил Ланнистер. Погладив белую шерсть между ушами Призрака, он сказал: – Хороший волк.
– Если бы меня не было рядом, он разорвал бы тебе глотку, – сказал Джон. Пока дело обстояло не совсем так, но все еще впереди…
– В таком случае лучше держись поближе, – проговорил карлик. Он нагнул свою слишком крупную голову набок и поглядел на Джона разными глазами. – Я Тирион Ланнистер.
– Я знаю это, – проговорил Джон распрямляясь. Ростом он был выше карлика… странное ощущение.
– А ты – бастард Неда Старка, так?
Джон ощутил, как холод пробежал по нему. Стиснув зубы, он ничего не ответил.
– Я обидел тебя? – спросил Ланнистер. – Прости, карликам не обязательно соблюдать такт. Поколения шутов и дураков дают мне право скверно одеваться и высказывать все, что приходит в голову. – Он ухмыльнулся. – Но ты и есть бастард.
– Лорд Эддард Старк – мой отец, – жестко признался Джон.
Ланнистер поглядел ему в лицо.
– Да, – сказал он, – это видно. В тебе больше севера, чем в твоих братьях.
– Сводных братьях, – поправил Джон. Слова карлика были приятны ему, но он попытался не показать этого.
– Позволь мне дать тебе кое-какой совет, бастард, – сказал Ланнистер. – Никогда не забывай, кто ты такой, ведь мир, конечно, этого не забудет. Сделай происхождение своей силой. Не допускай, чтобы оно превратилось в слабость. Облачись в это, словно в броню, и тогда никто не сможет ранить тебя.
Джону было не до советов.
– Ну что ты знаешь о том, как чувствуют себя бастарды?
– Любой карлик – бастард в глазах собственного отца.
– Но ты законный сын своей матери, истинный Ланнистер.
– Неужели? – с иронией отвечал карлик. – Скажи это моему лорду-отцу. Моя мать умерла, рожая меня, и он никогда не испытывал уверенности в этом.
– А я даже не знаю, кто моя мать, – проговорил Джон.
– Какая-то женщина, вне сомнения. Как и у всех. – Он одарил Джона скорбной улыбкой. – Запомни это, мальчик. Всякого карлика можно считать бастардом, но бастарду не обязательно быть карликом! – Тут он повернулся и направился в замок на пир, насвистывая расхожую мелодию. Когда Тирион открыл дверь, свет бросил длинную тень на двор, и какое-то мгновение Бес Ланнистер казался высоким, словно король.
Кэтлин
В опочивальне Кэтлин было жарче, чем во всех помещениях главной башни Винтерфелла. Ей редко приходилось зажигать здесь очаг. Замок был возведен на естественных горячих источниках, и обжигающая вода бежала внутри стен его покоев, словно кровь в человеческом теле, прогоняя холод из каменных залов, наполняя теплицы влажным теплом, храня землю от замерзания. В дюжине небольших двориков день и ночь курились открытые пруды. Для лета – немного, для зимы же – грань между жизнью и смертью.
Ванна Кэтлин всегда парила, и стены были теплыми на ощупь; тепло напоминало ей о Риверране, о днях, проведенных под солнцем с Лизой и Эдмуром. Но Нед не переносил жары. Старки созданы для холода, говаривал он ей; на это она обычно со смехом отвечала, что в таком случае они, безусловно, построили свой замок не на том месте.
После того как они закончили, Нед оторвался от нее и выбрался из постели, как делал уже тысячу раз. Он пересек комнату, отодвинул тяжелые занавеси и по одному открыл высокие узкие окна, впуская внутрь ночной воздух. Ветер кружил вокруг него, обратившегося лицом во тьму, – обнаженного и уязвимого. Натянув меха до подбородка, Кэтлин следила за ним. Нед казался ей почему-то меньше и уязвимей, чем обычно – похожим на того юношу, с которым она обвенчалась в септе Риверрана пятнадцать долгих лет назад. Тело ее все еще ныло после его ретивой любви. Добрая боль. Она ощущала в себе его семя. И помолилась, чтобы оно прижилось. Прошло уже три года после рождения Рикона, а она еще не слишком стара и может родить мужу еще одного сына.
– Я откажу ему, – проговорил Нед, поворачиваясь. В глазах его была тоска, в голосе – сомнение.
Кэтлин села на постели.
Читать бесплатно другие книги:
