Куджо. Цикл оборотня (сборник) Кинг Стивен

– Вот и нужно их разрешить, – сказал Роджер. – Я думаю, на маркетинг нам хватит дня.

– Может понадобится и два, – заметил Вик. – Во всяком случае нужно иметь запас времени.

– А что потом?

– А потом мы позвоним старику и попросим с ним встречи. Я думаю, мы полетим в Кливленд прямо из Нью-Йорка. «Волшебное таинственное путешествие».

– Ага, «увидеть Кливленд и умереть», – мрачно подхватил Роджер. – Мне не терпится увидеть этого старого пердуна.

– Не забудь про молодого, – усмехнулся Вик.

– Как можно! Джентльмены, я предлагаю еще по маленькой.

Роб взглянул на часы.

– Знаете, мне…

– Ну, еще по одной.

– Ладно, – вздохнул Роб.

Почтальон Джордж Мира сошел со ступенек почты в Касл-Роке и пукнул. Сегодня он пукал особенно часто, но это его мало волновало.

Причем, это не зависело от того, что он ел. Вечером они с женой ели тосты с селедочным маслом – он пукал. Утром бананы – он опять пукал. Днем, в «Пьяном тигре» он съел два чизбургера с майонезом – и снова пукал.

Он отыскал симптомы в «Домашней медицинской энциклопедии», солидном двенадцатитомном издании, которое его жена приобретала по тому в год в Сауз-Пэрисе. То, что Джордж Мира прочитал в статье «Газы избыточные», его не очень обрадовало. Там говорилось, что это может быть симптомом гастрита или даже язвы. Он уже хотел сходить к доктору Квентину, но скорее всего тот скажет ему, что он стареет и оттого пердит.

Джордж тяжело пережил смерть старой Эвви Чалмерс – тяжелее, чем он думал раньше, – и с тех пор не любил думать о старости. Он предпочитал думать о предстоящем уходе на пенсию, когда они будут тихо-мирно жить вместе с Кэти. Не нужно будет вставать в полседьмого, таскать мешки с почтой и слушать назидания Майкла Фурнье, почтмейстера. Не нужно мерзнуть зимой и изнывать от жары, доставляя почту дачникам в их коттеджи. Вместо этого он сам будет ездить куда-нибудь… а лучше всего отдыхать. Мысль о причинах его пуканья врывалась в эти приятные мысли, как ракета с неполадками в управлении.

Он повернул свой бело-синий автомобиль на дорогу №3, морщась от солнечных бликов, играющих на стекле. Лето, как Тетя Эвви и предсказывала, было невероятно жарким. Он слышал сонные рулады сверчков в высокой траве и опять представил, как будет слушать их в своем дворе, выйдя на пенсию.

Он заехал к Милликенам, бросив в ящик рекламный бюллетень и счет за электричество. В этот, день всем приходили счета, но он думал, что в управлении вряд ли дождутся денег от Милликенов. Эти Милликены – типичная «белая дрянь», как и Гэри Педье выше по дороге. Да и Джо Кэмбер немногим лучше.

Джон Милликен возился на заднем дворе, ремонтируя что-то вроде бороны. Джордж помахал ему, и Милликен лениво махнул в ответ.

– Вот вам, мистер получатель пособия, – подумал злорадно Джордж Мира. Он поднял ногу и снова пукнул. Черт, хорошо, что он не в компании.

Он доехал до гари Педье и сунул в его ящик такие же рекламу и счет. Потом он развернул машину: Джо Кэмбер звонил на почту и просил придержать его корреспонденцию на несколько дней. Фурнье сказал, что понедельничную почту уже отправили.

– Ладно, – сказал Джо. – Сегодня я еще смогу ее забрать.

Когда Джордж клал почту в ящик Гэри Педье, он заметил, что почта Гэри за понедельник – письмо с просьбой о пожертвовании из общества сельских школ и «Популярная механика» – все еще там. Посмотрев на дом, он увидел рядом с ним старый «Крайслер» Гэри и «Форд» Джо Кэмбера.

– Вот они где, – пробормотал он. – Два придурка развлекаются.

Он поднял ногу и еще раз пукнул.

Джордж Мира решил, что они уехали куда-нибудь пьянствовать, скорее всего на грузовике Джо. Ему не пришло в голову, что в этом случае они воспользовались бы более удобным транспортом. Не заметил он ни следов крови на крыльце, ни большой дыры во входной двери.

– Развлекаются, – повторил он. – Хорошо хоть, Джо предупредил насчет почты.

Он поехал назад к Касл-Року, то и дело поднимая ногу и пуская в дело свой гудок.

* * *

Стив Кемп заехал в магазин за чизбургерами. Потом сел в свой фургон и стал есть, поглядывая на Брайтон-авеню.

До этого он позвонил в офис любящего супруга. Он сказал, что его зовут Адам Своллоу. Можно ли поговорить с мистером Трентоном? Во рту у него пересохло от возбуждения. Когда Трентон возьмет трубку, он расскажет ему много интересного. Где у его жены родинки, и на что они похожи. Как она кусала его до крови, когда кончала. Что она говорила ему про него, любящего супруга.

Но все получилось не так. Секретарша сказала: «Простите, но ни мистера Трентона, ни мистера Брикстона сейчас нет. Они вернутся только на следующей неделе, не раньше. Если я могу вам помочь…» Голос ее выражал участие. Она действительно хотела ему помочь… А потом смотать поскорее с работы, пока боссы не вернулись. Беги танцуй, детка, пока подошвы не задымятся.

Он поблагодарил ее и сказал, что перезвонит после. Теперь он ел чизбургеры и думал, что делать дальше. «Будто ты не знаешь», – прошептал внутренний голос.

Он завел мотор и поехал в Касл-Рок. Доев чизбургер, он был уже в Норз-Уиндеме. Бумажку он бросил на пол, где уютно расположились пластмассовые стаканчики, коробки «Биг Маков», пустые бутылки и прочий мусор. Он не любил сорить, так как считал себя экологистом.

* * *

Стив добрался до дома Трентонов к полчетвертому. Он осторожно проехал мимо дома, не замедляя скорости, и припарковал фургон на соседней улице. Назад он пошел пешком.

Подъезд был пуст, и его охватило разочарование. Он, конечно, не думал, что она ему что-то позволит, но весь путь от Вестбрука до Касл-Рока он провел в возбуждении, которое теперь мгновенно улетучилось.

Она уехала.

Нет; машина уехала. Это ведь не одно и то же. Стив огляделся.

«Мы видим, леди и джентльмены, прелестный загородный дом в летний день, детишки в саду, жены смотрят телевизор – «Любовь к жизни» или «В поисках завтрашнего дня». Любящие мужья трудятся на благо семьи».

Двое маленьких детей в одних трусах прыгали по тротуару, изрисованному мелом. В окошко выглянула лысеющая старуха с чайником и что-то сказала детям. В общем, ничего не происходило. Улица млела от жары.

Стив решительно направился к подъезду. Сперва он заглянул в маленький одноместный гараж. Там было пусто. Ни «пинто» ни «ягуара».

Стив поднялся по ступенькам на крыльцо. Осторожно толкнул дверь. Не заперто. Он вошел внутрь тихо, не постучавшись.

Его сердце тяжело стучало, и этот звук казался ему оглушительным в молчании дома.

– Эй! Кто-нибудь дома? – голос его был радостным и чистосердечным, словно он пришел навестить лучших друзей после долгой разлуки.

– Э-эй! – он вошел в холл.

Конечно, никого нет. Пустой дом, где все на месте, кроме хозяев, всегда пугает. Кажется, что он наблюдает за вами.

– Эй! Есть тут кто-нибудь? – В последний раз. «Надо оставить ей что-нибудь на память». Он вошел в комнату и осмотрелся. Рукава его рубашки были закатаны, подмышки взмокли от пота. Теперь можно было припомнить все. Как ему хотелось ее убить, когда она обзывала его сукиным сыном. Как ему хотелось ее убить, когда она заставила его почувствовать себя старым и жалким. Конечно, письмо частично успокоило его, но этого было мало.

Справа от него на стеклянных полках стояли декоративные горшки. Повернувшись, он внезапным пинком обрушил нижнюю полку. Все сооружение рухнуло, разбивая стекло, керамику, фарфоровые фигурки кошек и пастушков и всю эту буржуазную дрянь. Он радостно ухмыльнулся, потом прошелся по осколкам, тщательно растаптывая их в порошок. Он снял со стены семейное фото, с любопытством поглядел на улыбающееся лицо Вика Трентона (он обнимал Донну за талию, а Тэд сидел у него на коленях) и швырнул фото на пол, с размаху ударив каблуком по стеклу.

Он оглянулся, тяжело дыша, как после пробежки. Внезапно он набросился на ни в чем не повинные вещи, словно это они причинили ему боль, требующую отмщения. Он повалил кресло Вика, перевернул диван, который рухнул на кофейный столик, переломив его пополам. Он сбросил с полок книги, проклиная дурной вкус людей, которые их покупали и читали. Он перевернул полку с журналами, поднял ее и швырнул в зеркало, разбив его. Куски зеркала со звоном посыпались на пол. Теперь он сопел, как бык. Щеки его сделались почти пурпурными.

Он прошел через кухню в маленькую столовую. Прежде всего он повалил обеденный стол – свадебный подарок родителей Донны. С него посыпались набор для специй, ваза из-под цветов, стеклянная пивная кружка Вика. Керамические солонки и перечницы взрывались, как маленькие бомбы. От злобы он вновь испытал возбуждение. Он думал о том, что его найдут и накажут. Он был охвачен стихией разрушения.

Он вытащил из-под раковины ящик и выкинул оттуда кастрюли и сковородки. Они гремели, но не разбивались. Тогда он принялся один за другим открывать кухонные шкафы и швырять на пол посуду. Сперва это были тарелки, потом настала очередь стаканов. Среди них он обнаружил набор из восьми рюмочек для вина, который хранился у Донны с двенадцати лет. Его он растоптал с особенным наслаждением.

Потом салатница. Большое сервировочное блюдо. Плейер фирмы «Сейрс», разбившийся с громким треском. Стив Кемп танцевал на всем этом, чувствуя, как твердый, как камень, член распирает ему штаны. Вена у него на лбу пульсировала. В углу он отыскал коробку со спиртным, и аккуратно открывая бутылки одну за одной, швырял их об шкафы. Скоро белые дверцы украсились причудливыми узорами джина, виски «Джек Дэниелс», «Амаретто» (рождественский подарок от Роджера и Элсии Брикстонов). Осколки стекла причудливо искрились в легком свете, падающем в окошко над раковиной.

Стив ворвался в комнату для стирки, выволок оттуда пачки стирального порошка, отбеливатель в большой синей бутылке, «Лестойл» и «Том Джоб» и щедро разлил и рассыпал все это по полу.

Он высыпал содержимое последней пачки и заметил на стене записку Донны:

«Мы с Тэдом уехали в гараж Джо Кэмбера. Скоро вернемся».

Это напомнило ему о реальности. Он был здесь уже полчаса, а может и больше. В своей ярости он не замечал времени, а теперь пора было оставлять поле боя. Но сначала он оставит им маленький подарок.

Он стер с доски запись и написал большими квадратными буквами:

«Это тебе, дорогая».

Потом поднялся бегом по лестнице и вошел в спальню. Теперь он каждую секунду ждал, что зазвонит звонок, и кто-нибудь (какая-нибудь ее подруга) просунет голову в дверь, как он сам, и спросит: «Эй, кто-нибудь дома?»

Но это лишь прибавило ему возбуждения. Он расстегнул ремень, спустил штаны и извлек свой член, окруженный порослью рыжеватых волос. Все произошло быстро; он был слишком возбужден. Два-три резких движения рукой, и он содрогнулся в оргазме. Сперма вылилась на покрывало.

Он поддернул джинсы, застегнул молнию (едва не прищемив головку члена – вот было бы смешно! ). Он еще мог наткнуться на кого-нибудь по дороге, и этому «кому-то» могли чрезвычайно не понравиться его багровое лицо и выпученные глаза.

Он попытался собраться и успокоиться. Хм, поднятый им шум мог разбудить мертвого. Зачем только он бил эти горшки? О чем он думал?

Соседи могли услышать.

Но во дворе никого не было. Ничто не нарушало сонного покоя. Прямо перед ним возвышался забор, отделявший собственность Трентонов от соседского участка. Справа открывался вид на город, раскинувшийся у подножия холма. Стив мог видеть пересечение дороги №117 и Хай-стрит и Городской совет, возвышающийся рядом. Он стоял посреди двора, пытаясь прийти в норму.

Дыхание понемногу замедлялось, краска отлила от лба и щек.

«А что, если она подъедет прямо сейчас?»

Это прогнало все вернувшееся было спокойствие. Он оставил свою визитную карточку. Если она позвонит в полицию, ему будет худо; но он не думал, что она решится на такое. Он мог рассказать там слишком много всего. «Сексуальная жизнь американской домохозяйки, как она есть». Хотя это было бы безумием. Лучше поскорее убраться отсюда. Может, как-нибудь потом он и позвонит ей. Спросит, как ей понравилась его работа. Можно будет повеселиться.

Он вышел на улицу и быстрым шагом направился к своему фургону. Никто не обращал на него внимания. Он влез в фургон, выехал на дорогу №117 и поехал в направлении Портленда. Там он уплатил пошлину и покатил на юг. Гнев прошел, и в голову начали приходить здравые мысли – что он сделал, и придется ли за это отвечать. Он совсем разорил дом. Почему?

Он стал думать. Как школьник, кропотливо выводящий рисунок, стирая лишнее ластиком, он выстраивал картину случившегося и перестраивал ее, пока она окончательно не обрела в его сознании приемлемую для него форму.

Доехав до дороги №495, он повернул на запад, к молчаливым равнинам Айдахо, куда уехал в свое время и Папа Хемингуэй, когда состарился и смертельно устал. Он чувствовал подъем, который ощущал всякий раз, когда рвал старые связи и уезжал в другое место. В такие моменты он чувствовал себя почти что новорожденным, владеющим величайшей в мире свободой – свободой менять свою жизнь.

Переночевать он остановился в маленьком городке под названием Твиненхэм. Уснул он легко. Он убедил себя, что разорение дома Трентонов – не мщение, но акт революционной анархии, направленный против пары буржуазных свиней, готовых подчиняться любым фашистам, лишь бы те позволили им наслаждаться своим мещанским раем. Это был почти героический поступок, его способ сказать «власть народу», что он говорил во всех своих стихах.

Засыпая, он подумал, что первым делом решила Донна, когда вернулась домой с ребенком. Эта мысль заставила его уснуть с улыбкой на губах.

В полчетвертого Донна поняла, что почтальон сегодня не приедет.

Она сидела, обняв одной рукой полусонного Тэда. Его губы распухли от жары, лицо покраснело. Осталось еще немного молока, и скоро она напоит им Тэда. Солнце в последние три часа пекло невыносимо. Даже с приоткрытыми окнами температура в машине была не меньше 100. Так бывает, если надолго оставить машину на солнце, но в нормальных условиях можно открыть окна, включить вентиляцию, и ехать. «Ехать», – какое сладкое слово!

Она облизала губы.

На короткое время она открывала окна, но боялась оставить их так. Она могла получить солнечный удар. Жара пугала ее, в первую очередь, из-за Тэда, но еще больше она боялась, что в окне вдруг снова появится собачья морда, пускающая слюну и глядящая на нее красными глазами.

В последний раз она открывала окно, когда Куджо уходил в сарай. Но теперь он вернулся. Он сидел у сарая, опустив голову, и смотрел на «пинто». Пыль у его лап была влажной от слюны. То и дело он рычал и хватал зубами воздух, будто ему что-то мерещилось.

«Ну, когда же он сдохнет?»

Донна рассуждала рационально. Она не верила в Монстров из шкафа; она верила в реальные, осязаемые вещи. Ничего иррационального в бешенстве сенбернара не было; просто больной пес, укушенный лисой или скунсом. Он вовсе не был божьим мщением ей, этаким Моби-Диком, четвероногим роком.

Но… она уже совсем решила попытаться добежать до крыльца, когда он вышел из сарая. Тэд. Нужно подумать о нем. Нельзя больше выжидать. Он уже стал говорить бессвязно, а глаза его смотрели на нее зачарованно, как у боксера, получившего серию ударов, и ждущего только последнего, чтобы рухнуть на ринг. Все это пугало ее и напоминало, что испытанию подвергаются ее материнские чувства. Тэд не мог ждать. Но он же и удерживал ее в машине, потому что она боялась оставить его одного.

Пока Куджо не вернулся, она собиралась с духом, чтобы открыть дверь, снова и снова проигрывая в уме свои возможные действия. Она сняла рубашку и теперь сидела за рулем в своем белом лифчике. Когда она побежит, то обернет рубашкой руку. Плохая защита, но лучше, чем ничего. Она может разбить стекло и зайти в дом. Даже если внутренняя дверь заперта, она как-нибудь проникнет туда. Как-нибудь.

Но Куджо вернулся и расстроил все ее планы.

«Ничего. Он еще уйдет. Как делал раньше». «Но уйдет ли? – спрашивала она себя. – Все слишком удачно складывается. Кэмберы уехали и, как примерные граждане, сказали, чтобы им не завозили почту; Вик тоже уехал и вряд ли позвонит до завтра. И если он позвонит рано, то решит, что мы отправились к Марио или в «Тэст Фриз» за мороженым. А потом он не будет звонить, чтобы не будить час. Предупредительный Вик. Да, все очень удачно. Как тот пес Харона в Мифах. Только зовет его Куджо. Проводник в Царство Мертвых».

«Уходи, – мысленно приказала она псу. – Уходи в сарай, сволочь».

Куджо не двигался с места.

Она облизала губы, распухшие не меньше, чем у Тэда.

– Как ты, Тэдди? – она осторожно убрала его волосы со лба.

– Тсс, – бессвязно пробормотал Тэд. – Утки. Она потрясла его.

– Тэд? Какие утки? Ты слышишь меня?

Он открыл глаза и огляделся, маленький мальчик, испуганный и смертельно уставший.

– Мама? Мы поедем домой? Мне жарко…

– Поедем, – пообещала она.

– Когда, мама? Когда? – он беспомощно заплакал.

«Ox, Тэд, береги влагу, – подумала она. – Она может тебе понадобиться». Дурацкие мысли. Но не так ли? Маленький мальчик, умирающий от обезвоживания организма (прекрати, он же не умирает! ) в семи милях от города.

Но так и было. И не старайся с этим спорить, дорогая. Если хочешь, верь, что этот пес судьба, или Божеское наказание, или даже реинкарнация Элвиса Пресли. Это не меняет дела. В этой ситуации, когда речь идет о жизни и смерти, нужно думать о другом.

– Ну когда, мама? – он смотрел на нее заплаканными глазами.

– Скоро, – сказала она мрачно. – Очень скоро. Она прижала его к себе и посмотрела в его окно. Ее глаза снова заметили предмет, лежащий в траве, старую бейсбольную биту.

«Хотела бы я разбить этой штукой его башку».

В доме зазвонил телефон.

Она вскинула голову, мгновенно наполнившись безумной надеждой.

– Это нам, мама? Нам звонят?

Она не отвечала. Она не знала, кто это. Но при удаче – должна же им когда-нибудь улыбнуться удача? – этот звонящий должен заинтересоваться, почему телефон у Кэмберов так долго не отвечает.

Куджо поднял голову, напоминая в этот момент пса с граммофонной марки «Хиз Мастерс Войс». Он, шатаясь, поднялся и направился к дому.

– Может, он хочет ответить на звонок? – предположил Тэд. – Он…

С ужасающей быстротой пес изменил направление и помчался к машине. Неуклюжесть его в мгновение ока исчезла, словно он притворялся раньше. Он рычал и утробно лаял. Красные глаза горели. Он ударился о машину и отскочил – расширенными глазами Донна увидела вмятину на дверце. «Он должен расшибиться, – в исступлении подумала она, – разбить свою проклятую башку, должен, ДОЛЖЕН…»

Куджо мотал головой. Из его носа текла кровь. Глаза казались изумленными. Телефон в доме зазвонил опять. Пес повернулся туда, но неожиданно опять кинулся на машину, ударившись о стекло прямо напротив лица Донны с глухим стуком. На стекло брызнула кровь, и по нему пробежала длинная извилистая трещина. Тэд завизжал и закрыл лицо руками.

Пес кинулся снова. Слюна брызгала из его окровавленной пасти. Она могла видеть его зубы, тяжелые и желтые, как слоновая кость. Когти царапали стекло. Его глаза глядели прямо на нее: тупые, дикие глаза, но в них она видела какое-то знание. Знание чего-то страшного, о чем она боялась даже думать.

– Уходи! – закричала она.

Куджо еще раз ударился о стекло на ее стороне. Еще раз. Еще. Дверь вдавилась внутри. Каждый удар двухсотфунтовой туши сотрясал маленький автомобильчик, и каждый раз она слышала тот же тяжелый стон и изо всех сил надеялась, что он расшибется или, по крайней мере, потеряет сознание. И каждый раз он отходил и снова бросался вперед. Его морда превратилась в кровавую маску, искаженную слепой яростью.

Она взглянула на Тэда и увидела, что он в шоке свернулся в комок на сиденье, зажав руками лицо.

«Может, это и к лучшему».

Телефон в доме замолчал. Куджо, готовящийся к очередному броску, застал на месте. Донна затаила дыхание. Пауза показалась ей бесконечной. Куджо сел, задрал свой изувеченный нос к небу и завыл – дикий и тоскливый звук, от которого ее пробрала дрожь. В этот момент она была почти уверена – она знала, – что это не просто собака.

Наконец, Куджо медленно отошел от машины. Она надеялась, что он ляжет там – она не видела больше его хвоста. Но она ждала. Куджо не появлялся.

Она склонилась к Тэду и стала приводить его в чувство.

* * *

Когда Бретт, наконец, повесил трубку, Черити взяла его за руку и повела в кафе Кэлдора. Там за столом их ждала Холли, попивая коктейль.

– Ну, что там? – осведомилась она.

– Ничего. Он просто беспокоится за пса. Правда, Бретт?

Бретт с несчастным видом кивнул.

– Иди вперед, если хочешь, – предложила Черити. – Мы догоним.

– Ладно. Я жду внизу.

Холли допила свой коктейль и вышла, весьма привлекательная в своем бордовом платье и пробковых сандалиях, такая привлекательная, какой Черити не стать уже никогда. Холли отвезла их в Бриджпорт, угостила чудесным обедом – по карте Обеденного клуба, – и после этого они ходили по магазинам. Но Бретт в самом деле беспокоился о Куджо. Черити сама чувствовала себя неважно; стояла жара, и ей передалось беспокойство сына. Наконец, она согласилась, чтобы он позвонил домой из автомата… но результат оказался именно таким, какого она боялась.

Подошла официантка. Черити заказала кофе, молоко и два пирожных.

– Бретт, – сказал она, – когда я сказала отцу о нашей поездке, он был против…

– Да, я знаю.

– …а потом передумал. И я подумала, что он увидел в этом шанс… шанс самому немного отдохнуть. Иногда мужчинам нужен такой отдых, нужно чем-нибудь заняться…

– Вроде охоты?

(И пьянства, и блядства, и еще Бог знает чего).

– Ну да.

– И кино, – сказал Бретт, принимаясь за пирожное.

– Может быть. Во всяком случае, твой отец мог уехать на пару дней в Бостон…

– О, я не думаю, – убежденно заявил Бретт. – У него много работы. Он так говорил.

– Может, ее оказалось не так много, – сказала она, стараясь говорить без горечи. – Я думаю, что он так и сделал, поэтому и не берет трубку. Пей молоко, Бретт. Оно полезное.

Он отпил половину стакана и стер появившиеся белые усы.

– Может быть. Он мог и Гэри с собой взять. Он ведь любит Гэри.

– Да, мог взять и Гэри, – она говорила, словно впервые слышала эту идею, но на самом деле уже звонила Гэри утром, пока Бретт играл во дворе с Джимом-младшим. Никто не брал трубку. Она и не сомневалась, что они укатили вместе. – Не ешь слишком много пирожного.

Он откусил кусок и положил пирожное на тарелку.

– Ма, я думаю, что Куджо все таки заболел. Он выглядел больным вчера утром. Серьезно.

– Бретт…

– Это правда, мама. Ты ведь его не видела. Он выглядел… ну, нехорошо.

– Если бы ты узнал, что с Куджо все в порядке, ты бы успокоился?

Бретт кивнул.

– Тогда мы позвоним вечером Альве Торнтону. Попросим его сходить и посмотреть. Я даже думаю, что отец уже попросил его кормить Куджо, когда уезжал.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно, – Альва или не Альва; друзей у Джо не было, кроме Гэри, но попросить кого-нибудь он вполне мог.

Лицо Бретта прояснилось, как по волшебству. Словно она вытянула правильный ответ, только и способный его утешить. Но ее это скорее расстроило. Что она скажет ему, когда позвонит Альве, и он скажет, что не видел Джо с весны? Во всяком случае, она не верила, что Джо уехал, не позаботившись о Куджо. На него это не похоже.

– Пошли к твоей тете?

– Ага. Сейчас.

Она с легким неудовольствием наблюдала, как он в три глотка прикончил пирожное и запил его остатками молока. Потом он отодвинул стол.

Черити оплатила чек, и они спустились вниз по эскалатору.

– Тьфу ты, какой большой магазин, – восхитился Бретт. – Это большой город, правда ма?

– Ну, по сравнению с Нью-Йорком он все равно, что Касл-Рок. И не говори «тьфу», я же просила.

– Ага, – он держался за поручень, глядя вокруг. Справа от них располагались клетки с возбужденно щебечущими попугаями. Слева – мебельный отдел, сверкающий лаком, с фонтаном посередине. Бретт посмотрел на мать.

– А вы с тетей Холли росли вместе?

– Да вроде, – усмехнулась Черити.

– Она правда красивая.

– Да, я рада, что тебе нравится. Я ей всегда немножко завидовала.

– Мама, а как она разбогатела?

Черити осеклась.

– А ты думаешь, они богатые?

– Дом у них недешевый, – сказал он, и она опять увидела за его мальчишеским лицом лицо Джо в его дурацкой зеленой шляпе. – И этот проигрыватель. Он ведь очень дорогой. У нее полный кошелек этих кредитных карт, и все, что мы купили…

Она перебила его:

– Думаешь, красиво заглядывать людям в кошельки, когда они угощают тебя обедом?

Лицо его казалось удивленным.

– Я просто сказал. Она это так показывает…

– Совсем она это не показывает, – Черити была шокирована.

– Показывает. Она хочет, чтобы все это видели. Мне так кажется.

Она внезапно разозлилась – отчасти потому, что он был прав.

– Мне не очень интересно, что тебе кажется, Бретт Кэмбер – отчеканила она.

– Я просто спросил, откуда у нее столько бабок.

– Это вульгарное слово. Никогда не говори его.

Он пожал плечами, утратив всякое желание разговаривать. Он отстаивал собственные взгляды на жизнь, совпадающие с взглядами его отца. Или он не имеет право на свое собственное мнение по поводу жизни, которую ведут ее сестра с мужем, только потому, что ей эта жизнь нравится?

Она понимала, что имеет, но не ожидала, что его мнение будет настолько отрицательным.

– Я думаю, их деньги от Джима, – сказала она. – Ты знаешь, что он…

– Знаю, перекладывает бумаги с места на место.

Но она не собиралась отступать.

– Если хочешь, это так. Холли вышла за него, когда он учился в колледже. Изучал право. Когда он учился потом в юридическом училище в Денвере, она зарабатывала деньги. Так часто бывает. Жена работает, чтобы ее муж мог выучиться какой-нибудь специальности…

Она искала взглядом Холли.

– И, когда Джим окончил училище, они с Холли переехали на Восток. И он начал работать в Бриджтоне в большой юридической фирме. Сначала он получал мало. Они жили на третьем этаже без отопления и кондиционера. Но он работал и теперь занял в фирме высокий пост. И теперь он действительно получает неплохо… по нашим стандартам.

– Может, она показывает всем свою карту потому, что внутри все еще чувствует себя бедной? – предположил Бретт.

Ее поразила эта возможность. Она взъерошила ему волосы, уже не сердясь на него.

– Ты же говорил, что она тебе нравится.

– Это правда. А вон она.

– Вижу.

Они устремились к Холли, которая уже купила занавеску и теперь разглядывала скатерти.

* * *

Солнце наконец скрылось за домом.

Мало-помалу печь в машине начала остывать. Подул легкий ветерок, и Тэд с облегчением подставил ему лицо. Ему было лучше, чем в течение всего дня. Фактически, этот день весь казался ему сплошным страшным сном, где явь перемежалась с видениями. Во сне он скакал на коне по полю, и там играли кролики, точь-в-точь, как в мультфильме, который он смотрел с мамой и папой в «Волшебном фонаре» в Бриджтоне. В конце поля был пруд, где плескались очень милые утки. Тэд играл с ними. Ему было лучше, чем маме, потому что мама была там, с монстром, с монстром, вылезшим из его шкафа. Там, где он видел уток, никакого Монстра не было. Тэду это нравилось, хотя он странным образом знал, что, если он пробудет в этом чудесном месте слишком долго, то не сможет вернуться в машину, к маме.

Потом солнце зашло за дом. Появились прохладные тени, приятные на ощупь, как бархат. Монстр отстал от них. Почтальон не приехал, но теперь можно было хотя бы отдохнуть. Хуже всего была жажда. Никогда в жизни ему так не хотелось пить. Там, где плавали утки, было так зелено, так прохладно…

– Что ты говоришь, дорогой? – над ним склонилось мамино лицо.

– Пить, – прошептал он. – Я хочу пить, мама.

– Да, я знаю. Мама тоже хочет пить.

– Я думаю, в доме есть вода.

– Дорогой, мы не можем войти в дом. Злая собака нас сторожит.

– Где? – Тэд встал на колени и выглянул в окошко, зажмурившись от яркого света. – Я не вижу.

– Сядь, Тэд. Ты…

Она еще говорила, и он чувствовал ее присутствие рядом, но все вдруг стало расплываться. Слова доходили до него через плотную туманную завесу как будто вечер окутал их туманом… как в то утро, когда папа уезжал в свою поездку. Но туман был не там, где осталась мама. Он был в том месте, где плавали утки. Мамино лицо отдалилось и стало бледным и спокойным, как луна, что заглядывает иногда в окошко, когда вы просыпаетесь среди ночи… потом это лицо растаяло в самом тумане. Ее голос растворился в кряканье уток.

Тэд играл с ними.

Донна задремала, а когда она проснулась, тени уже наползали друг на друга, и весь двор Кэмберов приобрел пепельную окраску. Солнце, круглое и багровое, висело над горизонтом, напоминая ей баскетбольный мяч, окрашенный кровью. Она пошевелила языком. Горло было будто обито мягкой тканью. Слюна свернулась тугим комком. Она мельком подумала, как приятно было бы открыть душ у себя в доме, включить ледяную воду и подставить тело под освежающий водопад. Образ был настолько ярким, что она вздрогнула. У нее болела голова.

Где пес?

Она выглянула в окошко, но смогла увидеть только то, что рядом с сараем его не было.

Она надавила гудок, но он только захрипел, не желая работать. Она потрогала пальцем трещину на стекле и подумала, что будет, если пес ударит в это стекло еще пару раз. Разобьется ли стекло? Она не верила в это сутками раньше, но теперь готова была поверить.

Она снова стала смотреть на дверь, ведущую в дом. Теперь она казалась более далекой, чем раньше… словно ей хотелось видеть ее такой.

«Этот проклятый пес гипнотизирует меня».

Страницы: «« ... 678910111213 »»

Читать бесплатно другие книги:

«– Попробую и я рассказать вам кое-что, – сказал молчавший весь вечер Георгий Балабин, коренастый, п...
«Это рассказал горный инженер Канин. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, и говорил как бы сам с ...
Имя Ивана Ефремова ассоциируется у читателей в первую очередь с «Туманностью Андромеды», «Лезвием бр...
Убита Фей Карсон, девушка по вызову. Под подозрением полиции три фигуры. Кен Холланд, последний клие...
Когда в городке появился Диллон, крепкий парень, который мог постоять за себя, жители отнеслись к не...
На старости лет решив изменить свою жизнь. Серж Майски организовал ограбление казино. И вот два с по...