Куджо. Цикл оборотня (сборник) Кинг Стивен
– Тэд? Тэд?
Он хрипел, держась за горло. Глаза его закатились, остались лишь синеватые белки.
– Тэд!
Она схватила его и стала трясти. Его кадык метался вверх-вниз, как заведенный. Руки начали бесцельно шарить вокруг, потом снова потянулись к горлу.
На минуту Донна забыла, где она находится. Она схватилась за ручку, дернула ее и распахнула дверцу «пинто», будто они стояли где-нибудь возле магазина, и нужно было бежать за помощью.
Куджо поднялся. Он кинулся к машине и этим спас ее. Она втиснулась внутрь, а он ударился о дверцу, упал и отполз, подвывая от боли и разочарования.
Она закрыла дверь, визжа от страха. Куджо разбежался и со всего маха кинулся на стекло, ударившись о него с тупым звуком. Серебристая трещина, прорезавшая стекло раньше, дала дюжину ответвлений. Он ударил снова, и стекло треснуло сильней. Мир за стеклом стал мутным и неясным.
«Если он ударит еще раз…»
Но Куджо отошел, видимо, решив подождать развития событий.
Она повернулась к сыну.
Все тело Тэда сотрясалось, как в припадке эпилепсии. Он изогнулся дугой на кресле, упал, снова поднялся. Лицо приобрело синеватый оттенок. Вены вздулись. Она три года проработала медсестрой, два года в школе и год в колледже, и знала, что надо делать в таких случаях. Он не откусит язык; такое случается только в романах ужаса. Но язык может заткнуть ему горло, и он задохнется у нее на глазах.
Она взяла его за подбородок и раскрыла ему рот рукой. Паника заставила ее быть грубой; он услышала, как хрустнули связки челюсти. Ее пальцы нащупали его язык, она пыталась схватить его и не могла поймать. «О, Господи, он умрет, – подумала она. – Он сейчас умрет».
Его зубы неожиданно сомкнулись, до крови укусив ее пальцы. Она не обращала внимания на боль. Наконец ей удалось ухватить его язык и… он снова выскользнул из ее пальцев.
(Пес, проклятый пес, это все он, проклятый пес. Я УБЬЮ ЕГО, КЛЯНУСЬ).
Тэд снова укусил ее, ей опять удалось поймать его язык, и на этот раз она вытянула его изо рта как можно дальше. Тэд опять захрипел, потом начал всхлипывать.
Она ударила его по щеке. Она не знала, поможет ли это, но больше делать было нечего.
Тэд еще раз всхлипнул и начал быстро, неровно дышать. Она сама глубоко вздохнула от облегчения. Спасая сына, она неосторожно задела укушенную ногу, и та опять кровоточила.
– Тэд, ты меня слышишь?
Он кивнул. Чуть-чуть. Глаза оставались закрыты.
– Успокойся. Расслабься.
– …хочу домой… Мама… это Монстр…
– Тсс, Тэдди. Не болтай и не думай про Монстров. Вот смотри, – она подобрала с пола смятые Слова от Монстров, расправила их и подала ему. – Старайся дышать медленно и регулярно.
Она поглядела в окно за его головой и снова увидела лежащую там в траве старую бейсбольную биту с ручкой, обмотанной изолентой.
– Только успокойся, Тэдди. Ты мне обещаешь?
Тэд слабо кивнул.
– Еще немного, дорогой. Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Снаружи занимался день. Уже было тепло, и температура внутри машины неуклонно повышалась.
Вик вернулся домой в двадцать минут шестого. В тот момент, когда его жена пыталась вытащить язык сына изо рта, он медленно обходил комнаты, ставя на место вещи, пока Баннермэн, сыщик из полиции и детектив из судебного ведомства сидели на диване и пили растворимый кофе.
– Я уже сказал вам все, что я знаю, – сказал Вик. – Если она не там, куда вы уже звонили, то я не знаю, где она, – он принес из кухни щетку и совок и сметал с пола разбитое стекло. – Если только это не Кемп.
Воцарилось неуютное молчание. Вик не мог вспомнить, когда еще в жизни он так уставал, он не думал, что сможет уснуть без укола. Соображал он плохо. Через десять минут после его прихода зазвонил телефон, и он кинулся к нему, как испуганное животное, не слушая предупреждения детектива, что это, может быть, звонят ему. Но это оказался Роджер, желающий знать новости.
Новости, конечно, были, но какие-то бессвязные. По всему дому были найдены отпечатки пальцев, и команда специалистов, тоже из Огаста, уже сверила их с отпечатками из магазина, где работал Стивен Кемп. Без долгих раздумий они заключили, что в доме побывал именно Кемп, хотя для Вика это и так было ясно.
Сыщик из полиции узнал приметы машины Кемпа. «Форд эконолайн» 1971-го года, лицензия 641-644. Светло-серый фургон, расписанный по бокам цветными картинками. Это им сообщил домохозяин Кемпа, которого они подняли с постели в четыре утра. Вот чудак этот Кемп – с такими росписями они отыщут его в два счета. По всей Новой Англии уже объявили розыск. Вдобавок службу ФБР в Бостоне и Портленде предупредили о возможном похищении ребенка, а также запросили Центральную картотеку в Вашингтоне. Кемп фигурировал там как участник трех акций протеста против войны во Вьетнаме в 1968-1970 годах.
– Меня во всей этой истории удивляет только одно – сказал детектив. Он все еще держал блокнот открытым, хотя Вик давно уже все рассказал. – Если говорить честно, то я ничего не понимаю.
– Что это? – спросил Вик. Он поднял семейную фотографию и потряс ее над пакетом с мусором так, что осколки стекла со звоном посыпались туда.
– Машина. Куда делась машина вашей жены?
Его фамилия была Мэсен – через «с», как он предупредил Вика при знакомстве. Теперь он смотрел в окно, задумчиво теребя свой блокнот. Автомобиль Вика стоял у подъезда рядом с «крейсером» Баннермэна. Он забрал его в Портленде, оставив там прокатную машину «Ависа», на которой приехал из Бостона.
– Ну, и что это значит?
Мэсен пожал плечами.
– Кто его знает. Все, что угодно. Кемп приехал сюда, так? Похитил ваших жену и сына. Зачем? Спятил. Понятно. Может, у него такие шутки. А может, не хотел их терять.
Все эти вещи Вик говорил уже себе, почти дословно.
– Ну, и что он делает? Запихивает их в свой разрисованный фургон и едет с ними куда-то… или где-нибудь прячет. Логично?
– Да, я этого и боюсь…
Мэсен повернулся от окна к нему.
– Тогда куда делась ее машина?
– Ну… – Вик попытался обдумать это. Думать было трудно. Он очень устал. – Ну, может…
– Может, у него был сообщник, который ее угнал, – прервал его Мэсен. – Может быть, это похищение с целью получения выкупа. Но если он увез их на своем фургоне, то это совершенно безумный поступок, совершенный в состоянии аффекта. Если же это похищение с целью получения денег, то зачем было вообще угонять машину. Чтобы замести следы? Смешно. Этот «пинто» будет не труднее найти, чем его фургон. И, повторяю, если он действовал один, без помощников, то кто увел машину?
– Может, он вернулся за ней? – предположил сыщик. – Отвез леди с мальчиком и вернулся за машиной.
– Это все равно трудно было сделать без помощника, – сказал Мэсен, – но ладно, предположим. Только зачем?
Баннермэн впервые открыл рот.
– Она могла вести ее сама.
Мэсен уставился на него, удивленно подняв брови.
– Если он взял с собой мальчика, – Баннермэн посмотрел на Вика и слегка кивнул, – простите, мистер Трентон, но если Кемп схватил мальчика, наставил на него пистолет и велел вашей жене следовать за ним и ничего не предпринимать…
Вик кивнул, с ужасом представив себе эту картину. Мэсен, казалось, был уязвлен предположением шерифа; быть может, потому, что не подумал об этом сам.
– Но зачем?
Баннермэн покачал головой. Вик тоже не мог понять, зачем Кемпу понадобился автомобиль Донны.
Мэсен зажег «Пэлл-Мэлл» и оглянулся, ища пепельницу.
– Простите, – беспомощно сказал Вик, опять чувствуя себя актером, произносящим заученные фразы. – Здесь было две пепельницы, но их разбили. Пойду принесу из кухни.
Мэсен вышел с ним, взял пепельницу и сказал:
– Чертовски жарко сегодня, правда?
– Да, – вздохнул Вик.
Он взглянул на термометр… подарок от Донны на Рождество. Ртутный столбик дополз до отметки 73.
– Давайте еще подумаем, – сказал Мэсен. – Меня это очень удивляет. Допустим, она куда-то уехала на машине, и Кемп застал ее, когда она возвращалась. Зачем-то он каким-то образом угоняет ее машину да еще громит дом. Или предположим, он похитил ее где-нибудь вне дома. Тогда машина опять же должна остаться там. На улице или возле магазина.
– Может, кто-нибудь ночью ее увел? – предположил Вик.
– А не могла она сама оставить машину? – спросил Мэсен.
Тут Вик вспомнил. Клапан.
– У Вас такой вид, будто Вы что-то вспомнили.
– Конечно. Машины нет, потому что она в отделении «Форда» в Сауз-Пэрнсе. У нее неисправный карбюратор. Клапан отходит. Мы говорили об этом по телефону еще в понедельник. Ее это очень расстроило. Я хотел перед отъездом отвезти машину к одному мастеру, но забыл из-за…
Он замолчал, думая о том, из-за чего он забыл.
– Вы забыли сдать ее в ремонт в городе, и она повезла ее в Сауз-Пэрис?
– Ну да, наверное, – он не мог в точности припомнить, чем кончился тогда их разговор.
Мэсен поглядел на часы и встал. Вик тоже хотел подняться.
– Нет-нет, сидите. Мне просто нужно позвонить. Я сейчас вернусь.
Вик остался сидеть. Дверь хлопнула, когда в нее вышел Мэсен, и это напомнило ему о Тэде. Слезы невольно навернулись на глаза. Где они? Что с ними?
Солнце теперь поднялось уже высоко, освещая лежащие внизу дома и улицы. Оно осветило и качели во дворе, где он качал Тэда. Если Тэд вернется, он будет качать его, пока руки не отвалятся.
«Па, качай! Выше! Выше!»
От этого голоса, прозвучавшего у него в мозгу, он вздрогнул. Это был голос призрака.
Тут дверь снова открылась. Мэсен сел рядом и опять закурил.
– В Сауз-Пэрисе только одно отделение «Фонда»?
– Да. Мы там и купили этот «пинто».
– Я им звонил. Повезло: менеджер уже на месте. Вашей машины там нет и не было. Кто тот мастер в городе?
– Джо Кэмбер, – ответил Вик. – Может, она действительно отвезла машину к нему. Она не хотела, потому что он далеко живет, и, когда она звонила, никто не брал трубку. Я ей сказал, что он работает в гараже и не слышит звонков. У него в гараже нет телефона. Собственно, это просто сарай.
– Мы это проверим, – сказал Мэсен, – но вряд ли ее машина там. Сами посудите.
– Почему же?
– Вот, смотрите. Я был почти уверен, что она и не в Сауз-Пэрисе. Молодая женщина с ребенком с трудом может обойтись без машины. А если бы ей сказали у «Форда», что на ремонт уйдет, допустим, два дня, как бы она поступила?
– Ну… взяла бы машину напрокат…
– Великолепно! И где же она?
Вик поглядел вниз, словно ожидал ее там увидеть. Ведь у Кемпа не больше причин угонять прокатную машину, чем ваш «пинто». Теперь предположим, что она поехала к этому Кэмберу. Если он опять же дал ей взамен какую-нибудь машину, то мы возвращаемся к вопросу, где эта машина. Другой вариант: Кэмбер предложил ей машину, но она сказала, что позвонит другу, и он – или она – ее подвезет. Могло такое быть?
– Да, конечно.
– Тогда кто этот друг? Вы дали нам список, и мы подняли их всех с постелей. Хорошо еще, что все оказались дома. Никто из них ничего не знает. И никто не видел ее с понедельника.
– Ладно, тогда чего Вы ждете? – Мрачно спросил Вик. – Позвоните Кэмберу и узнайте у него.
– Подождем до семи, – сказал Мэсен. – Пускай умоется и немного придет в себя. Мастера обычно встают рано.
Вик пожал плечами. Все это казалось ему бессмысленным. Он знал, что Донну с Тэдом увез Кемп – как знал, что Кемп разгромил его дом.
– Конечно, это не обязательно мог быть друг, – сказал Мэсен, сонно наблюдая за дымком от сигареты. – Возможны и другие варианты. Может, просто кто-то предложил подвезти ее. Или Кэмбер отвез их домой сам или попросил жену. Он ведь женат?
– Да. Очень милая женщина.
– Ну вот. Люди часто спешат помочь даме в такой беде.
– Да, – сказал Вик, тоже закуривая.
– Но все это неважно. Остается главный вопрос: где эта чертова машина? Женщина остается одна. Ей нужно в магазин, в химчистку, на почту. Если мужа нет неделю, она еще может подождать. Но две недели? Для этого и существует прокат. Она могла взять машину в «Ависе» или в «Херус». Тогда где эта машина? Что-то должно стоять у Вас во дворе или нет?
– Не думаю, что это так уж важно.
– Может, и нет. Найдем самое простое объяснение и скажем: «Ну мы и идиоты!» Но меня это удивляет. Говорите, клапан? Вы уверены?
– Абсолютно.
– Тогда зачем ей вообще брать машину в прокат? Это работа на пятнадцать минут. Раз, и готово. Тогда где же…
– …эта чертова машина? – закончил Вик. Мир вокруг него уже начал расплываться.
– Почему бы Вам не пойти поспать? – предложил Мэсен. – У Вас очень усталый вид.
– Нет, я хочу быть на ногах, если что-нибудь случится.
– Тогда Вас кто-нибудь разбудит. Потом, скоро приедет ФБР ставить на Ваш телефон систему подслушивания. А эти парни мертвого разбудят. Так что не волнуйтесь.
Вик слишком устал, чтобы возражать.
– А это обязательно – система подслушивания?
– Лучше действовать наверняка, – сказал Мэсен, туша окурок. – Отдохните и будете соображать лучше, Вик.
– Ладно.
Он медленно поднялся наверх. Постель была убрана. Он сам ее убрал. Теперь он просто подложил под голову пару подушек и упал на матрас. Утреннее солнце палило в окно. «Я не засну, – подумал он, – просто полежу. Минут пятнадцать… или полчаса?»
Но когда телефон разбудил его, уже наступил день.
Черити Кэмбер пила свой утренний кофе и звонила Альве Торнтону в Касл-Рок. В этот раз Альва оказался дома. Он уже знал, что она говорила с Бесси.
– Нет, – сказал Альва. – Я его не видел с прошлой среды. Он привозил мне трактор. Нет, про Куджо ничего не говорил.
– Альва, ты можешь сходить к нам и посмотреть, как там Куджо? Бретт видел его перед нашим отъездом и говорит, что он выглядел больным. И я не знаю, кого Джо попросил его кормить.
– Я схожу, – пообещал Альва. – Вот только управлюсь с этими чертовыми курами и схожу.
– Спасибо, Альва, – сказала Черити. – Звони, если что.
Они поболтали еще, главным образом о погоде. Из-за жары Альва беспокоился за своих цыплят. Потом она повесила трубку.
Когда она вошла в кухню, Бретт поднял голову. Джим-младший сосредоточенно размазывал по столу пролитый сок и без умолку болтал. Видимо, за последние сорок восемь часов он пришел к выводу, что Бретт Кэмбер – ближайший родственник Иисуса Христа.
– Ну? – спросил Бретт.
– Ты был прав. Отец не просил Альву кормить его, – она увидела на лице Бретта тревогу и поспешила добавить.
– Но он обещал сходить посмотреть, как только покормит кур. Я дала ему телефон, и он обещал позвонить.
– Спасибо, мама.
Джим выскочил из-за стола на зов Холли.
– Бретт, пошли со мной!
Бретт улыбнулся.
– Я тебя здесь подожду.
– Ага, – Джим побежал наверх с криком:
– Ма! Бретт сказал, что он подождет! Бретт подождет, пока я оденусь!
Слоновий топот по ступенькам.
– Славный парень, – сказал Бретт.
– Я думаю, – задумчиво проговорила Черити, – нам придется вернутся пораньше. Если хочешь.
Лицо Бретта прояснилось, и это даже немного опечалило ее.
– Когда?
– Что если завтра? – она имела в виду пятницу.
– Конечно! Только, – он замялся, – тетя Холли не обидится? Она ведь твоя сестра.
Черити подумала о кредитных картах мужа Холли. Бретту это не понравилось, и ей, пожалуй, тоже. Иногда и она видела мир глазами Бретта… или глазами Джо. Поэтому хватит, хорошего понемногу.
– Нет, – сказала она. – Думаю, не обидится. Я ей скажу.
– Хорошо, мама. Я не из-за них хочу вернуться, ты знаешь. Они хорошие. Может, они еще приедут к нам в Мэн.
– Может быть, – сказала она, хотя сомневалась, что Джо это допустит. – Конечно, можно их пригласить.
…Альва так и не позвонил. Как только он кончил кормить кур, полетел мотор в его большом кондиционере, и началась отчаянная борьба за спасение птиц от жары. Это была та же воля рока, которую Донна Трентон читала в мутных, безумных глазах Куджо. Когда же кондиционер, наконец, починили (Альва Торнтон потерял шестьдесят двух цыплят и считал, что еще легко отделался), было уже четыре часа дня, и противостояние на пропаленном солнцем дворе Кэмберов завершилось.
Энди Мэсена все считали вундеркиндом ведомства юстиции штата Мэн, и кое-кто даже прочил ему в скором будущем место начальника уголовного отдела. Но планы Мэсена простирались куда дальше. Он надеялся к 1984 году стать окружным прокурором и в 87-м баллотировался на пост губернатора штата. А после восьми лет губернаторства – кто знает?
Он вырос в большой бедной семье, в ветхом домишке «белой дряни» в городке Листан. Его трое братьев и две сестры шли в русле семейных традиций, только Энди и его младший брат, Марти, окончили школу. К ним могла присоединиться и их сестра Роберта, но она в выпускном году предпочла выскочить замуж за какого-то никчемного пьяницу, который хлебал виски прямо из бутылки, а напившись, колотил и ее, и сына. Марти же погиб в автомобильной катастрофе на дороге №9, когда он с друзьями, все пьяные, пытались съехать на полном ходу с Сиройского холма. «Камаро», в котором они ехали, дважды перевернулся и взорвался.
Энди был гордостью семьи, но мать его не любила и немного боялась. Подружкам она говорила: «Мой Энди холодный, как рыба», но это было еще не все. Он был всегда подтянут, всегда застегнут на все пуговицы. С пятого класса он знал, что станет юристом. Юристы много получают и имеют дело с логикой. А логика была его Богом.
Он рассматривал каждое событие как точку, в которой сходились возможные пути развития. Такая схема всегда помогала ему. Он успешно окончил школу и почти без проблем поступил в колледж. Потом окончил Высший университет и отверг возможность учебы в Гарварде, так как твердо решил начать служебную карьеру в Огасте и не хотел приезжать в родной штат с гарвардской высокоумной миной.
В этот жаркий июльский день все шло по плану.
Он положил трубку. Номер Кэмберов не отвечал. Сыщик из полиции и Баннермэн еще были здесь, ожидая приказа, как тренированные собаки. С Таунсендом из полиции он уже работал и чувствовал себя с ним вполне комфортно. Баннермэна он, однако, не знал. То, как шериф высказал идею о том, что Кемп мог воспользоваться ребенком… хм, эта идея должна была исходить от него, Энди Мэсена. Они втроем сидели на диване, пили кофе и ждали, когда явятся парни из ФБР со своим оборудованием.
Энди думал обо всей этой истории. Она могла оказаться пустяковой, но могла и не оказаться. Муж обвиняет в похищении Стива Кемпа, а сам не обращает внимания на такую важную деталь, как пропавший автомобиль.
Энди Мэсена это удивляло.
Джо Кэмбера нет дома. Может быть, все они уехали в отпуск. Это вполне могло быть: на дворе лето. Мог он взять машину в ремонт, если собирался уезжать? Вряд ли. Вряд ли эта машина вообще была там. Но это нужно проверить. Была еще одна возможность, о которой он не сказал Вику.
Предположим, она отвезла машину к Кэмберу, и кто-то, не друг и не знакомый, а просто случайный человек, предложил ее подвезти. Энди так и слышал, как Трентон говорит: «Что вы, моя жена никогда не доверится незнакомцу». Но, с другой стороны, она ведь трахалась со Стивеном Кемпом, который тоже был ей почти незнаком. Если этот гипотетический незнакомец держался дружелюбно, она вполне могла принять его предложение. И этот дружелюбный тип вполне мог оказаться маньяком. У них тут, в Касл-Роке, уже был один такой, Фрэнк Додд. Может быть, он оставил их где-нибудь в канаве с перерезанным горлом. В этом случае «пинто», конечно, остался у Кэмбера.
Энди не был в этом уверен, но считал возможным. Нужно в любом случае послать кого-то к Кэмберу, но ему хотелось обосновать это для себя. Конечно, легче было предположить, что она доехала до дома Кэмбера, никого там не застала, и тут же сломалась машина. Но Касл-Рок все же не Антарктида. Ей достаточно было дойти до ближайшего дома.
– Мистер Таунсенд, – сказал он своим тихим голосом. – Вам с шерифом Баннермэном придется съездить в гараж Джо Кэмбера. Проверьте три вещи: нет ли там синего «пинто», номер 218-864, нет ли там Донны и Теодора Трентонов и нет ли там самих Кэмберов. Понятно?
– Ясно, – сказал Таунсенд. – Вы хотите…
– Я хочу знать только эти три вещи, – прервал его Мэсен. Ему не понравилось, как Таунсенд смотрел на него, с каким-то презрением. – Если что-то из этих трех там обнаружится, звоните мне. Если здесь меня не будет, я оставлю номер. Вам ясно?
Зазвонил телефон. Баннермэн поднял трубку, послушал и передал ее Энди Мэсену.
– Это вас, срочно.
Энди взял трубку. Звонили из полиции Скарборо. Они нашли Стива Кемпа в мотеле в городке Твиненхэм в Массачусетсе. Женщины с ребенком с ним не обнаружено. При аресте Кемп назвал себя и с тех пор говорить отказывается.
Энди воспринял эту новость с облегчением.
– Таунсенд, поедете со мной, – сказал он. – Вы поедете к Кэмберу один, шериф.
– Хорошо, – сказал Баннермэн. Энди зажег сигарету и посмотрел на него сквозь облако дыма.
– Вы хотите что-то возразить, шериф?
– Да нет, – усмехнулся Баннермэн.
«Боже, как я ненавижу такие усмешечки. Ну ладно, во всяком случае, он выведен из игры. Слава всевышнему».
Баннермэн сел за руль своего «крейсера» и выехал на дорогу. Было без двадцати семь. Его забавляло, как этот щенок Мэсен огрызается на него. Слава Богу, что он уехал. Пускай Хэнк Таунсенд слушает его чушь.
Джордж Баннермэн катил по дороге №117, выключив огни и сирену. Утро было чудесным. Причин волноваться не было.
Донна с Тэдом спали.
Тела их располагались в неуклюжей позиции, как у спящих пассажиров междугородних рейсов. Донна повернулась влево, Тэд – вправо. Руки Тэда беспокойно дергались на коленях, как выброшенные на берег рыбы. Дыхание его было хриплым и прерывистым. Белки глаз покраснели, губы запеклись. Струйка слюны сбегала из уголка рта.
Донна спала беспокойно. Ей не давали уснуть, несмотря на усталость, боль в животе и в ноге (и в пальцах, прокушенных Тэдом до кости) и жара. Волосы на голове слиплись в безобразные космы. Раны на ноге и на животе воспалились и пухли. Ее дыхание тоже было хриплым, но не так сильно, как у Тэда.
Тэд был на пределе. Обезвоживание изнурило его организм – с потом выходили хлориды и электролиты, которые ничто не замещало. Внутреннее сопротивление организма медленно ослабевало, и теперь он приблизился к критической стадии. Жизнь его трепетала, как свеча на ветру, готовая в любой момент угаснуть.
В бессвязных снах отец качал его на качелях, выше, и выше, почему-то не над их двором, а над утиным прудом, и ветер приятно обдувал его горяченный лоб и пересохшие губы.
Спал и Куджо.
Он лежал в траве возле крыльца, положив разбитую морду на лапы. В его отрывочных снах по черному небу метались красноглазые летучие мыши, и он прыгал на них и каждый раз хватал их кожистые крылья зубами. Но они в ответ кусали его своими крошечными острыми зубками, и от этого в нем росла боль. Нет, он их всех убьет. Он их…
Внезапно он проснулся, вскинув голову.
Гудела машина.
В его искаженном болезнью слухе этот звук приобрел чудовищную форму: он казался жужжанием ядовитого насекомого, летящего закусать его до смерти.
Он поднялся на ноги. Казалось, все его мышцы были полны битого стекла. Он посмотрел на замершую машину. Внутри виднелась голова Женщины. Раньше Куджо видел ее хорошо, но теперь она что-то сделала со стеклом, и он ее почти не различал. Но, ничего. Она еще выйдет оттуда.
Шум машины приближался. Автомобиль въехал на холм, но… автомобиль ли это? Или огромная пчела прилетела жалить его, усиливать его и так невыносимую боль?
Куджо залез под крыльцо, где и раньше часто скрывался в жаркие дни. Там было полно опавших листьев, запах которых раньше нравился ему. Но теперь он казался удушливым и почти невыносимым. Куджо зарычал на этот запах. Жаль, что его нельзя убить.
Автомобиль с синими бортами и лампочкой на крыше подъехал к дому.
Подъезжая к дому Джо Кэмбера, Джордж Баннермэн меньше всего ожидал увидеть рядом с ним искомый «пинто». Он не считал себя дураком и, хотя и не был согласен с логическими построениями Энди Мэсена (он пережил кошмар Фрэнка Додда и знал, что не все в этом мире объясняется логикой), но у него было свое мнение по этому поводу. И он, как и Мэсен считал, что жены и сына Трентона здесь нет. Но машина стояла во дворе.
Баннермэн потянулся к рации, но потом решил сначала осмотреть машину. Со своего места он не видел, есть ли кто-нибудь внутри. Спинки весел были опущены, и Тэд с Донной спали.
Баннермэн вышел из машины и захлопнул за собой дверь. Он сразу же заметил, что окно со стороны водителя разбито. Это заставило его сердце забиться сильнее, и рука потянулась к кобуре.
Куджо наблюдал за Человеком, вылезшим из машины, с растущей ненавистью. Это он причинил Куджо боль; из-за него у Куджо ныли мышцы и надсадно звенело в голове; из-за него старые листья под крыльцом запахли вдруг тухлятиной; из-за него Куджо не мог без отвращения смотреть на воду, несмотря на жажду.
Глубоко в его груди родилось рычание. Он обонял запах человека, его пота и его горячей плоти. Рычание перешло в яростный рев. Он выскочил из-под крыльца и бросился на ненавистного Человека.
В первый момент Баннермэн даже не услышал низкого рычания Куджо. Он подошел к «пинто» достаточно близко, чтобы разглядеть копну волос над водительским сиденьем. Сперва он подумал, что женщину застрелили, но где же дырка от пули? Стекло было скорее раздавлено, чем пробито.
Потом он увидел, что голова шевельнулась. Не сильно, скорее дернулась. Но это неважно. Женщина жива. Он шагнул вперед и тут услышал рычание.
Почему-то первым делом он подумал про своего ирландского сеттера Расти, но ведь тот умер уже четыре года назад, вскоре после истории с Фрэнком Доддом. И Расти никогда так не рычал, и в решающий момент Баннермэн будто прирос к месту, охваченный диким, атавистическим ужасом.
Потом он повернулся, схватился за пистолет и успел только мгновенно увидеть фигуру громадного пса, летящего на него. В следующую минуту пес толкнул его в грудь и сшиб на землю. Его рука взметнулась в воздух и ударилась о багажник «пинто», пистолет выпал. Пес укусил его, и Баннермэн увидел первые пятна крови на своей голубой рубашке. Внезапно он понял все. Они здесь машина сломана… и этот пес. Он никак не укладывается в логичный план Мэсена.
Баннермэн попытался оттолкнуть морду пса от своего живота. Внезапно он почувствовал там режущую боль и увидел, как кровь быстро пропитывает его брюки. Он потянулся вперед, но пес мощным ударом снова отбросил его на «пинто», заставив маленький автомобиль содрогнуться.
Он почему-то не мог вспомнить, занимались ли они с женой любовью в прошлую ночь.
«Безумные мысли. Безумные…»
Пес напал снова. Баннермэн попробовал увернуться, но пес, предупредив его, нырнул мордой вниз живота, жуткая, никогда еще не испытанная боль пронзила все его тело. Ему казалось, что пес ухмыляется, и глядя в его дикие мутные глаза, он подумал, что разглядел в них что-то знакомое.
«Привет, Фрэнк! Что, в аду слишком жарко для тебя?»
Тут Куджо вцепился в его пальцы, отрывая их по одному. Баннермэн забыл про Фрэнка Додда, забыл про все. Он хотел только спасти свою жизнь. Он пытался заслониться коленом и не мог – боль в животе парализовала его.
«Господи, что он делает со мной? Господи, за что? Вики, Вики…»
Тут дверца «пинто» открылась. Та самая женщина. Он видел ее на фотографии в доме, и там это была очень даже симпатичная женщина из тех, на кого оглядываются на улицах. Теперь перед ним стояла развалина. Пес и ее отделал. Живот пересекала кровавая полоса. Одна штанина джинсов была оторвана, и колено украшала неуклюжая повязка. Но хуже всего было ее лицо; оно походило на гнилое яблоко. Лоб изрезали глубокие морщины, губы потрескались и запеклись, глаза глубоко запали.
Пес на миг оставил Баннермэна и повернулся к женщине, припав к земле и рыча. Она спряталась в машине, захлопнув дверцу.
(машина скорее позвонить скорее в машину)
Он повернулся и побежал к «крейсеру». Пес побежал следом, но опоздал. Он рванул дверь, влез в машину и вызвал по рации помощь. Помощь приехала. Пса застрелили. Их всех спасли.
Все это случилось за три секунды и только лишь в мыслях Джорджа Баннермэна. Когда он повернулся, чтобы бежать, ноги его подкосились, и он упал на гравий.