Кое-что за Одессу Вассерман Анатолий

Главный театр города

Театр стоит на Ланжероновской улице (в советское время – улица Ласточкина; этот партийный псевдоним носил руководитель Иностранной коллегии – по большевистской пропаганде среди интервенционных войск – Иван Фёдорович Смирнов). От главного входа в театр начинается Ришельевская (в советское время – улица Ленина).

Главную лестницу театра видели даже те, кто в нём никогда не бывал. На ней происходило второе действие марлезонского балета в фильме Георгия Эмильевича Юнгвальд-Хилькевича «Д’Артаньян и три мушкетёра». Это соответствует архитектурной истине: интерьеры театра отделаны в пышнейшем стиле позднего французского рококо.

Впрочем, в театре есть на что посмотреть, даже если не заглядывать внутрь. Одесситы

считают, что из всех театров мира он уступает по архитектуре только венскому Бург-театру – ибо построен теми же архитекторами в конце XIX века и снаружи оформлен в модном тогда венском стиле.

Первое здание театра, открытое в 1810-м, сгорело в ночь на 2 января 1873-го – сразу по окончании пристройки флигеля. Нынешнее, открытое в 1887-м, от огня пока почти не страдало: сгорела в 1925-м только сцена. Зато ему постоянно угрожают подвижки грунта. Театр построен на краю небольшого – в несколько метров – склона, но почва под ним неустойчива и гораздо глубже. Весь центр Одессы стоит на массиве рыхлого известняка – ракушечника. Он легко размывается подпочвенными водами. В середине 1950-х в почву под театром залили шесть тысяч кубометров жидкого стекла – канцелярского клея, состоящего из силикатов калия и натрия: в отсутствие силиката кальция, также входящего в состав обычного стекла, они легко растворимы, а после реакции с углекислым кальцием ракушечника образуют обычное твёрдое стекло. Правда, в 1996– 2007-м фундамент пришлось вновь укреплять – 1800 сваями.

Архитектура театра пышна, включает изобилие лепного декора, но в то же время – по мнению всех одесситов – не аляповата.

По бокам главного входа – две многофигурные скульптурные композиции, символизирующие трагедию и комедию (к этим двум основным жанрам, известным ещё с античных времён и выражающим максимальные проявления страстей, лишь через тысячелетия присоединилась драма с полутонами эмоций).

В 1920-е – в разгар большевистской принудительной украинизации – репертуар одесской оперы кропотливо перевели на украинский диалект русского языка. Поскольку сам диалект тогда только вырабатывался (путём трудолюбивого поиска в многочисленных южнорусских диалектах слов, не совпадающих с общерусской литературной нормой, и заимствования из польского тех слов, какие во всех диалектах соответствуют общей норме), тексты получались довольно странные и на тогдашний, и на современный слух. Например,

Это, как можно догадаться, ария Ленского в пушкинском «Евгении Онегине»:

В моём детстве – конце 1950-х и начале 1960-х – очередная – хрущёвская – попытка украинизации не коснулась арий, но хор несколько лет распевал, например, в «Кармен» не «Тореадор, смелее в бой», а «Гей, матадоре, в бій вирушай». Это, впрочем, уже соответствовало современной норме диалекта, обкатанного двумя поколениями неплохих (а порою и несомненно талантливых, как Павел Григорьевич Тычина, Павел Архипович Загребельный, Владимир Леонтьевич Киселёв) литераторов, так что резкого отторжения не вызывало.

Сейчас подобных опытов уже не производят. Во всём мире теперь принято оперы исполнять только на языке оригинала. Надеюсь, мода на аутентичность продержится существенно дольше нынешней волны украинизации.

Вообще, конечно, в этом театре нужно побывать. И на опере, и на балете. Хотя бы потому, что богатейшую акустику зрительного зала при всём желании невозможно адекватно оценить со слов экскурсовода. Её надо ощутить самому. А пока остаётся прогуляться вокруг несомненно красивейшего сооружения.

Ближайшие дома

Соседнее с театром здание тоже известно любителям кино: здесь находится ЗАГС, где любимая женщина механика Гаврилова (в одноимённом фильме) ждала жениха. Главный в Одессе дворец бракосочетаний находится по другую сторону Ланжероновской, уже на Ришельевской улице.

На Ришельевской стена ближайшего к театру здания превращена в мемориальную доску шириной несколько десятков метров, где названы многочисленные Герои Советского Союза, родившиеся в Одесской области. На противоположной стороне площади перед театром такая же мемориальная доска перечисляла Героев Социалистического Труда. Но в постсоветское время – при перестройке здания в гостиницу «Моцарт» – доску снесли, чтобы дать гостиничному кафе большие окна. Труд нынче не в почёте. Но в начале 2010-х годов на перпендикулярной стене соседнего здания создали новую – хотя и намного меньшую, а потому со сравнительно мелким шрифтом – доску с тем же перечнем Героев Социалистического Труда. А для симметрии на здании с другой стороны Ришельевской разместили аналогичную доску с дубликатом списка Героев Советского Союза.

Королевский дворец

Кафе напротив гостиницы «Моцарт», естественно, названо «Сальери». Через него можно пройти в скверик у театра – Пале Рояль. Скверик окружён зданиями, изначально созданными в качестве торговых: в первом этаже – лавки, во втором – склады и жильё владельцев. Отсюда и гордое французское название «королевский дворец»: один из множества парижских дворцов (сперва принадлежавший королю, потом перешедший к одному из его родственников и проданный кем-то из потомков родственника ради оплаты хотя бы части долгов) был когда-то перестроен в торговый центр примерно по такой же схеме.

В советское время Пале Рояль звался сквером имени Чарлза Дарвина. Правда, об этом официальном титуле одесситы узнали только в конце 1980-х – из большого сувенирного альбома с фотографиями города.

В центре Пале Рояля – небольшой фонтан в виде нагромождения скал со статуей наверху – новодельной, но довольно точно воспроизводящей старинный оригинал, утраченный при очередной реставрации сквера. Летом он окружён выносными столиками кафе «Сальери», но никто не мешает подойти к фонтану вплотную и любоваться им.

На одном из газонов Пале Рояля – скульптурная композиция «Эрот и Психея» (любовь и душа) по мотивам одного из бесчисленных античных мифов. В последние годы Одессу застраивают по мотивам новых мифов – об Украине. Похоже, античные мифы всё же живописнее. По крайней мере в наши дни – когда нас уже не заставляют поклоняться Зевсу и Посейдону, зато пытаются заставить поклоняться Мазепе и Шухевичу.

На месте одного из старых зданий Пале Рояля недавно сооружён элитный жилой дом. По проекту он был восьмиэтажным – чтобы не превышать тыльную часть театра. Но чтобы дать квартиры всем, от кого зависело утверждение проекта, пришлось два этажа добавить. Впоследствии – при очередной смене городских властей – несколько новоиспечённых квартировладельцев слетели с постов, а сверхпроектные этажи снесены. Но и оставшаяся часть по своему декору и всему архитектурному облику заметно выламывается из общего стиля Пале Рояля и изрядно контрастирует с театром. Впрочем, может быть, наши потомки найдут в этом контрасте особую прелесть – как нашли её парижане в башне Гюстава Александровича Боникхаузена (более известного по названию родины его предков – горному массиву Айфель – во французском произношении Эйфель – на западе Германии) посреди старинного центра.

Переулок Чайковского

Между новым домом и театром – две лестницы. Одна узкая – по ширине прохода между театром и домом, стоявшим здесь раньше, вторая широкая – на месте этого дома, снесённого лет тридцать назад. Кстати, во многих фильмах, чьё действие происходит задолго до сноса этого дома, видна новая лестница – кинематографисты редко воспроизводят все подробности истории.

По лестнице спускаемся в переулок за театром. Он носит имя Петра Ильича Чайковского с 1953-го – так что я родился, когда он ещё был Театральным. А до того – Биржевым: нижний конец переулка выходит на площадь перед старой хлебной биржей – ныне городским советом.

Напротив лестниц – в доме № 12 – была гостиница «Северная». Об этом сейчас напоминает лишь мемориальная доска останавливавшемуся здесь Антону Павловичу Чехову. В 1912-м внутри двора гостиницы построено отдельное здание для театра варьете. Вопреки фильму «Опасные гастроли», оно не сгорело. С 1931-го в нём размещался театр юного зрителя.

В 1981-м для театра музыкальной комедии построили новое здание – в начале Пантелеймоновской улицы и Французского бульвара (тогда это были улица Чижикова и Пролетарский бульвар). ТЮЗ переехал в старое здание оперетты – на Греческой (тогда – улица Карла Либкнехта). Старое же здание ТЮЗа предполагалось передать Одесскому театру миниатюр, состоявшему тогда из Михаила Эммануиловича Жванецкого, Романа Аншелевича Каца (на сцене – Карцев) и Виктора Леонидовича Ильченко.

По слухам, указание исходило с самого верха – из Москвы. Но киевские власти всегда любят одесских юмористов в соответствии со старым анекдотом, где слова «Пламенный привет!» прикрывают мысль «Гори огнём!». Да и в самой Одессе партийные чиновники были довольно строги. Заведующую отделом культуры областного комитета компартии Лидию Всеволодовну Гладкую легендарные одесские КВНщики 1960-х приветствовали словами: человек, позволявший нам то, чего никто другой не позволил бы. Вскоре её вытолкали из обкома: в 1972–3-м я в институте слушал её лекции по научному коммунизму.

Здание объявили аварийным и запланировали капитальный ремонт. План разрабатывали до тех пор, пока великие одесские юмористы не переехали в Москву. Как сказал впоследствии замечательный писатель Анатолий Наумович Аронов (по матери – Рыбаков): «Есть человек – есть проблема; нет человека – нет проблемы».

Уникальное внутридворовое театральное здание пару десятилетий стояло невостребованным. Сейчас в нём спа-центр. Значит, всё обширное театральное хозяйство – от лебёдок и софитов до лифтов для декораций – утеряно уже безвозвратно. Забота о теле сейчас популярнее заботы о душе.

Выйдя из двора, можно оценить по достоинству размер тыльной части оперного театра. В любом театре сценическая часть заметно больше зрительской: хранилища декораций, оборудование для их перемещения, система подвески и наведения осветительных приборов, помещения для репетиций, переодевания, грима… Тыловой фасад одесского оперного вдвое выше главного. На таком фоне новодельное здание по соседству выглядит уже не столь громоздким.

Театральная площадь

Из переулка по лестнице с другой стороны театра поднимаемся на площадь сбоку от него. На художественном литье перил лестницы с обеих сторон всё ещё сохранились первоначальные гербы Одессы – с имперским двуглавым орлом в верхней половине щита. В советское время вместо орла появился броненосец «Князь Потёмкин Таврический», заходивший в Одессу с мятежным экипажем (в 1905-м революция охватила изрядную часть России, но наш город к бунту не присоединился). Сейчас – после долгих споров – четырёхлапый якорь растянули на всю высоту щита, убрав прочие символы. Правда, в последние годы в городском совете обсуждают возвращение на герб имперского орла и советской Золотой звезды города-героя, но судя по скорости обсуждения, решение примут ещё нескоро.

В советское время площадь называлась именем замечательного нидерландского философа Баруха (при крещении он перевёл имя с иврита на латынь и стал Бенедиктом) Михаэлевича Спинозы. Впрочем, это название осталось таким же неведомым, как название Пале Рояля «сквер имени Чарлза Дарвина».

Фонтан, охватывающий изрядную часть площади, появился при реконструкции театра в 1960-е годы. Он не только декоративный. Система кондиционирования воздуха в театре отдаёт тепло воде, та распыляется в фонтане и остывает. По размеру фонтана можно представить мощность кондиционера.

Раньше – когда о кондиционировании театра ещё не думали – на этом месте стоял маленький изящный фонтанчик: трое маленьких детей глядят на лягушку, а у неё изо рта бьёт тонкая струйка воды. Сейчас этот фонтанчик перемещён на другую сторону площади – к английскому клубу. В советское время в нём размещался один из двух на весь Союз музеев небоевого морского флота (второй – в Риге). Сейчас экспонаты перемещены в запасники музея одесского торгового порта, а здание после реставрации может вновь стать местом развлечений новой аристократии.

Как на Дерибасовской угол Ришельевской

С площади возвращаемся к театру и выходим на Ришельевскую. Перед нами – перекрёсток, помянутый в первой строке старой одесской песни.

Перед перекрёстком – главный городской дворец бракосочетаний и музей восковых фигур. Музей несколько раз менял название и сейчас именуется «У бабы Ути». Манекен с этим именем размещён над входом и благодаря электроприводу жестикулирует ради привлечения прохожих.

На самом углу – красивые жилые дома и здание областного отделения Национального банка. Когда банк ещё назывался Государственным, отделение несколько раз грабили. В последний раз это случилось в моём детстве – в конце 1950-х. Сперва всё было в порядке: вооружённые грабители запугали всех в зале, получили несколько мешков денег, выбежали, сели в поджидавшую у входа «Волгу». Но водитель занервничал, рванул с места не на той передаче – и мотор заглох. Пока вконец перепугавшийся шофёр вспоминал, что и в какой последовательности нажимать – из дверей выбежала пришедшая в себя охрана, нацелилась на автомобиль. Грабители поняли, что из машины стрелять неудобно и их успеют убить при попытке оказания сопротивления – и сдались. С тех пор этот банк больше никто не пытался грабить. Похоже, неудачу налёта сочли плохой приметой.

С угла хорошо видно: от Ришельевской в сторону моря Дерибасовская резко понижается. Это относится и ко всем параллельным ей улицам: Ришельевская отграничивает практически горизонтальную часть центра от системы приморских склонов – то плавных, как на Дерибасовской, то крутых, как береговой обрыв, в который она упирается. Но нижняя часть Дерибасовской входит в маршрут другой экскурсии, а на квартале между Ришельевской и Пушкинской нет ничего достойного внимания туристов. Поэтому мы пойдём от моря.

Улица легенд и торговли

В архитектурном отношении Дерибасовская – пожалуй, не лучшая улица Одессы. На мой вкус, на Ришельевской или Пушкинской интересных строений больше, и они увязаны между собою гармоничнее. Главную прелесть главной улице придают бесчисленные упоминания в творениях и одесских авторов, и многих тысяч гостей города. Если гулять по Дерибасовской, забыв всё написанное о ней – пропадёт больше половины удовольствия.

Чтобы поддержать легенду, в 1970-е Дерибасовскую сделали пешеходной улицей. Проходившие по ней троллейбусные маршруты № 1 и № 2 перенесли на два квартала – на улицу Розы Люксембург (до революции она называлась Полицейской, а в постсоветские годы переименована в честь одного из очень немногих русских лауреатов Нобелевской премии – писателя и поэта Ивана Алексеевича Бунина, оставившего красочные, хотя и очень злые, заметки о своём пребывании в Одессе во время Гражданской войны). Сейчас въезд на главный отрезок Дерибасовской – от Екатерининской до Преображенской – перегорожен большими каменными глыбами и цветочными вазонами. Автомобили изредка пробираются на мостовую через тротуар, но вынуждены двигаться со скоростью пешеходов.

В реальности основное занятие Дерибасовской – торговля и угощение. Даже в советское время первые этажи всех зданий от Ришельевской до Преображенской были заполнены магазинами и столовыми.

От Ленина до Маркса

На квартале между Ришельевской (в советское время – улица Ленина) и Екатерининской (Карла Маркса) много лет было одно из немногих на улице неторговых заведений – центральный пункт междугородних телефонных переговоров (в дополнение к подобным же пунктам на главном городском почтамте и многих других крупных почтовых отделениях). Сейчас в это уже трудно поверить, но ещё в начале 1970-х автоматической междугородной связи вовсе не было. Приходилось заказывать разговор на переговорном пункте либо – если повезёт и если заранее куплен талон на определённое время беседы – на домашний телефон. Второй вариант практически недоступен приезжим – а их в Одессе летом едва ли не больше, чем постоянных жителей. Центральный переговорный пункт был так велик, что сейчас его помещение поделено между тремя крупными магазинами. И он всегда был набит до отказа.

Конечно, на Дерибасовской всегда старались разместиться самые роскошные магазины. Да и кормилища тут бывают весьма экзотические. На этом же квартале, напротив переговорного пункта – ирландский паб «Мик О’Ниллс». На следующем квартале – столь же эффектный шотландский паб и виски-клуб «Корвин» (правда, сам «Корвин» находится на параллельной Ланжероновской, а на Дерибасовскую выходит лишь двор, где размещена его летняя веранда).

Рядом с ирландским пабом недавно появилась итальянская гостиница «Фраполли». Дальше на той же стороне – старые гостиницы. Но «Большую Московскую» сейчас реконструируют, а «Спартак» и вовсе снесли: говорят, несущие конструкции слишком ослабели, и теперь на его месте выстроят новую гостиницу – возможно, даже чуть похожую на прежнюю. Только «Пассаж» всё ещё работает, но до него отсюда ещё далеко.

Национальные вывески

На углу Дерибасовской и Екатерининской ещё в 1960-е открылось первое в городе молодёжное кафе. Согласно общему духу тогдашней романтики оно названо «Алые паруса»: в конце концов, и капитан Артур Грэй из гениальной повести Александра Степановича Гриневского (Грина) хотя и мог себе позволить выбирать фрахт по настроению, но чаще всего выбирал съестное, хотя и достаточно редкое – вроде чая и тропических фруктов.

В приступе постсоветской украинизации кафе переименовали в «Червоні вітрила». Правда, червоні – не алые, а попросту красные. Но кого волнует соблюдение литературной точности, когда на кону идея создания народа, объединённого искусственно созданным и искусственно насаждаемым диалектом!

По забавному совпадению одновременно с переименованием ощутимо – даже ниже последних советских лет – упало и качество еды в заведении. Зато когда решили возродить былую славу заведения, название вновь написали на литературном русском языке.

Увы, это стало уже не былое кафе с ценами, доступными даже молодёжи, а серьёзный ресторан. Впрочем, цены в нём заметно опережали качество (хотя также хорошее), так что в начале 2010-х его превратили в одёжный магазин – примерно той же ценовой категории.

На соседнем углу в советское время был кондитерский магазин «Лакомка». После распада Союза он переведён: «Ласунка». Потом на его месте открыли ресторан украинской кухни – и для ясности назвали «Українська ласунка». На мой вкус, это не лучший в городе ресторан украинской кухни – возможно, его повара слишком расслабились, уповая на очень выгодное расположение: через этот угол проходит добрая половина приезжих. Лично мне больше нравится кухня ресторана «Куманець» на углу Ланжероновской и Гаванной.

Фанкони

От «Алых парусов» проходим по Екатерининской до угла Ланжероновской. На противоположной стороне Екатерининской хорошо видно заведение, известное по одесской песне:

Тут подошёл до них маркёр известный Моня, О чей хребет сломали кий в кафе Фанкони.

Не знаю, что случилось с самим итальянским ресторатором и его детищем в бурные революционные годы. Первое, что застал на этом месте я, когда впервые подошёл сюда полвека назад – касса Аэрофлота: в курортном городе самолёт всегда востребован, а тогдашние авиабилеты по цене были сопоставимы с купейными железнодорожными. После распада СССР в целом и крупнейшей авиакомпании мира в частности касса работала ещё несколько лет, потом уступила место залу аттракционов и развлекательных автоматов. Кафе под старой маркой «Фанкони» возникло в это же время на соседнем квартале. Несколько лет назад фирма выкупила старое помещение. Теперь под этой же маркой работают ещё несколько кафе и ресторанов в разных концах города.

С угла прекрасно видно не только здание с лёгкой стилизацией под готику, где расположено старое кафе. Соседний угол – Пале Рояль, вид снаружи. На мой взгляд, изнутри сквера эти здания ещё изрядно запущены. А вот их фасады, выходящие на улицу, то ли хорошо реставрированы, то ли просто при удачном ремонте неплохо стилизованы под старину.

По Дерибасовской до Греческой

Возвращаемся на Дерибасовскую, идём дальше. Летом едва ли не каждое здешнее кормилище выносит на тротуар дополнительные столики, так что гулять удобнее по булыжной мостовой.

Кстати, в центре Одессы до сих пор много булыжных мостовых. Ведь сам центр сравнительно невелик. По московским меркам он весь – зона пешеходной досягаемости. Да и общественным транспортом был обеспечен неплохо: лишь в постсоветское время его активность сократилась, зато немалую часть его роли взяли на себя маршрутные такси. Поэтому плотность автомобильного движения ещё недавно была сравнительно невелика. Вдобавок советские машины изначально рассчитывались на плохие дороги, так что мало выигрывали от перехода с булыжника на асфальт. Только в последние годы – в связи с ростом числа импортных автомобилей – началась реконструкция некоторых центральных улиц: их асфальтируют, а иногда и расширяют. К сожалению, дошла до Одессы и московская мода на борьбу с трамваями: пару маршрутов уже закрыли, чтобы расширить возможности автодвижения – хотя пропускная способность трамвайной линии, измеренная количеством перевозимых пассажиров за единицу времени, в несколько раз превышает предельную теоретически возможную пропускную способность автодвижения на месте этой линии.

На одном из домов – мемориальная доска Дмитрию Ивановичу Менделееву. А заодно – и Ришельевскому лицею, где он преподавал. Лицей создан на средства, завещанные Арманом Эмманюэлем Софи Сеттимани Луи-Антуановичем де Виньеро дю Плесси, графом де Шинон, герцогом де Фронсак, герцогом де Ришельё. Правнучатый племянник легендарного кардинала больше десятилетия был генерал-губернатором Новороссийского края и потратил на организацию благополучия Одессы не только громадные силы, но и немалую часть своего личного жалованья. После революции лучшее в городе учебное заведение, считающееся привилегированным, а потому противоречащее лозунгу всеобщего равенства, было закрыто.

В постсоветское время титул Ришельевского лицея присвоен одной из средних школ. Насколько мне известно, образование там осталось средним.

На другой стороне улицы бросается в глаза шестиэтажный (да ещё с большим гастрономом сети «Таврия В» в подвале) торговый центр «Европа». Стеклянное сооружение напрочь выламывается из общего архитектурного стиля главной улицы города. Да и товары там в основном дороговаты даже для Дерибасовской. Зато на шестом этаже сейчас – сравнительно недорогое кафе обще-республиканской сети «Пузата хата», где турист может поесть быстро и с украинским акцентом. Сотрудники кафе в первый год его существования также пытались общаться с посетителями на украинском диалекте – в соответствии с корпоративным стандартом. Сейчас разве что «Смачного!» (то есть вкусного) желают на диалекте, а в общении после первой же реплики посетителя, сказанной на литературном русском, также возвращаются на родной язык.

Центр сооружён на месте летнего кинотеатра «Комсомолец». Заодно накрыл вход в подвальчик, где в конце 1970-х было создано кафе «Молодёжное». На его основе сформировалось одесское Объединение молодёжных клубов. В частности, литературно-игровой клуб «Эрудит» возник в рамках этого объединения. Правда, уже первая его игра состоялась 25 марта 1983-го не в этом подвале, а в кафе «Вечерняя Одесса», созданном тем же ОМК. Но добрая половина вечеров отдыха всех клубов проходила в «Молодёжном».

В позднесоветское время ОМК занялось бизнесом: комсомольцам его разрешили раньше, чем взрослым. Кинотеатр «Комсомолец» тоже вошёл в орбиту объединения. Сейчас оно в числе крупнейших бизнес-структур города. И – к чести его владельцев и руководителей – немалую часть своих доходов всё ещё тратит на поддержание деятельности множества одесских клубов.

Со стороны моря в Дерибасовскую упирается Гаванная улица. Так она названа потому, что её продолжение – Военный спуск (в советское время – спуск Жанны Лябурб в честь известнейшей из соратниц Ивана Смирнова по Иностранной коллегии, казнённой интервентами вместе с ним) – выходит к гавани Одесского порта. Правда, ударение в названии «Гаванная» не на первом слоге (по аналогии с гаванью), а на втором.

В советское время улица называлась в честь Степана Николаевича Халтурина – народовольца, учинившего взрыв в Зимнем дворце. Он устроился туда истопником и несколько месяцев проносил в свою каморку под императорской столовой мелкие дозы динамита. К февралю 1880-го накопил около десятка килограммов, поджёг бикфордов шнур и ушёл из дворца. Но Александр II Николаевич Романов с семьёй опоздал на обед. Взрыв убил более десятка бойцов охраны – героев недавней (1877–8) войны с турками, взятых во дворец за отличную службу. В марте 1882-го Халтурин вместе с коллегой убил в Одессе прокурора и казнён неопознанным.

На углу Дерибасовской и Гаванной в советское время был громадный овощной магазин. На Гаванную выходит складской двор. По бокам от него – два длинных торговых зала параллельно Дерибасовской. Их соединяет короткий проход позади двора. После распада СССР магазин сперва постепенно перепрофилировался, стал универсальным продуктовым. Затем разделён на несколько помещений разного профиля. Сейчас на Дерибасовской – два хороших ресторана: «Стейкхаус» и «Компот». Зал со входом с Гаванной долго был прекрасным винным магазином, а пару лет назад стал одёжным.

Напротив Гаванной – полукруглый Дом Книги. Раньше книжные залы разного профиля – включая громадный букинистический отдел и уютный детский – занимали весь первый этаж и центральную часть по всей высоте здания, а квартиры располагались только на верхних этажах по периферии дома. Теперь часть секций занята иными товарами, книги остались только в бывшем букинистическом, а главный зал реконструирован и отдан под одёжные магазины: они выгоднее книг – и с точки зрения коммерции, и ради избавления граждан от избыточных для власти мыслей.

По бокам Дома Книги – две гостиницы. Сейчас «Большая Московская» реконструируется с укреплением несущих конструкций. «Спартак» вообще снесён, и даже фундамент вскрыт. Пока ещё есть надежда, что после его укрепления возведут новую гостиницу – по утешающим заверениям официальных лиц, даже немного похожую на старую.

Греческая площадь

Дом Книги и гостиницы отделяют Дерибасовскую улицу от большой площади. В советское время она именовалась в честь народовольца Сергея Ивановича Мартыновского (его младший сын Владимир четверть века успешно руководил Одесским технологическим институтом холодильной промышленности, где я под его ректорством учился, и четыре года был заместителем директора департамента образования и прикладных наук ЮНЕСКО, а старший Александр под псевдонимом Тарас Костров стал первым редактором «Комсомольской правды» – и в 29 лет умер от туберкулёза). Сейчас площадь вновь Греческая.

С противоположного конца площадь отграничена от улицы Бунина таким же, как Дом Книги, полукруглым зданием. В советское время там был ресторан «Киев». Сейчас он раздёрган на множество магазинов и мелких кормилищ, а главный зал ресторана превращён в отделение одного из крупных банков.

Площадь отделяет Гаванную улицу от Александровского проспекта (в советское время – проспект Мира). Когда городские власти решили проложить большой проспект от гавани до Привоза, один из владельцев участков на трассе намеченного строительства заломил совершенно несуразную цену. После долгого торга город отказался удовлетворять непомерный аппетит собственника и довёл проспект только до его владений. Он же, чтобы добро не пропадало, построил на своей земле несколько неплохих зданий, одно из которых – Дом Книги – дожило до наших дней.

Когда мэром Одессы был Руслан Борисович Боделан, началось строительство тоннеля, соединяющего Александровский проспект с Военным спуском – продолжением Гаванной. Предполагалось, что новая магистраль возьмёт на себя немалую часть транспортного потока с соседних улиц – Екатерининской и Преображенской. С возвращением на мэрство Эдуарда Иосифовича Гурвица проект похоронен, а уже начатые выработки засыпаны. Возможно, это и к лучшему: денег на быстрое строительство в городском бюджете вряд ли хватало, а долгострой мог вызвать подвижки грунта и обрушить здания над тоннелем. Тем более что начали строительство, как водится, с котлована под громадную автостоянку, и скорее всего дело надолго ею бы и ограничилось. Впрочем, сейчас котлован вырыт снова – строят подземную автостоянку.

Значительная часть площади в последние годы реконструирована. Основные инвесторы и подрядчики – греки: их привлекло название площади.

Посередине площади с незапамятных времён стояло продолговатое трёхэтажное здание с двумя двухэтажными полукруглыми законцовками (как обычно в Одессе, первый этаж содержал магазины и неплохую пельменную, второй – чисто жилой). Несколько лет назад его снесли и на его месте построили торгово-офисный центр «Афина». Нижние этажи снаружи в общих чертах воспроизводят облик старого здания (а внутри добавлен изрядный подвал с крупным продуктовым магазином сети «Таврия В» и несколькими неплохими кафе разной кухни). Выше – стеклянный офисный корпус. По выражению психолога Ирины Борисовны Морозовской, с которой мы уже два десятилетия играем в одной команде спортивной версии «Что? Где? Когда?», здание в целом напоминает кадр из фильма «Чужой»: из груди человека вырывается проросший внутри него инопланетный монстр.

Дальний от моря край площади ограничивала старинная колоннада. Под ней с незапамятных времён стояли разные лавки. Сейчас на месте колоннады – торгово-офисный центр с колоннами, немного напоминающими прежние. Один конец колоннады упирается в здание, в советское время бывшее кинотеатром имени знаменитого налётчика – а затем замечательного кавалерийского командира Гражданской войны – Григория Ивановича Котовского, а сейчас занятое болгарским культурным центром (в Одессе и области немало переселенцев из Болгарии – один из районных центров даже называется Болград). Другой конец ограничен зданием Большой Московской гостиницы.

Городской сад

Между Большой Московской гостиницей и Домом Книги возвращаемся на Дерибасовскую. И сразу видим память о людях, в честь которых она названа.

Принято считать, что главная улица Одессы носит имя Хосе Мигелевича де Рибас и Бойонс (на российской службе – Осип Михайлович Дерибас). Именно он в чине контр-адмирала возглавлял гребную флотилию при штурме турецкой крепости Хаджибей, построенной над гаванью ради того, чтобы русский флот не воспользовался ею для десанта. Он же, получив за эту победу следующий чин вице-адмирала, участвовал в проектировании порта и города при нём. Умер он уже в чине адмирала, успев ещё немало послужить России.

Но жил на центральной улице новостроящегося города не только он сам, а и его брат Феликс. Именно Феликсу принадлежал участок в половину квартала между Преображенской и Гаванной улицами, выходящий на Дерибасовскую. Он подарил свои земли городу с условием, что на них будет обустроен общедоступный сад. Этот сад назван Городским.

Правда, сейчас общедоступен не весь сад. Дальнюю от Дерибасовской часть огородили под летний театр – весьма популярную концертную площадку.

Ещё одно зрелищное предприятие, выходящее в сад – кинотеатр имени выдающегося спортсмена начала XX века, одного из первых российских лётчиков Сергея Исаевича Уточкина (на углу Дерибасовской и Гаванной). Сам кинозал занимает второй этаж здания (в первом – несколько независимых от него ресторанов и кафе). В 2001-м на лестнице, ведущей в кинотеатр, поставили памятник Уточкину.

Есть в саду и несколько кормилищ. Одно из них – ресторан Печеского (в советское время – «Кавказ») – действует с дореволюционных времён.

В самом саду со времён Крымской войны стоят друг против друга две статуи, образующие единую композицию: лев с добычей и львица с львятами. В реальной жизни львицы охотятся куда чаще львов – и зачастую кормят своих мужей наравне с детьми. Кстати, это не только ко львам относится.

В 1999-м в Городском саду появился памятник «12 стульям» Ильфа (Иехиел-Лейба Арьевича Файнзильберга) и Петрова (Евгения Петровича Катаева). Бронзовый стул по форме соответствует классическим творениям мастера Гамбса. Отлитые на сиденье монеты разных стран и времён выглядят так натурально, что в первый момент их даже хочется поднять.

В 2000-м у центрального входа в сад со стороны Дерибасовской поставлен памятник Леониду Осиповичу Утёсову. Великий джазовый дирижёр и певец Лейзер Иосифович Вайсбейн изображён в бронзе как в последние годы жизни – тучным, обмякшим, но с неизменно добродушным лицом. Сидит он на бронзовой скамейке, где хватает свободного места ещё одному человеку. Скамейка истёрта до блеска желающими сфотографироваться рядом с одним из множества людей, составивших славу нашего города.

В глубине сада – большая беседка. Раньше в ней просто сидели люди. Теперь там в выходные дни выступает небольшой симфонический оркестр.

Между беседкой и памятником Утёсову – поющий фонтан. По вечерам высота его струй меняется в такт транслируемой музыке, а цветные прожекторы в чаше фонтана и по бокам подсвечивают воду согласно спектру высот звука. Обычно, когда моя экскурсия подходит к Городскому саду, ещё слишком рано для этого зрелища. Поэтому я рекомендую гостям вернуться сюда уже после окончания совместной прогулки.

Пассаж

По другую от Городского сада сторону Дерибасовской – Пассаж. Это французское слово означает проход. Гостиница «Пассаж» выходит сразу и на Преображенскую (там – вход в неё), и на Дерибасовскую улицу. Внутри неё – проход из двух переулков, состыкованных под прямым углом и накрытых сверху стеклянной крышей. Он соединяет обе улицы. По нему назван весь комплекс.

Первый этаж гостиницы отдан под магазины. Часть из них выходит на улицу, часть – в проход. Недавно один из магазинов переделан в ресторан грузинской кухни «Чито-гврито» (в честь песни из фильма «Мимино»).

Внутренний пассаж считается одним из красивейших сооружений центра города. Его до сих пор удаётся реставрировать близко к оригиналу.

С наружной стороны Пассажа много десятилетий был крупнейший в городе продовольственный магазин «Центральный». В постсоветское время его взяло под контроль Объединение молодёжных клубов. К сожалению, несколько лет назад он не выдержал

конкуренции с двумя близлежащими магазинами сети «Таврия В» и перепрофилирован. Сторону, выходящую на Преображенскую улицу, занял крупнейший ювелирный магазин. Но поскольку драгоценности покупают реже еды, со стороны Дерибасовской создано несколько мелких магазинов разной специализации – от телефонов до сувениров.

Над выходом из Пассажа на Дерибасовскую – даты строительства: 1898–1899. В позднесоветские годы никто не верил, что такой комплекс можно создать так быстро. Из-за тогдашних перекосов в системе оплаты строительных работ было выгодно распылять все доступные средства по множеству нулевых циклов, и на возведение надземной части зданий хронически не хватало денег. Между тем, если не разбрасывать силы по множеству котлованов, можно даже очень сложное сооружение завершить очень быстро.

Сверху над этим выходом – бог торговли Меркурий верхом на паровозе. Когда сеть железных дорог охватила весь хлебородный юг России, подвоз зерна к одесскому порту – главному центру зернового экспорта страны – многократно возрос. Соответственно возрос и торговый оборот города. Благодарные одесситы увековечили символ источника роста богатства города.

Соборная площадь

На другой от Пассажа стороне Преображенской – сквер размером в целый квартал. Здесь находится главный кафедральный собор города – Преображения Господня. В его честь и названа улица. В 1936-м собор разобран по камешку. В 1996–9-м раскопан старый фундамент, с 1999-го собор возводится заново. С января 2002-го в нём вновь ведутся богослужения. В 2005-м в нём вновь – как до сноса – захоронены супруги Воронцовы.

На Соборной площади стоит памятник Михаилу Семёновичу Воронцову. От рождения – в частности, в бытность свою генерал-губернатором Новороссийского края – он был графом, но на памятнике указан титул светлейшего князя, полученный им под конец службы. Памятник украшен тремя горельефами с изображением трёх крупнейших сражений с его участием.

Чем горельеф отличается от барельефа? Французское bas означает низкий, haut – высокий. Если на рельефе все углы между подложкой и деталями изображения тупые, он низкий. Если какие-то из них острые (то есть можно подсунуть кончик инструмента под деталь и нажать на неё в сторону «от подложки») – высокий. Горельеф сложнее в изготовлении, но выглядит лучше.

Мимо Пастёра

С Соборной площади переходим через конец Дерибасовской, плавно переходящий в Садовую улицу. Но идём не по ней, а по Преображенской. На этом участке экскурсии я преследую сугубо личную цель – показать, где учился.

В Одессе, если я не сбился со счёта, сегодня 17 высших учебных заведений. Они заслуживают отдельной экскурсии. Но после прогулки по Дерибасовской сил и запасов внимания экскурсантов хватит всего на два – и то потому, что они расположены рядом.

Пересекаем улицу Пастёра. На противоположном конце этой улицы Яков Юльевич Бардах, Николай Фёдорович Гамалея, Илья Ильич Мечников – русские ученики великого французского микробиолога, основателя медицинской микробиологии, разработчика технологий целенаправленной выработки вакцин Луи Жановича Пастёра – создали первую в России (и вторую в мире) бактериологическую станцию, действующую до сих пор. Правда, в русском произношении фамилии – и в названии улицы – французское Ё заменили русским Е.

Но по этой улице мы не пойдём – ограничимся взглядом с угла на здание лютеранского храма. С 1934-го в нём работал театр кукол, отпочковавшийся от театра юного зрителя, а часть здания занял базовый матросский клуб. В постсоветское время театр юного зрителя переведён во вспомогательные помещения украинского театра, матросский клуб исчез вместе с военно-морским флотом Украины, а здание возвращено немногочисленным верующим.

Проходим по Преображенской дальше. На противоположной стороне – рядом со вторым входом в Городской сад – здание университетской научной библиотеки (второй по размеру в городе – после областной имени Горького). Интересно, дождётся ли оно денег на ремонт и реставрацию или рассыплется вместе со всей отечественной системой образования?

Холодильный институт

Поворачиваем налево – на улицу, названную не в честь великого русского актёра Михаила Семёновича Щепкина, как традиционно считается. На самом деле её назвали в честь историка Евгения Николаевича Щепкина. В 1898–1906 м и 1917–1920 м годах он был профессором Новороссийского – Одесского – университета. Был депутатом I Государственной думы. Но улица названа, естественно, не за членство в Государственной думе. В 1919 м 59 летний профессор вступил в партию большевиков и боролся за установление и укрепление советской власти в Одессе. Впрочем, он умер на следующий год, не успев рассмотреть результаты своей борьбы. Сюда выходит пёстрый фасад одного из корпусов института, первоначально – в 1922-м – основанного как высший техникум общей и прикладной химии (ВТОПХ): в него слили химические факультеты университета и политехнического института. До революции в этом доме размещалась гидропатическая лечебница. Сейчас лечение разнообразными сортами одесской морской и лиманской воды перенесено поближе к её источникам. Техникум (тогда так называли узкоспециализированные институты) оказался в здании с 1920 года. А в 1931-м – когда в стране наметилось создание промышленного пищевого производства – от Одесского пищевого института (в свою очередь выросшего из основанного парой десятилетий ранее мукомольного техникума, естественного для центра зернового экспорта) отпочковали технологический институт консервной промышленности, слив его с ВТОПХ. Сюда же влились консервные факультеты многих других ВУЗов – от Херсона до Краснодара, от Москвы до Мичуринска.

К моменту моего поступления в институт – в 1969-м – он именовался технологическим институтом пищевой и холодильной промышленности (ОТИПХП). Но именно в этом году из бывшего мукомольного института – в тот момент Одесского технологического института (ОТИ) имени Ломоносова – передали теплофизический факультет, из консервного в мукомольный оставшиеся пищевые технологии – и консервный стал технологическим институтом холодильной промышленности (ОТИХП), а Ломоносовский – технологическим институтом пищевой промышленности (ОТИПП).

С обретением независимости холодильный институт стал Одесской государственной академией холода – ОГАХ (а мукомольный – Одесской национальной академией пищевых технологий – ОНАПХ). Поразительно, сколь многие институты в постсоветское время назвались академиями, хотя по западным стандартам учебная академия примерно соответствует нашему профтехучилищу: вспомните хотя бы юмористический киносериал «Полицейская академия», где довольно реалистично отображён характерный для подобных заведений уровень образования. Впрочем, с нынешними реформами уровень образования в институтах скоро будет вполне соответствовать западным учебным академиям.

В 2012-м академии слились. Головной стала академия пищевых технологий. Академия холода стала институтом холода, криотехнологий и экоэнергетики имени В.С. Мартыновского в составе ОНАПХ. Но пока ещё напоминает мой родной ОТИХП.

Здание института занимает добрую половину квартала. Со стороны улицы Пастёра ещё почти полквартала занимало институтское общежитие. Правда, его хватало лишь небольшой части студентов. Поэтому уже несколько десятилетий основное общежитие – в моё время общее для холодильного и пищевого институтов – находится недалеко от известнейшего (и самого удобного для пешего подхода, а потому всегда переполненного) пляжа Аркадия. А в здании на Пастёра теперь разместились некоторые кафедры и отделы академии.

На институте – две мемориальные доски. Одна – в честь Владимира Сергеевича Мартыновского, четверть века возглавлявшего институт и немало способствовавшего превращению его из чисто учебного в крупный исследовательский центр. Вторая посвящена событиям военных лет.

Одессу в 1941-м осаждали 73 дня – с 5 августа по 16 октября. Для сравнения: Франция в 1940-м сдалась через 42 дня после начала немецкого наступления. Правда, основную часть осаждающих составляли румыны, уже пару веков знаменитые скромностью в бою (эта аттестация, данная Александром Васильевичем Суворовым одному из его подчинённых, в данном случае применима к целой стране). Но немцы помогали им авиацией, оружием, да время от времени и сами участвовали в штурмах. Тем не менее город не пал в бою. Войска эвакуировались из

Одессы организованно: немцы прорвались в Крым, и если бы пал Севастополь, не только прервалось бы снабжение Одессы по морю (что обрекало и её на сдачу), но рушилась и вся система обороны Причерноморья – в том числе и кавказского побережья, так что Отдельная Приморская армия была переброшена в самую критическую точку.

В самом городе источников водоснабжения практически нет. Ближайшая крупная река – Днестр. Воду очищают и подают из Беляевки – в 60 км к западу от Одессы. Во время осады Беляевка была в руках румын. Естественно, они пытались заморить город жаждой. Правда, фильм «Жажда» по сценарию Григория Михайловича Поженяна несколько сгущает краски. Подача воды не была вовсе прекращена. Румыны по соглашению с немцами получали в своё распоряжение Транснистрию – Заднестровье, то есть земли от левого берега Днестра и почти до Южного Буга. В случае полного осушения водопроводные трубы, изобилующие прорехами, начали бы впитывать окружающие подпочвенные воды со всевозможными загрязнениями, и после взятия города румынам пришлось бы бороться с эпидемиями. Поэтому немного воды из Беляевки подкачивали – но ровно столько, чтобы трубы не вовсе опустели. Понятно, для снабжения города этого не хватало, и люди мучились хронической жаждой. Отряд морской пехоты, размещённый в помещениях института, высадился в Беляевке десантом и несколько часов подавал воду в город с максимальным напором. Румыны не воспользовались артиллерией: после неизбежного взятия города станция водоподготовки была нужна им самим. Стрелковое же оружие малоэффективно при штурме массивного старинного здания. В конце концов почти всех десантников всё же убили. Тяжело раненному Поженяну удалось выбраться к своим, но в отряд он уже не вернулся. Там его сочли погибшим, и он значится на мемориальной доске. Войну он закончил уже не рядовым матросом, а капитан-лейтенантом, а впоследствии стал поэтом и писателем.

Университет

Главный фасад холодильного института находится напротив главного же фасада одесского университета. Он основан в 1865-м как Императорский Новороссийский. В советское время стал Государственным. 11 сентября 2000-го переименован в Национальный (по странной прихоти украинской политики титул «национальный» – как в Великобритании «королевский» – выше титула «государственный»), что отмечено мемориальной доской на фасаде.

По счастью, есть тут и другие доски. В университете в разное время работали выдающиеся специалисты по самым разным наукам. Если перечислить их всех, места на фасаде не хватит. Пока отмечены семь человек: физиолог Иван Михайлович Сеченов, микробиолог Даниил Кириллович Заболотный, зоолог Михаил Афанасьевич Савчук, психолог Давид Генрихович Элькин (его внук был старостой институтской группы, где я учился), физик Георгий Антонович Гамов (в 1930-е уехавший в Америку и в 1950-х создавший теорию образования Вселенной в результате Большого Взрыва), астроном Александр Яковлевич Орлов, математик Марк Григорьевич Крейн. Каждый из них упомянут во множестве энциклопедий и справочников, так что я не берусь рассказывать о них подробно.

В университете собрано столько сильных учёных, что при нём действует множество специализированных исследовательских центров. Заодно они обеспечивают дополнительное обучение профессионалов. На фасаде университета указан один из таких центров – институт математики, экономики и механики. Соседство экономики с точными науками многих удивляет. Между тем некоторые законы экономики установлены не менее надёжно, чем физические. Увы, это далеко не всем понятно. Мы уже давно не удивляемся, что подброшенный кирпич неизбежно упадёт – причём иной раз на голову подбросившего. Но всё ещё не понимаем, что при избыточном выпуске денег в обращение их курс так же неизбежно упадёт – на голову всех, кто этими деньгами пользуется.

Старое здание, занимающее добрых полквартала, уже давно не вмещает всех стремящихся к фундаментальным знаниям. От университета в разное время отпочковались медицинский и экономический институты (ныне числящиеся университетами) и юридическая академия. Кроме того, для гуманитарных факультетов лет тридцать назад построены новые корпуса на Французском (в советское время – Пролетарском) бульваре, в нескольких сотнях метров от моря. В историческом здании остались точные науки.

Перед университетом – памятник его сотрудникам и студентам, погибшим в Великой Отечественной войне. При всей страсти наших нынешних политиков к переписыванию истории в пользу их идейных предков – нацистов – этот памятник содержится аккуратно. И надеюсь, останется в таком состоянии навеки.

Дворянская

Между университетом и холодильным институтом начинается Дворянская улица. Её переименовывали не раз – при замечательных обстоятельствах.

В 1905 году выдающийся российский организатор Сергей Юльевич Витте, уже успевший побывать министром путей сообщения, министром финансов, главой кабинета министров, совершил сразу несколько политических подвигов. Он заключил мир с Японией на довольно пристойных (на фоне последствий явной бездарности военного командования) условиях, добился превращения Кабинета (где каждый министр вёл самостоятельную политику и отвечал непосредственно перед императором) в Совет министров (где вырабатывался единый план действий всех государственных структур) и возглавил его, наконец, убедил императора даровать России конституцию – хотя и не самую прогрессивную, но всё же впервые ограничившую самодержавие. За всё это Витте удостоился титула графа и небывалой для российского политика популярности.

Власти Одессы не остались в стороне от культа личности нового премьера. Дворянскую улицу переименовали в Виттевскую.

Увы, участь царедворца труднопредсказуема. Уже в 1906-м Витте впал в опалу, был отстранён от власти и уехал за границу. Городское руководство огорчилось своей непредусмотрительности. Поэтому улицу решили не просто переименовать, а назвать так, чтобы впредь ни у кого не возникло желания вновь заняться подобной заменой.

Новое имя – улица Петра Великого – действительно оказалось долговечным.

Правда, после революции его заменили на улицу Коминтерна. Но после ликвидации в 1944-м Коммунистического Интернационала вернули прежнее название. Коммунисты – при всей своей нелюбви к предшествующему строю в целом и главам государства в частности – уважали человека, решительно ускорившего развитие страны.

Увы, при независимой власти Петра I Алексеевича Романова положено ненавидеть. Ведь именно он положил начало освобождению Причерноморья от турок и татар, обеспечил охрану южных степей от их набегов регулярными войсками. А идеология украинства построена вокруг ненависти к любому, кто делал для страны и народа хоть что-нибудь полезное.

Эдуард Иосифович Гурвиц – один из очень немногих в городе украинских националистов – ещё при первом пришествии на пост мэра восстановил все дореволюционные названия улиц. При втором пришествии он под лозунгом всё того же восстановления переименовал улицу Петра Великого вновь во Дворянскую – хотя ненавистное ему название тоже дореволюционное.

Впрочем, заканчивать экскурсию всё же хочется на весёлой ноте. На углу Дворянской и Пастёра стоит небольшой киоск с очень забавной вывеской – вполне одесского характера: в названии «Шаурма» первая буква изображена в виде перевёрнутого «М» легко узнаваемого макдоналдсовского вида. А немного выше – на полпути от Пастёра к Садовой – филиал кафе «Сальери», уже виденного нами в Пале Рояле.

На углу Дворянской и Пастёра экскурсию можно и закончить: главную улицу и главный мозговой центр города мы уже увидели. Если же гости ещё в силах бродить по городу – маршрут дальнейшей прогулки строится исходя из их пожеланий. Так что на бумаге его уже не описать.