Кое-что за Одессу Вассерман Анатолий

К морю через Еврейскую и Екатерининскую

Разворот у памятника – и мы движемся по проспекту назад один квартал, затем направо до конца улицы. Тут, пожалуй, не обойтись без автомобиля. При прямоугольной сетке улиц довольно просто делать небольшие отклонения от маршрута.

Например: по Троицкой доезжаем до улицы Осипова и поворачиваем налево. Короткий взгляд из автомобиля на дом № 4 – место жителства дважды Героя Советского Союза Степана Елизаровича Артёменко. Примечательно, что первой звезды Героя он удостоен 27-го февраля 1945-го года за бои южнее Варшавы, а второй – 31-го мая 1945-го года – за бои в Берлине. Начинал войну рядовым, закончил майором, дослужился до полковника. Жил в достаточно непрестижном доме на шумной улице, и сам был человеком скромным. Память о Степане Елизаровиче чтут его потомки: внук Сергей – доктор технических наук – носит фамилию матери (и деда) – Артёменко.

Поворот налево и сразу направо – мы на Польской угол Еврейской. Перекрёсток Польской и Еврейской – сколько ассоциаций возникает от этой причуды одесской топонимики. Стоит выйти из машины и пройти 50 метров. Могучее здание – управление Внутренних дел, но не по городу, как на Преображенской, а по области. Еврейской улице повезло: на ней и областные милиционеры, и областные чекисты. После успеха фильма «Ликвидация» у входа в здание поставили изящный памятник оперативным работникам уголовного розыска послевоенных годов: милиционер в форме тех лет с погонами подполковника кормит с руки голубей. Памятник открыт в 2009-м году, причём портретное сходство милиционера наблюдается не с актёром Машковым, исполнившим роль Давида Марковича Гоцмана, а с другим человеком. Дело в том, что у подполковника Гоцмана был реальный прототип – капитан Давид Михайлович Курлянд. Он служил в нашей милиции с 1934-го по 1963-й год и закончил службу на должности заместителя начальника отделения уголовного розыска по Одесской области. Так что всё логично.

Напротив памятника – типичный пример одесской предприимчивости и одесского юмора: кафе «У Гоцмана». В меню, кроме прочего, свиной шашлык. Впрочем, в каком-то другом кафе мне однажды попалось даже название «свинина по-еврейски». Юмор здесь в том, что кашрут – свод правил питания в иудейской религии – строго воспрещает какое бы то ни было употребление свинины.

Теперь немного пройдёмся по Еврейской вниз – к её началу. Дом № 4 – здание распространённого в Одессе стиля модерн. Смотрелось бы просто изумительно, если бы не состояние фасада. Американцы – большие специалисты по созданию туристических объектов почти из ничего – здание такого архитектурного класса сделали бы изюминкой тура в какой-нибудь небольшой городок Новой Англии. А у нас просто отремонтировать – и то руки не доходят. Здание – вполне по теме нашей экскурсии. С 1925-го по 1934-й годы здесь жил Дмитрий Николаевич Медведев – Герой Советского Союза и, как следует из таблички, «руководитель партизанского соединения». Люди старшего поколения вспомнят, что в его отряде действовал легендарный разведчик Николай Иванович Кузнецов.

Более «продвинутое» молодое поколение знает: что наряду с партизанскими отрядами из местных жителей в тылу врага действовали профессиональные разведывательно-диверсионные группы, составленные из работников спецслужб и военной разведки. Более того, в 1941-м и примерно первую половину 1942-го года действовали практически только такие группы. Деятельность Д.М. Медведева – пример такой работы. Он служил в органах ВЧК с 1920-го года. С октября 1922-го – уполномоченный Одесской ЧК, в 1925-м назначен начальником Секретного отдела Одесского ГПУ. В его яркой биографии и два увольнения из «органов», и восстановление в июне 1941-го года в органах госбезопасности с направлением в особую группу Павла Анатольевича Судоплатова (в дальнейшем 4-е Управление НКВД СССР), и командование отрядом спецназначения, и должность заместителя начальника этого самого 4-го Управления (террор и диверсии в тылу противника). Не удивительно ни то, что в его отряде действовали многие восстановленные на службе перед войной работники «органов», ни то, что, находясь в отставке, полковник Медведев занялся литературным трудом.

В нашей семье есть и совсем близкий пример. Дедушка моей жены – Иосиф Маркович Чернявский – тоже занимался организацией разведывательно-диверсионных групп в тылу врага, но не по линии НКВД, а по линии военной разведки. В 1940-м году он закончил разведфакультет академии имени Фрунзе, а войну закончил в Праге в звании полковника и на должности начальника разведуправления армейского корпуса. Но 1941-й и 1942-й годы он провёл в непрерывных операциях на оккупированной территории; то, что остался жив – просто наше семейное чудо…

Рядом с домом № 4 по Еврейской, где мы сейчас вспоминаем истории из семейного сундука, начинается Деволановский спуск. Мы можем полюбоваться на парочку красивых новых многоэтажек, удивительным образом разместившихся в тесных одесских двориках. Но если бы инженер генерал де Волан увидел, в каком состоянии сейчас находится спуск, который назвали бы его именем, он бы очень расстроился. Но не по принципу «не уважают!», а за любимый город, который он так мастерски спроектировал. Мы ещё увидим спуск в его нижней точке – у входа в Одесский порт – и добавим пару слов. А пока – едем дальше.

Ещё один квартал по Польской и наверх по Жуковского. На углу Жуковского и Ришельевской (бывшей Ленина) – один из новейших памятников Одессы. Исаак Эммануилович Бабель – напротив своего дома по Ришельевской, 17. Автор памятника – Георгий Вартанович Франгулян. Наиболее известен его памятник Булату Шалвовичу Окуджаве на Арбате.

Наша тема – «Одесса военная». Писатель сидит на ступеньках. Возможно, это лестница родного дома, а возможно, и крылечко какого-то польского дома во время военной кампании 1920-го года, где он участвовал в составе Первой Конной армии. Очевидно, что большое колесо – колесо «конармейской» тачанки. В Одессе, конечно, больше ценят «Одесские рассказы», но «Конармия» – мощная картина Гражданской войны.

Памятник открыт 4-го сентября 2011-го года. «Всемирный клуб одесситов» собирал деньги несколько лет, но собранного хватило только на проведение конкурса. В итоге дело спасли несколько меценатов. Среди них – мой добрый знакомый О.И. Платонов. Спасибо Вам, Олег Исаакович!

От памятника наверх и налево, по Екатерининской. Кстати, вот и дом 47, где Бендер был управдомом. Второй поворот налево, и мы вновь на Троицкой. Теперь без помех – до конца, вернее, начала улицы.

По оси Троицкой – дом № 1а по адресу Маразлиевская. Перед домом памятник лучшему городскому голове города тайному советнику (штатскому генерал-лейтенанту) Григорию Григорьевичу Маразли. О нём в другой раз: мы сейчас идём по «Одессе военной». Объект экскурсии – дом за его спиной – дом работников НКВД. Как-никак – люди практически военные. Построен в рекордные сроки – смотри даты на фронтоне. Центральная часть – шестиэтажная: редкость для Одессы до 1970-х годов. В рекордные же сроки менялся состав жильцов в 1937–1938-м годах. В рекордные сроки восстановлен немцами после войны («на стройке немцы пленные на хлеб меняли ножики»).

Переходим на другую сторону улицы и подходим к дому № 40/42. Здание сталинской постройки резко выделяется среди домов конца XIX века. Объяснение – на мемориальной табличке: 22-го октября (см. словарик месяцев на с. 169) 1941-го года был взорван дом комендатуры. «Советскими патриотами» – условное выражение, как и выражение «народные мстители» применительно к группам Д.Н. Медведева или И.М. Чернявского: и там и тут действовали исключительно профессионалы.

Операция была проведена блестяще: «точно вычислили», что здание НКВД будет использовано оккупантами, заложили в подвале радиоуправляемый фугас, сверху – несколько мин для отвода глаз. Подпольщики вовремя проинформировали о начале совещания и – по общепринятой версии, из Севастополя – прошёл радиосигнал, вызвавший полное разрушение здания и гибель свыше 60 человек, в том числе двух немецких офицеров и назначенного комендантом Одессы румынского генерала Глугояну.

Как мы видели у памятной плиты на Александровском проспекте, страшные последствия были не только для гитлеровцев. Но, как мы понимаем, германская армия и спецслужбы имели соответствующие директивы ещё до начала боевых действий: судьба жителей оккупированных территорий была предрешена, и наказание за акции сопротивления было только предлогом.

В здании, построенном на громадном участке, ранее занятом областным управлением НКВД, ныне находится колледж технического флота, входящий в состав Одесской национальной морской академии, у чьих корпусов мы побывали на Дидрихсона.

Проходим по кварталу до Сабанского переулка. Здание по Маразлиевской, 34а – бывший дворец студентов имени Ф.Э. Дзержинского. Феликс Эдмундович, как мы знаем, спасал беспризорных; предположим, что некоторые из них стали одесскими студентами и в благодарность назвали его именем свой дворец. Архитектор здания – Ю.М. Дмитренко. С его работами мы познакомились в начале экскурсии. Напомним, что в доме № 11 по Софиевской жил А.И. Маринеско. Сейчас мы в двух шагах от здания, где он учился. Идём туда.

Однако ещё два слова. Во дворе дворца студентов – бывшего Крестьянского банка – гаражи. Вспомним повесть ещё одного нашего знаменитого земляка Валентина Петровича Катаева (кстати, внука генерала Ивана Елисеевича Бачея и самого – дважды раненного прапорщика Первой мировой; и тут «военный след») «Уже написан Вертер». В гаражах при работающем двигателе авто ЧК расстреливала арестованных.

Но не будем о мрачном. Сворачиваем мимо новых домов Сабанского переулка (как мы говорили, уже есть пластиковые окна и экономные газовые котлы – сам герцог Ришелье одобрил бы строительство многоэтажек у моря) и выходим к Сабанским казармам. Даже на фоне новых 16-этажных домов они смотрятся солидно. А ведь построены они в далёком 1827-м году. Как и дом Па-пудовой, сначала были складом – складом зерна, естественно. Владелец – помещик Иероним Сабанский (Собаньский), чья жена Каролина – урождённая Ржевуская – прославилась множеством интриг, в том числе и связанных с Пушкиным. Польская кровь заставила этого вполне успешного человека принять участие в польском восстании 1830-го года. В результате склады конфисковали, передали в военное ведомство и перестроили в казармы. Там и сейчас казармы – университета внутренних дел. Те, кто любовался курсантками «мореходки» («Морской академии» на Дидрихсона), могут теперь полюбоваться курсантками этого университета. Будущие милиционерши, честное слово, не менее привлекательны в своей форме, чем будущие работницы морской отрасли.

Мы вышли на Канатную. Канатное производство было одним из основных при строительстве и ремонте парусников в годы зарождения Одессы. В 1909-м году в 200-ю годовщину Полтавской битвы улицу назвали улицей Полтавской Победы. Действительно, сложнее найти улицу в Одессе, которая не названа либо никогда не называлась в честь какого-то военного события либо человека.

В доме номер 8 по Канатной улице – Мореходное училище имени А.И. Маринеско только что упомянутой «Морской академии». На фасаде красивого здания пять табличек в честь пяти знаменитых выпускников. На одной из них написано лаконично и чётко («по военно-морскому») – «В училище в 1930–33-м годах учился герой-подводник Маринеско Александр Иванович». Полочка для цветов не пустая – приятно.

Теперь немного вниз по Карантинному спуску. В принципе, Одесса – город плоский, хотя режиссёры и любят в фильмах снимать спуски и мосты. Но в центре города осталось несколько оврагов («балок»), так что третий раз нам приходится идти либо ехать вниз и вверх.

Мы на Таможенной площади. Большую дискуссию вызывало и вызывает переименование улиц с переходом/непереходом на украинский. Так, Кузнечная, где я живу, имеет одновременно три вида табличек: Кузнечная – Кузнечна (транслитерация на украинский) – Ковальска (это уже перевод на украинский). Соответственно, мы сейчас на Таможенной – она же Митна – площади. На небольшом пространстве не только масса автомобилей, припаркованных буквально друг на друге. На площади четыре объекта для осмотра по нашей теме «Одесса военная». Первый – памятник Г.Н. Вакуленчуку, погибшему в самом начала восстания на броненосце «Потёмкин». Большевиком он не был, но советская власть его чтила и в 1958-м году у входа в порт ему поставили памятник. Памятник – вполне себе традиционный; всё равно в поэтичности соревноваться с фильмом «Броненосец “Потёмкин”» – бессмысленно.

Между Польским и Деволановским спуском довольно удачно вписались потёмкинцы. О памятнике мы рассказывали раньше. Добавим только, что Польский спуск в советское время носил имя начальника штаба Красной гвардии в Одессе Моисея Исааковича Кангуна. Он погиб в начале декабря 1917-го года в ходе столкновений Красной гвардии и вооружённых формирований Центральной Рады. Было ему 20 лет.

Последние по времени установки объекты осмотра: бюсты двух основателей Одессы – де Рибаса и де Волана. Полный адмирал де Рибас, как мы уже говорили, закончил свой путь в должности исполняющего обязанности морского министра, а генерал-лейтенант де Волан – «главноуправляющим путей сообщения». Вот какие люди основывали наш город!

Около дома, где жил «спецназовец» Д.Н. Медведев, мы видели начало Деволановского спуска; у Таможенной площади можем «полюбоваться» на его окончание (по нумерации домов, правда, наоборот). Около порта на спуске можно снимать не только фильм о войне, но и фильм катастроф. Сравнительно современные по архитектуре цехи военного завода радиоэлектроники «Эпсилон» стоят, как водится, разрушенными, покрытие мостовой разрушено тоже – потоками воды, мчащимися из города в порт. Надеемся, что постепенное замещение старых зданий новым элитными «кондоминиумами» поможет привести в порядок этот «слишком романтический» сейчас район.

Возвращаемся наверх: справа училище имени Маринеско, впереди – переулок имени Адмирала Нахимова (что я всё время говорю про «военные названия» улиц?). Идём по нему в парк имени Шевченко (до революции – Александровский). Там нас ждёт несколько объектов по «военной тематике». Все они расположены практически на одной прямой.

Парк Шевченко и дорога к штабу округа

Как уже упоминалось, в Одессе – как и в Греции – всё есть. Причём это «всё» часто имеет специфический одесский характер. Все помнят о памятнике «погибшим кораблям» в Севастополе: во время Крымской войны в сентябре 1854-го, затем в феврале и августе 1855-го года в районе Севастополя были затоплены корабли Черноморского флота для создания непреодолимого барьера англо-французской эскадре. В Одессе есть аналогичный памятник – погибшим судам.

Поскольку кораблями по строгим правилам могут называться только парусные и военные плавсредства, понятно, что речь идёт о гражданских объектах. Полное название – «памятник погибшим морякам и судам Черноморского морского пароходства». Суда ЧМП играли громадную роль во время Великой Отечественной войны. С их помощью частично эвакуировалось население Одессы, вывозилось ценное оборудование предприятий. После полного окружения города со стороны суши – эти же суда снабжали Приморскую армию, да и горожан. Потом с их же помощью прошла блестящая операция по эвакуации всей армии со всем её имуществом в Крым.

Ещё тяжелее были условия аналогичной работы этих судов при обороне Севастополя. Мне посчастливилось работать вместе с Николаем Ивановичем Плявиным. Легендарный танкерный капитан, автор хрестоматийных учебников по эксплуатации морского танкера, он неохотно делился военными воспоминаниями. Но походы его судна «Иосиф Сталин» в осаждённый Севастополь с авиационным бензином – невероятный подвиг. Николай Иванович прожил свыше ста лет, жизнь была яркой и насыщенной событиями. Однако, как и для большинства людей его поколения, самое значительное событие – Великая Отечественная война.

Рядом с памятникам погибшим морякам и судам ЧМП стоит перенесённый от здания пароходства памятник 150-летию Черноморского пароходства. Хотя флот понёс громадные потери во время войны, основной удар по пароходству, как уже упоминалось, нанесён в наши дни. Так что комплекс из двух памятников, увы, логичен.

Идём дальше. По кромке обрыва со стороны моря видим фрагмент аркадной стены с башенкой. Стена являлась верхней границей портового карантина, построенного под надзором многократно упоминавшегося инженер-генерала Франца Павловича де Волана. Башня и стена сооружены в 1807-м году и служили для хранения пороха, снимаемого с судов. А теперь очередной вопрос знатоков одесситам: как увековечена память де Волана?

«Внимание! Полный ответ»: бюст де Волану установлен у главного входа в Одесский порт, к нему ведёт Деволановский спуск, И дорога, идущая по порту – как раз под местом, где мы стоим – улица Деволановская. Пароходство растаскано и уничтожено, как единый хозяйствующий субъект. Но порт, по счастью, работает, в чём мы можем убедиться, стоя у Карантинной стены. Работает, и даёт работу – прямо или косвенно – всем одесским членам нашей семьи.

Рядом с Карантинной стеной находилась крепость, которую построили сразу после взятия Одессы. Впрочем, довольно быстро она утратила своё значение и была разобрана. Поскольку официально считается, что крепость сооружалась под руководством Александра Васильевича Суворова, он тоже числится среди «отцов-основателей» города. Улице его имени вернули историческое название – Приморская, переулку – старое название «Сабанский» (мы недавно по нему прошли), но именем генералиссимуса Суворова назван один из четырёх районов Одессы, и самый населённый. Интересно, что ещё один район Одессы назван в честь военного с высоким званием: Малиновский район назван, понятно, в честь Маршала Советского Союза Малиновского. Для справки: оставшиеся два района называются Приморский (понятное дело) и Киевский (тоже понятно).

На въезде в Суворовский район 29-го сентября 2012-го года открыт памятник генералиссимусу. Это копия памятника скульптора – родившегося в Одессе сына английского коммерсанта – Бориса Васильевича Эдуардса (памятник Екатерине Великой изготовлен им же).

Памятник установлен на развилке между проспектом Добровольского и «Южной дорогой». Южная дорога – название на карте. Для одесситов это – дорога Котовского. Дорога эта, безусловно, самая загруженная магистраль, безальтернативный путь для 300 тысяч жителей посёлка Котовского (фамильярно – ПосКота) в город. Если двигаться по дороге за город, то мы приедем в село Гвардейское или, по-старому, Чабанка. Именно здесь героический налётчик-революционер-комбриг (к моменту смерти – комкор) убит при невыясненных до сих пор обстоятельствах 6-го августа 1925-го года. Убийца – Мейер Зайдер – личность достаточно тёмная. Он осуждён на 10 лет, освобождён, не отсидев и трёх лет, но убит тремя кавалеристами, служившими с Котовским. Сами «ликвидаторы» не осуждены. Всё это порождало и порождает множество версий и слухов. По самой масштабной из них, наркомвоенмор М.В. Фрунзе собирался выдвинуть земляка (оба – из Бессарабии) на должность своего заместителя. Этому помешали выстрелы в Чабанке, а затем и сам Михаил Васильевич очень вовремя ушёл в мир иной…

Эти размышления-воспоминания возникли не спонтанно: если погода в ходе экскурсии хорошая (а на другое мы и не рассчитываем) – из парка мы ясно видим весь Одесский залив с посёлком Котовского. Не исключаем, что в морскую подзорную трубу можно увидеть и памятник Суворову.

Следующая остановка – у памятника воину-афганцу («В Одессе всё есть»). Памятник работы скульптора Николая Ивановича Степанова (того же, кто создал композицию «Петя и Гаврик») открыт в 1997-м году, но успел обветшать и восстановлен в 2009-м. Воин с пулемётом сидит на фоне гор и глядит перед собой довольно мрачно…

Прямо по курсу – Аллея Славы и памятник «Неизвестному Матросу». Наша экскурсия превратилась в долгую и подробную прогулку – поездку по Одессе. Вполне возможно, что реально на весь маршрут времени не будет. Но этот объект мы, как водится в путеводителях, обозначаем тремя «звёздочками»: побывать обязательно!

В мире много памятников «Неизвестному Солдату», а вот в Одессе – памятник «Неизвестному Матросу». Монумент работы скульптора Михаила Исааковича Нарузецкого и архитекторов Генриха Владимировича Топуза и Петра Викторовича Томилина торжественно открыт 9-го мая 1960-го года (на семь лет раньше, чем в Москве, с которой Одесса любит негласно посоревноваться). Место выбрано очень удачно: обелиск из красного гранита стоит на площадке над морем, взгляд скользит по простору одесского залива. На ступенях обелиска – лавровый венок, обрамляющий Вечный огонь. Открытое пространство даже скрадывает высоту обелиска: в нём 21 метр – современный девятиэтажный дом. К обелиску идёт Аллея Славы с символическими надгробиями участников обороны Одессы.

Каждый час над Аллеей раздаётся скорбный Реквием композитора Игоря Михайловича Асеева на стихи Роберта Станиславовича Петкевича (по отчиму – Рождественского). Весь комплекс выглядит очень строго, торжественно. Посещение его неизменно производит сильное впечатление на всех гостей города. Приятно отметить, что 10-го апреля – в годовщину освобождения города – и в день Победы Аллея Славы и памятник буквально утопают в цветах и венках. Желающих побывать в этот день здесь так много, что автомобили заполняют улицы в радиусе нескольких кварталов.

Над Аллеей возвышается один из самых престижных одесских новостроев. Его прозвали «Мерседес» – дом трёхлучевой в плане. Так сказать «наш ответ» Центральному парку Нью-Йорка. Конечно, «Мерседес» – не «Дакота», но и парк Шевченко – не Центральный парк. Новострой размещён на территории бывшего военного санатория. Военных санаториев в Одессы было три, не считая санатория КГБ. Почти все одесские санатории постигла судьба, аналогичная судьбе ЧМП. Так что было где строить элитные дома.

Движемся от мемориала и от моря по улице, окружающей парк. Это бывший бульвар Дзержинского (у «Железного Феликса» в Одессе было две улицы – Бульвар Дзержинского и Улица Дзержинского; привычка опытного конспиратора). Бульвару возвращено имя Александра Николаевича Лидерса. Можно заключить и выиграть пари: Лидерс – человек военный. Генерал от инфантерии, то есть генерал армии по нашей современной классификации, Лидерс прожил долгую жизнь и скончался в Одессе в 1874-м году в возрасте 84-х лет. Он участвовал в большинстве войн России, начиная с Русско-турецкой войны 1808–1812-го годов и заканчивая действиями (не вылившимися в прямое столкновение благодаря его виртуозным манёврам) против Австро-Венгерской империи на Дунае во время Крымской войны. Кавалер множества российских орденов, включая орден Андрея Первозванного с алмазными знаками, граф Лидерс заслуженно отмечен именем на карте Одессы.

На первом перекрёстке бульвара поворачиваем налево – снова к морю. Слова из песни «Кудой в Одессе ни пойдёшь, тудою в Одессе выйдешь прямо к морю» – изрядное преувеличение. Но в районе парка Шевченко это – правда. Один квартальчик по безымянному переулку – и мы на улице Черноморской. Слева – консульство Турции. «Русские турков всегда бивали», – говорил генералиссимус Суворов. Но в торговле Турция побила нас «вчистую»: товары турецкие в Одессе конкурируют только с китайскими. Эту победу и ознаменовала передача корпуса санатория Министерства обороны СССР в распоряжение Турецкой республики.

Нечётная сторона улицы Черноморской разрушена оползнем, поэтому из уцелевших домов чётной стороны открывается романтический вид на море. Одно время улица называлась улицей Гефта: Николай Артурович, мог, стоя на ней, смотреть на одесский порт, где его группа вела свою разведывательно-диверсионную деятельность (см. визит в дом по Дерибасовской, 3). Кстати, после возвращения улице Черноморской её старого названия имя Гефта решили оставить в топонимике Одессы. Переулок, ведущий к нефтерайону Одесского порта, переименовали: он носил имя Петренко – снайпера партизанского отряда, базировавшегося в знаменитых одесских катакомбах. Теперь носит имя Николая Гефта. Так сказать, «клин клином…».

Улица описана в одной из любимейших книг одесситов – «Время больших ожиданий» Константина Георгиевича Паустовского. Но мы не заходим в его музей по адресу Черноморская, 6, а идём (или едем) до конца улицы. Поворот направо в Купальный переулок или переулок Веры Инбер. Очередной новострой на месте Одесской книжной фабрики. Короткая справка из Википедии:

«В годы учёбы в Одессе (1889–1895) Лев Троцкий жил и воспитывался в семье своего двоюродного брата (по материнской линии), владельца типографии и научного издательства «Матезис» Моисея Филипповича Шпенцера и его жены Фанни Соломоновны, – родителей поэтессы Веры Инбер».

А в 1929-м – ровно через 40 лет после того, как Троцкий поселился в Купальном переулке (двоюродный брат жил при типографии) – пароход «Ильич» навсегда увозил принудительно высылаемого бывшего наркомвоенмора из Одессы в Турцию. Лев Давыдович мог разглядеть одесский берег и место своего жительства в счастливой юности. Такие причудливые географически-биографические петли рисует судьба.

Дойдём до конца переулка, именовавшегося острословами «вероинберическим» или даже «дерматовероинберическим» в связи с пребыванием – как раз напротив типографии – дермато-венерологического диспансера. Поворот налево к небольшому двухэтажному особнячку. На скромной мраморной табличке надпись «В этом доме родился и до 1876 г. жил русский революционный демократ, один из руководителей Севастопольского восстания 1905 г. Пётр Петрович Шмидт». Вот и ответ для «детей лейтенанта Шмидта».

Теперь немного направо – очередные элитные дома на границе парка. На этот раз – на месте не военного санатория, а военного госпиталя. С другой стороны, логично: армия сокращается, а дома построены очень симпатичные. Объезжаем здание Университета МВД и справа видим один из самых старых одесских домов. Областной глазной госпиталь инвалидов Великой Отечественной войны. Здание использовалось как медучреждение все 200 лет с даты постройки: вид и удобства соответствующие.

Нельзя не повернуть направо за церквушкой. «В Одессе всё есть»: на Базарной, 4 родились сразу два советских писателя – дважды раненный прапорщик Первой мировой войны Валентин Петрович Катаев и его младший брат, военный корреспондент Евгений (Евгений Петров). Евгений Петров погиб 2-го июля 1942-го года – самолёт, на котором он возвращался в Москву из Севастополя, был сбит немецким истребителем над территорией Ростовской области. Кирилл (он сильно картавил, так что переименовался в Константина, но его сын Алексей носит отчество Кириллович) Михайлович Симонов посвятил его гибели одно из лучших своих военных стихотворений.

Для одесситов Петров неразрывно связан с соавтором – Ильфом, поэтому одна из улиц города так и называется – «Ильфа и Петрова».

Возвращаемся назад на улицу Белинского (не военный, очень странно). Широкая улица направо – Большая Арнаутская. Арнаутами в Одессе именовали албанцев. Помните у классиков – «всю контрабанду делают в Одессе на Малой Арнаутской улице»; Малая Арнаутская – следующая по ходу нашего движения.

Долгие годы Большая Арнаутская называлась улицей Чкалова. После гибели легендарного лётчика его именем сгоряча назвали даже Дерибасовскую. Но потом дали его имя широкой улице, на углу которой мы сейчас находимся. Затем она снова стала Большой Арнаутской – именем Валерия Павловича Чкалова собирались назвать улицу в новом районе, но так и не назвали. След Чкалова тем не менее остался: в школе № 90 на первом квартале улицы Чкалова были государственные курсы иностранных языков. В просторечии их называли «Чкаловскими». Теперь это – официальное название. Так что вопрос знатоков – не одесситам: чему обучают на «Чкаловских курсах в Одессе?». Правильный ответ вряд ли будет найден: комбриг не владел иностранными языками.

Конец улицы Белинского и начало Французского бульвара

Угол Итальянского и Французского бульваров: очередные изящные причуды нашего европейски-ориентированного города. Башня на углу – одна из первых «высоток» города – построена для военных. На Французском бульваре несколько раньше был построен знаменитый ГАД – генерало-адмиральский дом (вспомним любовь военных к различным аббревиатурам). По тем временам – начало 1970-х – дом был чрезвычайно элитным, так что ироничные одесситы называли его «Дворянское гнездо на Пролетарском бульваре». Рядом с высоткой, которую мы сейчас разглядываем – на Итальянском бульваре – солидное «сталинское» здание. На картах деликатно именуется «административное здание». Здание числится за военным ведомством, в нём размещался штаб воздушной армии Одесского военного округа.

Военный район и учебно-военный маршрут

Мы приближаемся к настоящему военному району. Первый квартал по Французскому бульвару и поворот направо по Пироговской.

Объект № 1 – Окружной военный госпиталь, практически ровесник Одессы: отмечается в рапорте Сенату от 18-го апреля 1797-го года. В госпитале работал упоминавшийся ранее основатель военно-полевой хирургии Н.И. Пирогов и выдающийся офтальмолог ХХ века Владимир Петрович Филатов. Медики госпиталя возвращали в строй раненых Крымской, Гражданской, Великой Отечественной войн. Кстати, по доле спасённых бойцов советская медицина в годы войны – явно лучшая в мире, как это сейчас ни странно выглядит. Госпиталь и по сей день одно из самых достойных медучреждений города: благодаря военной дисциплине его меньше затронули негативные процессы последних лет.

За госпиталем Объект № 2 – музей Одесского военного округа. Сейчас официальное название: военно-исторический музей Южного оперативного командования. Объект – 100 % по теме нашей экскурсии – требует отдельного времени на визит. В школе мы регулярно посещали этот музей – и организованными экскурсиями, и сами. На площадке рядом с музеем – небольшая выставка военной техники. Дети – как и везде – обожают полазить по ней.

Напротив – Объект № 3: солидное здание Дома офицеров. В полуподвальном помещении был кинотеатр, где показывали «заграничные» фильмы, которые не решались показать в кинотеатрах центра города. В основном зале – большом, торжественном и каком-то скучном – помню лучше всего концерт Романа Аншелевича Каца (он же Роман Андреевич Карцев) и ныне, увы, покойного Виктора Леонидовича Ильченко. Называлось это «общественный просмотр», проходило по всем правилам конспирации – без афиш и билетов, в день и час, секретно сообщаемый «сарафанным радио».

Движемся по Пироговской дальше. На углу Пироговской и Пироговского переулка – изящное двухэтажное здание. В нём – библиотека Дома офицеров и – приятное сочетание – Военная прокуратура. Впрочем, любители таинственного (вроде Владимира Богдановича Резуна, пишущего под псевдонимом «Виктор Суворов») утверждали, что под вывеской «Общество охотников и рыболовов Одесского военного округа» в соответствующее время в этом здании размещалось разведуправление округа. Кстати, вполне логично – охотились и выуживали.

Далее по Пироговской ещё два военных объекта. Слева – стадион СКА (Спортивного Клуба Армии – напомню тем, кто не знает). 7-го ноября 1966-го года (любят у нас «датские» события) вместо старого деревянного торжественно открыли новый, каменный, с электронным табло. По тем временам это был современный стадион на 20 000 мест. На строительстве работал весь Одесский округ, вместо бульдозеров были танки с ножами и ещё очень много разных военных чудес техники. Инициатором строительства был командующий округом генерал (впоследствии главный маршал бронетанковых войск, что равноценно маршалу Советского Союза) Амазасп Хачатурович Бабаджанян – большой фанат спорта. Сейчас вокруг стадиона, находящегося в стадии полураспада, идёт некрасивая возня: всем нужна земля близко от моря.

Напротив стадиона целый квартал занимает главный на сегодня объект «Одессы военной» – штаб Южного оперативного командования. Переулок в тылу здания носит красноречивое название – Штабной переулок. Несколько мемориальных табличек посвящены командующим Одесским военным округом; самая большая табличка, естественно, у маршала Жукова. Служил в Одесском военном округе и генерал Александр Александрович Галкин, впоследствии возглавивший Главное автобронетанковое управление Министерства обороны РФ. Мы знаем его просто как «папу Максима Галкина».

Поворачиваем снова на Канатную – одна из самых длинных улиц города ведёт от обрыва над портом у переулка Нахимова (где мы уже были) практически к артиллерийскому городку. Артиллерийский городок – наша ближайшая цель. Как шутили в Одессе:

– Какой плакат висит на Артучилище?

– «Наша цель – коммунизм!» Пересекаем Семинарскую (бывшую Яна Борисовича Гамарника – армейского комиссара 1-го ранга и начальника Политуправления РККА; застрелился 31-го мая 1937-го года, после снятия со всех постов и исключения из армии). Слева – переулок Александра Матросова. Как мы знаем, Александр Матвеевич Матросов (по утверждениям некоторых национально озабоченных граждан, Шакирьян Юнусович Мухамедьянов) – не единственный боец, закрывший своим телом амбразуру: таких в годы войны было около двух сотен. Он даже не был первым, совершившим этот подвиг. Но Матросов закрыл собой амбразуру 23-го февраля (в день Красной Армии) 1943-го года, да ещё до 12 часов дня. Поэтому его подвиг попал в политдонесение за 23-е февраля, и он – самый известный герой среди совершивших этот подвиг. Во многих городах есть улицы и переулки его имени. Одесса – не исключение.

Доезжаем до конца Канатной и поворачиваем направо. Проспект назван в честь Героя Советского Союза старшего лейтенанта ВВС (на момент начала полёта), лётчика-космонавта Юрия Алексеевича Гагарина. Выезжаем по ней на угол Артиллерийской и Перекопской дивизии (названия улиц «военные» – как и в начале нашего рассказа).

Кстати, фактическим продолжением проспекта Гагарина служит улица Краснова – но, по счастью, не генерала белой армии, к тому же сотрудничавшего с гитлеровцами, а ещё одного лётчика Героя Советского Союза – Николая Фёдоровича Краснова. Он погиб в январе 1945-го года в воздушном бою, похоронен в Одессе, где его именем, как мы видим, названа широкая улица. Она – часть так называемой скоростной магистрали, идущей от железнодорожного вокзала к спальным районам на юго-западе города.

Улица Перекопской дивизии сейчас, правда, именуется Фонтанской дорогой. На Садовой нет садов (хотя она начинается недалеко от Городского сада), на Фонтанской дороге нет фонтанов. Там были артезианские колодцы с качественной водой. Около них строили бюветы (один – обновлённый – размещён у «третьего военного училища», о котором речь впереди). У этих бюветов, которые именовали фонтанами (ибо это слово латинского происхождения означает любой источник воды), поили лошадей конки. Остановки поэтому называли «станции Фонтана».

Мы на Третьей станции. Справа на протяжении нескольких километров идёт территория трёх одесских военных училищ. Для начала ознакомимся с первым из них.

Начнём с так называемого артиллерийского городка. Нетипичные для Одессы три дома красного кирпича создают замкнутый двор. Приглядимся к забору двора со стороны Артиллерийской улицы: опоры забора сделаны из артиллерийских стволов. Сами дома позволяют, на наш вкус, снимать какие-то серии фильма «Шерлок Холмс и доктор Ватсон». Чтобы разместить удобные пологие лестницы, парадные выдвинуты вперёд. Верхушки парадных украшены зубчиками – почти как Кремлёвская стена. Очень стильно, хотя слегка мрачновато.

Артиллерийский забор продолжается и по Фонтанской дороге, отделяя от дороги территорию первого из училищ нашего военно-учебного маршрута. Для любителей точных цифр и дат сообщим, что в качестве опор этой ограды использованы стволы 107-миллиметровых пушек образца 1877-го года. Вес ствола пушки 625 кг. Эти пушки использовались в русско-турецкой войне 1877–1878-го годов, которая, как известно, закончилась освобождением болгарского народа от турецкого ига. К верхушкам стволов приварены металлические ядра. Эта ограда уникальна, точно такой больше нигде нет.

За забором здание, отчётливо напоминающее Московский Кремль. Оно первоначально было главным корпусом Сергиевского артиллерийского училища. Главное здание официально заложил 22-го июня 1913-го года внук императора Николая I генерал-инспектор артиллерии и шеф училища Великий князь Сергей Михайлович. В его честь училище и стало именоваться. Первым начальником училища был генерал-лейтенант, профессор Андрей Александрович Нилус – памятник ему расположен у входа в здание училища.

На территории Сергиевского артиллерийского училища был расположен юнкерский храм Преподобного Сергия Радонежского. Преподобный Сергий Радонежский почитается как заступник земли Русской, наставник монашествующих, покровитель русского воинства и особенный покровитель детей, желающих успешно учиться (!).

Юнкерский храм училища располагался в центральной части второго и третьего этажей главного корпуса. Вход к месту богослужения осуществлялся с парадного подъезда через вестибюль первого этажа по трёхмаршевой лестнице. Высота церкви 12 метров. Храм украшала роскошная белая лепнина и роспись мастеров одесских художественных мастерских (само здание мастерских мы видели на Преображенской). В церкви могли уместиться 500 верующих. За иконостасом огромное витражное окно в два этажа. Всё это придавало храму парадность и величие. Выше находилась колокольня с четырьмя большими и восемью малыми арками. Венчал колокольню восьмигранный шпиль.

Училище прошло трагический путь белой армии вплоть до Галлиполи в Турции. Последний выпуск исконного училища состоялся в 1923-м году.

Впрочем, в советское время училище воссоздано довольно быстро. В частности, в 1926-м здесь служил врачом наш дед Анатолий Соломонович Вассерман, уже упомянутый ранее. Тогда это была Одесская артиллерийская школа имени Михаила Васильевича Фрунзе.

Движемся ко второму военному училищу. В разрыве между территориями двух училищ – въезд на Одесский ипподром.

На Одесском ипподроме произошло уникальное событие в истории отечественной авиации. Цитата из Википедии:

«21-го марта 1910-го года в Одессе состоялся первый полёт Михаила Ефимова в присутствии публики (100 тысяч человек), аэродромом послужило поле Одесского ипподрома. В тот день М. Ефимов поднимался в воздух пять раз, выполнив три круга на высоте 50 метров и два полёта с пассажирами – банкирами бароном И. Ксидиасом и председателем Одесского “Аэроклуба” Артуром Анатрой. Полёты были осуществлены на аэроплане “Фарман-IV”. Это были первые публичные полёты на территории Российской империи, заложившие начало развития отечественной авиации. После приземления на Михаила Никифоровича Ефимова был надет лавровый венок с надписью: “Первому русскому авиатору”».

Интересно, что жил Михаил Никифорович на улице Княжеской, названной впоследствии, как мы уже отмечали, именем командующего ВВС СССР Баранова. К сожалению, первый лётчик России не участвовал в становлении авиации Страны Советов. Принявшего Октябрьскую революцию военного лётчика расстреляли деникинцы в августе 1919-го года, когда заняли Одессу. Причём сделали это издевательски: арестованного Ефимова вывезли в шлюпке в Одесский залив, развязали и предложили вплавь добраться до берега. Офицер пообещал не стрелять, но, как только Ефимов поплыл к берегу, раздались выстрелы. Не помогли ни громадные заслуги перед отечественной авиацией, ни звание прапорщика царской армии, ни, наконец, то, что Ефимов был полный георгиевский кавалер. Было Михаилу Никифоровичу 37 лет.

Не менее – а может, и более – красивое здание, чем здание Сергиевского училища, расположено на Четвёртой станции Большого Фонтана. Это здание Одесского Великого Князя Константина Константиновича Кадетского корпуса. Он основан по приказу Николая II в 1899-м году, причём уже к 1 сентября 1902-го года громадное здание было построено. В главном царском корпусе было 140 отдельных помещений: учебные классы, спальни, столовая, сборное помещение, гимнастический зал. Внутри была построена церковь во имя святых Кирилла и Мефодия – покровителей науки. Освящение храма и божественную литургию совершил архиепископ Херсонский и Одесский. Корпусный храм был вместительным, иконостас и настенные образа были выполнены в византийском духе, как и сам главный корпус.

В годы советской власти обе территории занимало Одесское высшее артиллерийское училище имени М.В. Фрунзе. Если считать с 1913-го года, в этом году училищу 100 лет. Из его стен вышли более 30 тысяч офицеров-артиллеристов, более 250 из них стали генералами. 41 выпускник удостоен высокого звания Героя Советского Союза, двое стали Героями России.

Самые тяжёлые годы училища, когда его полностью перевели во Львов – позади. Часть факультетов возвращена в Одессу. Зданием на Третьей станции, однако, владеет одесский педагогический институт (ныне, как водится, университет), чей основной корпус находится на Старопортофранковской улице.

Если получится, попробуем зайти внутрь одного либо другого здания и полюбоваться ими вблизи. Если очень повезёт, мы попадём внутрь бывшего Кадетского корпуса, посмотрим его великолепное внутреннее убранство, оценим высоту потолков, удобство лестниц и даже побываем в церкви и в музее Сергиевского артиллерийского училища.

Если же строгие охранники не пустят нас внутрь, посмотрим на здание снаружи и нырнём в небольшой проулок справа от забора кадетского корпуса. Несколько десятков метров – и мы снова в Викторианской Англии. Два жилых дома в английском стиле с прекрасной столетней мощёной мостовой (обратите внимание на скос мостовой в одну сторону – точно к водоприёмному желобу) – кажется, что Шерлок Холмс выйдет из-за угла.

Интересно, что высшее начальство корпуса и артиллерийского училища не жило ни в артиллерийском городке, ни в этих прекрасных, как нам кажется, домах. На противоположной стороне широкой Фонтанской дороги можно и сейчас разглядеть несколько особняков. Их размеры вполне позволяют разместить одесские отделения парочки солидных банков. Именно в этих особняках жили высшие офицеры и генералы училища.

Улица Черняховского, площадь 10-го апреля и парк победы

Один из длиннейших кварталов Одессы заканчивается круглой площадью. Мы на Пятой станции Фонтана. Слева улица генерала армии Черняховского (наверное, самого известного курсанта Одесского училища), справа – Адмиральский проспект. Никуда не деться от военных названий улиц.

Небольшая остановка у довольно своеобразного памятника – лётчикам 69-го истребительного авиаполка. Поясним, что авторы – скульпторы В.К. Петров, Н.Я. Ерёменко и архитектор (конечно, главный архитектор города) В.И. Мироненко – имели в виду авиазвено (в первые пару лет войны наши истребители летали тройками, тогда как противник ещё по опыту Гражданской войны 1936–39-го годов в Испании перешёл к формально не столь мощному – зато куда более манёвренному – построению парами).

69-й авиаполк – уникальное авиасоединение для 1941-го года. В этом небогатом на награды году звания Героя Советского Союза удостоились 11 лётчиков полка. Часть имён этих лётчиков мы находим в названиях одесских улиц и переулков. В марте 1942-го года полк преобразован в 9-й гвардейский истребительный авиаполк. По своим наградам он полностью именуется 9-й гвардейский истребительный Одесский Краснознамённый ордена Суворова авиационный полк. За годы войны лётчиками полка сбито 558 вражеских самолётов. Это – третий результат среди авиаполков Красной Армии. Жаль, что очень много лётчиков полка не дожили до Победы. Памятник им – не только это сооружение, перед которым мы сейчас стоим, но – главное – наша жизнь.

Разворот по площади к виднеющемуся в конце улицы Черняховского обелиску. Два квартала – и мы на очередной круглой площади. Это – площадь 10-го апреля. По дороге к площади мы проезжали ещё два военных памятника – логично для улицы Черняховского. Совершенно же нелогична нумерация улицы: во-первых, нумерация начинается не от моря, а с противоположного конца улицы, во-вторых, слева – чётные дома. «Минус на минус даёт плюс»: если вы привычно станете спиной к морю, то, как везде в Одессе, справа будет чётная сторона улицы.

Первый по ходу движения памятник – 85-мм зенитная пушка образца 1939-го года. Насколько известно, унитарный патрон для этого орудия начали разрабатывать советские и немецкие конструкторы совместно в 1932-м году – незадолго до того, как приход к власти национальной социалистической немецкой рабочей партии на много лет прервал сотрудничество двух стран. У немцев этот патрон именуется 88-миллиметровым. Дело в том, что в нашей стране калибр нарезных стволов измеряется по минимальному диаметру, а в Западной Европе – по максимальному (за океаном калибр обычно ради рекламы указывают по диаметру снаряда – он больше максимального диаметра ствола, чтобы при выстреле снаряд плотно впрессовался в ствол и не пропускал пороховые газы). На протяжении всей Второй мировой войны снаряды этих зениток гарантированно выводили из строя даже самые мощные танки – но громоздкие орудия, заметные на поле боя и трудно перемещаемые, сами были удобными мишенями. Наша армия располагала и более эффективными противотанковыми орудиями (в начале войны многие немецкие танки были уязвимы для 45-мм пушек; в 1943-м начался массовый выпуск 57-мм, а для полевых 76,2-мм пушек возникли новые типы снарядов), а вот у немцев до самого конца войны альтернативой 88-мм зенитке в этой роли была разве что конструкция с тем же стволом, но уложенным на чуть меньший лафет. Кстати, в немецких вооружённых силах зенитная артиллерия входила в состав ВВС, и сухопутные войска не указывали в своих отчётах наличие этого мощнейшего противотанкового средства – поэтому из немецких документов создаётся впечатление, что наши танки выходили из строя чуть ли не сами собой. У нас же зенитки – в тех случаях, когда оказывались на переднем крае – учитывались как часть армейского вооружения, так что видна реальная сила, противостоявшая немцам.

Второй памятник – одному из самых талантливых полководцев Великой Отечественной, чьим именем названа улица. Иван Данилович Черняховский погиб в самом конце войны, будучи уже дважды Героем Советского Союза и имея звание генерала армии. Кто знает, каких вершин в советской военной иерархии он бы достиг, если бы не эта трагическая гибель в 39 лет.

На площади 10-го апреля к сорокалетию победы установлен обелиск. Официальное название «Крылья победы» – абсолютно справочная информация. Одесситы называют памятник без всякого пиетета «градусник». Несмотря на старания властей и всякие официальные церемонии, место не воспринимается так серьёзно и торжественно, как Аллея Славы. Слишком стандартно оно выглядит для Одессы, старающейся во всём проявить самобытность.

Зелёное здание рядом с площадью – торговый центр «Сады Победы». Если вам нужно срочно потратить очень большие деньги – это место для вас.

Если стать лицом к монументу, за ним слева – один из входов в нынешний парк Победы. Мы уже говорили о возможной путанице: парк Победы стал снова «Дюковским садом», дендропарк имени Ленина – парком Победы.

Дендропарк возник на месте стрелковых полей военного училища. Именно их использовали режиссёр Владимир Михайлович Петров и оператор Вячеслав Вячеславович Горданов, когда в 1937-м году снимали Полтавскую битву для могучего фильма «Пётр Первый». Битва закончилась победой русского оружия. Так что парк Победы – правильное название для этого места.

У входа в парк – очередная небольшая выставка советской военной техники. Через парк проходит большой пруд, из середины его летом бьёт струя фонтана – «наш ответ Женеве». Как водится, по периметру парк активно застраивают элитные дома. Впрочем, начиналась застройка с домов для военных. Улицу, идущую вдоль парка с западной стороны, назвали соответственно – улица маршала Говорова (Леонид Александрович Говоров – кажется, единственный советский военачальник, дослужившийся до звания генерал-лейтенанта, будучи беспартийным; но в этом звании его наконец приняли в партию, причём даже без кандидатства). На ней, кроме жилых домов, были и воинская часть, и комендатура Одесского гарнизона. На перпендикулярной улице – улице Ленинского батальона (ныне Армейской) был даже музей строительных войск Одесского военного округа. Сейчас, конечно, этого музея нет.

У нашего горсовета есть логичная идея по переименованию невесть откуда взявшейся в этом районе улицы Зоопарковая (зоопарк сюда не перевели и уже никогда не переведут) в улицу Советской Армии. Но пока это только в планах.

Если выйти из парка со стороны, противоположной улице Зоопарковой, мы увидим необычный монумент. Первое впечатление – это памятник Ионе, которого проглотил кит: голова мужчины внутри чего-то морского. Перед нами памятник Степану (Стефану) Карловичу Джевецкому работы скульптора А.В. Копьёва. Если первые публичные полёты в Российской империи совершены в Одессе, как обстояло дело с покорением морских глубин? Конечно, мы выглядим как авторы фразы «Россия – родина слонов», но факты – упрямая вещь. Первая подводная лодка, построенная изобретателем Джевецким, испытывалась в 1878-м году именно на одесском рейде. Конечно, эта лодка была одноместная и приводилась в движение ногами подводника. Дальнейшие лодки Степан Карлович строил и испытывал в столице империи, но начало было положено в Одессе.

Предположим, что мы погуляли по парку (занятие интересное – дендропарк потому и дендро-, что разнообразие растительности громадное) и имеем силы ещё на два объекта.

Движемся от площади 10-го апреля по улице Пионерской в сторону Французского бульвара. Справа – санаторий, построенный одним из последних. Это санаторий «Салют» для ветеранов Великой Отечественной войны. Как ни странно, санаторий ещё работает. Наша цель – другой работающий санаторий – «Одесса» (Французский бульвар, 52).

Надпись на входе недвусмысленно говорит, что это санаторий Службы безопасности Украины (СБУ). Удивительно, но в него можно свободно зайти и даже, при желании, купить путёвку и отдохнуть (nothing personal, only business). Когда санаторий именовался «имени Дзержинского» и принадлежал предшественникам СБУ, такого не наблюдалось. Хотя моему брату однажды пошили костюм по его проекту в мастерской, находившейся в санатории – но у самого входа, и дальше он не ходил.

Если пройти вглубь территории, можно увидеть главный корпус – прекрасный образец конструктивизма. В Одессе – в отличие, например, от Харькова – не много зданий такого стиля, но есть выразительные образцы: один из них – перед нами. Но наша цель – табличка у первого медицинского корпуса. Мраморная доска с надписью «В этом здании и на территории санатория им. Ф.Э. Дзержинского в 1941-м году перед уходом в катакомбы формировалась группа чекистов-подпольщиков во главе с В.А. Молодцовым-Бадаевым». Мы уже упоминали Молодцова-Бадаева в самом-самом начале экскурсии у дома по Коблевской, где размещалась городская конспиративная квартира группы. Впрочем, это тема совершенно отдельного, увлекательного и трагического рассказа. Лучше посвятить этой теме часть другого дня и съездить в музей «Партизанской славы», уникально расположенный в катакомбах в селе Нерубайское в нескольких километрах от Одессы.

Мемориал «411-я батарея»

Итак, нас ждёт последний из объектов прогулки-поездки. Это, как говорится, финал-апофеоз экскурсии: комплекс 411-й батареи.

От Французского бульвара мы возвращаемся на Адмиральский проспект и движемся по нему до Первой станции Черноморской дороги. Для полноты картины заметим, что параллельно Адмиральскому проспекту идёт улица генерала Швыгина (Илья Иванович Швыгин – командир 320-й стрелковой дивизии, освободившей Одесский порт; погиб при переправе через Днестр спустя 33 дня после освобождения Одессы; похоронен в нашем городе).

По проспекту мы пересекаем улицу контр-адмирала Лунина. Уроженец Одессы, подводник Николай Александрович Лунин более всего известен атакой немецкого линкора «Тирпиц». По немецким отчётам она не увенчалась успехом, но линкор почти сразу вернулся в гавань. Так что паника англичан, отозвавших охрану конвоя PQ-17 и распустивших сам конвой на все четыре стороны, что и привело к уничтожению немцами 22 транспортов из 35, несомненно не оправдана военными соображениями (не говоря уж о том, что боевое охранение конвоя содержало три линкора не меньшей мощности, чем «Тирпиц», и десятки других кораблей, так что и немецкую эскадру скорее всего разгромили бы). Впрочем, военные историки до сих пор спорят: была ли это паника или сознательная провокация ради оправдания прекращения отправки морских конвоев в СССР – англичане в 1942-м хотели, чтобы американская военная промышленность работала в основном на них.

Далее по пути к Первой станции Черноморской (Люстдорфской) дороги мы пересекаем упоминавшуюся улицу имени лётчика Краснова. Если чуть притормозить на перекрёстке Адмиральского проспекта и улицы Краснова (практически, правда, нереально: поток транспорта по обеим улицам очень велик) и посмотреть в левые окна автомобиля, то на Краснова, 6 можно увидеть красивое здание банка. В советское время в здании размещался Всесоюзный научно-исследовательский и проектно-конструкторский институт «Пищепромавтоматика», где Анатолий проработал 18 лет. Нет теперь ни Союза, ни института.

Совсем дотошные знатоки истории одесских военных училищ заметят, что мы ничего не рассказали о третьем военном училище – училище по адресу Перекопской дивизии, 14. Действительно, если проехать по нынешней Фонтанской дороге за круг Пятой станции Фонтана, то метрах в 100 можно увидеть справа по ходу движения традиционное здание «сталинского ампира». В большом трёхэтажном доме, в плане похожем на букву Ж, и на прилегающей обширной территории располагался комплекс по подготовке офицеров стран, с которыми дружил СССР. Поэтому концентрация, выражаясь словами Сильвио Луиджича Берлускони, «приятно загоревших молодых людей» в районе 5–6-й станций Большого Фонтана была исключительно высока. Всё это, как и многое другое, закончилось с распадом СССР. В главном здании Одесский окружной административный суд, остальные дома – бывшие казармы – разрушаются так же быстро, как и любовь к СССР у правителей большинства наших бывших друзей. Любители символизма могут сказать: всё от того, что здание училища было именно в форме большой буквы «Ж»…

Одна из улиц, начинающихся от многоугольника Первой станции Черноморской дороги, – улица маршала Малиновского. Когда-то на ней стояла воинская часть, куда мы ходили школьниками. Помню, как стоял перед громадиной танка Т-62 и думал, сколько мужества должен иметь человек, чтобы не дрогнуть, когда эта махина движется на него, застывшего в окопе.

От Первой станции мы движемся налево до площади Толбухина. Фёдор Иванович Толбухин за 1943-й год прошёл путь от генерал-майора до генерала армии, с сентября 1944-го года – Маршал Советского Союза. В Одессе его именем названа и площадь, и приходящая к ней от моря улица. В Болгарии в его честь переименовали город Добрич (увы, в постсоветское время имя маршала, превратившего Болгарию из нашего врага в союзника, стёрто с тамошней карты).

От площади движемся по Черноморской (Люстдорфской) дороге. Маленькая остановка в районе дома 27/47. Пройдём в глубину. Здесь стоит памятник «25 тысячам жителей города». Об этом драматическом событии мы уже рассказывали у мемориала «Жертвам Холокоста». Просто склоним головы в память погибших.

Теперь нам предстоит путь длиной в несколько километров: по Люстдорфской дороге, затем по улице с красноречивым названием Долгая, и наконец по улице с замечательным названием: улица «Дача Ковалевского» (купец из Таганрога Тимофей Андреевич Ковалевский стал почётным гражданином Одессы за строительство первого в городе водопровода, но вскоре разорился ввиду малости спроса на воду с привкусом металлических труб и покончил с собой, спрыгнув с водонапорной башни, построенной им около крупнейшего пригородного артезианского источника – Большого Фонтана). Наряду с улицей Сабанеев мост это – прекрасный пример того, что улицы Одессы могут носить самые необычные названия.

Конечно, по дороге мы пересекаем улицы с классическими «военно-героическими названиями» – Дмитрия Донского, Александра Невского, Офицерскую. Пересекаем мы и площадь на Седьмой станции Черноморской дороги, откуда начинается улица Академика Глушко. Так что из машины мы можем посмотреть направо и разглядеть вдали памятник ему, перенесённый с Приморского бульвара.

Остановимся в конце улицы Дача Ковалевского и пройдём к комплексу пешком по дубовой роще. Можно подъехать и ближе – по улице Ореховой, но тогда сложно успеть рассказать всё про историю батареи и историю создания мемориала.

Мы недаром ехали так далеко: здесь на южной оконечности Одессы заканчивается

Одесский залив и начинается открытое море. Поэтому в 1934-м решили строить 411-ю береговую батарею именно здесь. Симметрично ей – на другой стороне залива – располагалась 412-я батарея. Это позволило держать акваторию бухты под кинжальным перекрёстным огнём. Как учили нас на военно-морской кафедре: «Одно орудие на берегу равно одному кораблю в море».

Кроме того, конструкция орудийного дворика позволяла разворачивать орудия на 360 градусов – в частности, обстреливать румынский город Аккерман (ак керман в переводе с турецкого – белая крепость; привет единственному турецкому Нобелевскому лауреату писателю Орхану Памуку). Сейчас это Белгород-Днестровский и весь район – известное туристическое место Каролино-Бугаз. Но тогда советская граница проходила не по Пруту, а по Днестру (недаром Остап Бендер пытался уйти в Румынию через Днестровские плавни), и место батарее выбрали с расчётом возможности обстрела важного транспортного пункта потенциального противника. Без этой особенности роль 411-й батареи при обороне Одессы не была бы так велика.

411-ю батарею начали строить в мае 1934-го года силами двух тысяч строителей УНР-87. Несмотря на то, что основной объём как земляных, так и железобетонных работ осуществлялся вручную, батарея была готова к июню 1936-го. Одновременно личный состав изучал сложную боевую технику, учился слаженности взаимодействия всех подразделений батареи.

В июне 1936-го правительственная комиссия приняла батарею с оценкой «отлично» и констатировала, что личный состав в совершенстве овладел боевой техникой.

Батарея состояла из трёх 180-мм орудий с дальностью стрельбы до 40 км (21,587 морских мили). Такие же орудия стояли на построенных в те же годы крейсерах серии «Киров». Тогда – до создания радиолокаторов – это была предельная возможная дистанция прицельного огня с коррекцией наводки по наблюдаемым попаданиям. Поэтому более дальнобойных морских орудий не делали нигде в мире. На суше, где координаты некоторых целей (например, городов) можно определить заранее, с 1915-го до конца 1920-х годов экспериментировали с пушками дальнобойностью до 120 км, но с развитием авиации от них постепенно отказались. Так что 411-я батарея располагала несомненно совершеннейшим оружием того времени.

Кроме главного калибра здесь находился отдельный зенитный взвод: отделение зенитных пушек – 3 орудия 45-мм – и отделение зенитных пулемётов – 3 счетверённых пулемёта 7,62 мм.

Батарея представляла собой сложный комплекс сооружений с множеством служб. Сооружения, построенные на глубине от 10 до 23 м, опоясывались двумя слоями бронированной стали толщиной 30 мм, а толщина железобетона в отдельных местах доходила до 175 см. В 1936-м году в мире почти не было оружия, способного разрушить подобные сооружения.

Под толщей земли, железа и бетона находился целый городок со своей электростанцией, радиотелефоном, сложной системой вентиляции, откачки грунтовых вод, котельной установкой, водопроводом, артезианской скважиной, паровым отоплением, помещениями для личного состава, складами для топлива, продовольствия и боеприпасов. Поэтому личный состав батареи насчитывал 356 человек.

На поверхности, в железобетонных капонирах находились лишь орудия с надстроенными сверху металлическими домиками, имитирующими для маскировки крестьянские хаты. Все три орудийных дворика соединял подземный проход. Дополнительно батарея имела центральный пост наводки, который находился в командном посту на берегу моря. Пост соединялся с орудиями подземным ходом через силовую станцию (трёхэтажное здание под землёй и бетоном с тремя мощными дизелями). К сожалению, все эти подземные галереи разрушены при эвакуации и вряд ли будут восстановлены: их трудно использовать для музейных целей.

Для дезинформации противника в 500 м в сторону Черноморки была сооружена ложная батарея с макетами орудий из брёвен.

Хотя батарея строилась для борьбы с врагом, атакующим с моря, она успешно решала задачи, возникшие в ходе обороны Одессы, атакованной с суши.

Первый удар по фашистам 411-я батарея нанесла в 9.00 5-го августа 1941-го года. Разведка сообщила командованию, что в Аккерманской крепости скопилось большое количество гитлеровцев. Командир батареи капитан Иван Николаевич Никитенко получил приказ: огнём орудий главного калибра уничтожить вражескую группировку.

Высота траектории полёта снаряда при стрельбе на предельную дальность составляла 18 км, поэтому, когда первые снаряды, падавшие почти отвесно, взрывались на территории крепости, фашисты решили, что их бомбит советская авиация. Был открыт заградительный огонь из всех видов противовоздушных средств, но снаряды продолжали рваться, сея панику и смерть в стане врага. Операция, намеченная фашистами, была сорвана. Командир батареи капитан И.Н. Никитенко получил благодарственную телефонограмму от Командующего Южным сектором обороны Одессы.

В период обороны Одессы крупных военно-морских сил врага на Чёрном море не было, но наши сухопутные войска имели ничтожно мало артиллерии – немногим более трёх орудий на 1 км фронта. Береговые батареи, как говорится, «работали по суше», то есть вели огонь для поддержки сухопутных войск, с целью уничтожения живой силы, артиллерии, танков, командных пунктов и других объектов противника.

Сухая статистика, с которой можно познакомиться в музее Мемориала:

411-я батарея береговой артиллерии за период обороны Одессы произвела 220 боевых стрельб, в том числе по:

скоплению живой силы и техники – 108;

командным и наблюдательным пунктам – 24;

артиллерийским батареям – 72;

автомашинам и танкам – 16.

Израсходовано 2119 снарядов.

Уничтожено более 3000 вражеских солдат и офицеров.

В драматическую ночь на 16-е октября 1941-го года батарея огнём орудий прикрывала отход наших войск из Одессы. В ту ночь израсходовано 230 снарядов. В 4 часа утра по приказу командования батарея взорвана (для уничтожения батареи израсходовано две тонны тротила). Личный состав эвакуирован в Севастополь. Так закончила своё существование 411-я батарея, внеся достойный вклад в семи-десятитрёхдневную оборону Одессу.

На всякий случай напомним, что Одесса была названа городом-героем среди первых ЧЕТЫРЁХ городов-героев СССР – Ленинград, Сталинград, Севастополь, Одесса – ещё в приказе Верховного главнокомандующего 1-го мая 1945-го. Дальше число городов-героев росло, как и положено в «стране с непредсказуемым прошлым».

Идея создания Мемориала, как ни странно, действительно принадлежит ряду трудовых коллективов, общественным организациям города Одессы. Их призывы в феврале 1975-го года были опубликованы в «Вечерней Одессе». Инициативу, как водится, одобрили Одесский городской и областной комитеты Компартии Украины. Был создан Штаб Горкома партии по строительству Мемориала. Значительный вклад в создание, развитие и совершенствование Мемориала внесли предприятия и учреждения нашего города, военного училища, воины Одесского гарнизона, военные моряки и общественные организации города-героя Одессы. Трудился на мемориале и Анатолий – сперва как один из участников раскопок орудийных двориков, а затем главным образом как добровольный экскурсовод.

Торжественное открытие Мемориала состоялось 9-го мая 1975-го года в день 30-летия Победы над фашизмом. На площади в 16 га расположился своеобразный музей под открытым небом с развёрнутой экспозицией образцов военной техники и вооружения основных родов и видов вооружённых сил периода Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Среди экспонатов – целая подводная лодка, морской тральщик, бронепоезд, множество артиллерийских орудий, танки. На постаменте замер истребитель И-16. Удивительно, но он не такой маленький, как нам казалось.

В 1983-м году удалось разыскать в Советской Гавани родную сестру тех пушек, которые громили фашистов в суровые дни обороны нашего города. С Дальнего Востока через весь Советский Союз орудие в разобранном виде ехало на Мемориал на четырёх железнодорожных платформах. Устанавливали его 250-тонным краном.

С фронтальной части 2-го орудийного дворика установлены мемориальные плиты: слева – полный перечень соединений и частей, принимавших участие в героической обороне Одессы, справа – перечень 27 соединений и частей, удостоенных звания «Одесских» за мужество и героизм, проявленные при освобождении Одессы в апреле 1944-го года.

Ежегодно Мемориал героической обороны Одессы посещают более 200 тысяч человек. За все годы существования Мемориал посетило свыше 7 миллионов человек из более чем 70 стран мира.

Наиболее педантичные экскурсанты нашей прогулки-поездки посещают расположенный на территории комплекса музей Мемориала, где знакомятся с подлинниками документов, посвящённых нашей – без преувеличения героической – истории.