На улице нашей любви Янг Саманта

Я пожала плечами, ощущая острый приступ смущения:

— Ну, не так уж и много я накупила.

— Надо же, такая миниатюрная, а мыслишь масштабно, — засмеялась Элли и шагнула ко мне.

— Ну, не такая уж я и миниатюрная.

— Иди ко мне.

Мы обнялись. В такие моменты я всегда чувствовала себя маленькой девочкой, обнимающей маму, — сказывалась разница в росте.

— Спасибо, — прошептала Элли. — Я тебя люблю.

— Я тоже.

Мягко высвободившись из ее объятий, я скомандовала:

— Ложись!

— О, теперь все вокруг будут обо мне заботиться! — застонала Элли. — Представляю, как это будет прикольно.

Пока Адам помогал Элли разуться и лечь, ко мне подошла Элоди.

— Доктор сказал, надо следить, чтобы повязка на голове не намокала, когда она моется под душем, — предупредила она.

— Думаю, сейчас ей лучше принимать ванну.

— Наверное. Ей разрешено вставать, но, конечно, большую часть времени она должна проводить в постели.

— Понятно.

— Через две недели повязку снимут.

— Отлично.

— Через три месяца она должна будет пройти обследование. И еще одно — через год.

— Погодите, а результаты гистологии уже пришли? — нахмурилась я.

— Что, никто не удосужился ей сообщить?

Элли обвела родных обвиняющим взглядом.

— Она слишком неуловима, — вздохнул Брэден. — Я гонялся за ней по всему городу, но…

— Хватит, хватит! — нетерпеливо махнула я рукой. — Какой результат?

— Опухоль доброкачественная, — торжествующе сообщила Элли.

У меня словно камень с души свалился. Доктор Данхэм не обманулся в своих прогнозах. Молодчина.

— Ну надо же, а ты молчала!

— Прости, я думала, ты уже знаешь!

— Не волнуйтесь, я позабочусь о ней наилучшим образом! — заверила я Элоди. — А этот влюбленный юноша мне поможет.

Я указала на Адама, примостившегося на краешке кровати.

— Пожалуй, я уже не заслуживаю звания юноши, — ухмыльнулся Адам. — Возраст не тот.

— А по-моему, заслуживаешь, — засмеялась Элли.

— Влюбленный остается юношей в любом возрасте, — подхватила я и двинулась к дверям. — Пойду приготовлю всем кофе.

Брэден преградил мне дорогу.

— Нам надо поговорить, — процедил он с непроницаемым лицом.

Он резко повернулся и вышел из комнаты, предоставив мне следовать за ним. Или не следовать. Он направился прямиком в мою комнату и, как только я вошла, плотно закрыл дверь.

— Мы могли бы поговорить в гостиной, — недовольно бросила я.

Слишком тяжело было видеть его здесь, в комнате, которая была свидетельницей наших бурных ночей. Это возбуждало воспоминания. И не только.

Он, не отвечая, рванулся ко мне, но остановился, когда нас разделяло расстояние около дюйма. Я едва сдержалась, чтобы не отступить назад. Это означало бы, что я перед ним робею. Так оно и было, но знать об этом ему совершенно ни к чему. Поэтому я смерила его надменным взглядом. Он откинул голову, чтобы смотреть мне прямо в глаза:

— Послушай, это смешно. Зачем ты играешь со мной в прятки?

— Какие прятки? — Я старательно изобразила на лице величайшее недоумение. — О чем ты?

Его глаза превратились в полыхающие бешенством щелки.

— Дома ты не бываешь. Бегаешь от меня, как последняя идиотка. Ты что, нашла себе кого-нибудь? Если так, Богом клянусь…

Сказать, что я едва не задохнулась от ярости, означает не сказать ничего.

— Ты что, спятил? — завопила я, забыв, что нас могут услышать.

— Объясни, чего ты добиваешься?

— Какая же ты все-таки сволочь, — пробормотала я, с трудом переводя дух. — Вот уж не думала, что у тебя хватит наглости меня обвинять. Надо же, явился сюда и спрашивает, не нашла ли я ему замену. А сам завел шашни с этой белобрысой дылдой, своим менеджером.

Брэден дернулся. Взгляд его выражал… трудно сказать, что он выражал, потому что это было нечто невыразимое. Короче, он смотрел на меня как на буйнопомешанную.

— Ты что, вообразила, что я трахаюсь с Айлой? Совсем сдурела.

Такого ответа я, честно говоря, не ожидала. Но своей растерянности ничем не выдала. Скрестив руки на груди, я изрекла с видом человека, сохраняющего полный контроль над собой, ситуацией и всем прочим:

— Не надо пудрить мне мозги. Элли мне все рассказала.

Тут у него отвисла челюсть. Самым натуральным образом. Забавное зрелище. Точнее, было бы забавным, не ощущай я, как в кишках у меня поворачивается нож.

— Элли? — процедил он. — И что же, скажи на милость, рассказала тебе Элли?

— Как-то раз она обедала с вами. С Адамом, с тобой и твоей пассией. И видела, как вы жметесь друг к другу и обмениваетесь похотливыми взглядами.

Теперь настал черед Брэдена скрестить руки на груди. Я невольно заметила, как накачанные мускулы обрисовались под тонкой тканью рубашки. Память тут же сыграла со мной злую шутку, заставив увидеть с мучительной ясностью, как он наваливается на меня своим тяжелым телом, руки его сжимают мои запястья, а возбужденный член входит все глубже…

Полная засада.

Я затрясла головой, отгоняя соблазнительное видение.

— Значит, Элли рассказала тебе, что за обедом я клеил Айлу? — спросил он медленно и спокойно, словно разговаривал с душевнобольной.

— Да, — выдохнула я сквозь зубы.

— Ей повезло, что ей прочистили мозги квалифицированные хирурги. Иначе это пришлось бы сделать мне.

— Что? — заморгала я.

Брэден шагнул вперед, и мне пришлось отступить. Иначе мои соски коснулись бы его груди, а я уже устала от предательских выходок своего тела.

— К твоему сведению, я ни разу не обедал в блистательном обществе Айлы и Элли, — отчеканил он. — Они встретились один только раз, в клубе. Элли с Адамом заехали туда, чтобы завезти мне USB-шнур, который я забыл дома. С Айлой они разговаривали не больше двух минут.

Я растерянно почесала за ухом. Такую информацию трудно было переварить сразу. Разговор приобретал все более неожиданный оборот.

— Элли незачем мне врать, — пробормотала я.

— Однако она это сделала. — Брэден тяжело вздохнул и устало провел руками по волосам. — Не знаю почему. Может, потому, что я поделился с ней своим планом. Сказал, что на новом этапе не буду таскаться за тобой по пятам. Дам тебе время одуматься. Элли эта идея не понравилась. Она уверена, нет более эффективного средства, чем ревность. Именно это средство она и пустила в ход.

В голове у меня царил полный сумбур. Я так долго жила с мыслью, что Брэден нашел другую, что теперь никак не могла от нее отказаться. Поверить в то, что Элли так безжалостно меня обманула, тоже было невозможно. Я думала, она вообще не умеет лгать. И уж по крайней мере, не способна на такой изощренный обман.

Мать твою.

Неужели я позволила обвести себя вокруг пальца?

— Хватит дурить мне голову, приятель, — наконец сказала я. — Я же ее видела, эту твою Айлу. Девица как раз того типа, на который ты западаешь. Она льнула к тебе, как влюбленная кошка, и кокетничала самым наглым образом.

— А почему это тебя так задело? — Брэден прекратил расхаживать по комнате, остановился у книжной полки и принялся нервно перебирать книги. — Ты же сказала, тебе на меня…

Внезапно он осекся и замер.

— Что?

Брэден обнаружил на полке что-то, чрезвычайно его заинтересовавшее. Когда он повернулся, глаза его полыхали обвиняющим огнем.

— Решила смыться?

В руках он держал мой билет до Виргинии.

Разумеется, я была еще не в состоянии решить, окажет ли новая информация хоть какое-то влияние на мои планы. Разум автоматически подсказал мне ответ, формально соответствующий истине:

— Я возвращаюсь домой.

Удар оказался сокрушительным. Настолько сокрушительным, что Брэден не ответил ни слова. Припечатав меня к стене взглядом, который мог привидеться только в страшном сне, он повернулся и вышел из комнаты.

Никаких споров. Никаких попыток меня отговорить.

Мне до жути хотелось разреветься. В течение многих лет я запрещала себе плакать, а тут дала слабину и, похоже, совершила ошибку. Теперь, чуть что, слезы начинают литься ручьями. Сначала у меня задрожали губы, потом дрожь стала сотрясать все тело. Пытаясь ее унять, я обхватила себя руками за плечи.

Через десять минут я успокоилась настолько, что смогла приготовить кофе и отнести его в комнату Элли. Брэден сидел в углу, насупленный, как сыч. На меня он даже не взглянул.

Надо сказать, наша стычка ни для кого не осталась тайной. Во-первых, мы кричали как сумасшедшие, во-вторых, выскочив из комнаты, он так хлопнул дверью, что едва не расколол ее. Так что теперь все смотрели на нас с затаенной опаской.

Догадавшись наконец, что своим мрачным видом отравляет Элли радость возвращения домой, Брэден поднялся и стал прощаться. Чмокнул сестру в щеку, пообещал, что скоро заглянет. Элли молча кивнула. Во взгляде, которым она проводила Брэдена, сквозила тревога. Когда она повернулась ко мне, я, словно нашаливший ребенок, отвела глаза.

Элоди и Кларк тоже не стали долго засиживаться. Когда они ушли, я поднялась, собираясь оставить сладкую парочку наедине.

— Что произошло у вас с Брэденом? — спросила Элли.

— Элли, думаю, тебе сейчас хватает своих проблем и нет надобности впутываться в чужие.

— Скажи, все дело в моем маленьком обмане? Ну, насчет Айлы?

Я резко повернулась, а Элли пристыженно потупилась.

— Да. Я только что узнала, что это, оказывается, был, как ты выражаешься, маленький обман.

Адам хмурился, не понимая, о чем разговор.

— Я совершила отвратный поступок, — сказала ему Элли.

— Об этом я догадался, — кивнул Адам. — Что ты натворила?

— Наврала Джосс. Сказала ей, будто мы с тобой обедали вместе с Брэденом и Айлой. И они отчаянно флиртовали друг с другом.

Адам дернулся, в точности так, как делал Брэден, получив какое-нибудь неожиданное известие. Я заметила, они с Адамом вообще во многом похожи. Сказывалась многолетняя дружба.

— Мы никогда с ними не обедали, — пробормотал он. — И видели эту Айлу всего несколько секунд.

— Офигительно удачная шутка, — процедила я, забыв, что разговариваю с больной. — Будь любезна, объясни, какого хрена ты решила мне наврать?

Глаза Элли источали печаль и умоляли о прощении. В сочетании с ее перевязанной головой это производило просто душераздирающее впечатление.

— Брэден пожаловался мне, что вот уже несколько дней ходит за тобой как привязанный, а ты на него и смотреть не хочешь. Сказал, что придумал новый метод. Исчезнет из твоего поля зрения, чтобы ты по нему скучала. Он надеялся, так ты быстрее поймешь, какого сокровища лишилась, и вернешься к нему. А я сказала, ты слишком упертая, чтобы на это повестись.

Ну, это она зря. Расчет был верным. За те несколько дней, что паршивец ушел в подполье, я соскучилась по нему до одурения. Он слишком хорошо меня знает.

Конечно, говорить об этом вслух я не стала. Отделалась нечленораздельным мычанием.

— В самом деле, Джосс, ты ведь ужасно упрямая. Ну вот, я решила, куда надежнее будет вызвать твою ревность. Тогда ты и правда поймешь, что можешь его потерять, и прекратишь дурить.

Элли повернулась к Адаму и посмотрела ему в глаза:

— Ну а результат получился обратный.

— Бывает, — вздохнул он, пряча улыбку.

Эти голубки знай себе воркуют, а я сижу по уши в дерьме!

— Знаешь, Элли, не будь ты после операции, я бы разговаривала с тобой совсем по-другому.

— Прости, Джосс, прости, — жалобно поморщилась Элли. Вдруг в глазах ее вспыхнула надежда. — Накануне операции я хотела тебе признаться. Но у меня начался такой мандраж, что я обо всем забыла. Так или иначе, теперь ты знаешь правду. У Брэдена никого нет. И ничто не мешает вам быть вместе.

Настал мой черед тяжело вздыхать.

— Твой обожаемый Брэден видеть меня не желает.

— Обиделся, что ты ему не доверяешь?

— Вроде того.

Пускаться в объяснения у меня не было ни малейшего желания. Что делать дальше, я не представляла.

— Джосс, ты меня простила? — тихо спросила Элли.

— Простила, — буркнула я. — Но психолог из тебя никудышный. И ты поступишь чертовски разумно, если впредь откажешься ставить на людях подобные эксперименты.

С видом оскорбленного достоинства я помахала на прощание рукой и вышла, осторожно закрыв за собой дверь.

У себя в комнате я села за пишущую машинку и перечитала последнюю страницу, надеясь, что это поможет избавиться от царившего в душе сумбура. Если верить доктору Причард, я еще пожалею о том, что не была откровенна с Брэденом. Так вот, если говорить честно, все мои прежние тревоги, мысли о будущем, сомнения в том, достойна ли я его, досада на его излишнюю напористость, кажутся сущим пустяком в сравнении с тем кошмаром, в который превратилась моя жизнь в последние несколько дней. Кошмаром, в котором я пребывала, решив, что он меня не любит.

Именно об этом нам и нужно поговорить.

Но побывать в Виргинии мне тоже необходимо. Теперь, когда я наконец набралась смелости взглянуть в лицо своему прошлому, я не могу отказаться от этого шага.

Но прежде всего нам нужно поговорить.

Погодите, погодите. Я повернулась на стуле и посмотрела на книжную полку, туда, где лежал билет. Убей бог, не помню, чтобы Брэден положил его назад.

Мерзавец украл мой билет!

Охватившая меня ярость преобразовалась в приступ бешеной энергии. Нет, сказать, что Брэден слишком напорист, — значит сделать ему незаслуженный комплимент! Он просто самовлюбленный тупица, привыкший всех подминать под себя. Тихонько повизгивая от злости, я сунула ноги в ботинки, надела пальто, второпях застегивая его не на те пуговицы, схватила ключи и сумочку и заглянула в комнату Элли. Надев на минуту маску спокойствия, я сказала Элли и Адаму, что должна ненадолго уйти. Они рассеянно помахали на прощание, и я выбежала на улицу и принялась ловить такси.

Думать я не могла. Дышать почти не могла. Такой кретинской выходки я от него никак не ожидала. Надо же такое придумать. Украсть мой билет.

Дикарь, просто дикарь.

Расплатившись с водителем, я выскочила из машины как ошпаренная и понеслась к его дому. Я знала, входная дверь оборудована видеокамерами, поэтому, позвонив, состроила донельзя свирепую физиономию. Чего доброго, он испугается и не впустит меня, запоздало пронеслось в голове.

Дверь открылась.

Лифт тащился до его этажа целую вечность.

Брэден стоял в дверях босиком, в джинсах и свитере. Вид у него был домашний и невозмутимый. Он отступил, давая мне войти, а когда я вихрем ворвалась в квартиру, запер дверь.

Оказавшись в гостиной, я по инерции завертелась на месте, словно одержимая.

Паршивец с ухмылкой наблюдал за моей бешеной пляской.

— Это не смешно, — наконец обрела я дар речи.

Пожалуй, я взяла слишком большой разгон. Но буря, разразившаяся сегодня, собиралась несколько недель. У меня накипело на душе.

Согласна, я сама подбрасывала дров в огонь, доводивший меня до белого каления. На себя я тоже злилась. Но осыпать бранью себя — довольно дикое занятие. Поэтому жертвой моего гнева должен был пасть он!

Ухмылка сползла с его лица, взгляд стал серьезным и хмурым.

— А я и не хотел тебя смешить.

— Верни билет, Брэден, — протянула я руку. — Я не шучу.

Он кивнул и вытащил билет из заднего кармана джинсов:

— Этот?

— Да. Отдай его мне.

Я думала, что моя ярость достигла крайней степени накала. Но я ошибалась. Что такое крайняя степень ярости, я узнала только после того, как он разорвал билет на кусочки и подбросил их в воздух.

— Про какой билет ты все время твердишь? — издевательски спросил он.

Здравый смысл подсказывал мне, что ломать трагедию нет причин. Восстановить билет ничего не стоит — для этого его нужно всего лишь распечатать. Но мне было не до здравого смысла.

Издав нечто вроде грозного рыка — вот уж не знала, что на такое способна, — я набросилась на него и заколотила кулаками по его груди с такой силой, что он покачнулся. Все, что накопилось за последние полгода — ревность, неуверенность, обида, сердечная боль, — требовало отмщения.

— Я тебя ненавижу! — заорала я, отскочив от него на несколько шагов.

Слова выскакивали изо рта сами собой, почти против моего желания.

— Ты испортил мне жизнь, сволочь поганая! Какого хрена я тебя встретила!

Глаза мои щипало от слез. Его лицо оставалось непроницаемым, как камень.

— Какого хрена я тебя встретила! — повторила я дрогнувшим голосом, и слезы побежали по щекам. — Без тебя мне было так хорошо. Так спокойно. А ты вымотал мне всю душу, подонок несчастный. Превратил меня в развалину. Так хотя бы сейчас оставь меня в покое.

Он медленно покачал головой и приблизился ко мне. Я не двигалась, словно впав в оцепенение. Закрыв глаза, я ощущала, как руки его касаются моих плеч. Как он сжимает меня в объятиях и притягивает к себе.

— Ты не развалина.

Я посмотрела ему в лицо. Невыносимо красивое лицо.

— Нет, развалина.

— Врешь.

Он тряхнул меня так, что я лязгнула зубами, и уставился на меня светло-голубыми глазами. Я смотрела в эти глаза, будто завороженная, и видела, как в глубине их вспыхивают серебряные искорки.

— Ты не развалина, Джоселин, детка, — его хрипловатый голос звучал почти умоляюще. — У тебя есть надломы, это верно. Но они есть у каждого.

Слезы струились по щекам ручьями, губы дрожали.

— Когда я сказала… что тебя ненавижу… это была ложь… — прошептала я.

Казалось, мы зацепились взглядами намертво. Обуревавшие нас чувства наэлектризовали воздух, сделав его тяжелым и вязким. Но вот лицо Брэдена смягчилось, взгляд его скользнул вниз, к моим губам.

Я устремилась ему навстречу, и секунду спустя наши губы слились, а пальцы его запутались в моих волосах. Он вытащил заколку, и волосы рассыпались по плечам. Язык его проник мне в рот, и я ощутила его вкус, его запах. Как приятно было вновь оказаться в кольце его сильных рук.

Господи, как я по нему скучала.

Но моя злость не угасла. Брэден тоже злился, я чувствовала это каждой клеточкой тела. Тем не менее охватившее нас желание разгоралось все сильнее. Когда наши губы разомкнулись, Брэден стащил с меня пальто, а я вцепилась в край его свитера, обнажая его мускулистую грудь. Всем своим существом я жаждала еще одного поцелуя, но Брэдену было не до того — он срывал с меня одежду. Дрожа от нетерпения, я пришла ему на помощь, самостоятельно избавившись от свитера.

Руки мои обхватили его затылок, притягивая голову ближе. В поцелуй я вложила тоску всех долгих дней, проведенных без него. Наши языки переплетались, два горячих неровных дыхания сливались воедино, я ощущала знакомую сладостную пульсацию и прилив влаги.

Поцелуй так поглотил меня, что я едва заметила, как Брэден бесцеремонно припер меня к стенке и, оставив мои губы, прочертил на шее дорожку легких поцелуев. Руки его, обхватив мои бедра, заставили меня поднять ноги и обвиться вокруг его талии. Спиной прижимаясь к стене, я сквозь плотную ткань джинсов чувствовала касания его напряженного члена.

— Мать твою, — пробормотал Брэден, впиваясь губами в выемку между моих грудей.

Секунду спустя он задрал лифчик, и прохладный воздух охладил мои напряженные соски. От поцелуев Брэдена груди мои пошли мурашками. Я с трудом переводила дыхание, внизу, между ног, стремительно распускался цветок наслаждения. Брэден поочередно покусывал мои соски, член его терся о мои бедра.

— Не могу больше ждать, — выдохнула я, царапая ногтями его плечи.

Словно не веря мне на слово, Брэден расстегнул мои джинсы и сунул руку в трусики. Я заскулила от нетерпения, сжимая своей влажной плотью его пальцы.

— Полная готовность, — прошептал он мне на ухо, двигая пальцами туда-сюда. — Истекаешь влагой. И зажим отличный, как всегда.

— Давай, Брэден, — простонала я, царапая его все сильнее. — Не тяни.

Кольцо моих ног по-прежнему обвивалось вокруг его пояса, когда он нес меня к дивану. Дрожащими руками я расстегнула крючки лифчика и отшвырнула его, а Брэден стянул с меня джинсы и принялся за трусики. Я засучила ногами, сбрасывая их. Плавясь в огне желания, я раздвинула ноги.

— Давай, Брэден.

Но он замер, глядя, как я лежу перед ним, обнаженная, готовая его принять, как грудь моя тяжело вздымается, а волосы рассыпаются по плечам. Выражение его лица изменилось. Я догадалась, что желание нейтрализовало полыхавшую в нем злобу. Он положил руку на мой живот и, слегка надавливая, двинулся вверх, к ложбинке между грудей, и выше, к шее. Теперь он стоял надо мной на четвереньках, и его джинсы царапали мои голые ноги.

— Попроси хорошенько, — прошептал он, почти касаясь моих губ своими.

Я расстегнула молнию на его джинсах, пальцы мои обвились вокруг его горячего напряженного члена. Зрачки его расширились от наслаждения, дыхание становилось все более быстрым и тяжелым.

— Оттрахай меня, — взмолилась я, касаясь его губ языком. — Пожалуйста.

Издав утробный стон, который я не раз вспоминала одинокими ночами, Брэден спустил джинсы, взял мою руку своей, и обе руки оказались между моих ног. Я истекала влагой. Высвободив руки, я вцепилась в его ягодицы, и он медленно вошел в меня. Я запускала ногти в его кожу, заставляя ускорить темп.

Он с готовностью подчинился моему требованию.

— Сильнее, — стонала я. — Сильнее, Брэден.

Эта просьба никогда не оставалась неуслышанной. Приникнув к моим губам, он входил все глубже. Пружина наслаждения, сжатая у меня внутри, распрямилась, и я закричала, откинув голову. Крики мои становились громче при каждом его движении. Упоительные толчки его члена, его мощное тело, которым я любовалась, единый ритм нашего возбужденного дыхания, влажный, дикий запах секса — все это неудержимо влекло меня к оргазму. Я без конца повторяла его имя, и это было для меня так же естественно, как дышать. Моя пульсирующая плоть сжималась вокруг его члена, ускоряя его оргазм. Его тело напряглось, сотрясаемое сладостной дрожью, бедра продолжали ритмично двигаться, продлевая дивные мгновения.

Такого улетного секса у нас еще не было. Никогда.

Брэден застонал и обмяк, привалившись ко мне. Я гладила его по спине и ягодицам, пытаясь легкими прикосновениями выразить всю свою нежность и благодарность.

Он поцеловал меня в шею. Как всегда.

— Ты все еще хочешь от меня удрать? — прошептал он мне на ухо.

— Нет, — вздохнула я. — Но я должна побывать дома. И сделать то, что не сделала восемь лет назад. Попрощаться со своей семьей.

Брэден ничего не ответил, но когда несколько секунд спустя я посмотрела ему в лицо, взгляд его был полон раскаяния.

— Господи, детка, я вел себя как последний идиот. С этим твоим билетом. Прости.

Я прикусила губу:

— Ерунда. Отпечатаю билет снова, только и всего. И знаешь… думаю, после того, как Элли совершенно поправится, я вернусь в Виргинию навсегда.

Сожаление, сквозившее во взгляде Брэдена, моментально исчезло.

— Только через мой труп.

— Так и думала, что ты скажешь что-нибудь в этом роде.

— А что еще я могу сказать, когда мой стояк все еще у тебя внутри?

— Я это чувствую.

— Прежде чем ты объяснишь, по какой причине хочешь от меня удрать, нам хотя бы надо расцепиться.

Я поцеловала его в губы:

— Нет, удирать от тебя я вовсе не хочу. Дело в другом.

Брэден, привыкший к моим недомолвкам, тяжело вздохнул и высвободил свой член из плена моей плоти. Натянул джинсы, поднялся и подал мне руку. Решив, что настало время проявить покорность, я с готовностью пошла за ним на второй этаж, в спальню.

— Ложись, — приказал он, указывая на кровать.

Совершенно голая и полная наслаждением до краев, я не имела ни малейшего желания спорить. Прыгнула в кровать и растянулась на простынях. Брэден разделся донага и лег рядом со мной. Я с удовольствием прижалась к нему, опустив голову на его крепкую теплую грудь.