Девочки, к вам пришел ваш мальчик (сборник) Петрушевская Людмила
Мария Филипповна. Теперь уже речь не об этом. Погоди, не перебивай. Я сегодня вынуждена буду лечь в больницу. Совсем не могу передвигаться. Всю ночь не спала, сильные боли. Ты меня слышишь?
Ира. Да.
Мария Филипповна (без выражения). Боли!
Ира. Как Павлик?
Мария Филипповна. Павлик средне. Кашлял всю ночь. Ты приезжай сейчас же. Павлик, имей в виду, остается один. Люба уехала к внукам, у Миши плохое самочувствие, Нина Никифоровна к телефону не подходит… Я звоню кому могу… Никого нет… Не откликаются. Придется тебе приехать. Я уже собрана, Павлик остается один, я его покормила последний раз. Хорошо, что ты позвонила, я ухожу умирать с чистой совестью. Прощай. Учти, я иду на верную смерть.
Ира (отчаянно). Я приеду! Только займу денег! Дожди здесь, нет денег на дорогу! Поезда не ходят! Размыло пути! Окно сейчас в расписании, ты это можешь понять? Технологическое окно!
Мария Филипповна. Какое окно? Выезжай, а то поздно будет.
Ира. Не оставляй Павлика одного, я тебя умоляю. Дождитесь меня.
Мария Филипповна. Выезжай, всё!
Ира. Монетки кончаются! Ну, я на вас надеюсь. Целую! (Выходит, садится на скамейку в оцепенении.) Так-так, так-так.
Входит, озираясь, сильно помятый Николай Иванович.
Николай Иванович. Такие дела.
Ира. Здравствуй, мой хороший!
Ира явно обрадовалась.
Николай Иванович (почти не разжимая губ). Не время, не вре-мя.
Ира. Господи, как я по тебе истосковалась! Я тебя люблю больше жизни. (Говорит с восторгом.) Ты моя единственная радость!
Николай Иванович. Нет, ты меня не любишь.
Ира. Смешно, я на пляже тобой вчера просто любовалась.
Николай Иванович. Вот это ты зря!
Ира (с восторгом). Мне от тебя ничего не нужно! Я просто больна тобой!
Николай Иванович. Больна, так это выздоравливают.
Ира. Нет!
Николай Иванович. Если бы ты меня любила, так ты бы немедленно уехала! Вот что я хотел сказать!
Ира. Уехала, зачем?
Николай Иванович. Мне так надо.
Ира. Не гони меня, я сама уеду.
Николай Иванович. Нет, уезжай! Алена и Римма как раз тебя выделили из толпы! Алена плакала целый час! Вот это номер, понимаешь! Делаешь человеку как лучше, идешь ему навстречу, а он на тебя смотрит!
Ира. Смотреть нельзя?
Николай Иванович. Нельзя.
Ира. Ну, не буду. Слушай, у меня к тебе одна будет просьба…
Николай Иванович (тускло). Как сын, как здоровье?
Ира. Средне.
Николай Иванович. Как здоровье матушки?
Ира. Она в своем репертуаре.
Николай Иванович. Давай ключ в таком случае.
Ира. Что, опять?
Николай Иванович. Нет, ты давай улетай отсюда. Вообще.
Ира. То мама на меня кричала, теперь ты.
Николай Иванович. У Алены реактивное состояние! Она на людей стала кидаться из-за тебя!
Ира. Ей пятнадцать лет.
Николай Иванович. Она дитя!
Ира. Подумаешь, я тоже была дитя.
Николай Иванович. Ты была пошлячка.
Ира. Коленька…
Николай Иванович. Короче говоря, вы должны будете отсюда вылетать.
Ира. Вот она принесет в подоле, тогда посмотрите.
Николай Иванович. Да я башку откручу тому пошляку! Короче говоря, это касается не вас. Вы знаете, на что я пойду благодаря моей семьи? Вы мешаете! Вас здесь не должно быть!
Ира. Я такой же человек, как и они, имею право здесь быть.
Николай Иванович. Вы пошлячка! И вы потеряли себя. Ты посмотри на себя, кто ты такая. Стыдно сказать.
Ира. Когда человек любит, это не позор.
Николай Иванович. Позор, позор просто! Ты кончай с этими преследованиями меня тобой!
Ира. Я хожу где хочу.
Николай Иванович. Вам на этом пляже не положено было сидеть. У вас нет пропуска на него. Глаза слишком большие!
Ира. Что, уже на море нет места?
Николай Иванович. Вам именно – нет.
Ира. Но это же не ваша земля?
Николай Иванович. Мы посмотрим, чья это земля.
Ира. Мне здесь хорошо, и я остаюсь.
Николай Иванович. Тогда мы уедем. Придется забирать все, бросать путевки, лечение, всё! Перевозить их в Москву на дачу! Так ты хочешь? Ты человек?
Ира. А ты не боишься, что на даче она меня тоже увидит? Я же буду там все лето. А речка одна на всех.
Николай Иванович. Ты права. Что же, тогда уезжай ты. Бери вот сороковку. (Достает, медленно пересчитывает деньги, откладывает часть, остальное прячет.) Вот!
Ира не берет. Николай Иванович кладет деньги на скамейку. Ира встает и идет в автомат, набирает номер. Николай Иванович встает, отходит, потом возвращается и нерешительно забирает деньги. Идет оглядываясь.
Таким явлениям, как ты, нет места на земле. (Уходит. Возвращается.) Ты знаешь, что Алена может сделать с собой?
Ира. Знаю. (Отворачивается.)
Николай Иванович медленно уходит. Неожиданно вытирает рукой слезу. Уходит, как глубоко обиженный человек.
Ира (в будке автомата). Але! Павличек! Ты? Мне нужна бабушка. Позови, только быстро, а то у меня абсолютно нет монеток. Да, Павлик, как ты себя чувствуешь? А. Немножко хорошо, понятно. (Улыбается.) Малышка моя. Ну, молодец, теперь давай бабушку. Ушла. Прекрасно, значит, она ходит. Ты один? Молодец! Умница! Что она сказала? Ах, в больницу. Ну конечно! Вот я и еду! Я сначала решила поскорей позвонить проверить, как ты себя там ведешь. Павлик, у тебя есть вода? Как это – не знаю? Ну, в чайнике. А, да, ты же его не поднимешь. Ну, в кране тогда. Откроешь кран, возьмешь стаканчик… Нет, что ты, теперь я из крана разрешаю. Хлебушко есть? (Кусает губы, чтобы не заплакать.) Хорошо, тогда открой холодильник, ты ведь умеешь? Нет, теперь я из крана разрешаю. Ты открой холодильник, внимательно посмотри, что там лежит, а я тебе скажу, что можно есть… Ты беги, посмотри, а я позвоню через несколько минут. Ну, целую! Беги, молодец!
Выходит, потому что у будки уже стоит молодой человек. Вид у него довольно встрепанный, в руке хозяйственная сумка.
Молодой человек (звонит). Мама! (Смеется.) Это я. Слушай, тут такое дело. Мы Сашку перекупали. Вот. А градусников здесь нет… Да ничего страшного. Слушай, ты посылку с теплыми вещами не отправила? Вот и молодец. Значит, туда вложи всю аптечку. Мы не рассчитали. Всю. Вплоть до горчичников. Мало ли. И подойди к поезду «Москва – Феодосия». Может, кто-нибудь возьмется довезти. А я встречу. (Смеется.) Да откуда мы знаем, градусников-то нет! Вот чудачка. Ну, буду звонить вечером. Не занимай телефон, а то тут жуткие очереди по вечерам. Целую! (Выходит.)
Ира (кидается к нему). Молодой человек, вы плащ не купите для своей жены? Очень дешево, всего сорок рублей! А он стоит девяносто, он почти новый! Немецкий!
Молодой человек (улыбаясь). Спасибо, спасибо, что вы… Не надо. Нам посылка придет с теплыми вещами. Не надо!
Ира. А у меня как раз нет денег! Для жены, для жены! Возьмите. А мне как раз надо на самолет да еще добраться до аэропорта.
Молодой человек (улыбаясь). А у нас, откровенно говоря, в обрез. Еле-еле, понимаете.
Ира. Не уходите, не уходите, я вас очень прошу! Я сейчас дам один звонок, и мы еще поговорим! (Заходит в будку, набирает номер.)
Молодой человек (улыбаясь). Да говорить не о чем, вы не поняли. У нас в обрез!
Ира (из будки). Я вам вышлю сразу же, как прилечу. Что такое? Занято!
Молодой человек. Я ничего не решаю. У нас всеми средствами распоряжается жена.
Ира. Занято, надо же! (Набирает еще и еще.) Занято. Павлик, что ли, трубку неправильно положил!
Молодой человек. Понимаете (улыбаясь), жена мне денег совсем не дает. Как ни смешно, ко мне часто обращаются с такими просьбами на улице.
Ира (набирает номер. Лихорадочно). Значит, вы хороший человек. Занято! Павлик не положил трубку. Что же делать? (Выходит из будки.)
Молодой человек. Мне срочно. (Улыбаясь.) Извините, нужно за молоком…
Ира (лихорадочно улыбаясь). Ну, пойдемте к вашей жене!
Молодой человек. Извините, мне надо за молоком срочно… Я очередь занял… А то оба ребенка заболели.
Ира. Хорошо, в очередь. А потом к вашей жене.
Молодой человек. Только, извините, дома у нас хаос. Жена всю ночь не спала, так что вы не пугайтесь. Дети заболели… Вы ее не пугайтесь, дети.
Ира. Господи, да у меня у самой мальчик… (Запинается. Она вообще старается держаться бодро и производить веселое впечатление.) Сколько человек может голодать, если у него есть вода? Суток пять?
Уходят.
Голос ребенка. А когда я спал, ко мне луна прилетала на крыльях. У нее глазки черненькие, я ее не боялся. Потом синее тело и большой крючок розовый, на самом конце розовый и весь блестел. Она такая красивая была, вся развевалась. Она мне ничего не сказала. Я все ей рассказал про мою беду. И она мне сказала: «Я в Москве не летаю». Она в Москве вообще не летает – сказала она. Она раньше, говорит, летала в Москве. Она такая летущая, и она однажды прилетела к нам. А про себя я тоже рассказал, что я иногда разговариваю ночью. Все равно ты мой дружок, не поделаешь ничего, своим крючком сказала луна. Она сказала, что разговорчивых людей я беру к себе домой и гуляю с ними. (Слово «людей» голос ребенка произносит с ударением на первом слоге.) У нее, она сказала, еще есть обед. Мясо она купила.
Этот монолог может идти с помехами, как бы прорываться сквозь эфир. Вперемежку с ним должна идти следующая звуковая сцена.
Голос диктора. Вылет самолета рейс Симферополь – Москва откладывается.
Голос дежурного. Я же сказал, билетов нет…
Голос Иры. Но он без хлеба!
Дежурный. Что же это вы оставили его… Нехорошо. Ничем не могу помочь. Я же не печатаю тут билетов. Хлеба могу дать. Следующий.
Женский голос с акцентом. Мы на похороны, на похороны. Девушка, отойдите от стола. Вам сказано. У нас телеграмма заверенная, на похороны.
Голос Иры. Но я могу не успеть!
Дежурный. Но ведь я не высажу пассажиров, чтобы только вы полетели… Следующий. Давайте.
Женский голос с акцентом. Девушка, встаньте, грязный пол! Встаньте тут, девушка!
Мужской голос с акцентом. Они везде пролезут, понимаешь.
Дежурный. Освободите кабинет. Заходить по одному. Девушка, не ползайте за мной на коленях! Вам сказано, девушка! При чем здесь фотография… Не знаю я никаких фотографий. У меня у самого есть сына фотокарточка, что же, предъявлять? Ну? Москва-то все равно не принимает.
Картина восьмая
Веранда дачи. Татьяна, Светлана и Фёдоровна белым днем пьют чай. Гора немытой посуды.
Светлана. Она говорила: я никому не нужна, никому не нужна. А она нам нужна. Все время думаю о ней: хоть бы не приезжала!
Фёдоровна. Пусть приезжает, но чтобы теплая установилась погода. И вы тогда перейдете на старое место.
Светлана. Нам и без нее хорошо при любой погоде. Все время о ней думаю.
Татьяна. Если она вернется, нам придется отсюда вылетать.
Светлана. Еще чего! Мы заняли, и все!
Фёдоровна. А я ее к себе пущу. Но у меня эта дача сдается теперь за триста двадцать рублей сезон!
Светлана. Так мы в свой туалет будем ходить, оно нам надо!
Фёдоровна. Это в вашей власти. Но я предупредила!
Татьяна. Так это же с будующего года! (Хихикает. Слово «будующего» Татьяна произносит с ударением на «ю».)
Фёдоровна. Это для нее с будующего, поскольку туалет ее. А это же не вами поставленный туалет.
Татьяна. Надо же какие пироги. За ее красоту нам надбавка.
Светлана. По сто шестьдесят… Ничего себе…
Татьяна. Нас фактически двое, вас трое.
Светлана. Живите трое.
Татьяна. Нам здесь не развернуться. (Хихикает.)
Светлана. Это ваше дело.
Татьяна. Нас двое, вас трое. Три да два… Триста двадцать на пять… (Задумывается.) Шестью пять тридцать… Два на уме… Четырежды пять двадцать.
Фёдоровна. С вас сто двадцать восемь, с них сто девяносто два рублика. И электричество.
Светлана. Максима здесь почти не бывает!
Татьяна. А меня бывает? Я только ночь ночую. («Ночую» она произносит с ударением на «ю».)
Светлана. А меня ночами не бывает.
Татьяна. Уехать бы куда подальше в дом отдых, а то эти магазины, электричка, кастрюли жирные… Совсем запрягла меня.
Светлана. А ты меня? Кто с Антоном сидит?
Татьяна. Не ты с Антоном сидишь, а Максим с ним сидит и его колотит.
Светлана. А Максиму нельзя быть хлюпиком! Я не допущу, чтобы он был как эти. (Кивает в сторону комнаты, где сидит Леокадия.) Я не допущу, чтобы он рано умер, как его отец! Я с ним гимнастикой занимаюсь! А твой Антон не желает, и пусть.
Входит Ира за руку с Павликом. На руках у Павлика котенок.
Ира. Ой, все здесь!
Немая сцена.
Мы нашли вашего котенка, Фёдоровна! (Берет у Павлика котенка.)
Входят Максим и Антон, как зачарованные смотрят на котенка, гладят его. Павлик тоже гладит. Он в косынке, на косынке шерстяная шапочка; на нем клетчатая рубашка, колготки с пузырями на коленях, короткие штанишки на лямках: спецодежда детсадика. Максим в майке и в трусах. Майка красивая, с рисунком. Антон тоже в майке и трусах, но майка у него попроще.
Господи, мы идем, а он на углу сидит, прямо на улице, а на него собака наскочила! Он сгорбился весь вот так. (Показывает.) А не уходит.
Ира держит в одной руке котенка, в другой руке сумку. Павлик крепко держится за сумку.
Павлик собаку прогнал, мы стали котенка ловить, он в лопухи под забор. Мы стали шарить там, а он, оказывается, ушел за штакетник! Я поднялась, смотрю, он уже за забором у дома молоко лакает из блюдца, а женщина его гладит. Симпатичная такая. (Смеется.)
Татьяна локтем подталкивает Светлану, кивает на Иру.
Оказывается, он у хозяйки все это время кормился, ушел за два участка на третий, что только пережил! (Прижимает его к щеке.) Там же на участках собаки, Джек на этом, Кузя на том!
Фёдоровна. О-о-о, это надо думать! Сейчас принцессу принесу. (Выходит за дверь, кричит тоненько.) Элька, Элька, кис-кис! Элька, Элька, Элька. Куда подевалася? Ну? (Скрывается.)
Ира (так же радостно). Ой, у меня маму в больницу положили, прямо на операцию! Оказалась грыжа, уже защемилась, еще немного, опоздали бы! Я уезжала на два дня, ничего не знала, Павлик один на целый день оставался. И на часть ночи. Я никак не могла сесть в самолет, билетов не было, я у дежурного реву, выручайте, мальчик мой один остался, бабушка его заперла! Бабушку в больницу, а мальчик больной! Он говорит: вы выберите что-нибудь одно, или мальчик больной, или бабушка, тогда ползайте тут на коленях! Умора! (Радостно смеется.)
Татьяна толкает Светлану, показывает: смеется, мол.
Тут к нему командировочный: товарищ капитан, у меня контейнера, мне срочные грузы, надо вылетать! А дежурный мне билет выписывает.
Светлана. Я бы в жизни не встала на колени перед капитаном.
Ира. Потом еще того прекрасней: билет есть, а Москва не принимает. (Смеется.) Я к летчикам. Ну, они меня взяли в первый же самолет. Говорю: мне в катастрофу попадать нельзя, у меня мальчик маленький погибнет! Они хохочут! Я вхожу в дом, дверь отпираю, а она не отпирается! (Хохочет.) Оказывается, Павлик на половике перед дверью уснул! В Москве такой дождь! А я без плаща, как назло! (Хохочет.) Цыганке одной продала.
Светлана. У нас тоже небо еле держится. Гляди, опять началось! (Встает, подходит к двери, смотрит в небо.) Что они там, с ума посходили!
Татьяна. На той половине уже грибы выросли.
Ира. Как я рада, что я здесь! (Котенку.) Ты рад? Сердечко бьется. Глядите, раньше был такой глупенький, мордочка детская! А теперь на мордочке следы страданий. (Прижимает к себе котенка.) Как сердечко колотится!
Входит Фёдоровна с кошкой. Кошка, как водится, вырывается.
Фёдоровна. Куда! Потеряла, теперь ищи! А она уже котовать начала. Уже забыла свою питомку-то? Забыла? Совсем забыла. И молочко небось пропало. Ну, понесли их на чердак. Котенка на участок нельзя, живо в лапы к Джеку попадется.
Дети, Фёдоровна, Ира уходят вереницей, бегут под дождем с кошкой и котенком.
Светлана. Я же говорила, она с этим Колькой ездила развлекалась. А Фёдоровна все: дурные предзнаменования, дурные предзнаменования. Все ей снилось, что хлеб черным чем-то намазывают.
Татьяна. Икрой, что ли? (Хихикает.)
Светлана. Куда нам теперь деваться…
Татьяна. Так мы же договорились. Что мы не уходим.
Входят Ира и Фёдоровна.
Ира (радостно). А они, кажется, узнали друг друга! Фёдоровна Эльку держит, я ей котенка подсовываю. Котенок начал сосать, Элька как ошпаренная вскочила.
Фёдоровна. Знать, отвыкла она.
Ира. А котенок размяукался, Элька опять легла.
Фёдоровна. А то мне эти коты как надоели, топают над головой. Сегодняшнюю ночь все перекатали на чердаке.
Ира (радостно). Павлика и Максима с Антошей Фёдоровна пустила посидеть на чердак. Они так мирно встретились.
Фёдоровна. Они братья!
Татьяна. Четырехъюродные, четвероюродные. На киселе.
Фёдоровна. Все люди братья.
Ира (радостно). Не все. Некоторые сестры!
Светлана (вздохнув). Ну вот, Ирина. Мы уж отсюда никуда не пойдем, ты нас извини. Хватит нам скитаться.
Татьяна прыскает.
Ира. Да господи, живите! Мне как раз это удобно, мне надо теперь каждый день к матери в больницу мотаться. Пока что она в реанимации, ей ничего нельзя, а с завтрашнего дня уже переведут. Ой, теперь я брошу Павлика на вас.
Светлана. На меня, короче говоря.
Ира (улыбаясь). А мне больше не на кого рассчитывать.
Светлана. На себя надо рассчитывать.
Татьяна (хихикнув). У тебя же этот есть… сортир.
Ира. Ну, где вы нас с Павликом положите?
Светлана. А ваши кровати нетронутые. Мы что, варвары. (Фёдоровне.) Учтите, Фёдоровна, теперь здесь Ира, остается прежняя цена, двести сорок. На троих это будет по восемьдесят.
Татьяна. Это вас трое…
Светлана (твердо). По восемьдесят! Кто не хочет, тот уходит.
Татьяна. Я только ночую.
Ира. Да, я пока тоже буду ночевать. Слава богу, я уже Фёдоровне отдала сто рублей!
Татьяна. Продукты закупать, готовить – все по очереди. И чтобы Максим не дрался! Ясно? Драчунов на мороз! Если кто из ребят будет побитый, учти, Светлана! Нас теперь двое!
Фёдоровна. А на поправку привезешь мать сюда, ко мне в комнату. Два старых человека, сговоримся. Как скучно старому, и-и, как скучно!
Ира (бледно улыбается). Я к ней сама лучше буду ездить.
Фёдоровна (не слушая). Возьму я с нее недорого, вот добавишь еще семьдесят да твои двадцать… вот и будет.
Светлана. Дождь какой!
В дверях появляется Леокадия с зонтиком.
Леокадия (неожиданно звучным, ясным голосом). Там с потолка капает.
Немая сцена.
Конец
1980
Я болею за Швецию
Действующие лица
Каля
Дима
Старуха
Каля убирает со стола. В углу, на столе, стоит большой портрет мужа Кали, с черным бантом. Телефонный звонок.
Каля. Але! Опять бросили трубку. Целый день хулиганство. Кто такой дерзкий. Кто такой бездушный, в такие дни хулиганить.
Дима. Дети, наверное.
Каля. Дети целый день не будут – им надоест. Это кто-то очень смелый.
Дима. Ни разу ничего не сказали?
Каля. Два раза просили Анечку.
Дима. Женский голос?
Каля. Да. Это тебя, что ли? У тебя в интернате уже есть девочки? Девочки бегают за тобой? Скажи им на будущее, что так не надо ранить людей, что есть все же рассудок. Они знают, что у тебя умер отец?
Дима. Нет. Я же не успел, в субботу ушел, сам не знал, что так будет. Никто не знал.
Каля. Завтра пойдешь учиться. Специально объяви всему классу и по всем своим знакомым, что подобные звонки отменяются.
Дима. Все тогда специально будут звонить.
Каля. Звери, звери. Неужели они не понимают, что если в доме умер человек… (Плачет.)
Читать бесплатно другие книги:
