Подсказка для спящей красавицы Робертс Нора

—Если кому-то интересно, то теперь стандартом офисного костюма является белый кружевной бюстгальтер с... застежками спереди.

—Не думаю, что он тебе подойдет, — возразила Лейла и вдруг потянула его галстук. — Посмотрим, что там. Я думала о вас, мистер О'Делл. — Она сняла с него галстук и бросила на пол. — О твоих губах и руках, о том, как они ласкают меня. — Расстегнув на нем ремень, она втолкнула Фокса в кабинет. — И о том, какие еще они придумают ласки.

Выдернув ремень, Лейла уронила его на пол, вслед за галстуком. Потом сдернула с плеч Фокса пиджак.

—Начинай.

—Ты слишком много командуешь для секретаря.

—Администратора.

—Неважно. — Фокс сжал зубами ее нижнюю губу. — Мне нравится.

—Тогда тебе понравится и вот это. — Лейла толкнула его в кресло и повелительным жестом приказала сидеть. Потом, не отрывая взгляда от его лица, выскользнула из трусиков.

—Ого.

Отбросив трусики, она взобралась Фоксу на колени.

Он предполагал, что они устроятся на диване или на полу, но теперь, когда ее губы с силой прижались к его губам, кресло казалось самым подходящим местом. Фокс распахнул ее блузку, стал целовать обтянутую кружевом грудь. Эта женщина жаждала не медленного соблазнения, а страсти и напора. Потому он пустил в ход руки и губы, лредоставив ей самой определять ритм.

—Я захотела тебя, как только ты вошел, Фокс. — Она возилась с молнией на его брюках. — С первой секунды.

Приняв в себя его плоть, Лейла вскрикнула и напряглась, откинув голову назад. Потом принялась покрывать страстными поцелуями его лицо и шею. Ее бедра пришли в движение.

Фокса потрясло ее неистовое желание, жадность, с которой она брала его. Он подчинился, позволил ей играть первую скрипку. Самообладание покинуло его, и разрядка наступила быстро. Перед глазами у него все плыло, но Лейла обхватила ладонями его лицо и продолжала двигаться в неистовом ритме, пока сама не достигла оргазма.

Фокс сидел неподвижно — даже после того, как они отдышались, даже после того, как она встала и подняла с пола трусики.

—Погоди. Я думал, они теперь мои.

Лейла рассмеялась, но Фокс разрешил спор, быстро поднявшись и выхватив трусики у нее из рук.

—Отдай. Не могу же я ходить...

—Об этом знаем только мы с тобой. Я уже схожу с ума. Мне нужно заскочить наверх, переодеться. Пойдем. А потом я отвезу тебя домой.

—Подожду здесь. Если я поднимусь наверх, ты затащишь меня в постель. Мне нужны эти трусики, Фокс. Они подходят к бюстгальтеру.

Фокс лишь улыбнулся в ответ и направился к выходу. Бюстгальтером он надеялся завладеть позже. И подумывал, не превратить ли их в музейный экспонат, вместе с офисным креслом.

Все хорошее рано или поздно заканчивается, понял Фокс. Следующие несколько часов они провели за чтением второго дневника Энн, тщательно анализируя немудреные слова, выискивая скрытый смысл. Очередное предложение Гейджа ускорить процесс было отвергнуто большинством голосов.

—Возражения те же самые, — сказала Сибил и, воспользовавшись перерывом, принялась разминать затекшую шею, плечи. — Мы должны учитывать тот факт, что она перенесла травму, потеряла любимого человека. И скоро ей рожать тройню. А если это не травма, то я не знаю, что называть травмой. Для нее это временное затишье. Она должна успокоиться и приготовиться. Думаю, нам следует уважать ее чувства.

—А мне кажется, тут нечто большее. — Лейла коснулась тетради, которую отложила Куин. — Она пишет о шитье, стряпне и камине потому, что хочет отстраниться. Не упоминает о Джайлзе, о смертях, о том, что сделано. Не делится своими мыслями и страхами. Только настоящее.

Лейла посмотрела на Фокса, и он кивнул.

—Вот что я думаю. Главное то, о чем она не пишет. Каждый день дается ей с трудом. Энн старается заполнить время бытовыми мелочами. Но я не верю, что она не думает о прошлом и о будущем. Не переживает. И это не совсем затишье... Она хотела, чтобы мы нашли дневники, даже этот, казалось бы, заполненный повседневной ерундой. Мне кажется, дневник — вернее, Энн — говорит, что после пережитого ужаса, после потери любимого, после жертвы она находит утешение в этих мелочах. Жизнь продолжается — после трагедии и перед началом нового, перед появлением на свет сыновей. Нужно жить, делать то, что требует долг. Ведь мы сами так поступаем на протяжении семи лет. Мы живем, и это главное.

—И какой, черт возьми, из этого вывод? — поинтересовался Гейдж.

—Обычная жизнь — часть нашей борьбы. Каждый день мы показываем Твиссу кукиш. Но знает ли он? В том месте, куда его отправил Дент? Думаю, знает. И вертится, как уж на сковородке, оттого, что каждое утро мы встаем и занимаемся своими делами.

—Мне нравится. — Куин тронула пальцем губы. — Может, это даже отнимает у Твисса силы. Он расцветает от злобы и насилия. Сам провоцирует их и питается ими. Не исключено, что верно и обратное. Обычные чувства и поступки, любящие люди — все это лишает его энергии.

—Танцы на день влюбленных. — Лейла выпрямилась в кресле. — Обычное веселье, счастье. Он явился туда, чтобы их разрушить.

—И раньше, в обеденной зале отеля. Он хотел нас испугать — я уверена, — Куин обращалась к Лейле. — Возможно, важен выбор времени и места. Там, при свечах, сидела влюбленная парочка, пила вино, что-то отмечала.

—Что вы делаете, когда вас жалит пчела? — спросила Сибил. — Шлепаете по ней рукой. Возможно, мы его несколько раз ужалили. Нужно еще раз проанализировать известные инциденты — в каких местах они происходили. Кстати, это натолкнуло меня еще на одну мысль. Записывая что-то, мы придаем этому силу. Особенно именам. Возможно, Энн хотела — или была вынуждена — подождать, пока не пройдет какое-то время. Пока она не будет чувствовать себя в безопасности.

—Мы записали, — негромко произнес Кэл, — те слова, которые были произнесены у Языческого камня, клятву братьев по крови.

—Что усилило их, — согласилась Куин. — Запись — вот еще один ответ. Мы все записываем. Возможно, этим мы усиливаем демона — заставляем являться раньше, — но в то же время жалим его.

—Когда мы поймем, что должны делать и какую цену придется заплатить, — продолжил Фокс, — нужно это записать. Как сделала Энн — и мы трое той ночью.

—Скрепить слова кровью при свете луны. Сибил удивленно взглянула на Гейджа.

—Я бы этого не исключала.

Гейдж встал и вышел на кухню. Ему захотелось кофе. Но еще больше, чем кофе, ему хотелось отдохнуть от разговоров. На данном этапе — и, насколько он мог видеть, на следующих — их ждали разговоры, а не действия. Он был терпеливым человеком, профессия обязывала, но теперь его снедала жажда деятельности.

Вошла Сибил, но Гейдж не обратил на нее внимания. Это потребовало усилий. Такую женщину невозможно игнорировать, хотя он очень старался.

—Раздражительность и скептицизм не принесут пользы.

Он облокотился на стол, сжимая в руке чашку кофе.

—Именно поэтому я ушел.

Задумавшись на секунду, Сибил выбрала вино вместо чая.

—А еще тебе немного скучно. Ты не знаешь, что делать. Приходится ждать. — Она скопировала его позу, облокотившись на другой край стола. — Для таких людей, как мы с тобой, это труднее.

—Мы с тобой?

—Нас преследуют картины возможного будущего, которые иногда сбываются. Как узнать, что нам делать и нужно ли вообще что-то сделать, чтобы это остановить или изменить? А может, своими действиями мы только навредим?

—Риск неизбежен. Это меня не волнует.

—Но раздражает. — Она пригубила вино. — И теперь ты раздражен тем, как все складывается.

—И как все складывается?

—Наша маленькая компания разделилась. Куин и Кэл, Лейла и Фокс. Остаемся мы с тобой, верзила. Поэтому ты раздражен, и я не могу тебя винить. Если хочешь знать, я не больше тебя радуюсь, что рука судьбы двигает нас друг к другу, будто шахматные фигурки.

—В шахматы играет Фокс.

Сибил вздохнула.

—Значит, сдает, как карты, в одну руку. Брови Гейджа взметнулись вверх.

—Для этого и существует «куча», куда сбрасывают ненужные карты. Без обид.

—Я не обижаюсь.

—Просто ты не мой тип.

Сибил улыбнулась — такая улыбка стбит песни сирены.

—Поверь, если бы я захотела, любой другой тип для тебя просто перестал бы существовать. Но это не имеет отношения к делу. Я пришла, чтобы предложить тебе нечто вроде союза, сделки или соглашения. Называй как хочешь.

—А именно?

—Мы работаем вместе и, если до этого дойдет, сражаемся вместе. Объединим наши способности, когда потребуется. А я не буду соблазнять тебя или притворяться, что позволяю тебе соблазнять меня.

—Тебе не будет нужды притворяться.

—Ладно. Один — один. Ты здесь ради друзей. Какие бы чувства ты ни испытывал к родному городу или другим людям, ты любишь своих друзей и до конца предан им. Я понимаю твои чувства и уважаю их. Я тоже люблю своих друзей и никогда их не брошу. Поэтому я здесь.

Покосившись на дверь, она медленно отхлебнула из бокала.

—Этот город для меня чужой — но не люди, сидящие в соседней комнате. Ради них я сделаю все, что потребуется. И ты тоже.

—Значит, договорились?

Гейдж оттолкнулся от стола и шагнул к ней. Приблизился почти вплотную и посмотрел прямо в глаза. От нее пахнет женскими тайнами, мелькнуло у него в голове.

—Ответь мне на один вопрос. Ты веришь, что впереди нас ждет шампанское и конфетти?

—Их ждет. И мне этого почти достаточно. Остальное — возможно.

—Возможности мне нравятся больше. Но... — Он пожал протянутую руку Сибил. — Договорились.

—Хорошо. Тогда... — Она хотела уйти, но пальцы Гейджа крепко сжимали ее ладонь.

—А если бы я отказался?

—Тогда, наверное, пришлось бы тебя соблазнить и превратить во влюбленного щенка, чтобы ты не сопротивлялся.

В его улыбке сквозило восхищение.

—Влюбленный щенок, держи карман шире.

—Ты удивишься. Вернее, удивился бы, если бы мы не договорились. — Она поставила вино, похлопала его по руке и высвободила ладонь. Потом подхватила бокал, направилась к двери, но на пороге остановилась и оглянулась. Взгляд ее стал серьезным. — Он ее любит.

Речь о Фоксе, понял Гейдж. С Кэлом уже все ясно.

—Да, знаю…

—Неизвестно, знает ли сам Фокс, но Лейла точно нет. Пока. Это делает их сильнее, но еще больше все усложняет.

—Особенно для Фокса. Это личное, — покачал головой Гейдж, увидев в ее глазах вопрос.

—Хорошо. Скоро мы им понадобимся: мы и наша помощь. И у тебя больше не будет такой роскоши, как скука.

—Ты что-то видела?

—Мне приснилось, что они мертвы, а их тела сложены у Языческого камня, словно для жертвоприношения. Мои руки в их крови. Я вижу, как пламя подбирается к камню, заползает на него и пожирает их. Я просто стою и смотрю. Из темноты появляется демон и улыбается мне. Называет дочерью, обнимает. А затем из мрака выскакиваешь ты и убиваешь нас обоих.

—Это ночной кошмар, а не предвидение.

—Очень надеюсь, что ты прав. В любом случае, мой сон свидетельствует, что скоро нам придется объединить усилия. Я не допущу, чтобы на моих руках была их кровь. — Ее пальцы крепко стиснули ножку бокала. — Не допущу. Чего бы это ни стоило.

Она вышла, и Гейдж подумал, насколько далеко она способна зайти, желая спасти людей, которых они оба любят.

Когда следующим утром Фокс вышел из конторы, от снега не осталось и следа. На синем небе ярко светило солнце, как будто высмеивало саму мысль о зиме. На деревьях набухли почки. На клумбе перед цветочным магазином буйствовали яркие краски — это цвели анютины глазки.

Он стянул с себя куртку — пора бы уже прислушиваться к прогнозу погоды — и влился в поток пешеходов. Пахло свежестью и весной, ветер ласково гладил лицо. В такой день обидно сидеть в помещении. Лучше гулять в парке или сидеть на крылечке дома.

Нужно повести Лейлу в парк: взять за руку, перейти через мостик, уговорить ее покататься на качелях. Подбросить высоко в воздух, услышать ее смех.

Нужно купить цветы. Какие-нибудь простые, весенние. Эта мысль заставила его вернуться, переждать поток машин и бегом пересечь улицу. Нарциссы, подумал он, толкая дверь магазина.

—Привет, Фокс. — Эми радостно помахала ему рукой, выходя из подсобки. — Она много лет продавала цветы, и — по крайней мере, так казалось Фоксу — они ей не надоедали. — Чудесный денек, правда?

—Не то слово. Вот что мне нужно. — Он указал на желтые нарциссы, яркие, будто масло в магазинной витрине.

—Красивые, как на картине. — Она отвернулась, и ее отражение в зеркале вдруг ухмыльнулось острыми зубами на окровавленном лице. Фокс попятился, но Эми уже снова повернулась к нему со своей милой, знакомой улыбкой. — Нарциссы всем нравятся, — бодро сказала она, заворачивая букет. — Для твоей девушки?

—Да. — Нервы, понял Фокс. Просто нервы. Умственное напряжение. Доставая кошелек, чтобы расплатиться, он почувствовал, что к сладкому запаху цветов примешивается что-то еще. Пахло болотом, словно некоторые цветы сгнили в воде.

—Ну, вот. Ей понравится.

—Спасибо, Эми. — Он расплатился, взял букет.

—Пока. Передавай привет Карли.

Фокс замер и резко обернулся.

—Что? Что ты сказала?

—Я сказала, передавай привет Лейле. С тобой все в порядке, Фокс?

—Да. Да. — Он открыл дверь и с облегчением вышел на улицу.

Машин почти не было, и Фокс перешел дорогу посреди квартала. Солнце скрылось за облаком, и свет изменился; Фокс кожей почувствовал холод — дуновение зимы с весеннего неба. Сжав стебли цветов, он обернулся, ожидая увидеть демона — в любом обличье. Но улица была пуста: ни мальчика, ни собаки, ни человека, ни даже тени.

Потом он услышал, как она его зовет. На этот раз холод окутал его, проник до костей — в ее голосе слышался страх. Она снова позвала, и он побежал к старой библиотеке. Проскочил через незапертую дверь, которая с грохотом захлопнулась за его спиной.

Пустое помещение городского клуба со столами и складными стульями изменилось, стало таким, как много лет назад. Стеллажи с книгами, запах бумаги, столы, картотеки.

Фокс приказал себе успокоиться. Это иллюзия. Демон заставляет его видетв то, чего нет. Но она кричала. И Фокс бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступени. Ноги, один раз уже проделывавшие этот путь, дрожали. Вверх по лестнице, мимо чердака к люку на крышу. Когда он выскочил наверх, яркий весенний день превратился в душную летнюю ночь.

Пот стекал по телу, словно струйки воды, страх когтями впился в желудок.

Она стояла на выступе башенки прямо над головой Фокса. Даже в темноте он видел кровь на ее руках и на камне, о который она поранилась, карабкаясь наверх.

Карли. Звук ее имени громом отдавался у него в голове. Не надо, Карли. Не двигайся. Я иду к тебе.

Но на него сверху вниз смотрела Лейла. По ее бледным щекам текли слезы. Именно Лейла еще раз произнесла его имя, и в голосе ее сквозило отчаяние. Именно Лейла посмотрела ему в глаза и взмолилась: «Помоги мне. Пожалуйста, помоги».

Именно Лейла прыгнула с выступа, чтобы встретить смерть на тротуаре внизу.

14

Он проснулся в холодном поту; в ушах звучал голос Лейлы, повторявший его имя. Настойчивый голос и сильные руки, сжимавшие его плечи, вырвали Фокса из объятий сна, вернули к действительности.

Но ужас остался. Ужас, боль и печаль. Фокс обнял ее — нежное тело, запах, частые удары сердца. Жива. Он не опоздал к ней. Она жива. Она здесь.

—Просто держись. — По его телу пробежала дрожь, эхо парализующего страха. — Просто держись.

—Держусь. Буду держаться. Тебе приснился кошмар, — шептала она, разминая ладонями напряженные мышцы его спины. — Теперь ты проснулся. Все хорошо.

Хорошо? Хорошо уже не будет никогда.

—Ты замерз, Фокс, совсем замерз. Давай принесу одеяло. Я здесь, просто принесу одеяло. Ты дрожишь.

Она отстранилась, схватила одеяло, потом вернулась на место и принялась растирать его холодные руки. Ее взгляд не отрывался от белевшего в темноте лица Фокса.

—Лучше? Тебе лучше? Сейчас принесу воды.

—Да, да. Спасибо.

Она выбралась из постели и метнулась к двери. Фокс обхватил голову руками. Ему нужно время, чтобы прийти в себя, избавиться от кошмара. Сон выбил его из колеи, смешал воспоминания, опутал страхами, заставил вспомнить об утрате.

В ту ужасную летнюю ночь он опоздал, был слишком занят, чтобы стать героем. Не успел, и Карли умерла. Он должен был ее защитить. Позаботиться о ее безопасности, защитить — невзирая ни на что. Она доверилась ему, а он ей не помог.

Торопливыми шагами в комнату вошла Лейла, вложила стакан в его руку.

—Согрелся? Хочешь, принесу еще одеяло?

—Нет, нет. Я в порядке. Прости.

—Ты был холодный как лед и кричал. — Она ласково откинула волосы с его лица. — Никак не могла тебя разбудить. Что это было, Фокс? Что тебе приснилось?

—Я не... — Он хотел сказать, что не помнит, но слова застряли у него в горле. Он лгал Карли, и теперь Карли мертва. — Не могу об этом говорить. — И это нельзя назвать правдой. — Не хочу сейчас об этом говорить.

Фокс чувствовал, что она колеблется, чувствовал ее желание настоять. Но проигнорировал его. Лейла молча взяла у него пустой стакан и поставила на прикроватную тумбочку. Потом притянула его к себе, прижала его голову к груди.

—Все прошло. — Голос ее был ласковым, как и пальцы, гладившие его волосы. — Все хорошо. Поспи еще немного.

Ее забота отогнала демонов, и Фокс снова заснул.

Утром Лейла осторожно выбралась из кровати, словно вор из окна второго этажа. У Фокса измученный вид, подумала она, и все еще очень бледный. Оставалось надеяться, что сон немного развеял печаль, которую она почувствовала ночью. Лейла могла найти источник; теперь барьера между ней и Фоксом не существовало. Зная причину, можно было бы помочь избавиться от нее, попробовать исцелить его истерзанное сердце.

Все верно, но это лишь отчасти объясняло не дававшее покоя искушение. Остальное было эгоистичным и даже мелким. Фокс звал ее во сне, и в его голосе звучали ужас и отчаяние. Но не только ее, вспомнила Лейла. Он произносил и другое имя.

Карли.

Нет, проникнуть в его разум и душу, пока он спит, — это вторжение, независимо от мотивов. Худшее, что может быть. Предательство.

Пусть спит, а если она и вторгнется куда-либо, то лучше на кухню. Поищет что-нибудь пригодное для завтрака.

Лейла накинула лежавшую на полу рубашку Фокса и отправилась на кухню.

Здесь она испытала настоящий шок. И не от груды грязных тарелок и разбросанных газет. Кухня в точности соответствовала ее представлению о доме холостяка. Несколько тарелок в раковине, нераспечатанные конверты на столе, наскоро вытертая пыль на стойке вокруг бытовых приборов.

Шок вызвало появление новенькой сверкающей кофеварки.

Лейла растрогалась от такой заботы. Фокс не пил кофе, но специально для нее купил кофеварку—с кофемолкой. А на кухонной полке обнаружился пакет с кофейными зернами.

Какой он замечательный.

Сжимая в руках пакет с кофе, она стояла рядом с кофеваркой и улыбалась. Вошел Фокс.

—Ты купил кофеварку.

—Да. Решил, что по утрам тебе нужно взбодриться.

Лейла повернулась, но голова Фокса уже была в холодильнике.

—Спасибо. В знак благодарности я приготовлю тебе завтрак. Надеюсь, у тебя найдется что-нибудь, что можно превратить в настоящую еду.

Лейла обогнула холодильник и сама заглянула в него. Фокс выпрямился, и она увидела его лицо.

—Ой, Фокс. — Лейла инстинктивно протянула руку и коснулась его щеки. — Ты плохо выглядишь. Иди, ложись. Все равно у тебя сегодня немного дел.

Я могу отменить...

—Все нормально. Разве ты забыла: мы не болеем?

Физически, подумала она, но разум и душа — другое дело.

—У тебя утомленный вид. Ты устал, и тебе нужно денек отдохнуть.

—Единственное, что мне нужно, это душ. Послушай, я ценю твое предложение о завтраке, но сегодня утром у меня нет аппетита. Давай, вари себе кофе, если разберешься с этой штуковиной.

Чей это голос, спрашивала себя Лейла, глядя ему вслед. Такой холодный и равнодушный? Тщательно контролируя свои движения, она убрала пакет с кофейными зернами на место, бесшумно закрыла дверь шкафчика. Вернулась в спальню и стала одеваться, прислушиваясь к шуму воды, доносившемуся из ванной.

Любая женщина понимает, когда мужчина хочет, чтобы она ушла. И если у нее есть гордость, она подчинится. Принять душ, переодеться и выпить кофе можно дома. Мужчина хочет свободы, и она, черт возьми, предоставит ему свободу.

Телефонный звонок Лейла сначала проигнорировала, затем, чертыхнувшись, сняла трубку. Может, что-то важное, подумала она и поморщилась, услышав голос матери Фокса, которая весело поздоровалась и назвала ее по имени.

В душе Фокс встал под горячую воду и стал жадно глотать холодный кофеин из банки колы. Такое сочетание помогало привести себя в порядок, но проблем было слишком много. Он был словно с похмелья: головная боль, тошнота. Ничего, пройдет. Всегда проходило. После ночного кошмара утром он чувствует себе хуже, чем после любого кутежа.

Вероятно, его неприветливый тон заставит Лейлу уйти, чего он и добивался. Ему не хотелось, чтобы она хлопотала вокруг него, гладила, утешала, с тревогой заглядывала глаза. Он должен остаться один, чтобы дать волю дурному настроению и мрачным мыслям.

Он имеет на это право, черт возьми.

Фокс выключил душ, обернул вокруг бедер полотенце и вернулся в спальню, роняя на пол капли воды. Лейла была там.

—Я уже уходила, — начала она ледяным тоном, свидетельствовавшим, что Фокс добился своей цели, — когда позвонила твоя мать.

—Ага. Хорошо. Я ей перезвоню.

—На самом деле мне поручено передать, что Сейдж и Паула в понедельник должны быть в Вашингтоне и отсюда могут поехать прямо в Сиэтл; поэтому завтра все приглашены на ужин.

Фокс прижал пальцы к глазам. Вероятно, ему никак не отвертеться.

—Ладно.

—Я тоже приглашена. Я... и все мы. Меня попросили передать приглашение остальным. Ты, наверное, знаешь, что твоей матери отказать невозможно, но завтра ты за меня извинишься.

—Почему это? Почему ты не пойдешь? Не хочешь есть фаршированные артишоки? — Лейла не улыбнулась, и он взъерошил свои мокрые волосы. — Послушай, сегодня утром я немного раздражен. Может, дашь мне маленькую передышку.

—Уже — можешь мне поверить. Причем пытаюсь убедить себя, что раздражительность и скрытность объясняются тем, что ты козел, а не тем, что ты мне не доверяешь. Это нелегко, поскольку если ты и козел, но все же не до такой степени, чтобы скрывать подробности серьезной душевной травмы, которую ты пережил сегодня ночью, и выставлять себя в глупом виде. Что возвращает меня к мысли о недоверии. Я была твоей — на этой самой кровати, а ты отгораживаешься от меня. Не хочешь сказать, что тебя мучает и пугает.

—Не дави на меня, Лейла. Не время.

—Ты сам выбираешь подходящее время? Отлично. Скажи, когда тебе удобно, и я запишусь на прием.

Лейла шагнула к двери, и он не пытался ей помешать. Потом она остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

—Кто такая Карли?

Фокс не ответил, а глаза его сделались пустыми. Лейла вышла, оставив его одного.

Он не предполагал, что Лейла придет в контору — вернее, очень надеялся, что она останется дома. Но сидя в библиотеке и пытаясь сосредоточиться, Фокс услышал доносившиеся из приемной звуки. Сомнений тут быть не могло. Он знал, как Лейла движется, знал последовательность ее действий.

Открыла дверцу шкафчика в фойе, повесила пальто, закрыла дверцу. Прошла к своему рабочему столу, выдвинула нижний правый ящик, поставила сумку. Включила компьютер.

Фокс слышал все негромкие звуки, производимые Лейлой во время работы. Они будили в нем чувство вины, которое, в свою очередь, вызывало раздражение. Нужно несколько часов не обращать внимания друг на друга, решил Фркс. Она успокоится, а он приведет свои мысли в порядок.

Потом они просто сделают вид, что ничего не произошло.

Почти все утро эта тактика приносила успех. Каждый раз, когда звонил телефон, Фокс напрягался, готовясь услышать голос Лейлы по интеркому. Она его не беспокоила.

Он убеждал себя, что не крался из библиотеки к себе в кабинет. Просто шел, очень тихо.

Когда Лейла ушла на обеденный перерыв, Фокс выбрался из кабинета и беглым взглядом окинул стол в приемной. Небольшая стопка приготовленных для него записок. Значит, Лейла не переключала на него звонки. Ничего страшного. Он перезвонит клиентам позже. Забрать листки к себе в кабинет нельзя — Лейла сразу же поймет, что он рылся у нее на столе.

Теперь Фокс чувствовал себя глупо. А еще ему не давали покоя усталость, раздражение и ощущение, что ты находишься в осажденной крепости. Сунув руки в карманы, он повернулся и пошел к себе в кабинет, но звук открывающейся двери заставил его вздрогнуть. Какое облегчение — это Шелли, а не Лейла.

—Привет. Хотела сказать тебе пару слов. Увидела на улице Лейлу, и она сказала, что ты здесь и, наверное, не очень занят.

—Ну, да. Пройдем ко мне?

—Нет. — Шелли шагнула к нему и крепко обняла. — Спасибо. Просто хотела поблагодарить.

—Пожалуйста. А за что?

—Вчера вечером мы с Блоком первый раз ходили к семейному психологу. — Она со вздохом отстранилась. — Кажется, беседа вышла довольно напряженной и эмоциональной. Не знаю, чем все закончится, но похоже, помогло. Думаю, лучше разговаривать, даже кричать, чем просто проклинать друг друга и посылать подальше. Если в конце концов я и пошлю его, то буду знать, что хотя бы пыталась. И все благодаря тебе.

—Моя задача — удовлетворить желания клиента, неважно, какие именно. Чтобы ты была счастлива.

Кивнув, Шелли вытерла глаза платком.

—Я знаю, что Блок напал на тебя, но ты не стал подавать на него в суд. Он чувствует себя... как бы это поточнее сказать... выпоротым. И за это тоже спасибо, что не стал подавать на него в суд.

—Вина не только на нем.

—Да, конечно. — Шелли усмехнулась. — Ему приходится пользоваться косметикой — и поделом. У него фонарь под глазом. Наплевать, если я покажусь тебе стервой, но и за это спасибо.

—Бесплатная услуга.

Она снова усмехнулась.

—Ладно. Будем двигаться дальше и посмотрим, что из этого выйдет. На следующую беседу я иду одна. — Теперь Шелли широко улыбалась. — Мне уже легче. Ну вот, мне пора на работу.

Фокс вернулся в кабинет. Работал, размышлял. Потом услышал, как вернулась Лейла. Шкаф, пальто, стол, ящик, сумка. Он вышел через дверь кухни, стараясь производить побольше шума, чтобы Лейла знала о его отсутствии.

В голубом небе ярко светило солнце. Воздух уже достаточно прогрелся, чтобы не мерзнуть в легкой куртке, но Фокс почувствовал, как по спине пробежал холодок.

Сон повторялся наяву.

Он заставил себя свернуть на Мейн-стрит. На клумбе у цветочного магазина распустились анютины глазки. Мимо шли люди — некоторые в одних рубашках, словно наслаждаясь весенней погодой после окончательного расставания с зимой. Сжав кулаки, Фокс продолжил путь.

Подождал просвета в потоке машин, перебежал улицу.

Из глубины цветочного магазина к нему вышла Эми.

—Привет. Фокс. Как дела? Чудесный день, правда? Пора бы уже.

Очень похоже, подумал он, не отрывая взгляда от ее лица.

Страницы: «« « ... 1011121314151617 » »»