Подсказка для спящей красавицы Робертс Нора

6

Когда Фокс поставил машину за отцовским пикапом, уже совсем стемнело. Поздний час был одной из причин, почему он избавил родителей от вторжения шестерых человек, намеревавшихся устроить нечто вроде «охоты за мусором»[12].

Он знал: родители не стали бы возражать. Их дом всегда был открыт для всех, в любое время дня и ночи. Родственники, старые друзья, новые друзья, случайные прохожие — все могли рассчитывать на постель, еду и убежище в доме Барри и О'Деллов. Отблагодарить за гостеприимство можно было по-разному: покормить цыплят, подоить коз, прополоть огород, наколоть дров.

Фокс помнил, что в детстве в доме всегда было шумно и многолюдно. Теперь тоже — по крайней мере, часто. В этом доме каждому позволялось — более того, поощрялось — идти своим путем, правила были гибкими и индивидуальными, но от всех ждали вклада в общее дело.

Это по-прежнему мой дом, подумал Фокс. Просторное сооружение из камня и дерева с широким крыльцом, необычными эркерами и цветными ставнями (в данный момент вызывающе красными). Даже если у него появится шанс построить собственный дом, завести семью, это место навсегда останется его домом.

В гостиной — эксцентричная смесь произведений искусства, смелые цвета, разнообразие фактур — играла музыка. Вся мебель ручной работы, в основном отца. Лампы, картины, вазы, пледы, подушки, свечи — все оригинальные произведения членов семьи или друзей.

Интересно, ценил ли он все это в детстве. Наверное, нет. Это был просто его дом.

Из глубины дома к нему бросились две собаки, виляя хвостами и приветствуя громким лаем. Мик и Дилан были дворнягами — как и их предшественники, — спасенными из приюта. Фокс присел, чтобы погладить псов, и увидел входящего в комнату отца.

—Привет. — На лице Брайана мелькнула довольная улыбка. — Как дела? Ты ужинал?

—Да.

—Пойдем на кухню. Мы еще не закончили. Ходят слухи, будет яблочный коблер. — Брайан обнял сына за плечи, и они направились в кухню.

—Хотел заскочить к тебе сегодня, когда работал в городе, — продолжал Брайан, — но долго провозился. Смотри, кого я привел, — сказал он Джо. — Должно быть, прослышал про коблер.

—Весь город в курсе. — Фокс обошел большой разделочный стол и поцеловал мать. В кухне пахло ее травами, свечами и густым супом из кастрюльки на плите. — Предупреждаю вопрос — я ужинал.

Фокс сел на стул, который помогал делать, когда ему было тринадцать.

—Я приехал расспросить вас о доме и о ферме.

—Хочешь вернуться? — Брайан погрузил ложку в суп из фасоли и бурого риса; Фокс узнал любимое блюдо матери.

—Нет. — Он знал, что двери для него всегда открыты. — Основная часть дома была построена еще до гражданской войны, так?

—В пятидесятых годах восемнадцатого века, — подтвердила Джо. — Ты сам знаешь.

—Да, но мне пришло в голову, что на этом месте раньше стоял другой дом.

—Возможно, — ответил отец. — Камень, отделяющий заднюю часть, довольно старый. Похоже, раньше тут что-то было.

—Ага. Вы интересовались историей фермы. Я помню.

—Точно. — Джо вглядывалась в лицо сына. — Люди обрабатывали эту землю еще до того, как пришел белый человек и выгнал их.

—Я говорю не о туземцах и их эксплуатации пришельцами. — Ему не хотелось, чтобы мать начала обсуждать эту тему. — Мне хотелось бы знать, что вам известно о временах, когда тут появились поселенцы.

—Когда был основан Холлоу, — кивнула Джо. — И появился Лазарус Твисс.

—Да.

—Я знаю, что тут была ферма, и эти места назывались Холлоу-Крик. У меня есть документы. А в чем дело, Фокс? Мы далеко от Языческого камня, за пределами города.

—Мы думаем, что именно здесь жила Энн Хоукинс, и здесь же она родила сыновей.

—На этой ферме? — задумчиво произнес Брайан. — С чего вы взяли?

—Она вела дневники — я тебе говорил. В записях есть перерывы. Мы не нашли ничего, что относится к промежутку времени, когда она — предположительно — покинула Холлоу. Вернулась она два года спустя. Если бы удалось их обнаружить...

—Это было триста лет назад, — заметила Джо.

—Знаю, но попробовать стоит. Если бы мы могли приехать утром, рано утром, до моего первого клиента...

—Ты знаешь, что разрешения спрашивать не нужно, — сказал Брайан, — будем рады.

—Я принесу мой знаменитый коблер, — помолчав, сказала Джо. Она встала, погладила сына по плечу и направилась к буфету.

Ему очень не хотелось вовлекать в это своих родителей, свой дом. Возвращаясь на ферму с первыми лучами зари, Фокс убеждал себя, что их поиски не представляют никакой опасности. Даже если они докажут, что Энн жила на этой земле, даже если найдут ее дневники, ферма не перестанет быть безопасной зоной.

До сих пор массовое безумие не затрагивало их семьи; им ничего не угрожало. И не должно угрожать впредь. Он просто не позволит. Опасность появилась раньше, стала серьезнее — это факт. Но родителям нечего бояться.

Он подъехал к дому на ферме; за ним Кэл и Гейдж.

—У меня два часа, — сказал Фокс друзьям, когда все вышли из машин. — Если потребуется больше времени, я могу перенести кое-какие встречи. В противном случае придется ждать до завтра. Суббота у меня свободна.

—Разберемся. — Кэл посторонился, чтобы две собаки и Лэмп могли обнюхать друг друга и познакомиться.

—А вот и женщины, — Гейдж кивнул, указывая на дорогу. — Твоя дама готова расплачиваться, Хоукинс?

—Сказала, что готова — значит, так и есть. — Тем не менее Кэл подошел к машине и отвел Куин в сторону.

—Не уверен, смогу ли я тебе помочь.

—Кэл...

—Да, знаю. Вчера мы все обсудили, но я имею право приставать к женщине, которою люблю.

—Безусловно. — Она обняла его за шею, с улыбкой заглянула в глаза. — Приставай ко мне.

Кэл поцеловал подставленные губы, на секунду забыв обо всем.

—Я сделаю все, что смогу, ты знаешь. Но дело в том, что я приезжал сюда всю жизнь. Играл здесь, ел, бегал по полям, помогал по хозяйству. Это был мой второй дом, но передо мной ни разу не мелькали картины прошлого — ни Энн, ни что-либо другое.

—Джайлз Дент здесь не был. Как и другие стражи, его предшественники. Насколько нам известно. Если Энн действительно пришла сюда, то одна, без Дента, с которым к тому времени уже рассталась. Это мое дело, Кэл.

—Знаю. — Он снова коснулся губами ее губ. — Но будь осторожна, Блонди.

—Какой чудесный дом, — сказала Лейла Фоксу. — И место красивое. Правда, Сибил?

—Как картина Пикассо. Что вы тут выращиваете, Фокс?

—Семейная ферма экологически чистых продуктов, если можно так выразиться. Куры-несушки. Пчелы, дающие мед. Овощи, травы, цветы. Все идет в пищу, а излишки мы... они продают или обменивают.

Ветер донес до них запах животных, непривычный для носа городских жителей. Лейла заметила автомобильную покрышку, подвешенную к толстой узловатой ветке дерева, вероятно, платана.

—Наверное, здорово расти на такой ферме.

—Да. Хотя я так не думал, когда убирал куриный помет или выдирал вьюнок на грядках.

Послышалось деловитое кудахтанье кур. Обогнув дом, Фокс увидел мать, которая сыпала птицам корм. На ней были джинсы, старые резиновые сапоги, потрепанная рубашка и теплый пуловер. Волосы, заплетенные в толстую косу, спускались на спину.

Теперь пришла его очередь видеть прошлое. Перед мысленным взором Фокса всплыла картина: яркое летнее утро, мать кормит кур, на ней длинное синее платье, а в перекинутом через плечо слинге устроилась его маленькая сестренка.

Мать пела, вспомнил Фокс. Она часто пела за работой. И теперь тоже.

—Я улечу далеко-далеко. Я улечу рано утром.

В ближайшем загоне отец доил козу, подпевая матери.

Она увидела сына и улыбнулась.

—Ага, рассчитал так, чтобы увильнуть от дел.

—Как всегда.

Джоанна рассыпала остаток зерен, поставила ведро и подошла к сыну. Поцеловала в лоб, в обе щеки, в губы.

—Доброе утро. — Затем повернулась к Кэлу и точно так же расцеловала его. — Калеб, я слышала, что ты влип.

—Да. Вот она. Куин, это Джоанна Барри, моя детская любовь.

—Вероятно, это мне пример для подражания. Рада познакомиться.

—Я тоже. — Джоанна похлопала Куин по руке и повернулась к Гейджу. — Где ты был, почему не приехал меня навестить? — Она поцеловала его, потом крепко обняла.

Гейдж тоже обнял ее — Сибил заметила. Закрыл глаза и крепко обнял.

—Я скучал, — прошептал он.

—Тогда не уезжай надолго. — Джо отстранилась. — Привет, Лейла, рада вас видеть. А это, должно быть, Сибил?

—Должно быть. У вас очень красивая ферма, миссис Барри.

—Спасибо. А вот и мой мужчина.

—Козы ламанча? — спросила Сибил, удостоившись внимательного взгляда Джо.

—Точно. Вы не похожи на пастушку.

—Видела их пару лет назад в Орегоне. У них завернуты кончики ушей, не перепутаешь. Дают очень жирное молоко, так?

—Правильно. Хотите попробовать?

—С удовольствием. Оно превосходное и прекрасно подходит для выпечки.

—Точно. Брайан — Сибил, Куин и Лейла.

—Приятно... Эй, мы уже встречались. — Брайан улыбнулся Лейле. — Вроде того. Я видел вас вчера, вы шли по Мейн-стрит.

—А вы меняли дверь в книжном магазине. Я подумала: как хорошо, что есть люди, умеющие починить разбитое.

—На том стоим. Классная блондинка, Кэл. — Подмигнув, Брайан обнял Кэла одной рукой. Потом повернулся к Гейджу и обнял его. — Вовремя, черт возьми. Завтракать будете?

—У нас мало времени, — ответил Фокс. — Прости.

—Без проблем. Я принесу молоко.

—А я соберу яйца. Поставь чай, Брайан. Утро сегодня холодное. — Джо повернулась к Фоксу. — Скажешь, если что-нибудь нужно, или если мы можем чем-то помочь.

—Спасибо. — Фокс отвел всех в сторону, чтобы не мешать матери собирать яйца. — Откуда начнем? Изнутри?

—Но ведь в то время этого дома тут не было? — Куин вопросительно посмотрела на Фокса.

—Его построили лет через сто. Вполне возможно, на старом фундаменте. Я не знаю. Может, сарай? Вернее то, что осталось от сарая и заросло виноградом. Он старый.

—Слишком мал. — Лейла внимательно изучала полуразрушенные стены. — Даже для того времени слишком мал для дома. В нем не поместилась бы даже маленькая семья, приютившая женщину с тремя детьми.

—Может, коптильня, — предположила Сибил. — Или хлев. Любопытно, что он почти цел. На это должна быть причина.

—Давайте начнем с дома. — Куин окинула взглядом сарай, ферму, большой каменный дом. — Обойдем вокруг. Может, я что-нибудь почувствую. Если нет, войдем внутрь — раз родители Фокса не возражают. А если и там ничего... есть еще роща, поля и эти маленькие развалины. Пожелайте мне удачи.

Скрестив пальцы левой руки, она протянула правую Кэлу.

—Поляна в лесу — это священное место, и оно обладает магией. Камень пробуждает картины прошлого. И чердак в библиотеке тоже. Мне ничего не пришлось делать. Я не знаю, как себя вести.

—Думай об Энн, — посоветовал Кэл. — Ты ее видела, слышала ее голос. Думай о ней.

Куин представила Энн такой, какой видела ее в первый раз: с распущенными волосами, ведрами с водой в руках, с большим животом и лицом, светящимся любовью к мужчине, который ее ждал. Потом такой, как во время второй встречи, снова стройную, в скромной одежде. Старше, печальнее.

Куин прошла по жесткой зимней траве, плотному гравию, ступила на выложенную из камней дорожку. Холодный воздух, пощипывавший щеки, был пропитан запахами животных и земли. Она крепко сжимала руку Кэла, зная — чувствуя, — что он поможет ей, что их способности переплетены так же, как пальцы рук.

—Я не могу туда попасть. Вижу только тебя, — рассмеявшись, сказала Куин. — Маленький мальчик, еще в очках. Довольно милый. Вижу вас троих, бегающих вокруг дома, мальчика помладше, девочку. И малыша — еще одну девочку. Такая красивая.

—Попробуй глубже. — Кэл сжал ее пальцы. — Я с тобой.

—Возможно, именно это и мешает. Наверное, я ловлю твои мысли, твои воспоминания. — Она крепче стиснула его руку, потом высвободилась. — Думаю, мне нужно попробовать одной. Отойди. Все отойдите, ладно? Освободите мне место.

Куин повернулась, дошла до угла дома и принялась обходить его. Такой прочный, подумала она, и такой красивый — Сибил права. Камень, дерево, стекло. Клумбы — пустые и с пробивающимися ростками, должно быть, нарциссов, тюльпанов, гиацинтов и летних лилий, которые придут на смену весенним цветам.

Могучие старые деревья давали густую тень, и Куин представила — а может, увидела — цветы, прячущиеся здесь от солнечных лучей.

Потом почувствовала запах дыма. Внутри должен быть камин. Ну конечно. Разве бывает деревенский дом без камина? Нужно же где-то сидеть холодными зимними вечерами. Блики от огня, тени, приятное тепло.

Она сидела в комнате, освещенной пламенем камина и единственной свечой. Не плакала, хотя сердце ее переполняли слезы, держа в руке гусиное перо и время от времени макая его в чернила, Энн заполняла страницы дневника своим ровным, аккуратным почерком.

Нашим сыновьям исполнилось восемь месяцев. Они красивые и здоровые. Я вижу в них тебя, мой любимый. Я вижу тебя в их глазах, и это одновременно утешает и печалит меня. Со мной все хорошо. Доброта кузины и ее мужа не знает границ. Конечно, я для них обуза, только они этого никогда не показывают. Несколько недель до и после родов я почти ничем не могла помочь кузине. Тем не менее она не жаловалась. Даже теперь за мальчиками нужно приглядывать, и я не могу делать столько, сколько мне хотелось бы, чтобы отблагодарить за доброту ее и кузена Флетчера.

Я штопаю одежду. Мы с Хонор делаем мыло и свечи, а Флетчер их обменивает.

Я хотела написать совсем о другом, но мне трудно доверить эти слова бумаге. Кузина сказал, что Эстер Дейл утонула в лесном пруду и ее маленькая дочь осталась сиротой. В ту ночь она обвинила тебя — как ты и предсказывал. Мы знаем, что не по своей воле, точно так же, как против ее воли был зачат оставшийся без матери ребенок.

Зверь живет в ребенке, Джайлз. Ты много раз повторял мне, что изменишь порядок вещей, очистишь кровь. Жертва, которую ты принес, а вместе с тобой я и твои дети, была необходима. В такие ночи, как эта, когда я так одинока, а мое сердце переполняет жалость к погибшей девушке, которую я знала, мне страшно. Я боюсь: всего что сделано и что будет сделано через много лет после той ночи, окажется недостаточно. Я скорблю, что ты зря пожертвовал собой и наши дети никогда не увидят отца, не поцелуют его.

Я буду молиться, чтобы укрепить силу и мужество, которые, как ты верил, у меня есть. Буду молиться, чтобы вновь обрести их, когда взойдет солнце. Теперь, когда подступает тьма, я всего лишь женщина, тоскующая по любимому.

Кто-то из сыновей заплакал, и Энн закрыла тетрадь. Братья проснулись и присоединились к плачущему. Она встала и подошла к тюфяку рядом со своей лежанкой — успокоить, спеть, покормить.

«Вы моя надежда», — прошептала она, протягивая одному сыну пропитанную сладкой водой тряпицу, пока двое других сосали грудь.

Когда глаза Куин закатились, Кэл подхватил ее на руки.

—Нужно внести ее в дом, — сказал он и быстрыми, широкими шагами пошел к боковому крыльцу. Фокс бросился вперед, открыл дверь, потом направился прямо в музыкальную комнату.

—Принесу воды.

—Одной водой не обойдешься. — Сибил поспешила за ним. — Где кухня?

Фокс махнул рукой, а сам повернул в противоположном направлении.

Лейла сдернула плед со спинки маленького дивана, куда Кэл уложил дрожащую Куин, и укрыла ее.

—Голова, — с трудом произнесла Куин. — Моя голова. Просто раскалывается. Меня может стошнить. Мне нужно... — Она села, уткнулась головой в колени. — Сейчас. — Она глубоко дышала, а Кэл массировал ей плечи. — Сейчас.

—Вот, выпей воды. Фокс принес тебе воды. — Лейла взяла у него стакан и опустилась на колени, протягивая воду Куин.

—Попробуй расслабиться, — посоветовала Сибил. — Дыши медленнее.

—Не стоит. — Она посмотрела на латунное ведро, которое Гейдж поставил рядом с ней, потом перевела взгляд на уложенный в камине хворост. — Предусмотрительно, но я абсолютно уверена, что мне это не понадобится.

Куин положила голову, раскалывающуюся от пульсирующей боли, на плечо Кэла.

—Сильно болит.