Королева голод (сборник) Антонов Сергей
– Как ты сюда попал?
– Клянусь Юпитером, тебе сначала следует выключить газ, а уж потом заниматься расспросами, – назвавший себя Меценатом брезгливо поморщился. – Здесь начинает вонять, как в сточной канаве.
Цаплин совсем позабыл о том, что совсем недавно собирался свести счеты с жизнью. Он бросился на кухню, до упора завинтил ручки газовой плиты, распахнул окно. Когда вернулся в комнату, загадочный гость держал в руке лист одного из цаплинских сочинений.
– Бесспорно не Вергилий, но… В твоих стихах чувствуется боль, которую может испытывать только истинный поэт.
– Вы это поняли?! – Максиму вдруг стало совершенно безразлично, как и откуда в его квартирке появился критик, наряженный древним римлянином. – Да! Боль и разочарование разъедают меня, как ржавчина железо!
– Прекрасный эпитет! – Меценат несколько раз хлопнул в ладоши. – Ты выражаешься, как и положено любимцу Эвтерпы, благословенной музы лирической поэзии.
Цаплин подхватил с пола еще один лист.
– Мне кажется, что это – одно из лучших моих стихотворений!
– Они все хороши, – Гай Цильний улыбнулся. – Именно поэтому я здесь и намерен помочь тебе.
– Помочь?
– Такова моя профессия. Я очень любил поэтов при жизни, когда они собирались в моих прекрасных садах на Эсквилинском холме в Риме.
– При жизни? – удивленно пробормотал Максим. – Значит…
– Харон перевез меня на другой берег Стикса в восьмом веке м-м-м… До вашей эры. Я умер, давно умер, но ведь поэзия бессмертна, а значит, всегда нужны те, кто поведет таких, как ты к сияющим вершинам славы. На протяжении многих столетий, друг мой, я покидал царство Аида и спешил на выручку мученикам, избравшим для себя тернистый путь поэзии. Мне доводилось общаться с великими людьми и помогать им в тяжкую минуту отчаяния.
– Но я не великий, – Цаплин горестно покачал головой. – Над моими стихами насмехаются, их отказываются печатать. Я – неудачник!
– В моих силах сделать так, что все обидчики станут возносить тебе хвалу и ползать на коленях перед тем, кого оскорбляли.
Первыми перед глазами Максима возникли храпящая в спальне мать и хохотушка Леночка с нижнего этажа. Эти двое не верили в его исключительность, гораздо больше, чем редактора, отказывающие поэту в публикации.
Меценат словно читал мысли Цаплина.
– Впрочем, ползание на коленях, для кого-то слишком малое наказание. Например, твоя подружка, которая носит имя жены царя Спарты Менелая не более чем обычная гетера.
– Дрянь! Проститутка!
– И заслуживает того, чтобы с ней поступили так, как следует поступать с дрянью! Ты просто обязан поставить ее на место.
– Я сделаю это!
Римлянин кивнул.
– Не сомневаюсь. И потом… В свое время я помогал великому поэту Домицию Агенобарбу, вошедшему в вашу историю, под именем Нерон. Немного сумасбродный молодой человек, но, сколько страсти и порыва! Сколько жертв ради служения искусству! Свою мать Агриппину, он…
Максим расправил плечи и тряхнул головой.
– Ты прав, Меценат. Она поплатится за мою исковерканную судьбу!
– Мы поняли друг друга, – покровитель поэтов похлопал Цаплина по плечу. – Жизни двух никчемных существ не такая уж высокая плата за славу, которая тебя ждет.
– Плата?
– Видишь ли, богам, которых вы называете языческими, необходим чисто символический жест почитания. Таковы традиции. Ты не только отомстишь, но и выполнишь условия контракта, соединив приятное с полезным.
– Ты говоришь так, словно я заключаю сделку с дьяволом…
– Не все ли равно. Дьявол и Бог, Добро и Зло, Свет и Тьма. Ха! Это не больше, чем категории и понятия. А они, как известно, весьма относительны. Абсолютны только власть и красота плавно ниспадающих строк. Тебе ли этого не знать!
Меценат жестом поманил Максима и, наклонившись над ухом поэта, кратко и доходчиво рассказал ему обо всем, что нужно сделать до полуночи. Цаплин слушал, изредка кивая головой.
– А потом?
– Я приду за тобой, с первой вспышкой огня на алтаре. Пока этот мир будет готовиться к твоей встрече, мы успеем поучаствовать в каком-нибудь из пиров. Я, признаться соскучился по настоящему веселью. Теперь уж не умеют гулять так, как это делали раньше. – Меценат зевнул. – Человечество разучилось давать волю чувствам. Тебе стоит посмотреть, например, на того же Нерона. Вот кто умел организовывать праздники!
– Я… Я своими глазам увижу пир Нерона? – Цаплин задыхался от восторга.
– Не удивляйся. Мне приятно делать приятное тем, с кем я нашел общий язык…
Меценат приблизился к большому настенному зеркалу и вошел в него с видом человека, входящего в открытую дверь. Поверхность зеркала покрылась паутиной трещин и лопнула, усеяв пол комнаты острыми осколками. Максиму оставалось только поднять один из них.
Меньше чем через десять минут сын взгромоздил обмякшее тело матери на груду бумаги, которая тут же пропиталась кровью. Перерезанная сонная артерия выбрасывала алую жидкость равномерными толчками. Наблюдению за агонией помешала трель дверного звонка. По пути в коридор, Максим вытер испачканные в крови руки о сорочку и отодвинул засов.
– Вы, что с ума здесь посходили?! – Леночка просто кипела от злости. – Потолок мне на голову обрушить хотите?
Цаплин смерил соседку оценивающим взглядом и остался доволен ее короткими шортами, а также тонкой футболкой, которая призывно натягивалась на груди, обрисовывая изящные конуса сосков.
– По-моему ты никогда не носишь бюстгальтера, – Максим схватил Мартынову за запястье и рывком втащил в квартиру. – Шум? Ничего особенного! Просто мама сопротивлялась, но теперь уже все в порядке: эта змея больше не ужалит.
– Отпусти, идиот!
– Не могу, – кулак Цаплина врезался в живот Елены и та, охнув, осела на пол. – Не я решил твою участь.
Извиваясь на полу, девушка пыталась кричать, но Максим впился в ее открытый рот жадным поцелуем. Сунув руку под край шорт, он разорвал их вместе с трусами. После нескольких ударов по лицу Лена раздвинула ноги. Урча от вожделения, Цаплин слизывал с лица своей первой женщины соленую кровь. Почувствовав приближения оргазма, он сомкнул руки на тонкой шее и сдавливал ее до тех пор, пока не наступил оргазм. Второй труп Максим пристроил рядом с мертвой матерью, вымыл на кухне исцарапанные руки и взглянул на настенные часы. До полуночи оставалось несколько минут.
Поджигая исписанные листы, поэт вспоминал последние минуты пребывания Мастера и Маргариты в подвальчике на Арбате и находил в их поступках много аналогий со своими действиями. Языки пламени лизнули халат Маргариты Нестеровны, а диван скрипнул под тяжестью тела, усевшегося на него человека. На этот раз голову Мецената украшал венок из цветов.
– Не слишком приятное, но весьма поучительное зрелище.
– Я выполнил свою часть контракта, – прошептал Максим.
– И будешь сполна вознагражден!
Меценат взял Цаплина за руку, и тот почувствовал себя стрелой, пронзающей пространство и время. Пламя горящих бумаг сделалось нестерпимо ярким, а затем превратилось в огонь многочисленных, прикрепленных к каменным стенам факелов. Максима оглушил гром рукоплесканий.
– О, небесный голос! Спой еще, император! – поочередно восклицали люди в разноцветных туниках, поднимая кратеры с вином. По огромному, украшенному венками залу бесшумно скользили мускулистые рабы и рабыни, одежда которых состояла из узких набедренных повязок.
Рядом с Цаплиным за пиршественным столом возлежал Меценат, с виноградной кистью в одной руке и алой розой – в другой. Белокурый молодой человек, сидевший во главе стола коснулся струн кифары и запел.
– Неплохой голос, – прокомментировал спутник Максима. – А был бы еще лучше, не увлекайся Нерон чревоугодием.
Цаплин хотел расспросить Мецената о многом, но вопросов было столько, что он никак не мог выбрать наиболее важного. Откуда-то сверху на пирующих сыпались лепестки роз. Рядом с Максимом на колени опустилась чернокожая рабыня. Касаясь его щеки своей упругой грудью, она наполнила один из кубков вином.
– Пей!
Цаплин выпил и, почувствовав себя полноправным гостем пиршества, поцеловал девушку влажные губами. К своему удивлению он не испытал удовольствия: запах изо рта красавицы-рабыни был таким словно за белыми зубками скрывалась выгребная яма, полная дохлых кошек.
– Веселись, поэт! – закричал Меценат, заглушая пение Нерона. – Не думай о завтрашнем дне и получи от жизни все прямо сегодня!
Максим растерянно смотрел на морщины, которые неожиданно избороздили лицо Мецената. Из уголка его побледневших губ на подбородок стекала струйка крови. Метаморфозы происходили и с другими гостями. Их лихорадочно блестевшие глаза проваливались внутрь черепов, а кожа мускулистых рук съеживалась и падала на стол безобразными хлопьями. Пьянящий аромат роз сменился невыносимым для обоняния запахом тления. Цаплин в ужасе закрыл глаза.
Он пришел в себя на центральной улице родного города, прямо под вывеской магазина «Мир книг». Нерешительно потоптался у стеклянной двери, размышляя о том, не обманул ли его гость из прошлого. В конце концов, вошел внутрь и сразу понял, что Меценат сдержал свое обещание. Не меньше пятнадцати человек стояли у стеллажа с книжными новинками, сосредоточенно листая издания в красочных переплетах. Другие уже сделали свой выбор и спешили к кассе. Остальные покупатели разбились на группы и, оживленно жестикулируя, что-то обсуждали. Цаплин мельком взглянул обложку книги, которую несла одна девушка. Он ожидал увидеть что-то подобное. Надеялся и все-таки сомневался. С цветной фотографии радостно улыбался молодой человек, в котором Максим узнал самого себя.
«Сады Мецената» – название книги было набрано готическим шрифтом и пересекало портрет автора по диагонали. На ватных ногах Цаплин подошел к одному из стеллажей и провел пальцами по корешкам собственных сборников. Их было не меньше трех десятков.
Поэт с умилением просмотрел оглавление одной из книг, в которую вошли стихи, написанные им еще в школе. Он не смог удержаться от желания прочесть стихотворение, называвшееся «Прекрасная Елена» и отыскал нужную страницу.
Моя любовь – паденье в бездну.
Экстаз и смерть – одно и то же.
Сопротивляться бесполезно.
Приди же на страданий ложе!
На мгновение Максим почувствовал себя крайне неуютно. Ставя книгу на полку, но увидел малиновые царапины на своих кистях. Перед мысленным взором появилось бледное лицо и вылезшие из орбит глаза, окруженные разводами потекшей туши.
Цаплин отогнал навязчивое видение и направился к прилавку, за которым молоденькая продавщица бойко торговала периодическими изданиями. Он развернул свежую газету и вынужден был опереться на прилавок, чтобы не упасть. Удар в солнечное сплетение показался бы мелочью, в сравнении с тем, что почувствовал Максим. Он опять увидел свою фотографию. Кричащий заголовок над ней гласил: «Известный поэт зверски убил собственную мать, изнасиловал и задушил соседку по подъезду».
Максим посмотрел на другие газеты, первые полосы, которых были отведены его собственной персоне. Издания стремились перещеголять друг друга в изложении жутких подробностей недавней трагедии. Цаплин почувствовал на себе пристальный взгляд продавщицы, швырнул газету на прилавок и вышел на улицу. Через стеклянную витрину он увидел нескольких сотрудниц магазина, встревожено смотревших на него. Их губы быстро шевелились. Максим знал, о чем говорят девушки. Он горько улыбнулся при виде того, как одна из продавщиц сняла телефонную трубку и набрала номер, состоящий из двух цифр.
Прохожие обходили молодого человека, который, вытянув ноги, уселся на тротуар. Многие шарахались, узнавая в странном субъекте знаменитого поэта, разыскиваемого по обвинению в двойном убийстве. Бежать и прятаться было бесполезно. Слишком уж известным было лицо Цаплина.
Смуглый, одетый в легкую сорочку и потертые синие джинсы мужчина, остановился рядом с Максимом. Тот поднял голову.
– Ты обманул меня, Меценат…
– Я лишь выполнил свою часть контракта, – покровитель поэтов без особого интереса взглянул на группу милиционеров, которые торопливо направлялись к книжному магазину. – А все это – издержки и побочные эффекты. У каждой медали есть своя оборотная сторона, поэт.
– Да, – кивнул Максим. – И у славы тоже.
– Приятно иметь дело с умным человеком, но клянусь бородой Зевса мне пора. На Земле так много талантливых людей, томящихся в безвестности, а я – один.
Меценат исчез. В воздухе продолжал витать тонкий аромат его благовоний, который олицетворял времена, когда поэзия возводилась в ранг государственной политики, а владыки мира преклонялись перед нищими рифмоплетами.
Лилит
Она появилась в свете фар «мазды» так неожиданно, что лишь отличная реакция спасла меня от неминуемой катастрофы. Я с силой надавил педаль тормоза и одновременно вывернул руль. Автомобиль занесло, развернуло поперек дороги и, наконец, ткнуло бампером в ограждение.
– Черт! – выдавил я, ударяя обоими кулаками по рулю. – Черт!
Выплеснув, таким образом, часть испуга и гнева, я открыл дверцу и вышел из машины. Девушка в белом, похожем на ночную рубашку платье стояла там, где я ее впервые увидел. Все зигзаги, выписанные моей «маздой», не произвели на нее никакого впечатления. Бледное и красивое, словно высеченное из слоновой кости лицо было безучастным, а широкое раскрытые глаза смотрели мимо меня. Порывы ночного ветра шевелили распущенные волосы. Плотно сжатые губы делали облик красавицы немного суровым.
– Леди, эй леди! С вами все в порядке?
Девушка ничего не ответила. Мне ничего не оставалось кроме как приблизиться на несколько шагов.
– Выбегать на дорогу так неожиданно не рекомендуется. Это может привести к…
Я осекся. На белом платье девушки были отчетливо видны красные пятна.
– Вы ранены?!
– Меня зовут Лайла, – девушка сверкнула белозубой улыбкой. – Здравствуй, путник!
На несколько секунд я опешил настолько, что не мог пошевелить языком, а когда наконец-таки смог запустить свой речевой аппарат не нашел ничего лучшего, как брякнуть:
– Редкое и очень красивое имя…
– Лайла! И я была первой! – веско заявила красавица. – Та, что съела яблоко, появилась позже.
«Молись, чтобы этот бред не был последствием столкновения с твоей машиной, дружок, – прошептал мне внутренний голос. – Проси, Всевышнего, чтобы эта подружка оказалась сбежавшей пациенткой дурдома».
– Отлично! – я постарался придать своему голосу бодрость, которой не было и в помине. – Я – Артур Коноплев. Еду по делам своей фирмы и, если позволите, доставлю вас в ближайшую гостиницу. По дороге мы купим яблок и вам не придется спорить из-за них с той, что появилась позже.
– Санви, Саманси и Савангелоф нагнали меня над Красным морем, – прошептала Лайла, покачивая головой. – Они угрожали и силой взяли с меня клятву…
– О, Красное море! Вам посчастливилось отдыхать там? – я приблизился еще на шаг. – Как-нибудь я обязательно смотаюсь туда в отпуск. А сейчас… Не лучше ли нам отойти на обочину? Я слышу грохот. Судя по всему, к нам приближается грузовик.
Поскольку Лайла никак не отреагировала на это сообщение, мне пришлось схватить ее за руку. Из-за поворота вынырнула фура с рекламой кока-колы на брезенте прицепа. Водитель в красно-белой бейсболке погрозил мне кулаком и, судя по искривленному в крике рту, выдал какой-то перл из области ненормативной лексики. Отдышавшись, я посмотрел на девушку.
– Лайла, мы едем?
– Тебе известно, что закон запрещает мужчинам спать одним?
– Какой закон? Каким мужчинам? – не выдержал я. – Ты несешь чепуху, стоя на обочине шоссе идущего через лес! В радиусе десяти километров нет ни одной живой души, а на часах пятнадцать минут первого! Давай обсудим вопросы взаимоотношения полов где-нибудь в другом месте. О-кей?
Заканчивая свою импульсивную речь, я случайно опустил глаза вниз и увидел, что на ногах Лайлы нет обуви. В ту же секунду почувствовал, как холодна рука, которую я продолжал сжимать.
– Все, милая! С меня хватит! – я открыл заднюю дверцу «мазды» и втолкнул девушку в салон. – Ты ранена. На платье кровь, а если еще и простудишься, мне придется всю жизнь работать на лекарства!
– Возьми меня! – улыбнулась Лайла, изящным движением плеча сбрасывая одну бретельку платья. – Ты сильный. Ты согреешь мою плоть. Возьми меня. Здесь и сейчас!
– Ну, уж это…
Я почувствовал, что краснею, а что еще хуже – как приливает кровь к низу живота. Тонкие пальцы Лайлы прошлись по второй бретельке, как по клавишам пианино. Платье соскользнуло с плеч. Округлые девичьи груди и пирамиды разбухших сосков будили только одно желание – впиться в них поцелуем. Здесь и сейчас.
Девушка вытянула ноги и окончательно освободилась от платья, сбросив его на резиновый коврик. Нижнего белья на ней не было. Лайла взобралась на сиденье с ногами, повернулась ко мне спиной и, упершись ладонями в стекло призывно выгнулась.
– Может, ты хочешь так? Я готова к любым фантазиям…
– Ты-то готова, – прошептал я, лихорадочно расстегивая пуговицы сорочки. – А я…
«Еще как готов, – вновь прозвенел в голове внутренний голос. – Посмотри на свои брюки, старый шалун. Как бы они не порвались».
Сорочка была расстегнута в рекордно короткий срок. В свете полной луны блеснул крестик, подаренный матерью. Я собирался вплотную заняться «молнией» ширинки, когда услышал шуршание шин. На противоположной стороне дороги очень некстати затормозил старенький «Москвич». Его водитель, грузный толстяк не вышел, а скорее вывалился из салона. Лайла продолжала упираться ладонями в стекло, и, наверное, видела толстяка.
– Эй, парень с тобой все в порядке?
– Задремал! – соврал я, чувствуя, как пальцы Лайлы касаются моей промежности. – Чуть не врезался в ограждение, но сейчас все в норме. Можете не беспокоиться!
Беспокоиться следовало мне. Девушка успела расстегнуть ширинку и завладела ее содержимым. Сначала касалась пальцами, а затем… Нет! Присутствие рядом толстяка становилось просто невыносимым.
– Послушайте! – голос предательски дрожал, а вместо членораздельных слов хотелось стонать и охать. – Я действительно не нуждаюсь в помощи. Вы… Можете убираться к черту-у-у-у!
Оргазм был таким сильным, что сдержаться я не смог. Водитель «Москвича» попятился, ткнулся спиной в крыло машины, выругался и забрался в салон с таким проворством, словно весил не сто двадцать, а всего лишь сорок килограммов. Заурчал двигатель и машина, выехав на встречную полосу, растворилась в темноте.
– Тебе понравилось, путник?
Волосы Лайлы спадали на сиденье двумя антрацитово-черными водопадами. Влажные губы блестели, а глаза светились бесстыдством не девушки, но зрелой, знающей толк в наслаждениях женщины.
– Не то слово, Лайла…
– Тогда самое время продолжить, – девушка легла на спину и раздвинула ноги.
Меня не потребовалось упрашивать дважды. Я впился взглядом в черный треугольник ниже упругого живота и, забыв обо всем на свете, принялся срывать с себя брюки. То, что происходило дальше невозможно описать словами. Горячее дыхание Лайлы обжигало, а руки, скользившие по моему телу, заставляли каждую клетку вибрировать от наслаждения. Она оказывалась то наверху, то подо мной, то становилась на четвереньки и прижимала ладони к моим ягодицам, заставляя наши тела биться в едином ритме. Мы сплетались в самые немыслимые узлы. Я, кажется, вопил так, что мог разбудить зверье в лесу и наконец, обессиленный, со слипшимися от пота волосами рухнул на сидение рядом с Лайлой.
– Ух! Такого со мной давно не было…
– И не могло быть, – девушка выскользнула из салона. – Ведь я – Лайла. Та, что была первой.
Я приподнялся и увидел, что Лайла успела надеть платье. Пришлось последовать ее примеру.
– Думаю, знакомство стоит продолжить, – усмехнулся я, отряхивая от дорожной пыли брюки. – Надеюсь у той, что была первой, есть телефон?
Девушка промолчала, а когда я обернулся, то увидел, что ее нет ни рядом, ни где-нибудь поблизости.
– Лайла, черт возьми, ты хочешь поиграть в прятки?
Обшаривая взглядом все места, где можно было спрятаться, я чувствовал, как холодеет спина. Играть в прятки на дороге, которая отлично просматривалась в обе стороны, было немыслимо. А лес находился слишком далеко и, даже если бы таинственная Лайла была чемпионом по легкой атлетике, она не успела бы добежать до опушки.
Натянув сорочку, я уселся за руль и закурил. Прождав около получаса, пожал плечами. Повернул ключ зажигания и поехал, пристально вглядываясь в ряд сосен, окутанных серым маревом рассвета. Лайла исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Через час отыскал придорожную гостиницу, сунул очкастой уродине за стойкой паспорт и деньги.
– Формуляр заполню позже. Чертовски устал.
– Гм… Это не по правилам.
– Прелесть моя. У меня нет сил вступать с тобой в пререкания. Дай ключ, иначе я вытряхну тебя из кресла!
Угроза возымела действие. Помахивая завоеванным ключом, я поднимался по лестнице. Навстречу мне шел человек в красно-белой бейсболке. Конечно! Я вспомнил, что на стоянке была припаркована хорошо знакомая фура.
Мужчина остановился и смущенно улыбнулся.
– Хочу извиниться… Там на шоссе…
– Ерунда! На вашем месте я тоже не смог бы сдержаться. Видите ли, девушка…
– Девушка? – брови водителя фуры удивленно поползли вверх. – Причем тут девушка?
– Моя спутница… Там на дороге…
– Еще раз извините, но на дороге кроме вас никого не было.
– Как?
Мужчина не удостоил меня ответом и стал быстро спускаться вниз. Я потер лоб ладонью. Он что издевается? Этот козел не мог не видеть, как я тащил Лайлу к обочине!
– Нужно выспаться, – пробормотал я.
Поднялся на второй этаж и сунул ключ в прорезь замка.
– Отдохнуть, а потом хорошенько подумать.
Дверь номера распахнулась с душераздирающим скрипом, свойственным всем дверям провинциальных гостиниц. Я прошел мимо ванной и туалета, сбросил туфли на пороге спальни и собирался рухнуть на постель, но та оказалась занята.
– Я вернулась, – сообщила Лайла, опираясь подбородком на сомкнутые ладони. – Вернулась потому, что долго не встречала таких мужчин как ты. Клянусь Самаэлем, путник Артур…
– Слушай, путница Лайла! Я, кажется, все понял. Ты работаешь на эту стерву в очках! Обслуживаешь дальнобойщиков. Так?
– Так или не так, – Лайла перевернулась на спину и положила руки под голову. – Разве это важно? Если я скажу правду, ты все равно не поверишь. Давай займемся любовью. К чему слова? Сольемся в музыке страсти!
– Послушай, милая…
Девушка не дала договорить. Резко поднявшись, опустила руки мне на плечи.
– Возьми меня. Здесь и сейчас!
Все повторилось. Гостиничная кровать не шла ни в какое сравнение с задним сиденьем «мазды». Я проявил чудеса выносливости, но когда удовлетворенная Лайла с видом сытой кошки положила голову мне на грудь, сразу провалился в сон. Проснулся, когда за окном уже сгустились сумерки. Девушки рядом не было.
– Лайла?
Я заглянул в ванную и туалет. Высунул голову в коридор. Через пять минут стоял у стойки. Очкастая администраторша попыталась подсунуть мне формуляр, но я оттолкнул ее руку.
– Где Лайла?
– Ла… Кто?
– Девушка, которая была в моем номере!
– Вы с ума сошли! В гостинице кроме вас был только один постоялец, но он уехал час тому назад!
– Водитель фуры?
– Да.
Мне расхотелось допрашивать администраторшу. Я вспомнил слова мужика в бейсболке и вдруг понял: кроме меня Лайлу никто не видел. Стоп! А как насчет толстяка? Водитель «Москвича» наверняка заметил девушку, стоявшую на четвереньках на заднем сиденье «мазды».
– Черт! Что за ахинею я несу? – моя улыбка была до омерзения приветливой. – Конечно же, никакой девушки не было. Скажите, а толстяк, который ездит на старом «Москвиче» кофейного цвета живет в вашем городке?
Улыбка сделала свое дело.
– Вы, наверное, имеете в виду Егора Кузьмича Соловьева. Нашего учителя истории.
– Кого ж еще! Как к нему проехать?
Пока администраторша рассказывала о том, как проехать к Соловьеву, я рассматривал газету, лежавшую на стойке. Название передовой статьи было набрано крупным шрифтом «ВАМПИРЫ АТАКУЮТ?». Фотографии я рассмотреть не успел. Выполнив свою миссию, администраторша кивнула мне и продолжила чтение газеты, прерванное моими расспросами.
– У вас в городе появились вампиры? – с улыбкой поинтересовался я, взявшись за дверную ручку.
– Ничего смешного в том, что этой ночью погибли два человека, я не вижу.
– И где же из них высосали кровь?
– На шоссе Р-71 в десяти километрах от города. Вы случайно там не проезжали?
– Заверяю вас, милочка: я не вампир. Убедитесь в этом, посмотрев на мое отражение в зеркале.
…Соловьев, расхаживающий по двору с граблями в руках, при моем появлении остановился.
– Что вам здесь надо?
– Только один вопрос, Егор Кузьмич: вы видели этой ночью в моей машине девушку?
– Это шутка? Вы были совершенно один.
– Ее звали Лайла, – я посмотрел на Соловьева с мольбой. – Вспомните, на заднем сиденье…
– Прощайте, молодой человек. Вам надо не ко мне, а к хорошему психиатру.
Пришлось выйти за калитку. Я собирался сесть в машину, когда учитель неожиданно окликнул:
– Как ее звали?
– Лайла.
Лицо Соловьева посерело, а плечи опустились.
– Проходите в дом, юноша. У меня есть бутылка хорошего вина. Прежде чем продолжить разговор нам следует выпить.
– Видите ли, – Егор Кузьмич отхлебнул добрую половину стакана и поставил его на стол. – Я не только учитель. С института увлекаюсь историей религии и без ложной скромности скажу, что кое-что в этом смыслю.
– Не вижу, какое отношение это имеет к Лайле.
– Самое прямое. Сегодня ночью, при весьма странных обстоятельствах погибли двое мужчин. На шее каждого – по две ранки. У меня есть знакомые среди местных милиционеров. От них я узнал, что трупы полностью обескровлены.
– Вампиры? Не смешите!
– Выпейте еще, – Соловьев наполнил мой стакан. – А затем расскажите мне все, что говорила вам Лайла.
Я передавал бессвязные фразы, которые услышал от девушки. На протяжении моего короткого рассказа Соловьев несколько раз вскакивал и принимался расхаживать по комнате.
– Она поклялась Самаэлем?
– Кажется…
– И говорила о клятве, данной…
– Санви, Саманси и Савангелофу.
Соловьев уперся руками в стол и наклонился к моему лицу.
– Все сходится. Вы в большой опасности, молодой человек. То, что Лилит не прикончила вас сразу, означает только одно: демон влюбился и собирается растянуть удовольствие.
– Ее зовут Лайла!
– Хм. А также Лилу, Лилиту и Ардат Лили! И она действительно была первой!
– Первой у кого?
– У Адама, юноша! Ева была лишь второй.
Увидев, что я протестующее покачал головой, Соловьев погрозил мне пальцем.
– Я не сумасшедший и вы – тоже. Слушайте внимательно и постарайтесь не перебивать, если не хотите, чтобы демон постепенно, капля за каплей, выпил все ваши жизненные соки. Итак, вы готовы?
– Вполне.
– Ваша Лайла – вампир библейских времен. «Ибо до Евы была Лилит», – гласит древнееврейский текст. Лилит была змея, первая жена Адама. Согласно легенде подарила ему сверкающих сыновей и сияющих дочерей. Еву Бог создал потом.
Чтобы отомстить земной жене Адама, Лилит уговорила ее отведать запретный плод и зачать Каина, брата и убийцу Авеля. Такова первоначальная форма мифа. В средние века она изменилась под влиянием слова «лайил», что на древнееврейском значит «ночь». Лилит стала уже не змеей, а духом ночи, вампиром. Иногда она – ангел, ведающий рождением людей, иногда повелевает демонами, которые нападают на спящих в одиночку или на бредущих по дорогам путников. В народном воображении Лайла предстает в виде высокой молчаливой девушки с черными распущенными волосами. Лилит – злой дух, королева суккубов, обычно женского пола в иудаистической демонологии. Имя ее восходит к именам трех шумерских демонов: Лилу – инкуб, демон мужского пола, Лилиту – суккуб, демон женского пола и Ардат Лили – своего рода гермафродит.
– Вы хотите сказать, что я трахал призрака?!
– Можно сказать и так. Ваша новая знакомая, юноша, известна, как совратительница мужчин с целью родить от них детей. Именно поэтому Талмуд не рекомендует мужчинам спать одним. Лайла вредит деторождению у женщин. Она наводит порчу на младенцев, изводит и похищает их. После окончательного разрыва с Адамом Лайла стала женой демона Самаэля и матерью злых духов. Вы мне верите?
– Не знаю…
Читать бесплатно другие книги:
