Сокровища Айседоры Робертс Нора
– К сожалению.
– Он переехал в Лос-Анджелес, и наш роман угас сам собой. Как насчет флакончика для духов? Вот, очень миленькие: хрусталь, фарфор, стекло ручной работы.
– Может быть. У мамы есть туалетный столик. О, какая прелесть. – Мэри Пэт взяла в руки бутылочку в форме сердца с рельефными цветами. – Вы считаете свой бизнес прибыльным?
Дора усмехнулась:
– Меня не интересует банковский счет мужчины, даже такой солидный, как счет Джеда. Меня гораздо больше интересует его тело. Этот флакончик стоит семьдесят пять долларов, но, если он вам нравится, я дам десятипроцентную скидку. В честь знакомства.
– Продано, – с такой же усмешкой ответила Мэри Пэт. – На него приятно смотреть, не правда ли?
– Очень. Сделать подарочную упаковку?
– Да. – Мэри Пэт последовала за Дорой к прилавку. – Обычно я не столь бесцеремонна, но Джед, можно сказать, член семьи.
– Я понимаю. Если бы не понимала, то могла бы проявить не меньшую бесцеремонность.
Окрыленная результатами своего визита, Мэри Пэт рассмеялась.
– Хорошо. Знаете, Дора, Джеду необходимо… – Она осеклась, поскольку в магазин через внутреннюю дверь вошел мужчина, о котором шла речь.
– Конрой, так тебе нужны эти… – Он умолк, прищурился. – Мэри Пэт.
– Приветик. – Ее улыбка получилась слегка натянутой. – И представить не могла, что встречу тебя здесь.
Но Джед хорошо ее знал, очень хорошо. С нарочитой небрежностью он сунул руки в передние карманы джинсов.
– Что ты здесь делаешь?
– Покупаю подарок. – В доказательство она помахала кредитной карточкой. – Маме.
– Надеюсь, ей понравится. Если нет, она может обменять эту вещь в течение месяца. – Повернувшись к Джеду спиной, Дора подмигнула Мэри Пэт, затем обратилась к Джеду: – Ты что-то хотел?
От раздражения язык плохо его слушался.
– Какие полки тебе нужны: стационарные или съемные?
– Ты можешь сделать съемные? Потрясающе. – Просияв, Дора снова обернулась к Мэри Пэт: – Джед так мне помогает. Не представляю, как я раньше без него обходилась.
– Ничего нет лучше мастера на все руки под боком, – согласилась Мэри Пэт. – В прошлом году Джед помог Бренту привести в порядок нашу гостиную. Вы просто должны ее увидеть.
Джед решил, что с него довольно, и мрачно оглядел обеих женщин.
– Мэри Пэт, ты тактична, как атомный взрыв.
Дверь с грохотом захлопнулась за ним.
– Он такой дружелюбный, такой сдержанный, – сказала Дора.
– Именно за это мы его и любим.
Несколько минут спустя Мэри Пэт покинула магазин, очень довольная результатами своих утренних трудов.
Эта женщина просто напрашивается на неприятности, угрюмо думал Джед, вгрызаясь в доску электропилой. Уверена, что сама со всем справится. Не мешало бы доказать ей, как сильно она ошибается. И он бы доказал… если бы она не была так близка к истине, по крайней мере по одному пункту.
Конечно, он ее не боится. Этого еще не хватало. Но… Джед отложил пилу и вытащил сигарету. Дора точно его нервирует.
Ему нравится ее смех. И он испытывал странное восхищение, слушая, как она откликается на реплики актеров в кинотеатре. Да, черт побери, язык у нее хорошо подвешен, размышлял Джед, но он мог бы сидеть рядом с ней хоть час, не говоря ни слова, и не чувствовал бы никаких провалов в разговоре.
И было бы глупо отрицать, что ему нравится, как она выглядит. Большие глаза и короткие юбки. И никакого легкомыслия. Просто так ее не возьмешь. Он вспомнил, как она разобралась с бухгалтером: сжатые кулаки, огонь в глазах!
Джед поймал себя на том, что ухмыляется, и раздавил ботинком сигарету.
Он не позволит себе увлечься. Ему не нужна головная боль. Ему не нужны осложнения. Тем более из-за разгулявшихся гормонов.
Может быть, виноваты фантазии. Нечего было представлять, как он освобождает Айседору Конрой от одного из ее аккуратных костюмчиков. Пожалуй, слишком много времени провел он за этими фантазиями. Но это не значит, что он собирается претворять их в жизнь.
В конце концов, размышлял он, его воспитали замкнутым, подозрительным и циничным – в лучших традициях Скиммерхорнов. Годы полицейской службы лишь развили эти качества. И поскольку он не доверяет женщинам, то вполне может не распускать руки.
Десять минут неподвижного стояния на холоде остудили его кровь. Джед собрал доски и отправился в дом.
Она все еще сидела за своим столом. Саркастическое замечание замерло на его языке, когда он увидел ее лицо: мертвенно-бледные щеки, темные влажные глаза.
– Плохие новости? – спросил он, тщательно маскируя заинтересованность. Она не ответила, и он отложил доски, подошел к столу. – Дора?
Она подняла голову. Крупная слеза скатилась по ее щеке. Джед видел, как плачут сотни женщин. Одни – притворно, расчетливо; другие – безудержно, в безысходном горе. Однако он не мог вспомнить, чтобы те слезы действовали на него так, как эта единственная слеза.
Ее веки дрогнули, и еще одна слеза поползла по ее лицу. С каким-то придушенным стоном Дора вскочила. Его разум приказывал оставить ее в покое, но он подлетел к ней, схватил и решительно развернул к себе.
– В чем дело? Что-то с отцом?
Пытаясь овладеть собой, она отрицательно покачала головой. Ей так хотелось положить голову на его плечо. Может, оттого, что это плечо было так близко, она подавила свое желание.
– Сядь. – Джед подвел ее к стулу. – Хочешь, я позову твою сестру?
– Нет. – Дора сжала губы. – Уходи.
Джед бы с удовольствием подчинился, но и без этого слишком много вины чувствовал за собой. Он прошел в крошечную ванную и налил в чашку тепловатой воды.
– Вот. Выпей. Потом сядь, закрой глаза и сделай несколько глубоких вдохов.
– Что это, Скиммерхорн? Твое универсальное лекарство?
Ему захотелось утешить ее, погладить по голове, но он сунул руки в карманы.
– Что-то вроде этого.
Дора выпила, чтобы унять рези в горле.
Какой хрупкой она выглядит с закрытыми глазами, думал Джед. Не похожей на полную жизни женщину, так возбуждавшую его совсем недавно. Он сел на край стола и стал ждать.
– Ладно, – сказала Дора через минуту. – Твое лекарство помогло. – Она вздохнула и открыла глаза. – Спасибо.
– Что так расстроило тебя?
– Телефонный звонок. – Дора шмыгнула носом и вытащила из ящика пачку бумажных салфеток. – Я познакомилась с этим милым стариком на аукционе перед Рождеством и позвонила узнать, нет ли у него того, что нужно моей клиентке. – Она судорожно вздохнула. – Он умер. Он был убит в своем магазине на прошлой неделе во время ночной кражи со взломом.
– Мне жаль.
Джед ненавидел эти слова. Они всегда казались ему бесполезными.
– Я встречалась с ним только один раз. Перехватила у него пару лотов. После аукциона мы с Ли заехали к нему, и он угостил нас горячим шоколадом. Его убили на следующую ночь. К телефону подошел его сын.
– Грабителя поймали?
– Нет. – Дора подняла на Джеда глаза, теперь сухие. – Я не знаю никаких деталей. Я не спрашивала. Как ты справляешься со всем этим? – Она сжала руку Джеда с удивительной силой. – Как ты справляешься с этими ужасами каждый день?
– Полицейские относятся к таким вещам иначе, чем штатские. По-другому нельзя.
– Ты ушел из полиции, потому что перестал смотреть на это как полицейский?
– Это одна из причин.
Он освободил руку. Так было легче мысленно отдалиться от Доры.
– Я не думаю, что это серьезная причина.
– Я думал.
– Интересный выбор времени глагола, Скиммерхорн. – Дора поднялась, с сожалением отметила, что тошнота еще не совсем прошла. – Тебе следовало сказать «я думаю»… если только ты не передумал. Мы могли бы обсудить это, но сейчас у меня нет сил. Я должна поговорить с Ли.
Зубной врач Грег Демоски и Рене Демоски, его жена и ассистентка – специалист по гигиене полости рта, вернулись домой ровно в шесть часов вечера. И, как обычно, они ссорились. Они осыпали друг друга упреками и отпускали язвительные замечания все двадцать минут, пока ехали в машине от зубоврачебного кабинета Грега, и продолжали ссориться в гараже, пока Грег парковал их бронзовый «БМВ» рядом с их щегольской «Тойотой Супра», и пока шли к новенькому, построенному на разных уровнях дому.
– Мы могли бы поужинать в каком-нибудь ресторанчике, – ныла Рене, высокая блондинка, уже начинающая полнеть. – Мне иногда хочется посмотреть на людей, у которых не разинуты рты. Ну что у нас за жизнь, Грег!
– Мне нравится, – пробормотал он. – Перестань, Рене, расслабься. А я хочу спокойно посидеть в собственном доме. Неужели я так много прошу?
– А я хочу повеселиться. – Рене дернула дверцу холодильника и вынула кастрюльку с тунцом. – Но нет! Простояла весь день на ногах, начистила кучу чужих зубов, а теперь еще должна готовить ужин.
Грег сразу отправился в гостиную за виски.
– И не смей уходить, когда я с тобой разговариваю.
Рене задвинула кастрюльку из жаропрочного стекла в духовку и бросилась вслед за мужем.
И остановилась словно вкопанная… так же, как и Грег пару секунд назад. Все в комнате было разбито или свалено в кучу посередине, где раньше лежал персидский ковер. Уголок с аппаратурой напротив дивана и кресел был удручающе пуст. Исчезли и телевизор, и видеомагнитофон, и музыкальный центр.
– О, Грег! – Забыв о своих обидах, Рене бросилась к мужу. – Нас ограбили!
– Успокойся! Иди в кухню и вызови полицию.
– Все наши вещи! Все наши чудесные вещи!
– Это просто вещи. Купим новые. – Грег обнял ее и поцеловал в макушку. – Но у меня есть ты, а у тебя – я.
Рене подняла на мужа глаза, полные непролитых слез.
– Ты серьезно, Грег?!
– Конечно. – Дрожащей рукой он погладил ее по голове. – А когда полицейские тут разберутся, мы поедем в город. Только ты и я.
Ди Карло довольно насвистывал под песню Тины Тернер, рвущейся из автомобильного стереоприемника. Книгодержатели в форме русалок, шестьсот долларов, которые Демоски прятали в морозилке, дорогое кольцо с рубинами и бриллиантами, беспечно оставленное на туалетном столике, и выручка за электронику, проданную одному из старых приятелей, – очень удачный день. Удалось оправдать дорожные расходы. Теперь в Виргинию – за чучелом попугая, и можно побаловать себя номером в первоклассном отеле.
После этого останется лишь быстренько съездить в Филадельфию за картиной.
Еще день-два, и Эдмунду Финли придется признать, что Энтони Ди Карло надежен и изобретателен… и достоин вознаграждения за оказанные услуги.
10
В глубине камина, сложенного в английском неоклассическом стиле, тихо потрескивал огонь, отбрасывая нежные блики на восточный ковер и обтянутые шелком стены. Дорогой вермут в хрустальном бокале словно вбирал в себя приглушенный свет, накапливал его и выбрасывал яркими искрами. Звучал изящный этюд Шопена в исполнении Вана Клиберна. Пожилой тактичный дворецкий внес старинное серебряное блюдо с изысканными закусками. Вся обстановка и каждая отдельная антикварная вещица говорили о наследуемом несколькими поколениями богатстве.
Эта комната была очень похожа на ту, в которой Джед прятался все свое детство, но в этой комнате, в этом доме он бывал счастлив. Здесь ему никто не угрожал, здесь его никто не ругал, здесь он не был пустым местом.
И все же воспоминания причинили боль. Джед выбрался из чертовски неудобного кресла в стиле Людовика XIV и зашагал взад-вперед по бабушкиной парадной гостиной.
В смокинге он выглядел бы настоящим наследником Бестеров – Скиммерхорнов… если бы не глаза, в которых отражались совсем иные устремления и борьба за свое истинное место в жизни.
Против обычного визита к бабушке он не возражал. Из всех своих родственников он с детства любил только Онорию. И судьба распорядилась так, что она осталась его единственной на всем свете родней. Однако ее властность раздражала.
Джед дважды отказывался сопровождать бабушку на Зимний бал, решительно отказывался. А она просто не обращала внимания, и в конце концов ее коварство и целеустремленность вкупе с его чувством вины привели к тому, что он выкопал из шкафа смокинг.
– Ну, Джедидая, ты сохранил привычку к точности.
Джед поднял голову. В дверях гостиной стояла бабушка. Ее ярко-синие проницательные глаза сияли, а губы, полные и странно чувственные в контрасте с белоснежными волосами, обрамляющими узкое лицо, не скрывали самодовольной улыбки. Онория гордилась своими победами и в бридже, и в схватке характеров.
– Бабушка. – Как и ожидалось от него – впрочем, ему самому это нравилось, – Джед подошел и поднес бабушкину руку к губам. – Ты прекрасно выглядишь.
Он не кривил душой, и Онория это знала. Ее синее платье выгодно подчеркивало и цвет глаз, и статность фигуры. Бриллианты сверкали на шее, в ушах, на запястьях. Онория любила бриллианты потому, что честно заработала их, и потому, что они привлекали всеобщее внимание и вызывали зависть.
– Налей-ка мне, – приказала она. – И расскажи, что ты делаешь со своей жизнью.
– На это много времени не понадобится.
Но Джед покорно прошел к бару.
И вспомнил, как бабушка поймала его за кражей спиртного из этого самого бара лет двадцать назад… как заставила его пить виски прямо из графина и сурово следила за ним, а потом держала над унитазом его голову.
Когда повзрослеешь и научишься пить, Джедидая, мы с тобой выпьем как воспитанные люди. А до тех пор не хватайся за то, с чем не можешь справиться.
– Херес, бабушка? – спросил он, ухмыляясь.
– И почему я должна пить старушечье вино, когда есть хорошее виски? – Шелестя шелками, Онория села в кресло у камина. – Когда же я увижу лачугу, в которую ты переехал?
– В любое время, и это не лачуга.
Онория фыркнула и отпила виски из хрустального стакана.
– Квартирка со сквозняками над захудалой лавкой.
– Я не заметил никаких сквозняков.
– Ты жил в приличном доме.
– Я жил в мавзолее с двумя десятками комнат, который я ненавидел. – Джед знал, что этот разговор неизбежен. В конце концов, именно от бабушки он унаследовал упорство, сделавшее его хорошим полицейским. Не желая снова сражаться с чертовым креслом, он прислонился к камину. – Я всегда его ненавидел.
– Это всего лишь кирпич и дерево. Глупо тратить энергию на ненависть к неодушевленным предметам. И в любом случае, ты мог переехать ко мне. Я всегда тебе рада.
– Я знаю. – Они уже не раз пережевывали эту тему, но Джеду хотелось изгнать тревогу из ее глаз, и поэтому он усмехнулся: – Не хотел мешать твоей интимной жизни.
Онория даже не моргнула.
– Вряд ли ты смог бы мешать мне, живя в восточном крыле. И я всегда уважала твою независимость. – Почувствовав, что внук несколько смягчился, Онория не стала продолжать спор. – Когда ты собираешься вернуться к работе?
– Я не собираюсь возвращаться, – без колебаний ответил Джед.
– Ты разочаровываешь меня, Джедидая. И думаю, ты разочаровываешь самого себя. – Она царственно поднялась. – Принеси мою накидку. Пора ехать.
Дора обожала вечеринки. Обожала почистить перышки, и нарядиться, и провести вечер в толпе. Так она вознаграждала себя за долгие трудовые дни. И даже если она не знала среди приглашенных ни одной живой души, это не имело значения – лишь бы вокруг было множество людей, охлажденное шампанское, музыка и вкусная еда.
Однако на этот раз среди гостей Зимнего бала были и ее друзья, и клиенты, и покровители семейного театра. Дора от души развлекалась, переходя от одной группы к другой, обмениваясь поцелуями в щеки и свежими сплетнями. И в согретом множеством тел зале ей было тепло и уютно, несмотря на открытое вечернее платье. Она воспользовалась случаем надеть его, и ей не пришлось жалеть о своем выборе.
Излучая аромат «Опиума», на Дору налетела Эшли Дрейпер, недавно избавившаяся от второго мужа. Всех своих мужей она умело использовала для того, чтобы подниматься все выше по общественной лестнице.
– Дора, дорогая, ты выглядишь потрясающе.
Поскольку Эшли не входила в число близких друзей, ее воздушный поцелуй несколько удивил Дору.
– Эшли, ты ослепительна.
– Как приятно это слышать, хотя у меня полный упадок сил. После Нового года я обязательно проведу недельку в косметической лечебнице. Праздники так утомительны, не правда ли?
– Один бог знает, как мы их выдерживаем. – Дора кинула в рот фаршированную оливку.
Эшли помахала пальцами с ярко-красными ногтями очередной знакомой паре и, продолжая улыбаться, пробормотала:
– Какое ужасное платье. Она похожа в нем на фаршированный баклажан.
Характеристика была убийственно точной. Дора расхохоталась и заодно вспомнила, почему терпит Эшли.
– Ты здесь одна?
– Господи, конечно, нет. – Эшли окинула взглядом толпу. – Мой кавалер – вон тот белокурый Самсон.
И снова Эшли попала в точку. Дора без труда выделила среди множества гостей огромного, атлетически сложенного парня и одобрительно причмокнула.
– Художник, – замурлыкала Эшли. – Я решила стать меценаткой. И раз уж мы заговорили о наших мужчинах, я слышала, что Эндрю порвал с тобой.
– Неужели? – Эндрю, вернее, его мамочка извратила факты с точностью до наоборот, но Дору это только позабавило. – Давай просто скажем, что я подыскиваю человека, который более квалифицированно будет защищать меня от финансовой инспекции.
– И как идут дела в твоем магазинчике?
– О, нам удается время от времени продавать кое-какие безделушки.
– М-м-м, да. – Финансы интересовали Эшли лишь в виде чека, вовремя поступающего от очередного бывшего мужа. – Нам не хватало тебя на вечеринке у Бергманов. В канун Рождества.
– Я… неожиданно возникла проблема.
– Надеюсь, он того стоил, – проворковала Эшли и вдруг крепко схватила Дору за руку. – Посмотри туда. – Она понизила голос до доверительного шепота: – Гранд-дама собственной персоной. Она редко здесь появляется.
– Кто? – Сгорая от любопытства, Дора вытянула шею, и тут же свистящий шепот Эшли отошел на второй план. Джед! – Сюрприз, сюрприз… Прости меня, Эшли, я должна поговорить с одним парнем в смокинге… – И мысленно добавила: который очень ему идет.
Дора обогнула зал, чтобы подойти к Джеду сзади, и, подождав, пока он занял руки двумя бокалами шампанского, прошептала:
– Я поняла. Ты вернулся в полицию и работаешь под прикрытием. – Тихо выругавшись, Джед обернулся. – Кого пытаешься разоблачить? Охотника за драгоценностями? Или сеть коварных похитителей паштета?
– Конрой, от тебя некуда спрятаться.
– У меня приглашение. – Дора похлопала по сверкающей стразами вечерней сумочке. – А как ты сюда попал, полицейский?
– Господи, как будто мало того, что мне вообще пришлось сюда тащиться, так еще…
– Джедидая! – Властный голос Онории положил конец жалобам. – Ты забыл даже о тех жалких манерах, которые мне удалось тебе привить? Познакомь свою подругу со своей бабушкой.
– Бабушка? – рассмеялась Дора, пожимая аристократическую ладонь Онории. – Неужели? Счастлива познакомиться с вами, миссис Скиммерхорн, хотя это и разрушает мою теорию о том, что Джед вылупился из тухлого яйца с очень жесткой скорлупой.
– Да, любезностью и тактом он не отличается. – Онория изучала Дору со все возрастающим интересом. – И я – миссис Роджерс, моя дорогая. Очень недолго я была замужем за Уолтером Скиммерхорном, но в кратчайший в человеческих возможностях срок исправила эту ошибку.
– Я – Дора Конрой, домовладелица Джеда.
– А… – В единственный звук Онории удалось вложить целую гамму эмоций. – И каким жильцом оказался мой внук?
– Характер несколько неуравновешенный. – Дора искоса взглянула на Джеда и с удовольствием заметила огонь в его глазах. – Но Джед достаточно опрятен и уж точно не скандалист.
– Рада это слышать. Знаете ли, в его юности были моменты, когда я боялась, что его домовладельцем станет тюремный надзиратель.
– Тогда вы наверняка радуетесь, что он выбрал защиту закона, а не его нарушение.
– Я очень горжусь им. Он – первый и единственный Скиммерхорн, чего-то добившийся в жизни.
– Бабушка, – Джед демонстративно взял ее под руку, – позволь мне угостить тебя.
Онория так же демонстративно стряхнула его руку.
– Я вполне способна сама позаботиться о себе. И я должна кое с кем поговорить. Потанцуй с девушкой, Джедидая.
Отдав приказ, старая дама гордо удалилась.
– Да, Джедидая, потанцуй с девушкой.
– Пойди помучай кого-нибудь другого, – предложил Джед, направляясь к бару. Ему просто необходимо было выпить что-нибудь более крепкое, чем шампанское.
Дора дернула его за рукав.
– Эй, приятель, твоя бабушка следит за нами. Держу пари, она устроит тебе взбучку, если ты немедленно не потанцуешь со мной. И постарайся улыбаться пообворожительнее.
Отставив шампанское, Джед ухватил ее за предплечье. Довольно крепко, но Дора постаралась не скривиться.
– Неужели тебе не с кем здесь потанцевать?
Слава богу, его рука переместилась на ее талию.
– Если ты имеешь в виду кавалера, то нет. Обычно я хожу на вечеринки одна.
– Почему?
– Если я приду с кавалером, то придется его развлекать, а я предпочитаю развлекаться сама. – Оркестр заиграл лирическую мелодию. – Ты отлично танцуешь, Скиммерхорн. Лучше, чем Эндрю.
– Премного тебе благодарен.
– Конечно, было бы еще лучше, если бы ты смотрел на меня, а не таращился на других. – Когда Джед перевел на нее взгляд, она чуть приподняла голову и улыбнулась. – А тебе весело?
– Ненавижу эти мероприятия. – Черт побери, ну почему так приятно обнимать ее? – А ты наверняка их обожаешь.
– Обожаю. И если бы ты относился к ним адекватно, то и тебе бы нравилось.
– Что ты имеешь в виду?
– Это же шанс покрасоваться. – Дора погладила его по волосам. – Я потрясающе умею красоваться.
– Я это уже понял.
– Поразительная наблюдательность. Полагаю, ты развил ее на службе.
Джед провел пальцами по ее спине, наткнулся на обнаженную кожу.
– Ты всегда надеваешь на вечеринки что-то блестящее?
– Стараюсь. Тебе не нравится мое платье?
– Нравится. Если это можно назвать платьем. – Песня закончилась, и началась другая, но Джед забыл, что не хотел танцевать с Дорой. Мимо проскользнула Онория в объятиях утонченного седоусого джентльмена. – Ты отлично выглядишь, Конрой.
– Господи. Чувствуешь, как забилось мое сердце?
– Если захочу это почувствовать, то найду более интимную обстановку.
– Ты излучаешь обаяние ради бабушки?
Джед снова взглянул на ее лицо и почему-то улыбнулся в ответ на ее улыбку.
– Ты ей понравилась.
– Я внушаю симпатию.
– Ничего подобного. Ты – заноза. – Он снова провел ладонью вверх-вниз по ее спине, наслаждаясь ощущением шелка, плавно переливающегося в шелковистую кожу. – Очень сексуальная заноза.
– Ты уже неравнодушен ко мне, Джед.
Дора погладила кончиками пальцев его шею, и ее сердце забилось сильнее.
– Возможно.
Решив испытать их обоих, он легко коснулся губами ее губ.
– Не возможно, а точно, – поправила Дора, чувствуя, как ее пронзил сладостный трепет, и не замечая, что на них уже оборачиваются. – Мы могли бы поехать домой, сорвать друг с друга одежду, прыгнуть в постель и частично разрядить это напряжение.
– Интересное предложение, Конрой, но мне кажется, что за ним последует «или».
Дора попыталась улыбнуться.
– Или мы могли бы сначала подружиться.
– Кто сказал, что я хочу стать твоим другом?
– А куда тебе деваться? – Дора коснулась его щеки, скорее ласково, чем возбуждающе. – Я могу быть очень хорошим другом. И думаю, что тебе необходим друг.
Джед честно боролся, но что-то в ней трогало его душу.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что каждому человеку необходим друг. Потому что тяжело оставаться одиноким в комнате, набитой людьми, а ты одинок.
Джед сдался и прижался лбом к ее лбу.
– Черт тебя побери, Дора. Я не хочу увлекаться тобой. Я не хочу…
– Ничего? – Она взглянула в его глаза и с болью в сердце прошептала: – Ты не умер.
– Очень близко к этому. – Он взял себя в руки. – Мне надо выпить.
Читать бесплатно другие книги:
