Сокровища Айседоры Робертс Нора
Отложив нэцке, Финли аккуратно разбил вторую русалку.
Появившаяся нэцке продолжила тему первой. Женщина стояла на коленях у ног мужчины, обхватив руками его вздыбленный пенис, и, откинув голову, улыбалась.
– Потрясающее мастерство! – дрожащим от волнения голосом воскликнул Финли. – Прошло больше двухсот лет, но никакие современные технологии не смогли бы ничего улучшить. Японцы понимали и высоко ценили эротику в искусстве, когда европейцы стыдливо прикрывали ножки роялей и уверяли детей, что их находят в капусте.
Не теряя времени даром, Финли схватил нож, вспорол чучело попугая и открыл бархатный мешочек.
– А здесь, о, здесь у нас настоящее чудо.
Он задрожал, когда на ладонь выскользнула сапфировая брошь.
В тончайшей золотой филиграни, усыпанной бриллиантами, сверкал квадратный ярко-синий сапфир не менее восьми карат весом.
– Эту брошь носила сама Мария, королева Шотландская, в то время, когда плела интриги и устраивала свои любовные делишки… Из трофеев, доставшихся доброй королеве Елизавете, после того как она приказала обезглавить свою хорошенькую кузину.
Поглаживая камень и оправу, Финли словно ощущал запах крови и предательства.
– О, сколько же трудов и денег стоила мне эта безделушка. Она займет достойное место в моей коллекции.
Как избалованный ребенок в рождественское утро, он недолго наслаждался своим подарком.
Ваза, появившаяся из недр статуи Свободы, восхитила его. Он мгновенно забыл о своих гостях, воркуя над новым сокровищем, лаская гибкие женственные формы стеклянного чуда в стиле модерн.
Его глаза засверкали так чувственно, что Уайнсэп смущенно отвел взгляд.
Из пустотелого постамента бронзового орла Финли вынул обернутую войлоком коробочку. Пока он разрывал войлок, его рот наполнился слюной. Маленькая шкатулочка была сделана из красного дерева и любовно отполирована, но настоящее сокровище – крохотная мозаика на крышечке, изображавшая царский дворец. И, конечно, история – снова кровь, снова предательство. Этот подарок заказал для русской императрицы Екатерины Великой ее любовник, коварный граф Орлов… после того как убил мужа возлюбленной и возвел ее на престол.
– Вам случалось видеть что-нибудь более изысканное? Ею гордились цари, короли, императоры, а потом она оказалась за стеклом в музее, где на нее пялились немытые туристы. Теперь она моя. Только моя.
– Действительно, она изумительна. – Ди Карло не хотел бы прерывать поток восхищенных излияний, но настало время сказать свое слово. – Мистер Финли, вы – настоящий ценитель искусства. Какой смысл в обладании сокровищем, если любое ничтожество с улицы может его увидеть?
– Вы правы. Истинными шедеврами необходимо владеть тайно. Музеи покупают для последующих поколений, бездушные богачи – ради капиталовложения. Мне омерзительно и то, и другое. – Его глаза стали очень яркими, очень зелеными… с сумасшедшинкой. – Наивысшая цель – обладание.
– Я понимаю вас и счастлив, что сыграл некоторую роль в возвращении ваших сокровищ. Конечно, возникли кое-какие трудности…
– Конечно. – Финли небрежно взмахнул рукой, не позволяя испортить свое радужное настроение. – Но прежде, чем мы обсудим ваши злоключения… – Он вдребезги разнес молотком фарфоровый животик бассета. Песик родил золотую кошку. – Прекрасная вещь, – объяснил Финли, – но главная ценность в том, что это дар Цезаря Клеопатре. Доказать эту версию невозможно, хотя исторические периоды совпадают. Однако мне достаточно и мифа, – нежно добавил он. – Вполне достаточно.
Трясущимися от возбуждения руками он отложил кошку.
– А теперь картина.
– Я, ах… – Ди Карло вскочил. – С картиной вышло некоторое недоразумение, мистер Финли.
– Недоразумение? – Улыбка Финли не дрогнула. Он обвел взглядом комнату, но не заметил никаких признаков своего последнего приобретения. – Я не ослышался? Вы что-то сказали о недоразумении, мистер Ди Карло?
– Я хотел доставить вам эти ценности без дальнейших задержек. Ведь вы потратили столько времени и денег.
– Сейчас мы говорим о картине, мистер Ди Карло. – Финли уже забыл и о Клеопатре, и о Екатерине Великой, и о Марии Шотландской. Только картина интересовала его. – Я не вижу ее. Может, мое зрение помутилось? Может, у меня галлюцинации?
Ди Карло почувствовал сарказм и покраснел.
– В этот раз я не смог привезти ее, мистер Финли. Как я пытался рассказать вам, возникла проблема.
– Проблема? – Финли продолжал мило улыбаться, хотя чувствовал, как к горлу поднимается желчь. – Какого свойства?
Воодушевленный его улыбкой, Ди Карло снова уселся и быстро рассказал о трех взломах, напомнил, что первый увенчался возвращением фарфорового бассета, подчеркнул собственный риск в поисках картины.
– Итак, сэр, я уверен, вы согласитесь с тем, что мое возвращение в Филадельфию в данный момент опасно для всех нас. У меня есть человек, которому можно поручить это дело, за мой счет, разумеется. Поскольку вы получили шесть из семи ценностей, то, несомненно, проявите терпение. Не вижу причин, по которым картина не вернулась бы к вам, скажем, через полтора месяца.
– Шесть недель. – Финли кивнул, похлопал указательным пальцем по своим губам. – Вы сказали, что застрелили полицейского офицера.
– Этого нельзя было избежать. Он следил за зданием.
– М-м-м. И как вы полагаете, почему он это делал?
– Точно не знаю. – Ди Карло подался вперед, излучая искренность всеми порами своего существа. – Я не оставил абсолютно никаких следов взлома. Я слышал спор между Конрой и ее жильцом. Он был в бешенстве. Может, она обратилась в полицию за защитой.
– Интересно, почему она просто не выселила его, – вкрадчиво заметил Финли. – Вы, кажется, сказали, что лицо вам разбил этот жилец.
Ди Карло окаменел. Его самолюбие было уязвлено.
– Вероятно, это была ссора любовников, – резко сказал он. – Полагаю, что парень получает от красотки не только крышу над головой.
– Полагаете? – Финли решил пропустить пока грубость мимо ушей. – Мы обсудим это позже, мистер Ди Карло. После ленча.
– Согласен. – Ди Карло с облегчением откинулся на спинку кресла.
– Ну и отлично. Тогда к столу, джентльмены.
В обставленной викторианской мебелью столовой с видом на сад мужчины наслаждались салатом из фазана, запивая его охлажденным «Пуи-Фюме», которое Финли собственными руками наливал гостям. Целый час Финли безупречно играл роль радушного хозяина и ни словом не обмолвился о делах: как объяснил он Ди Карло, это испортило бы вкус еды.
Когда последняя капля вина была выпита, а последний кусочек фазана съеден, Финли резко встал из-за стола.
– Эйбел, надеюсь, вы простите нас, но, как ни прискорбно, нам необходимо закончить наше дело. Мистер Ди Карло, не возражаете против прогулки по саду?
Испытывая легкое приятное головокружение, навеянное вкусной едой, вином и успехом, Ди Карло погладил свой живот.
– После такого ленча прогулка не помешает.
– Отлично. Видите ли, я фанат физических упражнений. И люблю хорошую компанию. Эйбел, мы ненадолго.
Финли вывел Ди Карло в сад через солярий с музыкальным фонтаном, уставленный пальмами в горшках.
– Не могу не сказать, как восхищаюсь вами, – начал Ди Карло. – Вы умеете жить, мистер Финли.
– Хотелось бы так думать. – Туфли Финли тихо хрустели по гладким белым камешкам садовой дорожки. – Вы разбираетесь в цветах, мистер Ди Карло?
– Только знаю, что женщины обычно клюют на них.
Одобрительно посмеиваясь, Финли наконец остановился, уставился на котловину Лос-Анджелеса, глубоко вдохнул ароматы сада: ранних роз и жасмина с примесью запаха влажной мульчи[14] и подстриженной травы.
– Итак, каковы ваши планы, мистер Ди Карло?
Ди Карло не ожидал такого резкого перехода.
– Что? О, очень простые. Я поручу своему человеку позаботиться об этой Конрой. Поверьте, она все ему расскажет. – Ди Карло поджал губы, сожалея, что лишается удовольствия выбить информацию самолично. – Как я уже сказал, ему придется подождать недельку-другую, пока шум не уляжется. Но он не отстанет, пока она не приведет его к картине.
– А дальше?
– Он ее прикончит, не волнуйтесь, сэр. – Ди Карло улыбнулся многозначительно, как профессионал профессионалу. – И не оставит никаких следов.
– Ах да, следы. В высшей степени неприятно. А вы сами?
– Я… ну, я полагал провести несколько месяцев в Мексике. Есть вероятность, что они меня разглядели. Конечно, было темно, но я бы не хотел рисковать. Если им удастся опознать меня, то лучше мне находиться за границей.
– Разумно, очень разумно. – Финли наклонился к розовому кусту, понюхал бледно-розовый, только начавший распускаться бутон. – Мне пришло в голову, мистер Ди Карло, что если вас опознают, то может выплыть мое имя… косвенно, конечно.
– Никоим образом. Не волнуйтесь, мистер Финли, полиция никогда не свяжет такого человека, как вы, с парой взломов в сувенирной лавке в Филадельфии.
– Следы. – Финли вздохнул, а когда выпрямился, то в его руке сверкнул револьвер с инкрустированной перламутром рукояткой. – Необходимо как следует замести следы.
Он выстрелил в живот Ди Карло, прямо над пряжкой его брючного ремня. Испуганные выстрелом, в небо взметнулись птицы.
Глаза Ди Карло удивленно распахнулись и тут же потускнели от боли. Он тупо уставился на свой живот, прижал руку к быстро распространяющемуся красному пятну, колени его подогнулись.
– Вы разочаровываете меня, мистер Ди Карло. – Финли не повысил голос, но склонился над раненым, чтобы тот лучше слышал его. – Неужели вы считаете меня идиотом? Неужели вы так много возомнили о себе, что решили, будто я приму ваши жалкие оправдания и пожелаю вам счастливого пути?
Финли выпрямился и злобно лягнул Ди Карло в ребра.
– Вы не оправдали ожиданий! – Он лягнул извивающееся тело снова и снова. Его крики заглушали жалобные стоны и мольбы о пощаде, слюна брызгала изо рта. – Я хочу свою картину. Я хочу то, что принадлежит мне. По вашей вине… по вашей вине у меня ее нет.
Он прострелил Ди Карло левую коленную чашечку, затем правую. Ди Карло тонко завизжал от боли, затем заскулил, как умирающее животное.
– Я убил бы вас быстро, если бы вы не нанесли оскорбление моему интеллекту. Теперь вас ждут долгие часы агонии. И все равно этого мало, чтобы искупить вину передо мной.
Огромным усилием воли он заставил себя убрать револьвер в карман, затем вынул носовой платок и аккуратно промокнул выступивший на лбу пот.
– Слишком мало. – Финли наклонился так низко, что его лицо оказалось совсем рядом с лицом Ди Карло. – У вас был приказ. Вы забыли, кому подчиняетесь?
– Пожалуйста, – простонал Ди Карло, не сознавая, что мольбы его тщетны и он уже практически мертвец. – Пожалуйста, помогите мне.
– Я дал вам уйму времени, более чем достаточно, чтобы искупить вашу вину. Я даже подумывал дать вам отпущение грехов. Я умею быть щедрым, но вы подвели меня. А провал, мистер Ди Карло, непростителен.
Все еще трясясь от ярости, Финли выпрямился. Он знал, что потребуется не менее часа медитаций, чтобы вновь обрести самообладание и приготовиться к официальному вечернему приему.
Некомпетентность! Это невозможно воспринимать спокойно. Возвращаясь в столовую, он стряхнул пыль с рукава. Невыносимо!
– Уайнсэп!
– Сэр. – Уайнсэп вытянулся, сцепив дрожащие пальцы. Он слышал выстрелы и очень боялся того, что последует дальше.
– Избавьтесь от мистера Ди Карло.
Уайнсэп сгорбился.
– Слушаюсь, мистер Финли.
– Не сейчас. – Финли пригладил растрепавшиеся волосы расческой из панциря черепахи. – Пусть умрет от потери крови.
Сквозь стеклянную стену Уайнсэп видел лежащего на спине, жалующегося небесам Ди Карло.
– Мне подождать здесь?
– Конечно. Как еще вы узнаете, когда он умрет? – Финли вздохнул, убрал расческу. – Завтра праздник, Эйбел, и я не хочу нарушать ваши планы. Так что начнете собирать информацию об этой Айседоре Конрой из Филадельфии послезавтра. – Финли понюхал свои пальцы, сморщился от запаха пороха. – Нет. Боюсь, мне самому придется заняться этим делом.
16
– С Новым годом! – приветствовал Джеда лысый долговязый детина в красном кожаном комбинезоне, усыпанном серебряными звездами. Джед не успел оправиться от изумления, как новый знакомый, излучавший ароматы вина и дорогого одеколона, уже обнимал его и хлопал по спине.
– Я Индиго[15].
Поскольку цвет кожи парня вполне соответствовал его имени, Джед согласно кивнул:
– Я вижу.
– Отличная вечеринка. – Индиго сунул в золотой мундштук тонкую черную сигарету и принял картинную позу, уперев свободную руку в бедро. – Оркестр – высший класс, шампанское – холодное, а женщины… – он пошевелил бровями, – в избытке.
– Спасибо за информацию, – поблагодарил Джед и попробовал обойти верзилу, но он явно недооценил дружелюбность Индиго.
– Если хотите, могу вас представить кому угодно. Я здесь знаю всех, – сказал парень, обнимая Джеда за плечи.
– Вы не знаете меня.
– Но умираю от желания узнать. – Сквозь толпу в фойе Индиго провел Джеда к буфету, где два ловких бармена разливали напитки. – Попробую угадать. – Он чуть отступил, откинул голову, затянулся своей длинной европейской сигаретой. – Вы танцор?
– Нет.
– Нет? – Подвижное лицо Индиго стало задумчивым. – Ну, с таким великолепным телом вам следовало бы быть танцором. – Он взмахнул сигаретой, привлекая внимание бармена: – Шампанское мне и моему другу.
– Виски, – поправил Джед. – Со льдом.
– Виски со льдом? – В миндалевидных глазах Индиго замелькали веселые искры. – Ну конечно же, как я сразу не догадался. Вы – актер, естественно, драматический… из Нью-Йорка.
Джед взял стакан с виски, выудил из кармана доллар на чаевые… и решил, что иногда проще не возражать.
– Да, временно безработный, – сказал он и ретировался.
В фойе театра «Либерти» преобладал готический стиль: на стенах и потолках – золоченые гипсовые завитушки и злые гномы; над дверями, ведущими в зал, – бронзовые маски Комедии и Трагедии.
Все помещение было забито людьми, каждый из которых пытался перекричать другого. В сизом от табачного дыма воздухе царили запахи духов и попкорна, бодро взрывающегося в автомате рядом с буфетом.
Джед решил, что атмосфера далека от театральной, хотя Дора сказала бы ему, что он глубоко заблуждается.
Гости были одеты кто во что горазд: от фраков до драных джинсов. В одном углу на полу сидела троица в строгих черных костюмах и декламировала вслух стихи.
На сцене оркестр очень эмоционально исполнял «Грязный героин» из репертуара «Роллинг стоунз».
Все люстры ярко сияли. Люди толпились в проходах между креслами партера, в ложах, в оркестровой яме, на балконах. Они ели, пили, болтали, танцевали, а великолепная акустика театра многократно усиливала и без того невыносимый шум.
«Да, это не Зимний бал, – подумал Джед. – А самое главное: непросто будет найти в этой толпе Дору. Похоже, здесь собралось все население Пенсильвании».
Джед никогда не любил приемы и вечеринки. Слишком часто в детстве и юности ему приходилось присутствовать при унизительных публичных ссорах своих родителей. Он предпочел бы провести тихий вечер дома, но раз уж Дора вытащила его сюда, то, по меньшей мере, могла бы оказаться где-нибудь поблизости.
Если бы Дора не уехала в театр очень рано, сославшись на то, что должна помочь в подготовке вечера, он не выпустил бы ее из виду.
Неприятно даже думать, что она болтается где-то одна, когда преступник все еще на свободе. Хотя, конечно, в этой толпе и речи нет об одиночестве, но все равно Джед тревожился. Иначе бы он сюда вообще не приехал.
Две вечеринки за одну неделю, черт побери! Слишком много даже для целого года.
Джед отклонил предложение нахлобучить усыпанный блестками картонный цилиндр и уже всерьез подумывал о бегстве с поля боя, как увидел Дору. И удивился, что не заметил ее раньше. Она сидела на краю сцены, в самом центре, и оживленно болтала с двумя женщинами.
Она что-то сделала с волосами, заметил Джед. Собрала их на макушке в копну буйных кудрей. И глаза. Она подкрасила их так, что они казались еще больше, еще бездоннее. Страстные цыганские глаза.
Дора схватила одну из собеседниц за руку и рассмеялась. Ярко-красные губы быстро двигались, произнося слова, не слышные в этой лавине звуков.
Черный с серебром комбинезон с высоким воротом и длинными рукавами обтягивал ее, словно вторая кожа. Подобную одежду следовало бы объявить вне закона, подумал Джед. При каждом движении серебряные блестки комбинезона отражали свет прожекторов и сверкали, как молнии.
Может, Дора и бросила сцену, но не забыла, как привлекать всеобщее внимание.
У него зачесались руки, так захотелось обнять ее. На мгновение ослепительный взрыв желания затмил все остальные мысли.
Поставив стакан на подлокотник ближайшего кресла, Джед пробился к сцене.
– Он же работает по системе Станиславского. – Дора усмехнулась. – Естественно, что он хочет подцепить грипп, чтобы убедительно сыграть больного. Только мне интересно, что случилось после того, как он… – Она не успела закончить фразу, поскольку сильные руки схватили ее под мышки и оторвали от сцены.
Дора успела лишь заметить, что это Джед, и тут же его губы впились в ее рот. Неистовое желание пронзило ее, сердце остановилось и тут же забилось в ритме бушующего оркестра.
– Эй, привет, – задыхаясь, произнесла она, когда Джед отпустил ее, и, пошатнувшись, вцепилась в его руку. – Рада, что ты все-таки приехал. Я… ах… это…
Дора повернулась к своим приятельницам, но не смогла больше выдавить ни слова.
– Извините нас. – Джед тащил ее за собой, пока не нашел уголок, который никак нельзя было назвать тихим, но, по крайней мере, им не приходилось кричать. – Как бы ты определила то, что на тебе надето?
– Это? – Дора опустила взгляд на свой костюм, затем снова взглянула Джеду в глаза. – Сексуально. Тебе нравится?
– Я дам тебе знать, как только подберу вывалившийся язык.
– Ты так образно выражаешься, Скиммерхорн. Хочешь выпить? Или перекусить?
– Я выпил. Меня поймал в дверях двухметровый черный парень в красной коже. Он меня обнимал.
– Индиго. Он очень общительный.
– Он решил, что я – безработный актер из Нью-Йорка.
Джед дотронулся кончиком пальца до одного из ее буйных локонов, размышляя, как все они будут выглядеть, разметавшись по ее плечам.
– Индиго одевается ярковато и ведет себя несколько раскованно, но он отличный режиссер. Хорошо, что ты не стал разубеждать его. Лучше ему не знать, что ты полицейский. – Дора взяла Джеда за руку и повела за кулисы, где разместили еще один бар и буфет. – Он не любит полицейских.
– Я не полицейский. – Джед хотел заказать виски, но передумал и попросил содовую. Дора выбрала шампанское. – Почему он не любит полицейских?
– Он подрабатывал в клубе… вышибалой. Во время облавы полиция накрыла в задней комнате игроков в кости и загребла его. – Дора склонила голову, повела плечами и точно скопировала Индиго: – Дорогая, это было ужасно. Ты представляешь, кого они бросают в камеры?
– Преступников.
– Только не говори это ему. Именно я вносила за него залог, и поверь, у парня был нервный срыв. – Дора машинально поправила воротник сорочки Джеда. – Понимаю, что ты не стал бы ему сочувствовать, ведь ты смотришь на мир с другой стороны решетки.
– Я видел мир с обеих сторон решетки.
– Ах да. – Отработанным движением она откинула волосы с его лба. – Как-нибудь расскажешь мне об этом.
– Может, и расскажу. Ты закончила приводить меня в порядок?
– Да. Тебе очень идет черное. Ты похож на мятежника.
– У тебя богатое воображение, я более реалистичен.
– Большую часть своей жизни я питалась фантазиями. – Дора взяла с блюда редиску и захрустела ею. – Предпочитаю фантазии реальности.
– Естественно, ты ведь была актрисой.
Дора рассмеялась.
– Я и сейчас актриса, ведь я – Конрой. – Наклонившись, она шаловливо куснула его за мочку уха, и словно раскаленное копье пронзило его тело. – Если ты когда-нибудь решишь попробовать свои силы на сцене, может, и я вернусь.
– Почему бы нам не остаться теми, кем мы есть?
– И мир никогда не узнает, что потерял. – Дора уставилась на его бокал с содовой. – Знаешь, необязательно оставаться трезвым. Мы можем заказать такси.
Джед ухватил ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
– Я хочу заняться с тобой любовью на ясную голову.
– О… Хорошо.
Дора поднесла бокал к губам. Джед заметил, что ее рука дрожит, и усмехнулся.
– Забыла свою роль, Конрой?
– Я… ах…
– Айседора!
На них, как лавина, обрушилась высокая рыжеволосая женщина в зеленом платье. Сверкающая ткань обтекала стройное тело, вспениваясь жестким веером от колен до лодыжек. В целом создавалось впечатление рассвирепевшей русалки.
Трикси не могла бы появиться более своевременно. Дора с облегчением вздохнула и повернулась к матери:
– Проблемы?
– Этот поставщик – просто животное. Один бог знает, почему я продолжаю пользоваться его услугами. – Трикси бросила через плечо взгляд, который мог бы расплавить сталь. – Он наотрез отказывается слушать мои советы насчет анчоусовой пасты.
Дора огляделась, но брата не увидела. Она свою смену отстояла. Сейчас его очередь ограждать поставщика от матери. Ну, братишка, считай, что ты уже мертв.
– Где Уилл?
– О, он с этой прелестной девушкой, которую привез из Нью-Йорка. – Трикси вскинула руки. Стычка с поставщиком не оставила ей времени на запоминание имен. – С моделью.
– Мисс Январь, – тихо сказала Дора.
– Так вот, анчоусовая паста. – Трикси набрала в легкие побольше воздуха, готовясь произнести пламенную речь.
– Мама, ты еще незнакома с Джедом.
– Джед? – Трикси рассеянно пригладила волосы, посмотрела повнимательнее, и выражение ее лица изменилось. Чуть-чуть приподняв подбородок, она кокетливо взглянула на Джеда из-под густых ресниц. Трикси считала флирт особым видом искусства. – Я счастлива познакомиться с вами.
Джед понял, что от него ожидается, и поцеловал кончики пальцев протянутой руки.
– Я тоже счастлив, миссис Конрой.
– О, пожалуйста, Трикси, – проворковала она. – Иначе я буду чувствовать себя старой и заплесневелой.
– Уверен, что это невозможно. В прошлом году я видел вас в «Привет, Долли». Вы были великолепны.
Атласные щеки Трикси порозовели от удовольствия.
– О, как вы добры. Я обожаю Долли. Такая яркая личность.
– И вы прекрасно ухватили ее характер.
– Да. – Трикси вздохнула. – Дора, он мне нравится. Скажите мне, Джед… Боже, какие у вас огромные руки!
Поскольку Джед вел себя безукоризненно, Дора сжалилась над ним.
– Мама. Джед – тот жилец, которого папа нашел мне.
– Жилец… жилец! – Материнские инстинкты мгновенно возобладали над любовью к флирту. – О, мой дорогой, дорогой мальчик! – Преисполненная благодарности, Трикси обхватила Джеда за шею, и он отдал должное ее хватке. – Я в неоплатном долгу перед вами.
Джед бросил на Дору беспомощный взгляд, но она лишь облизнулась.
– Я не сделал ничего особенного, – пробормотал Джед, неловко поглаживая спину Трикси. – Просто откликнулся на объявление.
– Вы спасли мою дорогую Айседору от ужасного грабителя. – Чуть отстранившись, Трикси расцеловала Джеда в обе щеки. – Мы никогда не сможем отблагодарить вас за то, что вы прогнали его и не дали обокрасть нашу малышку.
Джед, прищурившись, уставился на Дору поверх вздрагивающих плеч ее матери, но она отвела взгляд.
– Я пригляжу за ней, – многозначительно сказал он. – Не волнуйтесь.
– Волнения – удел матери, дорогой. – Трикси печально улыбнулась и вздохнула.
– Вот ты где, цветок страсти! – воскликнул Квентин, неотразимый во фраке и белом галстуке. Даже доведя до изнеможения двух барменов, он подошел к жене очень твердой походкой. – Я пришел пригласить тебя на танец.
– С удовольствием, дорогой. – Трикси обняла мужа, и они заскользили в знойном танго.
– Ты познакомилась с молодым человеком, которого я нашел для Иззи?
– Да, только что. – При очередном повороте Трикси откинула голову и ослепительно улыбнулась Джеду. Он не удивился бы, если бы у нее в зубах неожиданно появилась роза. – У тебя отличный вкус.
– Иззи, покажи Джеду театр. В нашей скромной обители есть не только сцена.
Квентин подмигнул и увлек жену прочь.
– Цветок страсти? – переспросил Джед, когда они исчезли.
– У них срабатывает.
– Да, я видел.
Джед не мог вспомнить, чтобы его собственные родители хотя бы обнимались, не говоря уж о пылких поцелуях. Их чувства проявлялись, лишь когда они швырялись посудой и осыпали друг друга оскорблениями.
– Ты не говорил, что бывал здесь раньше.
– Что?
– В театре. «Привет, Долли»?
– Ты не спрашивала. – Джед увлек Дору подальше от толпы у бара. – Ты ничего не рассказала ей?
– Не хотела расстраивать. Не смотри на меня так, – огрызнулась Дора. – Ты же видел, как она отреагировала на простой взлом. Можешь вообразить, что случилось бы, если бы я рассказала ей о маньяке с пистолетом? – Джед не ответил, и Дора в гневе топнула ногой. – Я расскажу ей… когда сочту нужным.
– Как хочешь. – Джед вытащил сигарету. – Но если она узнает от кого-нибудь другого, будет хуже.
– Сейчас я не хочу думать об этом. – Дора выдернула у Джеда сигарету, затянулась и вернула ему. – Пойдем на экскурсию. Театр построен в середине девятнадцатого века. Когда-то здесь был популярный мюзик-холл. – Она повела Джеда со сцены в один из узких боковых коридоров. – Когда водевили вышли из моды, здание начало ветшать и едва избежало полного разрушения. А потом… – Дора распахнула дверь одной из актерских уборных и, уперев руки в бока, уставилась на Уилла, утонувшего в пылких объятиях. – Дезертирство – преступление, караемое смертной казнью.
Уилл усмехнулся, продолжая обнимать роскошную девицу.
– Лорейн помогала мне репетировать роль. У меня контракт на рекламу зубного эликсира.
– Уилл, ты на дежурстве. Я отстояла свою вахту, а Ли придет только после полуночи.
Читать бесплатно другие книги:
