Двойная тень Грановский Антон

3

Во взгляде Макса сквозило недоверие.

– Ник, – сказал он, – пси-локатор всегда при мне. Он не показывал пси-активности.

– Однако парень оказался псиоником, – возразил Ник и стряхнул с сигареты на асфальт нагоревший столбик пепла. – Как ты это объяснишь?

Макс взъерошил пятерней рыжие волосы и пожал худыми плечами:

– Не знаю.

– Может, твой пси-локатор барахлит?

Макс покачал головой:

– Исключено. С при-локатором все в порядке. Я регулярно тестирую его.

Ник мрачно ухмыльнулся.

– Выходит, нам все это приснилось?

Макс растерянно развел руками:

– Не знаю, что и сказать, дружище.

Ник вздохнул:

– Ладно. Остановимся на том, что бизнесмена Ямамото убил собственный сын. Зачем, по-твоему, он это сделал?

– Чтобы получить наследство и расплатиться с долгами?

– Возможно. Но как это может быть связано с похищением наноматерии? Со склада пропало пять тонн этой дряни, – напомнил Ник.

Макс дернул плечом:

– Это может быть простым совпадением.

– Может быть, – согласился Ник. – А может быть, и нет. Ты обратил внимание на книгу, которая лежит на столе у Ямамото?

Макс качнул головой:

– Нет. А что это за книга?

– «Земля: Колыбель человечества».

– Мацухиро Соболева? Я читал эту книгу, она была бестселлером в позапрошлом году.

– И что, толковая книга?

– Считается, что да.

– В ней рассказывается о Земле, верно?

– Это следует из названия.

– И, вероятно, о наноматерии?

– Да, разумеется. Ведь поверхность Земли покрыта серой мантией. По большому счету, на Земле нет ничего, кроме серой мантии.

– Я полистал книгу, пока был в кабинете Ямамото. На ней есть дарственная надпись – «Андрею Ямамото от автора».

– И что?

– А то, что я собираюсь встретиться с автором этого бестселлера.

Макс достал из кармана видеофон и пробежался пальцами по сенсорному экрану. Затем повернул видеофон экраном к Нику.

Тот, прищурившись, посмотрел на экран и присвистнул:

– Тысяча двести страниц. Мне этот «кирпич» и за год не одолеть.

– Перебросить тебе на видеофон?

– Только если есть аудиовариант и опция сжатого пересказа.

Ник достал свой видеофон, и Макс опять защелкал по клавишам.

– Там есть опция аудиореферата, – сказал он, закончив. – Включишь ее, и видеофон перескажет тебе основные тезисы книги минут за двадцать.

– Отлично, – одобрил Ник, пряча гаджет в карман пиджака. – То, что доктор прописал.

– Сообщи мне, если удастся что-нибудь раскопать, – попросил Макс.

Ник кивнул:

– Заметано.

Они пожали друг другу руки.

4

Город просыпается быстро, а следовательно, работа не ждет. Краешек солнца едва поднялся над горизонтом, и на улицах царят ранние сумерки, но дела уже начались.

Гера Иванов достал из пластиковой коробки свой завтрак: бутылку синт-молока и пачку овсяного печенья. Он ел без всякого удовольствия (трудно испытывать удовольствие от того, что ешь каждое утро вот уже два с половиной года), но ни на что другое у него не было денег. Чистильщикам вирт-бассейнов платили сущие гроши.

Два с половиной года назад Гера работал на свалке электронных деталей. Вот это была работка! В горах мусора попадались вещицы, которые Гера чинил и сбывал за хорошую цену. Иногда из старых плат и микросхем он собирал электронных домашних животных (в то время их еще не нужно было лицензировать) и продавал зверюшек за приличные деньги.

Когда свалку закрыли, Гера остался без работы и без средств к существованию, но один клиент (из тех, кому Гера регулярно продавал электронные гаджеты, собранные из мусора) предложил ему поработать чистильщиком вирт-бассейнов.

Прежде Гера никогда не имел дела с вирт-бассейнами и видел их только издали. Вблизи они оказались еще удивительнее. Вирт-бассейн был заполнен настоящей водой, в которой плавали виртуальные рыбы и переливались всеми цветами радуги виртуальные кораллы. Одно нажатие кнопки, и аквариумные рыбки превращались в акул, еще одно – и кораллы, поднявшись со дна к поверхности воды, становились лилиями и кувшинками, размер и цвет которых также можно было отрегулировать.

Вирт-бассейн можно было превратить в болото, в пруд, в кусочек океана и даже в клочок неба с парящими в нем птицами и воздушными шарами. И при этом в вирт-бассейне вполне можно было плавать – прямо среди диковинных рыб или сказочных русалок, обнаженная красота которых завораживала и сводила с ума.

Русалки Гере Иванову нравились больше всего. Иногда, очищая вирт-бассейн от вирусов, освобождая его от радиоэлектронных и морфических помех, он запускал слабый режим «сказочного морского царства» (издалека никто бы и не понял, что вирт-бассейн включен) и потихоньку любовался тем, как весело, легко и свободно резвятся в морской пучине призрачные обнаженные красавицы.

Едва Гера покончил с завтраком, как дверь дома открылась и во двор вышел господин Сабико, человек краснолицый и полнокровный, скрывающий свою полноту в широких одеяниях.

– Привет, дружище! – окликнул он Геру.

Тот почтительно поклонился и ответил:

– Доброе утро, Сабико-сан!

В руке у господина Сабико была банка пива.

– Угостить? – спросил он у Геры.

– Благодарю вас, Сабико-сан, – с новым поклоном ответил тот, – я не пью алкоголь.

– Правильно делаешь.

Чтобы не показаться грубым, Гера посчитал нужным пояснить причину своего отказа.

– От алкоголя у меня сильно болит голова, – сказал он.

– У меня тоже, – улыбнулся господин Сабико. – Особенно после таких бурных вечеринок, как вчерашняя. Но есть отличный метод – лечить подобное подобным.

Господин Сабико засмеялся, пшикнул открывашкой и с наслаждением прижал холодную банку к толстым губам. Он пил до тех пор, пока банка не опустела, а затем смял ее в руке и швырнул в урну. Громко рыгнул и проговорил приободрившимся и удовлетворенным голосом:

– Ну, теперь можно и на работу. У тебя есть жевательная резинка?

– Нет, Сабико-сан.

– Не беда. Куплю по пути. Ну, бывай!

Он хлопнул Геру по плечу толстой ладонью и зашагал к автолету.

Господин Сабико был славным человеком и никогда не обижал Геру. Другое дело – жена господина Сабико, Эва Сабико. Она смотрела на Геру с высокомерным презрением и не упускала случая попрекнуть или высмеять его.

Позавтракав, Гера взялся за работу и работал до тех пор, пока возле вирт-бассейна не появился его закадычный друг – кот по кличке Рыжий. Кот стал с громким, требовательным мяуканьем тереться о ногу чистильщика.

Потрепав кота за холку, Гера засмеялся и сказал:

– Явился, чертяка? Подожди пару минут, дай доделать работу!

Кот послушно уселся рядом с Герой и приготовился ждать.

Прошло еще минут пять. Гера, наконец-то, закончил. Он выпрямился и потянулся, весь взмокший от пота, прислушиваясь к хрусту собственных костей.

– Ну, вот. – Он повернулся к коту. – Теперь мы с тобой перекусим.

Гера любил этого рыжего бродягу, который появлялся раз в пару дней, чтобы перекусить тем, что приберег для него Гера, а затем отправиться на поиски новых приключений.

Гера склонился над пластиковым ящичком и пошарил в нем. На лице его появилось озадаченное выражение. Обыскав ящичек, он развернул его и открыл дверцу морозильника.

– Вот незадача! – с досадой проговорил Гера. – Я по ошибке сунул твои консервы в морозильную камеру! Ну, я и балбес! И куда только смотрели мои глаза?

Гера достал банку кошачьих консервов из морозилки, подцепил пальцем колечко крышки и одним движением открыл банку. Унюхав запах консервы, кот вскочил на лапы и принялся с громким мяуканьем тереться о ноги чистильщика.

– Ладно, ладно, – улыбнулся Гера. – Сейчас мы что-нибудь придумаем. Не помирать же тебе с голоду, приятель.

Воровато оглянувшись, Гера перевернул левую руку ладонью вверх и поставил на ладонь холодную банку с консервами. Затем сосредоточился. Через несколько секунд рука его побагровела, а от банки взвился кверху белый парок.

– Ну, вот, – удовлетворенно проговорил Гера. – Теперь ты можешь пообедать.

Он поставил банку на землю и погладил кота по густой, клочковатой шкуре.

– Налетай, Рыжий!

Кот с блаженным урчанием принялся за консервы.

– Что ты сделал! – раздался за спиной у Геры пронзительный, грозный окрик.

Чистильщик вскочил на ноги и обернулся. В двух шагах от него стояла госпожа Сабико.

– Что ты сделал! – снова крикнула она.

– Я… – Гера растерянно сглотнул слюну. – Я не понимаю.

– Ты только что применил свои псионические способности!

– Госпожа Сабико, прошу вас… это было случайно.

– Поздно оправдываться, урод. – Она сузила холодные, недобрые глаза. – Я уже вызвала полицию.

– Госпожа Сабико, клянусь вам, подобное больше не повторится. Умоляю, отмените вызов.

– Я знала, что рано или поздно ты сорвешься, – со злобным удовлетворением проговорила госпожа Сабико. – Преподобный Ватанабэ был прав, когда утверждал, что в душе каждого из вас живет мятежник.

– Я и не думал…

– Ты совершил преступление, псионик! И ты за него ответишь!

Словно в подтверждение ее слов, издалека донесся вой сирены.

Гера с укором посмотрел на госпожу Сабико и сдавленно произнес:

– Вы не должны так со мной поступать.

– Ты попался, урод! – не скрывая злорадства, произнесла она. – Тебя швырнут в специзолятор и подвергнут принудительной регрессии! В тебе не останется ничего особенного!

Вой сирен приближался. Вскоре он оборвался, и у ворот со скрипом остановилась машина.

Трубный голос прокричал в мегафон:

– Псионик Георгий Иванов, оставайтесь на месте!

Гера опустил руки и повернулся к воротам, от которых к нему уже бежали четверо людей, одетых в черное одеяние и черные маски, с армейскими плазменными пистолетами в руках. Не добежав до Геры метров десять, они остановились, взяли его на прицел, и старший в группе крикнул:

– Псионик Георгий Иванов, поднимите руки!

– Я ничего не сделал, – пролепетал Гера.

– Поднимите руки! – повторил старший.

Гера поднял руки вверх и попятился. Лицо его было бледным, на лбу выступили капельки пота.

– Я не сделал ничего дурного, – снова сказал он. – Я всего лишь разогрел консервы для своего кота.

– Этот парень применил псионические способности, офицер! – обличающе крикнула госпожа Сабико. – Арестуйте этого мутанта и заприте его подальше от нормальных людей!

Офицер дал своим подчиненным знак взять Геру. Бойцы ринулись вперед, скрутили чистильщика, заломили ему руки за спину и сцепили на запястьях пластиковые хомуты.

– Клянусь, я не сделал ничего дурного, – снова пролепетал Гера. – Я всего лишь разогрел консервы для своего кота.

– Вы обвиняетесь в несанкционированном применении псионических способностей, – грозно объявил офицер. – Мы доставим вас в специзолятор, где вы будете подвергнуты принудительной регрессии. Что с вами будет дальше – решит суд.

– Это произошло случайно, – бормотал Гера, обводя своих мучителей затравленным взглядом. – Прошу вас, пощадите меня. Клянусь, что никогда больше не сделаю ничего подобного.

Казалось, офицер колебался.

– Я давно наблюдаю за этим типом, офицер, – холодно проговорила госпожа Сабико. – Думаю, вам будет полезно узнать, что однажды он попытался меня изнасиловать, угрожая поджечь мой дом.

В глазах офицера, мерцающих над черной маской, отобразилось сомнение.

– Почему вы не доложили об этом? – спросил он.

– Я боялась, – смущенно, с неизбывной горечью в голосе произнесла госпожа Сабико. – Я всего лишь слабая женщина, а этот урод запугал меня.

– Один из моих людей останется здесь, чтобы снять с вас свидетельские показания. От того, что вы скажете, будет зависеть участь этого псионика.

– Я расскажу вам все, офицер. Клянусь!

Госпожа Сабико подняла правую руку, словно готова была немедленно произнести клятву на Библии или Свитке с Сурой Лотоса.

– Ведите его в машину! – приказал командир.

Геру поволокли к воротам. Он обернулся и увидел, что госпожа Сабико взяла на руки Рыжего и запустила пальцы ему в холку.

– Я позабочусь о твоем коте, чистильщик! – крикнула она, и на лице ее появилось такое выражение, что Геру обдало холодом.

И тут кот, сообразив, наконец, что попал в недобрые руки, извернулся и, полоснув госпожу Сабико когтями по лицу, с воплем вырвался у нее из рук. Госпожа Сабико отчаянно завизжала, прижав ладони к окровавленному лицу, кот бросился вслед за Герой, один из бойцов выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в Рыжего. Кот вспыхнул, как свечка.

Гера рванулся было к Рыжему, но бойцы держали крепко.

– Рыжий! – хрипло крикнул чистильщик.

Он снова дернулся, и тогда тот боец, который убил Рыжего, выхватил из-за спины электрошоковый меч.

– Отставить! – крикнул командир, но было поздно.

Боец ударил Геру мечом в живот, и в тот же миг бойцы, державшие парня за руки, взлетели в воздух и рухнули на землю. Тела их затряслись и заискрились, от одежды повалил дымок.

Еще один боец бросился на Геру, выхватив из кобуры пистолет.

– Нет! – крикнул Гера и испуганно выставил перед собой руку.

С ладони его слетела голубая молния и ударила полицейского в грудь. Полицейский кувыркнулся в воздухе и рухнул в бассейн.

Двое бойцов вскинули пистолеты, намереваясь открыть по чистильщику огонь. Гера, объятый ужасом и почти не соображая, что делает, дернул руками, и оба бойца, сбитые с ног голубыми молниями, полетели в бассейн вслед за полицейским.

– Боже! – воскликнул перепуганный Гера и бросился к бассейну. – Хватайтесь! – крикнул он барахтающемуся там бойцу и протянул ему руку.

Боец схватился за руку Геры и закричал от боли – по телу его пробежал разряд тока, а вслед за тем голубые искорки заплясали по всей поверхности воды, и трое спецназовцев, не успевшие выбраться из бассейна, задергались в воде, как эпилептики.

Поняв, что сделал еще хуже, Гера вскочил на ноги и отпрыгнул от бассейна. Пару секунд он стоял неподвижно, не в силах поверить в то, что натворил, потом повернулся и побежал прочь.

На пути у него встала госпожа Сабико. Расстегнутый халат женщины развевался по ветру, глаза пылали яростью, а руки сжимали энергетическое ружье.

– Госпожа Сабико, уйдите с дороги! – крикнул Гера.

– Ты сдохнешь, урод! – рявкнула госпожа Сабико. – Я тебя прикончу!

Она вскинула ружье, но Гера на долю секунды опередил ее. По стволу ружья забегали искорки, он раскалился докрасна и вдруг лопнул, распустившись, как цветок.

Госпожа Сабико вскрикнула от боли и выронила ружье из обожженных рук. Но время было потеряно. Трое бойцов в огнезащитных костюмах, вбежавшие во двор, открыли по Гере стрельбу из боевых брандспойтов.

Тело Геры вытянулось в струну. Затем он потерял равновесие и упал на мокрую траву, сжавшись в комок, судорожно дергаясь и изрыгая изо рта сгустки крови вместе с непереваренным овсяным печеньем.

Бойцы натянули ему на голову экранирующий колпак, схватили за плечи и рывком подняли на ноги.

– Шевели ногами, мразь! – рявкнул один из полицейских.

И Геру, ослабевшего, перепуганного, уже не упирающегося, потащили к фургону.

5

– Пачку сигарет! – сказал Ник, швырнув на прилавок несколько монет.

– Сейчас! – отозвался продавец.

Пока он ковырялся в коробке с сигаретами, Ник прислушался к тому, что бормотал маленький телевизор над прилавком.

– Землетрясение в Голдонге унесло семь тысяч жизней, – забубнила телеголова.

– Чушь, – сказал продавец, положив на прилавок сигареты.

– Что? – не понял Ник, отсчитывая мелочь.

– Это землетрясение – полная чушь. Выдумка. – Продавец смахнул мелочь в ладонь и уточнил: – Вот вы когда-нибудь были в Голдонге?

Ник качнул головой:

– Нет.

– И я тоже. Кто вам сказал, что она действительно существует? Для вас она существует только потому, что о ней говорят по телевизору. Разве не так?

– Так. Спасибо!

– Не за что. Приходите еще!

Ник сунул сигарету в губы и вернулся в автолет. Подняв машину в воздух, он включил автопилот, закурил и устремил взгляд на огни большого города.

Пару лет назад этот вид мог ему понравиться. Но не сейчас. Пару лет назад он еще не избавился от всех иллюзий, и случалось, что мир казался ему прекрасным – особенно когда рядом была Анна.

Анна… Странное дело, но, когда Ник пытался вспомнить свою мать (а это случалось довольно часто), перед глазами у него всегда вставало лицо бывшей жены. Поначалу Ника это раздражало, но потом он привык и даже находил в этом особое удовольствие, уверив себя, что видит не мать и не жену, а некий общий архетип Женщины, на волну которого настроился его разум.

Иногда, когда жизнь казалась особенно абсурдной и невыносимой, Ник специально вызывал в памяти лицо матери (а следовательно – бывшей жены), и появлявшееся тут же ощущение сопричастности с миром вселяло в него уверенность в том, что не все напрасно. Это ощущение дарило ему надежду на избавление и давало силы жить дальше.

– Вы – писатель Мацухиро Соболев? – усомнился Ник, глядя на прекрасную девушку, открывшую ему дверь.

Девушка лукаво прищурилась и ответила:

– Это мой псевдоним. Настоящее имя – Риоко Соболева. Для вас просто – госпожа Риоко.

Ник недоверчиво оглядел ее стройную, подтянутую фигуру.

– Вы моложе, чем я думал.

Девушка улыбнулась:

– Я просто хорошо сохранилась. В студенческие годы участвовала в программах по омоложению в качестве испытуемой.

– Сколько же вам лет?

– Не стану называть цифру, но вряд ли я младше вас. Итак, что вас ко мне привело, детектив?

Ник кашлянул в кулак.

– Простите, госпожа Соболева, мы можем поговорить в доме?

В раскосых глазах писательницы зажегся лукавый огонек.

– Вы напрашиваетесь ко мне в гости, детектив?

– Не то чтобы в гости… Просто мне хотелось бы поговорить с вами основательно и детально.

– Что ж, тогда входите!

Писательница посторонилась, позволяя Нику пройти.

Закрыв за детективом дверь, она провела его в небольшую, но очень уютную гостиную с псевдомраморным камином и тяжелыми креслами.

– У вас здесь уютно, – сказал Ник.

– Спасибо, – поблагодарила писательница. – Я не поскупилась на хороший мем. В нем около пятисот вариантов обстановки – от дачного домика до дворцового бального зала.

Ник подошел к антикварному книжному шкафу, уставленному старинными книгами, поднял руку и легонько провел пальцем по корешкам книг.