Талисман моей любви Робертс Нора
Гейдж поймал себя на странной мысли: мужчине легче принять смерть, зная, что однажды к нему бежала такая женщина, как Сибил Кински.
Она взяла его за руки.
—Как отец?
—В операционной. Откуда ты взялась?
—Кэл позвонил. Куин с Лейлой внутри. Я увидела тебя и... Расскажешь, что произошло?
—Кай ворвался в кабинет Кэла с пистолетом 38-го калибра, начал стрелять. В Кэла тоже.
—Кэл...
—С ним все нормально. Ты знаешь, как это у нас бывает.
Мимо с воем промчалась машина «Скорой помощи». Кто-то еще попал в беду, подумал Гейдж. Еще один шарик на веревочке.
—Гейдж. Давай присядем.
Усилием воли он вернулся к ней — к Сибил с цыганскими глазами.
—Нет. Я... гуляю. Все произошло так быстро. За пару секунд. Бац, бац, и Кэл падает, Кай снова целится, и я кричу. Нет... — Не совсем так, вспомнил он. — Неважно.
Сибил обняла его за талию. Она с радостью взяла бы на себя его груз. Но груз был нематериальным.
—Важно. Каждая мелочь. — Она осторожно направляла его, и теперь они возвращались к больнице. — Расскажи, что случилось.
—Мы бросились на него, на Кая, но парень здоров как бык — плюс безумие. Просто стряхнул нас. Потом я закричал. Он наставил пистолет на меня.
В его мозгу медленно, со всеми подробностями прокручивалась недавняя сцена.
—Лэмп, как обычно, спал под столом. Пес бросился на Кая, будто ангел мщения. Я бы никогда не поверил, если бы не видел собственными глазами. Фокс уже опять приготовился прыгнуть на Кая. Может, он бы успел. Этого мы уже никогда не узнаем. Старик влетел в дверь, как грузовой состав, прыгнул на Кая, и все трое покатились по полу — собака тоже. Пистолет выстрелил. Фокс был цел, и я бросился к Каю. О старике даже не подумал. Фокс был цел, а из Кэла хлестала кровь, но он уже выталкивал пулю. О старике я даже не подумал.
Сибил остановилась, повернулась к нему. Она ничего не говорила, просто смотрела в глаза и держала за руку.
—Потом я поднял голову. Фокс снял рубашку и прижимал ее к ране. В груди. Огнестрельное ранение. Старик не может вытолкнуть эту проклятую пулю, как мы.
Сибил выпустила его руки и обняла.
—Я не знаю, что должен чувствовать, — пробормотал Гейдж.
—Тебе не обязательно решать прямо сейчас.
—Пуля могла достаться мне. Скорее всего, она бы меня не убила.
—Или Фоксу, с равной вероятностью. Ты сделал все, что мог, Гейдж. Как и любой на твоем месте.
—Мы этого не видели, Сибил.
—Нет, не видели.
—Я все изменил, назначил встречу с Кэлом и Фоксом. И Кэл был не один в кабинете, когда туда ворвался Кай и начал стрелять.
—Послушай меня, Гейдж. — Она снова взяла его за руки, посмотрела прямо в глаза. — Ты спрашиваешь себя, как повлияло твое присутствие, виноват ли ты в том, что произошло. Хотя точно знаешь — после двадцати одного года борьбы — кого винить.
—Кэл жив. И я понимаю, что это значит для меня больше...
—Речь не о том, больше или меньше.
—Он... отец... впервые на моей памяти вступился за меня. И мне тяжело сознавать, что, возможно, в последний.
Сибил чувствовала, что сердце ее разрывается на части. Жаркий июньский воздух вздрогнул от воя сирены — это спешила очередная «Скорая».
—Можно прямо сейчас пойти к твоему отцу. Если это тебе поможет.
—Нет. — Гейдж прижался щекой к ее макушке. — Подождем.
Он думал, что ждать придется несколько часов. Ждать, волноваться. Но едва Гейдж вошел в приемную, как появился врач в хирургическом халате. Встретившись с ним взглядом, Гейдж все понял.
В глазах врача он увидел смерть. Он почувствовал тяжесть в груди, потом резкую, словно удар, боль. Потом все прошло, и осталась только пустота.
—Мистер Тернер.
Гейдж встал, знаком остановил друзей и пошел к врачу, чтобы выслушать известие о смерти отца.
Он похоронил старика рядом с женой и дочерью. Это он мог для него сделать. Никаких поминок, все скромно и просто. Он позволил Кэлу распорядиться насчет заупокойной службы — только покороче. Бог свидетель, Кэл лучше знал Билла Тернера. Того Билла Тернера, который умер на операционном столе.
Он взял из квартиры отца один приличный костюм и отвез в похоронное бюро. Заказал надгробие, оплатил все услуги наличными.
Хорошо бы забрать вещи старика, пожертвовать какой-нибудь благотворительной организации. Хотя скоро Кэлу, наверное, придется заказывать заупокойную службу по нему самому. Так что уборку квартиры можно свалить на Кэла и Фокса, подумал Гейдж.
Полиции они солгали, но никаких угрызений совести Гейдж не испытывал. Джим Хоукинс помог скрыть улики. Кай ничего не помнил, и Гейдж решил, что старик все равно умер и ему уже ничем не поможешь.
Когда он вышел из похоронного бюро, убеждая себя, что исполнил свой долг, рядом с его машиной стояла Франни Хоукинс.
—Сибил сказала, ты здесь. Я не стала заходить, не хотела тебе мешать.
—Вы не можете мне помешать.
Франни крепко обняла его.
—Мне очень жаль. Я знаю, какие у вас с отцом были отношения, но мне все равно жаль.
—Мне тоже. Но я не уверен, что это все компенсирует.
—Несмотря на прошлое, несмотря на то, каким он был, в конечном счете Билл сделал все, чтобы защитить меня. И моего сына тоже. И Фокса. И ты поступил правильно — ради них, ради Холлоу, ради Билла.
—Возлагаю вину за его смерть на него самого.
—Ты спасаешь хорошего, невинного человека от обвинения в убийстве и тюрьмы. — Лицо Франни светилось сочувствием. — В Кэла и Билла стрелял не Кай — мы это знаем. И не Кай должен провести остаток жизни за решеткой, разлученный с женой, детьми и внуками.
—Нет. Мы это обсудили. Старик не имеет возможности высказаться на этот счет, и...
—Тогда ты должен понять, что Билл и Кай дружили. Когда Билл бросил пить, Кай всегда подсаживался к нему с кофе или колой. Я абсолютно уверена, что Билл одобрил бы тебя. По официальной версии, Билл вошел с пистолетом в руке — бог знает почему, — а когда Кай и остальные попытались его остановить, произошел несчастный случай. Билл не хотел бы, чтобы Кая наказали за то, в чем он, в общем-то, не виновен. Теперь Биллу уже не навредишь. Но ты знаешь, что случилось и что сделал твой отец. И неважно, что думают остальные.
От этих слов ему стало легче, чувство вины уже не было таким острым.
—Я не чувствую ни печали, ни гнева. Не могу.
—Почувствуешь, когда — и если — возникнет потребность. А пока достаточно знать, что ты сделал все, что должно. Пока достаточно.
—Можно вас кое о чем попросить?
—Конечно.
—Когда меня здесь не будет, приносите на могилу цветы. Всем троим.
—Обязательно.
Гейдж шагнул к ее машине, открыл дверцу.
—И еще у меня вопрос.
—Спрашивай.
—Если бы вам оставалось жить неделю или две, что бы вы делали?
Франни начала говорить, потом умолкла, и Гейдж понял, что она подавила первую инстинктивную реакцию — ради него.
—Честно? — Франни заставила себя улыбнуться.
—Да.
—В таком случае я делала бы только то, что хочу, особенно если в обычных обстоятельствах в чем-то ограничивала себя или просто не решалась попробовать. Ни в чем бы себе не отказывала. И обязательно сказала бы тем, кто мне неприятен, все, что я о них думаю. А главное, рассказала бы всем, кого люблю, как много они для меня значат.
—Ни признания грехов, ни возмещения ущерба?
—Если я до сих пор не покаялась и не возместила ущерб, значит, черт с ним. Придется держать ответ.
Рассмеявшись, Гейдж наклонился и поцеловал ее.
—Я вас очень люблю.
—Знаю.
Франни, как обычно, уловила самую суть, подумал Гейдж. Но всему свое время. Он прекрасно понимал, что смерть — чья бы то ни было — не остановит приближения Седмицы. То, о чем они говорили в кабинете Кэла, следовало рассказать всем.
—Все просто, — начал он. Они собрались в гостиной Кэла вечером, накануне похорон Билла. — Книги и легенды, которые раскопал Линц, излагают все довольно туманно и запутанно, но суть такова. Ключ к победе — гелиотроп, то есть наш камень. Осколок Альфа-камня, как и предполагала Сибил. Источник силы. Удивительно, но, как выяснил Линц, иногда его называют Языческим камнем.
—С ключом понятно. А замок? — спросила Куин.
—Сердце демона. Черное, сочащееся гноем сердце нашего Большого Злобного Ублюдка. Вставляем ключ, поворачиваем, и Злой Ублюдок возвращается в ад. Все просто.
—Нет, — медленно произнесла Сибил. — Не просто.
—Просто. Но сначала нужно заплатить.
—Хочешь сказать, что плата — это ты?
—На мой взгляд, ставка непомерно велика, — прибавила Лейла. — Зачем играть в его игру? Начнем свою и установим собственные правила.
—Это не его игра, — возразил Гейдж. — Просто единственная. Та самая, которую демон пытался отсрочить или разрушить на протяжении тысячелетий. Гелиотроп уничтожит демона; именно поэтому он достался нам в виде трех осколков, и до сих пор мы не могли им воспользоваться. Пока не повзрослели, не собрались все вместе. Для этого нужны все шестеро. Но ключ повернет только один. Я.
—Как? — спросила Сибил. — Бросишься в его утробу? Умрешь и вместе с ним отправишься в ад?
—В черноту. Ты уже все знаешь. — Гейдж смотрел ей прямо в глаза. — Выяснила раньше Линца.
—Некоторые источники предполагают, что гелиотроп может уничтожить тьму или демона, если пронзит его сердце. Возможно, — поспешно прибавила она, — если он пропитан кровью избранных, если выбрано правильное время. Возможно и если.
—Ты не согласна?
—Еще проверяю. Ищу источники. Нет, — прибавила она после короткой паузы. — Я не согласна.
—В черноту, — повторил Гейдж. — Во всех легендах используется это выражение или похожее. Тьма, чернота. Сердце зверя, причем только когда он предстает в истинном облике. Бестиа. Все живые существа вокруг него, если они не защищены, умирают вместе с ним. Его смерть требует жертвы. Кровавой жертвы. Света, который уничтожит тьму. И это ты тоже узнала. — Он повернулся к Сибил.
—Я нашла источники, в которых говорится о жертве, о балансе. — Ей хотелось возражать, спорить, что угодно, но Сибил взяла себя в руки. Они достойны знать правду. — Почти везде говорится следующее: сердце демона можно пронзить только тогда, когда он принимает свой истинный облик, причем камень должен держать страж. И этот страж должен осознавать, что, убив демона, он тоже погибнет. Жертва должна быть добровольной.
—То же самое пишет Линц, — кивнул Гейдж.
Все замолкли; Сибил и Гейдж смотрели друг на друга. Потом Куин осторожно кашлянула.
—У меня вопрос, — она подняла палец. — Если для уничтожения демона требуется гелиотроп и кровавая жертва, почему Дент его не убил?
—Во-первых, демон был в облике Твисса, — ответила Сибил, не отрывая взгляда от Гейджа.
—Но не только, — возразил Кэл. — Я размышлял над этим с тех пор, как Гейдж нам все рассказал. Дент нарушил правила и собирался нарушать и впредь. Он не мог собственноручно уничтожить демона. Поэтому он проложил дорогу нам. Ослабил зверя, не давал ему проявиться, как выразился Линц. Демон не мог материализоваться, вернуть себе полную силу. Дент выиграл время и передал все, что мог, своим потомкам, то есть нам. Мы должны завершить начатое.
—Согласна. Но мне кажется, этим дело не исчерпывается. — Куин посмотрела на Сибил; взгляд ее был печален. — Уничтожение демона было — и остается — миссией Дента. Смыслом его существования. Его жертвы — его жизни — недостаточно. Истинная жертва предполагает свободный выбор. Мы все делаем выбор. Дент не совсем человек. А мы люди, несмотря на происхождение. Вот она, цена, вот он выбор — пожертвовать жизнью ради других. Сиб...
Сибил вскинула руку.
—Все имеет свою цену. — Голос ее не дрогнул. — Во все времена боги требовали дани. Другими словами, за все приходится платить. Но это не значит, что мы должны соглашаться на такую цену, как смерть. Не пытаясь найти другой способ уплаты.
—Я всей душой за поиски альтернативного плана погашения долга, — сказал Гейдж. — Но мы должны договориться, здесь и сейчас, чтобы больше к этому не возвращаться: если у нас ничего не выйдет, действовать придется мне.
Все молчали, понимая, что первой должна высказаться Сибил.
—Мы одна команда. Очень сплоченная — никто не станет с этим спорить. Внутри команды существуют союзы. Трое мужчин, три женщины, пары. Все они придают команде динамичность. И тем не менее каждый из нас личность. Со своими характерами, с тем, что нам дано, — именно благодаря этому мы вместе. Каждый должен делать выбор сам. Если ты так решил, я не буду мешать тебе или отвлекать, заставляя ошибаться. Я согласна, но верю, что мы найдем способ всем остаться в живых. И что еще важнее, я верю в тебя. Я верю в тебя, Гейдж.
Она помолчала.
—Вот и все, что я хотела сказать. Я устала. Пойду наверх.
19
Он не торопился. Сибил нужно время. И ему тоже. Подходя к двери спальни, которую они занимали, Гейдж точно знал, что должен сказать и как.
Потом открыл дверь, увидел Сибил, и все вылетело у него из головы.
Она стояла у окна, в короткой белой рубашке, с распущенными волосами, босая. Она выключила свет, зажгла свечи. Пламя и колеблющиеся тени — все это так шло ей. Вид Сибил, его чувства к ней острыми стрелами пронзили его сердце.
Гейдж тихо закрыл за собой дверь; Сибил не повернулась.
—Я была не права, скрыв от вас то, что узнала.
—Да.
—Я могу найти оправдания, сказать, что должна была выяснить все подробности, собрать дополнительную информацию, проанализировать, проверить, и так далее. Это не ложь, но и не совсем правда.
—Ты знала, что так и будет, Сибил. Чувствовала. Я тоже. Если я этого не сделаю, причем так, как должно, демон заберет всех нас — и Холлоу в придачу.
Она молчала, освещенная пламенем свечей, устремив взгляд на далекие горы.
—Солнце еще освещает вершины гор, — сказала она. — Отблеск умирающего дня. Очень красиво. Я стояла тут, смотрела и думала, как это похоже на нас. Мы несем в себе отблеск света, его красоту. Еще несколько дней. Поэтому очень важно понимать его и ценить.
—Я понял, что ты хотела сказать там, внизу. И оценил.
—Значит, ты должен понимать и то, чего я не сказала. Если ты станешь героем и встретишь свою смерть в том лесу, пройдет много времени, прежде чем я перестану на тебя сердиться. В конечном счете перестану, но очень, очень не скоро. А когда перестану... Потом... — Сибил вздохнула. — Мне потребуется еще больше времени, чтобы тебя забыть.
—Не хочешь посмотреть на меня?
Еще один вздох.
—Вот и все, — прошептала она, когда исчезли последние отблески света. Потом повернулась. Глаза ее были ясными и такими глубокими, что в них могла прятаться не одна вселенная, подумал Гейдж.
—Мне нужно тебе кое-что сказать.
—Не сомневаюсь. И мне тоже. Я спрашивала себя, не будет ли тебе легче, если я промолчу, но...
—Потом решишь. Сначала выслушай меня. Сегодня я кое-что понял. После разговора с человеком, которого я очень уважаю. Поэтому... — Гейдж сунул руки в карманы. Мужчине нужно мужество, чтобы умереть, но еще большее мужество требуется для того, чтобы открыть женщине свои чувства. Я говорю это не потому... не только потому, что могу умереть. Просто это ускорило события. Рано или поздно я бы все равно сказал. Нет смысла ходить вокруг да около.
—Чего?
—Я привык держать слово. Но... черт с ним. — По лицу Гейджа пробежала тень раздражения, глаза блеснули. — Договор отменяется. Мне нравится моя жизнь. Она меня устраивает. Какой смысл менять то, что тебя устраивает? Это во-первых.
—Наверное. — Сибил, склонив голову, с любопытством посмотрела на него.
—Не перебивай.
Ее брови взлетели вверх.
—Прошу прошения. Я думала, это разговор, а не монолог. Может, мне присесть?
—Просто помолчи пару минут. — Растерянность лишь усиливала его раздражение. — Я давно играю в прятки с судьбой. Не буду отрицать, она меня достала — в противном случае я был бы за несколько тысяч миль отсюда. Но будь я проклят, если она заставит меня делать то, чего я не хочу.
—Если не считать того, что ты здесь, а не где-то еще. Прости. — Сибил махнула рукой, увидев, как сощурились его глаза. — Прости.
—Я сам принимаю решения и жду того же от других. Вот что я хочу сказать. — Все вдруг стало просто и понятно.
—Я здесь не потому, что так было предопределено еще до нашего рождения. Мои чувства к тебе не определяются тем, что кто-то или что-то решили, что так будет лучше для меня. То, что происходит в моей душе, Сибил, — мое, и причина только в тебе. В твоем голосе, запахе, лице, в твоих мыслях. Я этого не хотел, не стремился к этому, но так вышло.
Сибил не шевелилась; золотистое пламя свечей отражалось в ее темных бархатных глазах.
—Пытаешься сказать, что любишь меня?
—Может, ты помолчишь и дашь мне сказать самому?
Она шагнула к нему.
—Хорошо, я сформулирую иначе. А не выложить ли тебе карты на стол?
Бывали карты и похуже, подумал Гейдж, но ему удавалось выходить победителем.
—Я тебя люблю и почти перестал за это на себя злиться.
Лицо Сибил расцвело широкой улыбкой.
—Интересно. Я тоже тебя люблю и почти перестала этому удивляться.
—Интересно. — Гейдж обхватил руками ее лицо, шепотом произнес ее имя. Коснулся губами ее губ, осторожно, словно спрашивая. Потом поцеловал. Она обняла его, прижалась всем телом. И он понял, что так и должно быть. Для него. Для них. Дом — это не только место. Это еще и женщина.
—Если бы все сложилось по-другому, — начал он и крепче обнял ее. — Выслушай меня. Если бы все сложилось по-другому или если бы мне повезло, ты бы осталась со мной?
—Осталась с тобой? — вскинув голову, Сибил посмотрела ему в глаза. — Сегодня у тебя не получается со словами. Ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?
Обескураженный, он слегка отодвинулся.
—Нет. Я имел в виду нечто менее... официальное. Быть вместе. Путешествовать вместе, потому что мы оба это любим. Может, устроить общую базу. У тебя уже есть одна в Нью-Йорке, и она меня вполне устроит. Или еще где-нибудь. Не думаю, что нам нужно...
Он хотел быть с ней. Сибил должна не просто присутствовать в его жизни — должна стать его жизнью. Неужели для этого нужно жениться?
—С другой стороны, — продолжал рассуждать он, — какого черта? Все равно шансов мало. Если мне действительно повезет, ты за меня выйдешь?
—Выйду. Что удивляет меня не меньше, чем тебя. Да. Выйду. Я бы хотела путешествовать вместе с тобой — или чтобы ты путешествовал со мной. Иметь общую базу, а может, и не одну. Думаю, у нас получится. Нам будет хорошо вместе. По-настоящему хорошо.
—Значит, договорились.
—Еще нет. — Она закрыла глаза. — Сначала тебе следует кое-что узнать. И если ты передумаешь, я не буду настаивать. — Она отодвинулась. — Гейдж. Я беременна. — Он молчал. — Судьба может погладить по головке. А иногда дает пинок под зад. У меня была пара дней на размышление, и...
Мысли его путались, сердце переполняли противоречивые чувства.
—Пара дней.
—Я узнала в то утро, когда убили твоего отца. И просто... Не могла тебе сказать. — Сибил отодвинулась еще на шаг. — Решила не говорить, когда на тебя такое навалилось.
—Понятно. — Он подошел к окну. — У тебя была пара дней на размышления. И что ты надумала?
—Начнем с общего, потому что так легче. Мы трое забеременели практически одновременно, возможно, в одну и ту же ночь, и на то есть причина. Вы с Кэлом и Фоксом родились в один день. У Энн Хоукинс была тройня.
Голос Сибил звучал уверенно. Гейдж представил ее за кафедрой, читающей лекцию. Интересно, с чего бы это?
—Мы с Лейлой дальние родственницы. Я уверена, что все не случайно. Это еще одно оружие против Твисса.
Гейдж молчал.
—Ваша кровь и наша кровь, — продолжала она, — соединились в том, что зреет в Куин, Лейле и мне. Частичка вас и частичка нас. Вот что это значит.
Гейдж повернулся; лицо его оставалось бесстрастным.
—Разумно, логично, немного отстранение
—Точно так же ты говорил о смерти, — парировала Сибил.
Он пожал плечами.
—Давай перейдем от общего к частному, профессор. Что будет через две недели, через два месяца? Когда все это закончится?
—Я не жду...
—Не говори мне, чего ты ждешь... — Он сдерживался изо всех сил, но гнев прорывался наружу. — Скажи, чего ты хочешь. Черт возьми, Сибил, перестань читать лекции и скажи, чего ты хочешь.
Она спокойно приняла вызов, по крайней мере внешне. Но Гейдж чувствовал, как между ними возникает стена.
Не торопись, приказал он себе. Подожди, куда упадет мяч.
—Хорошо. Я расскажу тебе, чего хочу. — Стена не ослабила хлесткие удары слов. — Но сначала о том, чего не хотела. Я не хотела этой беременности, не хотела чего-то личного, важного для меня, когда все остальное летит в тартарары. Но так получилось. Поэтому...
Сибил вскинула голову и посмотрела ему в глаза.
—Я рада этой беременности. Я хочу ребенка. Хочу дать ему все, что только смогу. Хочу быть ему хорошей матерью. Хочу показать ему мир. Хочу привезти сына или дочь сюда, познакомить с детьми Лейлы и Куин, показать этот уголок мира, который мы помогли сохранить.
Ее глаза блестели — от гнева и слез.
—Я хочу, чтобы ты остался жив, тупица, чтобы это стало и твоей жизнью. А если ты настолько глуп и эгоистичен, что пожелаешь расстаться, я не только захочу, но и потребую ежемесячного чека на воспитание того, кого ты помог произвести на свет. Потому что я ношу в себе частицу тебя, и тебе не уйти от ответственности. Я не просто хочу семью. Я ее создам. С тобой или без тебя.
—Ты хочешь ребенка, даже если я умру.
—Правильно.
—Ты хочешь ребенка, даже если я выживу и не пожелаю участвовать в его воспитании — за исключением ежемесячного чека.
—Да.
Гейдж кивнул.
—У тебя была пара дней на размышление. Столько мыслей за такое короткое время.
—Я знаю, чего хочу.
—Слышал. А хочешь знать, чего хочу я?
—Я вся внимание.
Губы Гейджа дернулись. Если бы каждое слово было ударом, он давно бы уже лежал на полу.
—Я хочу увезти тебя отсюда. Сегодня же. Сию минуту. Чтобы ты и тот, кого ты в себе носишь, оказались как можно дальше от этого места. Я никогда не задумывался о детях. По разным причинам. Прибавь сюда, что я еще не перестал раздражаться от того, что влюбился в тебя, от того, что сделал тебе гипотетическое предложение.
— Tant pis. — В ответ на его удивленный взгляд она пожала плечами. — Хуже некуда.
—Точно. Но я умею быстро соображать. Одно из моих достоинств. Что я думаю? В данный момент? Мне плевать на глобальное мышление — на общее благо, судьбу и все такое. Плевать. Это наше с тобой дело, Сибил. Так что послушай меня.
—Это было проще, когда ты так много не болтал.
—Наверное, мне нужно сказать тебе больше, чем раньше. Ребенок — или как его там называют на этой стадии — не только твой, но и мой. Если я переживу ночь на седьмое июля, вам обоим это надо учитывать. И не ты, а мы. Мы покажем ему мир, мы привезем его сюда. Мы дадим ему все самое лучшее. Мы создадим семью. Вот как это будет.
—Правда? — Голос ее дрогнул, но Сибил не отвела взгляд. — Если так, твое предложение не назовешь гипотетическим.
—Обсудим после седьмого июля. — Гейдж подошел к ней, погладил по щеке, осторожно коснулся ее живота. — Кажется, мы этого не предвидели.
—Наверное, не туда смотрели.
Ладонь Гейджа крепче прижалась к ее животу.
—Я тебя люблю.
Это относится не только к ней, поняла Сибил и накрыла рукой его ладонь.
—И я тебя люблю.
Гейдж подхватил ее на руки, и она рассмеялась, едва сдерживая слезы. Потом сел с ней на край кровати, крепко обнял и замер.
Следующим утром он стоял у могилы отца. Удивительно, сколько людей пришли проститься с Биллом. Жители города, знакомые и незнакомые. Многие подходили к нему, выражали соболезнования, и он автоматически отвечал.
Потом к нему подошел Кай Хадсон. Крепко пожал руку, похлопал по плечу — это жест заменяет мужчинам объятия.
—Даже не знаю, что сказать. — Лицо Кая было все в синяках. — Я разговаривал с Биллом за пару дней до этого... Не понимаю, что случилось. Не помню.
—Неважно, Кай.