Противостояние Вардунас Игорь

Мгновением позже один из воинов — высокий, широкоплечий, в тяжелой кольчуге (надо было испытывать очень большую привязанность к этой груде железа, чтобы тащить ее с собой по скользким горным тропам) — ухватил Альту за волосы.

— А ну стой, сука!

Таша рванула шпагу из ножен — левой рукой. Владеть обеими руками одинаково хорошо — для всех волшебников, испытывающих привязанность к простому оружию, это было не блажью, но жизненной необходимостью. Почти все боевые заклинания и большая часть защитных, кроме самых простых, требовали жестов, совершаемых именно правой рукой. Почему так, кто установил жесткий закон — о том не могли поведать даже чудом сохранившиеся со времен Разлома древние книги. Быть может, ответ хранился на острове Зор, быть может — и не существовал никогда.

— Отпусти-ка ее, урод! — спокойно произнесла Таша.

Воин развернулся на голос, раздавшийся у него из-за спины. Он даже не обнажал меча — в его руке был зажат тяжелый боевой нож, оружие в умелых руках весьма опасное, но недостаточное против длинной шпаги и человека, умеющего владеть ею. Леди Рейвен не стала дожидаться, пока имперец начнет демонстрировать свое боевое мастерство, — зеленое полупрозрачное лезвие ударило в горло над кольчужным воротом. Магическое стекло, пожалуй, могло бы пробить и сцепленные металлические кольца, но Таша не хотела рисковать зря. Бугай завалился на спину, кровь ударила фонтаном.

— Прикрывай меня, — рявкнула Таша, швыряя огненное облако прямо в толпу воинов. Раздалось отвратительное шипение, тут же перекрытое дружным воплем боли заживо горящих людей.

Губы волшебницы прошептали заключительные слова заклинания, активизируя заготовку, и девушка ощутила, как волна силы пробежала по ее мышцам. Это было невероятно, это было упоительно и восхитительно… и если бы не последующая расплата, которая придет рано или поздно (рано, рано, Таша лучше прочих знала свои возможности), то маги использовали бы заклинание героя снова и снова, по поводу и без. Зрение настолько обострилось, что раньше, казалось волшебнице, она была почти слепа. Движения врагов стали неспешными, их мечи искали цель, но делали это лениво, неохотно… создавалось обманчивое ощущение, что они более не желают повиноваться своим хозяевам.

Хлопнула тетива арбалета, болт помчался к цели — и отлетел в сторону, ударившись о возникший на его пути незримый щит.

— Молодец, Альта! — весело крикнула Таша, делая стремительный выпад. Клинок без труда обошел неуклюже выставленный щит и вонзился в рот имперцу, брызнуло крошево расколотых зубов. — А ну, кто следующий?

Ее правая рука взметнулась в привычном жесте, и по солдатам ударили голубые плети цепной молнии. Трое или четверо упали, молния, как правило, била насмерть, и от нее плохо защищали и кольчуги, и латы. Вот толстая стеганая куртка из жесткой кожи оказалась бы здесь более уместной. Многие воины-наемники, которые не могли позволить себе латы или кольчугу, пользовались многослойными кожаными панцирями, неплохо защищавшими от мечей и позволявшими выжить при ударе фаербола или молнии.

Имперцы не носили кожаных панцирей… жаль, что цепная молния у Таши была лишь одна.

— Отступаем, — прошипела она, протыкая руку еще одному имперцу, сунувшемуся было вперед.

Сбоку вылетела огненная стрела — заклинание опасное, в основном потому, что на леди Рейвен не было даже кольчуги. Но Альта снова успела — руки девочки мелькали в воздухе, словно и не было долгого голодания, боли и напряженной, хотя и проходившей по заученному сценарию схватки. Незримые щитки — небольшие, размером чуть больше обычной тарелки, возникали именно там, где требовалось, — на пути летящих стрел и боевых заклинаний, реже — там, куда должны были ударить мечи. Леди Рейвен вертелась ужом, двигаясь с немыслимой скоростью, ее шпага мелькала в воздухе столь быстро, что за лезвием почти невозможно было уследить взглядом, — и почти каждый взмах заканчивался ударом. Иногда смертельным, чаще — нет. Таша не стремилась убить всякого, до кого могла дотянуться клинком, куда важнее было нанести имперцам как можно больше ущерба — так, чтобы они и думать забыли о погоне. Поэтому зеленая шпага пронзала бедра и руки, полосовала животы, не упускала возможности чиркнуть по лицу — пусть будет больше ран, пусть будет больше крови… и больше тех, кто после этой стычки будет нуждаться в уходе.

— Отступаем, — слова выдохнула она, чувствуя, что движения стали чуть медленнее, чем раньше. Заклинанию осталось держаться не так уж и долго, потом наступит неизбежная расплата. До этого момента надо отсюда убраться.

Она видела, как один из воинов походя ткнул мечом уже мертвую Орделию. Просто так, на всякий случай. Что ж, невозможно спасти всех…

Второе огненное облако накрыло гуранских солдат, опять заорали обожженные, гудящее прямо в воздухе пламя слизывало плоть с костей, заставляя и сами кости распадаться пеплом. Воины отпрянули — огонь не следовал за ними, заклинание сделало что сумело, и теперь воздух догорал, никому не причиняя вреда… вот угас последний всполох, имперцы сдвинули щиты и шагнули вперед.

— А вот теперь пора бежать, — рыкнула Таша, хватая девочку за руку. — И быстрее.

Она выпустила последнее заклинание. Каменный молот врезался в щиты, расшвыривая солдат во все стороны, но серьезного вреда это не причинило. Несколько сломанных костей, двое то ли убитых, то ли потерявших сознание — вот и весь результат. Зато стена щитов распалась, кто-то споткнулся, на него упали другие… воинов сдерживали относительно узкие ворота, и это давало Таше и Альте некоторые шансы.

— Бегом!

Леди Рейвен мчалась сломя голову, почти не разбирая дороги. Альта едва поспевала за ней. Действие заклинания уже почти сошло на нет, еще чуть-чуть — и ноги волшебницы начнут заплетаться. Но пока им везло — имперцы преследовали их, но отставали все больше и больше. Не так просто бежать со щитом и в кольчуге… Зато в воздухе снова засвистели стрелы, засверкали росчерки фаербельтов.

— Быстрее!!!

Фаербол врезался в стену дома, фонтан искр заставил Ташу на мгновение потерять равновесие, и она лишь чудом не упала. Волшебница одну за другой швырнула в преследователей три огненные стрелы, но ни одна не достигла цели — хуже того, эта краткая задержка позволила преследователям немного сократить дистанцию.

— Бежим!

Альта выставила незримый щит, отражая очередной огненный шар. Таша схватила ее за руку и потащила за собой за угол — несколько стрел пронеслись мимо. Воины бросились следом — и тут же взвыли от злобы и бессилия — из-за угла раздалось ржание и послышался стук копыт. Выбежав из-за угла, имперцы увидели лишь стремительно удаляющуюся лошадь, несущую двоих всадниц. Вслед полетели стрелы, боевые заклинания — но догнать беглянок было уже невозможно.

Лошадь — изумительной красоты вороная кобыла, способная оказать честь и конюшне Святителя, — влетела под сень деревьев и встала, тяжело дыша и роняя хлопья пены. Бешеная скачка далась ей недешево, и последнюю сотню шагов умное животное промчалось уже на последнем издыхании. Таша чувствовала это — но укрыться от преследователей было важнее, чем сберегать силы лошади.

Внезапно вороная завалилась набок — Альта кубарем покатилась по мягкому мху, из которого то и дело выглядывали жесткие древесные корни — каждый старался наставить девочке синяков. Леди Рейвен спрыгнуть не успела — или не смогла, а потому ее нога оказалась между горячим боком лошади и все тем же узловатым корневищем. Вороная заржала — печально и даже как-то жалобно, словно прося у хозяйки прощения за то, что не сможет больше служить ей… и прося помощи, получить которую — чуткое животное наверняка это твердо знало — не удастся. Ржание скрыло треск ломающейся кости, лицо Таши смертельно побелело, и она потеряла сознание.

Пришла в себя она от дикой боли. Кто-то тащил ее, тащил неаккуратно, более того — безуспешно. Сквозь затмевающие глаза чернотой болевые спазмы девушка все же поняла, что чьи-то очень слабые руки пытаются вытащить ее из-под чего-то тяжелого и неподвижного. Правда, это тяжелое и неподвижное было вроде бы живым.

— Альта… — леди Рейвен едва выдавливала из себя слова, не особо надеясь, что их вообще можно услышать, — пре-кра-ти…

К ее удивлению, девочка услышала и тут же бросила свои отчаянные и бесполезные попытки вытащить волшебницу из-под лошади. Теперь Таша вспомнила, что ее Ночка пала… к горлу подкатил ком, но, стиснув зубы до боли (какая ж это боль по сравнению с тем кошмаром, что сейчас терзал ее ногу), волшебница заставила себя сосредоточиться на вещах более важных, чем скорбь по отбегавшей свое кобыле.

Постепенно тьма в глазах таяла, и спазмы, разрывающие ногу, уже не казались столь невыносимыми. Над волшебницей склонилось чумазое лицо, волосы девочки были забиты клочьями мха, перепутаны так, что гребню придется изрядно потрудиться, чтобы привести золотистые пряди в относительный порядок.

— Госпожа… — прошептала она, — вы живы…

— Не твоими стараниями, — прошипела Таша, стараясь, чтобы шевелились только губы. Она чувствовала, что малейшее движение, даже просто попытка откашляться или хотя бы поморщиться может снова погрузить ее в беспамятство. Словно подслушав эти мысли, боль ударила с новой силой, и девушка глухо застонала. — Ты… меня… чуть не порвала… девчонка…

— Я хотела вас вытащить, госпожа… — прошептала Альта, и по ее щеке поползла слезинка.

— Не ной. — Таша хотела раздраженно дернуть головой, но вовремя вспомнила, к чему может привести резкое движение. — Вытащить она хотела… Ночка жива еще?

— Ночка?

— О, во имя Эмиала… лошадь моя!

— Н-не знаю, г-госпожа… — Девочка явно с трудом сдерживала рвущиеся наружу рыдания. — У нее две стрелы в крупе.

— Дерьмо, — поделилась своим мнением на этот счет Таша. — Две в крупе, да еще одна в боку.

— В б-боку нет, госпожа…

— Дура. — Таша злилась все больше и больше, непонятливость маленькой замарашки ее бесила. — В другом боку… как раз сквозь мою ногу прошла… дерьмо… второй раз получаю рану почти в одно и то же место. И ради чего? Чтобы вытащить из задницы какую-то недоучку…

— Я… я… — Теперь слезы лились ручьем. — Спасибо вам, госпожа… вы меня спасли…

— Это точно, — не стала спорить леди Рейвен, скрипя зубами от боли. — Так, теперь… давай думать, как меня вытащить… разведи-ка огонь…

— Я… не умею, госпожа. — В глазах девочки застыло такое искреннее страдание, что Таша даже устыдилась своей резкости.

— Ладно, не переживай. — Волшебница даже попыталась улыбнуться, но то, что получилось, можно было скорее назвать кривой ухмылкой. — Подумаешь… не всем же разводить костры пламенем недр. Сумка у седла, загляни… там должны быть кремень и трут. Иногда лишенные магии вещи могут, знаешь ли, оказаться весьма полезны.

Спустя полчаса на поляне загорелся костер. Девочка сбила руки в кровь — прошло уже много времени с тех пор, как она таким способом разжигала огонь, к тому же кремень и полагающиеся к нему инструменты, лежавшие в мешке Таши, были не самыми простыми в обращении. Требовались определенные навыки — и тогда огнетворное приспособление действовало куда лучше, чем грубые поделки, которые можно купить в любой лавчонке. Но без опыта содранная кожа на руках была обеспечена.

— Очень хорошо… — Леди Рейвен очень не нравилось то, что сейчас надлежало сделать, но другого выхода она не видела, девчонка никогда не сможет не то что сдвинуть с места тушу смертельно раненной лошади, но даже не сумеет хоть немного приподнять ее. Значит, придется действовать радикально, несмотря на возможные последствия. Да что там говорить — неизбежные последствия, и помоги ей Эмиал, чтобы задуманное все же получилось. — Теперь сделай так… возьми головню пожарче и ткни Ночке в зад. Если повезет, она рванется, и я смогу освободиться.

— А если…

— А если нет, — резко прервала девочку Таша, — тогда и будем над этим думать. Делай как я сказала, живо!

Спустя несколько мгновений лесной воздух разорвало возмущенное ржание. Несчастное животное, находившееся на пороге между жизнью и смертью, отчаянно рванулось, ощутив страшный ожог, тут же издала вопль и Таша. Впрочем, ее крик резко оборвался. Лошадь почти сумела подняться — стала видна изогнутая под невозможным углом нога волшебницы, пришпиленная к окровавленному боку наискось вошедшей стрелой, затем древко скользнуло из тела, леди Рейвен без чувств рухнула на землю, а Ночка, сделав последний в своей жизни рывок, повалилась рядом, на этот раз — уже грудой мертвого мяса.

Когда волшебница вновь пришла в себя, небо, едва видимое сквозь сомкнутые над поляной кроны деревьев, было черным, усыпанным сотнями крошечных звезд. Неподалеку все так же горел костер, над ним на неуклюжей, сделанной из толстых веток треноге булькал закопченный котелок. В прохладном ночном воздухе пахло мясом. При мысли о том, что это мясо совсем недавно носило на себе ее, Ташу, у молодой волшебницы к горлу подкатил комок. С другой стороны — что поделать… в ее сумках не было особого запаса еды, так… пара хлебцев, кусок сыра. Достаточно, чтобы перекусить по дороге, и крайне мало, чтобы накормить двоих голодных.

Она прислушалась к своим ощущениям. Ногу все так же рвала боль, но теперь она казалась чуть ослабевшей. Скосив глаза, Таша увидела, что ее нога распрямлена и плотно примотана полосами ткани (в ткани она с тихой злостью опознала остатки своей ночной сорочки, купленной всего лишь дней десять назад и только дважды надетой) к прямой толстой ветке.

Видимо, взгляд ее был достаточно красноречив, поскольку тут же раздался голос Альты, виноватый и растерянный:

— Простите меня, госпожа… вам надо было перевязать ногу, а ничего более подходящего я не нашла… и, госпожа, сорочка все равно была… сильно кровью испачкана.

— Ладно… — Таша поморщилась, мысленно спросив себя, почему это она не испытывает к девчонке ни малейшего чувства благодарности? Казалось бы, перевязала, еду готовит… наверняка ведь вся в крови перемазалась, пока отрезала от Ночки приличный кусок.

Над этим вопросом пришлось задуматься всерьез. А и правда почему? Во время прошлой встречи девочка показалась ей довольно симпатичной, да и разговор у них вышел вполне душевный. Почему же сейчас каждое произнесенное девчонкой слово так ее злит? Может, потому, что Таша не привыкла находиться в подобном беспомощном состоянии, и быть зависимой, да еще от соплячки… это просто невыносимо.

— Госпожа, я приготовила мясо… — Девочка замялась, видимо, собираясь объяснить происхождение ужина, но потом решила, что все понятно и без объяснений. — Вам надо поесть, госпожа, вы потеряли много крови и очень ослабли. Я знаю, герой выпивает много сил.

— Откуда ты можешь это знать? — не удержалась от неуместной колкости Таша, тут же пожалев о вырвавшихся словах.

— Я знаю по книгам, госпожа. — В голосе девочки слышалась какая-то усталость и обреченность, причем связано это было именно с ответом на вопрос, а не с усталостью тела. Вероятно, она уже настолько привыкла к подобным попрекам, что даже перестала обижаться. — Я прочитала много книг и помню все. Только мне не хватает таланта, чтобы применять заклинания.

— Я так понимаю, — леди Рейвен попыталась принять сидячее положение и снова зашипела от боли, — что магическое исцеление ты тоже не смогла освоить?

— Не смогла, госпожа. Простите меня…

— Тут нечего прощать. — Таша заставила себя говорить спокойно и даже мягко. — Просто жаль, что не удастся быстро затянуть рану. К сожалению, после этого проклятого героя я еще слишком слаба. А наложение исцеления требует сил.

— Поэтому вам надо поесть, госпожа, — кивнула Альта. — Я нашла кое-какие травы… не самые лучшие, сейчас для лучших не время, но кое-что сгодится. Кроведел, бесстрастник, больник. Я заварила их и положила на рану. Вам должно стать немного легче, леди.

Таша согласно кивнула. Траволечение не было ее сильной стороной, и в последний раз она изучала знахарские рецепты очень давно, еще когда сама сидела за ученическим столом, но кое-что осталось в памяти. Больник неплохо облегчает боль, оттуда и название, правда, наибольшую силу травка имеет ранней весной, когда побеги молоды и наполнены лечебным соком. Именно тогда его собирают, делают отвар, выпаривают его, получая густую жидкость зеленовато-желтого цвета, которая хорошо хранится и идет основным компонентом во множество снадобий, помогающих от боли телесной… а иногда и от боли душевной. В том смысле, что, будучи добавленной в вино, эссенция больника придает ему неповторимый аромат и одновременно заставляет странно вести себя человеческую память, делая даже самые болезненные воспоминания туманными и неясными. Кроведел хорош в любое время, лишь бы кожистые круглые листья были не повядшими. Компресс из вываренных и тщательно отжатых листьев кроведела быстро затягивает раны и не дает появиться воспалению. Ну а бесстрастник… Таша попыталась вспомнить, для чего нужна эта трава, но память подвела. Да и не важно… если девчонка и в самом деле помнит все, что вычитала в орденской библиотеке, ей стоит довериться.

Тем временем девочка извлекла из котелка кусок мяса, выложила его на большой кусок коры, аккуратно нарезала ломтиками (а ведь кинжал сняла с пояса Таши без разрешения, зараза) и подала леди нехитрое угощение. К искреннему удивлению волшебницы, мясо получилось довольно вкусным, о чем она сочла нужным тут же сообщить малолетней поварихе.

— Я много работала на кухне, госпожа, — девочка слабо улыбнулась, похвала, пусть и столь немудреная, была ей приятна, — и видела, что добавляют в еду. Здесь есть нужные травы и корешки, есть даже дикий перец. Нет только соли…

— А как следует поискать в сумке ты не догадалась? — хмыкнула Таша. — Ну-ка подай ее мне.

И действительно, в одном из маленьких кармашков нашлась деревянная коробочка, наполненная отличной, мельчайшего помола солью. Мясо стало еще вкуснее — а для порядком проголодавшейся волшебницы оно теперь и вовсе казалось деликатесом. Да и Альта уплетала за обе щеки, торопясь и глотая слишком большие куски.

— Я смотрю, ты очень голодна?

Девочка потупилась.

— Да, госпожа… я три дня почти ничего не ела.

— Три дня? — Таша резко выпрямилась, тут же охнула, из глаз брызнули слезы. Несколько раз глубоко вдохнула, дождалась, пока спадет с глаз чернота, затем тихо спросила: — То есть имперцы захватили школу три дня назад?

— Да, госпожа. Вернее, уже больше… в полдень как раз будет четыре дня.

Таша откинулась на спину, закрыла глаза. Как ни странно, слова девочки принесли облегчение и заодно понимание того, почему Таша так злилась на Альту. Ее просто мучила мысль, что не бросься она спасать пленницу — может, успела бы предупредить Совет Ордена о своей догадке. Но если прошло три дня, то она все равно бы опоздала. От школы до столицы как раз три с небольшим дня пути для тренированного пехотинца. Если имперцы и в самом деле нацелились туда, то они уже добрались до стен Торнгарта.

Значит, она поступила верно. По крайней мере вытащила девчонку из этой передряги.

Измученная Таша заснула… Альте никогда не доводилось испытывать на себе действие героя, но его последствия она представляла себе достаточно хорошо. Пройдет не менее четырех-пяти дней, прежде чем леди Рейвен сможет себе позволить роскошь влезть еще в одну драку. Если бы Альта могла пользоваться исцеляющими заклинаниями… увы, это ей не по силам, и, следовательно, придется ждать, пока госпожа оправится настолько, чтобы заняться своей ногой. Рану затянуть легко, но перелом потребует куда больше времени и, что немаловажно, сил, которых у волшебницы сейчас и без того немного. Да, пять дней наверняка…

Альта вздохнула и снова взялась за нож. Конина вполне сможет удовлетворить их потребности в ближайшие дни, но для этого сегодня придется как следует поработать. Она понятия не имела, как коптить мясо… но если нарезать его тонкими полосками, слегка посолить и развесить над костром, да если еще костер будет давать много дыма — может, что-то и получится.

Она возилась почти до утра, не чувствуя под собой ног от усталости. Глаза слипались, руки тряслись, и несколько раз она чуть было не полоснула ножом себе по пальцам. Костер отчаянно дымил, почти не давая света, девочка подвесила над тушей мертвой лошади магический огонек, но усталость не позволила ей преуспеть и в этом — огонек получился размером с вишню и света давал не больше, чем обычная свеча.

Она и сама не заметила, как лишилась чувств. Только что резала кинжалом очередную тонкую полоску мяса — и вот уже яркое солнце бьет прямо в глаза, она лежит на чем-то сыром и неприятном, к тому же воздух был наполнен тяжелым, липким запахом крови. Альта медленно встала, чувствуя, как болит все тело. Сон, если этот обморок можно было назвать сном, почти не избавил от усталости, и сейчас она чувствовала себя ужасно. К тому же одежда была чудовищно перепачкана и отвратительно пахла — девочка, как оказалось, все это время лежала в луже крови, натекшей с лошадиной туши.

Солнце стояло уже довольно высоко… наверное, близился полдень. Вокруг было тихо — и все же девочка почувствовала, как по коже пробежал холодок. Какое счастье, что имперцы бросили преследование — ведь их могли схватить без всякого труда. Но и не от одних гуранских солдат исходила угроза… лес есть лес, он всегда наполнен опасностью, и то, что ни волк, ни медведь не воспользовался подвернувшимся случаем, было явно вмешательством светлого Эмиала. Только вот может ли Эмиал помогать своим детям ночью, когда Его лик не сияет на небосклоне? Альта не знала ответа, да он ее и не особо интересовал. Девочка, зажмурившись, повернула лицо к солнцу, и ее губы зашептали слова простенькой благодарственной молитвы.

Леди Рейвен все еще спала. Пошатываясь, Альта подошла к прогоревшему, подернутому серым пеплом костру, потрогала полоски мяса. С ее точки зрения, с того времени, как она развесила их, почти ничего не изменилось… Печально оглядев свои измученные руки, девочка снова полезла в сумку волшебницы за кремнем и прочими огнетворными приспособлениями. Нормальный человек просто не может справиться с этими хитрыми штуками, не раскровенив себе руки… но что поделать, нужен огонь. Волшебнице требуется горячая пища, да и мясо на солнце очень скоро испортится. А ведь еще столько предстоит сделать… набрать свежих трав для супа и для лечебного отвара, нарезать еще мяса, развесить его вялиться на солнце — если нарезать полосочки потоньше, то, пожалуй, получится не хуже, чем над костром. Еще придется насобирать хвороста для костра, и побольше — не стоит надеяться, что и следующая ночь пройдет так же спокойно и тихо, запах падали наверняка привлечет сюда зверье, появятся и хищники, и огонь станет единственной их зашитой. Потом она сварит суп, накормит беспомощную волшебницу…

Потом немного поплачет, вспоминая тех, убитых гуранцами, жалея свою жизнь, которая уже не станет прежней.

А если леди Рейвен позволит, то после этого Альта поспит. Сделает все, что надо, и поспит… хотя бы чуть-чуть.

— Вам правда надо поесть, леди!

Таша брезгливо посмотрела на котелок, в котором тихо колыхалось густое варево из сушеного мяса, кореньев и лесных трав. Аппетит это блюдо вызывало в первый день. И во второй. И даже в третий, что было, безусловно, комплиментом для малолетней поварихи. Но теперь леди Рейвен, воспитанная совсем на другом меню, и видеть не желала опротивевшее варево. Ей, конечно, приходилось временами питаться и куда более неприятными блюдами… которые и блюдами-то, собственно, назвать можно было лишь с большой натяжкой, но… но сейчас запах этого, если откровенно, довольно приличного супа вызывал у нее только отвращение.

— Не хочу.

— Надо, госпожа. Вы потеряли много сил, и…

— Я знаю, сколько сил я потеряла!

Таша с трудом удержалась, чтобы не напомнить девчонке, по чьей вине эти силы оказались потеряны. Это было бы некрасиво… но ей так хотелось покапризничать. В последние дни она постоянно ловила себя на недостойных мыслях — ее все время так и подмывало сказать девочке какую-нибудь колкость. Она ненавидела чувство беспомощности и в такие моменты готова была сорвать злость на ком угодно. Даже на ребенке.

— Нам надо выходить из этого леса, — пробормотала она. Девочка, как обычно, услышала. Слух у малышки был острым, как у кошки. Правда, как и кошка, Альта слышала лишь то, что считала нужным. Например, брюзжание Таши она просто пропускала мимо ушей, как свист ветра или стук дождевых капель.

— Госпожа, до ближайшего села далеко… — Она замялась на мгновение, и Таша поняла причину этой заминки. Ближайшее село располагалось возле школы Ордена… а теперь там нет ничего живого. Даже имперцев — наверняка они уже оставили древние стены, отправившись по своим делам. Вероятнее всего — к Торнгарту, хотя чем больше Таша думала об этом, тем больше сомневалась в намерениях имперцев. Да, основной отряд отправился к столице, но вот эти полторы сотни… Школа содержала в себе немало ценностей, в том числе и таких, за которые тот же гуранский Император заплатит золотом по весу. А, скажем, высшие иерархи Триумвирата дадут втрое или вчетверо большую цену. Древние книги, написанные еще до Разлома. Вещи, помнившие руки давно сгинувших мастеров. Вряд ли солдаты бросят все это на произвол судьбы, доставив радость какой-нибудь недобитой банде лесных разбойников — светоносцы охотились за приграничной вольницей с определенным успехом, но здесь, в предгорьях, так никогда и не смогли уничтожить всех искателей легкой наживы до конца. Да уж, брошенная без присмотра школа стала бы для них роскошным подарком.

Что бы сделала на их месте леди Рейвен? О нет… леди всего лишь набила бы пару мешков наиболее ценными экспонатами из подвалов школы и отправилась бы восвояси. Но солдаты, для которых служба Гурану была делом чести, не могли похвастаться, что эта служба слишком уж наполняла их кошельки. Бросить ценности они не смогут, взять с собой… тяжелый груз делает путника уязвимым, лишает мобильности. Вполне вероятно, что они соберут все ценности, что смогут найти, и двинутся к Долине Смерти. Или к горам — чтобы потом тащить ценности по горным тропам на своих спинах. А может, отправят добычу с небольшой охраной, а сами — к Торнгарту. Если Таша не ошиблась в своих предположениях.

В любом случае гнаться за ними она не собиралась. И возвращаться в мертвое село — тоже. Пять летних дней… страшно подумать, что там сейчас творится. Вряд ли имперцы оказались настолько любезны, что сожгли за собой все трупы.

Значит, надо искать другое место, где есть ночлег, нормальная еда и, желательно, чистое постельное белье. Сон под сенью огромных елей, где воздух наполнен хвойным ароматом, где журчит меж корней кристально чистый ручей… как романтично. Но всей этой романтике вместе взятой Таша предпочла бы большой чан, наполненный горячей водой, очень много ароматного жидкого мыла и часов двадцать сна на пуховой перине.

При этой мысли девушка даже застонала — таким манящим и желанным было представшее перед ее глазами видение огромной уютной постели.

— Раз далеко, значит, надо двигаться, — фыркнула она. — Раньше выйдем — скорее доберемся.

— Вы не сможете идти, госпожа, — вздохнула Альта, все еще держа чуть ли не перед носом Таши котелок с быстро остывающим варевом. — Рана еще не зажила окончательно…

Лечебной магией девчонка не владела, но отказать ей в наблюдательности было сложно. Разумеется, как только к волшебнице немного вернулись силы, она тут же зарастила рваную рану на бедре, но сломанную кость восстановить было сложнее. Магии поддавались и кости, и обломки уже начали срастаться, но до полного выздоровления было еще далеко. Попытайся сейчас леди Рейвен отправиться в путь, и ненадежная нога вполне могла подломиться снова. Мысленно Таша представила себя медленно хромающей по лесу, опирающейся на суковатую палку… а что, быть может, девочка и права… еще пара дней относительного покоя, немного… нет, проклятие, много лечебной магии — и можно будет ходить без опаски. Правда, ее будет порядком пошатывать уже не от раны, а от слабости иного рода, вызванной чрезмерным использованием магии крови.

Что бы там ни говорили теоретики Ордена, сама леди Рейвен была совершенно убеждена — между стихийной магией и магией крови не такая уж и большая разница. Да, ледяные шипы, огненные шары и прочие ярмарочные фокусы (достаточно опасные в умелых руках, но в умелых руках и палка — оружие) почти не отбирают сил у волшебника, в то время как все или почти все заклинания школы крови выматывают донельзя. Быть может, именно поэтому ни Триумвират, ни Ночное Братство, где магия крови доминировала в ущерб стихиям, никогда не достигали такого боевого мастерства, как Несущие Свет. В серьезном бою маг крови не способен выстоять против заклинателя стихий… если, конечно, не убьет мастера молний и огня первым же ударом. Что, кстати, весьма вероятно. Но ведь, с другой стороны, высшие заклинания школ земли и огня, големы и огненные птицы тоже высасывают силы у волшебника, да еще как! Мастером земляной магии леди себя не считала, но вполне могла создать средней величины голема — а потому прекрасно понимала, сколько на это требуется жизненной силы. Так в чем же разница?

Она вздохнула, прислушалась к своим ощущениям и принялась шептать слова заклинания. Вокруг пальцев возникло чуть заметное свечение, ладонь коснулась места перелома. Ногу пронизывали волны тепла, магия многократно ускоряла заживление. На лбу девушки выступила испарина, сияние погасло, и Таша обессиленно откинулась на ворох уже чуть подсохшей травы, старательно заготовленной Альтой. Руки мелко дрожали… да, еще два дня. А потом ее в этом лесу не удержит даже вся имперская армия вместе взятая.

Убедившись, что волшебница то ли заснула, то ли впала в беспамятство, Альта села рядом и выудила из кармашка свою подвеску, свою единственную драгоценность. Как кулочник оказался в кармане, она не помнила, да и подаренная госпожой Лон цепочка куда-то делась. Ну и ладно… главное, что подвеска уцелела. Надергав длинных нитей из подола своего драного платья, девочка сплела шнурок и вновь водворила кулон туда, где ему было самое место, — на шею.

Жаль, что все остальное нельзя было привести в порядок столь же легко и быстро. Альта задумалась. Им нужны лошади… хотя бы одна лошадь — для леди Рейвен, которая, как бы ни храбрилась, не выдержит долгого пешего перехода. В селе не осталось ни одной, солдаты наверняка забрали всех… но ведь не могли же они забрать всю скотину? Скакуна, достойного носить на себе благородную всадницу, добыть негде… но где написано, что леди не пристало ехать в телеге, запряженной волами? А если и написано…

Оставалось придумать, как сходить в деревню за повозкой и волами. Девочка ни разу в своей короткой жизни не запрягала животных в упряжку и подозревала, что вряд ли хорошо справится с этим непростым делом, однако попробовать все равно стоило. Но для этого придется оставить леди одну. Конечно, волшебница, даже пребывая в столь плачевном состоянии, отнюдь не беззащитна, но Альта все равно переживала за свою спасительницу.

Судьба, вероятно, решила смилостивиться над беглянками — а может, это она так шутила… Так или иначе, но Альта вдруг услышала стук копыт, а затем на поляне появились люди. Если они и были шуткой судьбы, то шуткой жестокой.

Четверо мужчин, одетых так, как обычно одеваются разбойники, то есть в вещи дорогие, но явно с чужого плеча и давно к тому же не получавшие должного ухода, остановили коней в нескольких шагах от леди Рейвен и девочки, которая прижалась к волшебнице, то ли ища защиты, то ли, напротив, желая собой закрыть молодую госпожу. Кони были под стать одежде — великолепный вороной жеребец, тонконогий, с роскошной гривой, пара явно крестьянских лошадок, на вид больше привычных к сохе, чем к седлу, и здоровенный тяжеловоз из тех, кого в орденской армии используют для перевозки громоздких деталей осадных машин.

— О… баба! — осклабился не слишком тщательно выбритый мужчина, восседавший на тяжеловозе. — Сыч, смотри! Натуральная баба, да еще со шпагой. Сыч, ты видел баб со шпагой?

— Видел, — буркнул владелец роскошного жеребца, жестом приказывая спутнику заткнуться. Тот, вероятно, уже давно хорошо усвоил, что приказы командира надо исполнять, поскольку тут же замолчал, лишь таращился на красавицу-брюнетку, облизывая толстые губы. Проснувшаяся от стука копыт Таша ответила ему холодным, равнодушным взглядом, а затем переключила свое внимание на вожака.

В сравнении со своими спутниками тот, кого назвали Сычом, выглядел настоящим лидером. Суровое, в чем-то даже красивое лицо, легкая кольчуга, неоднократно чиненная, но все еще поддерживаемая в приличном состоянии, поверх кольчуги — короткая душегрейка, не слишком уместная в столь теплое время, но прекрасно скрадывающая звон железа, за плечами — двуручный меч отличной работы.

Сыч легко соскользнул с коня, учтиво поклонился полулежащей на куче подсохшей травы девушке, кивнул прижавшейся к ней девчонке.

— Мое почтение, госпожа.

— И тебе легкого пути, добрый человек.

— Мне кажется, вы нуждаетесь в помощи, госпожа… — Его голос буквально источал мед, и если бы не три разбойничьи рожи в качестве эскорта, этого человека можно было вполне принять за кого-то из местной знати.

— Помощь действительно была бы уместна. — Леди изобразила то ли утвердительный кивок, то ли легкий поклон в качестве благодарности за предложение. — Моя лошадь пала, я неудачно подвернула ногу… быть может, вы могли бы сопроводить меня до ближайшего села?

— Увы, госпожа… — Выражение огорчения на лице Сыча выглядело столь искренним, что наверняка являлось фальшивым. — Неотложные дела заставляют нас быть в ином месте.

— Тогда, возможно, я могла бы приобрести одну из ваших лошадей?

— Приобрести? — Главарь задумался. — Вероятно, это возможно. В иное время я, не задумываясь, молил бы столь прекрасную госпожу принять все, чем располагаю, в дар… но в данный момент, увы, я вынужден буду принять ваше щедрое предложение именно в том виде, в котором оно прозвучало.

Таша понимала, что вряд ли эта беседа закончится добром, ну не может приличный человек путешествовать в компании таких образин. Значит, это разбойники. К чему весь этот спектакль?

— Конечно, — продолжал тем временем Сыч, все так же любезно улыбаясь, — четыре солнца несколько больше, чем просят за лошадь торговцы, но ведь и торговцев поблизости нет. К тому же известно ли прекрасной госпоже, что Орден, да продлятся его дни, реквизировал практически всех лошадей в округе, годных под седло… и почти всех, способных хотя бы тащить телегу. Цены взлетели неимоверно.

— Пусть будет четыре… — Уже произнеся эти слова, Таша поняла, что совершила ошибку.

Хотя почему ошибку? Можно подумать, эти ублюдки и в самом деле намеревались продать ей лошадь и мирно отправиться по своим делам. Как бы не так… устроили здесь представление. С леди Рейвен в качестве главного действующего лица.

— А еще думается мне, что если у прекрасной госпожи так легко получается расстаться с четырьмя солнцами, — продолжал Сыч, — то в кошельке у нее может оказаться куда больше золота… может, мы поторгуемся еще?

— Торговаться? — Леди привстала на своем импровизированном ложе. В ее голосе звенели сталь и презрение. — С благородной дамой не торгуются, мужлан! Мне нужна лошадь. Одна. Оставь ее и убирайся, пока цел. Если золото тебе дороже, чем моя благодарность, можешь получить монеты.

— Благодарность леди… как красиво это звучит, — рассмеялся главарь. — Знаете, госпожа, в отношении меня вся ваша благосклонность может лишь способствовать замене веревки на топор. Топор ведь считается почетнее, не так ли? Хотя я бы предпочел меч. Да, меч… но, увы, это — для казни благородных, к коим я не принадлежу.

— Оно и видно, — фыркнула Таша.

— И знаете, госпожа, это совсем не так плохо. Во-первых, я не обязан жертвовать всем ради взмаха ресниц благородной дамы. Во-вторых, понятия о чести не мешают мне заглядывать в кошельки путников, готовых не моргнув глазом выложить четыре солнца за паршивую старую кобылу.

— А в-третьих? — съязвила леди Рейвен.

— А в-третьих, если я убью женщину, меня не будет мучить совесть.

В следующее мгновение меч уже был в его руках. Спешились и остальные, правда, далеко не так изящно — сказывалось отсутствие практики. Лесные разбойники редко садятся в седла, их удел — засады, где лошадь лишь помеха. Возможно, главарь, захватив во время очередного грабежа этого роскошного скакуна, не нашел в себе сил расстаться с драгоценной добычей — и остальным членам шайки пришлось подлаживаться под командира.

Быть может, эти люди были неотесанны и грубы, быть может (или даже наверняка), непроходимо глупы — ибо только глупец может разбойничать в лесах, принадлежащих Несущим Свет. Рано или поздно это занятие всех приводит на виселицу или на кол — а если у инталийских солдат не будет лишнего времени на развлечение, то разбойников просто перережут. Схваченный с оружием в руках разбойник подлежит казни без суда. Бросивший оружие — может надеяться на каторжные работы… но каменные карьеры Инталии, поставлявшие великолепный мрамор, быстро отправляли каторжников к Эмнауру, где им было самое место. Поэтому, выходя на большую дорогу, разбойники предпочитали в плен не сдаваться. И трусов среди них, как правило, не было. Двое бородатых мужиков в добротных, хотя и порядком засаленных кожаных куртках, усиленных железными бляшками, заняли позиции перед предводителем, выставив тяжелые, совсем не боевые топоры. Третий — тот, что выразил такой восторг от встречи с леди Рейвен, — торопливо натягивал громоздкий арбалет.

Таша была, быть может, и не слишком удачлива, зато знала правило, благодаря которому не раз оставалась в живых. Хочешь бить — бей. Не тяни время, не развлекай жертву разговорами… но знала также, что многие негодяи очень любят такие вот позы. Мало прирезать противника, надо сперва унизить, заставить испытать страх. А то и услышать мольбы о пощаде. К чему, если исход одинаков… или этот красавчик искренне верит, что благородная дама будет валяться у него в ногах, вымаливая жизнь? Глупец… надо нападать сразу, тогда, возможно, у него было бы больше шансов. Или же он до сих пор не понял, с кем имеет дело? Конечно, у нее не было привычки таскать на лбу обруч мастера магии, существовали и более изящные украшения, а эти диадемки носят только в первые недели после получения соответствующего звания, да еще на официальные приемы. Но, в конце концов, кого еще можно встретить в лесу неподалеку от школы Ордена?

Мысленно она улыбнулась. Что ж, если эти кретины не понимают, с кем связались, то предстоящее может оказаться неплохим развлечением. Проклятие, ей до смерти надоел этот лес, эта поляна, изученная уже до последней травинки, и хочется размяться.

— Что вам надо? — взвизгнула Альта, растопыривая пальцы. Даже самый лучший ледяной шип, который она только могла создать, вряд ли сможет пробить даже кожаную куртку, тем более разорвать железные звенья кольчуги. Но Альта явно намеревалась попробовать. Таша мысленно усмехнулась — похоже, из девочки выйдет толк. Недостаток таланта и умения вполне заменит решимость, это тоже немало.

— Все, что у вас есть, — спокойно ответил главарь.

— У нас ничего нет.

После неосторожного заявления Таши о готовности заплатить за лошадь немыслимую сумму золотом эта фраза звучала жалко. К тому же драгоценная шпага, седельная сумка, чем-то набитая… хватило бы и меньшего, чтобы привлечь внимание искателей легкой наживы.

— Возьми ее сумку, — приказал Сыч. Видимо, роли в банде были распределены заранее, поскольку эта фраза, ни к кому конкретно не обращенная, была воспринята совершенно однозначно. Один из бандитов шагнул вперед, протянул руку к дорожной сумке леди Рейвен и тут же отдернул ее с воплем — брошенный Альтой ледяной шип пробил ладонь, во все стороны брызнули капельки крови. Таша едва удержалась, чтобы не выкрикнуть нечто восторженно-одобрительное. Бросок был не слишком силен, но точен. Хотя, пожалуй, не стоило преждевременно демонстрировать свои возможности.

— Так ты, девочка, еще и волшебница? — Главарь вздохнул и решил, видимо, что с разговорами пора заканчивать. — Убить. Обеих. Сначала ведьму.

Небритый, с явным сожалением в глазах, вскинул арбалет и, прицелившись, нажал на рычаг. Хлопнула тетива, но стрела, не долетев до девочки, была отброшена в сторону чуть мерцающим незримым щитом. В следующее мгновение с рук девочки сорвалась ледяная стрелка и… и разлетелась сверкающими брызгами, ударившись о пришитую к куртке железную пластинку. Воздух разорвала грубая ругань стрелка.

— Убить! — повторил приказ главарь.

Раненый подхватил топор одной рукой, замахнулся… второй шагнул вперед, тоже занося свое оружие. Энтузиазма у них поубавилось, девчонка показала себя волшебницей, а оценить ее силу и способности на своей шкуре желающих было мало. О способностях боевых магов ходили легенды — и в массе своей они были правдивы. Девчонку надо было убить, и как можно скорее, но мужики медлили… Они не были трусами и не задрожали бы перед честной сталью, но магия была выше их разумения.

А вот главарь не боялся. Он небрежным жестом отстранил своих замешкавшихся соратников и двинулся к замершей девочке.

И тут леди Рейвен вступила в игру.

Таша считала себя боевой волшебницей — и не без оснований. Конечно, ей не всегда везло, бывали победы — но случались и поражения, когда приходилось спешно уносить ноги, а то и залечивать болезненные раны. Но она вряд ли вышла бы живой из множества передряг, если бы обладала плохой реакцией.

Она была еще слишком слаба, лечение в очередной раз выпило из нее все силы, но ничего особо выдающегося сейчас и не требовалось. Огненный шар, пущенный еще не вполне твердой рукой, ударил главаря прямо в грудь. Он отпрянул, вспыхнула душегрейка, запахло горелым. Нервы топорников не выдержали — оба бросились к лошадям, стремясь поскорее покинуть место, где женщины мечут огонь, а девчонки — лед. Главарь катался по земле, стараясь сбить пламя, и рычал от боли и бешенства. Наконец он поднялся, и глаза на покрытом сажей лице с ненавистью уставились наледи Рейвен. Выглядел главарь ужасно… узкая черная бородка, некогда ухоженная и, несомненно, являвшаяся предметом гордости разбойника, теперь обгорела почти полностью, лицо покрывали красные пятна ожогов. Несомненно, он испытывал сильную боль — но и столь же сильное бешенство. Обожженные руки сжимали меч, и главарь намеревался пустить его в ход.

— Ну, ведьма, ты поплатишься…

Снова хлопнул арбалет. В этот раз Альта не сумела вовремя подставить щит, и железный стержень чиркнул по плечу волшебницы, вспарывая ткань и без того изрядно пострадавшего в недавней схватке костюма, а заодно и кожу. Таша дернулась, а потому следующий огненный шар прошел мимо цели. Увы… сгусток пламени, миновав главаря, ударил прямо в бок его великолепного скакуна. Несчастное животное, обезумев от жуткой боли, встало на дыбы, а затем, рассыпая искры от горящей шкуры, ударилось в бегство. Ненадолго… коня не защищала кольчуга, плотная подкольчужная куртка, и рана, нанесенная фаерболом, оказалась слишком тяжелой. Не пробежав и двух десятков шагов, жеребец рухнул как подкошенный и остался лежать неподвижно.

— Удачный удар, сука, — прошипел главарь. — Вот теперь тебе точно не жить.

— Обещала мышка коту усы вырвать, — фыркнула Таша, закусывая губу от боли в плече. И от досады, что нельзя взять в руку шпагу и медленно отрезать от этого наглеца по ломтику, начав с… самого ценного для мужчины. Что ж, она слишком слаба, чтобы фехтовать, но магия остается в ее распоряжении, и сейчас этому наглецу, посмевшему поднять оружие против самой леди Рейвен, придется несладко.

Она метнула огненную стрелу — больше для разминки, чем в надежде поразить цель. Бандит вскинул меч, парируя удар, на железе появилось чуть оплавленное пятно, а фаербельт разлетелся огненными брызгами.

— Это все, что ты умеешь, сука? — Он прыгнул вперед, занося над собой меч, и тут же отлетел на несколько шагов назад, ощутив чудовищной силы удар в грудь.

Сыч закашлялся, по подбородку побежала струйка крови. Внезапно его левая рука пришла в движение, что-то сверкнуло в воздухе, и в боку Таши словно по волшебству выросла рукоятка метательного ножа. Девушка охнула, но тут же взяла себя в руки — рана была болезненной, но не слишком опасной, бросок оказался недостаточно точен.

— Альта… — намеренно громко заявила волшебница, — нам надо будет с тобой позаниматься. Ты слишком часто пропускаешь удары.

— Я буду очень стараться, леди Рейвен! — Она вскинула руки, и еще одна стрела отлетела в сторону, не причинив вреда. Арбалетчик не торопился — он даже отошел подальше, к самым деревьям, где чувствовал себя в относительной безопасности.

Он жестоко обманулся — менее всего Таша собиралась выяснять, какая по счету из стрел найдет цель. Видя, что небритый полностью сосредоточился на своем арбалете, Таша метнула ледяную стрелу — заклинание простенькое, не слишком опасное, но и очень быстрое.

Арбалетчик даже не сумел понять, что его убило. Он просто поднял взгляд на волшебницу, и тут же правый его глаз взорвался брызгами крови и слизи, тело еще стояло, но мозг был превращен в кашу ледяными осколками. Мгновение — и стрелок упал навзничь, выронив оружие.

— Вот как… — Сыч приближался к полулежащей волшебнице неспешными шагами, выставив перед собой клинок. — Вот, значит, как… сама блистательная Таша Рейвен. Подумать только, какая встреча.

— Надо же, какая честь, — прошипела Таша. Нож в боку причинял боль, но вырвать его она не могла, хлынувшая кровь очень быстро лишила бы ее остатков сил, а на лечебные заклинания не было времени. — Какая честь… лесной бандит слышал обо мне. Надеюсь, только лестное?

Она метнула еще одну огненную стрелу, и Сыч опять отразил выпад мечом. Он явно не был новичком в подобных делах, магии не боялся и знал, что может ей противопоставить. Даже опытный боец в схватке один на один с волшебником уровня леди Рейвен не имеет ни малейшего шанса уцелеть. Но если волшебник ранен, если не в состоянии двигаться и не хватает сил на по-настоящему разрушительные заклинания… тогда исход схватки предсказать трудно. Ловкость, приличные доспехи или хорошая кольчуга, уверенность в своих силах могут одержать верх над боевой магией.

Видимо, все эти мысли пришли в голову и Сычу. А также мысль о том, что репутация леди Рейвен вполне может оказаться соответствующей действительности. Поэтому он сделал единственно правильный выбор, который давал ему самую высокую вероятность уцелеть: швырнув в волшебницу второй и последний нож (без всякого успеха, Альта вовремя подставила щиток), он вдруг сделал отчаянный рывок — но не вперед, к Таше, а в противоположную сторону, к деревьям. Даже не помышляя о том, чтобы вскочить в седло последней лошади. Медлительная коняга оказалась бы скорее помехой, чем помощью.

Проводив беглеца взглядом и парочкой не достигших цели айсбельтов (фаербол был бы надежней, но Таша совершенно не намеревалась устроить лесной пожар), девушка без сил откинулась на свое ароматное лесное ложе. Что ж, все прошло довольно неплохо. Дальше предстояло заняться куда менее веселым занятием — извлечь нож, затянуть рану… А потом попробовать забраться в седло. Все же этот лес ей жутко надоел.

Уже через полчаса она поняла, что ненавистную поляну придется созерцать еще какое-то время. Хотя бы до того момента, пока она не сможет самостоятельно сесть на коня. Таша, пошатываясь и опираясь о плечо девочки, добралась до своей мягкой постели и буквально рухнула в ворох подсохшей травы.

— Уже вечер? — спросила она.

— Что вы, госпожа, — чуточку растерянно прошептала Альта. — Полдень скоро…

— Почему же так темно?

Ее глаза закрылись, а тонкие пальцы девочки скользнули по лбу волшебницы. Сухому и очень, очень горячему.

Глава 10

— Эй, колдун, проснись! Да проснись же, покарай тебя Эмнаур!

— Я бы не возражал против кары, — сонно пробормотал я, — если это будет означать возвращение в Эммер.

— Вставай, — рыкнул он, сдергивая с меня одеяло.

Я на мгновение подумал о том, что одиночество в стенах замка — не такая уж плохая штука. Во всяком случае, никто не будет врываться к тебе среди ночи, кричать, будить. К тому же в этом простолюдине — будем объективны, торговцам никогда не достичь утонченных манер знати или мудрости магов, — напрочь отсутствует уважение к старшим. И к магам тоже… о, я знал кое-кого, кто испепелил бы наглеца за подобную дерзость.

— Ну что тебе нужно, Дроган? — простонал я, пытаясь натянуть на себя одеяло.

— Торнгарт горит! — выкрикнул он, срываясь на фальцет.

— Ну и что? — фыркнул я, смирившись с неизбежным и произнося короткое заклинание, от которого в голове моментально посветлело и остатки сна сдуло словно порывом холодного ветра. — Ну и что, Дроган? Мы же и так знали, что у Инталии будут неприятности. Ладно, пойдем посмотрим на это «уникальное» зрелище.

Сарказма в моем голосе торговец не уловил. Я знал, что его семья живет не в Торнгарте, их дом был много западнее, практически на берегу океана. Вряд ли гуранские войска доберутся и туда.

Как я и предполагал, картина, показанная нам картой, была не такой уж необычной. С моей точки зрения, конечно. Я уже не раз видел огонь над Торнгартом — сильная, но на удивление бестолково построенная крепость, масса уязвимых мест. Белый Орден кичится цветом своих одеяний, верит в божественную справедливость своего дела… и в то, что клинки белых рыцарей надежнее каменных стен. Так было в мое время, так, вероятно, осталось и сейчас.

В чем-то они, вероятно, были правы, мощь крепостей в наибольшей степени зависит от мужества защитников… и все же нельзя до такой степени полагаться на веру. На моей памяти Торнгарт брали штурмом раза четыре. Еще несколько раз стычки между Инталией и Гураном не доходили до уровня полномасштабной войны, а в остальных случаях военные действия велись на территории Империи. Так уж повелось… то Белый Орден провозглашает Святой поход, то Гуран заявляет, что его жизненные интересы — на западе. Льется кровь, гибнут люди, и все успокаивается на несколько лет. А потом начинается сначала. Вряд ли среди Императоров Гурана или Святителей Инталии можно найти больше двух или трех, кто не начал бы свое правление с объявления войны.

На карте, как обычно, разобрать можно было немногое. Войска Империи осадили столицу Инталии, но Дроган, на первый взгляд, волновался зря. Город-крепость не горел, горели дома, расположенные в непосредственной близости от стен, и было очевидно, что до падения Торнгарту далеко. Даже несмотря на то, что основные силы белых рыцарей были выдвинуты к Долине Смерти, городской гарнизон наверняка достаточно силен, чтобы его нельзя было опрокинуть сходу. К тому же рыцари, несомненно, двинутся к столице и прибудут под стены Торнгарта через неделю. Или через несколько дней, если будут очень торопиться и махнут рукой на обозы. Может быть, тем война и закончится. Отрезанные от тылов имперцы вряд ли окажут серьезное сопротивление, затем выторгуют для себя более или менее приемлемые условия мира и отправятся восвояси. Лет на пять… может, даже на десять — пятнадцать о войне можно будет забыть. А потом у Святителя случится несколько запоздалый приступ праведного гнева.

Все это я объяснил Дрогану.

— Ты думаешь, так все и будет?

— Вероятнее всего. Если, конечно, Империя не играет фальшивыми костями.

Он мгновение помолчал.

— Что ты имеешь в виду, Санкрист?

Я лишь пожал плечами.

— Пойми, Дроган, я наблюдал за этой картой годами, десятилетиями, веками… я видел много подобных картин. И в этот раз Империя ведет себя необычно. Понимаешь, друг мой, Гурану не нужно уничтожение Инталии, не нужны ее территории. Войны — лишь способ поддержать равновесие, способ предоставить занятие знати, рыцарям, боевым магам. Всем им нужна слава, добыча… но еще больше нужно чем-то занять свои клинки. В противном случае эти силы могут выйти из-под контроля.

— У Святителя та же проблема? — понимающе усмехнулся купец.

— Вот именно. Правда, в мое время такие вопросы волновали скорее не Святителя, а Орден.

— Тогда что тебя беспокоит, Санкрист?

— Мне кажется, что Гуран пересмотрел свое отношение к этой тысячелетней войне. Удастся ли это ему, или нет, я пока сказать не могу. Но у меня такое чувство, что в Эммере назревает что-то необычное… и очень плохое. Быть может, нынешний Император желает распространить свою власть на весь континент.

Скрип… скри-ип… скри-и-и-ип…

Некоторое время девушка лежала, никак не показывая того, что проснулась. А она спала? Последнее, что сохранилось в памяти, — холм, стоны раненых, серый исполин, поднимающийся из груды камней. Где она сейчас? Судя по скрипу и тряске, ее везут на телеге. Куда? Бетина открыла глаза. Небо было затянуто мрачными серыми облаками, и хорошо, что они пока не собирались пролиться дождем на иссохшую землю. Земля была бы не против, но для армии на марше дождь — вещь весьма неприятная. Пыль или раскисшая грязь, что лучше? Бетина не была большим знатоком, но не сомневалась, что солдаты выберут пыль. Если, конечно, в обозе достаточно питьевой воды.

Армия куда-то шла. По обе стороны от телеги шагали угрюмые пехотинцы, рядом кто-то тихо стонал. Бетина повернула голову — плечом к плечу с ней лежал молодой мужчина, судя по одежде — из числа рыцарей-светоносцев. При каждом толчке сквозь его зубы прорывался еле слышный стон… Девушка попыталась встать, но чьи-то сильные руки помешали ей.

— Лежите, госпожа.

— Что…

Она попыталась сформулировать вопрос, но все слова почему-то вылетели из головы.

— Что случилось, где я, что со мной… обычно спрашивают именно это, — сообщил тот же голос, мягкий, слегка дребезжащий. — Вам надо лежать, госпожа. Вы очень слабы. Меня зовут Детта, я старшая служанка в обозе при третьем полку гвардии. В настоящий момент…

— Подожди, — прошептала Бетина. — Этот рыцарь… он страдает… я могу помочь ему…

— Не можете, госпожа. — Девушка не видела лицо старшей служанки, но была уверена, что женщина очень немолода и выглядит усталой. — Помочь ему уже нельзя… а если бы и было можно, то он сам отказался бы от такой жизни. Парень лишился обеих ног. Проклятый демон… жить ему осталось совсем немного. А вы нуждаетесь в длительном отдыхе, ваши силы почти иссякли. Я не особо владею магией, так… травки ведаю, лекарствовать могу помаленьку, но признаки истощения сил знаю получше многих. Даже получше ваших, орденских. А и не знала бы — так за последние дни насмотрелась бы на всю оставшуюся жизнь. Я понимаю, вас, госпожа, терзают вопросы. Но лучше вам не разговаривать, лежите спокойно, я все расскажу. Только поешьте немного… вот бульончик, в самый раз сейчас будет. Он, правда, остыл… горячего поедите потом, когда привал будет. К вечеру, не раньше. А пока вот… и лепешечку, лепешечка свежая. Почти свежая… жуйте, госпожа, и запивайте, а я вам потихоньку все и расскажу. Я ведь знаю, мне сказали, что вы потеряли сознание в самом начале, еще до того, как сама битва началась.

Старшая служанка — должность для простой женщины очень высокая. По сути, это та же домоправительница, только не в доме, а в обозе. Она привыкла, что к ее словам прислушиваются и благородные господа, а уж простым ратникам и того паче слугам и вовсе полагалось исполнять распоряжения старшей служанки незамедлительно и с должным рвением. Хотя, разумеется, и работать ей приходилось за двоих, держать в памяти массу дел, стараться за всем уследить.

Но сейчас, на марше, работы у нее почти не было. Все, что нужно, сделано. Раненым наложены повязки с целебными мазями, мертвым возданы последние почести, голодные накормлены — насколько это возможно во время отступления, изрядно напоминающего бегство, и она вполне могла уделить время больной волшебнице.

Детта была уже немолода, ее лицо, не блиставшее красотой и в юности, сейчас оплыло и оделось сеточкой морщин, зато в глазах появились мудрость и понимание. И еще она очень любила поговорить… лишь бы найти подходящего слушателя.

Она помогла Бетине занять более удобное положение, сунула ей огромную чашу, наполненную остывшим, но все равно вкусным мясным бульоном, и принялась рассказывать.

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Сколько я звонил тебе за эти годы – сколько унижался?.. Ах, сыграйте в моем фильме "Чайков-ский". Х...
«О чем может говорить порядочный человек с наибольшим удовольствием? О себе.Самое страшное, когда ощ...
Виктор Савельев потерял всех, кто был ему дорог. Он сбился с Пути, утратил магическую силу ниндзя, н...
Джим Фикс, создатель движения бега трусцой, умер в 52 года от сердечного приступа во время пробежки....
Новое погружение в мир Барлионы – одного из лучших миров проекта LitRPG!Что может сделать игровой кл...
Если душу владельца замка гнетет непонятная тревога, в просторных залах его жилища витает еле ощутим...