Противостояние Вардунас Игорь
— Битву мы проиграли. Конечно, наши великие полководцы назовут это временным отступлением, и, видит Эмиал, я бы хотела, чтобы они оказались правы, но, по правде говоря, это именно поражение. Когда погибли маги…
Бетина поперхнулась бульоном, жирные струйки потекли по пыльному костюму, оставляя отвратительные пятна.
— Это ведь не секрет, госпожа. Тот ледяной вихрь, что обрушился на холм, где вы стояли, унес жизни очень многих. И еще больше досталось ополченцам, погибло, наверное, сразу с тысячу человек, а втрое больше было раненых. Потом этот проклятый демон сдох… говорят, сам арХорн приказал найти ту волшебницу, что догадалась послать голема против огненного чудовища, дабы воздать ей почести. Наверное, госпожа, вы спасли всех нас… если бы чудовище добралось до войска, потери были бы неисчислимы. Но когда вас нашли, стало ясно, что с почестями придется обождать. Вы совсем обессилели.
— Про битву… — прошептала Бетина.
— Ты пей, пей… да, про битву. Когда огненная тварь сдохла — или исчезла, точно не знаю, — имперцы атаковали. Они правильно нацелились — как раз туда, где было больше всего потерь от ледяного дождя. Рыцарский клин прорвал ряды ополченцев, из них мало кто уцелел. Потом подошли мертвяки… они, конечно, не слишком опасны, это уж все знают, но когда их много… Баронская конница ударила во фланг, но не успела совсем чуть-чуть — им путь перекрыли мертвяки. Правда, их почти всех порубили, но ведь имперцы для того их и посылали в бой… чтобы мертвяков, а не живых под мечи Ордена подставить. В общем, кавалерия увязла, а там подошли и наемники… немногие из всадников уцелели, а тем временем имперцы схватились с нашей гвардией. Ну, гвардейцы не подвели, хотя потеряли немало своих. Но и гуранцам досталось…
Бетина сделала последний глоток, отложила опустевшую чашу. Глаза слипались — не иначе старая травница варила этот супчик не на одном только мясе. Если постараться, можно даже распознать использованные в отваре травы… если бы на это были силы. А голос Детты, хотя и вещавший о кровавых событиях, был таким убаюкивающим.
— Наемники отогнали рыцарей, но в бой с гвардейцами не пошли, туда имперцы бросили своих солдат. К этому времени мертвяки уже полегли все до последнего, наших тоже погибло немало, а гуранцы были сильны и свежи. АрХорн приказал…
Дальнейшего Бетина уже не слышала. Бульон, содержавший в себе столько сонного зелья, что мог бы свалить с ног и медведя, сделал свое дело. Детта замолчала… она видела всю битву, но много ли могла рассказать?
О том, как пятились гвардейцы — они не разорвали строя, но устоять перед вчетверо превосходящими силами не могли. Как полегли ополченцы — те, кто не ударился в бегство. Да бежать им было некуда, разве что на пики гвардейцев. Необученные пахари, плотники, пастухи, рыбаки… кто из них хотя бы умел держать оружие в руках? Детта провела в войсках всю жизнь, ее делом было следить, чтобы солдаты были накормлены, одеты… но это не значило, что видела она лишь еду и одежду. Солдаты учились владеть оружием годами — чтобы уцелеть в схватке, длящейся несколько минут. А простые селяне… АрХорн и не надеялся на их мужество, потому и поставил позади гвардейцев.
Детта не винила полководца. В битве важна победа, и от ее исхода зависит многое. За успех все равно придется платить — потом, кровью, жизнями. Кто-то скажет, что воины для того и рождены, чтобы выплачивать кровавую дань леди Победе. Они не работают в поле, их мозоли лишь от рукоятей мечей и топоров, они сытно едят и не знают нищеты. Они не умирают от простой хвори, когда нечем заплатить целителю. Они не платят налогов, не отдают последнее… наоборот, получают серебро из казны даже в мирное время. На выпивку, на шлюх, на иные дешевые развлечения.
Но ведь дело солдат — не в том, чтобы умереть, а в том, чтобы выиграть битву. И если селяне прикроют гвардию от первого, самого страшного удара, если враг вступит в бой с гвардейцами уже уставшим, уже утратившим азарт боя — может, это позволит избежать полного поражения… не допустит врага до их полей, домов, детей…
А что бы она сказала, если бы между имперскими клинками и инталийскими копьями стоял ее сын или ее муж? Детта не задумывалась над такими вопросами.
Так или иначе, но имперцы, частично уничтожив, частично рассеяв ополчение, схватились с меньшими по численности, потрепанными, но еще представлявшими собой существенную силу гвардейцами Инталии — и откатились, ударившись о несокрушимую стену щитов. Боевые клинья индарской пехоты, буквально перемоловшие баронскую конницу, тем самым в очередной раз доказав свою эффективность, отошли, выравнивая строй и готовясь к новой атаке. А пока солдаты Ульмира вновь и вновь бросались на сомкнутые щиты гвардии.
АрХорн, взбешенный неудачной атакой баронской латной конницы, закончившейся почти полным ее уничтожением, бросил в бой свои последние резервы — остатки кавалерии Ордена, и снова боевой клич светоносцев прогремел над полем.
Эта атака была бы обречена — если бы рыцари нацелились на индарских наемников, которые, как известно, никогда не отступают. Но бронированные кони врезались в нестройные ряды простой пехоты, многочисленной, неплохо обученной, но не обладающей силой духа индарцев. Брошены увязшие в телах копья, взметнулись длинные мечи, началась жестокая резня — клинки рыцарей не оставляли шансов пешим солдатам, а если кому-то и удавалось стащить воина в белых доспехах с седла, то на месте поверженного светоносца тут же возникали двое других. На головы солдат обрушились потоки огня и льда — каждый второй белый рыцарь был магом, пусть и не очень сильным, и сейчас в дело пошли все заготовки — пехоту окутали огненные облака, прорезали воздух огненные и ледяные стрелы, взметнулись над полем боя стайки все сжигающих на своем пути фаербердов. И нещадно избиваемая пехота дрогнула, подалась назад… отступила — хотя со стороны это здорово напоминало бегство. Со стороны все происходящее казалось безумием, словно бы лучший орденский полководец помешался от страха перед поражением — поредевший рыцарский клин ударил по имперцам с фланга, но одновременно стал чрезвычайно уязвим. Шеренги наемников пришли в движение, намереваясь смять белых рыцарей, как это было сделано только что с их предшественниками, опустились тяжелые копья… Но произошло то, на что, собственно, и рассчитывал арХорн.
Толпа бегущих накатилась на ряды наемников. Индар брал золото — много золота — за то, чтобы драться с Инталией, а не за то, чтобы нанизывать на копейные жала своих же нанимателей. И их ряды разорвались, смялись, рассыпались на отдельные кучки, пропуская бегущих… а мгновением позже уцелевшие светоносцы, сделав свое дело, уже уходили с опасной позиции, и перед наемниками вновь выстроились, сомкнув щиты, гвардейцы. Готовые стоять насмерть.
И гуранские трубы сыграли отступление. Эта битва завершилась. Не так, как того хотелось бы арХорну, но и у имперских генералов исход сражения радости не вызвал.
А вечером неожиданно поступил приказ отходить. Раненых — тех, кому можно было еще помочь, спешно погрузили на телеги, остальных же… что ж, лучше принять смерть от милосердной руки лекаря, чем попасть живым в руки гуранских некромантов. И колонны солдат, окружив телеги с изрубленными телами, двинулись назад, на северо-запад. К Торнгарту. Детта замолчала, заметив, что молодая волшебница уже давно спит. Провела рукой по волосам мечущегося в бреду рыцаря, вздохнула. Ему тоже осталось недолго…
Когда Бетина снова пришла в себя, был уже поздний вечер, на небе сквозь разрывы в облаках виднелись первые, еще бледные звезды. Телега стояла неподвижно, откуда-то тянуло дымком костра, дразнящим запахом жареного мяса. Она шевельнулась, и сразу же на ее плечо опустилась рука.
— Вы проснулись, госпожа? — поинтересовался мужской голос.
— Да…
— Вас просят прибыть в шатер Вершителя арХорна, госпожа.
— Зачем?
Вопрос был неуместен. Если полководец призывает — следует явиться немедленно… а лучше еще быстрее. Но девушка еще не вполне отошла от воздействия сонного зелья.
— Мне велено лишь передать вам приказ командующего, госпожа, — ответил все тот же голос. — Вы в состоянии ходить? Я провожу вас.
Бетина медленно села, затем спрыгнула — нет, скорее сползла на землю. Тут же закружилась голова, и сильные руки посланца подхватили ее пошатнувшееся тело.
— Позвольте помочь, госпожа.
Она испытывала странное чувство, к которому пока не могла привыкнуть. «Госпожа…» Совсем недавно она была ученицей, и такое обращение — не как к равной, а как к высшей, было ей в новинку… но слышать это было приятно. Бетина оперлась о плечо солдата, по сути, повиснув на нем, и неспешно двинулась через лагерь. Повсюду горели костры, лекари и простые солдаты хлопотали возле раненых — меняли повязки, кормили. На многих кострах варились лечебные отвары, она узнала запах лекарственных трав. Отовсюду доносился лязг железа — воины правили доспехи, точили клинки, используя затишье, дабы подготовиться к следующей, наверняка недалекой битве.
Раненых было очень много… большинство так и лежали на телегах, те же, кто был ранен легко, старались хоть в чем-то помочь уцелевшим. Девушка заметила солдата, обрубок ноги которого перетягивали темные тряпки, — тот сидел, прислонившись к колесу телеги, и медленно водил точильным камнем по лезвию меча, рядом лежало еще два клинка. В стороне люди копали землю. Не было сомнений: утром, с уходом колонны, на месте ночлега останется немало печальных холмиков — быть может, в будущем эти холмики сольются в один каменный курган, и также, как у границы долины, проезжающие путники будут бросать на последнее прибежище воинов новые и новые куски гранита.
Шатер командующего был, разумеется, самым большим. И не потому, что арХорн нуждался в каких-либо особых удобствах, — будучи рыцарем, он, бывало, спал и на голой земле, завернувшись в походный плащ. Но сейчас просторный шатер служил местом совета военачальников, и вокруг него стояло кольцо стражников, не допускавших излишне любопытных. Бетину пропустили, не задавая вопросов, — видимо, о ее приходе охрана была предупреждена.
Сопровождающий молодую волшебницу воин ввел ее в шатер, помог сесть на складной стул — не слишком удобный, но лучше уж так, чем стоять, пошатываясь и рискуя в любой момент повалиться на землю, — и, коротко отдав честь Ингару, вышел. Бетина оглядела собравшихся. Большинство она знала, были и новые лица… то тут, то там мелькали повязки, многие — с кровавыми расплывшимися пятнами.
Совет, вероятно, шел уже довольно давно. Она сосредоточилась, пытаясь разобрать слова говорившего. Речь человека была невнятной, его голову перетягивала набухшая от крови ткань, закрывая всю правую сторону лица вместе с глазом. В этом израненном человеке Бетина с трудом узнала арВельдера.
— …уничтожен полностью. Третий и четвертый полки баронской конницы сохранили лишь треть состава. Светоносцы — чуть менее половины. Шестой и седьмой пехотные полки не понесли больших потерь. Пятый пехотный… его больше нет. Осталось около полусотни бойцов. В соответствии с вашими приказами они направлены в другие части.
— Гвардия? — сухо спросил арХорн. Бетина удивилась, обычно Ингар относился к молодому арВельдеру с большей теплотой.
— Гвардия готова к бою, — поспешил ответить Мират арДамал, командующий элитной пехотой Ордена. — Наши потери незначительны.
— Осадные? — Вопрос все тем же тоном.
— Катапульт мы лишились. — АрВельдер скривился — то ли от боли, то ли от горечи поражения. — Кавалерия Гурана пробилась к позициям, все метательные машины уничтожены. Удалось отбить лишь два тяжелых стреломета и одну катапульту… сильно поврежденную.
— Достаточно. Общая картина ясна… — АрХорн мрачно оглядел присутствующих. — Итак, битва не проиграна, но победой это тоже назвать нельзя. Враг по-прежнему много сильнее и движется за нами. Мастер Верра, рад, что вы нашли силы присоединиться к нам.
— В вашем распоряжении, командующий. — Она вовремя вспомнила, как следовало отвечать.
АрХорн подошел к небольшому сундуку, извлек оттуда деревянную шкатулку.
— Наверное, сейчас не время. Награды хороши в иной обстановке, когда народ, ликуя, встречает победителей. И все же я хотел бы отметить ваши заслуги, мастер Верра, именно сейчас. Не скрою, если бы не ваша… — он задумался, подбирая подходящее слово, — ваша способность правильно оценить обстановку и принять единственно верное решение, вероятно, исход битвы был бы куда более плачевным. В иные времена подобные действия были бы награждены более щедро… и, возможно, эти времена придут. Пока же позвольте вручить вам, мастер Верра, Золотой клинок Ордена.
Меж собравшимися пролетел легкий шумок, многие лица выразили удивление. Да и сама Бетина была поражена. Эта награда — не самая, наверное, высшая в Инталии, но, безусловно, высшая в Ордене, — вручалась, как правило, тем, кто оказывал наиболее значимое влияние на исход важнейшей битвы. За всю многовековую историю Ордена случаи, когда боевую награду получал обычный маг, можно было пересчитать по пальцам одной руки.
— Я… благодарю, но…
— Награды не отвергают, — чуть мягче, чем ранее, заметил арХорн. — И не принимают их сидя.
Видимо, он подал какой-то знак, не замеченный девушкой, поскольку ее тут же подхватили сильные руки, помогли выпрямиться. Ингар арХорн лично приколол золотой меч на фоне солнечного диска к ее измятой, пыльной куртке, давно утратившей первозданную белизну. Сделав шаг назад, он взметнул руку в воинском салюте. И, запоздав лишь на мгновение, отдали честь и остальные мужчины, собравшиеся в шатре.
— Оррррденнн! — громыхнул боевой клич.
Бетина вдруг почувствовала, что еще мгновение — и она потеряет сознание. Но ей уже помогли снова занять стул, кто-то заботливо сунул ей в руку бокал с подогретым, сдобренным пряностями вином. Она сделала глоток, второй — горячая жидкость согрела ослабевшее тело, заставила проясниться взгляд.
— Теперь вернемся к нашим делам… — АрХорн снова проследовал на свое место, откуда мог видеть лица всех собравшихся. — Я получил тяжелые известия.
Он сделал паузу, словно собираясь с силами.
— Торнгарт осажден.
— Торнгарт?.. Осажден?.. Как такое…
— Тихо! — Он вскинул ладонь, призывая офицеров к молчанию. — Да, столица в осаде. Небольшой отряд имперцев проник, видимо, через горные перевалы и сделал попытку штурмом взять городские стены. Попытка не удалась. Имперцев немного, не более трех тысяч… и сейчас они строят укрепления.
— Чтобы не позволить гарнизону контратаковать? — спросил арДамал, чуть не скрежеща зубами от ненависти.
Бетина прекрасно понимала его. Торнгарт традиционно был центром подготовки инталийской гвардии. Как для всех магов школа Ордена была чуть ли не святым местом, так и для гвардейцев Обитель, где протекали годы их службы, была олицетворением слова «дом». И мысль о том, что у стен дома стоят враги, вызывала бешенство.
— Гарнизон способен удерживать стены… еще какое-то время, — покачал головой арХорн. — Но сил на контратаку у арГеммита нет.
— Обороной командует Метиус арГеммит? — В голосе арДамала клокотала ярость. — Но ведь…
— Лорд Шонгар арФек погиб во время штурма.
Командир гвардейцев опустил голову. Имя погибшего было знакомо Бетине, хотя повстречаться с ним ей не довелось. Поговаривали, что это был весьма подающий надежды молодой воин, успевший всего лишь к тридцати годам получить пост заместителя командира гарнизона Торнгарта и оставшийся защищать город после того, как арДамал повел почти всех своих бойцов к Долине Смерти.
— Да примет его душу Эмиал… — прошептала она, зная, что эти же слова, кто вслух, кто мысленно, произносят сейчас все или почти все собравшиеся. — И когда началась осада?
— Три дня назад.
— Вы узнали об этом только сегодня, командующий?
АрХорн сделал долгую паузу.
— Об осаде мне стало известно накануне битвы.
Десятки удивленных взглядов скрестились на полководце. По крайней мере половина присутствующих были совершенно убеждены, что уж им-то командующий должен был сообщить столь важную новость в первую очередь. Тем временем арХорн спокойно продолжил:
— Сил на контратаку нет, и имперцы, безусловно, это знают. Оборонительные сооружения в основном нацелены на то, чтобы не дать нашим войскам проникнуть в город и укрепить его оборону. Поэтому я отдал приказ отступать…
Командующий обвел взглядом собравшихся, словно ожидая, что кто-то из них выскажет возражения. Но все молчали.
— До нас давно дошли слухи, что Империя намерена направить солдат через горы, — Бетине показалось, что эти слова нелегко дались арХорну, — но слухи эти были расценены как ложные, нацеленные на то, чтобы заставить нас разделить армию, направив часть сил на защиту столицы. Если бы мы сделали то, что от нас ожидала Империя, исход битвы в долине мог бы быть иным. И хотя принятое решение я попрежнему считаю верным, сейчас мы оказались в сложной ситуации. Думаю, все понимают, что если мы отправимся к столице, неся за плечами имперские полки, то к стенам подойдем полностью обескровленными. Пехота и в особенности обозы с ранеными не дадут нам возможности двигаться достаточно быстро. Тем не менее я уверен, что имперские генералы ждут от нас именно таких действий. Я не намерен оправдывать их ожидания.
Офицеры молчали в ожидании приказа. Если бы битва в долине окончилась полным поражением Гурана, все могло повернуться иначе. Отбросив имперцев, растерев в кровавую кашу их полки, инталийская армия могла вернуться под стены столицы и превратить наглецов, посмевших бросить вызов Обители, в груды рубленого мяса. Увы, сейчас сам Орден находился в положении загнанного зверя — еще опасного, еще не истратившего все возможности, но вынужденного уступить превосходящим силам врага. Мысленно каждый прокручивал в голове возможные варианты и не находил такого, который обещал бы победу. Или хотя бы шансы на победу.
— Я принял решение разделить армию. Кавалерия — вся, включая уцелевших баронских всадников, — скорым маршем двинется к Торнгарту.
Бетина стиснула зубы. Этого услышать она не ожидала. Если уйдут рыцари-светоносцы, если уйдет баронская конница, то с ранеными останутся только гвардия и изрядно потрепанные полки ополчения. Лишенные магической поддержки и мощи рыцарского клина, они будут обречены на медленное, неуклонное избиение превосходящими имперскими силами.
Видимо, эти же мысли посетили и других собравшихся.
— Гвардия выполнит свой долг, — сухо сказал арДамал.
— Выполнит, — кивнул арХорн, — но не так, как ты думаешь, Мират. Я не собираюсь приносить твоих парней в жертву. Да, я разделю армию, как того и хотел Унгарт Седьмой, но сделаю это по своим правилам и тогда, когда это будет выгодно мне. Пехота вместе с обозами не будет прикрывать отход кавалерии. Вы пойдете на запад, в Тимрет. И гуранцы окажутся перед тем же выбором, который пытались навязать мне. Либо они задержатся, чтобы преследовать пехоту, либо оставят обозы в покое, дабы как можно скорее оказаться под стенами Торнгарта. Либо разделят армию.
— Штурмовать стены столицы кавалерия не сможет, — задумчиво протянул кто-то из офицеров. — Они не бросят свою пехоту, иначе поход к Торнгарту окажется бессмысленным.
— Разделять армию смысла нет, — вторил ему арВельдер. — Конечно, имперцы могут попытаться быстро догнать и смять гвардию и обозы…
— Это окажется не таким простым делом, — насмешливо заметил, явно успокаиваясь, арДамал. — Если мои ребята займут хорошую позицию, имперцам понадобится немало времени и сил, чтобы сбросить их оттуда.
— Я тоже так считаю, — кивнул арХорн. — Разделив свою армию, Империя утратит смысл всей кампании, поскольку коннице под стенами столицы делать нечего, а пехота, брошенная на наши обозы, безнадежно отстанет. Если же вся армия будет брошена против вас, Мират, то светоносцы успеют смести блокаду вокруг Торнгарта и подтянуть туда резервы, после чего взять столицу станет много тяжелее, если вообще возможно. Значит, выход у Гурана один — игнорируя обозы и гвардию, все силы бросить на Торнгарт. Наша кавалерия, безусловно, успеет пробиться за городские стены, тем самым укрепив гарнизон, но времени на подтягивание новых войск уже не останется. Вокруг столицы замкнется кольцо блокады.
— Звучит не очень хорошо, — прошептала Бетина. Возможно, слишком громко.
— Это верно. Прошли века с тех пор, как к стенам Обители подходили вражеские войска. И никогда еще гарнизон крепости не был столь слаб… даже если рассчитывать на то, что кавалерия пробьется в цитадель практически без потерь. Несмотря на помощь светоносцев и баронских дружин, Торнгарт может пасть. Нет… он падет почти наверняка. Но на то, чтобы войти в Обитель, имперцам понадобится много времени. И это время надо будет использовать с толком. Герцогу Тимретскому настала пора вспомнить, кому его предки клялись в вечной верности. Вы, господа, соберете все силы, какие сможете. Вы выпотрошите арсеналы герцога, вы заставите передать под ваше командование его драгоценную гвардию. Вы передадите мой приказ коменданту Лангора снять с кораблей столько солдат, сколько это возможно без существенного снижения боеспособности флота. А также втрое… нет, вчетверо уменьшить гарнизон крепости. Если имперцы нападут с моря, в чем я сомневаюсь, коменданту следует уповать на корабли… в крайнем случае затопить их у входа в бухту, чтобы не дать имперцам высадить десант.
Офицеры переглянулись, понимающе кивая. Лангор всегда считался неприступным, единственное удобное для подготовки штурма место — песчаные пляжи в устье Белой, все остальное пространство — скалы или болота. Если не дать противнику высадить десант, то можно не волноваться за безопасность приморской крепости.
— Вы соберете все силы и тогда… только тогда, господа, выступите к стенам Торнгарта, чтобы снять осаду. Или отомстить, если к тому времени Обитель падет. Я уверен, что столица продержится еще три или четыре месяца, но не более. Вы, Мират арДамал, будете командовать армией. Я поведу кавалерию к столице… и, Гент, держи свои руки за спиной. Я могу простить одну подобную шутку, но смеяться во второй раз не стану.
Кто-то из офицеров понимающе хмыкнул. Бетина не знала, о чем речь, но могла бы поклясться — в первый раз шутка, в чем бы там она ни заключалась, тоже не вызвала у арХорна смеха. Видимо, Гент позволил себе нечто лишнее, чем и объясняется очевидная натянутость между этими мужчинами.
— Я могу последовать за вами, командующий?
Любому было ясно, что молодого Гента арВельдера интересует только один ответ на этот вопрос, а любой другой будет просто пропущен мимо ушей. Видимо, понял это и Ингар.
— Вы ранены, друг мой. — На этот раз его тон был мягким.
— Моя рана не помешает мне…
— Вероятно, ты искренне так считаешь, — кивнул арХорн. — И я не стану препятствовать. Я понимаю, что забота о безопасности леди Лон для тебя важнее здравого смысла. Но… но должен предупредить. Кавалерия пойдет на пределе возможностей людей и лошадей. Если рана помешает тебе в пути… ждать мы не станем.
— Это разумно, — кивнул арВельдер, и Бетина заметила, как сверкнул глаз на уцелевшей части лица.
— Значит, решено. Армия разделится прямо сейчас. Мне нужно четыре сотни солдат, которые останутся в лагере, создавая иллюзию того, что войска все еще на месте. Костры, переклички часовых… ночью Империя не воюет, но утром оставшимся придется туго.
АрХорн поиграл желваками. Он прекрасно понимал, что, когда обман откроется, имперская армия, как и предполагается, двинется на столицу. Но перед этим гуранцы сотрут с лица земли временный лагерь и всех, кто в нем останется. Что ж, такова судьба полководца — жертвовать малыми силами, чтобы уберечь большие. И чтобы в конечном итоге достичь поставленных целей.
Он заговорил снова, медленно и тяжело роняя слова. То, что сейчас звучало в этом шатре, вероятно, впоследствии заставит его оставить пост Вершителя и командующего. Такого не простят даже победителю. Тем более не простят проигравшему — о, в этом случае его имя будет смешано с грязью, его будут использовать вместо проклятия, и фразой «да чтоб тебя арХорн забрал» станут пугать детей.
— Никаких добровольцев, господа. Это звучит жестоко и цинично, но я предпочел бы видеть среди оставшихся тех… кто уже не сможет принести пользы в грядущих битвах. Тяжело раненные, но способные самостоятельно передвигаться. Оставшиеся без рук. Ослепшие. Сейчас пришло их время послужить Инталии… в последний раз.
Если бы он приказал остаться в лагере четыремстам гвардейцам — это было бы понято и принято. Дело солдат — класть свои жизни на алтарь победы так и тогда, когда это будет нужно стратегам. Но раненые — это во все времена было свято. Их защищали до последнего, их вывозили из горящих городов, и здоровые оставались, чтобы умереть, прикрывая отход. Жертвовать ранеными… это было низко и подло. АрХорн знал это — но знал также и то, что инталийской армии сейчас потребуется каждый меч. Меч в сильной, здоровой руке. Понадобятся глаза, чтобы видеть врага, и ноги, чтобы нести бойца в атаку. И здоровых, полных сил солдат сейчас надо сохранить.
— Я протестую! — Бетина с некоторым удивлением узнала в этом срывающемся вопле свой голос. — Я протестую! Это… это низко! Это подло! Это недостойно!
— Вы можете считать так, мастер Верра. Вы можете считать как угодно, но таков мой приказ. За него я буду держать ответ перед Советом Вершителей, перед Святителем Верлоном и перед самим Эмиалом… если потребуется. Но не перед вами. Властью, данной мне Орденом и Инталией, я отдаю этот приказ. И он должен быть выполнен.
— Я останусь в лагере…
Он с силой грохнул кулаком по столу, деревянная столешница треснула по всей длине. Рявкнул так, что ходуном заходили матерчатые стенки шатра:
— Нет, не останетесь!
Несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, затем продолжил уже относительно нормальным тоном:
— Даже если это будет означать, что часть дальнейшего пути вам придется проделать связанной. В битве мы потеряли весь цвет боевых магов Ордена. Они остались на том самом холме, где вы стояли, мастер Верра. Сейчас вы, как ни печально признавать это, один из лучших магов армии. В Инталии немало сильных волшебников, в том числе и более сильных, чем вы, Бетина. И из числа Ордена, и среди Альянса Алого Пути. Их необходимо собрать и заставить принять участие в будущих битвах. Заставить, мастер Верра. Уговорами, золотом, угрозами, иными ли способами — не важно. Этим займетесь вы. Надеюсь, ваше обострившееся чувство справедливости не дошло еще до того, чтобы игнорировать прямой приказ Вершителя Ордена?
Она молчала, чувствуя, как краска заливает лицо. Да, Орден был ее домом, он кормил, одевал и учил ее. Он обещал ей блестящее будущее — и подобные обещания Несущие Свет выполняли. Орден никогда не требовал беззаветной, бессловесной преданности — но это в общем-то подразумевалось. И Бетина видела, как блестящие рыцари, любимцы женщин и кумиры мальчишек, не дрогнув, шли на верную смерть. Как бросались под удары когтей демона, лишь бы их товарищам удалось нанести один-единственный копейный удар.
Проклятие, она не могла предать Орден… даже если методы арХорна вызывали у нее отвращение. Полководцы приходят и уходят — Инталия была, есть и должна быть впредь.
И она склонила голову в знак готовности подчиниться. АрХорн кивнул, принимая ее повиновение и демонстрируя, что больше говорить не о чем. Отвернулся, заговорил о чем-то вполголоса с арДамалом, уточняя приказы и давая последние наставления.
А Бетина вдруг подумала, что этот человек перешел какую-то границу… и назад уже не вернется. Может, именно поэтому он и стремится в осажденный город? Чтобы своей кровью смыть подлость, которую сейчас совершает, оставляя увечных на растерзание имперцам. Ведь даже усиленный рыцарями гарнизон Торнгарта не сможет продержаться долго, это понимали все присутствующие. И те, кто пойдет за ним, — почти наверняка пойдут на верную смерть. И израненный арВельдер, и другие… Более того, сейчас арХорн жертвует не только этими несколькими сотнями раненых — он жертвует и столицей, мирными жителями и своими друзьями, Метиусом арГеммитом, Святителем, Лейрой Лон и другими. Ради победы. Ради того, чтобы измотать имперцев под белыми стенами, чтобы выжать из них все соки — и дать возможность арДамалу поставить точку в этой войне. Если все удастся — сколько лет потребуется Империи, чтобы прийти в себя?
Двадцатью днями позже.
Дилана взяла со стола бокал, отпила глоток, чувствуя, как ароматная жидкость смачивает пересохшее горло. Человеку, стоящему у стены, она не предложила вина. Да он и не претендовал, предпочитая думать о вещах более насущных. Например, как выйти из этой комнаты на своих ногах. Эта красивая женщина могла одним движением пальца отправить его на плаху, и — ходили слухи — пара-тройка из тех, кто проявил в разговоре с ней недостаточную почтительность, уже познакомились с петлей.
Смерти он не боялся. Он — воин и не раз видел направленную на него отточенную сталь, а шрамы на теле свидетельствовали, что в прошлом ему доводилось видеть отблески пути в чертоги Эмнаура. Но то битва… а ощущать, что и твое благополучие, и сама твоя жизнь зависят от каприза женщины, было ему в новинку. И ощущения эти не радовали.
А смуглая красавица, разглядывая игру солнечных лучей на гранях бокала, думала об ином. Император приказал ей прибыть в Инталию — приказал еще до того, как армия закончила свой путь через Долину Смерти. Вопреки обыкновению она не получила даже самых общих инструкций, а на вопрос, чем ей следует заняться, последовал весьма расплывчатый и двусмысленный ответ.
«Тем, что будет полезно для Империи».
Можно подумать, она когда-то занималась чем-то иным. Даже если целью действий Диланы Танжери было пополнение ее личного состояния, это, несомненно, шло на пользу Империи — ибо она, как и прочие, платила налоги в казну. Только в отличие от прочих делала это честно. Относительно честно.
Предоставленная свобода действий, несколько внушительных грамот, заверенных подписью и печатью Его Величества, изрядное количество золота, гвардейцы-телохранители (предложенные Императором и после некоторого раздумья отвергнутые ею) — все это говорило о том, что она по-прежнему пользуется доверием Унгарта. Знать бы, куда это доверие употребить. Может, приказать повесить этого тупого ублюдка Сюрта Ви? Интересно, будет ли выполнен такой приказ, если подкрепить его одним из листов с императорской печатью?
Все пошло не так… Сначала инталийцы, приняв бой, вдруг неожиданно начали отступление, хотя сохранили достаточно сил. Продолжи они противостояние у долины, закончилось бы это для арХорна полным поражением, и полководец проявил мудрость, уберегая остатки войск от уничтожения. Затем кавалерия Ви, преследовавшая отступающие части, проморгала разделение армии. Дилана стиснула зубы от бешенства… да, воевать ночью не принято, но, покарай этого недоноска Эмнаур, разве можно давать противнику такую возможность ускользнуть из-под удара. Ви утверждал, что не имело смысла посылать легкую конницу на лагерь, окруженный полукольцом массивных повозок. Он ждал подхода пехоты. Дождался… солдат Империи встретили рои арбалетных болтов, а когда дело дошло до рукопашной, выяснилось, что отборным полкам Гурана противостоят инвалиды, большинство из которых не то что достойного сопротивления оказать — и меч-то держать не в состоянии.
АрХорн снова обманул все ожидания, заставив имперскую армию потерять несколько драгоценных часов. А когда выяснились его дальнейшие планы, принимать надлежащие меры было уже поздно. Кавалерия Ордена скорым маршем уходила на север, а пехота уже скрылась в лесах, неуклонно приближаясь к Тимрету, уходя под прикрытие замков герцогских вассалов. Спустя всего лишь три дня — интересно, сколько лошадей пало во время этой безумной скачки, — светоносны одним стремительным ударом прорвали редкие ряды горного отряда и вошли в Торнгарт. Оставив на частоколе три сотни трупов — но вошли. И исключительно благодаря им (и тупости Ви, конечно) теперь столица успешно отражала один штурм за другим.
Да, Империя контролирует центральную и восточную части Инталии. Вот-вот падет Шиммель — этот северный порт всегда был в большей степени торговым поселением, и его бастионы нацелены были против атаки с моря, никак не с суши. Комендант Шиммеля — человек мужественный, но даже истинный герой не способен с несколькими сотнями воинов выстоять перед полнокровным полком императорской пехоты, усиленным двумя группами легкой кавалерии. Пожалуй, ей стоит отправиться туда… было бы забавно уговорить Ульдера арЛорена сдать крепость — Империя всегда прикармливала пиратов, но северный порт — сладкая добыча, и разрушать бастионы, расположенные в самом удобном (единственно удобном, если точнее) месте побережья, было бы непредусмотрительно. Дилана была уверена, что должная доза обаяния, настойчивости и угроз способна делать чудеса. А по слухам, арЛорен — человек достаточно разумный. Своей жизнью он, как и все фанатики Эмиала, пожертвует не задумываясь, но вот окажется ли готов светоносец жертвовать жизнями жителей города? Да, решено — закончив свои дела здесь, у стен Торнгарта, Дилана отправится на север. Покажет господам генералам, что не только их мечи способны брать цитадели.
Груз, который она столь удачно перехватила, уже находится на пути к ее дому. Пришлось повесить троих несогласных — видите ли, эти деревенщины считали, что книги, захваченные в школе Ордена, принадлежат им. Что ж, веревка для них — вполне справедливый исход. Танжери сморщила нос, неодобрительно покачав головой. Перерезать детей — какое немыслимое зверство… неужели не могли придумать что-нибудь более изящное? Переправить деток в Империю, заняться их перевоспитанием, объяснить суть противостояния Эмиала и Эмнаура. Детям можно внушить что угодно, было бы время и желание.
В конце концов, их можно было бы использовать в качестве живого щита при очередном штурме. Эту идею она уже предложила генералу Ви… Дилана потерла щеку — если снять слой грима, можно было обнаружить красное пятно от удара. Ладно, эту пощечину он еще вспомнит… она позаботится о том, чтобы в свой последний час генерал все-все вспомнил. А пока пусть служит Империи как умеет.
Кстати о грузе…
Она подняла голову, словно впервые разглядывая человека, стоявшего у стены.
— Значит, говоришь, вы не смогли поймать эту волшебницу?
— Не смогли, госпожа.
Он опустил голову. Воину было немного стыдно: еще бы, почти две сотни бойцов — и какая-то девка ушла от них, оставив за спиной более десятка трупов и втрое больше раненых и обожженных.
— Ты знаешь, кто она такая? — Собственно, в ответе воина Дилана почти не сомневалась.
— Да, госпожа. Это была леди Рейвен.
— Таша Рейвен… — Дилана словно обкатывала эти слова на языке, надеясь в скором времени вцепиться в них зубами. Нет, не в слова — в обладательницу этого проклятого имени. В конце концов, у нее давно не было личного врага… то есть они были, но не жили достаточно долго, чтобы дать почувствовать ей радость настоящей охоты. — Ты в этом абсолютно уверен?
— Уверен, госпожа. Я уже встречал ее раньше.
— Вот как? Положительно все встречали Ташу Рейвен… И где же?
Воин несколько мгновений помедлил с ответом, и эта задержка Дилане не понравилась. Он намерен что-то скрыть? Забавно.
— Я служил под началом консула Блайта, госпожа. Леди Рейвен была им арестована незадолго до начала войны. Правда, я слышал, она бежала.
— Бежала… да, это мне известно.
Дилана чувствовала, что этот человек говорит ей не все. Вероятно, намерен скрыть нечто, бросающее тень на его начальника. «Ох, Блайт… — подумала она. — Если бы найти на тебя управу! Император ценит тебя, но его милость небезгранична, уж я-то знаю. Нужно лишь подобрать правильный ключик».
А ведь если подумать, враги у нее есть. Блайт. Ви. Таша… нет, Ташу стоит поставить на первое место. Хотя бы потому, что из-за нее умер Керб. Умер плохо, совсем не так, как подобает воину, — его повесили после того, как Империя не выказала заинтересованности обменять пленника на кого-нибудь из инталийцев. За это, кстати, отдельное спасибо Блайту. Дилана не могла с точностью сказать, какие именно чувства она испытывала к своему телохранителю и любовнику, но в том, что за его смерть следует отомстить, не сомневалась. Преданность покупается не только золотом и телом — все должны знать, что смерть настигнет не только посягнувшего на жизнь или имущество Диланы Танжери, но и поднявшего руку на ее слугу.
Она придвинула к себе кожаный футляр, извлекла из него лист дорогой бумаги, украшенной императорским вензелем, перо и чернильницу.
«Именем Императора. Тому, кто доставит живой леди Ташу Рейвен, волшебницу Ордена Несущих Свет, будет выплачено двести золотых, а также дарован имперский баронский титул. Тому, кто доставит тело или голову упомянутой леди Таши Рейвен либо принесет веские доказательства ее смерти, будет выплачено пятьдесят золотых».
Она задумчиво перечитала написанное, затем поставила внизу свою подпись. Возможно, текст не отличался изяществом, но малограмотным солдатам и крестьянам большего не надо. Не поймут. А тут все ясно и просто, и возможность получить титул, не говоря уже об этой сумасшедшей куче денег, заставит каждого второго отправиться на охоту. «Пусть побегает, стерва, — мстительно прищурилась Дилана, — как я бегала. Посмотрим, Таша, понравится ли тебе такое развлечение».
Насчет баронского титула она погорячилась, пожалуй, но Император наверняка не откажет ей в столь маленькой просьбе и утвердит патент. Мало ли в Империи безземельного дворянства — одним больше, одним меньше… А если и нет — что ж, счастливчик тихо исчезнет, чтобы никто не мог заявить, что Дилана Танжери не исполнила обещания.
Она дернула за шнурок, свисающий над столом. Где-то за дверью звякнул колокольчик. Послышались шаги, дубовые створки распахнулись, на пороге стоял солдат. В телохранителе Дилана не нуждалась, зато ей вполне могли понадобиться вестовые, о чем она сразу же по прибытии к стенам Торнгарта поставила в известность генерала Седрумма — единственного, который не вызывал у нее откровенного отвращения. Генерал спорить не стал, и десять кавалеристов поступили в полное распоряжение Танжери. А также несколько умельцев иного рода… специалистов по получению ответов на вопросы. Генерал слыл большим любителем правдивых ответов, и мастера у него были из лучших.
— Я хочу, чтобы это было немедленно переписано и разослано везде, где стоят наши гарнизоны. — Она улыбнулась солдату, но от этой улыбки у него холодок пробежал по спине, явственно информируя о том, что с ним может случиться, если приказ будет исполнен без достаточного старания. — Подберите людей, хорошо знающих инталийский язык. Я хочу, чтобы не позже чем через десять дней каждый человек от Сура до Шиммеля знал о награде. Каждый… даже если придется силой заставить их слушать.
— Будет исполнено, госпожа.
Жестом позволив вестовому удалиться, Дилана повернулась ко все так же неподвижному воину.
— Ты говоришь, что Таша Рейвен была арестована… ее ведь схватил лично консул, верно?
Воин молчал. Он не знал, что именно хочет услышать эта женщина, но предполагал, что консулу Блайту его откровенность не понравилась бы.
Дилана тепло улыбнулась, затем снова дернула шнурок. Дважды. На этот раз вошли двое, и в их руках блестела обнаженная сталь. За спинами воинов маячила приземистая широкоплечая фигура специалиста-дознавателя.
— Связать. Доставить в подвал. Я намерена задать этому человеку несколько вопросов и очень хотела бы, чтобы он ответил. — Она остановила взгляд на коротышке. — Рестил, проследи, чтобы все приготовили.
— Да, госпожа, — неожиданно тонким голосом проблеял палач. — Желаете использовать магию?
— Нет, сейчас предпочитаю более традиционные методы…
Рестил знал свое дело, и стремления держать язык за зубами бывшему подручному Ангера Блайта хватило ненадолго. Скоро Дилана знала все, что он пытался скрыть, а также располагала целым ворохом предположений и догадок, которые водопадом лились из истерзанного тела. В конце концов она наградила воина за красноречие — тем, чем обычно и награждают в подобных случаях. Совершенно не стоило давать ему возможность пожаловаться бывшему господину.
— Значит, дорогой мой Ангер, ты обращался с Ташей совсем не так, как обычно обращаются с пленницей, — пробормотала Дилана, вернувшись в свои покои и снова плеснув себе вина. — Не взял даже клятвы не применять магии. Какая неосторожность… или так ты задумал с самого начала? Быть может, Ангер, ты решил, что Орден более щедро может оплатить твои услуги?
Она достала еще один лист, задумалась. Затем перо заскользило по бумаге, оставляя ровные, аккуратные строчки.
«Верховному жрецу Эмнаура Его Святости Юраю Бороху. Отец мой, с нижайшим поклоном обращается к тебе недостойная дочь во служении Эмнауру Дилана Танжери. До меня дошли печальные сведения, усомниться в которых я, к горю моему, не имею оснований, а потому нижайше прошу вас, отец мой, распорядиться этими сведениями по вашему усмотрению. Стало известно, что консул Ангер Блайт…»
Она писала долго, тщательно взвешивая каждое слово. Возможно, это письмо не станет камнем на могиле консула, но наверняка послужит первой доской для его гроба. Или же первым поленом для костра…
Примечания
Инталия — одно из сильнейших государств Эммера, практически полностью находящееся под властью Ордена Несущих Свет. Правит государством Святитель, олицетворяющий собой единение духовной и светской власти, хотя наиболее важные решения принимаются лишь с одобрения Вершителей Ордена. Столица Инталии — город Торнгарт, в котором расположена Обитель — белоснежная резиденция Святителя. К началу описываемых событий Святителем Инталии являлся престарелый Аллендер Орфин, нерешительность и равнодушие к государственным делам которого в немалой степени способствовали укреплению позиций Ордена. После смерти Орфина ложе Святителя занял Дьют Верлон. Основная денежная единица — солнце, крупная золото-серебряная монета с вычеканенным стилизованным изображением Эмиала в виде десятилучевой звезды. Соответственно, луч — одна десятая солнца, изготавливались монеты в четверть, половину, один и три луча. При обмене за один инталийский луч давали не более одной гуранской молнии. Самая мелкая из серебряных монет — серебряш, примерно одна сотая луча. Менее ценна медь — монетки, которые чеканили все, от баронов до управителей крупных поселений, и которые принимались по весу.
Гуран — империя, являющаяся основным противником Инталии на политической арене — в основном потому, что власть в Гуране практически полностью принадлежит жрецам Эмнаура. Альянс Алого Пути представлен в Гуране относительно слабо, наиболее сильны позиции Триумвирата и, в несколько меньшей степени, Ночного Братства. Его Императорское Величество Унгарт Седьмой весьма недоволен набравшим излишнее влияние Триумвиратом. Столица Гурана — Брон, город-крепость, славный еще и тем, что ни разу за всю историю Эммера не был взят ни штурмом, ни осадой. Жизнь в Гуране подчиняется ряду строгих законов, за исполнением которых следит тайная стража под руководством консула. Помимо охоты за государственными изменниками (ради чего она и была когда-то создана) тайная стража занимается и другими делами, имеющими государственную важность, — фальшивомонетчиками, уклоняющимися от уплаты налогов (в Гуране помимо Императора лишь несколько человек в соответствии с законом не платят налоги со своих доходов). Также тайная стража ведает вопросами разведки и контрразведки. Основная денежная единица — гур, крупная золотая монета с профилем Императора. Одна двадцатая часть гура — молния, серебряная монета с вычеканенным зигзагом небесного огня. Медные деньги чеканить разрешалось всем, а потому, как и в Инталии, они имели лишь весовую ценность.
Тимрет — изначально довольно сильное герцогство, после ряда войн вошедшее в состав Инталии. Спустя несколько веков в результате поражения Святителя Инталии одним из Клинков судеб Тимрет обрел относительную независимость на условиях ограниченного вассалитета. Считалось, что суверенитет крошечной страны, к тому же полностью окруженной землями Инталии и, следовательно, весьма зависимой от великого соседа, не был целью применения Клинка судеб, скорее — временным побочным эффектом. Тем не менее Тимрет до сих пор сохраняет автономность. Дипломаты Инталии с удовольствием используют этот факт как свидетельство нерушимости слова Святителя, хотя стоит только герцогству дать повод, и оно тут же будет раз и навсегда поглощено своим более сильным сюзереном. Во время описываемых событий Тимрет находился под управлением герцога Сивера Тимретского.
Индар — маленькое государство, известное своими воинами-наемниками и живущее преимущественно за счет доходов от предоставления бойцов для службы всем желающим. Часто случалось так, что в бою индарцы сражались за обе противоборствующие стороны. Но честь воинов обязывала их блюсти верность нанимателям, а потому за века истории Индара было отмечено не более десятка случаев, когда наемники не оправдывали возложенных на них ожиданий — по части верности. Правит Индаром Круг Рыцарей, во главе которого стоит комтур. На момент описываемых событий титул комтура носил Ульфандер Зоран.
Кинтара — единственное государство, уцелевшее на юге Эммера. Славится шелком, оружием и драгоценностями. Между Кинтарой и остальными государствами Эммера лежат выжженные земли, бесплодные и смертельно опасные, поэтому никого особо не интересуют кинтарские богатства. Выгоднее торговать с южанами, чем тратить силы на завоевания далеких земель. Кинтарских купцов можно встретить во всех уголках Эммера, их товары дороги, но всегда пользуются устойчивым спросом. За сто лет до описываемых событий маги Алого Пути и Ордена объявили о том, что земля Кинтары находится под их защитой. Это явилось дополнительной гарантией против каждого, кто пожелал бы наложить руку на богатства южан. Кинтарой правит Совет наиболее влиятельных и богатых граждан государства. Столица и единственный крупный город — Кинт Северный. Ранее это был небольшой город у северной границы Кинтары, но ныне остальная часть страны вместе с прежней столицей Кинтом Южным находится на дне моря. Кинтару отделяет от Гурана Выжженная Пустошь — земля, принявшая на себя жестокий удар гнева Эмнаура. Существуют безопасные пути через пустошь, тех же, кто проявит неосторожность, ждет мучительная смерть от отравленной гневом бога земли.
За исключением относительно немногочисленных магов-индивидуалистов, предпочитающих либо вести уединенный образ жизни, либо поступать на службу к тому, кто больше заплатит, маги Эммера разделились на четыре большие группировки.
Орден Несущих Свет, считая своим долгом поклонение Эмиалу и заботу о процветании Инталии, фактически держит в своих руках власть над этим государством, контролируя и армию, и светскую жизнь, и, разумеется, вопросы вероисповедания. В борьбе за чистоту своих рядов Орден не останавливается перед тем, чтобы отправлять на костер тех, в ком замечена склонность к темным силам. Несмотря на некоторую жестокость принимаемых мер, население в целом поддерживает Несущих Свет. Рыцари Ордена, именуемые в народе светоносцами, славятся верностью слову и строгими представлениями о чести. Следует отметить, что для рыцаря или мага Ордена понятие долга — это прежде всего долг перед самим Орденом.
Иерархия Ордена:
Ученик — низший ранг. К четырнадцати — шестнадцати годам ученик может сдать экзамен на звание адепта. Как правило, после двух-трех неудачных попыток ученик лишается права продолжать дальнейшее обучение, но всегда может рассчитывать остаться на службе в Ордене.
Адепт — начинающий маг, чьи способности позволяют ему продолжать совершенствование своих способностей. Достаточно часто адептами остаются на всю жизнь, поскольку экзамены на получение более высоких рангов весьма сложны.
Мастер — полноправный маг. Адепт, обладающий достаточным талантом, как правило, может рассчитывать получить ранг мастера к двадцати пяти — тридцати годам, хотя бывают и исключения.
Магистр — самый высокий магический ранг. Для получения права называться магистром необходимо сдать сложнейшие экзамены, часто — с риском для жизни. Немногие мастера решаются на это.
Вершитель — высшее звено в иерархии Ордена Несущих Свет, управляющий делами Ордена. Совет Вершителей выбирает новых членов исключительно из числа магистров.
Альянс Алого Пути нашел свое место в Инталии, хотя их приверженцев можно встретить в любых, самых отдаленных уголках Эммера. Алый Путь избрал своей целью самосовершенствование и поиск новых знаний, устранившись от политики. Это привело к тому, что значительного влияния Альянс не имеет, но его представители традиционно пользуются уважением как сильнейшие маги и справедливые, беспристрастные судьи. Маги Альянса традиционно предпочитают алый цвет одежд.
Иерархия Альянса в силу давних традиций целиком и полностью повторяет иерархию Ордена Несущих Свет. Алый Путь формально не имеет централизованного управления, однако раз в десять лет самые сильные маги выбирают ректора, который не столько осуществляет координацию их действий, сколько представляет Альянс на разного рода переговорах с другими власть имущими Эммера. Как правило, мастерство во владении магией не является решающим фактором при выборе ректора — в отличие от дипломатических способностей.
Триумвират (название уходит корнями в древние времена, когда подразумевалось триединство власти над сообществом — Эмиал, Эмнаур и верховный жрец) находился на пороге полного уничтожения, когда войска Инталии вошли в Империю и вплотную приблизились к стенам Брона. Тогда и был заключен договор между Императором, верховным жрецом Триумвирата и Старшим Братом немногочисленного Ночного Братства, гильдии магов-убийц, раз и навсегда поделивший сферы влияния. Триумвирату были отданы вопросы религиозных таинств, Императору — светская власть, а Братству — то, чем они и занимались изначально. Люди часто называют служителей Триумвирата масками или безликими.
Иерархия Триумвирата:
Послушник — низший ранг. Многие из послушников полностью лишены магических способностей. Мечта любого послушника — получить ранг служителя и право носить маску Триумвирата.
Служитель четвертого круга — ранг, которого можно достичь, лишь доказав истинную приверженность служению Эмнауру и продемонстрировав наличие магических способностей. Немногим отличаясь по своей значимости от послушника, этот ранг знаменует собой первый серьезный шаг на пути служения Эмнауру.
Служитель третьего круга — ранг, близкий адепту Ордена. Среди служителей второго — четвертого круга весьма популярно принесение различных обетов Эмнауру в качестве доказательства истинности своей веры. Принесение обета — дело добровольное, но отринуть принесенный обет для послушника означает, как правило, смерть или позорное изгнание из Триумвирата.
Служитель второго круга — по уровню магических возможностей этот ранг скорее соответствует магистру Ордена. В большинстве своем это очень сильные маги, искушенные также в воинских ремеслах.
Служитель первого круга — хотя это и считается одним из высших рангов в иерархии Триумвирата, часто это звание является просто почетным и означает лишь особую приближенность к верховному жрецу. Только служителям первого круга и верховному жрецу дозволяется появление в обществе непосвященных без металлической маски, скрывающей лицо.
Верховный жрец — единственный и всесильный глава Триумвирата, первый после Эмнаура в мире живых. Считается, что в особых случаях сам Эмнаур говорит голосом своего верховного жреца.
Ночное Братство образовалось вокруг группы магов, изгнанных из других гильдий за преступления различного рода. Постепенно Братство стало достаточно сильной, хотя и немногочисленной теневой структурой, на счету которой было немало жизней. После заключения союза с Императором Гурана и Триумвиратом Братство специализировалось на приведении в исполнение особо сложных смертных приговоров. Когда на службу Империи была поставлена тайная стража во главе с консулом, услуги Братства постепенно оказались невостребованы, и к моменту описываемых событий существенной роли на политической арене Старший Брат и его подручные уже не играли.
Иерархия Ночного Братства — тайна, доступная исключительно посвященным. Известно лишь, что во главе сообщества стоит Старший Брат, первый среди равных. Этот человек не обязательно является сильным магом, но всегда обладает незаурядными организаторскими способностями.
В иерархии магических сообществ особое место занимает Творец Сущего. Это скорее почетное звание, чем магический ранг, означающее признание выдающихся достижений в области магии. За всю историю существования магических сообществ лишь шестнадцать волшебников удостаивались звания Творца Сущего. Трое из Альянса Алого Пути, семеро из Ордена Несущих Свет, пятеро из Ночного Братства, один из Триумвирата. Считается, что к моменту описываемых событий в Эммере не было ни единого Творца — если не считать легендарного Санкриста АльНоора, создателя Высокого замка.
Титул Творца Сущего может получить любой маг. В теории — даже простой адепт. Лишь бы он сумел подняться над канонами школы, сумел бы создать нечто новое, нечто из разряда магии Сущего. Простейшие формулы доступны многим, но магия Сущего не подчиняется этим законам. Она неразрывно связана с душой мага, и никто другой не способен воспроизвести заклинание или ритуал магии Сущего, получив при этом тот же результат, что и Творец. Примерами истинных проявлений магии Сущего являются Высокий замок, Перо памяти, Клинки судеб, магия неуязвимости, заложенная в меч «Детоубийца», и ряд других выдающихся достижений.
Магадан
Апрель — декабрь 2006 г.
Читать бесплатно другие книги:
