Талтос Райс Энн

Огонь быстро разгорался. Маленький человечек отряхнул брюки и уселся в мягкое бесформенное кресло, казавшееся необыкновенно удобным. Ноги карлика не доставали до пола.

По изрезанному глубокими морщинками лицу трудно было угадать, о чем он думает. Был ли он действительно рассержен? Складки кожи искажали выражение лица. На самом деле только голос выдавал его настроение. Постукивая короткими пальцами по матерчатым подлокотникам кресла, он лишь изредка вскидывал сверкающие глаза, когда говорил. Рыжие волосы вполне соответствовали его темпераменту – во всяком случае, если вспомнить распространенные представления о характере рыжих.

Юрий устроился на самом конце кушетки, а высокий мужчина подошел к каминной полке и принялся глядеть в огонь. Не желая показаться невоспитанным невежей, поедающим глазами незнакомого человека только потому, что тот чем-то отличается от обычных людей, Юрий отвел взгляд.

– Талтос… – повторил Юрий. Голос его звучал вполне спокойно. – Талтос… Почему вы хотите говорить со мной? Почему хотите помочь мне? Кто вы такой и зачем пришли сюда?

– Вы видели того, другого? – спросил высокий, оборачиваясь и глядя на Юрия почти застенчиво и в то же время совершенно открыто.

Его привлекательность поражала воображение. Впечатление портили только уродливо узловатые пальцы.

– Нет, я никогда не видел его, – ответил Юрий.

– Но вы точно знаете, что он мертв?

– Да, в этом я абсолютно уверен, – ответил Юрий. Гигант и карлик…

Ему не хотелось смеяться, но зрелище казалось весьма занятным. Но если аномалии первого вызывали даже симпатию, то уродство второго выглядело зловеще. А ведь оба они – творения природы. Это было нечто выходящее за пределы цепи совпадений и случайностей.

– А у того Талтоса была подруга? – спросил высокий. – Я хочу выяснить, существует ли Талтос женского пола?

– Нет. Его подругой была женщина по имени Роуан Мэйфейр. Я рассказывал о ней вашему приятелю. Она была его матерью и его любовницей. Роуан Мэйфейр принадлежит к числу женщин, которых мы, члены ордена Таламаска, называем ведьмами.

– Все правильно, – подтвердил маленький человек. – Мы также называем их ведьмами. В истории, о которой я тебе говорил, Эшлер, много могущественных ведьм. Целое племя ведьм. Ты должен выслушать эту повесть.

– Эшлер?! Таково ваше полное имя? – потрясенно спросил Юрий.

Перед тем как уехать из Нового Орлеана, он часами слушал Эрона, поведавшего ему окончание истории Лэшера – демона из долины. Имя святого Эшлера снова и снова повторялось в его рассказе. Святой Эшлер…

– Да, – ответил высокий. – Но я предпочитаю краткий вариант – Эш. Мне так нравится это простое имя, что зачастую я не отзываюсь на другое. – Это было сказано твердо, но не без учтивости.

Карлик рассмеялся.

– Я называю его полным именем, чтобы заставить быть сильным и внимательным, – объяснил он.

Высокий никак не отреагировал на это высказывание. Он грел руки у огня.

– Вы испытываете боль, не так ли? – спросил человек, отворачиваясь от огня.

– Да. Простите, что не скрываю этого. Ранено плечо, а это такое место, что даже незначительное движение причиняет беспокойство. Вы не возражаете, если я поудобнее прилягу на софу? Мысли у меня в голове путаются. Пожалуйста, расскажите о себе подробнее. Кто вы?

– Но я уже сказал вам – разве нет? Теперь ваша очередь. Что с вами случилось?

– Юрий, я уже говорил тебе, – нетерпеливо, но без злобы в голосе вмешался карлик, – это мой самый верный наперсник и друг во всем мире. Я говорил тебе, что он знает о Таламаске. Причем больше, чем кто-либо другой из живущих на этом свете. Пожалуйста, доверься ему. Расскажи все, о чем он хочет знать.

– Я доверяю вам. – Юрий слегка пожал плечами. – Но почему я должен быть откровенным и посвятить вас во все свои проблемы? Зачем это вам?

– Для того чтобы вам помочь, разумеется, – медленно проговорил высокий, спокойно кивнув головой. – Сэмюэль утверждает, что люди из Таламаски пытаются вас убить. Мне трудно смириться с этой мыслью. Я всегда, пусть и по-своему, любил орден Таламаска и при этом всю жизнь вынужден был защищаться от его вмешательства в мои дела, равно как и от всего прочего, стоящего на моем пути и мешающего осуществить задуманное. Но люди из Тала-маски редко становились моими врагами… По крайней мере, надолго. Кто пытался причинить вам вред? Вы уверены, что ваши недруги действительно принадлежат к ордену?

– Нет, в этом я не уверен, – ответил Юрий. – Вкратце могу сказать следующее: когда я, совсем еще ребенок, осиротел, орден Таламаска приютил меня и принял под свое покровительство. Эрон Лайтнер стал моим защитником и учителем. Сэмюэль знает его.

– Я тоже, – отозвался высокий.

– Всю свою взрослую жизнь я служил ордену – главным образом странствовал, выполняя задания, суть которых зачастую не вполне понимал. Видимо, малозаметно для меня мои клятвы верности ордену трансформировались в преданность Эрону Лайтнеру. Когда он уехал в Новый Орлеан, чтобы продолжить сбор материалов для создания истории семейства ведьм, произошло нечто странное – и ситуация резко ухудшилась. Речь идет о семействе Мэйфейр. Я читал их досье в архивах ордена, но в один далеко не прекрасный момент мне запретили заниматься дальнейшим изучением клана. Именно от Роуан Мэйфейр родился Талтос.

– Кто его отец? – спросил высокий.

– Человек.

– Некий смертный человек? Вы уверены в этом?

– Без сомнения, но существовали и другие соображения. На протяжении жизни многих и многих поколений эту семью преследовали духи – как добрые, так и злые. Один из духов вселился в еще не родившегося ребенка Роуан Мэйфейр, овладел им и помог тому появиться на свет. Роды, надо сказать, были весьма необычными. Талтос покинул утробу этой женщины уже совершенно взрослым, с душой вселившегося в него духа. В семье этого духа называли Лэшером, и мы никогда не знали никакого другого его имени. Теперь, как я уже сказал, это создание мертво.

Высокий человек был искренне изумлен и сочувственно покачал головой. Потом прошел к ближайшему креслу и сел, скрестив длинные ноги и учтиво повернувшись лицом к Юрию. Сидел он очень прямо, словно никогда не чувствовал неловкости из-за своего роста.

– От двух ведьм… – прошептал высокий.

– Совершенно точно, – подхватил Юрий.

– Вы сказали «совершенно», – сказал высокий. – Откуда такая уверенность?

– Существуют генетические данные, и в достатке. Таламаска имеет такие свидетельства. Семья ведьм несет в себе экстраординарный ряд генов с различными вариациями. Гены Талтоса при обычных обстоятельствах никогда не проявляются, но в некоторых случаях – например, посредством черной магии или при вселении духа – могут привести к появлению Талтоса в нашем мире.

Высокий человек улыбнулся, и лицо его стало еще более выразительным, эмоциональным и безыскусно очаровательным.

– Вы говорите так же, как все остальные члены Тала-маски: словно римский священник. Выражаете свои мысли так, будто родились бог весть в какие времена.

– Неудивительно, ведь я воспитывался на их документах, главным образом написанных по-латыни, – откликнулся Юрий. – Первые упоминания о Лэшере, как свидетельствует досье Мэйфейров, восходят к шестнадцатому столетию. Помимо досье я прочел и многие другие документы, связанные с историей семьи. В общем, мне известно практически все: от возникновения и источников их колоссального богатства до тайных деяний, совершавшихся или по наущению вечного проклятия Мэйфейров – Лэшера, или в союзе с ним. В общей сложности я прочел сотни и сотни страниц.

– Понятно.

– Однако нигде не встретил истории Талтоса, – продолжал Юрий. – И не слышал о нем ни слова, когда был в Новом Орлеане, пока два члена ордена не погибли там при попытке освободить Талтоса – Лэшера от человека, убившего его. Но я не могу рассказать эту историю.

– Почему же? Теперь я хочу знать, кто убил его.

– Когда я узнаю вас лучше, когда вы поведаете о себе так же откровенно, как и я.

– Что я могу вам рассказать? Я – Эшлер, я – Талтос. Прошли столетия с тех пор, как я видел другого представителя моего рода, одного-единственного. Ох, конечно, были еще и другие. Я слышал разговоры о них, гонялся за ними, иногда почти находил их. Заметьте, я сказал «почти». Но ни разу не прикоснулся к своей собственной плоти и крови. Ни разу за все это время.

– Судя по всему, вы очень стары. Продолжительность нашей жизни, можно сказать, миг в сравнении с вашей.

– Очевидно, да, я стар. Как видите, у меня уже есть белые волосы. Но как могу я судить насколько, как могу я выяснить, какой может быть моя старость и сколько времени она займет в пересчете на человеческие годы? Когда я жил в счастье, среди себе подобных, то был слишком молод, чтобы познать, что мне понадобится для столь длительного путешествия в одиночестве. И Господь не одарил меня сверхъестественной памятью. Подобно обычному человеку, я помню лишь некоторые вещи, но при этом удивительно ясно. Однако другие полностью выпали из памяти.

– Таламаска знает о вас? – спросил Юрий. – Ваш ответ имеет для меня большое значение, ведь орден был моим призванием, моей жизнью и судьбой.

– Объясните, почему все изменилось.

– Я говорил вам. Эрон Лайтнер уехал в Новый Орлеан. Эрон – эксперт по ведьмам. Мы изучаем ведьм…

– Это уже давно понятно, – перебил Юрия карлик. – Давай дальше.

– Умолкни, Сэмюэль, и веди себя прилично, – мягко, но серьезно укорил его высокий.

– Не будь слабоумным, Эш, этот цыган и так вот-вот влюбится в тебя!

Талтос был ошеломлен и разгневан. Ярость пламенела в нем, великолепная и неистовая, но Эш укротил ее, тряхнул головой и сложил руки. Он уже давно научился справляться со своим гневом.

Что же касается Юрия, то он вновь был ошеломлен. Казалось, что для него теперь весь мир состоит из потрясений и открытий. На этот раз поразительным откровением для него стал тот факт, что он, Юрий, невольно проникается великой симпатией к благородному и, судя по всему, умному великану – чувством, которое он ни в малейшей степени не испытывал по отношению к Сэмюэлю…

Он смущенно отвернулся, не желая – да и не имея времени – откровенно рассказывать о своей жизни: о том, как он полностью попал под влияние Эрона Лайтнера, о том, что столь сильная личность часто доминировала над ним. Ему хотелось сказать, что эротика была вовсе ни при чем…

Но… Эротический аспект, конечно же, имел огромное значение – не меньшее, чем все остальное.

Талтос холодно смотрел на карлика.

Юрий продолжил рассказ:

– Эрон Лайтнер пришел помочь мэйфейрским ведьмам разобраться в их нескончаемых сварах с духом Лэшера. Эрон Лайтнер никогда не знал, когда появится этот дух или каким он предстанет. Достоверно был известен лишь один факт: в тысяча шестьсот шестьдесят пятом году одной из ведьм удалось его вызвать – это произошло в Доннелейте.

После того как создание обросло плотью, оно погубило стольких ведьм, что я не могу указать их число. Позднее Эрон Лайтнер встретился с ним и узнал, что он, Талтос, однажды, еще во времена короля Генриха, был внедрен в человеческое тело и встретил свою гибель в Доннелейте. Именно там, в долине, любил пребывать дух, пока ведьма не призывала его к себе.

О таких вещах не говорится ни в одном документе Таламаски – во всяком случае, в тех, что мне известны. Прошло не более трех недель, как это создание было уничтожено. Но бумаги могут храниться в секретных папках, о которых знают лишь избранные. Как только Таламаска получит информацию о перевоплощении Лэшера – терминология в данном случае не имеет значения, – агенты ордена попытаются завладеть им для использования в собственных целях. Ради получения необходимой информации они способны хладнокровно и предумышленно пожертвовать жизнью нескольких людей… Я твердо знаю, что Эрон не участвовал в осуществлении их планов и чувствовал себя преданным соратниками по ордену. Вот почему я вас спрашиваю: они знали о вас? Посвящены ли вы в планы Тала-маски, ибо, если это так, вы посвящены в оккультные знания высочайшего уровня.

– И да и нет, – ответил высокий. – Вы со мной откровенны, не так ли?

– Эш, постарайся не говорить загадками, – проворчал карлик.

Он тоже откинулся в кресле, позволив коротким ножкам вытянуться совершенно прямо, и сцепил пальцы на твидовом жилете. Воротник рубашки приоткрылся. Искорки света проблескивали в полуприкрытых глазах.

– Я просто упомянул об этом, Сэмюэль. Прояви немного терпения. – Высокий человек вздохнул. – Постарайся сам не говорить загадками.

Он выглядел несколько раздраженным, когда вновь обернулся к Юрию.

– Позвольте мне ответить на ваш вопрос, Юрий, – сказал он. Тон, каким он произнес его имя, был теплым и доброжелательным. – Люди из Таламаски, возможно, сегодня обо мне ничего не знают. Быть может, только гению дано разгадать, что кроется в архивах ордена, если такие документы и в самом деле существуют. Я никогда не понимал в полной мере статус или значимость сведений, хранящихся в архивах ордена. Я однажды прочел ряд рукописей, много веков тому назад, и от души смеялся над их содержанием. Но в те времена все письменные языки казались мне наивными и трогательными. Некоторые остались такими и доселе.

Юрия эти слова привели в восхищение. Карлик был прав: разумеется, он не устоял перед властью этого существа, утратил способность идти своей стезей, лишился собственного пути – естественного нежелания верить всему. Но это же было неким видом любви, не так ли? Это был такой полный отказ от привычного чувства отчуждения и недоверия, что последующее принятие было похоже на интеллектуальный оргазм.

– Какой же язык не заставляет вас смеяться? – спросил Юрий.

– Современный сленг, – ответил высокий. – Реализм в художественных произведениях и журналистике. Разговорному языку часто недостает искренности. Он утратил все формальные элементы и вместо этого часто прибегает к чрезмерной краткости выражений. В наши времена, когда люди пишут, их язык подчас подобен хриплому свисту, заменяющему мелодии песен, которые они привыкли петь.

Юрий рассмеялся.

– Думаю, вы правы, – сказал он. – Но это не относится к документам Таламаски.

– Нет. Я уже объяснял: они мелодичны и забавны.

– Но тогда выходит, что есть документы и документы. Значит, вы полагаете, что они не знают о вас теперь?

– Я абсолютно уверен в том, что они ничего не знают обо мне, и, когда вы рассказали свою историю, стало совершенно ясно, что они, возможно, и не могут знать. Но продолжим. Что же случилось с этим Талтосом?

– Они пытались увезти его оттуда и погибли при этом. Человек, который убил Талтоса, убил и людей из Таламаски. Перед тем как умереть, они, однако, попытались захватить Талтоса и утверждали, что имеют в своем распоряжении женщину-Талтос, что столетиями искали и нашли ее и теперь намерены свести вместе женщину и мужчину. Они указали как на общепризнанный факт, что такова цель ордена. Тайная и оккультная цель, должен сказать. Это потрясло Эрона Лайтнера.

– Могу понять почему.

– Талтоса – Лэшера, кажется, не удивляли намерения агентов ордена, – продолжал Юрий. – В свое время Таламаска пыталась выманить его из Доннелейта – возможно, для того, чтобы свести с женщиной. Но он не доверял им и не хотел иметь с ними дело. Он был в те дни священником. И верил в собственную святость.

– Святой Эшлер, – произнес карлик, мрачнея. Его голос, казалось, исходил не из окруженного морщинами рта, а откуда-то из центра туловища. – Святой Эшлер, который всегда возвращается снова…

Высокий слегка наклонил голову, внимательный взгляд карих глаз медленно перемещался вперед и назад по ковру – так, словно он читал некие письмена, скрытые в замысловатом восточном узоре. Он взглянул на Юрия и склонил голову так низко, что темные брови затенили глаза.

– Святой Эшлер… – произнес он с печалью в голосе.

– Вы и есть этот человек?

– Я не святой, Юрий. Не возражаете, если я буду обращаться к вам по имени? Давайте не будем говорить о святых, если можно…

– Конечно, пожалуйста, называйте меня Юрием, а я, если вы не против, буду называть вас Эшем. Но ведь все дело в том, что вы тот самый человек? Тот, которого они называют святым? Вы говорите о столетиях! А мы сидим здесь, в гостиной, и слушаем, как потрескивают угли в камине. Сейчас официант постучит в дверь и принесет закуски. Вы должны рассказать мне все. Я не смогу защитить себя от братьев из Таламаски, если вы не поможете понять, что же происходит.

И тут в дверь действительно постучали.

Сэмюэль соскользнул с кресла и направился к алькову.

– Пройди, пожалуйста, в спальню, Юрий, чтобы тебя не увидели.

Как только он с важным видом прошествовал мимо, Юрий поднялся, и плечо мгновенно отозвалось болью. Он прошел в спальню, прикрыл за собой дверь и обнаружил, что находится в полутемном помещении, мягкие, пышные портьеры на окнах которого едва пропускали слабый дневной свет. Юрий поднял трубку телефона, стоявшего на столике возле кровати, и быстро набрал код международной связи, а следом – территориальный код в Соединенных Штатах.

Затем он помедлил, ощущая полную неспособность говорить успокоительную ложь Моне, желая скорее сообщить Эрону все, что узнал, и беспокоясь, что связь вот-вот прервут.

Несколько раз на пути из Шотландии он оказывался у разного рода телефонов и также пытался позвонить, но карлик давал команду немедленно садиться в машину.

Что сказать любимой малышке Моне? Что сообщить Эрону за те несколько мгновений, что будут отпущены на разговор?

Он поспешно набрал код Нового Орлеана и номер дома Мэйфейров на углу Сент-Чарльз-авеню и Амелия-стрит и замер в тревожном ожидании, внезапно осознав, что в Штатах сейчас глубокая ночь. Непростительная бестактность с его стороны, каковы бы ни были обстоятельства.

Кто-то ответил на звонок. Он не смог узнать, кому принадлежит голос.

– Прошу прощения за беспокойство. Я звоню из Англии и пытаюсь связаться с Моной Мэйфейр, – сказал он. – Надеюсь, я не поднял на ноги весь дом?

– Юрий? – спросила женщина.

– Да! – Он признался, но без удивления, что эта женщина узнала его по голосу.

– Юрий, Эрон Лайтнер мертв, – сказала женщина. – Я Селия, родственница Беатрис, Моны и еще многих других. Эрон убит.

Повисла длинная пауза. Юрий не произнес ни слова. Он не думал ни о чем, не видел ничего, не пришел ни к какому заключению. Тело охватил холодный озноб страха. Неужели он больше никогда не увидит Эрона, неужели они никогда больше не смогут поговорить друг с другом? Он и Эрон… Разве можно поверить, что Эрон ушел навек?

Он попытался шевельнуть губами, но не смог и лишь бессмысленно и глупо махнул рукой, до боли в пальцах сжимая телефонный провод.

– Я очень сожалею, Юрий. Мы все беспокоились о тебе. Мона крайне взволнована. Где ты находишься? Постарайся позвонить Майклу Карри. Я могу дать тебе номер.

– Со мной все в порядке, – спокойно ответил Юрий. – У меня есть тот номер.

– Там сейчас находится Мона, Юрий. В доме на Первой улице. Они будут рады узнать, где ты, что с тобой и как с тобой немедленно связаться.

– Но Эрон… – сказал он умоляюще, не способный произнести что-либо еще.

Голос сел и звучал хрипло. Юрий едва мог справиться с бременем ужасного чувства, от которого даже затуманилось зрение. Он словно утратил равновесие и осознание собственного «я».

– Эрон…

– Его предумышленно сбила машина. Он шел от гостиницы «Поншатрен», где встречался с Беатрис и Мэри-Джейн Мэйфейр. Они сняли для Мэри-Джейн номер в отеле. Беатрис собиралась войти в вестибюль гостиницы, когда услышала какой-то шум. Она и Мэри-Джейн собственными глазами видели все, что случилось. Эрона несколько раз переехала машина.

– Значит, это действительно убийство, – сказал Юрий.

– Несомненно. Они поймали человека, который сбил его. Какой-то бродяга. Его наняли, но он не знает, кто именно. За убийство Эрона бродяге заплатили пять тысяч долларов наличными. Он выслеживал Эрона целую неделю и за это время успел потратить половину полученных денег.

Юрию хотелось оборвать связь. Продолжать разговор казалось совершенно невозможным. Он провел языком по верхней губе и усилием воли заставил себя заговорить снова.

– Селия, передай, пожалуйста, от меня Моне Мэйфейр… а также Майклу Карри… Я в Англии, в безопасности. Скоро свяжусь с ними. Веду себя весьма осторожно. Передай мое сочувствие Беатрис Мэйфейр. Передай всем, что я вас люблю.

– Обязательно…

Юрий опустил телефонную трубку на рычаг. Если даже Селия добавила что-нибудь еще, он ее не услышал. Нежные пастельные цвета спальни на миг привлекли его внимание. Свет мягко отражался в зеркале. В комнате пахло свежестью.

Отчуждение, отсутствие уверенности… Рим…

Приезд Эрона…

А теперь Эрона нет, он стерт из жизни… Не из прошлого, конечно, но из настоящего и будущего – начисто.

Юрий не знал, как долго простоял на одном месте. Похоже, целую вечность.

В какой-то момент он осознал, что в комнату вошел Эш.

И к пронзившей Юрия глубокой, ужасной скорби внезапно прикоснулся голос этого человека – возможно, гибельный, но теплый и сочувствующий:

– Почему вы плачете, Юрий?

Слова эти были произнесены с искренностью невинного ребенка.

– Эрон Лайтнер мертв, – сказал Юрий. – Я не позвонил ему, чтобы сказать, что они пытались убить меня. Я должен был сказать ему. Должен был предупредить…

– Он знал, Юрий! Он знал! – послышался из-за двери резкий голос Сэмюэля. – Ты рассказывал мне, как он предостерегал тебя, чтобы ты не возвращался сюда, как говорил, что они могут прийти за ним в любое время.

– Но я…

– Не вините себя, мой юный друг, – сказал Эш. Юрий почувствовал, как большие руки нежно прикоснулись к его плечам.

– Эрон… Эрон был мне отцом, – произнес Юрий лишенным интонации голосом. – Эрон был мне братом. Эрон был мне другом.

Внутри его клокотало чувство вины, и жуткое осознание страшной потери стало непереносимым. Поначалу казалось совершенно невозможным, что человек ушел, навсегда исчез из жизни… Но постепенно факт обретал все большую реальность, пока наконец не превратился в неоспоримую истину.

Юрий снова почувствовал себя мальчиком и мысленно оказался в родной деревне, в Югославии, возле мертвого тела матери, лежащего на кровати. Тогда он последний раз познал боль, подобную той, что ощущал теперь. Он чувствовал, что не в силах вынести ее снова, и стиснул зубы, опасаясь, что вот-вот заплачет, горько, не по-мужски, или даже зарыдает в голос.

– Таламаска убила его, – сказал Юрий. – Кто еще смог бы так поступить? Лэшер-Талтос мертв. Он не мог сделать это. Они ответственны за все убийства. Талтос убивал женщин, но никогда не убивал мужчин.

– Это Эрон убил Талтоса? – спросил Эш. – Был ли он отцом?

– Нет. Но он любил там одну женщину, и теперь, возможно, ее жизни тоже грозит опасность.

Юрию хотелось закрыться в ванной. У него не было четкого представления о том, что он намерен сделать. Сесть на мраморный пол? А быть может, встать на колени и зарыдать?..

Но никто из этих странных людей не должен это слышать. С участием и заботой они увели его обратно в гостиную и усадили на софу, причем высокий более, чем другой, заботился о его больном плече, а маленький человек ринулся в кухню, чтобы приготовить горячий чай, и принес несколько пирожных и печенье на тарелке. Легкая еда, но тем не менее соблазнительная.

Юрию показалось, что огонь в камине горит слишком сильно. Его пульс учащался. И в самом деле, тело покрылось потом. Он снял с себя тяжелый свитер, стянув его через голову, и это движение спровоцировало возвращение сильной боли в плече. Стягивая свитер, он вспомнил, что под ним ничего не надето, и теперь сидел с голой грудью и свитером в руках. Чувствуя себя неловко, он прижал свитер к себе.

До слуха Юрия донесся странный слабый звук. Маленький человек принес ему белую рубашку, все еще обернутую в картонную упаковку из прачечной. Юрий взял ее, расстегнул, надел на себя. Слишком большого размера, она оказалась велика. Должно быть, рубашка принадлежала высокому – Эшу. Он закатал рукава и застегнул несколько пуговиц, чувствуя признательность карлику за возможность прикрыть наготу. Ему стало уютно, словно в просторной и мягкой пижаме. Свитер лежал на ковре. Он мог видеть травинки, прутья и кусочки земли, прилипшие к шерстинкам.

– Я думал, что это так благородно, – сказал он, – не звонить ему, не беспокоить… сперва залечить свои раны и встать на ноги и только после этого позвонить – когда я буду совершенно здоров.

– Почему Таламаска убила Эрона Лайтнера? – спросил Эш.

Он возвратился в свое кресло и сидел, зажав между коленей руки. И снова он был прямой, как шомпол, и казался невероятно прекрасным.

Боже всемогущий! Это было, как если бы Юрий от удара потерял сознание и теперь видел все окружающее в первый раз. Он заметил простой черный ремешок часов на руке Эша и сами золотые часы с цифровой шкалой. Он видел рыжеволосого горбуна, стоящего у окна, которое тот приоткрыл немного, так как огонь в камине уже ревел. Он почувствовал прикосновение ледяного лезвия ветра, прорезавшего всю комнату. Он увидел, как огонь отступил и зашипел.

– Юрий, почему же?

– Не могу ответить. Я все еще надеялся, что мы ошиблись, что не они приложили к этому руку, что не они убили невинных людей, что утверждение, будто у них есть женщина и они любой ценой жаждут осуществить свой замысел, – невообразимая ложь. Я не могу подумать о такой отвратительной причине. Ох, я не собирался оскорбить вас.

– Разумеется нет.

– Понимаете, я думал, будто их цели возвышенны, все их помыслы и действия чисты – орден ученых, которые ведут записи и проводят исследования, но никогда эгоистически не вмешиваются в то, что наблюдают, а лишь изучают сверхъестественное. Думаю, я был дураком! Они убили Эрона, потому что он знал истину. И именно потому они должны убить меня. Они должны дать возможность ордену снова заниматься обычными делами, не тревожась ни о чем. Они должны наблюдать за Обителью. Они должны принять меры, чтобы любой ценой предотвратить мое приближение к ней. Они должны предусмотреть прослушивание всех телефонных разговоров. Я не имею права звонить туда, или в Амстердам, или в Рим, если захочу. Они перехватывают любой факс, который я отсылаю. Они никогда не отзовут своего наблюдателя, никогда не прекратят за мной слежку, пока я не умру.

Тогда кто же будет бороться с ними? Кто расскажет другим раскроет братьям и сестрам ужасные тайны о том, что этот орден порочен… о том, что старые максимы католической церкви, возможно, всегда были истинны. Все, что сверхъестественно и исходит не от Бога, – порочно. Найти Талтоса мужского рода! Свести его с женщиной…

Он взглянул вверх. Лицо Эша было печально. Сэмюэль, прислонившись к закрытому окну, повернулся к ним лицом, складки на котором выражали печаль и покой. «Успокойся, пусть твои слова прозвучат значительно. Не следует впадать в истерию», – приказал себе Юрий.

– Вы так говорите о столетиях, Эш, как другие говорят о годах, – произнес он. – В таком случае женщина в Таламаске тоже может жить столетия. Это, вероятно, всегда было их единственной целью. Из глубины темных времен тянется паутина, столь ужасающая и извращенная, что современные мужчины и женщины не в силах даже постичь ее истинную сущность! Это слишком просто, что все эти глупые мужчины и женщины дожидаются появления единственного существа – некоего Талтоса, создания, которое способно вместе с супругой размножиться так быстро и успешно, что род им подобных мог бы быстро овладеть всем миром. Не понимаю, что придает им такую уверенность, невидимым и анонимным, скрытным старшинам ордена, почему они сами, не будучи…

Он замолчал, осененный мыслью, которая прежде не приходила ему в голову. Ну конечно. Был ли он когда-нибудь в одной комнате с разумным существом, которое не было бы человеком? Теперь это произошло, и кто мог сказать, сколько подобных представителей того же биологического вида, принимаемых за людей, осуществляющих при этом только свои личные планы, жили в этом комфортабельном маленьком мире? Талтос. Вампир. Пожилой карлик, у которого свои планы, собственные обиды и жизненные истории.

Как спокойны они оба! Была ли между ними скрытая договоренность дать ему возможность выговориться и тем самым снять напряжение?

– Знаете, что мне хотелось бы сделать? – спросил Юрий.

– И что же? – поинтересовался Эш.

– Поехать в амстердамскую Обитель и убить их, старшин. Но это просто желание. Не думаю, что смогу найти их. Не думаю, что они сейчас в амстердамской Обители – их обычном пристанище. Я не знаю, кто они и где находятся. Сэмюэль, я хочу взять сейчас машину и поехать в дом, который здесь, в Лондоне. Я должен увидеться с братьями и сестрами.

– Нет, – ответил Сэмюэль. – Они убьют тебя. – Не может быть, что все они участвуют в этом заговоре. В этом моя последняя надежда. Сейчас мы все стали жертвами обмана нескольких негодяев. Пожалуйста, дайте мне машину. Я хочу отправиться в Обитель – быстро войти внутрь, прежде чем кто-нибудь спохватится, добраться до братьев и сестер и заставить их выслушать меня. Послушайте! Я обязан это сделать! Я должен предостеречь их! Как же иначе? Ведь Эрон мертв!

Он остановился. Он осознал, что напугал их, двух своих новых странных друзей. Маленький человек снова сложил руки на груди и выглядел весьма нелепо, потому что руки были очень короткими, а грудь – широкой. Складки кожи на его лбу сошлись к переносице. Эш наблюдал за ним и явно встревожился.

– Что вам за дело до меня, каждому из вас? – внезапно спросил Юрий. – Вы спасли мне жизнь, когда в меня стреляли в горах. Но никто не просил вас так поступить. Почему? Что я для вас значу?

Сэмюэль что-то тихо пробормотал, словно говоря: «Этот вопрос не заслуживает ответа».

Эш, однако, произнес мягким голосом:

– Может быть, мы тоже цыгане, Юрий.

Юрий ничего не ответил. Он уже не верил в высокие чувства, о которых говорил этот человек. Он не верил ни во что, за исключением того, что Эрон мертв. Он представлял себе Мону, свою маленькую рыжеволосую ведьму. Он видел ее замечательное лицо и огромную массу пышных рыжих волос. Он видел ее глаза. Но он не испытывал к ней никаких чувств. Он желал от всего сердца, чтобы она была здесь.

– Ничего, у меня нет ничего, – шепнул он.

– Юрий, – сказал Эш. – Пожалуйста, вспомните, что я сказал вам. Таламаска была создана не для поисков Талтоса. В этом вы можете мне верить. И хотя я ничего не знаю о старшинах ордена в наши дни и в наш век, я знал их в прошлом. Нет, Юрий, у них не было Талтоса тогда, и я не могу поверить, что он есть у них теперь. Какими они могут быть, Юрий, – женщины моего вида?

Эш продолжал говорить неторопливо, мягко и спокойно, но в глубине его голоса звучала мощь:

– Женщина-Талтос так же своенравна и непосредственна, как мужчина, – сказал Эш. – Женщина сразу пошла бы к этому существу, Лэшеру. Женщину, живущую только в окружении женщин, нельзя удержать от подобного поступка. Зачем посылать смертных людей, чтобы получить такой приз и приобрести такого врага? Ох, я знаю, что вы не считаете меня грозным, но вас могут сильно поразить мои рассказы. Успокойтесь: ваши братья и сестры не так уж наивны в отношении ордена. Но я верю, что вы поступили правильно, поделившись своими соображениями. Вовсе не старшины предали священное дело Таламаски, чтобы захватить Лэшера. Виновен в этом лишь узкий круг его членов, открывших секреты старинного племени.

Эш замолчал – и Юрию показалось, будто внезапно прекратилась музыка. А необыкновенный человек оставался невозмутимым и спокойно смотрел на него внимательными глазами.

– Должно быть, вы правы, – тихо сказал Юрий. – Я бы не вынес, окажись все иначе.

– Нам по силам узнать истину, – сказал Эш. – Нам троим, вместе. Честно говоря, хотя после нашей первой встречи я сразу же решил взять на себя заботу о вас и помогать вам как другу, потому что вообще добросердечен по натуре, я должен помогать вам также и по совсем другой причине. Я помню времена, когда вообще не было Тала-маски… Я помню времена, когда в ордене был всего один человек. Я помню времена, когда катакомбы, в которых хранилась библиотека, были не больше этой комнаты. Я помню времена, когда в ордене стало два члена, потом три, позже – пять, а затем и десять. Я помню все эти события и всех тех, кто стоял у истоков ордена. Я знал их и любил их. И разумеется, хранил свою тайну, сокрытую в их документах. Эти документы, переведенные на современные языки, хранятся на электронных носителях информации.

– Он говорит о том, – проговорил Сэмюэль, грубо, но размеренно, несмотря на все свое раздражение, – что мы не хотим уничтожения Таламаски. Мы не хотим, чтобы она изменилась в своей основе. Таламаска знает слишком многое о нас, чтобы мы желали ей гибели. Ей известны слишком многие наши тайны. По мне, это не вопрос лояльности. Речь идет о нашем желании, чтобы орден оставил нас в покое.

– А я говорю о лояльности, – возразил Эш. – Я говорю о любви и благодарности. И о многом другом.

– Да, теперь я понимаю, – кивнул Юрий.

Он чувствовал, как его охватывает усталость – неизбежное следствие душевного смятения, непреодолимое стремление избавиться от бремени, всепобеждающее желание погрузиться в сон.

– Если они знают обо мне, – сказал Эш приглушенным голосом, – эта маленькая группа, конечно, придет за мной, как за этим созданием – Лэшером. – Он подкрепил свои слова жестом. – Человеческие существа поступали так и прежде. Любая великая библиотека, полная тайн, опасна. Любое хранилище секретных документов может подвергнуться ограблению.

Юрий заплакал. Беззвучно. Слезы не лились из его глаз, а лишь заполняли их, не вытекая за край. Он смотрел в чашку с чаем, к которому так и не прикоснулся. Теперь чай остыл. Юрий взял полотняную салфетку, расправил и промокнул ею глаза. Она была слишком груба, но его это не заботило. Он был голоден, и перед ним на тарелке лежали сласти, но он не хотел их есть. Перед лицом смерти еда казалась неуместной.

– Я не стремлюсь быть ангелом-хранителем Таламаски, – продолжал Эш. – У меня никогда не возникало подобного желания. Но были времена в прошлом, когда ордену грозила опасность. Я не желал спокойно наблюдать, как ордену наносят ущерб, как его разрушают, уничтожают, и, если мог, всегда стремился предотвратить это.

– Существует множество причин, Юрий, – сказал Сэмюэль, – почему маленькая группа вероотступников из Таламаски могла попытаться поймать этого Лэшера. Только вообрази, какой бы они захватили трофей. Вероятно, эти человеческие существа, которые стремились захватить Талтоса, были движимы отнюдь не примитивными соображениями. Они не занимаются наукой, магией или религией. Они даже вообще не ученые. И они завладели бы этим редким, не поддающимся описанию существом. Они стали бы наблюдать его, изучать и познавать и неизбежно заставили бы его размножаться – разумеется, под бдительным надзором.

– Они, возможно, разрубили бы его на куски, – добавил Эш. – Как ни прискорбно, они искололи бы его иглами, чтобы убедиться, что он может кричать.

– Да, и в этом есть некий смысл, – ответил Юрий. – Заговор созревал вне ордена. Отступники или посторонние. Я устал. Мне необходимо выспаться. Не знаю, почему я говорил столь ужасные вещи вам обоим.

– Я знаю, – ответил карлик. – Твой друг мертв. Меня не было там, чтобы спасти его.

– Человек, пытавшийся убить тебя… – спросил Эш. – Ты убил его?

Ему ответил Сэмюэль:

– Нет, это я убил его, но не намеренно. Надо было или сбросить его со скалы, или позволить выстрелить еще раз в цыгана. Должен признаться, я сделал это просто так, ведь Юрий и я даже не успели обменяться хоть одним словом. Передо мной стоял человек, целившийся из ружья в другого. Тело этого мертвого лежит в горной долине. Ты хочешь найти его? Весьма возможно, Маленький народ оставил его прямо там, куда он упал.

– А, теперь мне понятно, как это произошло, – кивнул Эш.

Юрий не сказал ничего. Интуитивно он знал, что должен найти тело. Он должен будет осмотреть его, забрать документы, удостоверяющие личность. Но скорее всего, задача окажется невыполнимой, если учесть рану в плече и опасность, подстерегающую в долине. Казалось, было что-то символическое в теле, исчезающем навсегда в диких зарослях Доннелейта, и Маленьком народе, оставляющем его на гниение.

Маленький народ…

Даже когда упал, он не сводил взгляда с крошечных людей внизу, танцевавших, извиваясь, на маленьком пятнышке травы, – этаких современных Румпельштильцхенах. При свете факелов это было последнее, что он увидел, теряя сознание.

Когда Юрий снова открыл глаза и увидел Сэмюэля, своего спасителя, с патронташем и ружьем, с лицом, столь изможденным и старым, что оно показалось ему переплетением трех корневищ, он подумал: «Они пришли убить меня. Но я видел их. Хотел бы я рассказать Эрону. Маленький народ. Я видел их…»

– Это группа вне Таламаски, – сказал Эш, избавляя Юрия от нежелательного наваждения и вновь вытаскивая его в реальность. – Не внутри.

«Талтос… – подумал Юрий. – И теперь я увидел Талтоса. Я нахожусь в одной комнате с этим созданием, Талтосом».

Не будь честь ордена опорочена, а боль в плече не напоминала бы каждый миг о недостойном нападении и предательстве, в корне изменившем его жизнь, каким значительным событием стала бы тогда встреча с Талтосом. Но такова была цена этой встречи – не так ли? Все всегда имеет свою цену, как однажды сказал ему Эрон. Но теперь он никогда не сможет обсудить это с любимым наставником и другом.

– Откуда ты знаешь, что это не были люди из Тала-маски? – язвительным тоном спросил Сэмюэль.

Он выглядел теперь совсем не так, как той ночью, когда в рваных штанах и короткой куртке сидел у огня, пересчитывая пустые места в патронташе и вставляя в них патроны. Он напоминал тогда жуткую жабу, пил виски и все время предлагал выпить Юрию. Юрий не представлял, что может так напиться. Но это было своего рода лекарство – не так ли?

«Румпельштильцхен», – произнес Юрий. И маленький человек сказал: «Ты можешь называть меня, как тебе вздумается. Меня называли гораздо хуже. И все же мое имя – Сэмюэль». – «На каком языке они поют? Когда наконец прекратится это пение с барабанным боем?» – «Наш язык. Успокойся. Ты мешаешь мне считать».

Теперь человечек удобно устроился на обычном стуле и, одетый в нормальную одежду, нетерпеливо уставился на необыкновенно гибкого гиганта, Эша, медлившего с ответом.

– Да, – сказал Юрий, старавшийся поскорее прекратить этот разговор. – Что заставляет вас думать, что эта группа не из Таламаски?

«Забудь этот холод, и тьму, и бой барабанов, и приводящую в ярость боль от пули», – промелькнуло у него в голове.

– Уж слишком они неуклюжи, – ответил Эш. – Пуля из ружья. Машина, выскочившая на тротуар и ударившая Эрона Лайтнера. Существует много простых способов устранять людей так, чтобы другие даже не заподозрили, что это убийство. Ученые знают их и постигают их секреты, изучая ведьм, магов и других носителей зла. Нет. Им не было нужды проникать в долину, преследуя человека, как бы играя с ним. Это невозможно.

– Эш, ружье теперь стало орудием долины, – насмешливо заметил Сэмюэль. – Почему маги теперь не должны использовать ружья, если Маленький народ пользуется ими?

– Это игрушка для долины, Сэмюэль, – спокойно ответил Эш, – и ты знаешь это. Агенты Таламаски не какие-то чудовища, на которых охотятся, которых выслеживают, как добычу, и которые вынуждены удаляться от мира в дикие заросли, ибо при виде их страх поражает сердца людей. – Он продолжил свои рассуждения: – Опасность исходит не изнутри группы старшин Таламаски. Это наихудшая неприятность из всех вообразимых: какая-то маленькая группка людей извне случайно получила определенную информацию и предпочитает ей верить. Книги, компьютерные диски… Кто знает? Возможно, эти секреты продают им слуги…

– В таком случае мы кажемся им похожими на детей, – сказал Юрий. – Или на монахов и монахинь, вводящих в компьютерные базы данных старые записи, в которых заключены древние секреты.

– Кто был отцом Талтоса? Кто убил его? – неожиданно потребовал ответа Эш. – Вы сказали, что расскажете, если я сообщу вам некоторые вещи. Что еще я должен сделать? Я был более чем откровенен. Кто отец Талтоса?

– Его имя Майкл Карри, – сказал Юрий. – Возможно, они постараются убить и его.

– Нет. Это им не подходит, не так ли? – возразил Эш. – Напротив, они захотят снова составить пару. Ведьма Роуан…