«Сглотнула рыба их…» Беседы о счастье Кучерская Майя

М. К. Иногда против заключения брака мама, его любимая мама. Маме не понравилась эта девушка, женщина, и она категорически против свадьбы. Сегодня это частое заболевание – маменькин сынок, хотя внешне это может быть мускулистый мачо, верный посетитель фитнес-клуба, все равно, он не может преступить мамин запрет.

Т. Б. Конечно, женщина может думать, что мужчина не женится на ней потому, что не может нарушить мамин запрет, боится пойти поперек ее воли. Но чаще всего правда в том, что этот мужчина уже состоит членом одной семьи – маминой, и другая ему не нужна. В маминой семье он защищен, обихожен и находится на той ступеньке иерархической лестницы, на которой ему удобно. Поэтому так трудно уговорить его жениться. Все те блага, которые вроде бы обещает полноценная семья с женщиной, у него уже есть. Конечно, он не спит с мамой, но та может не возражать, чтобы у ее взрослого сынишки была «личная жизнь». При условии, конечно, что и интимная жизнь ее сына находится под ее контролем. А брак, в котором он даже будет главой семьи, и возможные дети – это обязательства и ответственность, которые этому мужчине не нужны.

М. К. Не менее редкий случай – женатый мужчина. Он уже женат, не на маме, на другой женщине. Брак там давно вымерз, отношения со старой женой ссохлись и завяли, и он обещает, что вот-вот разведется, но почему-то никак этого не делает. Жалеет, может быть, жену?

Т. Б. Скорее, прикрывается ею. Если мужчина не развелся сразу, вероятность, что это случится потом, – мизерная. Он вовлечен в отношения с женой больше, чем с сожительницей. А та, боясь испортить отношения, терпит и надеется, что ее любовь победит. Правда, ситуация может измениться, если брак расторгнуть захочет его жена. Например, полюбив другого и решив вый ти за него замуж. Но если бывшая жена не тяготится штампом в паспорте, то такая ситуация – мужчина живет с одной, а психологически женат на другой – может длиться столько, сколько хватит терпения у его сожительницы. Однако бывает и так: когда девушка начинает проявлять нетерпение, оказывать давление на своего сожителя – «Когда же ты разведешься?», «Когда мы, наконец, поженимся?» – он рвет отношения со «скандалисткой» и… женится на другой. На этот раз действительно разведясь с супругой.

М. К. И все же ясно, что людей так привлекает именно в такой форме жизни вместе. Дурацкое все-таки слово «сожительство», слишком грубо, на мой вкус, звучит. Их привлекает свобода, ты ничем еще не связан, фамилию свою никому не дал и ничью не взяла, и в любой момент можешь убежать. Жизнь – длинная, как можно пообещать кому-то оставаться с ним всегда? А если я заболею, а если он, а если через десять лет он изменится так, что ничем не будет напоминать человека, которого я полюбила, а если… И пока люди молоды, лет до тридцати с небольшим, дальше – страшно, дальше поздно будет детей рожать, хотя и в этом отношении медицина все смелей… Словом, пока ты молод, куда торопиться, зачем с этими обязательствами спешить? Тут тебе и преимущества общей жизни, и свобода. Вполне понятная позиция, нет?

Т. Б. Да, люди думают, что не теряют своей свободы, остаются вольными. Но совместная жизнь не может совсем не ограничивать свободу – и личностную, и экономическую, и сексуальную. Сожительство ограничивает обоих и в повышении уровня благосостояния – как минимум неизвестно, стоит ли покупать, к примеру, новую машину или большую квартиру? Да и вообще делать ли какие-то значимые вложения, если неизвестно, кому из них всё это будет принадлежать завтра, и не придется ли через некоторое время покупки и прибыль делить со скандалом? Сожители не свободны и в решении «детского вопроса», хоть нередко они так не считают. В первую очередь не свободна женщина. Но не свободен и мужчина – даже если он сбежал окончательно, он не свободен от общественного порицания (кое-где это поныне значимо), от возможных проблем с родственниками этой женщины, а то и от судебного иска о признании отцовства…

Так что женщинам, мечтающим о замужестве, стоит, на мой взгляд, задаться вопросом – почему их избранник хочет жить с ними, не беря на себя ответственности, предусмотренной браком. А для тех, кто не хочет жениться, потому что не уверен, что выбор его окончательный, существует такой вариант как пробный брак, когда люди определяют период, на который они берут на себя обязательства в отношениях. Такие браки пока не очень приняты в нашей стране, но за рубежом они становятся все более частым явлением.

А напоследок – история. О раннем начале сексуальной жизни.

Дочь моих друзей, Алина, после развода родителей училась в школе-интернате. Мать повторно вышла замуж, и ей было не до Алины. Лет в четырнадцать Алина отказалась жить в интернате и стала жить с матерью в коммуналке, где у них было две комнаты.

Бог не пожалел для Алины талантов – она легко училась, знала три иностранных языка, обладала абсолютным музыкальным слухом, да и внешности ее могла бы позавидовать любая. Утонченные черты, прекрасная кожа, изящная фигурка. И при этом – никакого самомнения. Кротость необыкновенная.

И вот в пятнадцать лет у Алины случилась любовь. По-взрослому. Алина уходит из дома и переселяется к возлюбленному, старше ее лет на десять. Сожительствует – в терминах нашего с вами разговора.

По утрам, приготовив завтрак, Алина шла в школу, где никто не догадывался, какой недетской жизнью она живет. Придя из школы, она готовила обед, мыла полы, стирала, гладила рубашки, словом, вела хозяйство. И делала уроки. Школу она закончила на отлично уже беременной.

Они поженились. Но когда Алине было двадцать два года, в лихие перестроечные годы мужа убили, и она осталась вдовой с двумя детьми на руках. Надо было содержать детей и помогать многочисленным родственникам мужа, приехавшим в Москву из ближнего зарубежья. И Алина взяла бизнес мужа в свои руки. А чтобы вести его эффективно, получила юридическое образование. А потом еще и психфак МГУ окончила, и даже диссертацию по психологии защитила.

Сейчас ей сорок три года. Дети выросли, получили образование. Сын ведет семейный бизнес, а Алина стала продюсером. Она по-прежнему прекрасна. Подняв на ноги детей, Алина снова вышла замуж, и похоже – счастлива в браке.

Мораль? Да вы уже, наверное, и так догадались – часто мы пытаемся найти закономерности там, где их нет. Раннее начало сексуальной жизни само по себе ничего не определяет. Важно, какая это девушка, какова ее личность.

М. К. Не искать закономерностей, не схематизировать – что ж, это мне близко. И пьеска напоследок, в которую я попыталась включить четыре описанных вами женских типа. Можно было бы назвать ее «О милости Божией», но не станем поминать имя Божие всуе, поэтому пусть будет просто «Четыре сестры».

Четыре сестры

В одном большом русском городе жили четыре сестры. Так случилось, что, хотя все они уже были взрослыми, по-прежнему жили вместе. В давно тоскующей по ремонту трешке, с мамой Ириной, преподавательницей музыкальной школы.

Муж ее, отец всех четырех девочек, оставил семью много лет назад – четвертая дочка, Алечка, часто болевшая и горько плакавшая по ночам, подкосила его и без того расшатанную нервную систему, и во второе от рождения Алечкино лето папа тихо переехал на соседний дачный участок, под бочок крупной, добродушной и, по счастью, совершенно бездетной вдовы Валентины. Она, впрочем, не будет играть в нашем повествовании никакой роли. Как и уставший от дочек отец.

Дальше Ирина растила дочек в гордом одиночестве. И вырастила. Музыкантом из них, правда, никто не стал. Алечка окончила художественное училище, чудесно рисовала и, кажется, под влиянием преподавателя по монументальной живописи, стала верующей. Ходила в храм, писала иконы и горячо молилась Богу о том, чтобы Он послал ей хорошего жениха. Но какие были ее годы – восемнадцать лет, можно было еще подождать, и Алечка терпеливо ждала. Старшая сестра, Маргарита, студентка второго курса мединститута, будущий педиатр, наоборот, ждать не желала и жила в свое удовольствие – нравы в институте царили свободные, а уж о том, как проходили ночные дежурства в больнице, где Рита подрабатывала медсестрой, целомудренно умолчим. Рита думала так: попадется кто стоящий, так и думать нечего, а пока… ни в чем себе не отказывала.

Следующая сестра, двадцатичетырехлетняя Людмила, сотрудница клиентского отдела местного банка, сестры называли ее «нашим бухгалтером», жила на два дома – выходные проводила в съемной квартирке своего ухажера, Василия, трудившегося старшим менеджером среднего размера компании, торговавшей в основном мобильными телефонами. Отношения Люды и Василия длились уже несколько лет, но Василий что-то не торопился жениться. Говорил: вот как встану потверже на ноги…

Старшая сестра, Ксения, замужем уже побывала, но через три года неведомых миру мучений развелась и вернулась жить под материнский кров. В прежней жизни Ксения была фотографом и журналистом, но после развода ей что-то не везло с работой, то и дело не складывалось, в конце концов она перестала напрягаться, каждый день ходила гулять и фотографировала всё подряд. Фотографии свои, впрочем, она никогда потом не смотрела и никуда не выкладывала. У Ксении никого, разумеется, не было, потому что на мужчин после неудачного замужества она «смотреть не могла».

Но вот у мамы Ирины с недавних пор появился поклонник, предприниматель Аркадий. Пятидесятишестилетний Аркадий был дважды женат; впрочем, по его словам, второй брак давно исчерпал себя, Ирина ему нравилась гораздо больше. Развестись с женой он пока не решался, но дарил Ирине приятные подарки и смешно шутил.

И тут наступила весна. Небесные легкие расправились, природа задышала глубоко, солнце пекло все жарче, земля отогрелась. Зацвели подснежники, возле теплых колодцев пробилась первая травка; птицы всех мастей и расцветок вернулись домой из дальних стран и щебетали каждое утро так сладко и нежно, что прямо за пасхальным завтраком в храме Алечка получила предложение руки и сердца от их регента, Михаила. Алечке и самой Михаил очень нравился, но она и думать не смела.

Рита в эти весенние дни впервые в жизни по-настоящему влюбилась в Сашу из хирургической ординатуры, и так, что сама позвала его замуж – Саша с радостью согласился.

Василий пошел на повышение, возглавил компанию взамен отбывшего покорять Москву руководства и на радостях попросил Люду стать его женой.

Аркадия бросила, наконец, его вторая супруга, и он то ли от внезапного освобождения, то ли немного в отместку, но тут же сделал предложение Ирине. Ирина, поразмышляв и посоветовавшись с дочками, согласилась.

Все они отмечали свадьбу в один день – арендовав городской парк и ресторан в этом парке. На свадьбе гуляло полгорода. Фотографии невиданного свадебного пира, сделанные, конечно, несколько ожившей по такому поводу Ксенией, появились во всех местных и даже нескольких столичных газетах, но главное, облетели весь интернет. Ксения сделалась знаменитостью, предложения о работе посыпались со всех сторон, даже со стороны неприступной Москвы, и вскоре Ксения снова покинула родной дом, вошла в столице в моду, и – невероятно, но спустя недолгое время отправилась замуж, за молодого и веселого велогонщика, на этот раз счастливо.

От нее, во время фотосессии в честь скорого выхода нашей книги о счастье, мы и узнали эту удивительную историю замужества четырех сестер и их мамы.

Часть II

В семье

Глава шестая

И вот они вместе

1. Служить наперегонки

М. К. Даже удивительно, как долго мы обсуждали, что происходит до брака, сколько препятствий ожидает двух людей на пути к семье. И все же, несмотря ни на что, многие решаются произнести эти слова: «Будь моей женой». И даже слышат в ответ: «Согласна».

Начинаются смешные волнения – свадебный наряд, кольца, приглашение гостей, меню свадебного пира… Новые, неразрешимые вопросы! Куда, например, в какое место на голове и как пристегнуть фату? Когда я выходила замуж, никто почему-то не мог мне этого объяснить, пришлось покупать специальный механизм с расчесочкой и белым цветком. По случаю, в магазине для новобрачных в городе Наро-Фоминске! В Москве я такого найти не могла. Но это всё глупости, конечно. Главное было другое. Ясно помню свое предсвадебное состояние, это постепенное погружение в совершенно новое ощущение: я, прежде папина и мамина, потом сама по себе, своя, теперь была не папина, не мамина, не своя, а Сашина. И это отделяло меня от целого мира тонкой невидимой пленкой, но отделяло вместе с ним, моим женихом. Потом светлая песнь венчания, речи и счастье первых дней – золотистое на просвет. Тогда я не понимала, что так будет не всегда, тогда и не подозревала, что никакой семьи у меня пока нет, что семью предстоит строить и строить, жила как жилось. Но нажмем на «паузу», мемуары когда-нибудь еще напишу, а пока обратимся к нашей следующей теме – семейной.

Итак, он и она вместе, живут вдвоем, официальными женой и мужем. И пообещали друг другу так и жить всегда, бог даст, до самого конца. В этом обещании, в этой готовности идти рука об руку – столько надежды, веры. И все, кто женился по любви, кто действительно женился, соединившись с любимым, любимой впервые после свадьбы, знает, испытал эту сладость начала, медового месяца длиной в неделю, несколько месяцев, иногда в год. Хотя мне знакомы две пары, у которых медовый месяц не кончился и десятки лет спустя. Но это дар, чудо, а чудеса случаются редко. Обычно все по-другому.

Сквозь золотое покрывало проступают первые недоумения. Он-то оказывается… дальше пусть каждый вставит свое. Например, улегшись на диванчик, любит вечерами смотреть по телевизору боевики. А она – читать. Но комната – только одна. Она готова уйти с книжкой на кухню, «пиф-паф» и вопли с экрана ей мешают, он хочет, чтобы она никуда не уходила и лежала с книжкой у него под бочком. Или он, оказывается, привык к тому, чтобы завтрак ему подавали в постель, но и она тоже. И у него и у нее были очень любящие мамы. А тут вдруг надо заботиться о другом. Но ни тот, ни другой ангелом-мамой быть не согласен. Пелена постепенно спадает. Ах, вот ты, оказывается, какой. Ах, вот ты какая…

И начинается, не побоюсь этого слова, крестный путь друг к другу, к встрече и соединению двух людей какие они есть, подлинных. Теоретически всё просто. Хорошо известная мне по опыту православная теория семейного счастья вообще элементарна: уступать друг другу, наперегонки друг другу служить. В этом жертвенном служении растворятся все недовольства, вся ваша разность. Вы согласны, что это и есть самый надежный путь к семейному счастью?

Т. Б. Хорошо уступать, если уступается, если после этого не хочется отыграться. Я уступила, а теперь ты уступи мне! Ты почему мне не уступаешь?! Хорошо служить, если воспринимаешь это служение радостно. А если это не так? Тогда это двойной обман – и себя, и мужа обманываешь, как бы подставляешь вместо себя другую личность. Не я – какая я есть, а какой должна быть на моем месте хорошая, правильная жена. Ну как-то мне не верится, что подмены могут привести к счастью.

М. К. Подождите, ну вот сразу вы… самообман, подмена… Вы не допускаете, что эта установка на взаимное служение, если люди всерьез стараются ей следовать, действительно может привести их к семейному счастью?

Т. Б. Моя ирония здесь, возможно, не уместна. Но я слишком часто сталкиваюсь с тем, что из установки на уступки и служение происходит что-то такое, что не контролируется личностью и что привносит в отношения обиду и разочарование. Конечно, если тебе не прекословят, не настаивают на своем, то и поводов для конфликтов меньше. Особенно, если оба с готовностью и радостно уступают друг другу. Да где ж вы видели такое? А если это игра в одни ворота – уступает всегда один? И уступает вовсе не радостно, а потому, что настаивать на своем – себе дороже? Мир – внешне – с помощью уступок можно сохранить, но надолго ли? И этой внешне мирной жизни для счастья, как мне кажется, всё же не достаточно.

Так про что мы с вами говорим? Про крестный путь семейной жизни? Про принесение себя в жертву – если такая аналогия возникает? И мы хотим понять, как лучше распинать себя в надежде, что это и есть путь друг к другу? А счастье – это что?

М. К. Например, радость быть вместе.

Т. Б. Если радость есть, значит, люди уже счастливы. И советы им не нужны. Но чаще радость быть вместе выглядит так: «Он ест – я готовлю, он носит – я стираю, он разбрасывает вещи – я убираю. И что бы я без него делала?!» Или вот – приходит на прием женщина и говорит: «Вы знаете, муж меня бьет, оскорбляет, изменяет мне, не дает денег, а теперь еще и развестись хочет. Объясните ему, что это уже слишком!»

М. К. Весело! Расспрошу вас как-нибудь, у психологов же тоже свой великолепный фольклор. Да-да, радость и счастье, говорите вы…

2. Как ладить друг с другом?

Т. Б. Каким бы ни было понимание счастья у человека, обычно на пути к нему лежит много разных… не хочется говорить слово «проблем», скажу – препятствий. Никому счастье не дается даром. Не об этом ли говорится практически во всех сказках? С той лишь разницей, что в сказках трудности случаются до, а в жизни они начинаются после венчания.

Про первые недоумения и пелену, спадающую с глаз, когда люди начинают жить вместе, мы уже говорили раньше. Помните – про ширмы, за которыми каждый прячет «неприглядную» часть своей личности? Когда люди всё время вместе, «обратная сторона луны» каждого становится видимой. И если мы придумали своего партнера, то разочарование неизбежно.

Что значит придумали? Приписали ему качества, которыми он не обладает. Или, наоборот, отрицали в нем то, что есть и что другим, не влюбленным в него людям, видно.

Вообще, склонность приписывать присуща всем людям, а не только влюбленным. Именно об этом поговорка – «каждый понимает всё в меру своей испорченности». У влюбленных же приписывание идет не из «испорченной» части души, а из ее лучшей половины. Можем ли мы не разочароваться, когда начинаем прозревать: «Ах вот ты, оказывается, какой!»? Совсем избежать разочарования вряд ли удастся. И надо обладать запасом психологической прочности, чтобы столкнувшись с тем, чего мы не ожидали, не прийти в отчаяние. Вопрос, скорее, в том, насколько люди способны корректировать свои представления.

Знаете, счастливые супружеские пары – те, кому удалось избавиться от мифов о браке. Один из самых разрушительных для семейной жизни таков: «Наши представления о браке полностью совпадают». Но в действительности это бывает крайне редко.

Протоиерей Сергий Николаев рассказывал, что когда его будущая жена плакала перед свадьбой, что ей страшно выходить замуж, отец ей сказал: «Доченька, не плачь! Их семья такая же точно, как наша. И всё у тебя будет так, как ты привыкла». Так и случилось. И прожили они душа в душу много-много лет.

М. К. Но чаще в браке происходит как раз то, чего мы не ожидаем.

Т. Б. Потому что ожидания по поводу нашей жизни в браке включают в себя неписаные правила, о которых обычно не говорят, это вроде как само собой разумеется. У каждого из супругов есть свои правила, и каждый уверен, что они совпадают с правилами супруга. О том, что это не так, люди узнают только тогда, когда правила нарушаются. Какие могут быть эти правила? Например, такие «простенькие»:

Когда человек работает, его нельзя отвлекать.

Просить о помощи можно только тогда, когда оказался в полном тупике.

Никогда не повышай голос.

Нельзя лечь спать, не убрав на кухне.

Не рассказывай о своих чувствах.

Вот муж сидит за компьютером, а жена спрашивает его что-то, как ей кажется, не терпящее отлагательств. Муж вскипает: «Не мешай мне, когда я работаю!» Жена обижается и, в свою очередь, обвиняет мужа в нарушении им ее правил: «Не кричи на меня!», потому что в ее семье повышение голоса было недопустимо.

Другой источник непонимания, обид и разочарований в том, что очень часто супруги полагают, что знают мысли и чувства другого человека. И вместо того чтобы просто спросить про них, приписывают их ему и делают далеко идущие выводы на основании внешних и иногда случайных вещей. Например, муж за завтраком поглощен мыслями о предстоящем совещании, на котором, как он думает, может получить выговор. Его взгляд рассеян. Жена трактует этот взгляд как то, что он потерял к ней интерес, что его чувства охладели. И поскольку она уверена в своей способности понимать, что происходит с мужем, ей не приходит в голову проверить правильность своих умозаключений. То же самое может делать и муж.

Склонность придумывать мысли и ощущения другого человека и поступать так, как если бы придуманное было реальным, делает общение все более затруднительным, пока, наконец, оно не прекращается совсем.

Еще один источник трений – бессознательные роли, которые мы играем сами и отводим своему партнеру. Семейные пары, подобно театральным актерам, следуют сценарию. Сами того не подозревая, жених и невеста готовятся играть роли, которые сформировались в их подсознании еще до свадьбы. Складываются они под влиянием жизненного опыта, распределения ролей в родительских семьях, ожиданий от будущего брака. И если эти ожидания относительно ролей друг друга не совпадают, конфликты неизбежны. Вот вы говорите: «Я тогда не знала, что семью надо строить, просто жила…» Очень многие люди именно так и относятся к браку. Свадьба в их представлении – апофеоз их отношений, а дальше должно происходить то, о чем они знают с детства из сказок – «и жили они долго и счастливо, и умерли на одной подушке». Однако уже на первом году совместной жизни примерно половина молодоженов утверждают, что столкнулись с такими серьезными проблемами в отношениях, что начинают сомневаться, стоит ли им быть вместе.

Я знаю нескольких женщин, которые готовились к браку всерьез. Одна из них говорила, что знала заранее, каким завтраком она накормит мужа после первой брачной ночи. Другая рассказывала, что свекровь, в доме которой они с мужем жили, позвонила ее родителям через несколько дней после свадьбы и поблагодарила их за воспитание дочери. Но это, как вы понимаете, редкость.

Мне кажется, обычно люди не очень понимают, что строить совместную жизнь означает создавать строй – порядок, в котором она будет происходить. Муж и жена должны стать устроителями государства под названием «семья», они – царь и царица в нем. И царские венцы, которые священник возлагает на их головы, подчеркивают этот момент. Каким будет их царство-государство? По каким законам-правилам они собираются жить? Во многом это вопрос договоренностей. И если таких договоренностей нет, а есть такая презумпция, что мы одинаково смотрим на мир, то понятно, что недоумения, недоразумения и разочарования возникнут очень скоро.

М. К. Да-да, но вот как сделать, чтобы в этих разочарованиях не захлебнуться? Пора наконец об этом спросить: счастливым быть – как?

Т. Б. Счастливым можно быть только в реальности. Всё, что мешает реальность воспринимать, отводит человека от счастья. Потому что то, что он делает исходя из своих представлений, а не из реальности, может быть невпопад. Ты думаешь, что человеку приятно то, что ты делаешь, а он недоволен. Хорошо, если открыто – тогда ты, по крайней мере, можешь увидеть, какова реальность.

М. К. И чтобы не разочаровываться, не заблуждаться, нужно внимательно смотреть на человека, на его отклик, реакции?

Т. Б. Да, чтобы не заблуждаться, надо видеть, что с человеком в данный момент происходит. Множество проблем в семейной жизни, если не сказать вообще проблем в отношениях, происходит от непонимания и вытекающих из него недоразумений.

М. К. Хорошо, вот смотрите, что вы сказали, если я верно поняла. Что эти свитки с правилами, которые хранятся у каждого за пазухой по отдельности, нужно вынуть и показать другому, проверить, он согласен? Он тоже так думает? А еще лучше и вовсе порвать и написать этот свиток в две руки. Так?

Т. Б. Конечно, эти свитки надо сличить. Выяснить, где расхождения. А там, где расхождений нет, надо подумать, действительно ли этих правил надо придерживаться. Потому что правила эти попали в наши головы задолго до того, как мы стали взрослыми.

И взяты они из тех семейных систем, в которых люди выросли.

М. К. Или религиозных.

Т. Б. Да. Значит, нужно две вещи: сличить и выработать новые, приемлемые уже для обоих, общие правила.

М. К. Но стоп! Это если они могут договориться… Например, пункт номер один, пусть это будет какая-нибудь чудовищная ерунда, впрочем, заполняющая нашу жизнь. Один считает: «ходим за покупками в воскресенье», а другой: «ходим по субботам!». Нет, по воскресеньям, в субботу слишком много народу! Нет, по субботам, воскресенье лучше посвятить прогулкам, походам в кино и в гости! И так на каждом шагу. Несовпадения. И каждый прав. И что? Как договориться без взаимных уступок?

Т. Б. Да я вовсе не против уступок. Без них, конечно, невозможно. Это, как говорят математики, – условие необходимое, но не достаточное. Но даже если кто-то уступил, и они «договорились», что ходят в супермаркет по воскресеньям, то на этом все может не закончиться. И возникнут новые преткновения. А когда ходим? Утром или после обеда? Что покупаем? Строго по списку или что приглянется? И так далее. И если у людей нет внутренней ценности того, что называется лад, а есть другая ценность – чтоб было по-моему, то столкновения и «бодание» будут неизбежны.

М. К. Хорошо, составили список. Хотя само по себе мне это напоминает один знаменитый роман, там тоже все отношения были очень четко прописаны. «Что делать?» я имею в виду. Уморительное чтение. Но пусть, решили, что делать, а потом применили это к жизни исходя из теории, изложенной в той же книге, теории разумного эгоизма, согласно которой человеку следует делать только то, что ему выгодно, а выгодно ему, считает Чернышевский, то, что ему полезно. Достоевский ему возражал, утверждая, что даже если человек точно знает, что ему полезно (например, не грешить, не нарушать заповеди, добавлю от себя – не пить, не курить и дома бывать), он отчего-то постоянно делает наоборот, назло всем и себе. Природа человеческая прихотлива, отчасти извращена. Я хочу сказать, что даже когда свитки сличены, правила составлены и оба их составителя признали их разумность, начинаются нарушения. «Мы же договаривались!» – будет кричать один. «Вовсе не о том!» – будет удивляться другой.

Т. Б. Знаете, я согласна и с Чернышевским, и с Достоевским, как ни странно, одновременно. Человек, конечно, точно знает – нутром, – в чем его выгода. А вот на пользу ли ему эта выгода, не так легко определить. Считается, что пить, курить, есть жирную пищу или, наоборот, голодать не полезно. Однако сплошь и рядом мы видим, что все эти вредные вещи могут принести ситуативную пользу. Например, голод необходим для лечения некоторых заболеваний, водка может снять напряжение после стресса или предотвратить простуду, если человек сильно замерз. Можно сказать, что человек – это такая энергетическая система, которая, как все системы, стремится к равновесию. Мы узнаем о нарушении равновесия в системе по наличию у нас желаний. Человек всё время чего-то хочет. Причем одновременно нескольких вещей. Различные желания толкают человека одновременно в разных направлениях, и это может причинять значительные неудобства. Некоторые потребности человек может удовлетворить сразу и непосредственно, а некоторые должны ждать своего часа. Есть и такие, которые человек удовлетворить не может, если у него есть запреты – религиозные, моральные, социальные или сценарные, полученные им от родителей.

Поскольку удовлетворить все желания невозможно, человек стремится снять сильнейшее из своих напряжений или то, которое возможно в данный момент. Это для него благо или нет? С точки зрения энергетической системы – благо. Потому что это снижает уровень напряжения, делает его переносимым. А с точки зрения пользы, добра или зла – очень по-разному.

То, о чем говорит Достоевский, – когда человек делает то, что с точки зрения здравого смысла ему не полезно, – есть действие, направленное на снижение напряжения. И это неразумное действие – единственно возможное для него в данных обстоятельствах. Можете мне поверить! Человек знает о себе не всё, в том числе и о своих скрытых потребностях. И может искренне желать очевидно полезного, стремиться соблюсти некую заповедь, которая на уровне сознания ему важна, но напряжение, вызываемое скрытой неудовлетворенной потребностью, будет настоятельно требовать разрядки. И когда это напряжение уже нельзя будет сдерживать, он совершит то самое «вредное», неразумное действие, которое только и может снять его сильнейшее беспокойство.

Если человек не осознает, какие силы в нем действуют, «править бал» может любая бессознательная потребность. Человека несет. Он ощущает себя невольником. Он может очень переживать, что опять не устоял – опять сел за карточный столик, опять напился, опять накричал на ребенка… Давать себе зарок никогда больше так не поступать. Но когда неосознаваемая потребность опять достигнет пика своего напряжения, всё повторится.

Поэтому – познай самого себя!

3. Познание себя

М. К. В последнее время для меня нет ничего ближе этих слов. Познай самого себя. Ты себя не знаешь, дурачок! Но для многих, да и для меня много лет, это звучало как отвлеченный, непонятный афоризм. И что же надо делать, чтобы познать себя? Когда мужчина познает женщину, мы знаем, что он с ней делает. А себя-то как познать?

Т. Б. А что он с ней делает?

М. К. Он ее обнимает. Целует. Смотрит на ее реакции. Так он ее познает. В таком самом последнем, самом глубоком смысле этого слова. С помощью ворот, сквозь которые люди проходят, чтобы друг друга познать. А с собой как быть?

Т. Б. Ну, давайте на этом задержимся. Вот он целует женщину, смотрит на ее реакцию…

М. К. Это в идеале, конечно…

Т. Б. Ну, если смотрит – значит, у него есть возможность и себя познать. Почему? Если женщина не скрывает своих чувств, то есть не обманывает его, и он видит, например, что она уклоняется от поцелуя, он может задаться вопросом: почему она отворачивается? Что в ней происходит? Я это вызвал? И чем именно? И если он допускает, что ее проявления могут быть реакцией на его действия, он может свои действия, а значит, себя, увидеть. А если игнорирует ее реакции, он никого не познаёт – ни себя, ни женщину…

М. К. Вы сказали ужасно любопытную вещь, что человек познает себя, когда познает другого.

Т. Б. Ну, это еще Маркс сказал что-то подобное, а задолго до него – другие философы…

М. К. То есть способ познать себя – вступить в соприкосновение с другим человеком. Любое. Не обязательно с ним целоваться.

Т. Б. Да. Поэтому отношения вообще, а не только супружеские, их качество и удовлетворенность ими зависят от способности понимать того, с кем общаешься. А для этого нужно видеть реакции другого и задаваться вопросом – то, что я вижу, это результат моих действий? И чтобы не ошибиться, надо не домысливать, а проверять, правильно ли я вижу и понимаю ситуацию. Спрашивать – а что ты почувствовал, когда я сделала вот так? И это такая простая вещь, что остается только удивляться, почему так мало людей это делает…

М. К. Понятно вместе с тем, что такое чуткое, глубокое узнавание друг друга – процесс. Долгий, многолетний. И все же в какой-то момент неизбежно возникает ощущение: ты уже так ее (его) познал, что дальше некуда. Почти всем живущим в семье оно знакомо. Кажется, ты уже не просто хорошо знаешь этого человека, так, что каждую его реакцию можешь предсказать, ты видишь и его потолок, его ограниченность. И понимаешь, что вот в этом он уже не изменится никогда, и в этом нет, а в этом, видимо, будет становиться только хуже. И это еще одно неизбежное потрясение, которые испытывают все, кто идет вместе долго. Иногда это происходит синхронно, иногда он испытывает подобное раньше, чем она. Или наоборот. Не так давно я стала свидетелем одного разговора. Один человек, искушенный и уже не молодой, сказал женщине лет тридцати, которая была замужем около семи лет, про ее мужа: «Да ты же пролистала его как книжку, тебе просто нечего с ним делать». Меня передернуло. Во-первых, это бесконечно безжалостно прозвучало, но во-вторых… это было похоже на правду в том конкретном случае. Как же быть, когда книжка пролистана до конца? Искать второй том? А если нет никакого второго тома…

Т. Б. Но ведь люди не в один день в этой ситуации оказались. Сначала они могли рассматривать предсказуемость как благо – если знаешь, каким будет ответ на твои слова или действия, можешь избежать нежелательных реакций. Супруги научаются обходить острые углы и могут думать, что это свидетельство того, что они притерлись, приладились друг к другу. В каком-то смысле это действительно так – они научились не наступать на мины и ходить безопасными тропками.

Но их общение все больше происходит по сценарию, в котором уже всё известно – сказал «А», в ответ, конечно, услышишь «Б».

М. К. Сценария? А как он вырабатывается, кто его пишет, этот сценарий?

Т. Б. Да сами супруги и пишут. Откуда они берут «материал» для сценария? Из прошлого опыта, из закромов бессознательного, из шаблонов общения, присущих каждому из них.

Вообще-то, ощущение, что «ты уже так ее (его) познал…» может быть ложным. На чем в данном случае оно основано – на предсказуемости? Жена знает, что произойдет, если она скажет «А». Да и как может быть по-другому? Если жена ведет себя по выработанному супругами шаблону, то он отвечает ей так, как по этому шаблону положено. Измени жена свое поведение, и реакция мужа будет другой. И тот, кто говорит в ответ «Б», ею вовсе не познан. Она не может ведать всех его чувств или мыслей, обид или ожиданий. Умозаключение, что она знает своего мужа, делается ею на основании видимой части айсберга его души – его поступков, мотивы которых ей к тому же неизвестны.

Предсказуемость экономит силы, но она неизбежно вызывает скуку, потому что угнетает ориентировочный рефлекс. И именно эта скука, отсутствие новизны, заставляет жену думать, что она полностью, исчерпывающе знает своего супруга.

Но мне хочется показать, какой на самом деле это сложный процесс – понимание чего-либо, а уж души другого человека – тем более.

И вот вам история.

Окно на кухне открыто. Я готовлю обед, моя трехлетняя дочурка вертится рядом. Внезапно порыв ветра вздымает занавеску на окне, и она загорается от пламени газовой плиты, стоящей у окна.

Молнией я метнулась к плите, схватила чайник и залила пламя. Кусок занавески выгорел, на полу и подоконнике – черная лужа. Не беда! Главное – пожар остановлен! Гордая собой, своей находчивостью и самообладанием – как ловко я справилась с проблемой! – я удовлетворенно обернулась к дочери и, решив использовать в воспитательных целях этот прекрасный с точки зрения педагогики случай практического пожаротушения, спросила: «Олечка, а ты поняла, что произошло?» «Да, – ответила она, – ты полила из чайника на занавеску, и она загорелась».

Вот вы смеетесь, а я от изумления потеряла дар речи. Как это возможно – увидеть происшедшее с точностью до наоборот? Переставить с ног на голову? Может быть, с моей дочерью не всё в порядке? Я мучительно искала объяснения этому вопиющему, невозможному с точки зрения здравого смысла явлению.

Все оказалось просто: дочь не видела, как загорелась занавеска. А что привлекло ее внимание? Мама, пулей метнувшаяся к плите. Затем она видит нечто странное – мама льет воду из чайника на занавеску. И только потом она видит пламя. В ее восприятии последовательность действий такова: вода из чайника льется на занавеску – возникает (в ее поле зрения) огонь. Она установила причинно-следственную связь: из двух последовательных событий то, что произошло ранее, является причиной того, что случилось позднее. Именно так и работает мышление. Для своих трех лет моя дочь мыслила отлично! Она не увидела несуразности своего вывода потому, что он не противоречил ее малюсенькому опыту взаимодействия с реальностью. У нее еще не было знания, что вода гасит огонь и никогда его не вызывает.

Большинство людей считают, что вещи таковы, какими они их видят, какими восприняли. И даже не догадываются, что могут увидеть неправильно. Не обязательно так вопиюще, как в случае с занавеской, но всё же с искажением реальности. И нам может не приходить в голову, что другие люди видят всё иначе, чем мы. Мы не сличаем свои восприятия, будучи уверенными: смотрел – значит, видел. К тому же мы в большинстве случаев уверены, что именно наше восприятие в точности соответствует реальности, а заблуждается, конечно, другой.

М. К. Да, от этого так трудно бывает друг друга понять. В это почти невозможно поверить, что другой видит настолько по-другому, что мы действительно видим совершенно разное. Но почему?

Т. Б. Восприятие – процесс куда более сложный, чем мы думаем. Во-первых, оно всегда избирательно – из целостной картины человек выхватывает то, что его интересует. Вот муж и жена одновременно смотрят в окно – муж видит новую машину соседа, а жена шляпку соседки. А выхватив, что он на самом деле видит?

Оказывается, человек практически всегда привносит в то, что видит, нечто «от себя», исходя из внутренней установки – готовности воспринимать определенным образом. Например, задержанный сунул руку во внутренний карман, чтобы достать валидол, а полицейский решил, что он лезет за оружием, и выстрелил на поражение. Внутренняя установка – как искажающие реальность линзы, и выражение «видеть все в розовом свете» или, наоборот, в черном – про это. Но человек обычно не замечает своих «линз» и уверен, что видит вещи такими, какие они есть.

Интересно, что в Библии часто встречается выражение: «И было это мерзко в его очах». Обычно мы делаем акцент на слове «мерзко», воспринимая его как объективную характеристику чего-то, и упускаем из виду важное добавление – не вообще мерзко, а в его очах!

М. К. Да-да, такой «Расёмон» Куросавы, четыре точки зрения – четыре разных истории, хотя история одна; там, впрочем, каждый из участников не только так видел, он и сознательно лгал. Вы же имеете в виду, что человек заблуждается искренне, потому что он и правда так видит, точнее, так понимает увиденное.

Т. Б. Совершенно верно. И вот вам пример – про понимание.

Мы сидим в небольшом кабинете медицинского центра на Арбате с моим пациентом, тревожно-мнительным молодым человеком. Дверь кабинета распахивает настежь незнакомая мне женщина. Смотрит на меня, затем переводит взгляд на молодого человека и говорит кому-то за спиной: «Никого нет». Закрывает дверь. Я понимаю – она хотела сказать, здесь нет никого из тех, кто ей нужен. А что мой пациент? Он в ужасе спрашивает: «Как – никого нет? А где же мы?»

Интерпретация – второе звено в цепочке «увидел – среагировал».

На процесс понимания влияет депривация – стойкое лишение в удовлетворении какой-либо потребности, доминанта – потребность, затмевающая собой все остальные (например, потребность в признании), усталость, уровень интеллекта, эмоция, которую человек испытывал «на входе», и многое-многое другое.

Следующее звено – оценка. Теперь я оцениваю, полезно или вредно для меня то, что происходит – разумеется, исходя из того, как я это понял. Нет ли в этом угрозы? Оценка вызывает эмоцию, а эмоция толкает человека к действиям. Действие может быть непосредственным проявлением эмоции – разозлился и тут же пустил в ход кулаки, а может быть остановлено, если в дело вмешался рассудок. Рассудок может предупредить: не стоит с ним связываться – себе дороже выйдет. И тогда новая эмоция, возникшая из оценки возможных последствий собственных агрессивных действий, остановит их. Но и это еще не всё. Опять история. Из жизни.

Синяя жестяная банка с индийским чаем стояла на кухонном столе. Большая, красиво разрисованная. Удалось «оторвать» в продуктовом заказе. Средневековая миниатюра изображает падишаха под опахалами, а перед ним танцует, развлекая его, юная тоненькая танцовщица.

Я вхожу на кухню, предвкушая удовольствие – вечернее чаепитие после работы. Мой взгляд падает на банку с чаем, и я обнаруживаю нечто совершенно невозможное – прекрасная баночка, украшение и гордость, зацарапана гвоздем. В изумлении от такого неслыханного варварства я возопию: «Оля-я-я!!!», готовая учинить разнос. Но невозможность понять, как можно было совершить этот вопиющий акт вандализма, приостанавливает расправу – я выдыхаю со стоном: «О-о-ля, зачем ты это сделала?» «А зачем они ее бьют?» – вопросом на вопрос отвечает моя семилетняя доченька. И тут я вижу – баночка зацарапана не вся. Одна ее сторона не тронута – та, где танцует юная красавица. А с другой стороны картинка совсем другая – танцовщица закрывает голову руками, пытаясь уклониться от ударов палками, которыми ее награждают верные слуги падишаха. И зацарапаны именно слуги. И падишах – главный злодей, который отдал слугам такой приказ.

Гнев моментально исчезает.

М. К. Вы узнали причину поступка.

Т. Б. Да, я узнала мотив. И мои эмоции и действия, которые с ними неразрывно связаны, изменились.

Если бы люди понимали, насколько сложен этот кажущийся таким простым процесс восприятия! И на каждом из его этапов возможна ошибка, от которой в конечном итоге может зависеть семейное счастье…

М. К. Хорошо, процесс познания усложняют наши предрассудки, установки, дурное настроение, из-за этого мы не можем увидеть ситуацию, человека, даже любимого, без искажений. Но понимание этого не решает проблемы потолка, ощущения, что процесс познания, в сущности, окончен.

Т. Б. Люди считают, что знают своего партнера как облупленного, потому, что на самом деле плохо его знают. Если мы пользуемся только кнопками ВКЛ и ВЫКЛ в мобильном телефоне и думаем, что знаем все его возможности, очевидно ведь, что мы заблуждаемся, хотя «поведение» телефона для нас полностью предсказуемо. Конечно, сначала мы можем удивляться: «Ой, нажала кнопочку – экранчик загорелся! Нажала другую – погас!» А потом уже и удивляться перестанем. И если мы привыкли нажимать на одни и те же «кнопочки» в партнере, как тут не быть предсказуемости? Но «кнопочек» в партнере гораздо больше, чем мы думаем, и познавать человека, то есть открывать в нем новое, можно всегда. Но если общение происходит на основе шаблонов, внутренняя жизнь партнера нам неизвестна.

М. К. Про кнопочки очень здорово, но не слишком, по-моему, правдоподобно. По-разному бывает. Кто-то меняется, кто-то нет. Вот представьте, рос мальчик в маленьком городке, потом уехал, поступил в институт, развивался, рос, менялся. Прошло десять лет, он вернулся домой. Там его родители, его тетушка, другие родственники, и у них всё то же, те же слова, фразы, те же привычки… Чехов лучше других, наверное, описал этот застой. Выросший мальчик понимает, что стал старше на десять лет, а они нет, они там же. Так бывает и без городов. Встречаешься с человеком и видишь: ты изменился, думаешь иначе, смотришь на вещи иначе, он нет. И как раз от этого, от разной скорости движения люди тоже разводятся. Он прошел путь, а она топчется там же, где была давным-давно. Неужели вы с этим не сталкивались?

Т. Б. Ну, я соглашусь, соглашусь, что люди меняются в большей или меньшей степени – это раз, и что меняются они в зависимости от того, какой опыт у них был. Появляется новый опыт – меняются. А если нового опыта нет, то и изменения не такие заметные. Вот тетушка – с виду всё та же. Так же печет пирожки. Так же радостно угощает. Но вот сердце прихватывает… стоять долго не может… за продуктами ходить тяжело… И привычные нам с детства пирожки уже для нее почти подвиг. Старость подобралась, и вечерами она грустит, вспоминая молодость. А какой веселушкой она была! Да и дядя тоже изменился. Сентиментальнее стал. Мягче. Кошку вот со стула не сгонит, а раньше, бывало, мог и сапогом в нее запустить…

Изменения есть всегда, но они могут происходить – образно говоря – в метровом, дециметровом или даже миллиметровом диапазоне. И чтобы видеть небольшие изменения, нужно настроить свою «оптику», откалибровать ее.

Мне кажется, мы можем остановиться, не развивать дальше эту тему – каковы возможности изменений в людях. Давайте допустим, что человек за пределами семьи опыт приобрел, а жене или мужу он неизвестен. Потому что между ними взаимодействие происходит как по рельсам: «Ужинать будешь? – Да», «Как дела на работе? – Нормально».

М. К. Мы никак не доберемся до того, как же супруги доходят до такой жизни? Как общение в семье превращается в душную, липкую паутину?

Т. Б. Причин много. Нельзя сказать, какая главная, поэтому приходится их просто перечислять. Вот мы говорили, что люди действуют так, как будто они понимают, что происходит с другим человеком. И дают реакцию не на то, что происходит с партнером, а на свое представление об этом. Как бы немного мимо. А тот, кто получает такую реакцию на свои слова, понимает – он не услышан. И если он раз за разом получает такие ответы, он заключает – говорить бесполезно. Теперь, чтобы не испытать боли от непонимания, он будет удерживать в себе, изымать из общения какую-то важную часть своей души, своего жизненного опыта. И «кнопочек», на которые супруг может «нажимать», теперь будет меньше, потому что некоторые из них он заблокировал. На следующем этапе контакт еще больше затрудняется.

Дистанция между супругами увеличивается, достучаться друг до друга они уже не пытаются, отчуждение нарастает, и супругами овладевает безразличие друг к другу, холодное, леденящее душу отчаяние.

М. К. Отчаяние – это еще не самое ужасное, оно не так кошмарно хотя бы потому, что из него хочется выпрыгнуть, в нем скрыт толчок к действию, а вот равнодушие – это и в самом деле болото.

Т. Б. Равнодушие – это когда каждый сам за себя? Никто никому не сочувствует, не оказывает поддержки? Не семья, а общежитие? Но когда чувства как основание для совместной жизни отсутствуют, что-то же удерживает людей вместе. Экономические интересы, бытовое удобство, например. Кому-то такой вариант жизни подходит. И до полного равнодушия тоже надо дойти.

Функционирование семейной системы значительно сложнее, чем это видится поверхностным взглядом. В ней действует одновременно много разных векторов и сил, которые сильно усложняют понимание и взаимодействие людей друг с другом. Например, у каждого члена семьи могут быть свои сценарные игры – скрытые, повторяющиеся манипулятивные воздействия, цель которых – получить психологическое преимущество. Например, такая игра:

Субботним утром жена дает мужу список покупок, которые он должен сделать на рынке. Муж на рынок ходить не любит, но и отказаться прямо не может. Возвращается. Жена заглядывает в пакет:

– Ты что принес? Это что – картошка? Она же вся гнилая! А капуста? Где были твои глаза? Она же мороженая!

Муж, как бы не понимая:

– Вот список. Картошку купил? Купил. Капусту, которую ты просила, принес? Принес! Что тебе еще надо?

В следующую субботу история повторяется. Но диалог уже заканчивается долгожданной фразой жены:

– Ничего тебе поручить нельзя!

И в следующий раз жена идет на рынок сама, а муж «с чистой совестью» лежит на диване и смотрит телевизор – его же ни о чем не попросили! Он ведь помогать не отказывается!

И таких игр предостаточно. Некоторые из них могут быть очень разрушительными, как, например, упоминавшаяся ранее игра «Алкоголик». Другие – более безобидны.

Но давайте пойдем дальше. Оказывается, очень важно, как именно люди описывают то, что с ними происходит. Например, если человек говорит «мне обидно» вместо «я обижаюсь», он теряет возможность понять, как он в этой обиде оказался. Заменяя глагол на безличный предикатив, люди превращают активные, деятельные части своего опыта в статичные. И видят итог процесса, который от них скрыт.

И еще если я говорю «он меня раздражает» – вместо «я раздражаюсь», то я назначаю кого-то ответственным за мои чувства. Я кажусь себе жертвой его действий.

М. К. Раздражает он, значит, я ничего не могу с этим сделать, я не виновата и бессильна?

Т. Б. Да. Оказывается, люди не могут изменить свою жизнь, если они представляют процессы своего жизненного опыта как статичные и фиксированные. И если они не могут переквалифицировать свой опыт, используя глаголы, то надежды на изменение почти нет.

М. К. То есть человек должен понять, что он не жертва, что эта ситуация – его рук дело?

Т. Б. Не только. Он должен понять, как именно он попал в то или иное состояние, какие его действия – внутренние, психические – туда привели. А если человек видит, каким путем он попадает в состояние, в котором находиться не хочет, то может выбрать и другой путь – который туда не ведет…

Например, многие сценарные ходы, которые как по нотам приводят к конфликтам, основаны на использовании конфликтогенов.

4. Конфликтогены. Три состояния «Я»

М. К. Итак, Конфликтов Гена. Что за зверь?

Т. Б. Конфликтогены – это то, что провоцирует конфликт.

Конфликту обычно предшествует скрытое напряжение, вызванное ущемлением интересов – односторонним или взаимным. Пока оно скрыто, мы говорим о наличии конфликтной ситуации, которая может длиться очень долго, а может доли секунды – как в анекдоте про ковбоя.

Помните? Ковбой сказал «Раз!», когда его кобыла споткнулась, а когда она споткнулась второй раз, то он, не говоря больше ни слова, пристрелил ее.

Так вот, конфликтогены – это слова, действия и даже бездействие, которые делают скрытое напряжение явным, с которых начинается ссора. Можно сказать, что конфликтная ситуация – это тлеющие угли, а конфликтоген – порыв ветра, который раздувает пламя.

Основными конфликтогенами являются:

демонстрация превосходства

проявление агрессивности

проявление эгоизма

М. К. Но один и в самом деле может в чем-то другого превосходить, превосходство – дело естественное.

Т. Б. Вот именно. Превосходство как таковое – вещь вполне объективная. Мы говорим о превосходстве в силе, скорости бега, выносливости и т. д., сравнивая людей по каким-либо параметрам. Кто-то может быть старше, кто-то лучше знает английский. Но демонстрация превосходства – это стремление показать другим, что они хуже, ниже, слабее, чем я. Иногда, и даже чаще всего, без всяких на то объективных оснований. Можно сказать, что это стремление унизить другого. Прямыми проявлениями демонстрации превосходства являются приказ, угроза, насмешка, навешивание ярлыков – «ты такой-то!», издевка, сарказм, которые позволяет себе человек, присвоивший себе право судить или учить других. Демонстрация превосходства может быть явной или замаскированной – в случае снисходительного, сверху вниз, отношения, навязывания советов, перебивания собеседника, высказываний категоричным тоном.

Надо сказать, что большинство этих проявлений автоматически появляются в поведении человека, если он находится в родительском состоянии Я.

М. К. Значит ли это, что даже если ты родитель, не стоит находиться в родительском состоянии Я по отношению к своим детям? В каком же тогда состоянии следует находиться?

Т. Б. Отличный вопрос! Конечно, во взрослом.

Вообще в процессе общения человек может находиться в одном из трех возможных состояний: детском, родительском и взрослом.

Детское состояние Я соответствует тому мироощущению, которое характерно для детей в раннем возрасте, когда они беспомощны, зависимы от родителей, наивны и безответственны. Они не отвечают за самих себя. В детском состоянии Я много позитивного, но основные негативные эмоции, присущие этому состоянию, – страх, обида, беспомощность, жалость к себе, уныние, отчаяние, чувство вины, стыд.

Кстати, в детском состоянии Я можно чувствовать себя виноватым, но раскаяние в нем невозможно, потому что невозможна критическая оценка своих поступков. Даже когда ребенок говорит: «Прости меня! Я больше так не буду!», он просит вернуть ему любовь, которую родитель «отобрал», когда рассердился на него. А обещание не делать так больше – часто не более чем фигура речи, необходимая часть «формулы».

Одна моя знакомая поставила своего трехлетнего сына в угол – в темный туалет. И сказала, что не выпустит его оттуда, пока он не поймет, в чем именно провинился. Проходит около часа – ребенок не выходит из туалета. Устав ждать, она открывает дверь и говорит сынишке: «Ну, подумал? Понял?» Тот не отвечает. Тогда, разозлившись на его «упрямство», она говорит:

– Ах, так! Будешь стоять здесь до тех пор пока не скажешь: «Мама, так-то и так-то, то-то и то-то!»

Через минуту сынишка выходит из туалета и радостно произносит:

– Мама, так-то и так-то, то-то и то-то!

А в родительском состоянии Я человек находится тогда, когда он считает, что несет ответственность за другого. В позитивном аспекте родительское состояние проявляется в заботе, защите, одобрении. Но если тот, за кого мы взяли на себя ответственность, ведет себя не так, как мы считаем правильным, мы гневаемся, раздражаемся, наказываем. «Родитель» стремится контролировать поведение подопечного, он говорит, как надо тому думать или действовать.

Родительское состояние Я человек также усваивает еще в раннем детстве, наблюдая, как ведут себя его родители, копируя их поведение в играх. Это еще Пушкин знал:

  • Охоты властвовать примета,
  • С послушной куклою дитя
  • Приготовляется шутя
  • К приличию – закону света,
  • И важно повторяет ей
  • Уроки маменьки своей.

Вот почему, вырастая, мы воспроизводим стиль поведения, который был характерен для наших родителей, даже если в детстве сами от него страдали. И даже давали себе клятвы никогда-никогда так самим не поступать. Но становясь в реальности отцом или матерью, мы как бы против своей воли «выдаем» те же реакции. Открываем рот – а из нас говорит наш отец или мать.

М. К. А взрослое состояние Я чем отличается? Ответственностью и за себя, и за других?

Т. Б. Ответственностью только за самого себя. Это не значит, что человек в этом состоянии думает только о себе и не принимает во внимание интересы других людей. Просто он осознает, что нести ответственность за них не может. Вот у семи нянек дитя без глазу – как вы думаете, почему? Они что – все плохо службу несут? Вовсе нет! Но даже семи пар глаз недостаточно, чтобы помешать ребенку сделать то, что он хочет. Углядеть за ним невозможно!

Но если человек понимает, что ему придется расхлебывать последствия своих поступков, он будет стараться взвешивать свои слова, обдумывать свои действия, семь раз отмерять, прежде чем отрезать. А отрицательной эмоцией, характерной для взрослого состояния Я, является досада. Ну, оступился – что ж, бывает! В следующий раз буду внимательней! Взрослое состояние Я почти бесстрастно. Как у шахматиста или гонщика, художника или сапера. И состояние это не зависит от возраста – ребенок, который переходит дорогу, заботясь о своей безопасности, находится во взрослом состояния Я, а великовозрастный дядя, выскакивающий на железнодорожный переезд перед самым носом поезда, – в детском состоянии Я. Каждый человек таит в себе маленького мальчика или маленькую девочку – несет в себе впечатления детства, которые при определенных условиях могут активизироваться.

М. К. Но эти состояния явно могут присутствовать по очереди и в одном человеке, дежурить по сменам?

Т. Б. Да, они сменяют друг друга, и часто непроизвольно. Но вот что важно: для каждого из состояний Я характерны определенные мысли, чувства и поведенческие схемы, которые запечатлены в нашем опыте. Попал человек в детское состояние Я – будет обижаться, ощущать себя беспомощным, жертвой обстоятельств. Оказался в родительской позиции – будет поучать, контролировать, критиковать, раздражаться.

М. К. Что играет роль триггера? Как эти состояния включаются?

Т. Б. По-разному. Например, родительское состояние Я запускается как раз чувством ответственности за другого, часто ложно понятой. Но если человек в это состояние попал, он будет относиться к другому сверху вниз и употреблять те самые конфликтогены, о которых мы говорили ранее.

И если тот, к кому он обращается сверху вниз, становиться в детскую позицию не собирается, то конфликт неизбежен. Вот как это происходит – жена делает мужу выговор: «Ты почему не сделал то-то и то-то?!» или «Сколько раз тебе говорить – не бросай свои носки где попало?!»

М. К. Опять ботинки посреди коридора поставил – все о них спотыкаться должны? Снова тарелку за собой не убрал? И пепельницу не почистил? Собаке лапы не помыл!

Т. Б. …как будто она его мама. Но и поведение в детском состоянии Я, когда мы ждем от человека взрослых реакций, тоже может быть конфликтогеном. Мы говорим тогда: «Ты что, маленькая?!», «Хватит нюни распускать!», «Ты что, не можешь сделать это сам?!»

Даже забота может быть конфликтогеном, если она осуществляется с позиции сверху вниз. «Не забудь проездной!», «Не читай лежа, глаза испортишь!», «Надень куртку, сегодня прохладно!» – может говорить жена мужу или мать дочери, которая уже давно выросла и даже сама имеет детей. Вот почему раздражение – обычная реакция на такую заботу.

М. К. Подождите, как мать и как женщина хочу сказать. Но если муж или дочь не наденут куртку, они могут заболеть! На улице-то холодно. Пусть болеют?

Т. Б. Ну, муж точно не мальчик! Может – и должен – позаботиться о себе сам. Или ему нужна нянька? Спросить, не будет ли ему холодно без куртки, – одно дело, настаивать, чтобы он непременно ее надел, – совсем другое.

А как быть с дочерью, зависит от того, в каком она возрасте. Даже если ребенок маленький, нужно прислушиваться к нему – дети ведь бывают очень жаркими! Меня, например, мама в детстве всегда кутала потому, что сама мерзла. Все дети уже в кофточках ходят, а меня заставляют надеть пальто. Приходилось скандалить. Мама угрожала: «Не наденешь пальто – не пойдешь в школу!», но я была упряма. «Хорошо, не пойду!» – говорила в ответ. И мама сдавалась.

И всё же – как, будучи родителем, не попасть в родительскую позицию, то есть не действовать по запечатленному в детстве сценарию? Нужно понимать, за что на самом деле несет ответственность мать. Или отец. За то, как они осуществляют свои родительские функции, а не за мысли, взгляды или поступки своих детей.

Что заставляет родителей настаивать, чтобы ребенок, даже совсем взрослый, оделся теплее? Страх. Что тот заболеет. Но если мать доверяет способности ребенка, вышедшего из младенческого возраста, определить, холодно ему или нет, она позволит ему на собственном опыте убедиться, что в такую погоду без куртки ходить не стоит…

М. К. Из того, что вы сказали, ясно следует: самое правильное состояние – взрослое. Почему, какие у него преимущества?

Т. Б. Пребывание во взрослом состоянии позволяет человеку вести себя не по программе – разворачивать ситуацию в нужную ему сторону, используя все содержащиеся в ней возможности, сохраняя самообладание и чувствуя себя хозяином положения. Человек ощущает себя не объектом чьего-либо воздействия, а субъектом взаимодействия – он осознает объективные условия возникновения конфликта, в том числе и собственных ошибок.

Но и в детском состоянии Я – в его позитивном спектре – есть много хорошего, от чего вовсе не надо отказываться. Искренность, любознательность, открытость новому, спонтанность, способность играть, флиртовать, в частности, способность творить – исходят из детского состояния Я. Ребенок – это творец, тот, кто может мечтать, придумывать. А Взрослый – конструктор, технолог, инженер. Тот, кто может обеспечить осуществление замысла. И оба эти состояния необходимы человеку. Главное – их уместность в ситуации.

Но вернемся к конфликтам.

Люди могут общаться бесконфликтно сколь угодно долго, если их позиции – состояния Я, в которых они находятся в процессе общения, – взаимно дополнительны. Один в позиции родителя, другой – в позиции ребенка. Но если они не соответствуют друг другу – один берет на себя роль начальника или мамы, а другой подчиненным или деткой себя не считает и не собирается им быть – ссоры вряд ли удастся избежать.

В конфликте каждый проявляет агрессию. При этом каждый видит агрессию другого, но не замечает свою. А если и замечает, то считает ее оправданной – не я первый начал!

На конфликтоген мы стараемся ответить более сильным конфликтогеном, часто максимально сильным среди возможных. Поэтому нередко дело может дойти и до мордобоя. В интеллигентных семьях, конечно, когда становится совсем «горячо», люди просто перестают общаться, разбегаются в разные углы, чтобы не перейти грань. Напряжение, обида, гнев при этом никуда не деваются, они хранятся под спудом до нового конфликтогена, и ссора вспыхивает вновь. В родительском и детском состояниях Я человек фактически не имеет выбора, как ему реагировать. Можно сказать, что он запрограммирован на определенное поведение. И это, возможно, самая главная причина того, что взаимодействие между супругами становится сценарным. А потому и предсказуемым.

Совсем избежать конфликтов невозможно, но можно не допустить их там, где они возникают по сценарному принципу. А для этого необходимо быть во взрослом состоянии Я, не употреблять конфликтогены самому и не отвечать конфликтогеном на конфликтоген. Кротость и есть отказ от ответного конфликтогена.

М. К. Наконец-то! Наконец-то хоть что-то христианское. Кротость – страшная сила, как приходилось и слышать и самой повторять. Потому что я тоже думаю, это действительно так!

Т. Б. И вот что важно – там, где конфликты возникают, и есть та точка, в которой человек может выйти из своего сценария, если займет взрослую позицию. Захочет понять истинную причину конфликта и пойдет навстречу своему партнеру в том, в чем может. Не уступит под давлением, а искренне пойдет навстречу.

Вообще, есть несколько стратегий поведения в конфликте. Противоборство – это желание непременно настоять на своем, победить. Побеждает тот, кто сильней. Или тот, кто менее заинтересован в отношениях. Но если силы равны и стороны устали «бодаться», они могут прибегнуть к компромиссу – половинчатому решению проблемы. В первом случае недоволен один – тот, кто проиграл. Во втором – оба, никто ведь не получил в полной мере того, чего хотел. Но некоторое облегчение оба всё же испытывают – накал страстей поутих, можно остановиться и заняться чем-то еще.

В стратегии избегания конфликта мы уступаем, не пытаясь отстоять наши интересы, заранее считаем, что это невозможно. Или вообще выходим из отношений, в которых непереносимо дальше терпеть и уступать.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Никогда! Никогда нельзя верить блондинам! Особенно симпатичным.Я вот поверила и в итоге влипла в так...
Черный бриллиант «Нуар Де Ла Рош» – «Черный утес» – был похищен у князя, который в XIX веке прибыл в...
Волшебный мир кино! Две подруги-соседки, Настя и Света, невольно оказались втянуты в это суматошное ...
Диана и Роман жили в одном доме, сидели за одной партой, дружили, вместе занимались спортом. Внезапн...
Двоюродная сестра поручила Марише временно опекать свою дочку-первоклассницу Катюшу. В один из дней ...
Через многие испытания пришлось пройти графу Федору Шумилину, некогда вмешавшемуся в политику по мол...