Наследница Касс Кира

— Конечно-конечно. — Валерий Сергеевич жалок. Валерий Сергеевич вымотан до предела. Валерий Сергеевич уже три раза принимал валокардин. Думаю, сегодня этот мерзавец с работы отправится не домой, а прямиком в ЦКБ.

После трех с половиной часов невероятных потуг он, завершив очередной телефонный разговор, откидывается на спинку своего рабочего кресла. Бледное (белое-белое, как простыня) лицо покрыто капельками пота.

— Всё нормально?

— Уголовное дело закрыто, — облегченно выдыхает чиновник. — Все ваши показания уничтожены.

— Не верю. Там, где я их давала, ничто никогда не уничтожается. Мне нужны гарантии.

— Я не знаю, какие вам предоставить гарантии, — стонет измученный Валерий Сергеевич.

— Я знаю. Займемся этим попозже. Что в министерстве?

— Они сейчас занимаются вашим вопросом.

— Так позвони и поторопи!

— Сколько можно звонить? — Любитель маленьких мальчиков уже не в состоянии говорить. Он способен только хныкать. — Когда будет всё решено, они сообщат. Виктория Карловна, всё будет нормально. Надо лишь немножечко подождать. Посидите, расслабьтесь.

Я не могу сдержать едкой ухмылки.

— Да я расслабляюсь по твоей милости уже третью неделю! Довольно, нахавалась. Ладно, если у нас есть сейчас время, не будем расходовать его попусту. У тебя найдется бумага?

Валерий Сергеевич кивает и достает из ящика стола несколько листков.

— Замечательно. Бери ручку. Пиши.

— Что писать?

— Как всё происходило! С того момента, когда к тебе обратился Шикульский. Так и начинай: «Такого-то числа такого-то месяца ко мне обратился Шикульский Дмитрий Романович с просьбой, используя служебное положение, оказать содействие в дискредитации концерна „Богатырская Сила“ и предложил мне за это такую-то сумму…» Ну и дальше. Не мне тебя учить, сам не безграмотный.

Валерий Сергеевич мнется. Умоляюще пялится на меня.

— В чем проблемы?

— Вы требуете от меня невозможного, — сипит он и опять тянется за валокордином. — Я не могу.

— Когда развлекался в притоне, то мог, — в очередной раз тыкаю я этого извращенца в его самое больное место. — Пиши давай!

— Но ведь всё уже решено. Зачем вам еще и это признание?

— На тот случай, если начнут выскакивать какие-нибудь последствия. Не волнуйся, если всё будет нормально, и меня больше никто не побеспокоит, эта бумага никуда не пойдет. Пиши! Со всеми подробностями! С именами, с датами, с суммами. Кстати, не забудь указать банк и счет, на который Шикульский перечислил тебе гонорар.

Чиновник обреченно вздыхает и начинает скрипеть шикарным «Монбланом», а я прикрываю глаза и погружаюсь в легкую полудрему.

Из этого состояния меня выводит очередной телефонный разговор. Валерий Сергеевич оживленно кивает башкой и крякает в трубку: «Да… Да… Понял… Отлично…»

— Всё улажено, Виктория Карловна, — через минуту торжественно объявляет он мне. — Во всех инстанциях. А ведь я всерьез опасался, что не получится. Но, слава Богу, получилось.

«Помолись, помолись, извращенец. Тебе, действительно, повезло, что всё срослось».

— Признание дописал?

— Еще нет. Виктория Карловна, давайте обойдемся без этого, — опять начинает канючить он.

— Дописывай. И не думай что-нибудь пропустить. Или наврать. Я всё проверю. И даже выставлю тебе отметку, как в школе. Постарайся, чтобы это была пятерка.

Большой московский начальник опять углубляется в писанину. А я терпеливо жду, когда он закончит. Потом тщательно перечитываю четыре листа убористого текста. И отмечаю, что Валерий Сергеевич отнесся к моему заданию со всей ответственностью. Правда, банковский счет и имена некоторых причастных к делу чиновников проверить я не могу, но и без этого признания достаточно, чтобы разворошить большое гадючье гнездо.

— Well. Ставлю тебе четверочку. С плюсом. — Я прячу драгоценные бумажки в папку. Валерий Сергеевич, потерянный и ничтожный, топчется возле меня. Как же ему не терпится, чтобы я наконец убралась из его кабинета. Но еще рано. — Теперь последнее.

Чиновник вздрагивает.

— Я так понял, что вы получили всё, что хотели.

— Не совсем. Пока что я только вернула свое. Но ведь существует еще компенсация за моральный ущерб.

Валерий Сергеевич попросту валится в кресло. Я его доконала. Но я не боюсь, что у него случится сердечный приступ. Программа-минимум выполнена. Можно подумать о прибыли.

— Не волнуйся. — Я с неприязнью наблюдаю за этим хилятиком. — Мне не так уж много и надо. Всего лишь отсрочку по выплате налога на наследство.

— Но я не решаю такие вопросы.

— Я в курсе. Но у тебя хорошие связи. У тебя есть друзья, которые такие вопросы решают. Так почему бы не попросить их за сиротку?

— Они мне откажут.

— Попроси еще раз. Будь настойчивым. Ведь рука руку моет? Сначала они помогут тебе, потом ты поможешь им. Кажется, так у вас это делается?

— А если не выйдет? — чуть не плачет Валерий Сергеевич.

— Тогда мальчишки всё-таки пообщаются с журналистами.

— Но это нечестно. Мы договаривались…

— Ни о чем мы не договаривались! — резко перебиваю я. — Ты выполнил только начальное условие договора о том, чтобы не предавать огласке твои сексуальные похождения. Но кто сказал тебе, что этого будет достаточно? Не-е-ет, Валерий Сергеевич. Это только дебют наших взаимоотношений. Между прочим, мои аппетиты практически безграничны. — Я внимательно наблюдаю за высокопоставленным доходягой. Волосенки всклокочены. Галстук сбит на сторону. Дыхание сбито. Сейчас потребуется врач. — И не вздумай загреметь в больничку и не выполнить мою ничтожную просьбу. Понимаешь, мне нечем платить этот проклятый налог.

— В какие сроки надо решить вопрос?

— В течение недели. В пятницу я вступаю в права наследования.

— Ладно, я постараюсь.

— Не «постараюсь», а «сделаю».

— О, Боже!

— Не слышу!

— Ладно, я сделаю.

— Вот и умничка. — Я поднимаюсь из кресла. Больше в этом кабинете мне делать нечего. — Я пошла. Бывай, Валерий Сергеевич. Больше не озоруй сексуально.

Я выхожу в приемную. Секретарша таращится на меня округлившимися глазами. Она, естественно, знает, кто я такая — далеко не последняя баба в стране. Но, всё равно, кем бы я ни была, неслыханное дело — вельможный Валерий Сергеевич уделил мне аж четыре с лишним часа своего драгоценного времени. Отменил все встречи, отказал в приеме уважаемым людям. Подобное на веку секретарши впервые.

— До свидания, — любезно делаю я ей ручкой.

— До свидания, — изумленно пищит она.

…Лифт с важным лифтером. Одна арка металлоискателя. Вторая…

Я выхожу на улицу и облегченно вздыхаю.

Йес! Я сделала это! Я сделала даже больше! В том, что получу отсрочку по выплате налога на наследство, у меня нет никаких сомнений.

Остается потерпеть всего лишь два дня. До 3 декабря 1999 года.

ТАМАРА АСТАФЬЕВА (ОСВОБОДИТЕЛЬНИЦА)

1-2 декабря 1999 г.

Уже вечером того самого дня, когда так удачно удалось облегчить Николая на серенький чемоданчик с деньгами, Тамара в квартире на Московском проспекте честно передала Никите, Андрею и Гадиру половину хабара — миллион баксов, — вычтя из этой суммы одиннадцать с половиной тысяч — ровно пятьдесят процентов от накладных расходов.

— «Газель», — объяснила она, — обошлась нам в три тысячи. Еще двадцать штук отдали человеку, который прикрывал вас, пока вы были в отключке. Итого двадцать три тысячи.

— В обмен на два лимона, — заметил Андрей. — Неплохо. Такой курс мне нравится. Да мне вообще всё понравилось! Вот что, сестренка, как подвернется еще что-то подобное, ты только шепни.

— Ладно, шепну, — кивнула Тамара и подумала, что не исключено, что эти трое, действительно, пригодятся.

Ведь с «Простоквашиным» еще не закончено.

Совершенно неожиданно для нее Денис от своей доли великодушно отказался. Терпеливо дождался, когда Тамара разделит внушительную пачку запаянных в целлофан узляков*[4] на две равные части, и эффектно смешал всё обратно.

— Оставь себе.

— Что значит «оставь себе»? — непонимающе уставилась на него Тамара. — Ты хочешь сказать, что отказываешься от пятисот тысяч «зеленых»?

— Именно так, — улыбнулся Денис.

— Это серьезно?

— Вполне.

— Хм. Никогда б не подумала, что ты так непрактичен.

— Почему непрактичен? Я имею хорошие бабки, работая на Магистра. Я обеспечен. Всё, что мне надо, у меня есть. И я никогда не вписался бы в это дело с налетом, пусть даже мне предложили бы не полмиллиона, а в десять раз больше.

— Так почему же вписался? — склонила на бок голову Тамара. Денис как был, так и продолжал оставаться для нее полной загадкой.

Которую так хотелось наконец разгадать!

— Почему вписался? Ради тебя. — Денис прижал Тамару к себе, отодвинул в сторону прядь длинных волос, нежно коснулся губами скромной сережки. — Исключительно ради тебя. Никогда не зарабатывал себе на жизнь гоп-стопом, никогда и не буду. Я выше таких позорных делишек. Вот почему из этих денег я возьму только то, что потратил.

Тамару хватило только на то, чтобы слегка покачать головой.

Нет, похоже, эту загадку ей разгадать не суждено!

— Тогда скажи: ты отказался от денег, так хоть не собираешься отказаться и от меня?

— Ты же сама знаешь. Зачем тогда спрашиваешь?

— Хочу услышать… — прошептала Тамара.

— Не со-би-ра-юсь! Довольна? — Она радостно рассмеялась.

— Как вижу, довольна. Тогда езжай в Ольгино, собирай барахло и перебирайся ко мне. Тебе не кажется, что хватит жить на иждивении у подруги?

Она согласно кивнула.

Лучшего предложения ей сейчас не смог бы сделать никто!

Последнее время Тамара, и правда, чувствовала себя в Ольгино весьма неуютно. Что-то вроде приживалки при состоятельной барыне. Ей постоянно казалось, что она путается под ногами счастливой парочки Вика-Олег. И всякий раз прежде, чем попросить у денежной закадычки немного лавэ, приходилось семь раз подумать. Нет, в деньгах Энглер никогда не отказывала, но выделяла их с таким видом, словно дает в долг, который заведомо никогда не будет оплачен. Притом, то обстоятельство, что Тамара продолжает исправно выполнять задание Вики и не оставляет в покое Толстую Задницу и ее окружение, смазывалось всё сильнее и сильнее. Этого почти не замечали, а Энглер последнее время вообще перестала интересоваться делами толстухи.

Так что вопроса о том, переезжать или нет из Ольгино к Денису, не стояло.

Тамара ушла по-английски, не попрощавшись. Вика с Пляцидевским улетели не то в Карелию, не то в Вологодскую область, Олег был в Москве, и в доме находились лишь двое охранников. Тамара быстренько покидала в сумку свое барахло, по давно укоренившейся привычке присела на дорожку и отдала ключи от дома одному из стояков.

— Я буду жить в другом месте. Вика вернется, пусть позвонит мне на сотовый. Если у нее будет желание, — добавила она с легкой грустью.

Еще один этап жизни закончился, и она расставалась с ним с сожалением. Подругу, с которой связывали несколько лет самого экстремального, самого трудного, что довелось пережить, отодвинул на второй план любимый мужчина. Ничего не попишешь — закон диалектики жизни. Вот только каким он окажется, этот мужчина? Пока он загадка, и это подкупает. Но пройдет какое-то время, медовый месяц закончится, наступят будни. И чего от них ждать?

Чего ждать от него?

«Жди, подруга, только хорошего. — Тамара швырнула сумку с вещами на заднее сиденье „форда“, на прощание махнула рукой охранникам и села за руль. — Всегда просчитывай худшее, но надейся на лучшее. И держи в уме, что никакие мосты не сожжены. Никто из Ольгино тебя не выставлял. Станет хреново, и здесь всегда тебя примут, поддержат. Но, даст Господь, этого не потребуется.

Когда получится разгадать человека-загадку Дениса, ответ, надеюсь, меня удовлетворит.

Следующие три недели, которые Тамара провела у Дениса, были, пожалуй, самыми спокойными и беспечными в ее жизни. Денис, хоть и обещал выкраивать для нее побольше времени, целыми днями пропадал по делам. А она с удовольствием занималась хозяйством. И читала. Скажи кто ей раньше, что ее могут увлечь хорошие книги, она бы рассмеялась этому провидцу в лицо. Дешевое криминальное чтиво, чтобы убить время на нарах — это пожалуйста. Но чтобы день за днем с книжкой в руках, откладывая ее в сторону только когда дома Денис или когда надо сходить в магазин за продуктами — вот уж чего Тамара от себя никогда не ожидала. И уж совершенно не ожидала, что книги, затянув ее в свой пахнущий типографской краской мир, могут стать своего рода наркотиком. Тамара забыла о том, что существуют компьютер и телевизор, что у нее куча денег, и хотя бы часть их можно потратить в шикарных бутиках и клубах. Она сидела в уютной тихой квартире и читала… читала запоем. Казалось, ничто уже до самой смерти не сможет оторвать ее от этого занятия.

Но тридцатого ноября, вернувшись домой, Денис принес неожиданную весть, которая заставила встрепенуться, отложить в сторону томик Ремарка и вспомнить о так и не выплаченных долгах.

— Сегодня в «Консервах» Светланин любовничек прикончил Магистра и еще двоих центровых. А потом застрелился сам, — прямо с порога сообщил Денис, и Тамара, открывшая ему дверь, так и села на низкую тумбу для обуви.

— Вот это вираж!

— Братва на изменах, — тем временем рассказывал Денис. — Вся кодла гудит, как встревоженный улей. Еле сумел вырваться к тебе. Сейчас, наверное, придется снова уйти.

— Коррида! — не могла прийти в себя ошарашенная Тамара. — Вот уж никогда б не подумала, что толстый Коля способен на такое! И что теперь?

— Передел. Драка за власть. И, возможно, я останусь без работы.

— Что ж, буду тебя содержать, — наконец сумела взять себя в руки Тамара. — Да-а-а, выходит, чтобы шакалы перегрызли друг другу глотки, мне было достаточно просто сидеть здесь, читать книжки и ждать. Чего они не поделили? Впрочем, я знаю. Толстухины фишки. Андрей говорил, что Николаю известно, кто всё это устроил. И упомянул Мишу Магистра.

— Завязали мы узел!

— Оно и к лучшему. Всё равно, этого было не избежать. Только с той разницей, что и Магистра, и Колю пришлось бы валить мне. А к чему они, лишние заморочки? Пошли, покормлю тебя. А то, и правда, сейчас сорвешься обратно к своим пацанам.

Но получилось всё с точностью до наоборот. Денис с кем-то переговорил по телефону. Потом еще с кем-то. Еще…

— Ну, что? — появилась на пороге гостиной Тамара. — Уезжаешь?

— А отгадай с трех попыток, — усмехнулся Денис. — Мне позвонили и попросили несколько дней нигде не светиться. Что ж, я не против. Передохну.

— Но завтра съездишь со мной в «Простоквашино». — Денис недовольно поморщился, но кивнул:

— Хорошо. Ты всё еще не оставила мысли разобраться со Светланой Петровной?

— Не только с ней. Есть еще кое-кто из ее шайки, кто ждет своей очереди. Я доберусь и до них.

— Это от скуки, детка, ты решила вершить правосудие? — поинтересовался Денис. И пожалел, что, не подумав, задал этот вопрос.

— Что значит «от скуки»?!! — взорвалась Тамара. — Они хладнокровно убивали и разбирали на органы маленьких ребятишек! Которые ничего не подозревали, играли в игрушки, пели свои детские песенки, мечтали о папе с мамой! И безоговорочно доверяли взрослым! А взрослые… — безнадежно махнула она рукой. — Ты перестал бы себя уважать, если бы оставил себе бабло, которое мы сняли с пробивки. А я перестану себя уважать, если не выполню обет, который дала себе. Я приговорила всех, кто причастен к убийствам детишек! И я их казню! А ты мне в этом поможешь. Ведь так?

— Помогу, — пообещал Денис. И улыбнулся с грустью: — Похоже, передышки у меня не получится.

— Тешь себя мыслью, что зато мы избавим мир от нескольких законченных негодяев, — сказала Тамара и отправилась в спальню. Валяться на кровати и дочитывать «Черный обелиск».

…Она никак не ожидала увидеть в «Простоквашине» такой развал. Еще два месяца назад сиротский комплекс в дневное время охранялся двумя здоровенными лбами. Сейчас у ворот не было никого. Да и сами ворота были разве что не нараспашку. Просто прикрыты. На них даже не был навешен замок.

Тамара с трудом отворила занесенную снегом калитку и, по колено проваливаясь в сугробы, добралась до узкой тропинки, протоптанной от кухни к спальному корпусу.

— Похоже, здесь всё же остался кто-то живой, — обернулась она к Денису. — Вымерли не все.

Живых они обнаружили на втором этаже спального корпуса. В одной из комнат, заставленной масляными электрообогревателями, под надзором двух женщин играли семеро ребятишек лет четырех-пяти.

Тамара растерянно застыла на пороге.

— Здравствуйте.

Дети оставили игрушки и уставились на незнакомых дядю и тетю.

— Входи, входи! — сказала высокая худощавая женщина лет сорока. Вторая, еще совсем девочка, радостно привстала со стула. — Закрывай скорей дверь. Не выстуживай комнату.

Тамара поспешила юркнуть внутрь. За ней шагнул Денис. Поплотнее притворил за собой дверь. Обвел изумленным взглядом комнату.

— Гляжу, дела у вас совсем плохи, — заметил он. Пододвинул к себе стул, присел. Тамара примостилась на краю маленькой детской кроватки.

— А где все остальные? — спросила она. — Где начальство? Где Шлаин? Где Светлана Петровна? Где главный бухгалтер?

— А черт их всех знает, — зло процедила женщина, что постарше. — Исчезли еще две недели назад. Живем здесь, как на необитаемом острове. Телефон отключен, продукты закончились. Кочегар спустил воду из радиаторов и ушел. Хорошо, что хоть есть электричество, — кивнула она на обогреватели. — Сегодня собиралась в Вырицу, в милицию. А что делать? Не подыхать же с голоду. Второй день едим овсянку на воде. Нет даже хлеба. И ни рубля. Всё, что у нас было, потратили.

— А вы кто?

— Я повар. Она воспитатель, — кивнула женщина на смущенно нахохлившуюся девчонку.

— Как вас зовут?

— Я Аглая. Она Ольга.

— А я Тамара. Это Денис. Вот что, Аглая. Одевайтесь. Сейчас доедем до магазина, запасемся продуктами. Потом постараемся вернуть кочегара. А потом поглядим, что делать дальше. Когда вы последний раз видели Светлану Петровну?

— Я же сказала, две недели назад, — фыркнула Аглая на Тамару. Словно та в чем-то была виновата. Впрочем, эту усталую женщину можно было понять. — Как только выписалась из больницы, сразу приперлась сюда. Собрала какие-то бумаги, прихватила с собой бухгалтера и директора и испарилась. Больше я никого из них не видала.

— Светлана Петровна что-нибудь говорила?

— А то она скажет! Пустое место мы для нее! Она начальник, остальные прислуга! — негодовала Аглая, облачаясь в тяжелый овчинный тулуп. — Поехали, что ли?

Они потратили полдня на закупку продуктов и поиски кочегара, живущего в соседней деревне. Потом, пока Тамара с Аглаей готовили ужин, Денис расчистил в высоких сугробах дорожки.

Из трубы кочегарки повалил черный дым. Батареи в спальном корпусе с каждой минутой становились всё теплее и теплее.

— Ну, как? — заглянула Тамара в комнату, где продолжали возиться со своими игрушками ребятишки и внимательно наблюдала за ними воспрянувшая духом Ольга.

— Вы наша освободительница, — чуть не заплакала она. — Мы просидели в этом заточении четыре дня.

— Кочегару я уплатила за месяц вперед. Угля предостаточно. Так что холод вам не грозит. Если, конечно, этот дяденька не запьет.

— Он непьющий, — сообщила Ольга.

— Странно. Первый раз вижу непьющего кочегара. Мы с Денисом сейчас уезжаем. Но будем навещать вас регулярно. Погодим еще немножко. Если никто из ваших начальничков так и не объявится, примем какие-то меры.

— Может, вы сможете найти Светлану Петровну? — с надеждой взглянула на Тамару Ольга.

— Наверное, смогу. Кажется, я даже знаю, где ее искать. Вот только не думаю, что она уже вернется сюда, — загадочно улыбнулась Тамара.

Она была уверена в том, что, действительно, знает, где искать Толстую Задницу. Где же еще, как не у родителей?

Но уж если она достанет толстуху в Новгородской области, то повезет ее никак не в «Простоквашино».

Прямиком в бойлерную! Ту, где недавно доживал свои последние дни скованный наручниками Игнат!

Тем же вечером Тамара пила чай в Ольгино и слушала эмоциональный рассказ только что вернувшейся из Москвы Энглер о всех заботах, свалившихся на нее за последние три недели.

— Одним словом, Шикульский отступил на заранее подготовленные позиции?

— Вроде того. — Вика отрезала кусочек рулета, положила его Тамаре на блюдечко. — Обещал преподнести мне подарочек на День Коронации.

— Какой коронации?

— Ты что, забыла? Послезавтра третье декабря. Я утверждаю наследство. Будет скромный фуршет. Вы, конечно, приглашены.

— Мы? — не поняла Тамара.

— Ты и твой парень. Пора мне с ним познакомиться. Как хоть его зовут?

— Денис. Значит, мне тоже надо готовить презент? Я, кажется, знаю, что тебе подарить. Как насчет Толстой Задницы?

— Собираешься привезти мне эту тварь? А это идея, — обрадовалась Вика. — Замечательная идея! Пора со Светланой Петровной кончать.

— Согласна. Давай объясняй, как найти ее предков.

— Считаешь, она там? — Энглер встала из-за стола. Взяла с полочки карандаш и листочек бумажки, принялась чертить план.

— А где ей еще быть? Только там. А если я ошибаюсь, тогда извини, вручу тебе этот подарок попозже. Когда разыщу.

— Надеюсь, искать не придется. Держи. — Вика передала Тамаре бумажку. — Разберешься в каракулях? Если не разберешься, ничего страшного. Спросишь в Неблочах, как найти Подберезье. Любой покажет. Как въедешь в деревню, первый дом слева — толстухин. Не ошибешься. Только просьба: постарайся не беспокоить ее стариков. Они чудесные люди. Договорились?

— Договорились.

— Я отправлю с тобой двоих трутней.

— Как тебе угодно. — На этот раз от телохранителей Тамара не отказалась.

И рано утром, переночевав в Ольгино, перебралась досыпать на заднее сиденье «линкольна». Внедорожник взял курс на Новгородскую область.

…И Подберезье, и нужный дом они нашли без проблем. Более того, на крылечке Тамару встречал не кто иной, как лично Толстая Задница. В телогрейке. В пуховом платке. Признать былую Светлану Петровну, важную и богато одетую, в этой деревенской бабище можно было с огромным трудом.

— Ну, здравствуй, — совершенно безразлично отнеслась толстуха к появлению Тамары. — Я знала, что ты приедешь за мной. Не сегодня, так завтра. Ждала. Дождалась, — вздохнула она. — Пройдешь в дом?

— Некогда. Собирайтесь, Светлана Петровна.

— А я собрана. Вещи уложены…

«С чего ты взяла, что тебе понадобятся вещи?»

— …Сейчас, только попрощаюсь с родителями.

— Поживее.

Но толстуха не спешила.

— Ты правильно решила не заходить в дом, — вместо этого принялась распространяться она. — Пусть лучше они не видят тебя. Пусть не знают, что ты приезжала за мной. Они же думают, что ты мертва…

— Поживее, я сказала!

— Уже иду. Тамара, если тебе потом случайно доведется встретиться с ними…

— Не доведется!

— …ничего не рассказывай им про меня.

— Хорошо. У нас мало времени, Светлана Петровна. Я жду в машине.

Толстуха зашла в дом, а через полчаса появилась на крыльце, одетая уже в цивильную песцовую шубу. С чемоданом в руке.

— Какого черта ей угол? — прошептала Тамара.

Следом за Толстой Задницей из дома вышла высокая пожилая женщина. Она крепко расцеловала дочь, а когда та уже влезла в машину, помахала на прощанье рукой.

— Это мама, — сообщила Светлана Петровна.

— Я поняла.

— Отец болеет. Лежит в постели. Я сказала, что навещу их через месяц.

— Там будет видно, — смущенно пробормотала Тамара. Ей было совсем не жалко толстуху. Но она чувствовала себя виноватой перед ее родителями. — Поехали.

Пришлось, чтобы не мучаться, даже вызвать в памяти вчерашнюю сцену: две измученные женщины и семеро ребятишек, всеми брошенные, всеми забытые, ютятся в маленькой комнатке, а из еды у них только овсянка, сваренная на воде. И этим детишкам еще повезло, что они угодили в «Простоквашино» в тот момент, когда страшные операционная и анатомичка оказались на время закрытыми.

«Не такие, наверное, эти старики и замечательные, — Тамара отодвинулась подальше от не в меру надушенной Светланы Петровны, — если воспитали такую мерзкую дочь. Вика не права. Она на каждого смотрит сквозь розовые очки… Ну, не на каждого. — Она скосила глаза на толстуху, вспомнила Игната. — На большинство людей. В том числе и на негодяев. А может быть, я ошибаюсь. В последнее время Энглер здорово изменилась».

— Куда ты меня везешь? — подала голос Толстая Задница. «На тот свет!»

— В Питер.

— Я понимаю, что в Питер.

— А зачем тогда спрашиваете?

Толстуха заткнулась. А Тамара уставилась в окно, гадая, ездил ли сегодня Денис в заброшенное «Простоквашино». А если не ездил, то как там без него обошлись две несчастные женщины и семеро ребятишек. А вдруг, не дай Бог, кто заболеет? Ведь там даже нет телефона, чтобы вызвать врача.

«Завтра же отвезу туда сотовый, — решила она. — Хотя, нет, не получится. Завтра День Коронации Энглер. Пропускать нельзя. Опаздывать тоже. Что ж, тогда послезавтра.

Проклятье! И все-таки как же жалко эту старушку. Стоящую на крыльце, машущую рукой на прощанье и даже не предполагающую, что снова увидеть любимую дочку ей не суждено».

МОНУЧАР

Вот уже скоро три года, как на воровском сходняке было решено, что Монучар достаточно потрудился на блатной мир и заслужил себе пенсию. Может с легкой душой уходить на покой. Поправлять расшатанное несколькими ходками на кичу здоровье. И хотя бы на старости лет вкусить прелестей тихой, не испоганенной постоянными разборками и нервяками жизни. Грузин распродал все свое имущество в России, и вырученных за это денег, а также того, что накопил в одном из банков на Кипре, с избытком хватило на покупку крошечного островка в Эгейском море, с большим виноградником и богатой усадьбой. Там Монучар и решил доживать свои дни в обществе юной любовницы-турчанки, четверых курдов-охранников и троих человек прислуги. Он наконец пришел к тому, о чем мечтал с самого детства — к абсолютно беззаботному существованию, когда можно не думать ни о выстрелах киллеров, ни о ментовских наездах, ни о том, что в любой момент жизнь может повернуться к тебе задницей, ты в одночасье лишишься всего и окажешься нищим бомжом. Всё, что необходимо, было теперь под рукой. И это-то неожиданно и оказалось самым паршивым, потому что в качестве гарнира к спокойной и обеспеченной жизни была подана такая отрава, как скука — настоящий наркотик, который сразу же подчинил себе всё сознание, всю волю. Не прошло и полугода, как островок начал болезненно ассоциироваться с локалкой, двухэтажный особняк на берегу теплого моря — с бараком, а курды-охранники — с цириками.

— Я здесь свихнусь, — однажды признался Монучар своей турчанке. Она не поняла. Она знала по-русски только несколько фраз.

— Ны понымай, любимый.

— Конечно! Куда тебе, скважина…

Грузин попробовал путешествовать. Сначала съездил на две недели в Малайзию, потом слетал во Флориду. Никакого удовлетворения эти поездки не принесли. Тянуло обратно в Россию. Или в Аджарию. Но в эти края все пути были перекрыты. Оставалось закисать на ставшем ненавистным островке, играть с охранниками в шары и материть себя, идиота, добровольно избравшего заточение в монастыре. Казалось, так в этом монастыре, в одной постели со скукой, и суждено встретить свой смертный час.

Но однажды грузин совершенно случайно увидел по одному из российских телеканалов передачу…

Страницы: «« ... 1011121314151617 »»

Читать бесплатно другие книги:

Иногда неприятное происшествие может обернуться самой крупной удачей в жизни. По крайней мере, именн...
Перед вами жемчужины творческого наследия Уильяма Голдинга.«Повелитель мух». Гротескная антиутопия, ...
Когда появились одаренные, мир стал другим. В 1980-х меньше одного процента родившихся детей обладал...
Впервые на русском – эталонный роман мастера британского магического реализма, автора, который, по с...
Однажды ночью Люси Бреннан, тренер по фитнесу, совершила благородный поступок: рискуя жизнью, остано...
Можно прочитать много книг об Успехе, а можно – только эту одну. Эффект будет одинаковый! Потому что...