Лучший мир Сэйки Маркус
– А семья?
– Его сын Тодд был ранен во время нападения. Он находится в критическом состоянии.
– А этот киллер, Сорен Йохансен?
– Мы пока выясняем. Но, судя по всему, он исчез.
– Боже мой!.. – Клэй закрыл глаза. – Как же это случилось?
Председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Ювал Рац переглянулся с директором ДАР Йеном Форбасом. Клэй вздохнул. Немалая часть политики заключалась в манипуляциях, имеющих целью прикрыть их коллективную задницу.
Секунду спустя генерал Рац ответил:
– На данный момент у нас есть предварительная информация.
– Ясно.
– Мы не перехватили никаких сведений, свидетельствующих о заговоре. Однако Йохансен прошел мимо агентов службы дипломатической охраны «Эпштейн индастриалз». Он убил двух агентов внутри ресторана, но…
– Является ли Эпштейн соучастником нападения?
– По меньшей мере его люди не смогли предотвратить убийство.
– Это, может быть, объясняется способностями киллера, – добавил Форбас. – Сорен Йохансен – анормальный секундомер. Коэффициент задержки у него составляет одиннадцать целых и две десятых, а это очень высокий показатель. Это означает, что длительность, воспринимаемая нами как одна секунда, в его восприятии составит чуть более одиннадцати секунд. При таком условии он, возможно, просто использует время в свою пользу.
– Откуда нам это известно? – спросил Клэй.
– Он воспитывался в академии. В Хоксдауне.
– В Хоксдаунской академии? – Клэй сложил пальцы пирамидкой. – Там же, где и Джон Смит.
– Да, сэр. И одновременно со Смитом, хотя Смит на два года старше. Но после окончания академии Сорен исчез. Если он и участвовал в государственных преступлениях, то делал это очень осторожно. Нет никаких свидетельств того, что эти двое были как-то связаны. Но я нутром чувствую, что без Смита тут не обошлось.
– Мистер президент, – подал голос Лиги, – мы бы хотели задержать Джона Смита для допроса.
Молчавшая до этого времени Марла Киверс сказала:
– Это политическая катастрофа. После разоблачения истории с «Моноклем» Смит получил громадную поддержку. Он выступал на ток-шоу, стал известным спикером. Его книга несколько недель стоит в бестселлерах «Нью-Йорк таймс». Его арест вызовет сильнейшую ответную реакцию.
– Мы уже прошли эту точку, – возразил Лиги.
Клэй уставился на него. Бывший солдат, провел три десятилетия в разведке, поднялся по карьерной лестнице до поста директора ЦРУ, после чего был назначен министром обороны. Да, биография Лиги сформировала его милитаристский взгляд на мир, но сказать это означало не сказать почти ничего.
«Это еще не значит, что он не прав. В конечном счете ведь Оуэн возражал и против отправки Купера в Обетованную».
– Задержите Джона Смита, – скомандовал президент.
Лиги кивнул генералу Рацу, тот взял телефон и начал что-то тихо в него говорить.
– Кроме того, сэр, – продолжил министр, – нам необходимо форсировать военную операцию против Новой Земли Обетованной.
– Зачем? Если мы считаем, что Смит…
– Купер был послом Соединенных Штатов. Его убийство следует рассматривать как враждебное действие.
– А что говорит Эпштейн?
Лиги оглядел присутствующих за столом и ответил:
– Сэр, мы не смогли с ним связаться.
– Как такое может быть?
– Очевидно, события развиваются слишком быстро. Но в конечном счете этому можно дать два объяснения. Либо Эпштейн и Новая Земля Обетованная сами выступают в качестве террористов, либо у них в правительстве… – это слово Лиги произнес с отвращением, – сидят сплошные террористы. В любом случае советник президента, посланный к ним с дипломатической миссией, был убит во время беспрецедентно неспокойной ситуации. В трех городах введено военное положение, люди сидят без еды и электричества. Мы не можем себе позволить рассматривать различные варианты действий. – Лиги сделал паузу. – Сэр, мы рекомендуем вам отдать приказ о подготовке к полномасштабному вторжению в Новую Землю Обетованную.
Клэй посмотрел на Марлу.
Она, пожав плечами, сказала:
– Люди испуганы. Демонстрация военной мощи убедит их, что правительство владеет ситуацией.
– Генерал Рац, как будет выглядеть вторжение?
– Мы добьемся превосходства в воздухе, используя истребители «Виверна» Ф-27, которые будут действовать с базы ВВС в Элсуорте. Все полеты в регионе, кроме гуманитарных, будут приостановлены. Подразделения Четвертой пехотной дивизии, Первой бронетанковой дивизии и Сто первой воздушно-десантной захватят Джиллет, Шошони и Ролинс – это места въезда в Новую Землю Обетованную, после чего регион будет блокирован.
– Сколько военнослужащих будет задействовано?
– Приблизительно семьдесят пять тысяч.
– Семьдесят пять тысяч? Это почти равно всей численности населения Обетованной.
– Да, сэр, – сказал генерал. – Мы должны иметь подавляющее превосходство. Мы не предлагаем честной схватки. Мы демонстрируем, что можем их уничтожить, чтобы им и в голову не пришла мысль о сопротивлении. В конечном счете это позволит сохранить жизни с обеих сторон.
Два десятка глаз смотрели на президента. Мужчины и женщины в военной форме, увешанные наградами, начальники всех ветвей военного и разведывательного сообщества. Лайонел Клэй гордился тем, что жил нравственной жизнью. Он был учителем и лидером. Но никогда не был солдатом.
«Боже мой, я никогда не хотел быть человеком, которому нужно принимать такое решение».
– Вы говорите о военной операции против граждан Соединенных Штатов, – сказал он.
– Мы говорим о подготовке к такой операции, – уточнил министр обороны Лиги. – Мы выведем войска на исходные позиции. Это напоминание нашим врагам о том, что они имеют дело с соединенной мощью лучших вооруженных сил, какие когда-либо существовали в мире.
– И в чем будет заключаться завершающая фаза операции?
– Сэр?
– Если я отдам приказ атаковать. Что произойдет, если мы захватим Обетованную?
Лиги снова оглядел присутствующих и произнес:
– Это должны решать вы, сэр. Но мы рекомендуем временно интернировать всех лидеров и анормальных первого и второго уровня. Всех следует эвакуировать, а территорию сровнять с землей.
Что там говорил Купер?
«Вы знали, что здесь будет стоять человек, который потребует, чтобы вы развязали гражданскую войну. И вы не были уверены, что вам хватит сил противиться ему».
Вторая гражданская война, только на сей раз не между штатами, а между меньшинством и большинством со всеми вытекающими жуткими последствиями – весьма вероятно, что вплоть до геноцида.
– Сэр, вы можете пока не принимать решения относительно атаки. Но перемещение войск на боевую позицию дает нам возможность выбора. В то же время мы даем знать о своих намерениях противнику и успокаиваем общественное мнение.
Вдруг Клэя посетила вот какая мысль. Он мог бы встать и выйти из этой комнаты. Потом из здания. Потом остановить на углу такси, уехать в аэропорт и купить билет назад в Колумбию. Он мог бы просто уйти отсюда и вернуться домой.
Фантазия эта была абсурдной. Но и искусительной.
Лайонел Клэй уставился на столешницу. Вытянул пальцы на полированном дереве.
– «Диктаторы ездят верхом на тиграх, боясь с них слезть. А тигры между тем становятся все голоднее».
– Слова Уинстона Черчилля, – сказал Лиги. – Но мы не диктаторы.
– Согласится ли с этим история – вот о чем я думаю.
– Сэр?
– Отдайте приказ армии передислоцироваться в Вайоминг.
Глава 31
Итан за несколько секунд преодолел расстояние до входной двери, адреналин помог ему победить боль в босых ногах. Выбежав на парковку под ярким голубым небом, увидел ошарашенную жену.
– Итан?
– Бежим! – крикнул он.
В ее глазах мелькнула тысяча вопросов, но она побежала, прижимая дочку к груди. С парковки они выскочили на дорогу, наобум выбрали северное направление. Кайахога-Фолс представлял собой одну большую непрерывную цепочку моллов – город жил за счет сетевых магазинов. Аптека впереди, ресторан слева – знакомые логотипы. Стейт-стрит имела четыре полосы для движения в обе стороны. Никаких признаков полиции, но это еще впереди.
Пока они бежали, Итан на ходу считал камеры. Они были повсюду. Камеры на дорожных указателях, камеры на парковках, камеры на углах зданий. Он прежде не отдавал себе отчета, что их так много.
И все они следили за его семьей.
Они бежали – и каждая камера поворачивалась следом за ними.
Лицо Итана подергивал нервный тик.
– Скажи, почему мы… – задыхаясь, крикнула Эйми.
– Доверься мне.
Она кивнула, и они продолжили движение на север. Чтобы связаться с местной полицией, ДАР нужно несколько минут. Им придется покачать права, сообщить, что беглец – «Боже мой, мы беглецы!» – находится на Стейт-стрит. Еще минута-другая – и здесь появится патрульная машина.
И все же. Как далеко им удастся уйти? И какая разница, выследят его камеры или нет.
– Сюда.
Горячее частое дыхание дыбило Итану грудь, каждый шаг сотрясал кости. Он и Эйми пробежали мимо большой парковки, обогнули двух ребятишек на скейтбордах, уставившихся на них. Еще через квартал оказались в полосе небольших домиков, здесь лепились один к другому летние и каркасные сооружения. Газоны перед домами побурели, американские флаги повыцвели. С другой стороны ограды на них зарычала и залаяла собака. Итан рванул направо, они миновали еще один квартал и свернули налево. Теперь они были в глубине жилой застройки. Вряд ли в безопасности, но, по крайней мере, вдали от камер.
– Я больше не могу, – сказала побледневшая Эйми.
Она держала Вайолет обеими руками. Дочка плакала. Ее негромкие, но непрекращающиеся рыдания терзали Итану сердце. Он кивнул, перешел на быстрый шаг.
– Что происходит? – спросила жена.
– Эйми, я знаю, это может показаться глупостью. Но похоже, ДАР пытается арестовать нас из-за моей работы.
– Ты прав, это глупость.
– Да? А помнишь беспилотник? Национальную гвардию?
– Ага, но…
– Когда я зашел в банк, там зазвонил телефон, – начал объяснять Итан. – Это был Куин – тот агент, что приходил к нам домой. Он следил за мной по камерам видеонаблюдения. Зачем бы он стал это делать?
Они миновали несколько выцветших кирпичных домов и чем дальше удалялись от центра, тем шире становились газоны. Вскоре они снова окажутся на площадках для гольфа и в лесу. На кукурузных полях. Итан поморщился – ноги опять кровоточили.
– Знаешь, – после долгой паузы сказала Эйми, – я больше года уважала твое обязательство не говорить, над чем ты работаешь. Я считала, что это глупо и излишне, но для тебя это было важно, и я соглашалась. Но теперь пришло время: ты должен мне сказать, над чем вы с Эйбом работаете.
Итан посмотрел на жену. Он мучился из-за того, что не может поделиться с ней, рассказать об успехе. Но Эйб недвусмысленно заявил: никто, абсолютно никто не должен знать. Кто нарушит это правило – на выход. Будет уволен, лишен патентных прав, включен в черный список, съеден со всеми потрохами.
Да Итан и сам считал, что Эйб зря перестраховывается, но раз уж принял решение, то назад дороги нет. Если такова была цена работы в частной лаборатории с безграничным финансированием, работы рука об руку с гением в этой области, то что ж, он был готов заплатить такую цену. Но теперь его начали одолевать сомнения.
«Может быть, ДАР вышел на наш след, потому что кто-то проговорился жене?
И не наплевать ли уже на все это?»
– Мы нашли способ превращать обычных людей в сверходаренных, – признался Итан.
Эйми замерла на полушаге, будто уткнулась в стену, и уставилась на него:
– Ты шутишь?
– Нет. И ДАР не хочет, чтобы это случилось. Я думаю, они похитили Эйба. А теперь преследуют нас.
– И что… что нам теперь делать?
Вопрос на миллиард долларов.
И тут впереди он увидел ответ и твердо сказал:
– Жди здесь.
*
Когда Итан вошел внутрь, звякнул электронный звонок. Конфеты, лимонад, предметы первой необходимости – все было на своих местах. Он двинул по среднему ряду, взял три пачки подгузников и две упаковки с детским питанием. Поставил все это на прилавок.
Оператор посмотрел на него, гребнями обеих рук провел по волосам. Длинные пряди упали ему на шею.
– Опять вы? – спросил он сердито.
Итан развернулся и снова отправился в проход, набрал полные руки: фонарик, упаковку батареек, все джерки, какие были, бинты и ибупрофен. Добавил все это к общей куче.
– Да вы что, приятель! – возмутился оператор.
Итан положил коробку «сникерсов».
Упаковку яиц и два галлона молока.
Восемь литровых бутылок питьевой воды.
Четыре зажигалки из стойки у кассы.
Рулон липкой ленты.
– Мужик, мне придется разнести все это назад, – недовольно сказал оператор.
– Не придется. Упакуйте.
– Ну, хочешь так – будет так. – Оператор снял телефонную трубку. – Я вызываю полицию.
– Не беспокойтесь, – сказал Итан, – я ухожу. Только сначала один вопрос.
Парень уставился на него с настороженным выражением человека, у которого выпрашивают подаяние:
– Ну?
Итан вытащил из-за пояса револьвер, поднял руку, прицелился прямо в оператора. Увидел, как изменилось выражение его лица, – изменилось именно так, как Итан и предполагал. Он представлял себе, что ощущение будет приятным, так оно и случилось.
– У тебя какая машина?
Глава 32
Воздух был прохладный, со слабым запахом нашатырного спирта.
Он услышал звуки. Понял, что они раздавались уже какое-то время, хотя и не доходили до него прежде. Просто он парил в их потоках. Гудение, бип-бип.
Он открыл глаза. Свет. Чистейшая до боли белизна, никаких форм, все расплывчато. Свет как райские врата, как тот, что в конце туннеля.
«Это небеса?»
Мелькнул проблеск воспоминания: лицо Тодда у самого его лица, глаза пустые, смотрят в никуда.
«Ад».
Купер, охнув, сел. Мир наклонялся и раскачивался. Чтобы не упасть, Купер протянул руку – и обо что-то ударился. Правая рука не слушалась. Боль пронзила его, ткнулась в оболочку сильнодействующих наркотиков и проникла внутрь. Боль жестко раздвинула рамки мира и исключила из него все, кроме мучительных пульсаций.
«Дыши, просто дыши, прогони дыханием эту боль».
Зрение медленно прояснилось. Помещение, яркий свет, жесткие поверхности и уродливый стул.
Он лежал на высокой кровати с ограждением. Правая рука забинтована. В венах иглы от капельниц, в груди провод.
Значит, все это было взаправду. Случилось. Тот мужчина появился из ниоткуда, демон в человеческом обличье. Он убил охранников и вонзил кинжал в грудь Купера – смертельная рана, никаких сомнений, так как же продолжилась жизнь? И худшее, хуже не придумаешь, он нанес удар…
«Голова Тодда неестественно откинулась в сторону, его яркие глаза остекленели».
Купер снова охнул. Откуда-то изнутри прорвалось рыдание и сотрясло его. Помня о бинтах, он поднял правую руку, левой принялся вытаскивать трубки капельницы, затем ухватил уходящий в грудь провод, и тот выскользнул, издав странный жалобный звук. На конце его сверкали и подергивались тонкие ручки-манипуляторы, не толще нити. Купер почувствовал позыв к рвоте и подавил его. Гудки перешли в визг. В пелене одеял и наркотиков Ник сумел развернуться. Ему удалось спустить одну ногу, потом вторую. Он встал, его покачивало.
Дверь открылась. В палату спешно вошла женщина в зеленом халате.
– Что вы де?..
Купер, пошатываясь, двинулся вперед, ухватил женщину за локоть левой рукой.
– Мой сын.
– Вы должны лечь в кровать…
– Мой сын! Где мой сын?
Дверь была открыта, и Купер, едва не упав, протиснулся мимо медсестры. Да, это была больница, но он таких никогда не видел: коридор слишком хорош и слишком короток, в нем всего несколько дверей, никаких сестринских постов, приставной столик с цветами, стул.
Медсестра за спиной Купера попыталась схватить его за плечи, но он стряхнул ее руки и распахнул соседнюю дверь.
Еще одна палата вроде той, из которой он только что вышел. Жесткие поверхности, яркий свет, издающая гудки аппаратура. У кровати стоит женщина, поворачивается на звук – Натали с покрасневшими и мокрыми щеками, а на кровати…
На кровати его сын.
– Ник? – вырвалось у Натали, и в ее голосе были тысячи скрытых смыслов.
Начало прозвучало удивленно, и он мог себе представить, откуда взялось это удивление: распахивается дверь и вваливается сумасшедший в больничной одежде, потом радость при виде его, осознание, что он вообще жив. Но радость заглушается страхом – страхом за их сына, страхом, что боги наблюдают за ними и любая радость искушает их.
А потом вопросы – те самые, которые задает любой родитель у кровати ребенка в больнице: «Как мы здесь оказались?.. Это же невозможно, ведь невозможно?.. Возьмите меня вместо него!»
Он шагнул вперед, обнял ее хрупкие плечи, прижал к себе. Они держались друг за друга, словно сопротивляясь гравитации. Ее тело вздрагивало, мокрое лицо пряталось на его груди.
– Он… будет… – с болью прошептал Ник.
– Я не знаю, не знаю, они не знают.
Слова ранили сильнее кинжала.
Он опирался на нее, а она – на него. Стоявшая позади них медсестра начала говорить что-то, но не решилась продолжить.
Это мгновение длилось долго, наконец Купер отпустил Натали и попросил:
– Расскажи мне.
Она вытерла глаза, размазывая слезы, и произнесла дрожащим голосом:
– Он в коме. У него было внутреннее кровотечение.
– Что говорят врачи – когда он придет в себя?
– Они не уверены, придет ли он в себя или… или… – с трудом выдавила из себя Натали.
Ник закрыл глаза, плотно сжал веки.
Раздался голос медсестры:
– Мистер Купер, прошу вас.
Он не прореагировал на нее, шагнул к Тодду. Сын казался таким маленьким на большой больничной кровати. Под простыней виднелись его худые конечности. Змеящиеся трубки вонзались ему в руки. Голова была забинтована, волосы с одной стороны выбриты. Тодду бы не понравилась такая прическа, его бы волновало, что скажут ребята.
Купер потянулся к сыну и взял его руку в свои. Физическая боль, которой отдалось движение в его правой ладони, не шла ни в какое сравнение с тем кошмаром, что творился в его душе. И тут новая мысль пронзила его сердце.
– Постой, а где Кейт? Она не…
– С ней ничего не случилось. Она наконец-то уснула.
«Наконец? Конечно».
Провод в его груди, огромная повязка на руке, ощущение отупения от наркотиков. Он посмотрел на часы на прикроватной тумбочке, они показывали пять утра. После нападения прошло двадцать часов.
– Его поймали? – спросил Купер.
Натали покачала головой.
– Мистер Купер, – вмешалась медсестра, – то, что вы живы, уже удивительно само по себе. У вас проколот левый желудочек. Операция, которая вас спасла, была на грани невозможного. Вы должны вернуться в кровать.
– Нет.
– Сэр…
– Я не оставлю сына.
Последовала долгая пауза. Медсестра отодвинула со скрежетом стул от стены и сказала тоном, не терпящим возражений:
– По крайней мере, сядьте. Пожалуйста.
Он сел, не отрывая взгляда от Тодда. Натали встала рядом – одна рука на его плече, другая – на плече Тодда.
Аппараты мигали и гудели.
*
Купер почувствовал их еще до того, как услышал. Ощутил щекотку где-то на периферии мозга. Его дар неустанно выискивал закономерности, даже когда он всего лишь наблюдал за тем, как поднимается и медленно опускается грудь его сына, а мысли, хрупкие и сухие, как осенние листья, гнались друг за дружкой бесполезными кругами. Молитвы, сделки, угрозы, но за всем этим – и он ненавидел себя за это – его мозг отыскивал закономерности.
Вскоре он услышал почти неуловимые звуки четких движений элитной охранной службы. Шарканье резиновых подошв по полу. Поставленные голоса: туманно знакомый – Патриции Ариэль, директора Эрика Эпштейна по связям с общественностью. Приглушенное бормотание невидимого персонала, исполненное льстивых интонаций. И наконец, две пары обуви: постукивание «оксфордов»[45] и шлепанье «конверсов»[46]. Он слушал, как они идут по коридору, входят в палату. Остановились.
Не оборачиваясь, Купер сказал:
– Назовите мне хотя бы одну весомую причину, по которой я не должен свернуть вам обоим шеи.
– Ваш сын.
Он встал, повернулся лицом к Эрику и Джейкобу Эпштейнам:
– Вы угрожаете?
– Нет, – заявил Джейкоб, поднимая руки, – ни в коем случае. Но здесь применяется самая продвинутая медицина в мире. Вам это необходимо для него.
– Ник, успокойся, – попросила Натали.
– Успокоиться? Я привез вас сюда. Я вверил безопасность нашей семьи этим двоим. И вдруг возник какой-то недоносок и… – Мысленным взором он снова увидел, как локоть того человека врезается в висок Тодда, и дыхание у него перехватило. – Не думаю, что смогу скоро успокоиться.
– Хорошо, – сказал Эрик. – Ваша эффективность возрастает, когда вы злитесь.
Он вытащил из кармана планшетник и движением ладони распахнул его. На монолисте появилась фотография ничем не примечательного человека с впалыми щеками и мертвыми глазами.
– Сорен Йохансен, секундомер первого уровня, – показал фото Эрик.
– Именно благодаря этой способности он и возник, – добавил Джейкоб. – Вот что интересно. Джон Смит однажды назвал Сорена единственным человеком, который его по-настоящему понимает. В этом планшетнике – все, что у нас есть на него, включая и то, что есть у ДАР. Мы, конечно, и сами его разыскиваем, как и ваше правительство. Но у нас такое чувство, что вы бы тоже хотели иметь эту информацию.
Купер убрал планшетник в карман. Не поблагодарил и не собирался это делать.
– Что касается вашего сына, то вы наверняка говорили с врачами, так что я не буду вам повторять. Скажу только, что нет на земле такого места, где могут делать то, что делаем здесь мы. А ваш сын был доставлен сюда в гораздо лучшем состоянии, чем вы. Он-то ведь был жив.
Купер уже хотел ответить, но обнаружил, что подготовленные слова зачахли на языке.
– Что?
– Фактическое время между ударом в висок Тодду и ножом вам в сердце составило ноль целых шестьдесят три сотых секунды. Для секундомера с показателем одиннадцать и две десятых это означает, что у него было семь целых пятьдесят шесть тысячных секунды, чтобы подготовиться к атаке. Ранение вышло идеальным – разрыв левого желудочка вашего сердца. Смерть наступила почти мгновенно.
– Вы хотите сказать… – Ник оглянулся. – Что? Я был мертв и вы вернули меня к жизни?
– Это так, Ник, – подтвердила Натали.
– Правда? – недоверчиво переспросил он.
– Я видела, как ты умер, – кивнула она.
Читать бесплатно другие книги:
