Его звездная подруга Пашнина Ольга

«Будет покалывать», как же. Чтоб тебя так всю жизнь покалывало.

Я старалась не стонать в голос, но удержаться было так сложно. Пришлось тихонечко рычать, чтобы хоть как-то выразить всю гамму чувств. Больно было, тошнило, голова кружилась, глаза закрывались. И я совсем не чувствовала себя отдохнувшей и здоровой, так что или их камера не работала, или надо мной просто поиздевался этот проклятый садист. Еще раз! И как я могла решить не ввязываться в конфликт, а спокойно пойти за ним?

— Эй! — На шепот, раздавшийся вдруг в каюте, я смогла только слабо махнуть рукой.

Злиться на Артена или нет, еще не решила.

— Как ты? Прости, что тебя не предупредили, я бы рассказал, если б не уснул. А отец… отец вообще не особенно любит пускаться в объяснения. Эта процедура была необходима. Спасибо, Джен, за все, что ты делаешь для Миранды. Я отправил ей твое фото, она очень хочет с тобой познакомиться. — Он спохватился, посмотрев на стакан, который держал в руке. — Это тебе. Станет легче. Миранда реагирует на рекреационную камеру точно так же. Ей пришлось ее пройти за последние месяцы раз пять.

Меня даже передернуло. Бедная девочка. Но она хотя бы знает, что собой представляет эта штука! Я с трудом смогла сесть. Каждое движение вызывало боль. Не сильную, но ощутимую и неприятную. Когда я попробовала прохладную пену, едва не застонала от облегчения: тошнить перестало.

Артен улыбнулся:

— Я же говорил, станет лучше.

Он отложил квадратный тонкий экранчик в сторону и со вздохом произнес:

— Джен, прости отца, пожалуйста. Он поступает плохо с тобой. Ему нет оправдания, но есть причины. Ты была рядом, когда погибла мама… просто представь, что кто-то, очень близкий и дорогой, погиб, скажем, на мосту. И ты не можешь ходить мимо этого моста, физически не можешь. Наваливаются воспоминания, боль. И ты жутко ненавидишь это место, хоть оно и ни в чем не виновато! Просто… так случилось. Отец не ненавидит тебя, Джен. Отец ненавидит напоминание о смерти мамы.

— Артен, я не видела катастрофы. Я услышала взрыв, увидела дым и просто помогла тебе выбраться из корабля. Я собиралась вернуться за твоей мамой, но не успела…

Артен накрыл мою руку своей.

— Я знаю. И отец знает. Но ему тяжелее, понимаешь? Я был маленьким, я плохо помню, что тогда произошло. А он — хорошо. И снова умирает его близкий человек, и снова ты рядом как напоминание обо всем, что он потерял. Я не прошу тебя становиться его лучшей подругой, я прошу… не знаю, может, не обижаться или просто отнестись с пониманием. Я постараюсь минимизировать ваше общение. Кстати, вот! — Он протянул мне тот самый экран. — Он называется планшет на вашем языке, верно? Небольшой тонкий компьютер. Мы все говорим на твоем языке, но, конечно, мы его учили. Наши программы позволяют выучить язык за месяц, по крайней мере, в достаточном объеме, чтобы не теряться при общении с носителем языка. Подумал, тебе будет интересно изучить наш язык и познакомиться с разными культурами. Я загрузил обучающие программы, фильмы и книги. В госпитале у тебя будет много времени. Если захочешь, изучишь.

— Спасибо! — искренне поблагодарила я.

Я приходила в ужас от перспективы маяться бездельем все время, что нахожусь в путешествии. Выучить язык — отличная идея. Мало ли что может случиться? И книги с фильмами — чудесно!

— Легче? — спросил Артен, когда я допила коктейль.

— Намного. Но, пожалуй, вставать я не буду пока что.

— Без проблем, закажем ужин сюда. Можно мне с тобой поужинать? — Он смотрел с такой надеждой, что я не смогла отказать.

Пока Артен возился с заказом ужина, я изучила планшет. Программу писал кто-то знакомый и с английским, и с межсистемным, потому что сначала шел алфавит, потом простые слова, упражнения на произношение. Все сопровождалось красивыми фотографиями инопланетных животных, пейзажей и космических объектов. Похоже, над этим планшетом я зависну минимум на пару недель.

Из стены выехал столик, на котором я увидела ужин. Две небольшие миски с ярко-зелеными ягодками, посыпанными какой-то белой стружкой, две порции мелко нарезанного мяса, два высоких, запотевших от прохлады стакана с вишневой жидкостью и парочка какой-то выпечки сероватого цвета.

— Не смотри так, — рассмеялся Артен. — Это наша еда, она вкусная. И, кстати, все одобрено для твоего организма. Вот это мясо, это хлеб, а это десерт: ягодки звира, посыпанные стружкой из эрта. Они очень хорошо укрепляют организм.

Мясо оказалось нежным и ароматным, хлеб — с хрустящей корочкой, но мягкий внутри, с небольшими пряными семенами. Напиток лишь чуть-чуть отдавал кислинкой, но очень освежал, сродни кислородному коктейлю. А десерт… десерт оказался таким вкусным, я и не ожидала. Никогда не ела ничего подобного. Сладкие ягоды с едва заметной кислинкой, сочные, посыпанные холодной стружкой, напоминающей мороженое. Артен смеялся над моим удивлением и отдал половину своей порции, объяснив, что он-то их ел миллион раз, а мне надо восстанавливать силы. Что ж, я не стала возражать и решила в порядке исключения позволить кому-то за мной поухаживать.

Остаток вечера мы просидели за планшетом, тренируя произношение. Артен показал мне, как надо включать хитрую программу, которая, едва человек засыпал, начинала издавать определенные звуки и вибрацию, тем самым словно «вшивая» в мозг новые необходимые знания.

— Эта технология запрещена, — пояснил парень, — но существует компания, которой разрешено выпускать подобные обучающие программы. Результат тебя удивит — уже к приезду будешь свободно говорить с Мирандой., А через пару недель и вовсе почти все будешь понимать.

Потом мне вернули одежду, и я с удовольствием переоделась в родные джинсы и футболку. От плохого самочувствия не осталось и следа, так что я смогла заметить изменения, произошедшие с телом и организмом. Зажили мелкие царапины, полученные во время поиска Зары Торрино, старые шрамы стали значительно менее заметны. Перестала болеть шея, раньше не выдерживавшая долгого нахождения в одном положении.

Спать я ложилась, чувствуя себя намного лучше. И включила эту чудо-программу Артена, ибо инопланетный язык выучить уж очень хотелось.

Корабельные часы прозвенели, напоминая, что мне пора вставать. Вообще здесь не было четкого времени, но весь корабль жил по времени того места, куда мы направлялись. Чтобы не пришлось перестраиваться. И автоматически свет загорался и гас так, чтобы на сон оставалось не меньше семи часов. Меня никто не будил, работать не заставлял, так что я провалялась все девять и только потом отправилась в душ. Кое-как разобравшись с управлением, вымылась и переоделась, на этот раз в домашнюю одежду: штаны и майку. Сделала наспех пару упражнений, и когда закончила, из стены выехал столик с завтраком.

Несколько ломтиков поджаренного хлеба с фиолетовой фруктовой пастой (я назвала это джемом), стакан горячего ароматного напитка и салат из неизвестных мне голубоватых овощей, присыпанный сыром. Или чем-то, очень похожим на сыр. Я съела все с удовольствием, а между делом читала учебник на планшете. Не знаю, что делала эта программа, но изученный вчера материал усваивался поразительно легко и вспоминался без труда.

Потом я все же заскучала и решила пройтись. Официально мне не запрещали гулять по кораблю, а сидеть постоянно в каюте нецелесообразно. Я нащупала кнопку открытия двери и выскользнула в прохладный корабельный коридор.

Далеко решила не уходить, просто поискать Артена или еще кого-нибудь. Попутно хотела рассмотреть это чудо внеземной техники и получить новые впечатления. Никакого сакрального смысла в моих передвижениях не было: я просто гуляла.

Вместо новых впечатлений я получила… встречу с Брэндом, причем настолько внезапную, что я даже подскочила от неожиданности, когда он вдруг вывернул из-за угла. Владелец корабля остановился, с прищуром глядя на меня.

— Доброе утро, — вполне миролюбиво произнесла я.

— Ты что здесь делаешь?

— Гуляю. Мне не запрещали гулять по кораблю.

— Это зря. — Мужчина хмыкнул. — Ты идешь не в ту сторону. Там машинное отделение.

Я даже растерялась. Отчасти от легкой враждебности в голосе Брэнда, отчасти от того, что не знала, куда двинуться дальше. Потом все же решилась развернуться и пойти в ту сторону, куда он указал.

— Вы не видели Артена? — Я решила задать еще один вопрос. Хуже относиться ко мне он от этого не станет.

— Зачем тебе Артен? Искренне надеюсь, что он готовится к поступлению в академию… И что ты не станешь его отвлекать.

— О… — Я снова растерялась. — Нет, конечно. Просто хотела попросить показать мне корабль.

Брэнд кивнул, вероятно успокоенный тем, что поступлению его сына ничто не препятствует в моем лице. Потом, к моему удивлению, произнес:

— Ну идем.

— Куда?

— Смотреть корабль. — Он несильно подтолкнул меня в спину. — Заодно и позавтракать зайдем.

— Спасибо, я уже завтракала. Лучше пойду позанимаюсь, а когда Артен освободится…

— Идем, я сказал.

Против такого тона особенно не возразишь, и, подумав, я решила не спорить. В конце концов, есть куда более принципиальные вещи. Хоть мне и не хотелось куда-либо идти с Брэндоном Эко.

Он шел очень близко, почти касаясь моей спины, и сам контролировал направление, изредка поворачивая. Коридоры были абсолютно одинаковые, но, повинуясь давней привычке, я машинально запоминала путь. И, случись что, могла бы вернуться к себе в каюту.

Совершенно не к месту вспомнилась сережка-штанга, которую я отдала ему перед процедурой. И хорошо, что всюду царил полумрак, потому что я уверена — румянец на щеках выступил. Странно… никогда за мной такого не водилось.

Раздвижные бесшумные двери впустили нас в просторный полукруглый зал с большим столом и диванами вокруг. На стене висел большой экран, а света здесь было намного больше.

— Кают-компания, — пояснил Брэнд. — Единственная достопримечательность. Остальное — каюты да капитанский мостик, но на него тебе нельзя. Впрочем, можешь осмотреть мою каюту, если хочешь.

Я проигнорировала это предложение и осмотрелась. Кают-компания мне понравилась, и я пожалела, что не взяла планшет. Для разнообразия — в самый раз. Одно только интересно: с чего это вдруг активно ненавидящий меня Брэнд принялся показывать мне достопримечательности и кормить завтраком? Он что, собирается просить отдать его дочери еще и сердце, мозг и зубы?

Наверное, от таких безрадостных мыслей я и задала вопрос:

— А если бы Миранде понадобилось мое сердце, вы убили бы меня?

— Ей не понадобилось сердце. — Брэнд удивленно на меня посмотрел. — И я не собираюсь думать о том, чего не произошло. Это как задача, у которой нет правильного решения. Любой выбор приведет к последствиям. Ты хочешь узнать, могу ли я убить за дочь? Могу. И ты поймешь это, когда станешь мамой. И отец твоего ребенка сможет, если это понадобится. Не задавай вопросы, ответы на которые гарантированно тебя напугают. Не пытайся подружиться с Мирандой. Не пытайся соблазнить моего сына. И мы будем мирно сосуществовать до тех пор, пока этот корабль не отвезет тебя домой.

Я не удержалась и фыркнула.

— Соблазнять вашего сына? Артен младше меня! У меня и в мыслях не было его… в таком контексте. Бред какой-то.

— Вы неплохо общаетесь.

— Да, потому что он вежливый, веселый и интересный. Явно не ваше воспитание.

Не удержалась, чуть-чуть поддела. Я не я, если не скажу что-то обидное даже в ситуации, где моя жизнь зависит от постороннего человека. В моей практике был только один случай, когда я нашла пропавшего мальчика вместе с психом, который его похитил. Но маньяк, похоже, до сих пор вспоминает и вздрагивает, если еще жив.

— Артен в мать, — на удивление миролюбиво согласился Брэнд.

И как-то совсем по-человечески улыбнулся.

— Она тоже смешно облизывала нос, когда зевала. Никак не могу отучить его от этой привычки.

И я решила не нарушать хрупкое перемирие, а потому спросила:

— Кем хочет стать Артен? Он выбрал факультет?

— Пилотом, я полагаю. Его всегда тянуло на капитанский мостик. Катастрофа на время отбила его интерес к кораблям, но, раз он все равно продолжает интересоваться, пускай поступает. Я бы, конечно, хотел, чтобы он взял на себя руководство компанией, но уж лучше счастливый сын на факультете космического транспорта, чем несчастный сын в кресле директора. К тому же Миранда явно интересуется цифрами. Правда, девчонку сожрут в первый же год ее работы.

— Вы можете завести еще детей. — Я прикусила было язык, но, как часто это бывает, слишком поздно.

Брэнд искоса глянул на меня и хмыкнул:

— Думаешь? По-моему, хватит с меня детей.

Он нажал пару кнопок, и снова из стены выехал столик с завтраком для мужчины и чаем для меня. К чаю прилагались вкусные бежевые конфетки, чем-то похожие на белый шоколад. С коричневыми сладкими ягодками внутри. Впервые в жизни попробовала такие сочные конфеты.

— И чем ты занимаешься?

Утро становилось все более странным. Я сижу, пью чай с Брэндоном Эко и… рассказываю ему о своей работе?!

— Ищу людей.

— Детектив?

— Нет, поисковик. Полиции не хватает людей со специальным образованием, чтобы искать пропавших и погибших. Тогда они просят нас ходить по городу, опрашивать людей, лазить по подвалам, вылавливать трупы в реках.

— Ты вылавливаешь трупы.

Кажется, если у Брэнда и была надежда на что-то хорошее во мне, она трагически погибла после этих слов.

— Лично я — нет. Но знаю, как организовать проверку водоема. Какая бы ни была у меня работа, я ее люблю.

Мужчина пожал плечами, мол, люби, кто ж мешает. И что-то мне подсказывало, что так бы мы и просидели в молчании, если б не Артен, который влетел в кают-компанию, как темно-синий смерч.

— Джен! — Он запыхался. — Привет!

— Привет, — вместо меня ответил Брэнд. — Ты уже позанимался?

Артен кивнул, уселся на диван рядом со мной и бросил в рот пару конфеток.

— А чего носишься?

— Джен искал. Я думал, может, она заблудилась или ей что-то нужно.

Он врал, и это видели мы оба. Артен скорее всего, явившись ко мне, испугался, что Брэнд куда-то меня увел. И поспешил предотвратить конфликт как можно скорее. Вот и запыхался, бедный. А все-таки классный парень. Явно не в отца пошел… что же за мать там была, что Брэндон Эко до сих пор так ее вспоминает?

Дальнейшего разговора не получилось. Неловкое молчание было таковым, похоже, только для меня. И в итоге все кончилось тем, что Брэнд посоветовал нам готовиться к посадке и заняться чем-нибудь спокойным. Какие-то перепады настроения у этого мужчины были странные. До прихода Артена мне даже показалось, что он готов к диалогу и хоть какому-то смягчению общения.

Обедать решили в порядке разнообразия у Артена, а потом он углубился в решение задач из вступительных испытаний прошлых лет, а я — в изучение языка. И посадка подкралась как-то незаметно.

В большой иллюминатор кают-компании я увидела… нечто, не поддающееся описанию. Словно иллюстрация к фантастическому фильму. Внешне сооружение напоминало нагромождение колец, соединенных вертикальными прозрачными лифтами. Каждое кольцо — огромная махина, внутри которой сосредоточилась жизнь.

— Космическая станция «Денеб», — улыбнулся Артен. — Добро пожаловать.

Брэнд

Брэнд видел состыковку несчетное число раз, но все равно с наслаждением наблюдал, как приближается станция и постепенно они оказываются в ангаре, а роботы суетятся и спешат, чтобы помочь с посадкой.

Он машинально вертел в руках небольшую серебряную сережку и раздумывал над тем, почему не вернул ее Джен. Просто почему-то не достал из кармана и не протянул девушке ее же украшение, а оставил у себя. И, разозлившись на эту собственную слабость, оставил их с Артеном в одиночестве.

Он благодарил звезды за то, что им удалось достичь станции без происшествий. Хотя, конечно, благодарность стоило выразить и экипажу. Им щедро заплатят и за проделанную работу, и за молчание. Но Брэнд все же надеялся, что, несмотря на достаток каждого, его команда не перестанет с ним летать. Может, экипаж потом возьмет на себя Артен.

Сейчас они сразу определят Джен в госпиталь, и начнется подготовка к операции, чтобы Миранда мучилась как можно меньше. Потом, когда операция пройдет, он сможет как следует отдохнуть и разложить по полочкам бардак, устроенный этой Джен Ламбэр.

Благодаря тому что не было входа в атмосферу и приземления, посадка прошла для всех безболезненно. Брэнд поднялся, чтобы встретить сына и Джен. Прежде чем выключить все лэптопы и панели в кабинете, он зачем-то снова спрятал сережку в карман. Потом отдаст.

С ними он встретился у самого выхода, когда люк еще не поднялся, но уже красные огни блокировки сменились на зеленые. Артен нес сумку Джен, а сама она была как-то очень странно одета. В узкие, слишком облегающие длинные ноги, штаны, футболку и кожаную куртку на доисторической механической молнии. Волосы девушка собрала в хвост, и, по мнению Брэнда, эта прическа ей не очень шла. Гораздо сексуальнее она смотрелась с распущенными…

Сексуальнее? Он даже головой потряс, чтобы выбросить это слово в отношении леди Ламбэр раз и навсегда из своей головы.

— Почему ты так одета? — не удержался и спросил он.

Она бросила в его сторону быстрый взгляд:

— Как? У вас одеваются по-другому?

— Девушки — да.

Люк поднялся, и в лицо ударил прохладный воздух переходного отсека. По регламенту они должны в течение двух минут пройти к лифту, иначе сработает сигнал системы безопасности. Брэнд не смог совладать с соблазном подпихнуть девчонку в лифт, когда она замешкалась.

— Девушки у нас носят платья, — пояснил Артен. — В нашей системе принято так. Причем чем старше девушка, тем длиннее платье. Хотя маленькие девочки тоже носят длинные платьица. Незамужние молодые девушки — короткие. Замужние — средней длины, а пожилые — совсем «в пол».

Она открыла рот. Потом закрыла. Потом открыла опять и ошеломленно выдала:

— А как же… ну, преступность? Разве может девушка у вас без опасений за себя ходить в коротком платье? Нет ограблений, изнасилований?

— Конечно, есть, — хмыкнул Брэнд. — Но девушек защищают отцы и женихи. Тебя буду защищать я. Во многом это традиции общества времен колонизации космоса. Когда мы не имели возможности выбирать себе возлюбленных. Сейчас все относительно добровольно, но такие вот стереотипы остались. Не бери в голову, тебя это не касается, если ты не из системы Денеба.

— К тому же я могу себя защитить сама, — слабо улыбнулась Джен.

Лифт мягко тронулся вверх. Поездка им предстояла эффектная: часть пути проходит по прозрачной шахте в открытом космосе. Вид просто потрясающий. Эти стеклянные лифты — всего лишь дань внешней красоте и внутренним ощущениям обитателей станции. Но Брэнд любил это чувство восторга, когда кажется, что ты в открытом космосе. А Джен, похоже, изрядно напугалась.

— Ты же видела эти лифты, — удивленно произнес Брэнд.

Ее голос был непривычно тихим:

— Я не думала, что мы поедем на таком.

— Взять тебя на ручки? — Он произнес это резче, чем собирался, и она, бросив презрительный взгляд, отошла на шаг в сторону. Впрочем, ее глаза не отрывались от пугающей черноты за стенками лифта.

Даже несмотря на страх, она живо интересовалась тем, что ее окружает.

— Расскажи мне о станции, — попросила Джен.

Попросила у Артена, а Брэнда это обстоятельство не слишком-то порадовало. Он мог рассказать о станции куда больше сына. Но промолчал, понимая, что будет выглядеть глупо.

— Станция разделена на уровни. Всего их семь: нижний — технический, там работают системы жизнеобеспечения, резервные блоки, осуществляется переработка отходов. Над ним транспортный уровень, где парк кораблей, в том числе нашей компании, посадочный ангар, сервисный центр. Над ним так называемый рабочий уровень — небольшие фабрики, производственные линии. Что-то, конечно, привозят грузом, а что-то мы производим сами. Станция спроектирована с таким расчетом, чтобы могла продержаться без сторонних поставок до двух лет. На случай если что-то произойдет. К тому же имеются ресурсы для полностью автономного функционирования. Четвертый уровень — торговый, там все крупные торговые центры, магазины. Там можно купить все, что нужно.

Лифт въехал как раз на производственный уровень, и Джен заинтересованно огляделась. Артен меж тем продолжил:

— Пятый уровень развлекательный. Парки, аттракционы, кинозалы, рестораны, игровые центры и так далее. По выходным он как большой муравейник. А еще там офисы… в основном туристических и транспортных фирм. Но все транспортные идут как наши дочерние компании. На шестом — жилые помещения. Причем есть как небольшие малогабаритные комнаты с общим душем, так и апартаменты с очень красивыми смотровыми комнатами. У нас есть такая, после операции покажу.

— А госпиталь? — спросила Джен.

— Госпиталь на уровне шесть, с жилыми помещениями. Ну и седьмой — складской, хозяйственный и вообще будто бы чердачный этаж. С ним, конечно, все сложно… ну да ладно.

— Значит, мы на шестом, — пробормотала Джен.

К следующему подъему по шахте она оказалась готова, и, похоже, ей понравилось ездить в этом лифте, что не могло не радовать.

Наконец дверь отъехала в сторону, пропуская их в переходник шестого уровня. Артен вышел первым, подал руку Джен, чтобы помочь спуститься со ступеньки, а Брэнд тем временем приложил к двери чип, спрятанный в наручных часах. Он краем глаза наблюдал за реакцией девушки. Почему-то ему было неподдельно интересно, как она воспримет внутреннее устройство станции.

Серость переходника сменилась мягким светом и буйной зеленью…

Он чуть улыбнулся, когда Джен пощупала ближайшее растение, чтобы убедиться, что оно реально. И еще больше Брэнда обрадовало то, как девушка подошла к синеватому кусту. На ее планете не было растений такого цвета. Когда она прикоснулась к бархатистым листикам, куст потянулся к ней, думая, что девушка принесла что-то вкусное. Артен достал из кармана пачку орешков.

— Дай ему.

Недоумевающая Джен скормила пару орешков кусту, и тот благодарно задрожал.

— Это… каннибализм какой-то. Орешник ведь тоже растение!

— Животные едят друг друга. Почему куст не может лакомиться орешками? Вообще питательные вещества он берет из почвы.

Было плохо видно, но корни кустарника уходили не в пол, как казалось, а в толстый слой почвы.

— Зачем здесь столько растений? И почему нет насекомых?

— Растения помогают вырабатывать необходимые для дыхания газы, — пояснил Арген. — Зачем нагружать систему, если можно справиться с меньшими затратами? А насекомых… не нужны они здесь. За всем, включая опыление, поливку, насыщение светом, следит автоматическая система во главе с целым отделом, координирующим работу искусственной атмосферы.

— Здорово!

Зелени действительно было много. Практически все коридоры были увиты растительностью, а по бокам росли или ровные ряды цветов, или симпатичные миниатюрные деревья.

— Они не пахнут, — заметила Джен.

— Чтобы не было аллергии и непереносимости, — сказал Артен. — Специальные сорта. На самом деле столько зелени лишь на нашем уровне, на жилом. Остальные обходятся меньшим количеством. Здесь обновление воздуха необходимо больше всего.

— А почему станция? — Этого вопроса следовало ожидать. — Почему не планета?

Тут уж вмешался Брэнд:

— По многим причинам. Эта станция своего рода маяк для всей системы Денеба. В нее входят четыре планеты, и всем им нужна межзвездная связь, нужен транспорт. Этим занимается станция. Здесь парк кораблей, и намного проще владеть ими, когда не нужно после каждого рейса возвращаться через атмосферу планеты.

Он мог многое рассказать об этой станции, ибо сам участвовал в перестройке, когда стало ясно, что четырех уровней мало для полноценного функционирования. Но сейчас Брэнда мало волновала история. Он хотел увидеть дочь и получить от врача разрешение на операцию. Все экскурсии, занимательные беседы и невероятные факты — потом.

Они шли по главному коридору к госпиталю, располагавшемуся в секторе С. Брэнд с семьей жил в секторе А, одном из самых лучших, само собой. Да и госпиталь делился на отделения, и его дочь лежала в том, что предназначалось для особых пациентов.

Проблема была лишь в том, что привозить Джен для этой операции — запрещено. Она не подданная Империи, а изъятие органов у представителей планет, не входящих в состав Империи, незаконно. Даже если происходит с согласия пациента. Так что он все делал тайно и надеялся, что осечек не будет.

— Это кто? — шепотом спросила Джен у Артена, увидев проходящую мимо белокожую и синеволосую представительницу системы Альтаира.

— Таир-цин. Раса с Альтаира.

— Она не крашеная?

— Нет, просто вот такая вот раса. А там, — он быстро кивнул в сторону, — негуманоиды из Веги.

Низкие, не больше метра ростом, мохнатые ярко-оранжевые, смахивающие на гигантских енотов в белую полоску, существа стояли поодаль и общались на своем языке, напоминающем довольное мурчание.

— Ух ты, голова кругом. — Джен усмехнулась, пощупав по дороге листья какого-то куста.

Они свернули в один из побочных коридоров, ведущих к медицинской части уровня. И, пройдя несколько стадий контроля, проверки и сличения данных (Брэнд заранее позаботился о том, чтобы Джен считали сестрой Миранды), очутились в переходнике, ведущем в госпиталь.

— Сейчас за нами придут, — сказал он, отметив, что Джен нервничала.

Не сильно, но заметно. Прятала ладони и бродила туда-сюда по переходнику. Впрочем, он думал, все будет гораздо хуже. Артен сотворил настоящее чудо, нужно отдать ему должное. Джен здесь добровольно, без криков и сопротивления. Облегчила ему и работу и жизнь, ибо, как бы Брэнд ни загонял глубоко свою совесть, когда речь шла о детях, тащить спящую девицу на операцию по изъятию части ее печени было бы тяжело. И она даже не заводит разговора о том, что случилось восемь лет назад. Может, уже забыла, может, просто не провоцирует конфликт. Это Брэнда более чем устраивало.

Если так пойдет и дальше, уже через несколько недель она полетит домой. А Миранда будет жить.

Глава четвертая

СПАСАЯ ЖИЗНЬ

Джен

Я сидела на диване в приемной их госпиталя и думала, что в общем-то космическая больница ничем особенным не отличается от нашей. Те же светлые тона окраски, те же (ну ладно, не те же, но очень похожие!) комнатные растения, какие-то экраны с рекламой, неудобные кресла и диваны. Разве что людей, снующих туда-сюда, не было.

Артена отправили домой, чтобы не мешался. Брэнд сказал, что к Миранде его все равно не пустят, так что лучше пусть занимается. Артен, конечно, пробовал спорить, но в итоге подчинился, оставив мои вещи. А мы остались ждать незнамо чего. Я интуитивно чувствовала, что у Брэнда плохое настроение, но все равно спросила:

— Чего мы ждем?

— Гранта. Доктора Миранды. Он проведет обследование и положит тебя в палату.

— А операция когда? — Собственно, я немного волновалась. Не так, чтобы явно паниковать, но дискомфорт ощущала.

— Зависеть будет от результатов обследования. Может, завтра, может, через неделю. Но ты после рекреационной камеры, а значит, практически здорова. И все пройдет быстро. Безболезненно скорее всего.

— Хорошо.

Язык мой — враг мой. Никогда еще я не получала ничего хорошего от того, что задаю слишком много вопросов. Даже в отряде меня редко отправляли на опрос свидетелей, ибо «колупала» я их до последнего. После моих расспросов родственники пропавшего готовы были покаяться во всем, что сделали и не сделали. Поэтому я ляпнула, совершенно не думая головой:

— Ведь безопаснее для Миранды пересадить не часть печени, а всю?

Брэнд замер и поднял на меня глаза.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Откуда мне знать, что вы не врете мне? И что я проснусь после этой операции?

Он долго смотрел на меня, не произнося ни звука. А когда собрался что-то сказать, в помещение вошел доктор, оказавшийся молодым парнем. Может, он был чуть старше меня.

— Здравствуйте. Вы — Джен Ламбэр? Очень приятно, — проговорил парень, лучезарно улыбаясь. — Меня зовут доктор Грант Тетта, я лечащий врач Миранды Эко и с сегодняшнего дня еще и ваш врач. Пройдемте в мой кабинет. — Он перевел взгляд на Брэндона. — Ты можешь увидеться с Мирандой, ненадолго. Наш разговор с Джен будет конфиденциальным.

Судя по виду, это уточнение Брэнду не понравилось.

Однако он не стал возражать и прошел вглубь госпиталя, а меня почти сразу завели в какой-то кабинет. Там было глубокое светлое кресло с какими-то датчиками и проводками, в углу стояла ненавистная рекреационная камера, а место врача было оборудовано, наверное, десятком самых разных экранов. Одни из них были размером с небольшой телефон, другие — с лэптоп. Везде бежали ряды каких-то символов, возникали иллюстрации. Еще я приметила круглый прибор, прикрепленный к столу, напоминающий объектив фотоаппарата.

— Как вы себя чувствуете, Джен? — спросил Грант. — Ничего не беспокоит?

— Нет, все в порядке, — ответила я.

Он переключил несколько экранов и ткнул пару раз в один из них. Кресло вместе со мной чуть поднялось.

— Снимите, пожалуйста, куртку и обувь.

Потом на мои руки, ноги, грудь, шею и виски были прикреплены беспроводные датчики, которые присосались с легким уколом. И я поняла, для чего предназначалась штука на столе: из нее через минуту появилась 3D модель моего тела, раскрашенная в оттенки зеленого.

— О, вы после рекреационной камеры! Славно, сэкономили целый день. Так, полежите немного расслабленно. Я должен понять, готовы ли вы.

Он бегал от одного экрана к другому и довольно бормотал что-то себе под нос. Я ничего не чувствовала и постепенно начинала скучать.

— Что ж, вы почти здоровы, леди Ламбэр, — спустя минут пятнадцать изрек Грант. — Можете пересесть. Давайте поговорим об операции. Я расскажу, что вас ждет, чтобы вы не пугались. Кстати, вот.

Он протянул руку к небольшому шкафчику, и оттуда в специальный ящик выпало что-то, внешне напоминающее леденец на палочке. Его он мне и протянул.

— Это укрепляющее. Довольно вкусная штука. Поднимает настроение тяжелобольным — им так не хватает сладкого здесь. Съешьте, об организме нужно заботиться.

Леденец оказался с каким-то фруктовым вкусом. Сойдет, особенно если полезно. Я поужинала довольно рано, а здесь, судя по часам, уже была глубокая ночь.

— Все пройдет довольно быстро. Час на операцию. У вас останется шрам, первое время сводить его будет нельзя, но, если задержитесь на месяц, мы вам его удалим, словно и не было.

Ага, так мне и позволят здесь остаться. Брэнд лично выпихнет, как только я смогу ходить после операции. Если он не врал и я после нее вообще проснусь.

— Операцию будет делать робот, под моим руководством. Так что риск минимален, все рассчитано с точностью до микрона. Потом будет три дня восстановления, а дальше — отдых. И как только мы вас выпишем, можете делать все, что душе угодно. Единственное условие, леди Ламбэр… Брэндон Эко попросил, чтобы вы не встречались с Мирандой Эко. Ни при каких обстоятельствах. Прошу иметь это в виду, просто на всякий случай.

Да я и не сомневалась. Брэндон Эко не слишком доволен моей дружбой с Артеном, глупо полагать, что он разрешит мне знакомиться с дочерью. Собственно, я и не стремлюсь. Мне вообще по большому счету плевать, является это равнодушие результатом моих особенностей или просто мне особо и не хочется знакомиться с этой странной «копией не копией».

— Когда операция? — спросила я.

— Полагаю, завтра вечером. Вы полностью готовы, а вот Миранде нужно отменить все лекарства и тоже пройти рекреационную камеру.

— О… сочувствую. — Я вспомнила свой опыт.

— Да, она тяжело переносит эту процедуру. То есть… так же, как и вы.

Я вдруг вспомнила, о чем хотела спросить Брэнда позже, но так и не успела.

— Кто такая Миранда? Почему мы идеально совместимы?

— Смотря что вас… Можно на «ты», Джен?

Я кивнула и машинально запихнула в рот весь леденец, который, к слову, был огромным. Аж дышать тяжело стало. Я смутилась под серьезным взглядом Гранта.

Доктор обладал совершенно человеческой внешностью, что снова натолкнуло меня на мысль о родстве рас в этой Галактике. У парня были взъерошенные светлые волосы неравномерного цвета: кончики были почти белыми, а корни — русыми, напоминающими мой собственный цвет. Нос был немного курносый, а губы излишне полными, но в целом Гранта можно было назвать симпатичным.

— Смотря что тебе интересно, — продолжил Грант. — Я не знаю, как твой генетический код оказался в руках Брэндона Эко. Я лишь куратор проекта «Амбивалент». Этот проект был направлен на создание детей по уже готовым данным для тех пар, которые не могут взять ребенка на воспитание. В Империи сложно взять приемного ребенка, особенно — маленького. В основном одобряют подростков, но семья Эко, как и сотни других семей, хотела знать, кого берут на воспитание, его историю и состояние. Проект «Амбивалент» дал им эту возможность: брался генетический код другого ребенка, затем при помощи генетического программирования задавалась внешность, похожая на родителей, и на выходе мы получали абсолютно нормальное дитя.

Он отпил воды из высокого стакана и предложил мне. Я с наслаждением напилась и опять принялась грызть этот нескончаемый леденец.

— Семья Эко предоставила твой код, и я создал Миранду. Потом проект закрыли, а детей или оставили в семьях, или распределили по приютам. История вызвала огромный резонанс, проект назвали антигуманным. И Брэндон предпочел скрыть тот факт, что Миранда — дитя проекта. А потом она заболела, и вот… ты здесь!

— Она заболела из-за ошибки в программировании?

Я никогда не интересовалась новейшими разработками, но кое-что читала. И в принципе была согласна с общественностью, назвавшей проект антигуманным. Уже тот факт, что они сначала насоздавали детей, а потом распределяли их по приютам, говорит о многом. Похоже, Миранде повезло с отцом, хоть я и не хотела этого признавать.

— Не знаю. Будь у меня оборудование и финансы, я бы выяснил, но Брэндона это не интересует, а проект закрыт вплоть до уничтожения технологии считывания кода.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»