Школа странников Пашнина Ольга
Что такое счастье? Неземная любовь, шикарный дом, большая семья и любимое дело? Возможно. Лично я после всех событий поняла с поразительной ясностью.
Счастье — это то, от чего в данный момент тебе будет хорошо.
Хорошо настолько, что ни одна грустная мысль не проскочит. Может, это счастье будет заключаться в прогулке по осеннему лесу. Может, в новом платье. Может, во внезапно пришедшей неземной любви. Но счастий много, и каждый раз они разные.
С этого момента я решила ценить все. Потому что вот сейчас для меня счастье — выспаться, наесться досыта и брести по пляжу, кутаясь в теплое пальто, под руку с Джером. А завтра оно будет другое. У камина с теплым молоком и печеньем, за настольной игрой с Джилл и Енотом. А послезавтра оно придет среди ночи, когда Джер обнимет и разбудит, ласково и осторожно.
Мы отсыпались целые сутки. Просыпались, валялись, разговаривали и засыпали снова. Даже Дарла с умопомрачительной выпечкой не могла нас соблазнить. И, как по мне, мало отсыпались. Я бы еще пару денечков повалялась.
— Мы медленно идем! — канючила я. — Они там уже начали!
— Без нас не начнут, — фыркнул Джер. — Отдай сюда, я сказал, сумку, опять руку сломаешь.
Мое запястье вылечили в два счета. И заодно обнаружили вселенскую несправедливость: я могла лечить всех, любые раны и повреждения. Но только не на себе. Пришлось лечиться зельями, ибо чудесного заклинания, сращивающего кости за пару минут, в наличии не оказалось.
Осень вовсю вступила в свои права, но еще не перешла к фазе холодной слякоти. Город оделся в золотые и красные тона. Но без тумана и постоянной опасности это было очень красиво и уютно.
Мы вышли к набережной, где как раз устанавливали новый постамент для Книги. Они долго спорили, нужно ли прятать ее, чтобы не получилось, как с Романом, и в итоге рассудили, что запись в ней может сделать лишь автор. А Джер клятвенно пообещал никогда к ней не прикасаться.
И Книга вскоре должна была переехать на новый постамент, усиленный магией. Красивый. Рисунок на стойке напоминал сюжеты наших приключений, и я даже готова была поклясться, что один силуэт напомнил меня!
— Джеральд, вы вовремя. — Енот, руководивший процессом, пожал ему руку, а мне кивнул. — Поможешь?
— Не вопрос. — Джер выпустил мою руку и взял у Енота Книгу.
— Какие ощущения? — Я не удержалась и спросила.
— Ничего особенного. Это просто книга, которую я когда-то писал. Знаешь, наверное, я возобновлю творчество. Пожалуй, мне есть, о чем сказать.
— Главное дописывай. Незавершенные книжные миры погибают в реальности.
— Разумеется, блонди. Я тут старший писатель, прекрати давать мне мастер-классы!
Джер осторожно уложил Книгу на постамент. И так же легко закрыл стеклянную крышку. Край, по которому проходил стык, тут же выровнялся, и Книга оказалась в красивой стеклянной полусфере.
Бабах! Джер ударил по сфере кулаком и вдруг, охнув, согнулся.
— Я почему-то так и знал, что ты это сделаешь, — рассмеялся Енот. — Прочная, не волнуйся. Идете в школу, на праздник?
Отмечать избавление от Романа решили аж через неделю после победы. Привели в порядок город, разгребли заграждения, удостоверились, что колдун хорошо охраняется и навечно заперт. И можно отдохнуть.
— Мы придем позже, — ответил Джер за нас обоих. — У нас еще дело.
Дело — громко сказано. Однако пару дней назад Джер имел неосторожность увидеть, как я пытаюсь писать. И пообещал с этим помочь. Почему-то именно этот вечер показался ему наилучшим для подобного занятия. И, пока все, включая Джилл, были на празднике, мы уселись перед камином.
— Это будет уже соавторство, — возразила я.
— Ты против? — улыбнулся мужчина.
— Нет. Но книга будет без крови. И без битв. И без магии.
— И без букв! Нарисуем комикс!
— Я серьезно, Джер. Мне кажется, он был прав. Роман, в смысле. И я не смогу больше ничего написать.
Джер, оставив в сторону блокнот, притянул меня к себе.
— Блонди, это не он прав, это ты не права. Если ты хочешь писать, если чувствуешь, что должна, никакой колдун не отнимет у тебя талант. Это часть души, часть твоей личности. Нужно знаешь, что сделать? Перестать бояться. Что не получится, что будет неинтересно, что ты не умеешь. Просто перестань. И сделай, если хочешь. Научись, если не умеешь. Это не так просто, как кажется, но это того стоит, сама ведь знаешь. Причем знаешь лучше меня. Ибо я-то сразу писал ради денег. А в твоей очаровательной головке идеи рождаются совершенно бесплатно.
— Хорошо, — вздохнула я. — Попробую.
Не выбираясь из объятий мужчины, взяла блокнот и карандаш. Задумалась, а потом медленно начала писать. По строчке, маленькими предложениями. Обдумывала сюжет, детали, набрасывала сцены и план.
И не заметила, как Джер уснул, привалившись к креслу и пригревшись у камина.
Джер спал, когда я закончила первую главу. Мы давно переместились в комнату, я устроилась за столом и писала, мужчина сначала наблюдал, а потом снова уснул. Отголоски напряжения еще давали о себе знать.
Одна деталь поразила меня до глубины души. На столе, где раньше я находила портрет Дайны, теперь лежали несколько листов с набросками. На каждом из них была я. Наброски были далеки от полноценных портретов, скорее представляли собой эскизы. Но тем не менее на них была изображена именно я, в разных ракурсах. Не знала, что Джер рисует.
Наконец я почувствовала, что больше не могу писать и нуждаюсь в еде. Тихонько поднялась и на цыпочках прокралась мимо спящего Джера. Почему-то мне не хотелось нарушать его сон.
— Далеко собралась? — Джер появился из ниоткуда, бесшумно поднявшись с кровати и удержав меня за плечо. — Мне кажется, я не разрешал меня вот так бросать.
Я фыркнула и сделала вид, что пытаюсь высвободиться.
— Я не нуждаюсь в твоем разрешении, Джеральд Хейл! Ты наглец!
Джер потянул меня к себе, заключая в объятия.
— Дописала?
Я кивнула.
— Можно?
— Да, конечно.
Он взял первый исписанный лист и пробежал глазами.
— Молодец. А говорила, не сможешь писать. Голодная, да? Жди, я принесу что-нибудь вкусное.
И Джер действительно через пять минут вернулся с подносом, нагруженным разной снедью. Горячего в доме не было, все съели за ужином.
— Ешь. — Он усадил меня на кровать перед столиком с фруктами и тостами. Я со счастливой сонливостью наблюдала, как он чистит апельсин, намазывает тост джемом и наливает сок в мой стакан. Но тут мое внимание привлекла тарелочка с сырной нарезкой.
— Это сыр с белой плесенью? Или он просто давно лежит? — Но я не удержалась и схватила заветный сырный ломтик.
Джер только хмыкнул. А сыр оказался потрясающий, нежный и очень вкусный. Мне редко удавалось попробовать такой дома, стоил он бешеных денег.
— И что такого в сыре? — спросил мужчина.
— Это не просто сыр, — сказала я, недовольная тем, что меня отвлекли от важного занятия. — Это лучший сыр в мире.
Джеральд усмехнулся, пожал плечами и отпил немного сока.
— Не холодный, пей. — Он пододвинул стакан ко мне.
— Ты что, теперь будешь меня во всем контролировать? — воскликнула я.
— Блонди, ты пошла в одиночку на сильного колдуна, побежала в компании однокурсников и ребенка на горгулью. Да! Я буду контролировать тебя везде!
— Как будто сам ты образец разумности, — насупилась я. — Ешь сам тогда, а я пошла в свою комнату. В подвале удобнее, здесь как-то слишком высоко, давление ниже, все дела.
Джер вздохнул, убрал поднос и сел рядом со мной. Я слышала его спокойное дыхание, чувствовала уже знакомый запах, чувствовала тепло его тела. Невольно вспоминая нашу ночь.
— Скажи, тебе обязательно все усложнять? — тихо спросил он бархатным голосом. — Я ведь о тебе забочусь, блонди.
— Я бы ничего не усложняла, если бы ты с самого начала на меня не взъелся, — буркнула я, пытаясь отодвинуться.
Но сильные руки мне этого сделать не позволили, и через долю секунды я лежала на кровати, и дыхание Джера грело мою обнаженную шею. Вырываться не было смысла — рядом с ним я казалась крошечной. Да и не очень-то хотела прерывать это мгновение.
Джер склонился и поцеловал меня.
— Значит, придется извиняться.
Мне понадобилось около минуты чтобы привыкнуть к новому, необычному ощущению, и он эту минуту мне дал. Воспоминание об обиде на его поступок, конечно, никуда не делись. Но все чувства оказались сильнее. Слишком много мы пережили, чтобы вспоминать давние ссоры. Поколебавшись немного, я сделала окончательный выбор, ответив на поцелуй и прижавшись к Джеру всем телом, дрожа не то от страха, не то от возбуждения.
Джеральд Хейл
Он уже не спал, когда Аля проснулась. Немного полежав спокойно, она начала ерзать, то ли пытаясь принять удобное положение, то ли стремясь слегка ослабить хватку его рук. Он до сих пор держал ее в объятиях и был не в силах заставить себя отпустить хрупкое, теплое и нежное тело. Она была одета в его рубашку: ночью было прохладно и Джеру с трудом удалось заставить ее накинуть на плечи что-нибудь. И хотя это отделяло их тела, девушка перестала дрожать. Она выглядела удивительно хорошо: заспанная, с распухшими от бесконечных поцелуев губами, в рубашке, на несколько размеров больше, со спутанными волосами, падающими на лицо… Аленка лежала в кольце его рук, как в колыбели, и сонно улыбалась.
— Хочешь пить? — Джер заметил, что ее губы пересохли.
— Ага. А еще есть и спать. Может, ты меня отпустишь? Мне жарко.
Джер осторожно опустил ее на кровать, поправив мягкие волосы.
— Принести попить?
— Что-нибудь сладкое. Там есть сок. — Алена сладко зевнула и свернулась калачиком на постели.
— Хорошо, блонди, я скоро. Только не спи. Нам еще надо поговорить.
Она была прекрасна, в мягком магическом освещении, какая-то домашняя и безумно сексуальная. Алене еще предстоит привыкнуть к его объятиям, поцелуям, рукам, голосу. Предстоит почувствовать себя любимой и желанной. Предстоит примерить подвенечное платье.
А ему… ему нужно прежде всего справиться с собственными страхами и оставить уже воспоминания о Дайне в прошлом. Невеста мертва, память о ней должна жить в нем, но память — прошлое, а Алена есть сейчас и, если он не наделает ошибок, будет и в будущем. Только нужно сказать ей о том, что он к ней чувствует, а это представлялось довольно сложной задачей.
Он думал, что вряд ли уже сможет мечтать о семье или отношениях. Но Алена… она была особенной. С ней в его жизни появилось много неясностей и недосказанностей. Он понял, что любит ее тогда, в замке, когда она плакала, лежа рядом. Когда боялась за его жизнь.
В тот момент у Джера было такое чувство, будто он получил удар в солнечное сплетение. Алена была абсолютно беззащитной. Одна, в чужом мире. Как она прижималась к нему, доверчиво и испуганно. Всего один поцелуй, но какой чудесный.
Им предстояло многое, но они справятся, теперь в этом Джер был уверен. Ее неопытность и беззащитность дополнят его уверенность и сила. Они станут прекрасной парой, в этом у него не было сомнений.
Взяв стакан с соком, он вернулся в комнату. Алена спала, свернувшись клубочком на одеяле. Рубашка закрывала ее тело только до середины бедер и Джер тут же почувствовал, как закружилась голова при мысли, что он может снова ее обнять. Он осторожно подошел к девушке и прикрыл ее одеялом.
Аля сонно улыбнулась и обняла его за шею, прижавшись носом к плечу. Джер откинул волосы с ее лба и осторожно поцеловал, потому что девушка опять уснула. Устроив ее на кровати, укутав одеялом и оставив спать, пошел в душ, насвистывая веселую мелодию и думая о том, как они проведут эти выходные. Теперь у них есть много времени.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Об авторском таланте и последнем путешествии
Зал аплодировал, и от этих аплодисментов я чувствовала, как заливаюсь краской. Вкупе с белоснежным платьем и светлой кожей мой румянец был заметен даже тем, кто сидел на задних рядах.
Только бы не упасть! Только не упасть! Это единственное, что меня волновало, пока я шла меж столами к трибуне. Впервые за долгое время я надела высокие каблуки и по дороге в зал несколько раз чудом не подвернула ногу. То Джер подхватывал, то Джилл ловила.
— Алена Селезнева! — торжественно объявил Енот.
Я приняла из его лап шапочку выпускника и небольшой значок. В школе странников не давали дипломы. Выпускники награждались значком. Значок был непростой, явно магический. Он забавно переливался и, когда в помещении становилось темно, мог осветить путь. Мне подарили фонарик — так шутили мы с Джером. Большинство фонарики никогда не видело.
— Мы все знаем, — когда в зале воцарилась тишина, произнес Енот, — что сделала для нас эта девушка. И сегодня я действительно горжусь тем, что могу ей сказать. Алена — ты странница. Ты всегда ею была и всегда будешь. Я не знаю, сколько миров у тебя впереди. Но знаю, что ты невероятная умница, и где бы ни требовалась твоя помощь, ты обязательно справишься. За всю историю существования школы, да и мира в целом, у нас ни разу не было такой замечательной девушки. Ты стала нам всем другом, некоторым сестрой. Некоторым возлюбленной. Ты помогла нам отстоять то, что мы так любим. Возродила дело всей нашей жизни, поверила в нас. Поверила в эту школу. Никогда мы не сможем выразить всю нашу любовь. И когда придет пора прощаться, когда ты пойдешь дальше, нам останется только надеяться, что когда придет время и ты станешь выбирать, где останешься жить, вспомнишь о нашем мире. Об Ореховом доме, в котором тебя всегда ждут. О школе, где ты была самой необычной студенткой. О наших приключениях. О том, как ты преодолела самое сложное проклятье, разбудила свой талант, сделала то, что не удавалось ни одному творцу. Ты уникальная, Алена. Ты обладаешь и даром странницы, и даром писателя, и магией героя. А еще ты обладаешь большим сердцем и чистой душой. Удачи тебе во всем, девочка. И спасибо!
Я плохо видела зал из-за слез, застилавших глаза. Я совсем забыла, что в скором времени придется взять в руки карандаш и отправиться в следующий мир, где требуется моя помощь. Придется оставить Джилл, Енота, Ноэля, Дарлу, Адама и Алекса, Хлою. Джера… при мысли о том, что придется оставить Джера, хотелось скулить. Но на меня смотрели десятки или даже сотни глаз. И я улыбалась. Потому что действительно была счастлива. Два года, что я училась, пролетели, словно миг. Не было Романа, не было алионов и горгулий. Сколько раз мы с Джером выбирались гулять по ночным улочкам? Проводили вечера на пляже? Я забыла, как выглядят гогглы. Да и весь мир стал светлее. Безопаснее. И теперь придется все бросить, пойти, ведомой магией странников, в новый мир, нуждающийся в помощи Алены Селезневой.
Вот только семью и любовь я там вряд ли найду.
Я собралась было уходить, когда к сцене направился Джер. В руках он вертел небольшой мешочек. И явно нервничал. Джер — нервничал! Подумать только. Мне казалось, этого короля сарказма вообще ничего не должно волновать, но он действительно немного терялся.
— Я хотел бы сделать небольшое заявление.
Мужчина откашлялся и на меня посмотрел.
— Когда у нас появилась Алена, моя семья переживала не лучшие времена. И я не верил в то, что она странница. Как и в то, что у нее есть какая-то задача в нашем мире. Сначала я принял ее за мошенницу, потом — за обычную странницу, которая по странной случайности попала к нам учиться. Никто не знал, какая может быть у Алены миссия. На самом деле, до меня лишь недавно это дошло. Мне кажется, она попала в наш мир, чтобы спасти меня.
Он сделал паузу, и я могла поклясться, что не слышала ни единого шепотка среди зрителей.
— Алена, я знаю, что ты считаешь, будто ничего не делала, и с Романом справился я. Но если бы тебя не было рядом, все кончилось бы иначе. Ты не представляешь, как я рад видеть тебя здесь, заканчивающую школу. И ты не представляешь, как тяжело мне будет тебя отпустить. Наверное, это очень эгоистично, и ты любишь свой родной мир, но… я хочу попросить тебя вернуться ко мне. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Сколько бы лет ни прошло, сколько бы миров ты не посетила, я буду ждать тебя здесь. В нашем Ореховом доме, в нашей школе. Я люблю тебя, блонди. Больше всего на свете. Больше жизни.
Я вытерла слезы, невольно пролившиеся на щеки, и улыбнулась. Слишком часто в последнее время я чувствовала такую любовь, что не могла выразить ее словами. Слишком часто Джер улыбался мне так, что замирало сердце. Слишком больно будет его оставлять.
— Подожди, — остановил меня Джер, когда я хотела его обнять.
На сцене мы явно задержались. Правда, недовольство это ни у кого не вызвало, но мне все равно было неуютно.
Мужчина перевернул мешочек и оттуда выпало колечко с красивым и ярким красным камнем. Кольцо было словно сплетено из тончайших золотых нитей.
— Что бы я тебе ни подарил, — сказал Джер, — ты не сможешь взять это с собой. Но кольцо не занимает много места. Я думал, что никогда больше не возьму его в руки. И уж тем более не подарю женщине. Многим этот подарок покажется… странным, но я уверен, что ты поймешь. Это кольцо я дарил Дайне. Я хочу, чтобы оно было с тобой.
— Джер… — прошептала я, пока он надевал мне на палец колечко.
— Это предложение, блонди, — шепнул мужчина уже так, чтобы слышала только я. — Но не надейся погулять на свадьбе раньше, чем вернешься ко мне.
Грохот аплодисментов поразил меня едва ли не больше, чем речь Джера и его подарок. Мы стояли, обнявшись, перед счастливой толпой людей, которых мы когда-то спасли. Наверное, лучше дня в моей жизни еще не было.
Ни один странник не знает, когда произойдет переход в другой мир, но Енот учил нас чувствовать приближение нового странствия. И либо я съела на завтрак несвежий блин, либо в скором времени мне придется куда-то отправиться. Я чувствовала дискомфорт, ощущала магию. И словно даже немного боялась.
За два года изменилось многое. Так появились отдельные комнаты в общежитии. И несмотря на то что студентов стало больше, даже не пришлось строить новое здание.
Я окинула взглядом комнату, в которой провела так много времени. Я жила в школе, но выходные и праздники проводила в Ореховом доме. Где Джер постепенно завоевывал все больше и больше места в сердце. Мы боялись, что он может начать пить, когда Джилл поступила в школу, но, к счастью, вместе с Романом ушла и боль, которую Джеральд испытывал на протяжении последних лет. Конечно, обида на родителей и тоска по Дайне никуда не исчезли, но… он научился с этим жить. По-настоящему улыбаться, радоваться простым вещам. Воспитывать Джилли, быть для нее любимым старшим братом. А для студентов отличным преподавателем. Ну, и немного влюбленным мужчиной для меня.
Я не собирала вещи, понимая, что не с чемоданом поеду в другой мир. Просто прощалась. С миром, с комнатой. С самой собой. Частичку себя я оставлю здесь навсегда. Не знаю, что во мне изменится спустя несколько странствий, и очень хочу верить, что вернусь.
В шкафу был надежно спрятан тайник. Пришло время сделать то, к чему я шла так долго. Сейчас, прежде чем магия странницы снова проснется, я кое-что доделаю.
В резной шкатулке, подаренной Джилл на мой день рождения, лежал карандаш. Тот самый, приведший меня в этот мир. Блокнот с единственным пустым листом. И кипа листов, исписанных моим мелким и не всегда понятным почерком. Я перечитала последние абзацы, сделала глубокий вдох и взяла карандаш. Слова пришли на ум легко. Одна-единственная фраза. Банальная, старая как мир. Ни один роман, заканчивающийся подобной фразой, не напечатали бы в моем мире, но сейчас я чувствовала, что просто обязана именно так закончить книгу.
Роман едва не убил мой мир, оживив недописанный черновик. И долгое время я действительно не могла писать. Но Джер был прав. Талант — лишь несколько процентов от готовой работы, крохотная искорка. И только работа позволяет разжечься пламени.
«И жили они долго и счастливо» — написала я.
В этот же момент в дверь постучали.
— Тук-тук, блонди, — в комнату заглянул Джер. — Ты как тут?
Он делал вид, что интересуется моими делами, но мы оба боялись, что не успеем попрощаться. Мне хотелось обнимать его каждую минуту. И совсем не хотелось куда-то уходить.
— Дописала? — Джер заметил карандаш и листы.
— Да — кивнула я. — Как думаешь, с ними теперь все будет хорошо?
— Ты умница. Ты невероятная талантливая умница.
Он обнял меня, прижав к себе так крепко, что перестало хватать воздуха. Я заворчала, но только для вида. Так стоять бы вечно, вдыхать его запах, чувствовать прикосновение горячей кожи. Целоваться, пока не станет больно губам.
— Кстати! — вдруг вспомнила я и отстранилась.
Джер сделал новую попытку заключить меня в объятия, но, несмотря на то что комнатка была маленькой, я умудрилась увернуться.
— Так, разбегайся! — потребовала я.
— Что?! — поднял голову Джер.
— Разбегайся и носом в стенку! Ты сказал, что хочешь дать в нос Ольге. Разбегайся и бей себя в нос! Разрешаю вполсилы, Роман вторую половину уже получил.
Честно, я не думала, что он это сделает. И едва успела встать между ним и стеной. Закончили мы уже на кровати, целуясь.
— Засчитан? — улыбнулся Джер, распутывая переплетение ремешков моего платья.
И ничего не оставалось, как улыбнуться и вздохнуть. А как иначе?
— Ты чувствуешь?
Я сразу поняла, о чем говорит Джер и опустила глаза. Он одевался у зеркала. Близился ужин. Мы провели несколько чудесных часов вместе, но зов становился все сильнее и сильнее. Скорее всего, утром меня уже не будет. Каждая подобная мысль причиняла боль.
— Да, я… я возьму с собой карандаш. На всякий случай.
— Блонди, — он пересек комнату и, обняв, уткнулся носом в мои волосы, — не забывай меня, ладно?
— Джер, не говори глупостей. Я тебя люблю. Если я тебя и забуду, то только вместе со своим именем. Поверь, если б я только могла, я никуда бы не уходила. Я очень хочу остаться здесь, с тобой, но… ты ведь знаешь, что это за магия. Лучше меня знаешь.
— Да, — словно эхом откликнулся Джер. — Знаю, блонди. Просто довольно тяжело смотреть на тебя и знать, что каждый раз, когда я теряю тебя из виду, ты можешь исчезнуть.
— Надеюсь, я буду исчезать не из туалета, — фыркнула я.
Джер рассмеялся. Мне так нравился его смех, наверное, лучше всего я буду помнить его глаза и смех.
— Идем ужинать? — спросил он.
— Погоди. — Я его остановила. — У меня тоже есть… не совсем подарок. Но одна вещь, которую я должна тебе отдать.
Я хотела вернуть ему блокнот еще днем, но отвлеклась. За окном уже стемнело, яркий полумесяц светил в окно и создавал приятную романтическую освещенность. Я специально не стала зажигать свет.
— Вот.
Джер с недоумением смотрел на блокнот в моих руках.
— Я нашла его, когда пряталась от Романа в школе. В твоем кабинете, в сейфе. И зачем-то забрала. Потом Рэй рассказал, что это за штука. Я хотела тебе вернуть, но не решалась.
Джер взял блокнот не сразу. Он провел пальцем по черной кожаной обложке, задержавшись на тиснении. Лицо мужчины ничего не выражало, но глаза блестели. Он, несомненно, помнил свой талисман, благодаря которому когда-то ходил меж мирами.
— Блонди…
— Если он тебе не нужен, я заберу его с собой.
— Ты не поняла. Я сейчас… я сейчас кое-что чувствую. Не знаю, как тебе это сказать.
— Джер, не пугай меня, что такое?
— Я пойду с тобой.
Мир зашатался и, если бы не мужчина, я бы упала.
— Джер, что ты говоришь? Мы ведь не можем уйти вместе.
— У меня осталась последняя страница. Я не чувствую зов, но могу использовать ее как проводник. И пойти с тобой.
— Джер, а что с Джилл? И домом, и школой?
— За домом присмотрят Ноэль и Дарла, можем пустить Хлою и Адама. Джилли учится, школу ведет Енот. Мое присутствие здесь не обязательно. Мы сможем вместе уйти.
— Но ведь страница у тебя последняя. Значит, после ты должен будешь выбрать мир, в котором жить, так?
— Да, — кивнул Джер. — Но это еще одно путешествие, во время которого мы будем вместе. И, быть может, нам повезет, и ты тоже закончишь странствия, выберешь мир со мной. Алена, я не заставлю тебя. И не пойду, если ты не хочешь, но ты не представляешь, как я сейчас себя чувствую! Я так давно не думал о возможности странствия… я хочу уйти с тобой, я хочу провести еще немного времени вместе.
Я сдалась быстро. То, как он говорил и что говорил, не оставляло сомнений. Джер снова готов принимать свою магию. А еще он готов идти на край света за мной. И мы не расстанемся! Еще немного времени мы проведем вместе. И кто знает, правда, может, и в моей биографии всего два мира?
Поскольку занятия уже закончились, ужин проходил в тесном семейном кругу. Джилл, Енот, Ноэль, Дарла и Алекс. Адам и Хлоя нечасто с нами проводили время. Отношения с бывшей помощницей Романа были не сказать чтобы натянутые, но все же не слишком дружеские.
— Добрый вечер, — поздоровалась я.
Все обернулись. Почти каждый смотрел на меня с грустью, понимая, что совсем скоро мне придется уйти.
— Мы с Аленой приняли решение, — без долгих предисловий начал Джер.
Он продемонстрировал блокнот. Енот понял сразу, Ноэль тоже. А вот остальные хмурились, не понимая, о чем речь.
— Это блокнот, благодаря которому я попал в наш мир. И благодаря ему я смогу уйти с Аленой. Прошу меня понять. Я должен уйти с ней. И… я обязательно вернусь.
— Мы обязательно вернемся, — поправила его я.
Джилл пару раз всхлипнула. Енот широко улыбнулся.
— Никто не станет отговаривать тебя, Джеральд. Ровно как и никто не станет таить обиду. Я обещаю, что сохраню школу для Джилл или твоих детей, когда придет время.
— Ты, главное, Джилл сохрани, — усмехнулся Джер.
— Когда вы пойдете? — спросил Ноэль.
— Сейчас, — ответила я, с трудом справившись с новой порцией слез.
— Я помогу нам уйти, — кивнул Джер. — И Алена уже достаточно сильно чувствует зов.
— Хоть поужинайте на дорожку! — запричитала Дарла.
Дрожащими руками женщина начала собирать со стола пирожки и булочки, но не выдержала и расплакалась.
— Поужинайте. Неизвестно, где окажетесь, — предложил Енот.
Но я покачала головой. Кусок в горло мне сейчас точно не лез.
— Тогда погодите. — Ноэль с неожиданной скоростью для пожилого человека куда-то умчался и вернулся с винтажной папкой, в которой лежали красивые листы. — Не могу сказать, Джер, что я в тебе сомневаюсь. Но не позволю порочить девушку, забирая ее в путешествие без обязательств.
Народ вокруг засмеялся. Ноэль быстро что-то писал на листе, потом достал откуда-то настоящую печать и аккуратно поставил внизу. Затем дал расписаться Еноту и потом — нам.
Джер явно понял, что все это значило, и тут же поставил подпись, а я вот оказалась в недоумении. И текст на листе был довольно странный, незнакомый. Несмотря на то что читала и писала на местном языке я с легкостью.
— Подписывай! — толкнул меня Джер.
— А что это? Расскажите, что написано-то. — Я обвела растерянным взглядом присутствующих.
— Подписывай! — чуть ли не хором потребовали Енот, Ноэль и Дарла.
Под таким напором я устоять не смогла и быстро расписалась внизу страницы. Джер тут же сгреб меня в объятия и поцеловал.
— Все, теперь можете идти.
— А…
— Он на тебе женился, — пояснила Джилл. — Теперь ты Алена Хейл.
— Не звучит, можно мне оставить девичью?
Конечно, все понимали, что реальной силы этот документ не имеет, но щемящее чувство невероятного счастья считало иначе.
Прощались долго и обстоятельно. Дарла крепко-крепко меня обняла, Ноэль тоже не остался в долгу. С Енотом мы крепко пожали друг другу лапы.
— Спасибо, Алена, за все. И удачи тебе в новом мире. Возвращайся.
— Тебе спасибо. Ты самый удивительный енот из всех, которых я встречала.
Неподалеку Джер прощался с Джилл. Та буквально висела у него на шее, ревела в голос и трясла ушами-кисточками.
— Не плачь, Бельчонок, — смеялся Джер. — Это не навсегда. Я вернусь и проверю, как хорошо ты тут учишься.
— А если ты там погибнешь? — всхлипнула девочка.
— Ты что, с ума сошла? — улыбнулся Джер. — Со мной ведь буде! Алена. Она меня защитит.
Слабо, но Джилл улыбнулась. Мы с ней обнялись, и, кроме короткого «спасибо» на ушко, ничего она больше сказать не могла.
— Мы о ней позаботимся, — заверила нас Дарла.
— Возвращайтесь, — кивнул Ноэль.
Джер потянул меня к выходу. Если бы не он, не знаю, как бы я ушла. Так тяжело было со всеми прощаться. Так тяжело знать, что неизвестно, сколько времени пройдет прежде, чем я всех увижу. И увижу ли вообще…
Коридор был пуст. Ни души, и тишина, звенящая и пугающая. Даже сейчас, когда никакой опасности не было, ночь в этом мире меня пугала. Но если рядом был Джер, даже самое темное время казалось волшебным.
— Готова? — спросил мужчина.
Я немного нервно кивнула.
— А что делать?
В школе учили, как принимать переход, но никогда не рассказывали, как уходить по собственному желанию, да еще и с кем-то посторонним.
— Возьми в руку карандаш и расслабься. Другой рукой держись за меня.
И все же он волновался. Я видела, как едва заметно дрожат руки мужчины, какой он неестественно бледный. Для Джера это был серьезный шаг. И, наверное, решение пойти со мной поразило намного больше решения подарить мне кольцо Дайны. Я коснулась пальцем прохладного камня, сразу же вспомнив, как видела призрак женщины в зеркале.
Читать бесплатно другие книги:
