Дважды соблазненная Дэр Тесса
— Рис, мы здесь едва выживаем. В основном — благодаря гостинице и хитрости Деррила, показывающего путешественникам местные достопримечательности…
— И еще — благодаря шайке Гидеона Майлза?
Мередит лишилась дара речи. Выходит, он знал о Гидеоне?
— Да, мне все известно, — продолжал Рис. — У нас с Майлзом была не слишком дружелюбная беседа перед тем, как он на прошлой неделе покинул деревню. Но насколько ты увязла в его делишках?
— Я не… — Она судорожно сглотнула. Какой смысл отрицать очевидное? — Я… не слишком увязла.
Он как-то странно посмотрел на нее, прежде чем отойти к груде камней.
— На это я и надеялся. Но сегодня утром подумал, что все может быть иначе.
Мередит тяжело вздохнула, почувствовав угрызения совести. Но почему?! Ведь она всего лишь помогала выживанию деревни!
— Рис, попытайся меня понять! Наше существование зиждется на очень шатком равновесии, а ты угрожаешь его нарушить.
— Нарушить? Я хочу восстановить это равновесие на чем-то более основательном, чем истории о призраках и контрабандное бренди. Мои предки поколениями обеспечивали эту деревню.
— Да, но это поколение не понимает твоих добрых намерений. В таверне вечно держат пари. Так вот на сей раз все делают ставки на то, как долго ты продержишься в деревне.
— Вот как? И на какую же дату поставила ты?
— Я не игрок. — Мередит покачала головой. — Но пойми, Рис, тебя слишком долго не было, поэтому людям трудно поверить, что ты действительно решил остаться.
— Ну… не знаю, как убедить людей. — Судя по многозначительному взгляду, он имел в виду особу, стоявшую сейчас перед ней. — Да, не знаю, как убедить их в том, что я действительно намерен остаться. Разве только не словом, а делом. Поэтому я буду продолжать строительство, сколько бы они ни разрушали уже сделанное мной.
— Ты это серьезно? Что бы они ни делали, ты останешься здесь, на пустоши?
— Да, как эти булыжники. — Губы Риса скривила ироническая усмешка. Он провел ладонью по волосам, утер лоб рукавом и добавил: — Хотя должен сказать, что у меня интересные дела.
Он пытался приободрить ее? Что ж, если так, то ему это удалось.
Да, возможно, она поверила, что в ближайшее время он не уедет, но она по-прежнему не собиралась выходить за него.
— Так или иначе, но я бы предпочел не перестраивать это основание еще десять раз. Полагаю, мне придется ночевать здесь, чтобы охранять сделанное. Тебе все равно понадобится лишняя гостевая комната.
— Ночевать… здесь?
— Да, ведь я солдат. И ночевал даже в худших условиях. — Рис оглядел окружавшую его разруху. — В гораздо худших.
Внутренний голос твердил ей, что Рис не преувеличивал. Но даже если он сможет выдержать это, ей была невыносима мысль о том, что он останется здесь, на холоде, а в ее распоряжении — теплые постели и горячая пища. Не говоря уже о том, что эта пустошь по ночам опасна. Темная, сырая, гибельная. Защищая свой будущий дом, он подвергал бы себя опасности. Ведь сторонники Гидеона снова придут, и на сей раз их мишенью станет не дом, а сам Рис.
— Должен быть другой способ… — пробормотала Мередит.
— Да, возможно. Если он есть, ты его придумаешь. Ты же умнее меня…
С этими словами Рис вернулся к работе. Поднимая камень за камнем, он стал выкладывать их в линию.
Молча признав свое поражение, Мередит вздохнула и уселась на булыжник побольше. Она устала, была раздражена и кипела гневом. Гневом против тех, кто устроил все это. Болванам Симонсам следовало убраться до того, как она вернется в гостиницу. Иначе она начнет разбивать бутылки об их головы!
Несколько минут Мередит просто сидела и смотрела на Риса, подмечая тщательно сдерживаемую ярость в каждом его движении. Под рубашкой перекатывались мускулы. Лицо же казалось маской мрачной решимости. А когда камень ударялся о камень, Мередит невольно вздрагивала, но сам Рис даже не морщился.
Каково это — обладать такой силой? Если бы только у нее хватило сил возводить стены собственными руками… она уже выстроила бы новое крыло гостиницы.
И тут ей в голову пришла прекрасная мысль.
— Если воспользуешься смесью соломы и глины, — в задумчивости проговорила она, — то придется строить очень долго. Каждую новую часть стены нужно брать в короб и ждать, пока смесь высохнет. Иначе стена покоробится и потрескается. А на ожидание уходит не меньше недели.
— Уверен, что в это время найду чем себя занять.
— Возможно. Но в идеале — неплохо бы одновременно строить два дома. Пока одна стена сохнет, добавляешь очередной слой смеси к другому.
Рис поставил сапог на камень и повернулся к Мередит.
— Считаешь, что я должен строить сразу два коттеджа?
— Нет-нет. — Взволнованная собственным планом, Мередит подалась вперед. — Просто я считаю, что мы должны стать партнерами.
Брови Риса приподнялись.
— Но разве я не предлагал то же самое?..
— Деловыми партнерами, а вовсе не… — Мередит замахала руками. — Рис, пожалуйста, выслушай меня.
Он поджал губы и кивнул:
— Да, слушаю.
— Ты хочешь построить коттедж, но у тебя нет работников, верно?.. А я хочу добавить крыло к гостинице, но у меня нет денег. Давай работать вместе и строить оба дома одновременно.
Мередит встала и принялась расхаживать туда и обратно.
— Я постараюсь убедить людей работать на нас и пообещаю кормить их во время строительства. Ты будешь платить им жалованье и оплачивать расходы на материал. Они будут попеременно работать на обеих стройках.
Рис почесал в затылке и пробормотал:
— Но какая мне выгода от строительства твоего нового крыла? Или это жест доброй воли?
— Ох, разве не понимаешь? Местные жители боятся, думают, что ты собираешься испортить им жизнь своими планами перестройки Нетермур-Холла, а потом покинешь их в еще более стесненных обстоятельствах, чем прежде. Но если они увидят, что гостиницу расширяют, то не станут так уж беспокоиться. Они поймут, что бы ни случилось с тобой и с твоим домом, Бакли-ин-зе-Мур получит больше денег. А если мы станем работать вместе, то они перестанут сражаться с тобой на каждом шагу.
— Они?.. — Рис оглядел ее с головы до ног. — Итак, я должен сделать это, чтобы они не волновались, да? Или мы говорим о тебе и твоих собственных тревогах?
Мередит пожала плечами:
— Ну… не знаю. Вероятно, и о том и о другом. А это так важно?
— Может быть, и нет.
— Пожалуйста, Рис… — Ветер закинул ей в рот прядь волос, и она, поморщившись, откинула ее. — Рис, так или иначе, но у тебя слишком много времени уйдет на постройку коттеджа. Но если ты позволишь, то я попробую убедить местных жителей, и Гидеона тоже…
— Ты действительно считаешь, что они согласятся работать со мной?
— Если я попрошу — да, согласятся. В этой деревне живут не только болваны, которые каждую ночь проводят в кабачке. Есть и такие, кто тяжким трудом зарабатывает на хлеб для своей семьи. Многие из них жили здесь еще во времена твоего отца. Они будут рады любой работе, если представить все дело в благоприятном свете.
Рис со вздохом кивнул:
— Хорошо, ты меня убедила. Итак, мы партнеры.
— Деловые партнеры.
Он не ответил, но с улыбкой протянул ей свою сильную руку.
Мередит сделала то же самое, и они обменялись рукопожатиями. Но после этого долго не могли расцепить пальцы.
— Погуляй со мной, — попросила она вдруг с мольбой в голосе. — Рис взглянул на нее с удивлением, а Мередит, выпустив его руку, продолжала: — Я позабочусь о том, чтобы завтра собрать рабочих, а сегодня… Почему бы тебе не отдохнуть? Пойдем со мной в деревню. Мы пойдем дальним путем, вдоль ручья. Прекрасный день для прогулки, и мы сможем поговорить. О строительстве, — поспешно добавила Мередит.
— А пони?
— Позже я пошлю за ними Деррила. Они никуда не денутся.
Немного поколебавшись, Рис вытер руки о штаны и поднял свою куртку. Перекинув ее через локоть, кивнул:
— Тогда идем. Показывай дорогу.
Мередит неспешно пошла к вершине холма, и он последовал за ней.
— Только смотри, куда ступаешь, — предупредила она, зашагав вдоль болота. Рис так долго отсутствовал, что мог забыть дорогу.
На первый взгляд это место казалось островком сырой земли, поросшей низкими кустиками вереска. Но на самом деле внизу находился исток ручейка, бежавшего по склонам холмов прямо через центр деревни. Грязь и торф толщиной в два ярда прикрывали воду — и горе тому неосторожному, кто имел несчастье сюда ступить и завязнуть в трясине.
По мере того как они спускались по склону, воды вокруг них собиралось все больше, но зато теперь тропинка стала более твердой и более безопасной, так что они могли идти рядом вдоль вьющейся ленты ручья.
Вскоре Мередит почувствовала, что гневное напряжение отпустило Риса и он начал успокаиваться. Что ж, вот и хорошо. А то на вершине он был так зол, что она даже боялась за него…
— Я много лет не ходила этой дорогой, — заметила она. — Но кажется, ничего не изменилось. Как по-твоему?
— Пейзаж? Нет, не изменился. — Он лукаво улыбнулся и добавил: — Но моя спутница стала куда прелестнее, чем раньше.
Щеки Мередит вспыхнули таким жаром, что даже ветерок, дувший от ручья, не мог их охладить. Да, в юности она была довольно неуклюжей, и оказалось, что Рис это помнил.
— Ох, знаю… Тогда я была вся покрыта веснушками и гремела костями, — пробормотала Мередит.
— Так и было, — рассмеялся Рис. — Но я не это имел в виду. Даже веснушчатая и костлявая, ты была красавицей. Гораздо красивее моей лошади.
Мередит тоже рассмеялась. Пытаясь скрыть смущение, она проговорила:
— Мой отец все еще бредит твоим жеребцом. Говорит, что лучшего коня в жизни не видел!
Рис не ответил, и Мередит облегченно вздохнула. Похоже, ее тайна не раскрыта. В детстве она следовала за ним по этому маршруту много раз, всегда стараясь оставаться незамеченной. Это было не слишком трудно. Она действительно была маленькой, тощей и в стареньком выцветшем платьишке, так что скорее всего просто растворялась в кустах утесника.
Даже сейчас она отмечала места, за которыми когда-то пряталась. Вот булыжник, лежавший все на том же месте… А вот ямка в виде чаши — тут река делала крутой поворот. И еще — скрюченное деревце боярышника в окружении цветущего вереска.
А в небе все так же летали стрижи.
Чем дольше они шли, тем ближе подбирались к месту, знакомому обоим, к водопаду, низвергавшемуся в глубокую пропасть, где вода собиралась в уединенное озеро.
Здесь на берегу Рис часто сиживал в юности, когда в школе начинались каникулы. Мередит тоже часто сюда приходила, хотя Рис об этом не знал.
Она часто кралась за ним, наблюдая, как он раздевается и ныряет в прохладную чистую воду. Тогда ее влекли детская любовь и простое любопытство. Но теперь она выросла и испытывала настоящее желание…
— Довольно обо мне. Расскажи о себе, — попросил Рис.
Когда-то он, энергичный молодой парень, вряд ли заинтересовался бы неловкой худенькой девочкой. Но теперь Рис заметил ее. И стал расспрашивать об отце, о гостинице, о жизни в последние четырнадцать лет.
Мередит не привыкла говорить о себе, напротив, всегда слушала истории клиентов. Она думала, что рассказывать почти нечего, но так нервничала, что язык развязался сам собой, и вскоре она уже без умолку трещала. Рис шел рядом и внимательно слушал, но не забывал заботиться о ней — отбрасывал камни в сторону и помогал идти по крутому берегу.
— А Мэддокс? — неожиданно спросил он.
— Ты о чем?
Он пинком отбросил с тропки маленький камешек.
— Как это случилось?
— Как я вышла за него замуж?
Он кивнул.
— Ну, после… — Мередит помолчала, но потом решила, что нет смысла ходить вокруг да около. — После пожара отец долго болел. Несколько лет твои родственники платили ему пенсию. Я ухаживала за ним, и мы жили, не зная нужды. Но потом деньги перестали приходить — примерно в то же время, когда и викарий лишился жалованья. Мне было восемнадцать, и я с ума сходила, не зная, как быть. Но я понимала, что если не найду выхода, то мы умрем от голода.
Мередит не любила вспоминать те страшные времена. На глазах у нее выступили слезы, а к горлу подкатил ком, похожий вкусом на ту застывшую овсянку, что они ели. Иногда — дважды в день.
Она так отвлеклась, что забыла о необходимости следить за дорогой. И поскользнулась, подвернув ногу.
Рис мгновенно сжал ее локоть.
— Все в порядке, — сказала она. — Спасибо.
Но Рис не отпустил ее и уверенно взял под руку.
— Продолжай, — сказал он в ответ на ее вопросительный взгляд.
Дальше они шли рука об руку, продираясь через заросли терновника. Здесь было много зелени. И берега были скользкими от мха. Кроме того, в воздухе витали тяжелые запахи плодородной земли, которые не мог унести даже ветер.
— Я отправилась к Мэддоксу и попросила нанять меня конюхом, так как умела работать на конюшне, — продолжала Мередит. — Ты же знаешь, я выросла в конюшнях Нетермура, а отец научил меня всему. Чтобы доказать Мэддоксу, что я могу делать мужскую работу, я пришла в штанах и сапогах.
— И что? Помогло? — хмыкнул Рис.
— Не так, как я надеялась.
Она улыбнулась, вспомнив, как Мэддокс оглядывал ее своими выцветшими голубыми глазами. И казалось, он пытался вспомнить, каким был в расцвете сил.
— Но он не захотел брать меня в конюхи, а вместо этого предложил место служанки в таверне. Подумал, что мое хорошенькое личико поможет продать больше эля.
Возможно, ей тогда следовало оскорбиться, но этого не произошло. Напротив, она впервые ощутила свою женскую силу, была ужасно рада своему открытию.
— И что же?.. — спросил Рис.
— И я ответила, что предпочту вместо этого выйти за него, если он захочет.
Рис кашлянул.
— Ты сделала ему предложение?..
— Да, выходит, что так, — как ни в чем не бывало ответила Мередит. — Мы с отцом нуждались в более надежном источнике средств, чем жалованье служанки. И я никогда не пожалела о своем решении. Мэддокс был добр ко мне, а я стала для него хорошей помощницей.
— А когда умер, то оставил тебе гостиницу?
— Вот именно. И за шесть прошедших лет я многое в ней улучшила. Так что в конце концов все выиграли.
Они услышали шум водопада еще до того, как увидели его. Это была не журчащая мелодия воды, а зловещий грохот струй, падавших в неизвестность.
— Полагаю, такова твоя судьба, — в задумчивости протянул Рис.
— Судьба?! — засмеялась Мередит. — Ты говоришь, как старый житель пустоши. Сплошные суеверия! Как ты можешь верить в такую чепуху?!
— А как я могу не верить? Думаешь, миром правит хаос и в нем нет никакого порядка и резона?
— Нет, я верю в упорный труд и в обдуманный выбор. И верю, что люди пожинают то, что посеяли.
Они остановились около водопада. Обрыв был очень крутой, и казалось, что ручей просто натыкается на стеклянную стену. Все еще держась за руки, они ступили на каменистый выступ у самого водопада.
— Выглядит точно так же, как прежде, — сказал Рис, глядя в пропасть.
Мередит проследила за его взглядом. Вода падала почти отвесно, собираясь в круглом озерце внизу. И вокруг было много зелени — кустов, травы, деревьев. Над водой же низко нависали усыпанные листьями ветви, загораживавшие все, кроме центра озера, где круглая колонна солнечного света пронизывала тьму.
Даже днем, даже женщине, приближавшейся к своему тридцатилетию и обремененной множеством дел, ожидавших ее дома, это зрелище казалось волшебным. Озеро представлялось сверкающим драгоценным камнем, нашитым на одежду земли. С самого детства оно не переставало будить воображение Мередит. И сердце ее забилось немного быстрее.
Судя по всему, и Риса эта красота не оставила равнодушным.
— Значит, веришь в то, что люди пожинают посеянное ими? — спросил он.
Она молча кивнула.
— Взгляни-ка на то место, — попросил Рис, указывая на озеро. Он провел ладонью по ее щеке. — И взгляни на себя.
Прежде чем она успела запротестовать, объяснить полную невозможность взглянуть на себя, Рис нежно ее поцеловал. Раз, другой…
Когда же он снова заговорил, голос его, казалось, доносился откуда-то из груди.
— Этот момент явно дарован нам судьбой. Потому что, клянусь, я не сделал в жизни ничего, чтобы это заслужить.
Он поцеловал ее снова, и она прижалась к нему, ошеломленная красотой и шумом водопада и восхитительным теплом его губ. Как ему удается сделать с ней такое?.. Она сходила по нему с ума еще девочкой, но считала свое чувство детским увлечением. Десять лет она следила за всеми событиями его жизни, но твердила себе, что это просто праздное любопытство. А теперь… теперь она желала его так, что ноги подгибались. Но это, конечно, всего лишь похоть, не так ли?
— Нет такого понятия, как судьба, Рис.
— Есть. Потому что ты — моя, а я — твой.
Перед глазами у нее все кружилось, но она все же вырвалась из объятий Риса.
— Не можешь же ты жить с этой верой! Неужели будешь покорно ждать, что принесет тебе судьба?!
Он пожал плечами и, подняв камешек, швырнул его в озеро.
— Судьба есть судьба. Это я узнал за свою долгую жизнь. Все, что с нами происходит, нам предназначено судьбой. И бесполезно сопротивляться.
— Бесполезно?! — Мередит удивленно заморгала. Слова Риса задевали ее гордость. Ей были не по душе намеки на то, что весь ее труд и все жертвы за последние десять лет оказались бессмысленными. Значит, не имело значения вышла она замуж за старого хозяина гостиницы или проводила бы дни в нищете, голодая и питаясь корешками и слизнями? Выходит, в любом случае она стояла бы сейчас перед Рисом?
Нет, ей хотелось, чтобы он оценил ее усилия по спасению деревни. И не только оценил, но и уважал ее за это. Хотелось, чтобы он понял, что сам может управлять своей судьбой. Обладая силой, решимостью, титулом и богатством, Рис мог бы иметь куда больше, чем унылое существование в Богом забытой деревушке.
Ей каким-то образом следовало лишить его слепой, упрямой веры в судьбу. И шок — самое подходящее для этого средство.
Мередит бросила взгляд по сторонам.
— Возможно, моя судьба — упасть в это озеро, — заявила она.
— Что за глупость!
— А что тут глупого? Ты же сам сказал: если что-то предназначено судьбой, то это обязательно случится. Например, я упаду в озеро. И что тогда?
Ероша волосы, он пробормотал:
— Я вовсе не то хотел сказать…
— А что, Рис? — Она вскинула брови и одновременно повысила голос. — Значит, я должна терпеливо ждать своей судьбы? А ты будешь гадать, суждено ли мне судьбой утонуть в этом озере? — Она шагнула поближе к обрыву. — Что ж, выходит, сопротивляться бесполезно.
Казалось, Рис что-то понял.
— Мерри Лейн, только посмей…
— Судьба есть судьба, — объявила она, сделав последний шаг в пустоту.
Глава 9
Мередит на обрыве больше не было.
И хотя Рис знал, что прошло лишь мгновение, оно показалось ему вечностью. Вечностью, во время которой он… занялся научными изысканиями.
Он никогда не понимал принципов земного притяжения. Например, как вышло, что его сердце подпрыгнуло к самому горлу, в то время как земля тянула вниз его тело?
Когда же Рис наконец пришел в себя, он первым делом упал на колени и подобрался к краю обрыва, пытаясь увидеть Мерри в темной воде. «Если ее отнесло влево, к струям водопада, то спасения нет — ее затянет под воду», — думал он.
Но нет! Он увидел ее справа! Легкая ткань юбки надулась пузырем, напоминая отражение облака. Камни и водопад пощадили ее. Но в этом месте было очень глубоко…
Будь прокляты своевольные упрямые девчонки! К счастью, она умела плавать.
Или нет?
Не отрывая взгляда от озера, Рис отшвырнул куртку и принялся стягивать сапоги. Наверняка она вот-вот выплывает на поверхность. И улыбнется ему издевательски и победоносно. А ее серебристые глаза будут сверкать ярче солнца.
— Мередит! — прогремел он, стягивая правый сапог. — Мерри, довольно! Ты доказала свою правоту! Это не смешно!
С левым сапогом пришлось помедлить. Почти не сгибавшееся после ранения колено затрудняло дело. А Мерри по-прежнему не всплывала. Может, запуталась в водорослях? Или ударилась обо что-то головой?
Ему хотелось снова закричать, но дыхания не хватало — к тому времени как он справился с левым сапогом, паника выдавили из легких весь воздух.
Наконец, сделав глубокий вдох, Рис бросился в воду и нырнул. И тотчас же почувствовал ледяной холод, проникавший до самых костей. Подавив порыв вырваться на поверхность, Рис открыл глаза и попытался хоть что-то рассмотреть в темноте. Воистину геркулесовым усилием он вынудил себя медленно поворачиваться на месте.
Камни.
И еще камни.
А вот столб солнечного света… И пузырьки от падающей сверху воды.
В следующее мгновение он увидел Мередит и тут же подплыл к ней. Обнял ее за талию и стал тащить наверх, пока они не пробили снизу стеклянную поверхность воды.
После ее полета в озеро до этого момента прошло, возможно, полминуты. Но Рис чувствовал, что состарился лет на тридцать.
Энергично работая ногами, он подплыл к краю озера, где было достаточно мелко, чтобы стать на дно. Положил Мередит на валун, выступавший над поверхностью воды, поддерживая ее голову и плечи (ветер же тем временем делал что хотел с ее намокшим платьем).
Но она не шевелилась, а глаза ее были закрыты.
То и дело отплевываясь, Рис откинул волосы с ее лица и попытался понять, дышит ли она.
Когда его щеку обдало теплом, он крикнул:
— Мередит! Мередит, очнись!
Рис вдруг вспомнил, как вел себя в битвах. Ведь было время, когда в таких же ситуациях он оставался совершенно хладнокровным.
Он проверил, нет ли у нее каких-либо увечий. И вздохнул с облегчением, ничего не обнаружив.
Чуть помедлив, Рис с силой встряхнул ее и закричал:
— Мередит, не надо, не поступай так со мной.
Она приоткрыла глаза и приподнялась. Ноги же ее по-прежнему болтались в воде.
Внезапно она улыбнулась и сказала.
— Если это было испытанием веры, то, думаю, ты его не выдержал.
— Значит, ты… ты… — Он погрозил ей пальцем. — Черт возьми, сама знаешь, что это такое!
— Судьба, да? — Она снова улыбнулась.
И тут он, не сдержавшись, выругался. Яростно, грубо, ударяя кулаками по воде. Рис знал, что такое гнев. Почти всю свою жизнь он прожил в гневе, но никогда раньше его не одолевала такая ярость. И в то же время — такое облегчение. Сочетание оказалось столь головокружительным и сбивающим с толку, что он не мог ни говорить, ни думать. Только действовать.
Резко выпрямившись, Рис стал между опущенными в воду ногами Мередит, рывком притянул ее к себе и впился в ее губы яростным поцелуем, исполненным страсти и желания.
«Теперь поглядим, Мерри Лейн, — думал он, терзая ее губы, — посмеешься ли ты сейчас».
И Мередит не смеялась, лишь стонала от наслаждения, прижимаясь к его вздрагивавшему телу. Отдавая столько же, сколько брала. И казалось, они сражались губами и зубами, причем каждый из них пытался в чем-то убедить другого. Но вскоре «битва» эта сошла на нет, превратившись во вдумчивую дискуссию, а потом — в восхитительное согласие.
Мередит крепко обхватила руками шею Риса и обвила ногами его бедра, и теперь они идеально слились в единое целое — словно так и родились на свет. Даже Мередит не могла это отрицать.
Наконец он отпустил ее и сделал глубокий вдох. А она прошептала:
— О, Рис, да. Рис, да…
И он снова стал целовать ее, все больше и больше возбуждаясь. Рис был лишен красноречия и слуха, а уж его манера есть заставляла женщин разбегаться в разные стороны. Но сейчас, когда он целовал Мерри, она таяла в его объятиях.
Их одежда промокла насквозь и липла к телу, так что он прекрасно чувствовал, как Мерри, тоже возбудившись, то и дело прижималась лоном к его чреслам.
Несмотря на прохладу воды, их тела пылали жаром, а тонкие юбки Мередит, верхняя и нижние, по-прежнему плавали на поверхности озера, оставляя ее почти обнаженной. Рис сунул руку под воду, чтобы сжать бедро Мерри, а затем, услышав ее тихий стон, провел ладонью по ее ноге и стиснул округлые ягодицы. Поскольку же он зашел так далеко, то уже не смог остановиться и наконец коснулся складок ее лона. А поцелуй их тем временем все длился и длился — только теперь он был нежным и неторопливым.
Мередит шевельнулась в его объятиях, давая ему более свободный доступ, и Рис скользнул пальцем в ее жар.
Боже, снова загадки науки! Как она могла оказаться более влажной, чем вода?
А Мередит, задыхаясь, чуть отстранилась и прошептала:
— Чувствуешь? Чувствуешь, как сильно я тебя хочу? Я так долго тебя хотела…
Если бы не это доказательство, которое он сейчас ощущал, Рис вряд ли поверил бы, что Мерри способна его желать. Но что она имела в виду, утверждая, что так долго его хотела? Хотя она права… Неделя — это чертовски долго.
Она вдруг разжала объятия и, опустив вниз руку, оттянула пояс его штанов. Мокрая ткань не слишком поддавалась, но ее ловкие тонкие пальцы все же добрались до цели. И наконец коснулись его набухшей плоти.
— О Боже! — вырвалось у Риса. И в тот же миг наслаждение словно взорвало все его тело.
— Я хочу тебя. — Мередит облизнула губы. — Я хочу тебя, Рис.
— Мерри… скажи, что выйдешь за меня.
Мередит явно колебалась, но у него имелось одно преимущество: она хотела его. Вопреки всем законам здравого смысла, вопреки всем резонам и законам природы она его хотела. Рис намеревался подождать до свадьбы, но готов был удовлетвориться и помолвкой. О черт, сейчас он готов был удовлетвориться любым звуком, сорвавшимся с ее губ и хотя бы отдаленно напоминавшим «да».
Он снова проник пальцем в ее лоно, на сей раз — еще глубже.