Убить Бенду Жаков Лев

– Я достаю оттуда то, что мне требуется, – отвечает Бенда, снова лезет внутрь, вынимает нож, отрезает небольшой ломоть, отламывает кусок, кладет в рот и спрашивает, обращаясь ко всем: – Кто хочет есть?

Канерва отшатнулся от протянутого ему хлеба.

– Я, я хочу! – закричал Сержик и попытался вырваться из цепкой хватки Кривого. – Ну че ты меня держишь, Аласт, пусти! Я хочу есть!

Бенда режет хлеб и подает один ломоть Арчибальду который берет с опаской и большим интересом, второй – Юлию, просунувшему раскрытую ладонь сбоку, затем идет к ревущему Сержику, оделяет и его. Вновь предлагает Канерве.

Лорд недоверчиво посмотрел, с каким аппетитом едят другие, и наконец решился взять. Отошел, долго нюхал, отломил маленький кусочек, причмокнул, пробуя на вкус...

– Ну как? – спросил Кривой, глядя на Канерву со смесью любопытства и жалости, будто лорд откусил от бледной поганки и сейчас начнет биться в судорогах и исходить пеной, а затем в корчах испустит дух. Однако Канерва, и сам удивленный, ответил:

– Пшеничный хлеб. Свежий.

Алиция, которая недавно плотно поела, не выдержала и тоже взяла кусочек.

Бенда предлагает оставшийся ломоть Кривому, но тот качает головой:

– Самому бы. Попробовать.

Бенда протягивает ему мешок.

– Ты чего?! – Алиция схватила Бенду за руку. – Он же вытащит оттуда пару ножей и убьет тебя!

– Не трожь колдуна, дамочка! – угрожающе процедил Кривой и тут же заискивающе улыбнулся Бенде: – Так как мине дать же ж?

– Вы поступаете очень неразумно, – с осуждением взглянул на Бенду Арчибальд. – Пользуясь вашим чудесным мешком, мы могли бы выйти из катакомб, не опасаясь голодной смерти.

– Во-во! – Кривой вырвал мешок из рук Бенды.

Алиция ахнула. Бандит, ухмыльнувшись, раскрыл серую ткань и быстро сунул туда руку.

– Хочу оружье!

Девушка, слабо вскрикнув, указала на Кривого. Арчибальд и Канерва с двух сторон бросились к бандиту, поднимая мечи, однако почти сразу остановились. Плоское лицо вытянулось, взгляд выпученных глаз, полных растерянности, переходил с одного на другого, рука по-прежнему находилась в мешке. Кривой шарил там, ощупывая ткань изнутри.

– И где?.. – спросил он наконец, обращаясь в пространство между рыцарем и лордом. – Где все?

Канерва выхватил мешок у бандита и заглянул туда, перевернул и потряс. В руках у него была одна только серая тряпка с завязками.

Все повернулись к Бенде.

– Я говорю: дело не в мешке, а в знании. – Бенда нисколько не удивляется. – Я могу достать меч хоть из камня, и вы тоже сможете, когда поймете, о чем я говорю. Верней, как устроен мир. Все везде.

– Так что, тока ты мож из этой штуки доставать? – уточнил Кривой.

Бенда вздыхает. Затем делает еще попытку:

– Хоть доставать, хоть класть кто угодно может, когда захочет, когда понадобится, когда узнает, как это делается. Бог во всем, и все – это Бог. – Некоторое время Бенда благожелательно глядит на Кривого, на остальных.

Все как завороженные таращились на мешок, и только рыцарь задумчиво смотрел на Бенду, машинально почесывая бровь. Затем раздался голос Кривого, и все пришли в себя. Бандит сказал, не скрывая разочарования:

– Так мы не могем убить колдуна, пока не выберемся. Кушать-то што бум?

И снова все отодвинулись друг от друга, озираясь с подозрением.

Рыцарь произнес:

– Независимо от планов, выбираться все же надо.

– И как только мы выйдем в город, я немедленно арестую вас и эту девицу! – выпалил Канерва.

– А колдуна, хе-хе... – Кривой тихонько засмеялся, потирая руки.

– Бенда, тебе не надоело, что эти мерзкие типы все время грозятся тебя убить?! – воскликнула Алиция.

– Я попросил бы вас подбирать выражения! – вспыхнул Канерва.

– Да вот еще! – немедленно и пылко отозвалась Алиция. – Это еще кому тут помолчать надо! Подлые убийцы, разбойники!

Кривой шагнул к ней, но наткнулся на меч Арчибальда. Остановился, чуть отступив, чтобы острие не упиралось в грудь, и сказал девушке:

– Те, дамочка, надоть знать, што я и есть убийца, поэла? А что оружья нет, так могу и голыми руками задушить. И ежли бушь много выступать, так я и тя придушу, штоб не слушать, поэла?

Алиция выслушала угрозу, распахнув большие глаза. Когда Кривой, высказавшись, отошел к Сержику, за Канерву, она заявила:

– Ты, дедушка, ври да не завирайся. Тебя послушать, так ты убьешь здесь всех, останешься один и будешь с того счастливым по самые пеленки. Всех не убьешь!

Бандит, которого Алиция уже не могла видеть, потому что он вышел из маленького круга света, раздвинул тонкие губы в длинной холодной улыбке.

– Много раз я убивал всех, – проговорил он негромко, но его услышали. – Всех, кто бы в доме, и таких бывало больше, чем вас счас.

– Например, в год Красного Петуха ты вырезал не одну семью, – замечает Бенда.

– И встретился с тобой, проклятый колдун! – взвыл Кривой.

Канерва, который, уперев меч острием в пол и опершись на рукоятку, слушал и морщился, вдруг рявкнул:

– Хватит уже!

Все замолчали. Кривой, насупившись, исподлобья оглядывал Бенду. Канерва обратился к рыцарю:

– Энц рыцарь, вы понимаете, надеюсь, что из-за одного вас мы все здесь торчим? Если б не ваше дурацкое упрямство, мы давно разобрались бы с Бендой и вернулись в город. Может, наконец, вы внемлете доводам разума и сдадитесь? И не говорит ли вам ваша рыцарская совесть, что вы поступаете неблагородно, отказываясь отвечать за свои поступки? Вы на каждом шагу противодействуете закону! Напали на лейтенанта стражи, украли из тюрьмы двух уголовниц – для гарема, что ли? И теперь, вместо того чтобы помочь аресту государственных преступников, вы стоите на моем пути!

Арчибальд выслушал обвинения начальника стражи, глядя в пол. Затем он поднял голову, в упор посмотрел на Канерву:

– Почему же у вас государственные преступники сплошь дамы?

– При чем здесь дамы? – нахмурился Канерва.

– Вот и я вас спрашиваю. – Арчибальд кивнул в сторону Алиции с Бендой. – Что они совершили, какое преступление? А Бенда – ее вы хотите просто убить, без суда и следствия. За что же, позвольте узнать?

– Какая Бенда дама, черт возьми?! – взвился Канерва. – Треклятый колдун! Да и вообще первейшие преступники здесь вы с Кривым! То есть с этим, как его... – Канерва обернулся к бандиту, которого перекосило от злости, когда лорд произнес его кличку. – Как тебя там зовут?

Арчибальд оставался невозмутимым, хотя ему это дорого стоило: челюсти сводило от напряжения, столько усилий прикладывал рыцарь к тому, чтобы держать себя в руках.

– Я понимаю, что Бенда, быть может, неблагородного происхождения, однако это не повод отказывать ей в защите ее прав. Даже бандитов перед виселицей судят принародно. Никого из них не режут тишком в тюремных камерах. Поэтому я беру на себя защиту дамы, тем более что это мой прямой рыцарский долг. Вы как непосвященный плохо представляете себе наш кодекс.

При словах рыцаря о тюрьме Канерва слегка улыбнулся, при словах о кодексе снова нахмурился и собирался ответить, но тут заговорила Алиция:

– Лорд Канерва, прекратите же сводить счеты, это недостойно дворянина! Мы стоим здесь уже несколько часов, наверное, и до сих пор ни на йоту не сдвинулись в сторону какого-нибудь выхода! У меня ноги устали! Пойдемте же, а свои проблемы решите по дороге!

– Может, вам еще королевское сокровище на золотом блюде? – усмехнулся Канерва.

Алиция побледнела.

– Вы не помешаете мне достать его! – выпалила она.

– Вам не видеть его как собственных ушей! – парировал лорд Мельсон.

– Кого? – спросил прислушивавшийся Кривой.

– Вы о чем? – чуть повернув голову к девушке, уточнил Арчибальд.

Алиция посмотрела на ухмылявшегося Канерву, оглянулась на Бенду на Юлия, который так и стоял около лошадей, держа догорающий факел, поискала взглядом Кривого и Сержика – но их скрывала темнота, – и обратилась к рыцарю с отчаянием в голосе:

– Сэр Арчибальд! Пожалуйста, я вас очень прошу, умоляю, будьте нашим сопровождающим!

– Вы никуда не пойдете! – крикнул Канерва, поднимая меч.

– Я заплачу! Много! – прошептала Алиция, чуть не плача. – Когда-нибудь мы уйдем отсюда?!

На плечо лорда легла тяжелая рука, и он, вздрогнув, обернулся. За ним стоял Кривой, из темноты выступало круглое бледное лицо, похожее на сплошное забрало с отверстиями для глаз.

– Мож, пустим их вперед, а сами следом тихонько? – пробормотал Кривой, глядя не на лорда, а куда-то за рыцаря. – И как они ляжут на отдых, прирежем рыцаря, а других... как хочем. Што тут торчать? Рыцаря с колдуном вместе те не одолеть.

Канерва дернул плечом, сбрасывая руку бандита.

– Если их пустить вперед, они могут выбраться раньше, чем мы с ними разберемся. К тому же у меня приказ – не пустить ее к сокрови... – Лорд замолчал.

Кривой перевел взгляд на него:

– Што ты сказа?

Канерва не ответил.

– Я не могу идти обратно в город, меня ищет вся городская стража, – пояснил Арчибальд Алиции.

– С приказом немедленно тащить прямо ко мне! – добавил Канерва. – Уж я вам обещаю торжественную казнь!

– Как видите, мадонна, я не могу сопровождать вас.

– Но вы же рыцарь, что вам угроза смерти!

– Ничто, – согласился Арчибальд. – Но один давний обет заставляет меня не звать смерть безрассудно. Поэтому я останусь здесь и прикрою ваше отступление, а затем поищу другой выход. Оруженосец говорил, что где-то неподалеку может быть еще один, помимо того, который засыпало.

– О господи! – Алиция опустила руки. Затем снова молитвенно сложила их на груди: – Но если я помогу вам выбраться из города незамеченным стражей? И заплачу так много, что вы сможете купить собственный замок?

Седеющий рыцарь грустно улыбнулся:

– Мне нужна сумма, на которую можно купить королевство. К тому же, чтобы идти с вами, мне придется убить лорда.

– Вам придется это сделать! – воскликнул Канерва, взмахнув мечом. – Потому что я не отпущу ее с вами и вообще не отпущу! У меня приказ короля задержать ее, и если я не исполню его, меня повесят как последнего бандита! Сами понимаете, у меня нет резонов позволять вам уходить отсюда.

Алиция обернулась к лорду и крикнула со слезами в голосе:

– Да как вы арестуете меня, сидя в этой пещере?! Надо же доставить меня в тюрьму, которая в городе, а для этого вернуться туда! Как вы собираетесь это сделать, напыщенный дурак? – После чего снова посмотрела на рыцаря: – Если вы унесете столько золота, то сможете и королевство купить. Только помогите нам выбраться отсюда!

– Если вы так богаты, что привело вас сюда, в пещеру, да еще без охраны, и отчего вас преследует начальник стражи? – Арчибальд недоверчиво покачал головой. – Если бы у вас было много денег, то откупиться от стражи и даже ее начальника не составило бы труда.

– Я не богата, но скоро стану...

– Алиция, не смейте! Это государственная тайна! – Канерва, поднимая меч, бросился к девушке, но Арчибальд встретил его резким выпадом. Клинок лорда взлетел и упал далеко от владельца.

– Не стоит, – сказал рыцарь.

Лорд Мельсон, зло сверкнув глазами, повернулся, чтобы подобрать оружие. Но около меча уже стоял, ухмыляясь во весь свой лягушачий рот, Кривой.

– Королевское сокровище, – произнесла Алиция шепотом.

– Но это же миф, – возразил Арчибальд. – Просто выражение.

– Да нет же! То есть когда-то я тоже так считала, а потом нашла карту. Подземелье – вот это самое – и сокровищница! Поймите же, там несметные богатства, вы купите полмира, а ваши дети и внуки – другие полмира, и деньги еще останутся!

На лбу рыцаря выступили капельки пота, хотя в пещере было прохладно.

– Полмира мне совершенно не нужны, – хрипло прошептал он. – Всего лишь маленькое королевство...

До них донеслись звуки борьбы. Рыцарь, Алиция и Бенда оглянулись на шум. По полу катались сцепившиеся Канерва и Кривой, а Сержик держал в руках меч начальника стражи и самодовольно улыбался.

– Вот гнида! – вырвалось у Алиции, но она тут же смутилась и прикрыла рот ладошкой.

Арчибальд, покосившись на нее, двинулся к дерущимся. Сержик, разглядев приближающегося рыцаря с мечом наголо, побледнел.

– Че такое, я не понял? – пробормотал он, задрожав.

– Отдай оружие, смерд, и не берись, раз не обучен. – Рыцарь ткнул бандита острием в кисть, и Сержик выпустил клинок. Арчибальд схватил Сержика за грудки. – Я сказал «отдай», а не «урони»! Подбери!

Заскулив, парень наклонился, поднял меч и передал рыцарю. Арчибальд принял оружие, обернулся, поискал глазами Юлия, кивнул ему. Юноша побежал, но, приблизившись, замедлил шаг и подходил осторожно, поглядывая на не прекращающих мутузить друг друга лорда и бандита. От сплетенных тел неслись крики, тяжелое дыхание и зубовный скрежет, звуки ударов. Арчибальд отдал меч Канервы оруженосцу:

– К моему седлу, – велел он. Юлий, кивнув, бегом направился к лошадям.

– Аласт, он меч отобрал! – взвыл Сержик, когда рыцарь отошел от него, приблизившись к дерущимся.

Кривой поднял голову и тут же получил кулаком по плеши. Зарычав, он зубами вцепился в горло Канервы. Лорд закричал, схватил Кривого за уши. Бандит замычал.

– Прекратите, господа! – Арчибальд ткнул носком сапога чью-то руку, пригнувшись, сунул клинок между лицами Кривого и Канервы.

Заметив перед глазами обнаженную сталь, драчуны отпрянули друг от друга.

– Поднимайтесь, – велел рыцарь. – Назрело предложение. Мы все забываем старые обиды и идем за сокровищами.

– Сэ-эр Арчибальд! – застонала Алиция, но тот успокаивающе поднял руку:

– Если там столько богатств, сколько обещает мадонна, хватит на всех и еще останется.

Канерва приподнялся на локте:

– Не пущу! Это королевская собственность!

Арчибальд улыбнулся:

– Если, конечно, лорд начальник городской стражи нам позволит.

– Не позволю государственным преступникам распоряжаться в сокровищнице моего короля! А вы, энц рыцарь, ведете себя просто по-бандитски! Мало того что от прошлого преступления не очистились, так еще и новое совершаете! Не миновать вам виселицы!

Арчибальд отступил на шаг, держа перед собой меч.

– Я не совершал преступления. Девушки, которых я освободил, также не были преступницами. Я лично присутствовал при их аресте. Им не было предъявлено обвинение, их просто грубой силой забрал с площади ваш лейтенант. И одну из них подверг насилию в караульном помещении, другую как раз собирался обесчестить. Первая после этого покончила жизнь самоубийством, и если вы станете защищать своего подчиненного, то ее кончина – на вашей совести!

Кривой разжал руки, и Канерва вскочил:

– Вы придумали всю эту чепуху, оболгали моего лейтенанта и еще хотите, чтобы я вам поверил?! Кто подтвердит ваши выдумки?

– Боюсь, вам придется поверить мне на слово. – Арчибальд показал Канерве свой клинок, который он не торопился убирать в ножны, и добавил: – Честное рыцарское слово.

– Что стоит слово преступника? – пробормотал Канерва, отступая.

Нахмурившись, рыцарь поднял меч...

– Я, я подтвержу! – Крик эхом отозвался от дальних стен пещеры. Все обернулись к забытому Юлию. Юноша торопливо слез с седла и подошел ближе. За ним двигался неровный круг света. – Я могу подтвердить, что слова господина рыцаря – правда!

– Что стоят слова нищего? – Канерва уставился на Юлия.

– В этой ситуации они стоят не меньше слов лорда или бандита. – Бенда подталкивает вперед остановившегося Юлия. Тот делает еще шаг и снова замирает под взглядом Кривого.

– А че сразу бандит, я не понял?

На Сержика никто не посмотрел. Канерва обратился к рыцарю:

– Еще два года, да что там, полгода назад я бы вам безоговорочно поверил. Но за время службы начальником стражи я на таких рыцарей насмотрелся и таких честных слов наслушался! Между собой все рыцари честные, а как до закона доходит, так каждый норовит в свою сторону приврать.

– На что вы намекаете?! – Арчибальд угрожающе двинулся на Канерву

– Я не намекаю, я открытым текстом говорю. – Лорд Мельсон отступил на шаг. – Вы на меня мечом-то не замахивайтесь.

– Да послушайте же мальчика! – крикнула Алиция, перекрывая голоса рыцаря и лорда.

Все обернулись к Юлию. Тот, спотыкаясь, произнес:

– Господин рыцарь правду вам сказал: лейтенант тех девушек действительно для забавы привел, и силой. Он многих так... заводил в караулку и... того...

– Ты откуда можешь это знать, нищий?!

– Я был... – Юлий оглянулся на рыцаря, замолчал. Затем, сильно покраснев, тихо произнес: – Я был его... осведомителем. Указывал подходящих девушек – сирот или из бедных семей, где много дочерей и потеря одной родителям даже на руку. Они все потом или кончали с собой, или их родня на улицу выгоняла, так они... известное дело, шлюхами, а то снова в пруд.

Алиция ахнула.

– Некоторые... даже платили мне, чтобы я навел Сластолюбчика Жана на их дочь.

– Ты все врешь, нищий! – выкрикнул Канерва, побледнев, но не от смущения, а от злости.

Юлий, вздрогнув, отошел назад.

– Он не нищий, а мой оруженосец, – встал перед Канервой Арчибальд. – А мой оруженосец не может врать.

Канерва яростно уставился на рыцаря, шаря по поясу. Рыцарь отвечал таким же гневным взглядом. Между ними повисла напряженная тишина, которую прервал злой смешок Кривого:

– Хе-хе! Не зна, как оруженосец господина рыцаря, а Юлий врет знатно! Хе-хе!

Глава девятая

Уже сгустились сумерки, Жак запирал ворота, Арчибальд на заднем дворе разбирал с Орией крестьянский оброк. Нанятая еще весной младшая сестра кухарки, Гана, шустрая девчонка лет двенадцати, таскала со двора корзины и бочонки, Ория сортировала продукты, Арчибальд их пересчитывал и сверялся с дневными записями. Пришел Жак и под бесконечную болтовню и понукания Ории начал переносить продукты из кухни в холодную или в подвал, или в кладовку, ворча под нос что-то свое, даже не слушая, что ему говорят. Ворчать было отчего: оброк превышал прошлогодний чуть не в три раза, с самого раннего утра крестьянские телеги тянулись к королевскому замку. Чтобы все принесенное разместить, Ории пришлось отпереть и вымыть еще одну холодную комнату, Арчибальд сколотил наспех несколько досок в подобие шкафа. Солонина, копченые окороки и грудины, корзины яиц, орехов, сыра, бочки яблок, мешки круп и муки... Земля в этом году рожала щедро.

На столе горели две свечи, одна около Арчибальда, над книгой, куда он вносил записи, другая на том конце стола, где примостилась Ория, выкладывая продукты из корзин и перечисляя их принцу.

– Тушка курицы, тощая, копченая, – девушка поднесла тушку к лицу и принюхалась, – без душка, две, три, четыре штуки. Яйца куриные, осторожней, Жак, ты куда мед поволок?! В холодную его! Яйца, четыре дюжины. Здесь у нас что? А, морковь и свекла...

В дверях показалась Гана, она семенила спиной вперед, обеими руками сжимая горловину огромного мешка, который тащила по полу.

– Гана, ты чего муку по земле возишь? – всплеснула руками Ория.

– Дак тяжелый, не поднять! – Девочка бросила мешок около сестры, выпрямилась и отерла пот. – Уф, больше нет ничего на дворе, я все сволокла.

– Ну и отличненько, теперь иди к ее величеству, помоги переодеться, а я сейчас закончу со всем этим и разогрею ужин. Возьми Жака, принесите стол, а ты накрой. Нет, подожди, сначала отнеси эту корзину в кладовку, поставь на верхнюю полку, да не опрокинь, бестолковая!

Гана без слов ухватила обе ручки, выдохнула и рывком подняла корзину. Откинувшись назад для равновесия, она двинулась к выходу.

– Почему же бестолковая? – Когда девочка медленно вышла с ношей, Арчибальд оторвался от книги. – Матушка ее хвалит, говорит, Гана все на лету схватывает и вышивает проворно, только цвета подбирает не всегда удачно. Девочка уже второе платье шьет. И матушка носит ее платье!

Дверь в кухню из внутренних помещений открылась, на пороге стояла растерянная Гана.

– Чего тебе здесь надо, неужели корзину рассыпала, я так и знала, что ты настоящая бестолочь! – накинулась на сестру Ория.

Гана, не обращая на нее внимания, уставилась на Арчибальда.

– Ваше высочество, там... – Она в растерянности ткнула пальцем через плечо. – Стучатся в ворота, кричат, чтобы пустили. А Жак без вас отворять не хочет. А они кричат...

– Кто они, что ты несешь? – прикрикнула на девочку Ория, но принц поднялся с места и подошел к Гане.

– Стучат в ворота? – переспросил он, отодвигая девочку с дороги.

Гана посторонилась, и Арчибальд пустился бегом. Через нижние помещения, заставленные продуктами или пустые, покрытые многолетней пылью. Наверх по темной лестнице, такой крутой, что если б не приходилось принцу каждый день по несколько раз пробегать здесь, то сейчас он с легкостью свернул бы себе шею. По коридору, освещенному одним-единственным дымным факелом, мимо запертых дверей, по Каминному залу, где посередине стоял брошенный обеденный стол со сбившейся на сторону вышитой скатертью, и через ступеньку вниз, к воротам.

Шум стоял порядочный. От часто сыпавшихся на них ударов тяжелые створки сотрясались, снаружи доносились громкие крики, требования открыть немедленно и угрозы выломать ворота. Голоса были мужские, молодые, задорные. Жак, трясущийся не хуже ворот, кому-то твердил через щель, что без приказа его высочества открыть не может, никаких дядюшек не знает, а подождать не зазорно да хоть бы и самому Господу Богу.

Принц взбежал по лесенке к бойнице, осторожно выглянул. Перед замком в свете многочисленных факелов стояла большая группа разодетых дворян, верховых и спешившихся, человек десять увлеченно колотили по воротам, кто кулаками, кто эфесами, слуги держали коней, за толпой в неровных отсветах огня виднелось несколько телег. Целый поход! Арчибальд разглядел среди всадников знакомое красивое лицо... и отпрянул от бойницы, чуть не свалившись со стены. Одним духом он слетел вниз:

– Открывай!

Под скрип расходящихся створок во двор хлынула волна людей, голосов, огня и красок. Мгновенно двор наполнился веселой шумной знатью, воинами в доспехах, слугами, сундуками... Принц, подталкиваемый со всех сторон, очумело осматривался среди этого беспорядка. Два дюжих молодца на телеге поставили лошадей прямо перед ним и начали стаскивать сундук через передок, так что принцу пришлось сделать шаг назад. Тут же до его плеча дотронулся молодой человек в кафтане желтого бархата с пышными рукавами, весь в ленточках и шнурках, в накинутом на одно плечо шерстяном плаще:

– Покажите моему слуге комнату, куда нести вещи!

С другой стороны его потянул за рукав юнец с тонкими усиками и длинным черным пером, свисающим с синей шапочки:

– Где все конюхи, черт побери?

Третий просто сунул принцу поводья своего коня, вороного красавца; принц разглядел, что по краям вальтрапа вышиты черные драконы, на подпруге – тиснение с таким же рисунком, а узда украшена золотыми бляхами в виде драконов с рубиновым глазом. Арчибальд оттолкнул руку с поводьями и стал пробираться сквозь толпу к лестнице.

– Эй, парень!

Не оглядываясь, Арчибальд перескочил через две ступеньки, развернулся и очутился лицом к лицу с Лу.

Король сидел на лошади, по бокам два всадника держали по факелу.

– Ну здравствуй, племянничек, – произнес Лу. – Никак до тебя не достучаться – нападения, что ль, ждешь? Встречай гостей! Ехали мимо, решили заглянуть.

– Вот и ехали бы себе мимо, – любезно ответил юноша. – Но раз черт занес, так располагайтесь как дома. Только не забывайте, что вы в гостях.

Из толпы собравшихся за королем придворных послышались возмущенные крики. Лу покачал головой:

– Рыцарю пристал острый меч, а не острый язык. Однако пока что я прошу то, что скоро смогу потребовать по праву. Будь добр, щедр и милостив как настоящий король, каким ты когда-нибудь, возможно, станешь. Мы устали с дороги, хотим есть и спать. Позаботься о родне, племянничек. – И король спешился. Его примеру последовали сопровождающие с факелами, а также та немногочисленная часть свиты, которая еще оставалась верхом. Стук каблуков, звон оружия заглушили треск факелов.

Арчибальд, собрав волю в кулак, натренированный за два года, отвесил королю церемонный поклон.

– Прошу почтить мой скромный дом вашим светлейшим присутствием, – произнес он. – Только передайте вашим придворным: пусть о лошадях заботятся сами, у меня нет конюхов.

Среди свиты началось движение, снова понеслись крики...

Лу, приподняв уголок губ так, что щека пошла волнами морщинок, вскинул руку, и шум за его спиной смолк.

– Господа, отдайте распоряжения вашим слугам и оруженосцам. Не просить же ухаживать за вашими конями его высочество.

Принц смотрел на хохочущих лордов за спиной короля, на самого Лу, который тоже улыбался, – и не слышал их смеха, пытаясь удержать гнев. Чего ему хотелось больше, он и сам бы не сказал: нагрубить королю, ударить, выгнать... Пунцовый, как коронационная мантия, Арчибальд развернулся и пошел вверх по лестнице. За ним с шутками и смехом стал подниматься король со свитой.

В камине пылал большой огонь. Пока принц впускал и приветствовал приезжих, Ория, хотя никогда в жизни не принимала столько гостей, все же сообразила, что надо делать. Через весь зал от камина к стене тянулся стол, составленный из нескольких. Он был покрыт скатертями внахлест, на нем стояло множество кувшинов и блюд, между тарелками с хлебом красовались оставшиеся непроданными медные соусники, деревянные и глиняные кубки и кружки. Похоже, расторопная девушка с помощью Ганы и Жака опустошила все дальние кладовые – когда и успели со всего стереть пыль? На блюдах лежали копченые окорока, грудины из оброка, недельный запас хлеба, утренние пироги, предназначавшиеся на ужин сегодня и на завтрак наутро, яблоки с грушами и редкие гроздья винограда. Около стола в чистом переднике и с полотенцем через плечо стояла Гана.

Король вслед за Арчибальдом вошел в Каминный зал, огляделся с большим любопытством.

– Один гобелен, и тот столетний, – не скрывая удовлетворения, сказал он молодому рослому лорду из свиты. Тот повертел головой:

– Где? Эта тряпка на стене?

Арчибальд поднял глаза. Гобелен висел прямо за обидчиком. За ветхостью на пыльном, поистершемся полотне мало что можно было разобрать, но юноша знал, что здесь изображен под родовым знаменем его прадед, Эраст, сын Тристана, сына Арчибальда, того самого, Первого, в честь которого был назван принц и который в трехдневном кровопролитном бою отстоял долину в предгорьях, где теперь выращивали лучший по эту сторону Хребта Междуморья виноград.

Принц твердым шагом подошел к лорду и молча влепил ему звонкую крепкую пощечину, так что голова рослого мотнулась к плечу, а сам он упал спиной на стоящих сзади придворных. Те подхватили его. В зале стало тихо. Свита сгрудилась вокруг Арчибальда и короля. Пострадавший встал на ноги и медленно двинулся на принца.

Когда он проходил мимо Лу, тот, положив ему руку на плечо, указал глазами в сторону. Молодой лорд оглянулся: в дверях стояла королева.

– Будем считать это пощечиной мне, – произнес Лу, пригибая оскорбленного лорда и отвешивая низкий поклон.

Арчибальд, обернувшись, невольно и сам склонился перед матерью – так прекрасна она была в этот момент. Гана как следует постаралась над платьем и прической королевы, но все наряды меркли перед ее собственной красотой, и никакие корсеты и шлейфы не могли добавить горделивости ее осанке. Присутствующие единодушно поклонились.

– И раз король снес пощечину, то тебе и вовсе следует о ней забыть. А с принцем мы еще разберемся по-родственному. – Лу двинулся к ее величеству.

Замок наполнился шумом и суетой. По коридорам бегали приезжие слуги, между ними сновала быстрая и легкая, как лань, Гана, из комнат раздавались крики господ, призывающих пажей, требующих того или другого. Ория крутилась вокруг плиты, на жарком огне которой пеклось и жарилось, шкворчало, шипело, булькало и пенилось; бедная девушка сбивалась с ног. Жак, ворча, крутил вертел.

Арчибальд сидел за столом и кусал ногти. Король с королевой обменивались любезностями, вспоминали общих знакомых, какие-то старые истории, случаи... Слушая их, принц то злился на Лу за его лицемерие, то стыдился злости и каялся в своем гневе. Красивый, учтивый, легко поддерживающий изящную беседу, вежливый до умопомрачения! Арчибальд изнемогал от желания выгнать Лу из своего дома, однако молчал, то вспоминая о долге, то глядя на мать. Королева, опустив взгляд в тарелку, больше слушала, чем говорила, но по бледным, чуть подкрашенным ее губам бродила улыбка, и она краснела от удовольствия, когда Лу произносил особенно цветистый комплимент.

Постепенно зал наполнился придворными. Они расселись за столом. Арчибальд кивнул появившейся в дверях Гане. Та немедленно убежала и скоро вернулась с Жаком. Вдвоем они обошли гостей, которых набралось около пятидесяти человек, не считая, естественно, слуг с кувшинами для омовения и полотенцами. Когда мытье рук закончилось, вошла Ория с огромным блюдом, на нем, выпучив блестящие красные глаза из вишенок, лежал, обложенный вареными овощами и зеленью, кабанчик. Пока Ория пристраивала кабанчика перед королем, королевой и Арчибальдом, втискивая блюдо между тремя кувшинами и пятью тарелками, подоспели Гана с Жаком. Сменяя друг друга, они обнесли гостей зажаренными на вертеле и запеченными поросятами и курами. Придворные, которые поначалу с недоумением или шутками вертели в руках глиняные и деревянные кубки, занялись едой и в полной мере отдали должное как поросятам, так и птице, а заодно и овощам, и пирогам.

Арчибальд, посматривая исподлобья, как уничтожаются его припасы на зиму, думал только о том, зачем приехал дядюшка Лу и как начать разговор про долги. Если договориться выплачивать по частям... понизить какие-нибудь пошлины для его торговцев... поставки вина, дичи... Гана учится вышивать, можно было бы посадить ее за гобелены... В конце концов, королевство богатеет, у Арчибальда в казне завелось кое-что. Но стерлась ли за два года обида Лу на него за ту встречу у Старого Полии? Поговорить, доказать, что Арчибальд может отдать долг! Только как начать при всех? Да еще если Лу даже не смотрит в его сторону!

За весь ужин юноша так и не смог заговорить с дядюшкой. Когда принц поворачивался к королю, тот заговаривал с королевой или с кем-нибудь из придворных, шутил, смеялся. Арчибальд сидел, упершись взглядом в скатерть, слушал, злился и кусал ногти. Ничего, после трапезы, когда шумная свита разойдется по комнатам...

Королева встала, подавая сигнал к окончанию ужина. Подбежала Гана, подала воды. Все стали выходить из-за стола; кто-то, привычный к выступлению жонглеров после пира, напевал, лорды переговаривались, веселье не покидало их ни на миг. «И я тому причиной», – мрачно твердил про себя Арчибальд, отошедший к стене и оттуда взирающий на то, как расходятся гости.

Когда почти все покинули зал, принц подошел к матери. Королева сидела в кресле у камина, Лу пристроился напротив. Арчибальд, покосившись на короля, опустился на одно колено, чтобы произнести свою просьбу, но королева опередила сына, словно предчувствуя или догадываясь, что он сейчас скажет. Она произнесла:

– Прошу тебя, Арчибальд, оставь нас с его величеством наедине, нам надо поговорить о делах.

– Но, матушка, о делах всегда говорю я! – воскликнул принц. – Я как раз хотел предложить его величеству...

Лу, наклонившись к Арчибальду через подлокотник, перебил его:

– Мы хотим поговорить о судьбе королевства. А так как пока что ваша матушка – королева и глава государства, подобные вопросы уполномочена решать только она. Вы еще, как ни жаль, не достигли совершеннолетия, дорогой племянник. Так что будьте столь любезны покинуть нас.

Последняя фраза прозвучала как приказ.

Страницы: «« « ... 7891011121314 » ... »»