Большая книга ужасов. Millennium Щеглова Ирина
— А теперь отдай кольцо.
За спиной Андрюхи вырос Эдик.
— А что вы от меня хотели? — Василевский медленно повернулся.
— В нашем городе есть разные легенды. Обман, воровство, любовь, убийство, демоны и черти. А вот предательства не было. Десять человек. Это хорошая жертва. Старый город будет еще долго стоять. Но раз ты не хочешь этого делать, отдавай кольцо. Оно тебе не нужно. Ты его недостоин. Ты оказался неспособен на поступок. Настоящий мужской поступок.
Эдик прошел к Колодцу. Он снова улыбался. Широко и открыто. Серые прищуренные глаза. Ямочки на щеках.
— Ну, зачем же так торопиться, — встрял черноволосый.
— Все ты врешь, — Андрюха поднял ставшую вдруг тяжелой правую руку, подышал на помутившийся камень, протер его рукавом, заставляя снова багряно засверкать. — Предательство уже было. Твое. Просто об этом еще никто не рассказывает.
Эдик спрыгнул с пьедестала Колодца.
— Я ее не предавал. — Улыбка его стала жестче. — Этот город живет на легендах. Ему нужны герои. Он стоит на костях людей, служивших ему. И сейчас ему тоже нужен герой, чтобы стены продолжали стоять, чтобы Ярвеван раз в год выходил из озера и слушал стук молотков. Чтобы Водяной в Колодце раз за разом принимал свои жертвы. В это кольцо заключено мое проклятье и спасение города. Если наша легенда закончится, то Старый город падет. От него ничего не останется, одни сказки. Поэтому жертвы необходимы, чтобы город жил. Маленькая человеческая жертва — ничто рядом с вековой историей. А Хельга немного потерпит. В конце концов я найду того, кто ей объяснит, что она не права.
— А если ты ее потеряешь?
— Ей некуда идти. У нас одна легенда на двоих. Отдай кольцо.
Андрюха последний раз провел рукавом по камню.
— Ты сам мне его отдал.
— Ты хотел могущества, — парировал Эдик. — Ты сам от него отказался.
Василевский вытащил из кармана сотовый, зажал на секунду в правой руке, послал мысленный приказ «Дозвонись!» и пошел вниз по улице.
— Мы проверили всех, — крикнул ему в спину Эдик. — Только ты можешь стать героем легенды. Ты не размениваешься по пустякам. Оставайся с нами. Захоти создать новую легенду. Все просто. Эти люди тебя только раздражают. Избавься от них. Пускай они мучаются столетиями, гуляя по парку или раз за разом провожая «Русалку».
Андрюха неловко вытащил из кармана черную книжечку, распахнул на первой же странице:
- — Она на пальчики привстала
- И подарила губы мне.
- Я целовал ее устало
- В сырой осенней тишине, —
продекламировал он и нажал кнопку вызова на телефоне. На экранчике высветилось «Ким. Идет набор номера».
— Я тоже думал, что от этого можно избавиться. Но это бесполезно! — произнес напоследок Эдик. — Ты останешься с нами. Ты сам выбрал. Если не они, значит, ты.
— Щаз, — процедил Василевский, прислушиваясь к гудкам.
Ким долго не отвечала. Слишком долго. Но вот в трубке щелкнуло, и осторожный Танин голос произнес:
— Алло?
— Привет, Дюймовочка! — заорал Андрюха, чувствуя, как внутри него ширится радость. — Ты где?
— Андрей! — взвизгнула Таня.
— Как там свадебное платье? Выбрала уже?
— Помоги!
— Спокойно! Чип и Дейл спешат на помощь! Ты где?
— Не знаю. У рыцаря.
— У рыцаря я! — крикнул он, имея в виду Эдика. — Ты где?
— Здесь какие-то латы, — всхлипнула Ким, и в трубку ворвались гудки.
— От улыбки хмурый день светлей… — пробормотал Андрюха, постукивая замолчавшим телефоном о ладонь. — А ну-ка, все брысь отсюда! — Он обернулся. Площадь была пуста. Даже назойливый Эдик исчез. За поворотом шумел настоящий город. — Нуль-транспортировка, точка телепортации, Т-связь. Ничего не забыл? — Он демонстративно дунул на левое плечо и смахнул невидимую соринку. — Надо чаще улыбаться, и все получится.
Василевский выбрал в телефонной книге нужный номер, послал его на вызов и побежал к Ратуше. Площадь кипела и бурлила. Люди смеялись, разговаривали, покупали тысячи сувениров в память о городе.
— Эйнштейн? — закричал Андрюха, как только произошло соединение. — Вспомни, где в этом городе есть рыцари!
— Церковь Олевисте. Там ниша со скелетом.
— Точно! — Андрюха уже готов был выключиться, но в последний момент вспомнил: — И еще — нужен эквивалент твоего имени на шведском. Понимаешь…
— Вальдемар, — не дослушал объяснений Вадим. — Тот же, что для Владимира.
И отключился.
Около Олевисте Василевский был через пять минут. Обежал церковь вокруг. Сдержался, чтобы не перемахнуть через высокий забор и не рассмотреть вырезанный из камня скелет вблизи.
Тани не было. Чертыхнулся, вспоминая о своей дороге на холм.
— Где-то еще были рыцари! — кричал он в трубку через минуту.
— Образ рыцаря был на ступеньках около церкви, что рядом с Колодцем, — выдвинул новую версию Бокштейн. — Если от нее подниматься наверх по ступенькам.
— Понял, — выдохнул Андрюха.
Сердце бешено стучало. Он бежал. И чем быстрее переставлял ноги, тем стремительней надвигалась ночь.
Время. То самое время, что в городе отсутствовало, стало играть против него. Скоро взойдет луна. Скоро состоится свадьба.
Андрюха мчался обратно к Колодцу. Протолкался сквозь гуляние на Ратушной площади, вылетел к белеющей в сумерках громаде церкви. Она стояла на невысоком пригорке. Василевский резко вырулил к ступенькам, взлетел на два пролета, обежал холодное монументальное здание. Белая башня колокольни с мрачно-черным фигурным куполом тонула в ночи.
Еще один пролет.
Справа на стене высокая стилизованная фигура рыцаря с небольшим красным щитом, перечеркнутым двумя белыми полосами, с огромным, в человеческий рост, мечом.
— Пусто! — задыхаясь, прошептал Андрюха в телефон. — Нужно еще.
— Рыцари были на смотровой площадке, — голос Вадима был все так же спокоен. — Где мы нашли Ким.
Василевский выдохнул и начал карабкаться по лестнице наверх. Чтобы попасть на смотровую площадку, надо было преодолеть бесконечный ряд домов, над крышами которых набухала кровью низкая луна. Здесь он немного заблудился, забежав не в ту сторону. Сначала Андрюха попал к Колодцу, потом крутанулся вокруг Домской церкви и побежал вниз. Узкий проход между каменными стенами. От волнения кровь стучала в висках, отчего зрение странно сузилось и так же подрагивало в такт пульса. Пятка кроссовки попала в щель между камнями мостовой, и Василевский чуть не полетел на землю.
Да! Это был сувенирный магазин. На высоких ставнях перед стеклами витрин были вывешены доспехи. На левой позеленевший от времени шлем с узкой прорезью для глаз, латы, прикрытые пятиугольным широким щитом, рисунком, поделенным пополам. На синем поле красовались царские короны, а на красном шли частые косые белые линии. Следующий рыцарь держал вытянутый белый щит с красно-черным крестом, в верхнем правом углу вставал на дыбы белый лев, а в левом нижнем собирались в поход рыцари. У третьего был потертый белый щит с красным крестом и грифоном по центру. Последний короткой нарукавной кольчугой касался ржавого двуручного меча, прислоненного к стене. С голубого щита у него глядел огромный орел, за спиной которого поднималась то ли луна, то ли солнце.
Около последнего рыцаря Андрюха затормозил, поняв, что ошибся. Таня не могла сюда прийти.
Он снова набрал номер Бокштейна.
— Номер временно не обслуживается, — радостно сообщил женский голос.
В ярости Василевский чуть не грохнул аппарат о мостовую.
У Вадима кончились деньги.
Он добрался до бортика смотровой площадки, кинул взгляд на мирный засыпающий город. Время неспешно текло сквозь пальцы домов, через морщины камней на мостовых, гладило гуляющих по головам.
Время! Он опоздал! Вспомнились бесконечные циферблаты города. Они закончили отсчет его секунд.
Андрюха снова поднял телефон. Акопян долго не отвечал.
— Сделай одну вещь, — без приветствия начал Василевский. — Ты обещал — все, что угодно.
— Я слушаю! — Голос Акопяна был напряжен. Нелегко выполнять подобного рода обещания.
— Подари мне свои часы.
— Что?
— Сними с руки и отдай! — закричал Андрюха. — Мне надо, чтобы они остановились!
— Представляешь, сколько они стоят?
— Немного, — прошептал Андрюха, отворачиваясь от города. — Отдаешь? Ты обещал.
— Отдаю. — Голос Айка был неузнаваем.
— Все, теперь они мои. Разбей их. Прекрати ход времени.
Акопян молчал. Но Василевский был уверен, что он так сделает. Айк мог быть каким угодно — занудным, меркантильным, равнодушным. Но в нем было одно — он всегда держал свои обещания.
Андрюха помчался обратно по гулким улицам. Он бежал легко, словно и правда время в городе остановилось. Пронесся мимо церкви Александра Невского, скатился по ступенькам вниз, обогнул упитанную высокую башню Кик-ин-де-Кек. Узнай, что на чужой кухне! Сейчас он все узнает…
Удача! Она была с ним! Впиталась в его кровь. У него должно получиться выполнить главное свое обещание — защитить Ким.
Дорога падала вниз и упиралась в высокую стелу со стеклянным крестом наверху. Про это место рассказывала Ленка! Здесь начинались Харьюрские ворота.
По ступенькам, параллельным дороге, с пологого холма спускалась фигура в красном. На плече человек нес большой меч. В свете фонарей оружие отливало багряным. Гильотину придумали позже, в эпоху Французской революции. А до этого палачи работали мечами.
Жених спешит к своей невесте.
— Стой! — заорал Василевский. Он мчался вниз, чувствуя, что сила инерции тянет его вперед быстрее, чем он успевает переставлять ноги. Рука с кольцом была неподъемной, но он заставил себя ее вытянуть.
— Судьба свершится! — заорал он, задыхаясь. — Дети, когда-то игравшие около Харьюрских ворот, исполнили проклятье. Больше изменить их судьбу никто не в силах.
Ступеньки под его ногами начались неожиданно. Нога встретилась с пустотой, Василевский взмахнул руками и рухнул вниз. Каменные ребра лестницы ощетинились, встречая падающее тело. Василевский несколько раз здорово стукнулся головой и потерял сознание.
Палач заторопился. Он пробежал мимо лежащего Андрюхи.
— Андрей! — кричала бегущая снизу Ким. Палач схватил ее за руку.
— Свадьба! — зло процедил он.
— Андрей! — рвалась Таня наверх.
Василевский встретился с последней ступенькой и раскинулся на земле.
— Обещание! — рычал палач. — Или смерть.
У Андрюхи в голове случилось маленькое помутнение. Среди ночи для него начался пасмурный день. Трава вокруг оказалась истоптанной, земля взрыта множеством копыт. Городская стена осела и потемнела, вместо нарядной черепицы на крыше появилась грязная солома и ободранная кожа. В нос ударил запах нечистот, поблизости натужно закашляли. Улицы не было. Исчез нелепый крест. Церковь осталась, только слегка скособочилась. А вместо улицы, ведущей к Ратушной площади, между двумя полуразвалившимися башнями появились перекрытия ворот. От них через обсыпавшийся ров с болотистой жижей тянулся покосившийся деревянный мост.
В эту грязь и неустроенность ненавязчиво вплелся детский смех. Булькнул упавший в воду камешек. Девочка, чуть картавя, затянула песню, сбилась, хихикнула. Вода забулькала, принимая в себя новые камешки.
На негнущихся ногах мимо них прошел человек. Внешне по одежде нельзя было понять, какого он сословия, — простой потертый плащ, высокие сапоги, порванные на бедре грубые штаны. Но идущий держался так надменно, так уверенно ставил ноги, левой рукой машинально прижимал к боку отсутствующий меч, по привычке чуть откидывая плащ на каждом шаге, что сомнений не было — человек знал, что такое война и победа. Заметив, что Андрюха на него смотрит, рыцарь коснулся правой рукой полей шляпы. На безымянном пальце сверкнул багровый рубин.
— Добро пожаловать в наш город, — произнес рыцарь и отвернулся, потеряв интерес к Василевскому.
Андрюха шевельнулся, поднял правую руку, чтобы коснуться пострадавшей головы, и резко сел. Его тут же повело в сторону, так что пришлось снова привалиться к лестнице.
— Не, брат, шалишь, — прошептал он, оглядываясь. Никакого Старого города не было. Зеленая мартовская травка на взгорке, новенькие ступеньки, свежеотреставрированные крепостные стены. И темное ночное небо над головой.
— Андрей! — рыдала Таня. Палач тащил ее наверх.
— Дюймовочка, — прошептал Василевский, снова пытаясь приподняться. — Скажи ему, что его зовут Андреас-Вальдемар, — крикнул он в пляшущую перед ним действительность. — Или Вальдемар-Андреас, — добавил он тише. — Впрочем, уже неважно. Сама выберешь, кто больше понравится.
Василевский закрыл глаза. К горлу подкатывала тошнота, голова кружилась.
— На лицо водой побрызгай, — раздался голос.
Высокая худая девушка с двумя русыми косичками за плечами лила воду из пластиковой бутылки на Андрюху. Василевский дернулся, махнул правой рукой и только сейчас понял — чего-то не хватает.
— Кольцо, — хрипло прошептал он. — Упало.
Взгляд его бессмысленно блуждал с лица на лицо и наконец уперся в Таню.
— Как жизнь, Дюймовочка?
Таня огромными глазами смотрела на Андрюху. Василевский пытался сфокусировать на ней взгляд, но реальность упрямо уплывала куда-то в сторону.
— Он исчез, — быстро зашептала Ким. — Палач. Ушел, как только я назвала имя, и теперь уже не вернется.
Андрюха повернулся к русоволосой девушке.
— Это Хельга, — представила девушку Таня.
— Значит, свадьба все-таки состоится. Передавай привет Эдику.
Василевский улыбнулся, но от этого простого движения губами что-то больно стрельнуло в голове, так что Андрюха застонал, утыкаясь лбом Тане в колени. Под бок ему попало что-то жесткое, он никак не мог нормально устроиться.
— У тебя, наверное, сотрясение. Нельзя резко двигаться. — Таня помогла Василевскому вытащить из кармана сборник стихов.
— Прочитай какое-нибудь, — попросил Андрюха, закрывая глаза. Ему сейчас было очень хорошо, чтобы думать еще о чем-то.
— И будет вскоре весенний день, — нараспев начала читать Ким.
- — И мы поедем домой, в Россию…
- Ты шляпу шелковую надень:
- Ты в ней особенно красива…
Она заплакала.
Андрюха открыл глаза, чтобы посмотреть на нее. Даже в зареванном виде Таня была очень красивой.
А Хельги уже не было. Ушла, наверное, искать жениха. Ведь теперь ее проклятье завершилось, и она может больше не сторожить и без того разрушенные Харьюрские ворота. Уйти в Старый город, в котором она когда-то жила и который больше не будет мешать жить городу новому. Тому, в который они все приехали.
Андрюха снова попытался улыбнуться, но каждое движение вызывало такую боль, что он застонал.
— Ну что ты, — погладила его по голове Таня. — Все закончилось.
От площади вверх по ступенькам поднимался Вадим. Вид у него был, как всегда, сосредоточенный. Если он сейчас остановится и высунет язык, то станет очень похож на Эйнштейна.
Глава IX
Поезд по расписанию
В 17:40 по местному времени поезд дернулся и словно нехотя потянул состав вдоль платформы. Над чистенькими окнами проплыли стены древнего замка Тоомпеа, прощально махнул трехцветным флагом Длинный Герман[5].
Таня сидела около прохода и сосредоточенно перелистывала сборник Северянина, словно пыталась оттуда напоследок вычитать вековую мудрость. Вадим с Андрюхой сели рядом. Бокштейн смотрел в окно, а Василевский на Ким. За ее спиной шел ряд с Борзовым и Акопяном.
Когда Вадим с Таней доволокли еле переставляющего ноги Андрюху до гостиницы, все уже были там. Айк на одноклассников не смотрел, только постоянно тер пустое запястье, где когда-то у него были хорошие дорогие часы.
В последний день во время прощальной прогулки по городу, в переулке мастеров, где на стенах висят древние надгробия, а из открытой двери можно наблюдать, как мастер выдувает стеклянные вазы и бокалы, над крышами снова появилась фигура черного зверька. Она привстала над дымоходом, глядя вниз, на прохожих, словно выбирала себе жертву. Спускаться ей было очень удобно. Между домами были перекинуты узкие арки, поддерживающие древние стены. Но ребята прошли свободно. Они ее больше не интересовали.
В тот день они много бродили. Побывали около Олевисте. Борзов на спор с Айком кидали в далекую фигуру скелета желудями и все никак не могли попасть. Попала Маргарита Викторовна, и все ей долго аплодировали. Забрались на смотровую площадку. Отсюда был виден весь город. С суетой на Ратушной площади, с мерным людским течением по узким улочкам, с бесконечными шпилями церквей. Андрюха встал, чтобы был виден Вышгород с Длинным Германом.
Рядом остановилась Таня.
— Спасибо, что помог, — вздохнула она.
— Не за что, — кивнул Василевский и вдруг подумал, что именно сейчас все и закончилось. Сказав «спасибо», Таня закрыла его обещание спасать ее от неприятностей.
— Придется через два года сюда вернуться, — Вадим облокотился о парапет. — Проведать, как живет наша легенда.
— Не хотела вас расстраивать, но в следующем году я уезжаю в Англию учиться. — Таня поджала губы, демонстрируя, как ей неловко, что все так вышло.
— Это несколько усложнит нашу задачу, — манерно произнес Бокштейн. — Но с другой стороны, в Лондоне тоже есть свои легенды.
— Нет уж, лучше Нью-Йорк! — не согласился Андрюха. Шутить и смеяться на эту тему больше не хотелось.
Они еще немного погуляли по кружеву улиц. Ноги сами принесли их к Колодцу. Деревянная крышка у него была прочно закреплена да еще сверху присыпана прошлогодней листвой, словно уже полгода ее не отпирали. Дом напротив Колодца стоял в лесах, из распахнутой двери выносили мебель. Из-за зеленой сетки окна третьего этажа были не видны.
На вокзал их пришла проводить Марина. Маргарита Викторовна долго разговаривала с ней, жала руку.
— До свидания, ребята! — воскликнула Марина, когда все потянулись к вагону. — Очень приятно было с вами познакомиться. Приезжайте еще! Наш город нельзя узнать за один раз.
Первыми в вагон зашли Натки, следом за ними шел Андрюха. Услышав слова экскурсовода, он дернулся, выскочил из тамбура, сбив с ног зазевавшуюся Лену.
Он не успел.
— Конечно, приедем, — заверил Марину Борзов. — На следующие каникулы и приедем.
— Обещаете? — По губам Марины пробежала знакомая улыбка. Не хватало только ямочек на щеках.
— Стой! — ахнул Василевский.
— Обещаем, — качнул головой Айк, помогая упавшей Голубевой подняться. — А ты, лось, смотри, куда несешься, — накинулся он на Андрюху.
— Почему бы не приехать? — пожал плечами Глеб. — Вроде бы собирались после экзаменов встречаться. Вот здесь и встретимся.
Андрюха закрыл глаза. Кто и что говорил дальше, какие обещания раздавал, он уже не слышал. Поезд мягко тронулся, поплыл за окном перрон. В конце его застыла черная неподвижная фигура. Эдик? Василевский не успел рассмотреть.
Через три часа поезд остановился на границе. Задремавший было народ зашевелился, полез за паспортами.
— Ну что? — Около ребят остановилась знакомая таможенница. — Все в сборе?
— Как обещали, — сухо произнес Вадим.
— Запрещенного ничего не везете? — Она в упор глянула на Андрюху. — Откройте свою сумку.
Василевский выбрался из кресла, чувствуя, как неприятно похолодело в груди.
— У меня ничего нет, — прошептал он, вспоминая, что видел в своей сумке, когда закрывал ее.
— А хотите, я вам свою сумку покажу? — вскочил Вадим.
— Он. — Пограничница недобро сощурилась.
Руки неприятно дрожали, мысли путались. Там ведь наверняка сейчас что-нибудь найдется. Не одно, так другое. Его высадят! Его заставят вернуться. Проклятье не закончилось!
— Что это?
Особого порядка в Андрюхиной сумке никогда не наблюдалось. Но в этот раз все было сложено на удивление аккуратно. Сверху лежала картонка с прикрепленным к ней перстнем. Рубин стеклянно поблескивал в свете желтых вагонных ламп.
— Сувенир, — хрипло ответил Василевский. Он отлично помнил, что кольца у него не было. Оно не могло вернуться само. Ноги ему еще не приделали. А значит, без чертовщины здесь не обошлось.
— Похож на настоящий, — сурово произнесла пограничница.
Выходит, она знала, что было истинное кольцо!
— Возьмите себе. На память, — замирая, предложил Андрюха.
— На память! — хохотнула таможенница, вернула Андрюхе паспорт и пошла дальше по проходу. — Шутники! — бросила она через плечо.
Василевский скинул сумку и упал в кресло.
— Откуда? — сухо поинтересовался Вадим.
— Привет от Эдика.
Верхний свет погас, пограничники ушли в соседний вагон. Андрюха сжал кольцо в кулаке, чувствуя знакомую тяжесть в ладони.
— Я возвращаться не обещал, — пробормотал он.
— Думаешь, Старый город все еще ждет свою легенду? — Вадим затаил дыхание. Все происходящее казалось нереальным.
— Подавится. Я не сказочник, чтобы истории придумывать.
Белый пластмассовый зажим лопнул, освобождая перстень от картонки.
— Сейчас будет фокус. — Андрюха медленно выбрался в проход, прошел по коридору, дернул дверь в тамбур.
— Все пассажиры должны оставаться на своих местах! — запоздало крикнула ему вслед проводница.
Открытые двери вагона смотрели на пустую платформу, на железный забор с колючей проволокой, на мощные прожектора, освещающие пути и дорогу.
Андрюха вышел на улицу, развернулся и забросил кольцо за вагон, туда, где за колючей проволокой начинался реденький лес.
— Сами возвращайтесь, — прошептал он, заходя в вагон.
Напоследок он глянул вдоль платформы. В дальнем конце перрона стояла одинокая темная фигура. Она словно провожала и этот поезд, и девятиклассников, и Андрюху. А вы никогда не замечали, что нас всегда кто-то провожает, надеясь на наше возвращение? Даже когда нам кажется, что мы едем одни и ждать нас некому.
Невеста смерти
Глава I
Змеевик
Полина, милая рыжеволосая девушка в очках, стояла в тени башни церкви Олевисте и с сомнением смотрела в черную глубину за оградой. Там, в темной нише в храмовой стене копошились и неприятно шипели. Звук был такой, будто долго осторожно сворачивали полиэтиленовый пакет. От страха Полину закачало, и она, чтобы не упасть, взялась за ледяные прутья ограды, прижалась пылающим лбом к железу.
Страшнее всего было то, что она не помнила, как сюда пришла. Ночь, темно, она давно бы уже спала… Если бы не это шуршание. Оно заставило ее выйти из номера их крошечной гостиницы, спуститься вниз. Шипение складывалось в зов: «Пооолииинаааа».
Кто ее мог знать в чужом холодном городе? Никто. Мальчишки хулиганят? Они часто разыгрывают Полину. А Зое Игоревне как всегда плевать. Тоже — учительница нашлась! Крокодил какой-то, а не учительница.
— Пооолииинаааа! Иди!
И она пошла. За дверь, на мощеный двор, под арку, все вверх, вверх по улице. Туда, где как вечное проклятие нависает башня церкви Олевисте. Самая высокая средневековая башня в городе.
— Пооолииина!
И вот теперь она стоит тут и с ужасом смотрит в темноту. Домашние тапочки мокрые от вечерней сырости, ладони влажны от страха, на лбу выступил пот. Еще чуть-чуть, и Полина упадет на камни мостовой.
— Пооолииинааа! — вздыхает темнота.
Что же там происходит? Так хочется просунуться сквозь решетку, но здесь она особенно частая. Словно специально сделали.
А темнота манит, темнота зовет.
Полина с трудом отрывает руки от прутьев и будто свинцовыми ногами делает шаг в сторону. Ограда отделяет церковь от улицы. Слева она упирается в стену, справа продолжается воротами.
Даже если они закрыты, она войдет.
Полина прошла вдоль чугунных завитков и переплетений, толкнула створку ворот и оказалась в палисаднике между башней и оградой, сделала несколько тяжелых, словно каменных шагов. Конечно, идти не стоило. Но этот зов… И она будто видела холодные желтые глаза с бездонными зрачками.
«Ты слышишь меня?»
«Да!»
В стене башни зияет черное углубление. Кено-таф[6]. Каменная гробница с рельефами. «Танцующие человечки», — как сказал еще днем Макс Макс.
«Ничего тут нет», — вдруг ясно осознала Полина и перестала бояться. Конечно, изваяние на кенотафе страшненькое. Скелет с жабой на впалых ребрах, вокруг шеи обернулась змея.
«Ничего…» — как заклинание повторила она и замерла. Земля под ногами зашевелилась. Она пучилась, вздымалась волнами, опадала и росла опять. Звуки исчезли, осталось одно шипение. Неприятное, тянущее из души силы.
Змеи. Десятки, сотни змей! Они вились и кружились, терлись друг о друга шершавыми боками. В воздухе стоял скрип.
В клубке змей выделялась пара. Она медленно двигалась, не смешиваясь с остальными. Большое серое с темными пятнами тело, маленькая голова. Вторая — чуть меньше.
Пара остановилась. Более крупная змея освободилась от захвата собрата и стала вытягиваться, без видимого движения поднимаясь над клубком тел. Маленькая головка качнулась.
— Пришшшшлааааа.
Полина шарахнулась, закрыла лицо руками.
— Невеста! — полыхнуло в воздухе.
Сотня змей поднялась, превратившись в колосящееся поле из голов, и, словно соглашаясь, кивнула.
Да! Невеста!
За спиной железная решетка. Справа глухая стена часовни. Слева, как пшеница, колышется строй змей.
— Мы тебя запомнили. Мы за тобой придем, когда настанет время.
Слова винтом буравили мозг, голова раскалывалась от зудящей боли и страха. Хотелось орать, чтобы только не слышать этот голос.
Полина уже открыла рот, но тут удушающая тишина с треском порвалась. По мощенной булыжником улице Пикк прогрохотал автомобиль. От Ратушной площади донеслась музыка. Рассмеялась проходящая мимо парочка.
Читать бесплатно другие книги:
