Дикарка. Чертово городище Бушков Александр
Встречные – среди них попадались и женщины, и дети – отшатывались с дороги без лишних вопросов, особого удивления не выказывая. Вряд ли подобная процессия им в новинку. Сыровато тут у них, промозгло...
Сводчатые коридоры, словно бы металлические – ну, вряд ли они сами все это построили, скорее уж обжили какое-то старое подземелье непонятного пока что назначения...
Возглавлявший процессию откинул какой-то тяжелый полог, и вся компания ввалилась в круглое помещение, где стены оказались из того же тусклого металла. Некое подобие вентиляции тут существовало: Марина, когда ее бесцеремонно опустили на пол (хорошо хоть, не швырнули), сразу ощутила идущее сверху вниз дуновение, струю свежего воздуха.
Их обеих проворно размотали. Старательно изображая испуганное до полусмерти хрупкое создание, Марина тут же юркнула в самый дальний угол (если только это определение применимо к комнате, не имеющей углов вообще), стала затравленно оглядываться, стремясь рассмотреть как можно больше деталей (авось что-то из этого да пригодится).
Четыре мертвенно-синих шара под потолком, дававшие достаточно света. Ворох шкур в углу, точнее, у противоположной стены. Над ними – целая коллекция черепов, звериных и вполне человеческих, не менее трех десятков. Сразу видно, что грубые крюки, на которых эти сомнительные украшения угнездились, вбиты в стены уже гораздо позже постройки подземелья. Грубо сколоченная стойка, и в ней – три винтовки, автомат с примкнутым магазином. Марина этой детали обстановки уделила особое внимание. Рядом – стойка другого фасона, в которой установлено с дюжину ножей разнообразной длины. Все это хозяйство выглядит вполне ухоженным на вид, учитывая здешние реалии, это никак не музейные экспонаты, а предметы первой необходимости...
Часть похитителей к тому времени куда-то незаметно испарилась, остались трое, двое поместились по обе стороны занавешенного куском тяжелой материи проема, а третий прохаживался меж девушками и стойкой с оружием. Лица у всех были совершенно невозмутимые, не выдававшие ни тени эмоций и мыслей, если только у них были эмоции и мысли... должны же быть?
Трое, с опущенными карабинами, были вполне ей по силам, учитывая, что неподалеку соблазнительно расположилось не менее дюжины ножей, которые Марина умела метать недурно. Крутануть хорошую «мельницу», не самую сложную... Нет, рано. Следует хоть чуточку освоиться, получить минимум информации. Как-никак это помещение ничуть не похоже на кухню каннибалов, вообще не напоминает кухню...
Закрывавшая проем ткань колыхнулась, и внутри столь же бесшумно объявился новый субъект – голый по пояс и босой, поджарый, как все они, с жутким бугристым шрамом справа на ребрах и гораздо более маленьким на правой руке, повыше локтя. На поясе – довольно современный нож в черных металлических ножнах (внушительный, но не армейского образца, скорее уж, охотничий), на шее – фасонное тройное ожерелье из тусклых желтых кругляшков (монеты?), цветных камешков и звериных клыков. Очень может быть, по доброй дикарской традиции это означает нешуточный знак отличия, а не просто украшение...
Его худая физиономия с ввалившимися щеками Марине крайне не понравилась – он смотрелся человеком не хилым, как в смысле мускулов, так и ума. Слабый и глупый противник всегда предпочтительнее...
Вошедший направился прямо к ним, остановился в шаге и, окинув обеих пленниц быстрым внимательным взглядом, спросил негромко на чистейшем человеческом языке:
– Кто такие?
Ага, подумала Марина, мы и говорить умеем... И тут же ответила с должной интонацией, запинаясь от страха, таращась снизу вверх квадратными от ужаса глазами:
– Мы... Мы прилетели поохотиться... С нашим вертолетом что-то случилось, и он упал... Мы в это время были на улице...
Момент был самый тяжелый: если окажется, что кто-то из них видел, как джип ворвался в мертвый город, откровенно спасаясь от погони, возникнет куча вопросов...
– А машина провалилась под землю... – продолжила она, едва ли не зубами стуча.
– Ну да, так и было, – сказал тот, что все еще болтался по комнате от стены к стене. – Я видел. Вертолет взорвался, мы услышали грохот и пошли посмотреть...
Марина облегченно вздохнула про себя. Покосилась влево – Айгюль съежилась в самом натуральном ужасе и явно ничего не стремилась ни подтвердить, ни опровергнуть.
– Мы не знали, что и делать... – продолжала она, изображая нешуточный испуг. – Прятались там в одном доме... А вы кто? Вы тут самый главный, да?
– Не без того, – обронил незнакомец невозмутимо.
– Вы нам поможете? – умоляюще уставилась на него Марина. – Нас давно уже ищут, наверняка... Вы... здесь живете?
Холодные светлые глаза ее буквально полоснули:
– Ну, и зачем придуриваешься?
– Как это? – спросила Марина с самым невинным видом.
Он невозмутимо продолжал:
– Если уж ты сюда попала с оружием, должна кое-что знать об этих местах, а не строить глупую девочку, которая нас искренне принимает за неведомых добряков. Которые, если их хорошо, со слезой, попросить, могут и за ручку к папе с мамой отвести. Ясно? Вот она, – он небрежно кивнул в сторону Айгюль, не забившейся в дальний угол исключительно по причине отсутствия каких бы то ни было углов, – и в самом деле от страха вот-вот обмочится. А у тебя все же глазенки плутоватые...
Он сделал паузу, определенно ожидая, что Марина начнет с честным видом удивляться и оправдываться. Она решила помолчать. Собеседник ей не нравился все больше и больше. А собственно, с чего она решила, будто дикарь непременно должен быть туповатым? Эти, ухитрявшиеся как-то выживать посреди живой и мертвой цивилизации, должны быть чертовски изощренными во многом...
– Те, кто вас схватил, говорили, что автомат ты держала довольно ловко, – сказал он бесстрастно, – как человек, умеющий с такими штуками обращаться. И за ремнем у тебя была куча пистолетов – оружие, вообще-то, для любой охоты малопригодное...
– Да за кого вы меня принимаете? – наивно распахнув глаза, вопросила Марина.
– Не знаю еще, – сказал вождь. – Самое малое, за особу странную. Больше похожую на опытную охотницу.
При последних словах на его бесстрастной физиономии все же проглянуло отражение некоторых эмоций – откровенно недружелюбных, что было вполне объяснимо. Охотники, независимо от специализации, для них должны быть врагами номер один.
«Ну ладно, – подумала она спокойно. – В умении бесшумно красться и совершенно беззвучно нападать я им, конечно же, уступаю. Но в том, что касается хитрости, дикарь может варвару и не уступить...»
Она разглядывала этого типа, которого для простоты с самого начала решила именовать «вождем», очень внимательно – высматривала любые детали, какие могут в ее положении пригодиться. Нож у него на поясе снабжен грубой застежкой, удерживавшей рукоять, но сейчас она расстегнута. Значит, вынимается из ножен вмиг. Еще на поясе висит объемистый мешочек – в точности из таких те, кто их схватил, время от времени выхватывали горстью какую-то мелкую пыль, посыпали за собой дорогу. Тоже не загадка...
– Встаньте обе, – распорядился вождь.
Не особенно промедлив, Марина выпрямилась. Рядом встала дрожащая Айгюль.
– Раздевайтесь.
«Ну вот, пошло по накатанной, – не без некоторой скуки подумала Марина, расстегивая рубашку. – Всегда одно и то же. Почему все они, такие вот экзоты, в первую очередь собираются меня трахать? Хотя бы один всерьез вознамерился съесть. Интересно, все четверо будут? Айгюль на себя половину оттянет, вон как они на нее таращатся, даже после всех приключений видно, что хороша девка, холеная сучка. Перетерпеть или н а ч а т ь? Что, если у них и в самом деле принято подрезать поджилки пленницам?
– Руки подними над головой, – сказал вождь, глядя только на Марину. – Повернись медленно, не спеша…
Она сделала медленный оборот на триста шестьдесят градусов, опустила руки без команды.
Пользуясь случаем, попутно оглядела комнату, фиксируя в памяти все до последней мелочи. В углу еще один крюк, на нем висит маскировочный балахон с капюшоном. И на полу – еще одна куча шкур... нет, они явно прикрывают что-то квадратное, не маленькое, типа ящика...
– Нигде не видно наколки, – сказал тот, что помещался за спиной у вождя. – У п е р т ы е охотники – они ж всегда группу крови накалывают...
– Не всегда и не все, – отрезал вождь, пытливо разглядывая Марину.
Были, конечно, в его взгляде исключительно мужские желания, которых никакая невозмутимость от женщины не скроет. Но еще больше там было недоверия и подозрительности. Заранее не верил ей ни на ломаный грош, проныра...
– Можете забирать, – сказал вождь, сделав небрежный жест в сторону Айгюль.
Его сподвижник проворно выдвинулся у него из-за спины, откровенно повеселев, взял Айгюль за локоть, подхватил ее шмотки и повел к выходу. Следуя еще одному небрежному жесту, вслед за ним исчезли остальные, полог опустился за ними, настала тишина.
– Я так понимаю, мне одеваться смысла нет? – спросила Марина мрачно.
– Правильно понимаешь. Мы здесь люди простые. Чуть погодя я с тобой обязательно поговорю подробно насчет того, кто ты можешь быть и откуда, но спешить-то некуда...
– Очень мило, – сказала Марина, не особенно и изображая сейчас испуганную благонравную девицу. – А кусаться начну?
– Пожалеешь, – сказал он, как отрезал.
Расклад, пожалуй что, наметился. Заикнувшись о скором и вдумчивом допросе, он попросту не мог оставаться в живых...
Глава пятнадцатая
Тактика бегства
Как обычно, наметив себе план действий, она стала невероятно собранной, превратилась в пружину, готовую распрямиться от легкого касания. Примирительно улыбнулась, сказала:
– Никак не пойму, кем ты меня считаешь...
– Потом разберемся.
– А сейчас-то что делать? Куда ложиться?
Он дернул уголком рта, что, вполне вероятно, могло и обозначать улыбку:
– У н а ш и х женщин есть дурацкий предрассудок – в рот не берут. Считают, что от этого бывает бесплодие. Вы, в н е ш н и е, в этом отношении подкованнее...
– Есть такое дело, – сказала Марина, танцующей походкой сделала два шага вправо, опустилась на колени. – Если я буду искусницей, могу рассчитывать на местечко при твоей особе? Ты, мне кажется, тут не из последних...
– Там посмотрим, – пообещал он и подошел вплотную.
Дернул шнурок, распускавший пояс мешковатых штанов, тоже там и сям украшенных лоскуточками, но, прежде чем штаны упали, быстрым, едва уловимым движением выхватил из ножен нож. Приложил лезвие плашмя к ее шее и ледяным тоном предупредил:
– Смотри, без фокусов...
Он был уже в полной боевой готовности. Тщательно оценив ситуацию – положение его руки и ножа, свою позу, все окружающее, – Марина сказала, глядя на него снизу вверх с самой блудливой улыбкой:
– Да какие там фокусы, я же не дура...
Опустила голову, провела кончиками пальцев по рабочему инструменту (его рука с ножом ничуть не дрогнула), вновь подняла глаза, ойкнула с неприкрытым удивлением, громко спросила:
– У ваших мужиков у всех – такое?
Его взгляд непроизвольно дернулся вниз, к помянутому инструменту – краткий миг непонимания и растерянности, пока он силился догадаться, что же она имеет в виду...
Этого ей хватило. Левой рукой Марина отшвырнула руку с ножом от своей шеи, не вставая с колен, навалилась вбок, подсекла его ноги, молниеносным движением увела вооруженную руку по короткой дуге...
Широкое жуткое лезвие – нож при этом так и оставался в руке хозяина – легко, как в теплое масло, вошло меж ребрами вождя прямо напротив сердца, и его тело, словно вмиг утратив нечто неописуемое словами, обмякло. Уловив этот момент, Марина ударила коленом по запястью его руки, вгоняя нож до конца по самую рукоять, извернулась, правой ногой придавила горло уже расслабленного, умирающего человека. Замерла в этой позе, достаточно нелепой, но отнимавшей у жертвы последние шансы.
Его немеющие пальцы медленно разжались, соскользнули с черной рукояти ножа, кисть с негромким стуком ударилась об пол. Глаза остались теми же, но н е ч т о, именуемое жизнью, из них уже улетучилось.
Убедившись, что никакого коварства тут нет, а есть лишь новоиспеченный покойник, Марина взмыла на ноги, выхватила из подставки пару ножей и замерла, готовая их метнуть, если кто-нибудь ломанется в дверь, нарушив их уединение. Шли секунды, а вторжения так и не последовало.
Тогда она отложила ножи так, чтобы схватить их можно было вмиг, в несколько секунд оделась. Скользнула к пологу, наклонила к нему голову и старательно прислушалась. Совсем неподалеку слышался негромкий разговор (слов, правда, разобрать не удавалось), кто-то прошел по коридору, вовсе не так беззвучно, как передвигались охотники во в н е ш н е м мире. Судя по всему, ее хулиганский поступок остался незамеченным и никто не подслушивал у входа в персональную пещеру вождя. Так что дела обстояли неплохо.
Она сняла с вождя пояс, надела на себя, сунула в ножны аккуратно извлеченный нож, практически не запачкавшись кровью. Выдернула из стойки автомат – он был заряжен, и патрон в стволе имелся. Откинула шкуры – так и есть, ящик без крышки, и там лежат патроны: и россыпью, и в мешочках, но, главным образом, винтовочные, автоматных магазинов всего два. Надо полагать, сувенир из внешнего мира, и оттого с боезапасом негусто. Ничего, при умелом расходовании...
Дорогу к выходу она помнила прекрасно: двое караульных и два засова – не столь уж трудная задача... Гораздо больше сюрпризов таили темные лабиринты, простиравшиеся за дверью в подземелье, но тут уж ничего не поделаешь, задерживаться здесь было никак нельзя, черт его знает, как протекал бы вдумчивый допрос и чем мог закончиться. Коли уж у этого битого волка возникли насчет нее какие-то серьезные подозрения, добром это никак не могло обернуться...
Так, теперь прихватим еще пару ножиков... Обычай у нас, хрупких блондинок, такой: неожиданно уходя из гостей, метко бросаться ножиками во всех, кто попытается сдуру воспрепятствовать... А еще один можно и в зубы вмять, благо есть некоторый навык... Парочку бы добрых гранат, но не видать их что-то. Ладно, не будем привередничать, обойдемся тем, что есть...
Накинув балахон, она опустила капюшон, секунду постояла перед пологом, добавляя себе лишней решимости вдобавок уже имевшейся, громко выдохнула.
И одним быстрым движением оказалась в коридоре.
Никого поблизости, ни единой живой души. Мертвенно-синие шары светятся на потолке и стенах, справа и слева видны такие же пологи, скрывающие, надо думать, другие апартаменты...
Марина направилась по сводчатому коридору – не бегом и не шагом, деловой, уверенной походкой человека, имеющего полное право здесь быть, шагать, куда вздумается.
Поворот. Справа появилась женская фигура, но они благополучно разминулись. Неподалеку слышно что-то вроде тихой песни – но некогда вслушиваться, следует лишь мимолетно отметить, что поющие не собираются покидать свою пещеру, а значит, ей в данную минуту не опасны...
На миг посетил легонький страх, показалось, что она сбилась с дороги и, вместо того чтобы идти к выходу, углубляется сейчас в неведомые недра подземелья. Это было чистой воды нервное, Марина з н а л а, что идет правильно, а потому отогнала дурацкий заскок без труда. Чуть ускорила шаг.
Еще один встречный. Мужчина. Прошел мимо, не приглядываясь. Поворот, коридор... Еще поворот и еще коридор... Вот оно!
Теперь всего только метров пятьдесят и отделяли ее от довольно ярко освещенной синими шарами массивной двери, по обе стороны которой торчали часовые с винтовками. И оба ее уже заметили, развернулись в ее сторону...
Она чуть-чуть ускорила шаг. Они пока что не подняли винтовок, но позы свидетельствовали: почувствовали в происходящем нечто неправильное, с точки зрения постовых. Быть может, после наступления определенного часа наружу запрещается выходить вообще? Кому бы то ни было? Или были еще какие-то установления, которых она, естественно, не могла знать, чем себя и выдала? А к чему гадать, работать надо, они вот-вот начнут целиться, лучше обойтись без выстрелов...
Она метнула правой нож – и часовой, поймав его горлом, без звука опрокинулся навзничь, наткнулся спиной на стену, медленно по ней сполз. Так, теперь второго...
Второй нож с тихим свистом рассек воздух, но на этот раз Марина самую чуточку напортачила, и второй часовой, прежде чем успокоиться на полу, успел испустить короткий громкий вопль, показавшийся Марине адским грохотом взрыва.
Стоя вполоборота к двери, она откинула сначала нижний заслон, потом верхний – оба широченные, коряво выкованные (явно местное производство). Они отошли моментально – хорошо смазанные, с удобными для руки выступами.
Но сзади, в глубине коридора, уже послышался топот и крик – не исключено, поблизости у них размещалось нечто вроде караулки с дежурной сменой, примерно так она сама бы все и устроила на месте вождя, позаботившись о близких резервах...
Марина уже распахнула дверь, выскочила в непроницаемый мрак – и, вместо того, чтобы кинуться в него очертя голову, повернулась назад, отвернув лицо, выпустила короткую очередь по бегущим к двери. Кого-то срезала, но не всех, конечно.
Главное было в другом – оглядеться, насколько возможно, при вспышках выстрелов. И толк из этого вышел: она увидела справа проход (бетонный пол, стены из бетонных плит) и слева такой же проход. Оттуда явственно тянуло сырым сквозняком.
В следующий миг, вместо того, чтобы по-дурацки кинуться прочь в неизвестность и наверняка заплутать, к тому же с погоней на хвосте, прекрасно эти места знающей, – Марина поступила с точностью до наоборот: кинулась вправо, туда, где проход загибался, упала на стылый бетон, распласталась на нем, скрытая коридором от погони.
Погоня поступила так, как и следовало ожидать: всей оравой, весьма даже немаленькой, ломанулась куда-то мимо прохода, в котором Марина укрылась. На сей раз никак нельзя сказать, что они передвигались совершенно бесшумно: на стадо слонов никак не походили, но все же не выглядели уже бесплотными призраками. Синие шары в высоко поднятых руках, мельтешение дергающихся теней, азартные возгласы...
И все же не последовало ни хаоса, ни сумятицы – орда человек в двадцать кинулась в том направлении, куда, как они полагали, скрылась беглянка, но при этом дверь в подземелье почти тут же захлопнули (Марина явственно слышала ее стук).
В полной темноте – глаза уже начали понемногу к ней привыкать, различая нечто похожее на очертания коридора, – Марина сделала несколько осторожных шагов, выглянула из-за угла.
Далеко, метрах не менее чем в ста, мельтешили синие огни и метались тени. Судя по их пляске, погоня достигла выхода на поверхность и откровенно заметалась. Так, сейчас они очухаются от первого азарта и начнут р а с с у ж д а т ь. Должны довольно быстро сообразить, что обыкновенный в н е ш н и й человек никак не мог в считанные секунды их опередить и выскочить наружу. Начнут обшаривать подземелье. Игра, похоже, начинает усложняться и шансов у этих мудаков, пожалуй, побольше, чем у нее. А посему нужно в темпе выработать свой собственный план действий или нечто, хотя бы приблизительно способное сойти за таковой.
Походило на то, что она находилась не так уж и глубоко под поверхностью земли – далеко в стороне... нет, это не обман зрения, кажется, и в самом деле маленькое отверстие, ведущее наружу (остаток былой вентиляции?), специфическим образом гораздо более с в е т л о е, чем окружавшая темень... Если до него близко – туда и голову не просунуть. Если же далеко – это шанс... В любом случае, этот проем наглядно свидетельствует, что она не так уж глубоко под землей: пустяки, всего ничего... Возвращаются? Ну да. Значит, придется...
Она приготовила автомат. Черт их ведает, насколько они хваткие в подобных делах: огневой контакт в полной темноте, в подземном лабиринте, но сама-то Марина нечто похожее не раз отрабатывала на тренировках, так что духом падать рано. Если начать с…
Упругий грохот ударил по ушам. И еще один взрыв, где-то совсем рядом, и еще. Этот сюрприз определенно не был устроен погоней в ее честь. Марина прекрасно видела, как скопище дергающихся теней и лоскутьев мертвенно-синего света, по которому она как раз приготовилась выпустить первую меткую очередь, вдруг словно бы сбилось с темпа и ритма, замельтешило вовсе уж хаотично. Там, в рядах целеустремленной погони, явно настало некоторое смятение.
Грохот! Грохот! Грохот! Мать твою, это ж справа от нее, в подземелье, которое она только что покинула!
Справа, в довершение к разрывам, а это разрывы, никаких сомнений, нечто бризантное! – четко проступили во мраке несколько горизонтальных, узких, показавшихся ослепительными огненных полосочек, они мерцали, мерцали, не гасли...
Черт, это ж внутри, у самой двери, вспыхнуло пламя! Что-то там случилось...
Шум шагов! Погоня возвращалась бегом. Они шумели вовсе уж непозволительно для призраков, за этим сразу чувствовалась не шуточная растерянность и Марина, пропустив их мимо, от души резанула вслед очередью на уровне пояса, патронов на пятнадцать, что уж мелочиться для хороших людей...
Даже не остановились! Подбадривая друг друга криками, пролетели к прекрасно видимой из-за огненных полосок двери, заколотились в нее. Точно, что-то у них наперекосяк!
Они, конечно, достигли двери, уменьшившись в численности – Марина с самого начала лупила на поражение. По грязному бетонному полу раскатились светящиеся шары, в их тусклом сиянии прекрасно видно было, что не менее четырех дикарей валяются кто где упал, с одними все кончено, другие же дергаются в последних конвульсиях...
Дверь распахнулась, на несколько секунд ярко осветив прилегающие катакомбы невыразимо ярким сиянием, – там, внутри, разгорелся нешуточный пожар. Света было достаточно, чтобы сориентироваться. Подхватив парочку шаров, Марина кинулась в ту сторону, где имела все основания подозревать наличие выхода во внешний мир...
Реакция ее не подвела, она успела должным образом оценить новую опасность и, когда впереди заметались лучи уже д р у г о г о света – резкого, электрического, яркого – отпрянула вбок, в очередной проход из множества (она уже успела понять, что оказалась в каком-то старом подвале старинного жилого дома, как-то соединявшегося с загадочным обитаемым подземельем).
И тут же мимо нее промчались несколько человек с ослепительными, сильными фонарями, действовавшие по знакомой тактике – подбадривая друг друга короткими возгласами, прикрывая друг друга, полосуя лучами фонарей вокруг, демонстрируя всем этим серьезную выучку, они быстро, целеустремленно продвигались к двери. Марина успела разглядеть автоматы, жестко топорщившуюся скорлупу бронежилетов, каски на головах. И моментально сделала вывод, что это все же никак не г о с у д а р с т в о: опытные, хваткие, умелые, но автоматы у них как минимум двух моделей, к тому же несколько устаревших, и каски того типа, что списан в армии давным-давно. Это не спецназ, не д е р ж а в н ы е волкодавы, голову можно прозакладывать...
Теперь она совершенно точно знала, куда ей бежать. И кинулась в ту сторону, пользуясь тем, что впереди не видно было противника, ни прежнего, ни нового, неожиданно нагрянувшего. По сути, и эти неизвестные нападавшие были ей врагами, потому что друзей у нее в этих краях попросту нет...
В лицо ударил прохладный ночной воздух – она оказалась на поверхности. Увидев совсем неподалеку мельтешение фонарей, суету нескольких человек вокруг огромного предмета, в котором она не сразу опознала вертолет, Марина бросилась в сторону, вдоль темной стены с выбитыми окнами, пригибаясь, держа палец на спусковом крючке. Насколько она успела рассмотреть, все окрестности больше всего напоминали самую обычную улицу, разве что деревьев тут не росло, поэтому вертолет и смог приземлиться у самого входа в бывшее здание...
Темные стены домов, звезды над головой, бледная луна... Она свернула за угол, прижалась к выщербленной кирпичной стене. Справа мерцающим сиянием светилось с полдюжины вытянувшихся в прямую линию проемов, походивших на подвальные окошки, – ага, это отблески разгоревшегося в подземелье пожара, туда, надо полагать, шваркнули сверху какую-то зажигательную дрянь.
Прислушалась. Вертолет стоял с выключенным двигателем, лопасти не вращались, было довольно тихо, и она отчетливо разбирала каждое долетавшее слово: насколько удалось понять, те, что остались на поверхности земли, перекликались по рации со спустившимися в подземелье...
– Есть сигнал! – вдруг истошно заорал кто-то из торчавших у вертолета. – Сигнал! Нарастающий! Здесь она, совсем близко! Во-он там, вон там!
Осторожно выглянув из-за угла, Марина мимолетно удивилась – трое бежали прямехонько к ней, к ее углу, туда, где она укрывалась. Здесь не было никого, с кем ее могли по какой-то случайности перепутать, она была за углом длиннющего дома единственным живым существом. А потому не следовало ломать голову над странностями, нужно просто-напросто делать ноги...
Она полоснула навстречу бегущим короткой очередью – один рухнул, вопя, остальные моментально сбились с лихого темпа, шарахнулись в стороны, залегли – и, перебежав неширокую улицу, опрометью кинулась меж двумя полуразрушенными домами.
Снова свернула за угол, наддала, перепрыгнула широкую и глубокую трещину в асфальте. Огибая деревья и кусты, повернула налево, понеслась по очередной улице. Шаги посреди здешнего безмолвия грохотали так, что хотелось выть от досады, но ничего тут не сделаешь, нужно хоть немного оторваться...
Далеко позади послышался свистящий гул вертолетного винта. Марина не остановилась, не замедлила бега, проносясь меж мертвыми домами, петляя по переулкам, заботясь исключительно о двух вещах: оставить как можно большее расстояние меж собой и погоней, а также накрутить побольше заячьих петель, убегать ни в коем случае не по прямой...
Какая-то мелкая тварюшка, габаритов кошки или некрупной собаки, кинулась прочь чуть ли не из-под ног, визжа от ужаса. Марина так и не смогла определить по крикам, что это было за создание, и не собиралась этим заниматься. Она бежала в хорошем, размеренном ритме, грамотно вдыхая и выдыхая, без тени паники или растерянности. Бояться и паниковать попросту не было причин. Наоборот, зубы сводило от дикого ликования: она все-таки вырвалась из чертова подземелья, оказалась, конечно, в местах не гостеприимных и опасных, во-первых, вокруг пока что не имелось никаких реальных опасностей, а во-вторых, как известно, у беглеца тысяча дорог, в то время как у погони – одна-единственная. Что было особенно справедливо для Чертова Городища с его поражавшими самое буйное воображение размерами...
Мать твою! Она, не сбавляя скорости, резко свернула вправо, огибая вбитый посреди улицы ряд из кольев, на которых философски пялились пустыми глазницами человеческие черепа. Не самое приятное зрелище в лунном свете посреди мертвой улицы, да что поделаешь?
Шум вертолета где-то слева. Далеко слева, высоко вверху. Понемногу Марина стала замедлять бег, переходя на шаг, пока не остановилась вовсе. Самая пора перейти от стремительных передвижений к рассудочной деятельности, проще говоря, осмотреться, подзадержаться, прикинуть, обдумать и взвесить...
Она огляделась, держа автомат наготове. Вертолета пока что не видно над крышами, на фоне звездного неба, но примерно можно догадаться, где он сейчас порхает – западнее, в нескольких сотнях метров от нее. Черт, близехонько...
Марина медленно присела так, чтобы от любых посторонних взглядов, звериных ли, человеческих ли, ее надежно скрывал разлапистый куст, неизвестный ей по названию. Главное, не колючий, можно забиться в середину и быстренько прикинуть, что делать дальше...
Кое-какие догадки у нее уже появились. Не бывает т а к и х совпадений. Кто-то из тех незваных пришельцев что-то такое вякнул про «нарастающий сигнал», и вся кодла тут же кинулась прямехонько в ту сторону, где Марина пряталась. Что уже позволяло строить версии. Рассмотреть ее г л а з а м и они никак не могли, человеческий взгляд через кирпич не проникает. Из подъезда она выбралась незамеченной. Значит... Тут не нужно быть семи пядей во лбу, решение на поверхности...
Но как отыскать эту штуку в темноте? Она определенно миниатюрная, на ощупь не получится, черт...
Вертолетное гудение надвигалось слева, и вскоре меж двумя крышами, плоской и остроконечной, наполовину обрушившейся, вынырнул и он сам. Гражданская машина с кабиной-пузырем, где поместится не более четырех человек, кажется, одна из модификаций «Стрекозы» – ну, это легче, господа мои...
Зависнув над плоской крышей, вертолет казался живым, разумным насекомым, он медлил совершенно по-человечески. Хотя тут, конечно, не было никакой дурной мистики: там, скорее всего, сейчас ориентировали по радио пешую подмогу, которая сюда несется со всех ног, надо полагать...
Метров тридцать, подумала Марина, привычно оценивая дистанцию. Ерунда. Пора его обидеть, иначе не отвяжутся...
Она аккуратненько и плавно опустила вниз рубчатый язычок переводчика темпа стрельбы, столь же плавно подняла автомат, ловя фосфоресцирующей мушкой стеклянный пузырь, совмещая мушку с прорезью. Потянула спуск.
Осколки стекла так и брызнули, причудливо и дико отсвечивая в лунном свете. Вертолет словно провалился вниз, раскачиваясь, видно было, что пилот пытается отчаянно выровнять машину. Марина, прикинув упреждение, выпустила вторую очередь, гораздо длиннее, и не снимала пальца со спускового крючка, пока автомат не умолк.
Доза оказалась достаточной. Вновь брызнуло стеклянное крошево, вертолет взмыл вверх, мотнулся на фоне звездного неба, упал метров на десять, его повело в сторону, и он весьма даже смачно, по мнению Марины, вмазался в стену того самого дома с плоской крышей. Дом, даром что разрушавшийся, оказался прочнее металлической стрекозы: полозья высекли искры из бетона, хвост угодил в оконный проем и маленький винт с противным визгом скребанул по стене, подняв тучу пыли, а потом вертолет обрушился вниз, грянулся на деревья, вспыхивая и грохоча. Взметнувшееся пламя ярко осветило неширокую улицу, что Марине было совершенно ни к чему, ее на фоне этой иллюминации видно далеко...
Короткая очередь?! Пули прошли очень высоко над головой – судя по звуку, стреляли издали, у кого-то не выдержали нервы. Проломившись через кустарник, Марина припустила в сторону, противоположную той, откуда приближалась пешая погоня. На ходу выбросила звонко стукнувший об асфальт магазин и загнала новый из своего невеликого запаса. Следовало расходовать патроны аккуратнее, с одним-единственным ножом против такой компании много не навоюешь. Очередь была длинная, боеприпасов гнавшиеся за ней не берегли, а значит, не испытывали в таковых дефицита...
Все это казалось дурным сном – она неслась посреди мертвой улицы, огибая деревья, заросли кустиков, кучи непонятного мусора, пару раз перепрыгивала провалы и трещины. Далеко позади слышался топот, несмотря на несчастье с вертолетом, лишившиеся авиационной поддержки охотнички не собирались отказываться от своих планов...
Снова кинулась из-под ног какая-то мохнатая мелюзга, удирала с нереальной быстротой. Марина споткнулась, едва не растянулась во всю длину, но в последний миг, немыслимо изогнувшись, сумела удержать равновесие и остаться на ногах.
Остановилась, держась в тени ближайшего дома, напрягла слух. Походило на то, что п о к а она от преследователей оторвалась – топот слышался где-то далеко, едва различимо. Но они уверенно выдерживали направление, а это значит...
Глава шестнадцатая
Теплая встреча старых подруг
Это значит, что приемников было два – один на вертолете, другой тащил с собой кто-то из преследователей и уверенно ловил сигналы крохотного передатчика, который, никаких сомнений, Марине предусмотрительно навесили еще на корабле. Попросту нет другого объяснения той уверенности, с какой погоня держит след, собак ведь при них не имеется, а в колдунов верится плохо...
Судя по тому, что она не заметила, как к ней на «Принцессе» (а где же еще? Не могли же снабдить передатчиками весь ее немаленький гардероб?) присобачили эту штуку, она должна быть очень и очень крохотной. Таких моделей куча. Точка-липучка – этакая соринка, которая к любой поверхности прилипает намертво, а сигналы в эфир шлет несколько суток. Поди найди такую на одежде посреди ночи...
Стоп!!!
Она замерла на расставленных ногах, чуть пригнувшись, держа автомат на изготовку. Свиделись, называется...
Метрах в ста от нее, прямо посередине улицы, возле низкого пышного куста, стояла огромная кошка, то есть не кошка, разумеется, а какая-то хищная тварь на манер пантеры или барса. Пожалуй, все-таки барс – достаточно света, чтобы разглядеть пятнистую, черно-белую шкуру. И разинутую пасть, в которой белеют довольно неприятные клыки...
Какое-то время они разглядывали друг друга, не трогаясь с места. «Зоопарки, – пронеслось в голове у Марины. – Когда-то тут была чертова уйма зоопарков, зверье разбежалось, иные прижились, те, что смогли приспособиться к климату...»
Проще всего было бы без затей рубануть по этому созданию очередью, но это означало выдать себя моментально. Как бы ни был хорош у преследователей приемник, кишка у них тонка, чтобы, подобно государственной структуре, задействовать спутник. А значит, ее местонахождение известно лишь приблизительно – плюс-минус сотня метров. Вертолет мог определить гораздо точнее, но с ним, как известно, случилась непредвиденная авария. А вот по звуку выстрела человек опытный мгновенно сообразит, где именно искать, и не останется у нее тысяча дорог...
Барс взмахнул хвостом, ударил им себя по бокам, показывая неуживчивый норов, конечно, и двинулся вперед этакой мягкой, едва ли не танцующей походкой, не прямо, а плавными зигзагами. Марина представления не имела, что именно это означает, – раздумье, опасливость или обычные охотничьи ухватки. Она просто отступила столь же мягко и почти бесшумно к стене дома, где торчала пожарная лестница.
Барс двинулся следом, все так же неторопливо, чертовски целеустремленно. Походило на то, что он твердо решил продолжить знакомство вплоть до самого тесного общения.
Свободной рукой Марина дернула нижнюю ступеньку, неизбежно перепачкав ладонь ржавчиной. Лестница выдержала испытание. Вскинув автомат за спину, – ремень был широкий, грубый, самодельной дикарской работы – держа нож в зубах, она подпрыгнула, уцепилась обеими руками за вторую перекладину, проворно полезла вверх, от души надеясь, что лестница под ней не рухнет, а запасной магазин не вывалится из-за пазухи.
Внизу скребнули по асфальту когти. Она посмотрела туда. Барс грациозно взмыл на задние лапы, передними уцепившись за нижнюю перекладину, но что-то не выказывал желания лезть вслед за Мариной, подобные цирковые трюки, скорее всего, были не в его характере. Вскоре он, упруго оттолкнувшись от лестницы, встал под ней на всех четырех, но не подумал убраться, таращился вверх, его глаза сверкали зеленоватым нехорошим сиянием. Судя по всему, зверю чертовски хотелось наконец-то поужинать как следует...
– Брысь, с-сука! – шепотом рявкнула Марина, вися над ним на ржавой лестнице метрах в пяти.
Он и ухом не повел, пялился с нешуточной гастрономической тоской. Оконный проем был совсем рядом. Душа у нее не лежала к тому, чтобы туда нырять – мало ли какие обитатели могут внутри обнаружиться, все одинаково опасны, невзирая на количество ног. Но что прикажете делать? Уже доносится тихий шум шагов – несколько человек бегут не очертя голову, а расчетливо, со всей возможной осторожностью...
Марина примерилась – и, оттолкнувшись от ржавых железных прутьев, ногами вперед нырнула в совершеннейший мрак и полнейшую неизвестность, еще в полете извернулась так, чтобы оказаться лицом к улице, ухватилась обеими руками за подоконник: мало ли что, перекрытия внутри могли рухнуть – и полетишь до самого подвала с высоты третьего этажа, а такое падение даже для суперагента чревато...
Автомат больно приложил по спине, но она не обратила внимания – главное, осторожно опуская ноги, почувствовала подошвами твердый пол. Не выпуская подоконника, замерев в нелепой позе, наугад шарила ногами, пока не определила со всей точностью: черт его знает, как обстоит со в с е й комнатой, но возле подоконника, по крайней мере, сохранилась достаточных размеров площадка, чтобы безбоязненно стоять на ней...
И встала. Осторожно выглянула, посмотрела вниз. Опасностей в данный момент две, но, с другой стороны, они не в союзе и уж никак не в сговоре, а значит, либо люди могут пристрелить зверюгу, либо она сама уберется подальше, заслышав приближение группы людей. Надо полагать, у него, как старожила, имеется некоторый опыт общения с опасными двуногими...
– Вот же блядь! – выдохнула она зло, увидев, чем кончилось.
Чертов барс не кинулся прочь со всех ног, а бесшумно скрылся в подъезде дома. В том самом подъезде, к которому принадлежала квартира, где она сейчас находилась. Решил пересидеть, ага, охотничек хренов. Судя по тому, как быстро и уверенно зверь затаился, это его привычная территория, он тут, как дома, все вокруг изучил... Двери квартир наверняка выбиты к чертовой матери, что-то Марина не видела здесь ни единой, сохранившейся в первозданном виде – так вот, хватит ли у этой скотины ума обшарить квартиры одну за другой?
Отсиживаться в подъезде или.?.. Если это его привычные места обитания, его охотничья территория, может и допереть поганым умишком...
Она чуть отступила назад, во мрак. Внизу показались люди. Они перемещались двумя группами, двумя цепочками – одна посередине улицы, другая – по правой стороне. Три человека и четыре... ага, еще трое движутся по левой стороне. Нужно признать, действуют грамотно. Они уже знают после печального инцидента с вертолетом, что у нее есть огнестрельное оружие, приняли все возможные меры предосторожности, чтобы не получить пулю из какого-нибудь окна или, по крайней мере, свести неизбежные потери к минимуму, вовремя отреагировать и ответить огнем...
Десяток автоматов – это, знаете ли, многовато. Не звиздец, конечно, но все равно уныленько...
Придется извращаться на пределе умения, а?
Глаза уже малость привыкли к темноте, и Марина различала в комнате очертания мебели: шкаф у стены, перевернутый вверх ножками стол, еще какая-то бытовая ерунда... Приходилось вполуха прислушиваться к внутренности дома – барс мог поступить в точности так, как она от него ждала... Во дура!
Видя уже, что пол нетронут, она приободрилась – и, осторожно ставя ноги, двинулась в глубь квартиры, на ходу полной горстью зачерпывая из мешочка, доставшегося в наследство от покойного вождя, сыпучий порошок. Даже на расстоянии от него шибало в нос едкой противной вонью растительного происхождения. Если человеческому носу так погано, можно представить, что почувствует зверь...
Осторожненько выбравшись в прихожую – дверь и в самом деле была снесена с петель давным-давно – Марина щедро рассыпала на площадке и на ступеньки немало порошка, отступила к прежнему наблюдательному пункту, беспрестанно засыпая следы дикарским снадобьем.
Приблизила лицо к оконному проему, не высовываясь за воображаемую плоскость бывшего окна. Только окончательно убедившись, что остается пока незамеченной, рискнула высунуться подальше.
Вот они, козлы, никуда не делись, рассредоточились меж ее домом и противоположным. Башками не вертят, не высматривают дичь в окнах, знают, что бесполезно, не коты, чай, в полумраке не особенно и рассмотрят притаившегося человека...
Может, начать к л а с т ь их поодиночке? Одиночными выстрелами? Этакие хваткие ребята довольно быстро определят, из какого именно здания ведется огонь, но прежде, жизненный опыт и умение подсказывают, пару-тройку все же удастся положить. И начнется веселая карусель. Шансов у нее вообще-то немало – немного их для серьезной облавы, даже дом окружить толком не смогут, жиденькое получится кольцо, и прорваться сквозь него не составит особого труда. Это в уличной перестрелке у нее были бы мизерные шансы, но вот так, укрываясь в немаленьком здании ночной порой... Итак?
Или... Нужно попытаться высмотреть, у кого из них приемник, и попытаться в первую очередь раздолбать не вражескую башку, а безвинный электронный прибор. Тогда и оторваться будет гораздо проще... Что они там?
Марина обратилась в слух. Эти, внизу, старались говорить тихо, но кое-как она разбирала слова.
– Где-то здесь...
– А именно?
– Поди определи... Она не двигается.
– Это понятно, затаилась где-нибудь... Точнее можешь?
– Приблизительно... Здесь!
Увидев, как несколько голов повернулись в ее сторону, как несколько рож уставились вверх, Марина живенько отпрянула в глубь комнаты. Внизу переговаривались:
– Очень точное место...
– Точнее нельзя. В этом здании. Обыскать сверху донизу...
Другой громко хмыкнул:
– Ну-ну... Веселенькое предприятие. Ясно же уж, что эта сучка вовсе не хрупкая бизнесменская блядь...
«Спасибо за комплимент, придурок, – подумала Марина со всей возможной в данной ситуации веселостью. – Дошло наконец».
– Подмогу вызвать...
И тут же говоривший запнулся – как человек, еще до критики в его адрес сам осознавший, что сморозил глупость. Ага, отметила Марина, сообразив, что означает унылая пауза. У них попросту нет рации! Иначе давно попытались бы высвистеть на помощь дружков-приятелей. Рация, похоже, была только в вертолете, никто ж не ожидал и не рассчитывал, что он внезапно навернется. Теперь кое-что проясняется: они поймали сигнал и запалили дикарское убежище, рассчитывая, что искомая добыча сама пойдет им в руки, когда все ломанутся наружу...
Черт, у кого из них может быть приемник? Нельзя высовываться, они уже знают, пусть приблизительно, где она прячется, сейчас наверняка всей оравой таращатся на окна именно этого дома...
Внизу послышался уверенный женский голос:
– Нельзя вот так торчать до утра. Придется что-то решать.
«Надо же, Вика, – подумала Марина, невольно оскалясь в недоброй усмешке. – Надо же, милая подруга, и ты сюда поперлась вместе с мужиками...»
– И что решим?
– Дом – окружить. Она запросто может выскочить с другой стороны, тут ни единого целого окна – и гоняйся за ней потом.
– А дальше?
Голос Вики упал до совершеннейшего шепота. Зашептались сразу несколько голосов – тут и повелительный шепот, и сомневающийся, и откровенно трусоватый шепот... Шепчись не шепчись, заранее ясно, что эта белобрысая стерва в данной ситуации может предложить: человек шесть оцепят дом, а остальные начнут наугад его обшаривать. Ничего другого в данной ситуации просто не изобрести. Вполне толковый план – правда, у тех, кому как раз и предстоит лезть в совершеннейшую темноту, рискуя получить пулю, наверняка есть на этот счет собственное мнение.
Шепот не утихал. Ясно было, что Вика пугает, грозит, настаивает и ободряет. Походило на то, что она тут если и не самая старшая, то место в сложившейся иерархии все же занимает немаленькое – очень уж робко и почтительно ей возражают, даже по шепоту чувствуется...
Наконец кто-то, не сдержавшись, возопил чуть ли не в полный голос:
– Там же лабиринт! Она всех, нахрен, перестреляет...
– Может, и не всех, – преспокойно ответила Вика. – А вот я уж точно перестреляю всех, кто будет дурака валять...
Послышалось возмущенное ворчание. Возможно, следовало попросту дождаться, когда в рядах противника начнется свара – к тому вроде бы шло. Но, во-первых, нет гарантии, что они все же перегрызутся, а во-вторых, сколько можно тут отсиживаться без дела?
Тщательно все прикинув, Марина на пару секунд возникла в оконном проеме, сухо треснули два одиночных выстрела – и, соответственно, двое преследователей повалились на асфальт сшибленными кеглями. Она успела еще послать короткую очередь в спину третьему. И отпрянула в темноту. Которая, впрочем, уже не казалась непроницаемой: где-то не особенно и далеко над крышами вставало высоченное, мерцающее сияние, отчего и все, что имелось на улице, и даже предметы в комнате, где Марина пряталась, начали отбрасывать смутно-шевелящиеся тени. Не было тут никакой загадки: это разгоралось на всю катушку пламя в дикарском подземелье, должно быть, его запалили на совесть и горючего материала внутри хватало...
На улице вспыхнула беспорядочная пальба, но не было нужды высовываться, чтобы оценить происходящее: по очередям, полосовавшим стены по обе стороны улицы, моментально стало понятно, что ее пока что не засекли. Не только дома не определили, но и стороны улицы. Неплохо. Особенно если учесть, что супостатов осталось ровным счетом семеро...
Что-то мелькнуло в поле ее зрения. Осторожнейшим образом передвинувшись поближе к окну, она выстрелила в человека, неосмотрительно завалившегося под стену на той стороне улицы, прямо напротив проема. Осталось шесть.
И тут же сразу несколько очередей прошлись по стене ее дома. Все. Кончилась лафа. Окна они не вычислили пока что, но знают дом. Ситуация чуточку осложняется…
– Трое – на ту сторону! – послышался крик Вики.
Судя по топоту бегущих у самой стены людей, команду эту выполнили с величайшим энтузиазмом – сообразили, что окажутся подальше от линии огня...
– Ну что ты тянешь, дура? – закричал кто-то внизу. – Давай сюда свою нечисть! Перещелкает же в темноте по одному!
– Paссредоточиться! – закричала Вика. – Не выползать!
Вслед за тем настала тишина, в таких ситуациях, тут и гадать нечего, всегда означавшая приближение какого-нибудь поганого сюрприза. Марина замерла, даже не пытаясь вновь вступать в перестрелку. Внизу послышался странный свист, издаваемый не человеком, а скорее, каким-то приспособлением: на пределе слуха, пронзительный, неприятно свербивший в ушах...
Что-то мелькнуло на фоне высокого тускло мерцающего сияния – над крышами, потом между домами. Марина, прижавшись к пыльной стене, отчетливо видела, как над улицей бесшумно проплыл странный силуэт, летучий и крылатый, со странно растопыренными крыльями, вызывавшими в памяти скорее летучую мышь, чем птицу, мелькнули два зеленоватых огонька-глаза! – и тут же все вокруг залил то ли свист, то ли зуд, еще более пронзительный и неприятный, казалось, он ворвался в комнату, как вода. У Марины нешуточно заломило уши, барабанные перепонки ощутили десятки мелких, болезненных уколов...
Читать бесплатно другие книги:
