Теплая чашка в холодный день. Как физические ощущения влияют на наши решения Лобель Тальма

Если у вас есть опыт супружеской жизни, то главное правило вам знакомо: виноват всегда муж. В нашем с супругом 30-летнем браке была история, когда десять лет назад мы задумали продать свою квартиру в Тель-Авиве. Небольшая, солнечная, сияющая белыми стенами квартирка в отличном доме стиля «баухауз», выстроенном в центре города, продавалась с великим трудом. Покупатели приходили и уходили, и лишь одна пара молодоженов возвращалась осмотреть квартиру вновь и вновь. Однажды они даже привели архитектора, который принялся сновать по комнатам с рулеткой в руках, давая советы по перепланировке. Молодожены были явно настроены на покупку.

Суммы, разумеется, мы в беседах упоминали, однако израильская уклончивая манера торговаться сделала свое дело: переговоры дошли чуть ли не до подписания бумаг, а о цене мы так и не сговорились. Окончательную встречу решено было устроить у общих знакомых за чашкой чая. Я хорошо помню, как по пути туда я (убежденная в том, что оппоненты занижают цену сверх всякой меры) готовилась твердо возражать и перебирала в уме доводы: квартира отличная, расположена в центре города, на нее есть другие покупатели… И все же стоило нам взять в руки по чашке горячего чая, предложенного хозяевами, как через считаные минуты я вдруг обнаружила, что уже согласилась с изначальной, слишком низкой для нас ценой.

Дома я не находила себе места: я знала, что, начни мы торговаться, цену спокойно можно было бы поднять. Молодоженам квартира явно нравилась, так отчего же мы так легко уступили? Разумеется, я свалила вину на мужа: почему он не возражал? Почему мы так быстро сдались? Может, мы устали от долгих переговоров и хотели скорее покончить со сделкой? Может, нам просто понравилась молодая пара? Однако годы спустя я выяснила, что все обстояло куда проще: дело решила чашка горячего чая.

В 2008 г. студент Йельского университета Лоренс Уильямс и его преподаватель, знаменитый профессор Джон Барг, набрали группу из 41 студента для психологического эксперимента^{3}. Испытуемые по очереди выходили в коридор, где их приветствовала молодая ассистентка, которая подводила каждого к лифту и провожала на четвертый этаж. Ассистентка, как предписывал эксперимент, держала в руках стопку книг, планшет с листом бумаги и кружку кофе. В лифте она, готовясь записать имя и данные испытуемого, как бы невзначай просила его подержать кружку – эта обыденная просьба и была главным пунктом эксперимента. Половине участников вручался горячий кофе, другой половине – кофе со льдом: так испытуемым давали тактильно ощутить температуру, не вызвав у них ни малейших подозрений насчет важности происходящего.

На выходе из лифта студента приглашали в лабораторию, где экспериментатор предлагал ему прочитать текст, описывающий некоего человека, обозначенного как «личность А». Испытуемые не знали, что это вымышленный собирательный персонаж; текст характеризовал его как человека опытного, умного, целеустремленного, дельного, трудолюбивого и осмотрительного. Затем студенту предлагалось выбрать из дополнительного списка еще десять качеств «личности А», не упомянутых в исходном тексте. Половина этих качеств относились к «температурным» характеристикам, которые обычно ассоциируются с более «теплым» или «холодным» типом личности – щедрый/скупой, добродушный/раздражительный, общительный/замкнутый и заботливый/эгистичный. Остальные качества не имели ничего общего с теплом или холодом: разговорчивый/молчаливый, сильный/слабый, честный/лживый и пр.

А теперь почувствуйте силу ощущения тепла кофейной кружки. Испытуемые, которые в лифте хоть недолго держали в руках кружку горячего кофе, приписывали «личности А» щедрость, заботливость и добродушие более активно, чем их собратья, которым был вручен кофе со льдом: те видели в «личности А» субъекта раздражительного, замкнутого и эгоистичного. Однако при выборе качеств, не имеющих «температурных» ассоциаций, обе группы испытуемых оказались более единодушны – независимо от температуры доставшегося им кофе.

Неужели такая мелочь, как теплая кружка в руках, меняет взгляд и заставляет нас видеть людей в более приятном свете? Какие психологические процессы за этим стоят?

Весть о том, что ощущение физического тепла способствует более теплому отношению к окружающим, поразила научное сообщество: многие ученые недоумевали, действительно ли такое возможно. Как вы вскоре увидите, температура в самом деле влияет на наши чувства к конкретным людям точно так же, как она изменила отношение испытуемых к безымянной личности, известной им только по описанию. От температуры может зависеть даже то, насколько близкими и родными мы будем считать людей.

Душевная привязанность не всем требуется в равной мере, и не все одинаково способны ее испытывать, однако в большинстве случаев именно она лежит в основе человеческих отношений. В 2009 г. два голландских исследователя^{4} попытались выяснить, влияет ли температура на наше отношение к людям. Как и в случае с кружкой кофе, экспериментатор (делая вид, что занят установкой опросника в компьютер) давал испытуемым подержать в руках горячий или холодный напиток.

Позже, взяв напиток обратно, экспериментатор предлагал испытуемому представить себе кого-либо из знакомых и оценить свое отношение к нему. Те, кто держал в руках теплое питье, чаще отзывались о задуманном человеке как эмоционально близком, а те, кому вручали холодное питье, – наоборот. Результат воистину поразительный, ведь большинство из нас полагает, будто наше отношение к знакомым день ото дня остается неизменным и уж точно не зависит от температуры кружки в руках.

Однако наш мозг существует не в вакууме, и окружающее неуловимо воздействует на наши впечатления и оценки. Все, что мы видим, ощущаем кожей, пропускаем через другие органы чувств, – все влияет на наше восприятие почти незаметно для нас самих. В основе теории воплощенного познания – недавно возникшего направления в психологии, в рамках которого мы ведем исследования, – лежит тезис о существовании сложной связи между принятием решений, чувственно-моторным опытом (как, например, прикосновение к теплому или холодному объекту) и поведением, оценками, эмоциями.

Традиционная психология на протяжении своей истории занималась изучением внутренних процессов человеческого сознания, внутренних причин наших решений и ошибок. Психологи обычно исследуют страхи, желания, воспоминания и эмоции. Но как же быть с внешней средой, окружающей нас? Особенно в условиях, когда мы должны добиться определенного результата – в работе, на собеседовании или экзамене, на спортивных соревнованиях? То, что происходит вне сознания соревнующихся, тоже влияет на итог и может стать причиной победы или поражения. Подход же воплощенного познания позволяет видеть, что результат, например, театрального прослушивания может зависеть от несущественных на первый взгляд деталей, таких как жар от софитов, цвет занавеса и наличие ярких логотипов с названиями престижных учебных заведений или популярных телевизионных реалити-шоу.

Теория воплощенного познания предполагает, что мозг не способен работать в отрыве от физических факторов, что ощущения связаны как с нашим бессознательным, так и с сознательными процессами мышления. Мы – психологи и неврологи, работающие в этой сфере, – стремимся показать, как физические ощущения влияют на нашу психику и поступки^{5}. Связь между сознанием и телом очевидна во всем, что мы делаем.

Прочтите следующий абзац:

Теплое рукопожатие сгладило для него тяжелые мысли о прошлом, и все же он знал, что хладнокровно застрелил жертву и уснуть с чистой совестью ему не удастся уже никогда.

Эта фраза, слишком изобилующая метафорами, не претендует на литературные премии, однако давайте взглянем на нее пристальнее. «Хладнокровно», «чистая совесть», «теплое рукопожатие», «тяжелые мысли» – эти слова показывают, насколько четко повседневная речь отражает связь между физическим опытом и психическим состоянием^{6}{7}. Сложно отыскать эмоцию, которая не сопровождалась бы физическими метафорами: одиночество рисуется холодным, вина – тяжелой, бессердечие – жестким.

Книга, которую вы сейчас читаете, показывает, что связь между физическими ощущениями, эмоциями и действиями не метафорическая, а самая настоящая. Температура, расстояние, вес и многие другие физические факторы могут влиять – и в действительности влияют – на наши суждения, переживания и поступки. И хотя связь между физическими ощущениями и психологическими переживаниями довольно сложна, ее трудно не заметить – как невозможно не заметить холода, веющего от одиночества.

Холод одинокой ночи

Изменения температуры влияют на наш настрой – это давно известно. Приятная теплая погода делает нас радостнее^{8}, жара ассоциируется с агрессией^{9}{10}. У Шекспира в «Ромео и Джульетте» Бенволио предостерегает Меркуцио насчет жаркой ненависти, царящей на улицах Вероны: «Прошу тебя, Меркуцио, друг, уйдем: день жаркий, всюду бродят Капулетти; коль встретимся, не миновать нам ссоры. В жару всегда сильней бушует кровь»^{11}. Анализируя статистику преступлений за более чем 10-летний период, исследователь^{12} заметил прямую закономерность: в периоды зноя численность преступлений растет. Отношения между людьми – более сложная материя, однако принцип здесь тот же. Некоторые психологи-традиционалисты отказываются признавать эти открытия (подобно тому как некоторые непоколебимые умы не признают свидетельств глобального потепления), однако совершенно ясно, что факторы внешней среды значительным образом воздействуют на наше психическое состояние и мышление. Как выясняется, пустые разговоры о погоде – не такие уж пустые, фраза «Как тебе погода?», по сути, вежливый вариант фразы «Да что с тобой такое?», и этот невинный вопрос вполне способен повлиять на наши оценки и решения.

Мой отец любил рассказывать такой анекдот. Мужчина и женщина встречаются уже 15 лет. И вот женщина спрашивает: «Может, нам пора подумать о браке?» На что мужчина отвечает: «Давно пора, но люди кругом так холодны. Кому мы нужны?» Женщина, конечно, подразумевала, что они поженятся между собой, однако, как замечает мужчина, нужного партнера найти нелегко. Порой фраза «мир холоден и неприветлив» употребляется в ситуациях, когда некто пытается резко переменить жизнь (например, уйти из семьи или бросить работу), а будущее представляется трудным, пугающим или одиноким – холодным.

Однажды приятельница поведала мне грустную историю из своей юности. В 13 лет она счастливо предвкушала поездку с двумя подругами в летний лагерь, но в день отъезда одна из подруг заболела, а семья второй резко поменяла планы, и моей приятельнице неожиданно пришлось ехать в лагерь без подруг и ночевать там в одиночестве. Десятилетия спустя, сидя в Тель-Авиве с чашкой горячего чая в руках, она вспоминала, какой холодной ей казалась тем летом каждая ночь. Летом в Израиле тепло, однако тонкое одеяло не могло ее согреть. Связь между одиночеством и холодом существует во многих языках, в стихах и песнях. Интересно, как в то лето ощущала бы температуру моя приятельница, если бы подруги были с ней?

В Канаде, в городе Торонто, столбик термометра зимой редко поднимается выше 20 °F (–6 °C), жителям города несколько месяцев приходится жить среди снегопадов, льда, снежного крошева и холодного ветра – в этих подходящих для эксперимента условиях два исследователя из Торонтского университета^{13} изучали связь между чувством холода и чувством одиночества. Два поставленных ими эксперимента должны были показать, влияет ли внешняя температура на психологическое состояние и влияют ли наши чувства на восприятие температуры.

В одном эксперименте исследователи просили каждого из 32 студентов первой группы вспомнить ситуацию, в которой испытуемый чувствовал себя изолированным, отторгнутым от общества и одиноким: например, его не пригласили на вечеринку, не позвали в команду и пр. Второй группе из 32 студентов предложили вспомнить ситуацию, когда испытуемого включили в какое-либо сообщество – например, приняли в клуб. После этого задания экспериментатор сознательно менял тему и спрашивал (якобы по просьбе университетской ремонтной бригады), тепло или холодно в аудитории. Студенты, рисовавшие себе ситуацию одиночества, называли температуру более низкую, а те, кто думал о приятном времяпрепровождении в компании, более высокую: среди первых средняя температура составила 70,5 °F, среди вторых – 75,2 °F (соответственно 21 °C и 24 °C). При этом все они сидели в одной и той же аудитории.

Как вы видите, память о прошлых эмоциях может влиять на физические ощущения в настоящем. Между холодом и одиночеством существует мощная связь – даже когда дело касается событий, далеких по времени.

После этого исследователи решили не останавливаться на том, чтобы вызывать в памяти испытуемых прошлый опыт отчужденности и одиночества, а воссоздали аналогичную ситуацию в настоящем. Способ был придуман отличный. Одну группу испытуемых пригласили поиграть в виртуальную игру с мячом: участники сидели за компьютером и в режиме онлайн играли с тремя другими студентами – так сказали участникам. В действительности же никаких других игроков не было – была лишь «жестокая» компьютерная программа, заставлявшая троих виртуальных игроков бросать мяч почти исключительно друг другу, так что игрок-человек чувствовал себя обделенным. Вторую группу студентов усадили за такую же игру в мяч, только компьютерная программа в их случае была настроена более дружелюбно к участнику и давала ему играть столько же, сколько виртуальным игрокам: испытуемые, таким образом, проводили время куда веселее, чем студенты из первой группы.

После игры испытуемых просили поучаствовать, якобы отдельно от эксперимента, в маркетинговом опросе: им предлагалось оценить в баллах от 1 до 7 степень желательности для них продуктов из списка, включавшего горячий кофе, горячий суп, яблоко, крекеры и колу со льдом. Участники, разумеется, не знали, что исследователи таким способом изучают воздействие предыдущей игры и созданной в ней ситуации отчуждения. Результат показал, что обделенные вниманием игроки куда охотнее выбирали горячие продукты, чем студенты, игравшие наравне с виртуальными игроками. Таким образом, был сделан вывод о том, что тепло может быть «лекарством» от одиночества.

Другая группа исследователей^{14} попыталась заглянуть еще глубже и изучить соматический уровень реакции на отчуждение и одиночество: действительно ли температура кожи понижается, если мы чувствуем себя одинокими и брошенными? Ученые использовали игру в мяч из предыдущего исследования; участники считали, будто играют в ту же игру с другими испытуемыми, хотя на деле за партнеров играл компьютер и программа вновь была настроена на два режима: включение участника в игру (когда испытуемый получал мяч через каждые несколько бросков) и исключение его из игры (когда мяч испытуемому не доставался вовсе). Во время эксперимента исследователи замеряли у испытуемого температуру пальца, и в результате выяснилось, что у тех участников, которых исключили из игры, кожа холодела и температура пальца понижалась.

Не останавливаясь на достигнутом, эти же ученые провели второй эксперимент с целью выяснить: можно ли улучшить самочувствие оставленного в одиночестве человека, если дать ему в руки что-нибудь теплое? Участников эксперимента посадили играть в ту же игру и вновь разделили на две группы: включенных в игру и исключенных из игры. Однако в этот раз компьютер запрограммировали остановиться через три минуты и вывесить сообщение о программной ошибке. В эту минуту к участнику подходил экспериментатор со стаканом горячего или холодного чая; участник обращался к экспериментатору за помощью, тот просил его подержать стакан, а сам начинал заниматься компьютером. Затем участникам предлагалось выбрать слово, описывающее их состояние – «плохое», «напряженное», «тоскливое», «подавленное», – и оценить степень в баллах от 1 до 5. Нетрудно было предсказать, что не включенные в игру участники назовут более негативные чувства, чем полноценные игроки, – так оно в действительности и случилось. Однако самый поразительный результат заключался в том, что только у тех исключенных из игры, кому вручили холодный стакан, состояние было наиболее негативным. У других исключенных из игры – тех, кто получил горячий чай, – теплый стакан в руках повлиял на общее «потепление» настроя и улучшил самочувствие.

Эти результаты в совокупности ясно показывают, что ощущение холода или тепла зависит не только от температуры в помещении, но и от настроя. Если вы чувствуете себя одиноким (когда вас отстранили от деятельности или когда вы находитесь в одной комнате с людьми, не разделяющими ваших мнений, взглядов и ценностей), ваше физическое и психологическое состояние меняется. Даже если вы просто стоите или сидите далеко от человека или группы, вы чувствуете себя изолированным. Комната становится холоднее. И напротив: если вы чувствуете себя членом некоего круга или компании, если вы находитесь в помещении с людьми, разделяющими ваши взгляды и вкусы, или если вы сидите с кем-то рядом, то вы ощущаете комнату как более теплую.

Эти открытия напрямую влияют на нашу жизнь и особенно важны для учителей, преподавателей и родителей, помогающих детям приспосабливаться к различным ситуациям. Например, дети и подростки в школе часто чувствуют себя одинокими или изолированными, а это может привести к проблемам с адаптацией. Теперь, когда вы знаете, что тепло положительно влияет на отношение к людям, вы можете не только избавить ребенка от ощущения, будто его бросили на холоде, но и помочь другим отнестись к нему теплее. Простое действие – включить отопление или предложить детям одеться потеплее – может исправить «климат» в группе, того же можно достичь, если время от времени собирать детей за чашкой горячего шоколада или устраивать им совместные горячие обеды.

Один молодой человек рассказал мне, что в подростковом возрасте у него были проблемы в отношениях с родителями и отец с матерью обратились к психологу. Однако на сеансах мальчик чувствовал себя так неуютно, что в первые четыре месяца даже не снимал пальто. За это время он успел проникнуться теплыми чувствами даже к психологу. Я и сама порой оказывалась на вечеринках, где никого не знала и при входе в помещение чувствовала себя одинокой; многие ощущали себя так же – они не снимали верхнюю одежду. Если вы устраиваете встречу или прием, проследите, чтобы помещение было протоплено хотя бы в начале мероприятия; в холодное время года помогут горячие напитки, обед можно начать с теплого супа. Одинокие люди или те, кто оказался в новой, незнакомой обстановке, нуждаются в тепле как физически, так и психологически.

Температура, щедрость и доверие: согрейте руки и откройте душу

Может ли температура влиять не только на наши мнения и ощущения, но и определять наши поступки в окружающем мире? Может ли ваш ежедневный ритуал выпивания чашки кофе привести, например, к тому, что вы станете подавать милостыню попрошайке у ближайшей кофейни? Способствует ли утренняя чашка горячего чая более открытому и позитивному отношению и даже большему доверию к людям? Уильямс и Барг^{15} – исследователи из Йельского университета, проводившие эксперименты с горячими чашками кофе, – придумали способ это выяснить.

Участникам эксперимента они сказали, что проводят маркетинговое исследование покупательского спроса, и дали испытуемым «новый товар» – электрогрелку. Испытуемых просили подержать в руках грелку (теплую или холодную), оценить ее эффективность и сказать, порекомендовали бы они ее друзьям, членам семьи и незнакомым людям. Главной частью исследования, впрочем, был не этот опрос, а то, что происходило после него. Каждому испытуемому в благодарность за участие в исследовании давали на выбор два бонуса: возможность подкрепиться самому или небольшой подарочный сертификат для кого-нибудь из друзей. Так ученые исследовали связь между ощущением тепла и щедростью, однако участники не подозревали, что эксперимент в действительности изучал их поведение.

Результат был впечатляющим. Из тех, кто держал в руках холодную грелку, около 75 % решили вознаградить самих себя и только 25 % сделали выбор в пользу подарка для друга. Из тех, кому досталась теплая грелка, 54 % против 46 % предпочли сделать подарок другу, а не порадовать самих себя. Разница статистически огромна, а ведь эксперимент отличался только одним фактором – температурой грелки, которую участники держали в руках.

Итог эксперимента подтверждает максиму о том, что филантропия и благотворительные пожертвования связаны скорее с эмоциями, чем с рациональными размышлениями. Это не значит, что давать деньги – исключительно эмоциональное действие: оно, разумеется, имеет под собой серьезный осознанный компонент. Мы не так уж склонны беспечно раздавать подарки в приступе внезапного человеколюбия, у нашей щедрости обычно есть причины: мы либо хотим вызвать признательность и уважение у того, кому делаем подарок, либо стремимся иметь репутацию щедрого человека, либо желаем чувствовать себя важным и нужным. Однако описываемый эксперимент, как и большинство исследований в рамках теории воплощенного познания, показал, что наши поступки – даже те, которые мы считаем плодом чисто логических соображений, – подвержены влиянию инстинктов. Он также показал, что наше поведение зависит не только от эмоциональной и подсознательной составляющей, но и от заурядных бытовых факторов. В данном случае решение было спровоцировано самым невинным стимулом – кратким ощущением от тепла электрогрелки в руках.

Уильямс и Барг провели еще одно исследование – на этот раз они выясняли, может ли воздействие теплого предмета повлиять не только на щедрость, но и на степень доверия^{16}. Доверие, лежащее в основе брака, дружбы и деловых отношений, – материя тонкая: его трудно завоевать, оно зависит от множества факторов. Почему в одних случаях оно достижимо, а в других нет? Решение кому-то довериться часто приходит внезапно и порой ощущается как интуитивное, однако некоторое количество тепла может серьезно помочь результату.

Во время очередного «маркетингового исследования покупательского спроса» ученые вновь просили испытуемых подержать в руках электрогрелку – либо холодную (59 °F, или 15 °C), либо теплую (105,8 °F, или 41 °C). Затем участников усадили за игру, в которой одни были инвесторами, другие – доверенными управляющими. Инвестор посылал некую сумму управляющему (анонимному, сидящему в соседней комнате); тот немедленно увеличивал сумму втрое, а затем определял, сколько денег вернуть инвестору. В каждом раунде игры инвестор мог вложить в дело любую сумму от 0 до 1 доллара с шагом 10 центов. Обратите внимание: любая вложенная инвестором сумма будет увеличена втрое, однако сколько из этого получит инвестор, решает управляющий. Чем больше инвестор вкладывает, тем больше он может получить, но только в том случае, если управляющий решит отдать ему деньги. Испытуемые, разумеется, полагали, что играют в инвестиции, однако на деле это был тест на доверие. Чем больше инвестор доверяет управляющему, тем больше денег он вложит.

Результат исследования был поразительным. «Инвесторы», перед игрой прикоснувшиеся к холодной грелке, вкладывали меньше денег, чем их коллеги, подержавшие в руках теплую. Те, кому досталась холодная грелка, доверяли управляющим неохотно и не были уверены, что получат деньги обратно; теплая грелка, напротив, побуждала испытуемых к большей щедрости и большей душевной расположенности к партнеру и усиливала их доверие к «управляющему».

Эффект тепла, влияющий на щедрость, доверие и расположенность к людям, может показаться слишком кратким: физические ощущения воздействуют на мозг лишь в течение недолгого времени. Однако, как я сказала раньше, краткое воздействие не обязательно несущественно: мгновенное решение может иметь продолжительные последствия. Знать о таком эффекте – первый шаг к тому, чтобы распознавать и контролировать сигналы, получаемые нами от окружающей среды и взаимодействующих с нами людей.

Представьте себе: теперь вы можете улучшить исход первого свидания или деловой встречи, достаточно лишь угостить партнера горячим напитком или пригласить его в японский ресторан, где перед едой посетителям предлагают теплые полотенца. Когда вам нужно выглядеть в чьих-то глазах человеком теплым и благожелательным, дайте такому человеку чашку горячего чая или кофе. Во время переговоров о заработной плате, продаже или разводе, когда вы хотите прийти с собеседником к компромиссу или добиться от него большей щедрости, эспрессо или чай вместо прохладительного напитка помогут вам склонить весы в вашу пользу. Старая поговорка «Горячие руки – горячее сердце» во многом верна.

В библейской Книге Бытия есть рассказ об Исаве и Иакове, сыновьях патриарха Исаака. Исав – старший из братьев, грубый охотник однажды, проголодавшись, за чечевичную похлебку продал свое право первородства Иакову, любимцу матери. Когда слепому старику отцу пришла пора благословлять Исава, Иаков решил обманом получить благословение и обернул руки и шею шкурой козленка, чтобы походить на «косматого» брата. Старый Исаак, который мог полагаться только на осязание, сказал: «Голос Иакова, а руки, руки Исавовы» – и благословил Иакова.

Эта история свидетельствует о том, что тактильные ощущения не просто важны для восприятия окружающего мира – они помогают нам распознавать то, что скрыто от глаз. Когда нам нужно прояснить для себя некую ситуацию, мы, как Исаак, пытаемся нащупать выход. Однако библейский рассказ предостерегает против стремления слишком полагаться на ограниченные и противоречивые сигналы, получаемые через органы чувств, и учит нас не доверять неоднозначным данным и не основывать свои поступки на догадках и слепой вере, а рационально осмыслять происходящее. И конечно же, эта история советует нам не соблазняться близкими, но преходящими целями (как Исав, который позволил урчащему от голода желудку решить судьбу своего наследства), а стремиться к исполнению более серьезных планов, способных принести нам большее удовлетворение в будущем. «Когда решаешься на ложь – запутанную сеть плетешь», – сказал когда-то Вальтер Скотт. Избегайте запутанных ситуаций: полагаясь на свои чувства и ощущения, вы можете обманывать сами себя.

Органы чувств дают нам важную информацию, необходимую для выживания, однако, если мы получаем противоречивые сигналы, их нужно тщательно распознавать и здраво оценивать.

Притчи, сюжеты и метафоры предостерегают от ловушек, в которые нас могут увлечь органы чувств. Иаков успешно использовал воплощенное познание для своей пользы, Исаак на краткий, но важный миг предпочел ощущения разуму, и ход библейской истории переменился. Распознать истинную подоплеку ситуаций и побудительные мотивы людей (которые о них могут и не догадываться) не всегда легко. Мы считаем истиной то, что получаем органами чувств и пропускаем – сознательно или бессознательно – через мозг. Наши внутренние ощущения отражаются и в словах. Корявый стиль, мягкосердечие, ровный бег, колкий взгляд, мягкая посадка, твердый срок, жесткая вода, ершистый характер — все это осязательные метафоры. Неужели это – лишь случайные красивости языка? Или они связаны с глубинными свойствами человеческого восприятия?

Ответ, как выясняется, лежит отнюдь не на поверхности, в данном случае не на поверхности кожи, а куда глубже. Кожа – самая чувствительная часть тела, она покрывает нас целиком: от трепетных кончиков пальцев джазового пианиста до загрубевших пяток танцовщика на углях. «Касаться» и «трогать» – слова, употребляемые не только в смысле буквального физического касания. В Евангелии от Марка мы находим, что для того, чтобы Христос коснулся кого-либо духовно, человек должен протянуть руку и дотронуться до него. Почему недостаточно просто видеть и слышать Христа? Тех, кто жил после, Христос коснулся только словом, однако для первых его последователей мысль о Христе как о духе, получившем телесное воплощение, значила очень многое, и возможность коснуться его и испытать прикосновение духа, ставшего плотью, влекла людей непреодолимо. Даже сейчас слово «касаться» так часто используется в языке потому, что прикосновение – самый личностно близкий, интимный способ взаимодействия с миром.

Изучая процесс эволюции человека, ученые выдвинули гипотезу, что задолго до возникновения языка мы общались невербально, в том числе прикосновениями. Сейчас переход к вербальному общению тоже начинается с невербального: как только мы рождаемся, мы начинаем познавать мир через осязание – объятия и поцелуи, кормление и укачивание. Психологи доказали важность прикосновений для развития ребенка. Физические касания дают младенцу чувство защищенности, укрепляют навыки общения. В широко известных трагических случаях в Румынии, когда дети росли в сиротских приютах почти в полном одиночестве, отсутствие физического контакта затормозило развитие их эмоциональных, социальных и когнитивных навыков^{17}.

Прикосновения также влияют и на взрослых – в частности, на их податливость, альтруизм и склонность к риску. Во время одного из опытов продавцы подходили к покупателям с предложением попробовать новый вид закуски, при этом некоторых слегка трогали за руку выше локтя. Это прикосновение решало дело: покупатели более охотно соглашались попробовать образец и даже купить товар^{18}. Недавние исследования^{19} показали: легкое похлопывание по плечу способствовало тому, что испытуемые охотнее брали на себя финансовый риск, – вероятно, тактильный контакт усиливал в них чувство уверенности. В ходе еще одного исследования^{20} обнаружилось, что официантки, на секунду коснувшиеся руки или плеча посетителя, получали более крупные чаевые, однако это прикосновение никак не отражалось на мнении клиента об официантке или об атмосфере ресторана, то есть сам посетитель не замечал связи между касанием и своими поступками.

Прикосновение к человеку побуждает к доверию и взаимодействию, понижает чувство опасности, укрепляет уверенность и расслабляет. Беспокойным людям становится легче, если они кого-нибудь коснутся или возьмут за руку. Перед болезненной медицинской процедурой волнение можно уменьшить, если легко тронуть лоб или плечо пациента. Массаж после трудного дня помогает мне расслабиться, даже если мышцы не напряжены и я не взвинчена.

Потребность людей в прикосновениях побудила ученых изобрести предметы, имитирующие чье-то касание. Рубашка «обними меня»^{21}, например, может пригодиться в разлуке: она сделана из мягкой приятной материи и имеет сложную систему встроенных сенсоров давления, активируемых приложением для мобильного телефона. Она даже способна пробуждать ответный эмоциональный отклик, аналогичный реакции на объятие, – например, замедление пульса. В другом случае изобретатели придумали куклу, которая передает осязательную иллюзию объятия ребенку, одетому в специальную «киберпижаму»^{22}. Как мы видим, технические инновации «затрагивают» людей не меньше, чем издавна практикуемое человечеством долгое объятие после разлуки.

Наш осязательный опыт не ограничивается прикосновениями других людей. Тактильные ощущения мы получаем постоянно, часто их не замечая. Мягкое, жесткое, шероховатое, гладкое окружает нас постоянно в виде одежды, книг, сумок, компьютеров, смартфонов и планшетов. Мы ощущаем мягкость или жесткость подушек и стульев дома, в офисе или в ресторане. Вечером, ложась спать, мы чувствуем постель – мягкую или жесткую, какую сами некогда выбрали. Полотенца после душа, тонкие или толстые коврики на занятиях пилатесом или йогой – тоже источник тактильных ощущений.

Термины, связанные с осязанием, широко используются в переносном значении. Например, слово «жесткий» относится к трудным, неприятным ситуациям или периодам времени, поскольку соответствующее физическое прикосновение объекта может быть грубым. Прилагательным «мягкий» мы метафорически описываем человека, с которым легко иметь дело, или податливого, легко поддающегося воздействию, – словом, мягкого как воск. «Твердый» – характеристика непреклонного, негибкого человека, на которого трудно повлиять, как на сложно поддающийся обработке материал.

Эти метафоры не просто фигуры речи, а свидетельство глубинной связи между физическими ощущениями и нашими поступками. А значит, фактура объектов, к которым мы прикасаемся, способна воздействовать на поведение. Может ли твердый или мягкий стул повлиять на мягкость или жесткость нашей реакции? Насколько важно, на чем мы сидим во время сложных переговоров?

И у сильных людей есть свои слабости

Каждый отпуск я езжу в Сан-Диего проведать свою дочь и внучек. Я люблю с ними общаться, слушать их истории и рассказывать свои. Днем, когда все в школе, мне нравится выходить на свежий воздух. Чаще всего я брожу вдоль берега: пляжи Сан-Диего прекрасны, погода тоже, прогулка может растянуться на многие мили. Вместе с моей хорошей приятельницей, которая живет здесь же, мы гуляем около полутора часов, а потом заходим посидеть в одно из прибрежных кафе.

Вдоль пляжа можно идти либо по песку, либо по тротуару – пути параллельны, только тротуар замощен. У нас с приятельницей нет предпочтений: в разные дни мы выбираем то тротуар, то песок.

Наблюдая за ней довольно долгое время, я заметила, что в некоторые дни она очень несговорчива, а в другие более уступчива: порой ей все равно, в какое кафе зайти, а в других случаях она требует, чтобы все шло в точности по начальному плану. Я всегда приписывала это ее переменчивости и внезапным вспышкам дурного или хорошего настроения. Однако не так давно я обратила внимание, что в те дни, когда мы идем по тротуару, она более упряма, чем когда мы ходим по песку. Главная разница этих двух путей состоит в том, что тротуар твердый, а песок мягкий. Возможно ли, чтобы тактильные ощущения твердости и мягкости смягчали или ужесточали настрой моей приятельницы?

Группа исследователей из Гарварда, Йеля и Массачусетского технологического института^{23}, изучая этот вопрос, нашла способ заставить испытуемых прикоснуться к твердому или мягкому предмету: прохожих приглашали посмотреть на фокусы и принять участие в действе. Вы, вероятно, помните, что перед выполнением трюка (готовясь, например, превратить носовой платок в голубку или высыпать кучу денег из пустой шкатулки) фокусник часто просит кого-нибудь из зрителей прикоснуться к предмету, чтобы убедить публику, что все происходит без обмана. Исследователи тоже предлагали прохожим тронуть предмет, якобы предназначенный для фокуса. Половине испытуемых давали твердый кусок дерева, другой половине – мягкое одеяло. Затем исследователи говорили участникам, что представление откладывается, и давали им другое задание, будто бы не связанное с первым: их просили прочесть абзац, описывающий некую неоднозначную ситуацию между начальником и подчиненным, а потом оценить в баллах некоторые качества подчиненного, часть из которых была связана с неуступчивостью и твердостью. Те, кому давали потрогать мягкое одеяло, сочли подчиненного менее неуступчивым и твердым (иными словами – более мягким), чем те, кому давали потрогать деревянный брусок. При этом текст был один для всех, и остальные свойства персонажа (как, например, общительность и серьезность) участники из обеих групп оценивали одинаково, мнения расходились лишь в отношении неуступчивости и твердости.

Ученые решили выяснить, влияет ли ощущение мягкости и твердости не только на восприятие и оценки, но и на поведение – например, во время переговоров или обсуждения сделок. Сторонник мягких методов ведения переговоров воспринимает собеседника как друга и стремится к соглашению даже в тех случаях, когда от него требуются уступки. Такой человек скорее изменит собственную изначальную позицию, лишь бы достичь согласия с партнерами. Сторонник жестких методов, напротив, видит в собеседнике не друга, а противника; он обычно не доверяет оппоненту и не настроен менять свои изначальные намерения и идти на компромисс.

Чтобы понаблюдать, как осязательные ощущения мягкости и жесткости сказываются на манере ведения переговоров, исследователи предлагали участникам сесть на мягкий или твердый стул и просили представить себе, что они находятся в фирме по продаже автомобилей и хотят купить конкретную машину, на которой написана цена. Участники должны были дважды предложить свою цену (предполагалось, что первая названная ими сумма будет отвергнута продавцом). Сидевшие на мягких стульях соглашались с изначальной ценой легче, чем те, кто сидел на твердых. Мягкое сиденье заставляло людей и торговаться более мягко.

Мягкость и твердость могут служить характеристикой не только людей и типов поведения, но и некоторых социальных категорий – например, гендерной принадлежности. Гендерные роли, разумеется, в последнее время ощутимо изменились, однако в силу стереотипов некоторые свойства личности по-прежнему считаются «более мужскими» или «более женскими». Одно из этих свойств – мягкость. Как бы мы ни возмущались такими предрассудками, факт остается фактом: обычно считается, что женщины мягче мужчин, а мужчины жестче женщин.

Группа исследователей^{24} провела две серии опытов с целью выяснить, как наше сознание соотносит мягкие и жесткие ощущения с характеристиками мужественности или женственности. Во время первого опыта испытуемым демонстрировали на компьютерном экране восемь портретов, на которых люди не имели выраженных гендерных черт, а затем участникам предлагали указать, на каком портрете женщина, а на каком мужчина. При этом их просили сжимать в руке мячик (участникам объяснили, что эксперимент якобы исследует влияние параллельной деятельности на восприятие лиц). Испытуемых разделили на две группы: одним вручали мягкий мячик, другим твердый. Те, кому достался твердый мяч, принимали большее количество лиц за мужские, чем участники с мягким мячом. Иными словами, тактильные ощущения мягкости или жесткости повлияли на то, мужским или женским казалось лицо.

Во второй серии экспериментов участников вновь просили рассортировать лица на женские и мужские, только портреты на этот раз были не на компьютерном экране, а на бумаге – на ней испытуемые и должны были написать ответ от руки. Одной группе велели надавливать на ручку сильнее, чтобы надпись отпечаталась через копировальную бумагу на втором экземпляре, второй группе сказали давить на ручку слабо, чтобы не повредить копировальную бумагу, подложенную под лист. В результате выяснилось: те, кто сильнее надавливал на ручку, чаще называли лица мужскими, чем те, кто надавливал слабо.

Итак, мягкое или твердое тактильное ощущение влияет на восприятие гендерной принадлежности людей. Возможно ли получить аналогичные результаты в отношении других понятий, стереотипно считающихся «жесткими» или «мягкими»? Несколько ученых исследовали этот вопрос применительно к двум социальным категориям людей: одна характеризовалась принадлежностью к определенному направлению в науке, другая – политическими убеждениями.

Научные дисциплины обычно разделяются на «жесткие» и «мягкие»: естественные и точные науки принято считать жесткими, общественные – мягкими. Эта дихотомия мне не нравится, особенно если вспомнить, что психология часто считается общественной, то есть «мягкой» наукой, хотя мы, психологи, ставим контролируемые эксперименты и производим количественные измерения так же, как ученые, занимающиеся точными и естественными науками.

Исследования политической жизни показали, что в США Республиканская партия считается «жестче» Демократической и большинство американцев полагают, что демократы «мягче» республиканцев^{25}. В отношении экономики и международной политики, а также в социальных вопросах, таких как аборты и однополые браки, республиканцы демонстрируют более жесткую позицию, чем демократы.

Ученые^{26} решили выяснить влияние тактильных ощущений на то, кем сочтут испытуемые неизвестного им человека – демократом или республиканцем, физиком («жесткая» наука) или историком («мягкая» наука). Участникам показывали фотографии четырех мужчин и четырех женщин и просили угадать политическую принадлежность каждого, при этом испытуемые сжимали в руке мяч – мягкий или жесткий. Как и в случае с гендерной принадлежностью, сжимавшие мягкий мяч более часто определяли людей как демократов, чем испытуемые из другой группы, которые сжимали в руке жесткий мяч.

В следующем эксперименте участникам давали фотографии профессоров и просили определить, физик или историк изображен на снимке. И опять одной группе давали мягкий мяч, другой – твердый. По сравнению с группой, державшей мягкий мяч, участники с твердым мячом отнесли большее количество профессоров к физикам.

Результат этих исследований показывает, что тактильные ощущения воздействуют на наш выбор. Осязаемые мягкость и жесткость активизируют психологическое представление о мягкости и жесткости. Физические ощущения влияли на то, жестким или мягким люди сочтут некое взаимодействие, к «мягкой» или «жесткой» категории отнесут других людей. Ощущения влияли на реальные человеческие поступки.

Потрогайте шершавое, а теперь гладкое

Однажды моя трехлетняя внучка Натали застала своего отца в дурном настроении. Настроение – штука сложная (да и можно ли его называть «штукой»?), и некоторые ученые тратят всю жизнь на то, чтобы исследовать его феномен, однако Натали, этот «малолетний психолог», сразу нашла объяснение папиной хандре: он зол, потому что у него лицо заросло волосами! Она имела в виду щетину на небритом лице, однако я решила, что ее толкование – как часто бывает у детей – очень логичное. «Конечно же, у папы сегодня колючее настроение, потому что у него колючее лицо!» – так думала Натали.

Неровность и шершавость во многих языках ассоциируются с трудностями, разочарованием и болью^{27}, что указывает на глубинную связь между ощущениями и словами.

Когда в юности я служила солдатом в воздушных войсках, ночные дежурства длились с семи часов вечера до восьми утра, затем мы на сутки возвращались домой, а на следующее утро вновь шли на службу. Такой распорядок меня устраивал и оставлял время для университетских лекций, и все же ночные смены я ненавидела. Нас разделяли на две группы, и каждой давали по четыре часа сна в маленькой комнате. Я отчетливо помню шершавые одеяла и простыни. Со временем мы выяснили, что можно приносить свои полотенца, простыни и наволочки, и спать стало удобнее и приятнее. Даже дежурства показались не такими тягостными: я начала больше радоваться времени, проведенному там с друзьями. Атмосфера сглаживалась, мы работали в согласии, споры и конфликты возникали реже. Мы все понимали, что на гладком белье спать стало приятнее, однако до этого нам не приходило в голову, что постельное белье повлияет не только на сон, но и на нашу жизнь во время бодрствования. Сейчас, много лет спустя, я убеждена, что тактильные ощущения от мягкого и грубого белья влияли на наши поступки и отношения: дело было не в том, что мы вставали не с той ноги, – просто мы спали не на тех простынях.

Группа исследователей^{28} попыталась выяснить, скажется ли прикосновение к гладкой или шероховатой поверхности на восприятии человеческих отношений как «гладких» или «шероховатых». Для получения тактильных ощущений участников усаживали за картинку-головоломку, которую нужно было собрать из отдельных фрагментов (якобы для тестирования когнитивных способностей). Половине участников вручали головоломку с гладкими глянцевыми фрагментами, другой половине – с фрагментами, покрытыми крупнозернистым абразивом. После собирания головоломки участникам давали другое задание, якобы не имеющее отношения к «когнитивному тесту»: их просили прочесть расшифровку стенограммы разговора между двумя людьми. Разговор был намеренно неоднозначным – то ли дружеская беседа, то ли ссора, – и участников просили определить, дружелюбный это диалог или враждебный, обсуждение или спор.

Студенты, которым досталась головоломка с абразивом, сочли диалог более агрессивным, недружелюбным и конфликтным (то есть «шероховатым»), чем студенты из второй группы, имевшие дело с гладкой головоломкой: те восприняли диалог как дружеский и неконфликтный (то есть «гладкий»). Несмотря на то что диалог всем давали один и тот же, простое прикосновение к гладкому или шершавому предмету повлияло на то, «гладкими» или «шероховатыми» показались студентам отношения людей, изображенных в диалоге. Интересно, что в обеих группах степень близости персонажей участники оценивали одинаково, головоломка повлияла лишь на параметры, связанные с «гладкостью» и «шероховатостью».

Почему фактура имеет значение: выстраивание жизненного опыта

Мы не замечаем, как фактура самых разных предметов, которых мы касаемся, воздействует на наши суждения, мысли и поступки. Прикосновения к гладкой, шероховатой, твердой или мягкой поверхности влияют на то, «гладкой» или «шероховатой» мы сочтем некую ситуацию, мягко или жестко себя поведем. Эти невероятные на первый взгляд результаты совершенно логичны с точки зрения теории воплощенного познания. Они предполагают, что метафоры и абстрактные концептуализации связаны с нашим телесным опытом и на нем основываются. То есть физические ощущения от фактуры (мягкости и твердости, шероховатости и гладкости) – это «кирпичи», из которых строятся одноименные абстрактные понятия. Понятие «шероховатых» взаимоотношений между людьми, например, основывается на ощущении шероховатой фактуры, которое человек получает в самом начале жизни.

Ребенок усваивает понятия через физические ощущения. Он со временем понимает, что материнская рука или плюшевый мишка мягкие, а стол для медицинского осмотра жесткий. На этом фундаменте физических ощущений он выстраивает последующие структурные связи, расширяя значение дальше, словно бы создавая мысленный файл с тем же именем «мягкость», в котором вместе с физическим опытом хранится соответствующий эмоциональный. Когда мы взрослеем, тактильные ощущения гладкости, мягкости и шероховатости пробуждают в нас эмоции, соотносящиеся с младенческим сенсорным опытом, и таким образом влияют на наше поведение, эмоции и суждения. Наш мозг считывает старый файл и действует соответственно.

Абстрактные понятия могут возникать из нашего сенсомоторного опыта, когда физические ощущения активируют определенный участок мозга. Если физические ощущения суть «кирпичи» абстрактного знания, а метафорические выражения порождаются сенсомоторной деятельностью, то участки мозга, возбуждаемые при тактильных физических ощущениях (твердое/мягкое, гладкое/шероховатое), будут возбуждены и при использовании соответствующих метафор (гладкие отношения, твердый ответ). И напротив: если абстрактные понятия основаны не на сенсорном опыте и метафоры в языке случайны, то при прикосновении к гладкому предмету и при употреблении метафоры «гладкие отношения» будут активизироваться разные участки мозга. Именно этот вопрос исследовали недавно ученые^{29} с помощью аппарата функциональной магнитно-резонансной томографии (ФМРТ).

ФМРТ – неинвазивная технология, позволяющая замерить изменения в токе крови, вызванные активностью мозговых клеток (нейронов) в разных частях мозга, то есть отследить вовлеченность участков мозга в обработку поступающей информации. Аппарат дает возможность видеть активность различных участков мозга во время когнитивных и эмоциональных процессов, таких как формирование суждений, принятие решений, запоминание, решение задач, чтение различных текстов и пр.

В недавнем исследовании, о котором идет речь, ученые выбрали 54 фразы, содержащие тактильные метафоры, такие как «день прошел негладко», и поставили им в пару фразы, имеющие то же значение, но не содержащие метафор, такие как «день прошел плохо», например: «у нее мягкое сердце» – «у нее доброе сердце», «она дала твердое обещание» – «она дала надежное обещание». Участники, мозг которых сканировался аппаратом, лежали в наушниках, через которые им зачитывали фразы. В результате опыта исследователи, измерявшие мозговую активность, обнаружили, что, когда мы ощущаем фактуру через прикосновение и когда участник слышит фразу с фактурной метафорой («день прошел негладко»), активизируются одни и те же участки мозга. Когда же участникам зачитывали фразы с тем же значением, но без метафор («день прошел плохо»), сенсорные участки мозга не активизировались.

Эти результаты свидетельствуют о том, что метафоры обрабатываются теми же участками мозга, которыми он «чувствует» или отслеживает определенную сенсорную информацию. При обработке фраз, имеющих то же значение, но не использующих тактильных метафор, эти участки мозга не возбуждаются.

Брить или не брить?

Жизнь – череда переговоров. Вышеописанные открытия имеют самые реальные последствия для деловых переговоров и обсуждения сделок. Обратите внимание на стулья, на которых вы с оппонентом сидите во время важной беседы. Если его стул мягкий – больше вероятности, что собеседник будет более гибок и пересмотрит свое предложение или переменит взгляд на дело. Если же вы оба сидите на холодных твердых сиденьях, вы, скорее всего, покажетесь друг другу недружелюбными и несговорчивыми.

Эффект распространяется, конечно, далеко не на одни стулья. Вспомните, сколько разных предметов попадает нам в руки – мы касаемся множества вещей и даже не замечаем этого. Я постоянно ношу с собой сумку, обычно мягкую, и если откладываю ее в сторону, то, как правило, ненадолго. Зато на деловые переговоры мы приходим с компьютерами и не выпускаем эти твердые предметы из рук. Не из-за этого ли мы так твердо держимся своей точки зрения в обсуждениях? Еще один твердый предмет, часто попадающий в руки, – телефон, чехол которого может быть гладким, или шероховатым, или с мягкой подкладкой. Возможно ли, что из-за гладкого чехла мы чувствуем себя более расслабленными, когда говорим по телефону с семьей и друзьями?

Мы ежедневно общаемся со своими супругами, детьми, друзьями, ведем «переговоры» о том, сколько часов ребенку позволено просидеть за компьютером или у телевизора, во сколько ложиться спать, сколько денег тратить, в какое время приходить домой после вечеринки; обсуждаем с мужем или женой семейный бюджет, планы на отпуск, методы воспитания детей; на работе оцениваем проекты и контракты, сроки и условия, наем и увольнение работников, обсуждаем сделки с заказчиками и сражаемся за более выгодные условия.

В таких обсуждениях мы порой мягки, даже слишком, а в иных случаях жестки, тоже иногда сверх меры. Бывало ли так, что вы, твердо намереваясь стоять на своем, позже уступали? Всегда ли вы способны держаться своего решения и игнорировать доводы оппонента? Теория воплощенного познания предполагает, что наше восприятие ситуации может зависеть от простого контакта с гладким, шероховатым, мягким или твердым предметом из ближайшего обихода. Наш настрой может поменяться от пользования, например, мягкими полотенцами и гладкими простынями вместо грубого и неприятного на ощупь белья. Не секрет, что хорошо выглаженные льняные простыни приятны для кожи, но не всем известно то, что показали описанные исследования: гладкость простыней может повлиять на ваши чувства к партнеру, который делит с вами постель. Чтобы сгладить напряжение, накопившееся за день, можно выбрить лицо или ноги или одеться во что-нибудь мягкое и шелковистое для усиления эффекта.

В обыденной жизни результаты этих исследований могут помочь и с маленькими детьми, которые обычно любят мягкие игрушки. Предметы вроде любимого ребенком одеяла или любимой мягкой игрушки психологи называют «переходным объектом». Он усиливает у детей чувство защищенности и снижает беспокойство, особенно в незнакомых или тревожных ситуациях. Простое прикосновение к предмету, не обязательно «переходному», может смягчить поведение ребенка и его восприятие обстановки. Вспомните об этом, когда в следующий раз будете покупать игрушку своим детям или внукам.

Прикосновения к мягкому объекту могут помочь и детям постарше. Я часто слышу, как школьные психологи и учителя рассказывают о нестандартных способах помощи детям с дефицитом внимания или проблемным поведением. Один из таких способов – дать ребенку мягкий предмет, который можно потрогать, сжать, повертеть в руках во время урока (как, например, мягкий упругий мячик): профессионалы полагают, что это повышает внимательность ребенка и снижает агрессию.

Моя приятельница-психолог однажды ходила на сеансы к психотерапевту – женщине, которой она восхищалась. Во время бесед психотерапевт все время держала в руках кошку, и мою приятельницу (которая больше любит собак) это поначалу раздражало, однако со временем она привыкла и затем посещала сеансы несколько лет. Она отзывалась о психотерапевте как о терпимом, никогда не осуждающем, сопереживающем человеке, который во всем видел лучшую сторону даже в самых сложных ситуациях. Несомненно, психотерапевт сама по себе была человеком мягким и сочувствующим, однако не зависело ли ее поведение еще и от того, что она все время перебирала пальцами мягкую кошачью шерстку?

Животные иногда используются в психотерапии для лечения пациентов с эмоциональными проблемами и затрудненным общением^{30}. Взаимодействие с животными и забота о них, безусловно, положительно влияют на людей. Исследования показали, что самые простые действия – такие как приласкать или погладить животное – понижают частоту пульса и кровяное давление, частично снимают тревожность и стресс, помогают расслабиться^{31}{32}. Если вы решите завести домашнего питомца, подумайте не только об ответственности за него, но и о пользе, которую он принесет всей семье. Погладить мягкое живое существо – лучший способ выявить мягкость не только его натуры, но и вашей собственной.

Я психолог, а не тяжелоатлет, однако – верьте или не верьте – решение написать эту книгу пришло ко мне в спортзале, где я «качала железо». Ничего особенного, обычные занятия несколько раз в неделю – для поддержки формы. В отличие от профессиональных тяжелоатлетов, которые следят за каждым своим движением, я во время упражнений уносилась мыслями довольно далеко. О книге я подумывала уже давно, однако почему-то именно в тот день, прямо на ножном тренажере, я решила, что книгу стоит написать. Я вдруг осознала, как мне важно донести до публики удивительные находки последних лет, открывшие связь физических ощущений с эмоциями и поступками.

Но почему же такое решение укрепилось во мне именно тогда, а не дома в постели или не на прогулке? Неужели мысль кажется нам более важной, если в то время, когда она приходит, мы имеем дело с тяжелым объектом?

Кто-то может сказать, что я взвешивала варианты. Метафорическая связь важности и веса отражается в языке. Взвешивать варианты – значит обдумывать, как лучше поступить. Если мы считаем чье-то мнение весомым, мы можем попросить собеседника сказать свое веское слово. Вес для нас важен: решения, связанные с серьезными последствиями, мы называем тяжелыми, негативный опыт придавливает нас к земле, проблемы кажутся нам гнетом, чужие дела нас обременяют, а дружеская помощь снимает груз с наших плеч. Классический пример – античный образ титана Атланта, изо всех сил удерживающего на плечах всю землю: от того, сумеет ли он нести на себе мировое бремя, зависит судьба человечества.

Эти метафоры не просто фигуры речи. Их переносный смысл берет начало из нашего физического опыта, и понятие важности особенно тесно связано с физическим ощущением веса.

Несколько групп ученых^{33}, проводивших опыты в рамках воплощенного познания, исследовали ассоциативные связи между физическим весом и важностью. В одном из экспериментов участников просили оценить кандидатов на должность, исходя из их резюме. Участники получили одно и то же резюме, но одной группе его вручили на легком планшете, весившем всего три четверти фунта (340 г), а вторая – «тяжелая» – группа получила его на планшете весом четыре с половиной фунта (около 2 кг). По сравнению с теми, кто получил легкий планшет, участники из «тяжелой» группы сочли кандидата более квалифицированным и более заинтересованным в должности. Все участники эксперимента читали одно и то же резюме, отличие было лишь в весе планшета, который они держали в руках. Интересно, что общительность кандидата и его способность поладить с сослуживцами все участники оценивали примерно одинаково: физический вес влиял на их мнение только о тех качествах, которые связаны с работоспособностью и серьезностью. Тяжелый планшет оказался мощным фактором, но воздействовал исключительно на то, как участники воспринимали серьезность и рабочие качества кандидата.

Второй эксперимент исследователи проводили уже не в стенах университета, а среди уличной толпы. Прохожим предлагали опрос о финансировании общественно значимых проектов и просили указать, должен ли конкретный проект получить больше или меньше средств, чем другие. Наряду с социально важными целями, такими как образование или меры по очистке воздуха, список содержал менее значимые статьи вроде зарплаты почтовых работников или вовсе малосущественные пункты – например, ремонт труб в общественных туалетах. Как и в первом эксперименте, половине испытуемых давали опросник на легком планшете весом один фунт (около 450 г), другие получали тяжелый планшет в три с половиной фунта (около 1,5 кг). Тяжелый планшет вновь повлиял на результат, однако в этот раз только в отношении мужчин и только применительно к общественно важным вопросам. Женщины голосовали за финансирование социально значимых нужд независимо от веса планшета, мужчины же с тяжелым планшетом в руках считали важными и крупные, и мелкие цели – для них физический вес планшета влиял на метафорическую «весомость» конкретного пункта опросника. Исследования показали, что женщины больше поддерживают финансирование сферы социального обеспечения, здоровья и образования^{34} и помощь неимущим^{35}: они считают, что социальная сфера нуждается в финансировании, и потому вес планшета на них не действует. Мужчин же социальные вопросы заботят относительно меньше, поэтому на них повлияла тяжесть планшета.

Несколько голландских исследователей^{36} тоже заинтересовались связкой «тяжесть – важность» и попросили большую группу студентов заполнить опросный лист, содержавший оценку разных иностранных валют, таких как швейцарский франк или японская иена. Как и в предыдущем случае, половине испытуемых дали опросный лист на легком планшете весом меньше полутора фунтов (до 680 г), а второй половине дали планшет весом два фунта с четвертью (около 1 кг). Студенты, державшие в руках тяжелый планшет, оценили валюты значительно выше, чем те студенты, которым достался легкий планшет. Тяжесть в руках добавила веса валютам.

Позже исследователи решили проверить, распространяется ли соотношение «тяжесть – важность» на что-то помимо валют. Во втором эксперименте студентам предлагали прочесть текст об университетской комиссии, которая распределяла субсидии для студенческих поездок в другие страны, но не интересовалась мнением студентов о принятых ею решениях. Испытуемых спрашивали, насколько важен для них контакт с комиссией и должна ли она прислушиваться к мнению студентов. Участники давали ответы стоя, с планшетом в руках: половине давали тяжелый планшет, другой половине легкий. Те, кто держал в руках тяжелый планшет, в отличие от второй группы говорили, что комитету очень важно выслушивать мнение студентов. Как и в прежнем эксперименте, вес планшета повлиял на мнение о важности обсуждаемого действия.

Как декан по работе со студентами и как член руководства университета, я имела дело с распределением субсидий и с требованиями студентов участвовать в принятии решений, особенно касающихся студентов непосредственно. Размер субсидий и порядок их распределения напрямую влияют на жизнь и научную карьеру студента, и по опыту я бы предположила, что большинство студентов независимо от планшета высказались бы за то, чтобы комиссия прислушивалась к их мнению. Однако итоги описанного опыта наряду с результатами других исследований говорят о том, что мы, сами того не зная, проводим параллель между важностью проблемы и весом.

Эти исследования также показывают, что связь между важностью и физической тяжестью не только семантическая: она составляет значимую часть нашего цельного, структурно организованного опыта познания мира. Ощущение физической тяжести пробуждает в нас мысленные и эмоциональные ассоциации и влияет на наше мнение о ценности, важности и серьезности дела.

Не судите о книге по обложке (судите по весу!)

Итак, тяжелые вещи в руках влияют на восприятие важности. Говоря научно – ощущение веса способствует активации абстрактного понятия важности и в результате переносит его на объект. Действует ли эта связь в обе стороны? Иными словами, воспринимаем ли мы важный объект как имеющий больший вес? Влияет ли абстрактное понятие важности на восприятие веса предмета? Группа голландских исследователей^{37} изучала этот вопрос. Исследование состояло из двух частей. В первом эксперименте участников просили подержать в руках книгу и оценить ее вес. Всем испытуемым говорили, что книга используется на факультете, однако только половине из них сказали, что книга важна, остальным о важности не говорили. Все студенты держали в руках одну и ту же книгу; тем, кому сказали о важности, книга показалась более тяжелой, чем тем, кому о важности книги не говорили.

Ученые решили пойти дальше и посмотреть, сработает ли связь между важностью и весом, если участники опыта только посмотрят на книгу, не беря ее в руки. Эксперимент был поставлен вторично, на этот раз с участием контрольной группы студентов, которые только смотрели на книгу, но ее не трогали. Выяснилось, что только те студенты, которые держали в руках книгу, реагировали на слова о ее важности. Если испытуемые не прикасались к книге, связь «тяжесть – важность» не активировалась. Эти результаты показывают, что абстрактное понятие важности воплощено в физическом ощущении веса.

Вместе с предыдущими исследованиями эти эксперименты свидетельствуют, что связь между важностью и весом – двусторонняя. Физическая тяжесть пробуждает чувство важности, а абстрактное понятие важности способствует появлению физического ощущения веса. Эти открытия способны пролить свет на некоторые наши поступки. Туристы с тяжелыми рюкзаками, путешествующие по всему миру, считают свой опыт важным – не из-за тяжести ли груза на спине? Ощущали бы они ту же важность, путешествуя налегке? Когда после рабочего дня вы несете домой тяжелый портфель с бумагами – не из-за него ли чувствуете себя обремененным, отчужденным от семьи? Когда люди по работе строят дома или двигают мебель – кажется ли им, что заботы и обязанности их личной жизни тоже тяжелее? Поднятие тяжестей несомненно связано с износом организма и проблемами здоровья. Тяжелый труд не всегда весомо оплачивается, а люди с избыточным весом порой получают незаслуженный отказ при приеме на работу.

У описанных открытий есть и другие последствия. Например, эксперимент с резюме показывает, как важна техническая сторона его подачи. Конечно же, информация об опыте подателя тоже имеет свой вес (метафорический, разумеется), и если соискатель не имеет нужной квалификации, то физический вес планшета вряд ли ему поможет. Однако в случаях – довольно многочисленных, – когда на одну должность претендуют несколько кандидатов, работодателю предстоит из нескольких резюме выбрать одно, самое перспективное. Решить по содержанию заявки, кто из соискателей лучше, не всегда легко, а провести собеседование со всеми претендентами невозможно. С трудностью таких решений я хорошо знакома: когда я возглавляла кафедру психологии и была деканом по работе со студентами, мне приходилось оценивать множество разных резюме от кандидатов на научные должности и административные посты. Иногда я четко видела, чье резюме лучше, однако во многих случаях выбрать кандидата было очень сложно. Теперь, когда вы знаете принцип «чем тяжелее предмет, тем важнее он кажется», вы можете взять для резюме более плотную бумагу и тем самым воздействовать на восприятие потенциального работодателя. Подчас для успеха нужен лишь минимальный толчок – и эффект веса может вам помочь.

Эти открытия могут, конечно, кого-то обеспокоить: всем нам хочется верить, что работодатель делает выбор непредвзято и кандидатов оценивают исключительно по способностям. Однако мы, к сожалению, знаем, что часто дело обстоит по-иному: наши решения – в том числе и о приеме на работу – могут зависеть от пола, сексуальной ориентации, возраста и расовой принадлежности кандидата. И если вы подбираете бумагу по плотности, к чему это скорее приведет: к потере работы или к увеличению шансов ее получить? Психологическое понятие предвзятости может относиться ко всему, что влияет (даже самым незаметным или подсознательным образом) на ваш выбор. Сейчас многие резюме пересылаются по электронной почте и физический вес не играет роли – все оказываются в равных условиях. Однако если вы дополнительно к электронному письму пришлете свое резюме напечатанным на качественной бумаге, оно может выделить вас среди конкурентов. Физическое присутствие вашего резюме придаст вам больший вес в глазах работодателя.

После того как я – профессор психологии, почти 30 лет проверявшая работы студентов, – узнала об описанных экспериментах, я задумалась, не влияло ли на мои оценки качество бумаги, ведь я привыкла при чтении держать работы на весу, а не класть их на стол. Психология не математика, и количество баллов за письменную работу – это моя субъективная оценка идей, содержащихся в работе, и способа их изложения. Интересно, мог ли вес бумаги повлиять на оценку незаметно для меня? Вот было бы забавно! Кто знает, может, за работу, достойную всего лишь четверки с плюсом, я поставила студенту пять с минусом только потому, что текст был напечатан на более плотной и гладкой бумаге, в отличие от других работ, распечатанных на тонких шероховатых листах?

При всей преобладающей роли электронной переписки многие документы – заявки на гранты, доклады, научные работы – по-прежнему пишутся (и читаются) в бумажном виде. В следующий раз, когда вы будете посылать письмо или представлять на рассмотрение резюме, заявку, письменную работу и т. п., сделайте их весомее: напечатайте на плотной бумаге или вложите в тяжелую папку. Так они будут выгодно отличаться от документов ваших соперников.

Несмотря на то что в наши дни многие обращения и опросы делаются в электронной форме, к нам по-прежнему довольно часто подходят на улицах люди с карандашом и листом бумаги на планшете, которые просят нас поставить подпись под неким коллективным документом или ответить на вопросы. Коллективные обращения могут касаться самых разных проблем – политических, общественных, образовательных, экологических; некоторые из них важнее других, некоторые вовсе незначимые. Большинство из нас просто проходит мимо волонтеров, держащих планшет с листом бумаги, а если мы и останавливаемся, то решение «подписывать или нет» (особенно если дело касается неважных для нас тем) принимаем наобум, зачастую руководствуясь не более чем весом планшета. Мы часто при этом несем тяжести – пакеты из магазина, тяжелые сумки, детей на руках. В следующий раз, когда вы с тяжестью в руках будете определяться в выборе, спросите себя: приняли бы вы то же решение, если бы шли налегке?

Я ношу с собой тяжелую сумку, в которой лежат компьютер, телефон, бумажник, косметика, щетка для волос, несколько письменных работ на прочтение, книга и многое другое. Сумка изрядно тяжела, и в кабинете я откладываю ее в сторону, однако на лекцию и обратно в кабинет я обычно ношу ее с собой. В конце лекций студенты часто подходят ко мне с разговорами или просьбами. Я обычно предлагаю им проводить меня до кабинета и поговорить по пути. Казались ли мне обсуждаемые идеи и просьбы важнее оттого, что я в это время несла тяжелую сумку? Какими бы я их сочла, если бы сидела в кабинете без всякой тяжести в руках?

Все описанные опыты потенциально способны изменить наш взгляд на окружающий мир. Некоторые связи чисто интуитивны – например, меланхолический настрой в холодную погоду. Однако понятие важности особо значимо для нашего сознания: вся наша жизнь выстроена вокруг занятий, которые мы считаем важными, и поэтому нам трудно смириться с тем, что наше отношение к ним может быть нелогичным. И хотя тяжелый планшет не в состоянии радикально переменить наши взгляды и чувства, нам неуютна сама мысль, что на них можно воздействовать! И отдавать себе отчет о возможности такого ментального манипулирования – путь к тому, чтобы наши решения основывались на нашем собственном выборе, а не были плодом воздействия сторонних обстоятельств вроде фактуры или веса.

Признание снимает тяжесть с сердца: физический вес и тайны

После того как я с ним поговорил и снял груз с души, мне стало лучше.

Я хотел избавиться от бремени и открыть свою тайну.

Его секрет был для меня тяжким грузом.

У Джоша Сифрида, лейтенанта ВВС США, была тайна. Его друзья по ВВС не знали о его истинной сексуальной ориентации. Они не догадывались, что он гей, и не подозревали, как он одинок и как ему стыдно скрывать правду, когда его время от времени спрашивали, ждет ли его дома девушка.

Лейтенант Сифрид хранил свою тайну много лет, поскольку с 1993 по 2011 г. в армии США действовал закон, известный как «не спрашивай, не говори» (don’t ask, don’t tell – DADT), запрещавший геям и лесбиянкам служить в войсках. Лейтенант Сифрид скрывал свою истинную природу от друзей и сослуживцев, поскольку знал: если он открыто заявит о своей гомосексуальности, его с позором уволят из армии, а то и отдадут под суд.

Чтобы не раскрывать свой секрет, лейтенант Сифрид обратился к таким же, как он, армейским геям и лесбиянкам через популярную социальную сеть, взяв псевдоним Дж. Д. Смит. Обнаружив, сколько гомосексуалов в действующей армии скрывают свою ориентацию, Джош организовал сеть поддержки под названием OutServe. Под именем Дж. Д. Смита лейтенант Сифрид выступал за равенство и за отмену DADT. Псевдоним стал известен массовым средствам информации, Сифрид даже давал интервью – лицо при этом было скрыто, его подлинное имя оставалось тайной в течение двух лет. После 18 декабря 2010 г., когда конгресс США постановил отменить упомянутый закон, Джош объявил, что он и есть Дж. Д. Смит. Он сказал репортеру CNN, что теперь может вернуться к работе, поскольку «это бремя меня больше не гнетет, и я могу о нем не беспокоиться».

Новые исследования показывают, что слова о тайне как бремени – это больше, чем случайная метафора. В нашей жизни всегда есть личные или профессиональные секреты: порой мелкие и незначительные, порой угрожающие серьезными последствиями. Тайны, касающиеся неверности или сексуальной ориентации, относятся к важным – в отличие, например, от секретной конфеты, которую бабушка дает внучке втайне от родителей. Есть семейные секреты – болезненные, причиняющие страдания: таковы, например, истории о домогательствах, или жестоком обращении с детьми, или о неразглашаемых заболеваниях. Я слышала рассказы о кормильцах семьи, которых увольняли с работы, но они, не говоря ничего жене и детям, продолжали каждое утро уходить из дома якобы на службу.

Люди обычно хранят тайны потому, что от разглашения пострадают они сами или другие. Одни стыдятся и скрывают правду из страха быть осмеянными или униженными, другие не хотят выходить из рамок общественных норм или причинять боль другим.

Тайна (ваша или чужая), если ее нельзя поведать другим, воспринимается как груз, как лежащее на душе бремя. Она требует постоянной бдительности, даже напряжения – чтобы не сорвалось с языка ненужное слово, способное причинить другим боль. Однако люди часто не способны долго держать язык за зубами и порой решают открыть свой секрет. Обычно считается, что исповедь полезна: когда сознаешься – чувствуешь себя лучше. Психологи и в самом деле обнаружили, что долго хранить тайну губительно для здоровья. Однако нередки случаи, когда секрет надо хранить во что бы то ни стало, иначе людям будет нанесен серьезный вред.

Часто говорят, будто раскрытие тайны облегчает жизнь, снимает тяжесть с души. Латиноамериканский певец Рики Мартин в 2010 г. опубликовал на своем официальном сайте заявление, в котором объявлял себя «счастливым гомосексуалистом». Он пояснил, что раньше хранил это в тайне из-за давления общественных условностей, и написал: «Я долгое время носил в себе бремя, слишком тяжелое, чтобы держать его внутри».

Итак, если наши эмоции действительно основываются на физических ощущениях, то возможно ли, что мы воспринимаем секреты не только как эмоциональное бремя, но и как физическую тяжесть? Группа исследователей^{38} заявила, что если секрет в самом деле ощущается как физическая ноша, то хранители важных тайн будут вести себя аналогично людям, несущим тяжелый груз.

Другие эксперименты^{39} показали, что людям с тяжелыми рюкзаками гора кажется более крутой, а путь более долгим, чем идущим налегке. Это отлично вписывается в картину. Взбираться на гору с тяжелым рюкзаком – больший физический труд, и гора потому кажется круче. Перейти из комнаты в комнату очень легко, а с тяжелым грузом в руках переход будет труднее, мы будем отсчитывать каждый шаг и сочтем расстояние более длинным, чем оно есть в действительности или чем оно покажется в другой раз, когда мы будем воспринимать его без помех. Чтобы посмотреть, воздействует ли на человека хранимый секрет так же, как физическая тяжесть, ученые провели четыре эксперимента.

В первом из них участникам предлагали вспомнить нечто тайное. В половине случаев испытуемых просили воспроизвести в памяти важную и значимую личную тайну, а затем им предлагалось оценить крутизну горы в параллельном опыте, якобы не связанном с первым. Результаты ясно показали, что участники, вспоминавшие важные и серьезные тайны, сочли гору более крутой и путь более долгим, чем те, кому на ум приходили мелкие, малозначимые секреты. Важные секреты воспринимались как физический вес и соответственно воздействовали на людей так же, как физическая тяжесть. Тем, кто нес в себе тайну, гора казалась круче.

Во втором эксперименте ученые вновь предложили одним участникам вспомнить важный значимый секрет, а другим – мелкий и незначительный. Затем участников попросили забросить мяч в контейнер на расстоянии 9 футов (2,75 м), чтобы посмотреть на то, как испытуемые воспримут расстояние. Идея заключалась в следующем: если участник оценит дистанцию как более длинную – мяч перелетит через цель, если дистанция покажется более короткой – мяч не долетит. Эксперимент показал, что участники, вспоминавшие важный секрет, оценивали дистанцию как более длинную (аналогично людям, несущим большой вес), и мяч перелетал через контейнер чаще, чем у другой группы.

В третьем эксперименте исследователи сосредоточились на одном конкретном секрете – неверности. Они набрали участников, которые недавно заявили о собственной неверности, и спросили у них, до какой степени они обеспокоены этой изменой и много ли о ней думают. Затем участникам предлагали оценить, сколько времени и усилий им понадобится для выполнения шести стандартных заданий. Половина заданий была связана с физической нагрузкой (подняться по лестнице с покупками в руках или помочь кому-то передвинуться с места на место), а другая половина – нет (объяснить кому-то дорогу, переодеться).

Чем больше участники, по их словам, думали о собственной неверности и чем больше она их беспокоила, тем больше усилий и энергии они считали нужным потратить для выполнения физических заданий. Эта разница не проявлялась в заданиях, не связанных с физической нагрузкой. Иными словами, чем больше участника беспокоила неверность и чем более тяжелым бременем лежала на душе, тем более тяжелыми казались ему обычные повседневные дела. Можно возразить, что люди, угнетаемые собственными тайнами, не очень-то расположены помогать другим, однако описанные эксперименты показывают, что дело не в этом. Люди, хранившие тайну, по-прежнему хотели помогать другим, если такая помощь не требовала физических усилий.

В четвертом эксперименте ученые попросили 30 геев поучаствовать в исследовании, связанном с самопрезентацией. Пока участников снимали на камеру, им задавали вопросы. Половине велели скрывать свою сексуальную ориентацию, второй половине сказали скрыть другую черту – экстравертность: предполагалось, что умалчивать о сексуальной ориентации – значит хранить тайну более важную, чем принадлежность к экстравертному типу. В конце эксперимента участников попросили вынести из лаборатории книги; причиной назвали переезд лаборатории, в действительности же исследователи хотели посмотреть, сколько книг возьмет каждый участник: чем больше книг он берет, тем больше стремится к физической нагрузке. Результат четко показал, что участники, скрывавшие сексуальную ориентацию, брали меньше книг, чем те, кто скрывали свою экстравертность. Более значимая и важная тайна воздействовала на испытуемых подобно физическому весу.

Контрольное взвешивание: облегчайте душу!

Люди, хранящие важные секреты, чувствуют себя физически обремененными и ощущают тайну как тяжелый груз, давящий на плечи. Крупные серьезные тайны – такие как сексуальная ориентация, психическая травма, неверность, болезнь – придавливают нас к земле, как физическая тяжесть.

Чтобы облегчить бремя и не выдать при этом тайну, раскрытие которой может привести к серьезным последствиям, хранитель секрета может, например, довериться дневнику, или поговорить с психотерапевтом, или открыться близкому, надежному другу. Необходимый выход могут дать также группы поддержки в Интернете, которые снимут с души груз, не нарушая анонимности. Нести бремя тайн нелегко, и описанные эксперименты показывают, как важно уметь снимать с себя такую тяжесть – ведь она давит на нас и физически.

Кто из нас не восхищался разнообразием красок окружающего мира – богатой палитрой неба и моря – или не любовался изменением оттенка любимых глаз? Попробовать выяснить, как человек воспринимает цвет, – потрясающе интересная задача. Физик объяснил бы, что цвет связан с длиной и частотой световых волн, отражающихся от поверхностей. Офтальмолог – что цвет имеет отношение к анатомии и физиологии мозга и глаза, что он не воспринимается нами без роговицы, пропускающей через себя свет, и светочувствительных рецепторов сетчатки, реагирующих на воздействие световых волн. Нейробиолог упомянул бы о том, что цвет является электрохимическим результатом нервных импульсов, обрабатываемых в вентральном потоке зрительной информации и преображаемых в информацию оптическую. Я же как психолог скажу вам, что цвет – существенный фактор окружающей среды, который ежедневно воздействует на вас сотнями способов.

Все мы слышали, что цвет важен и символичен. Мы часто упоминаем цвета в переносном смысле – так же как температуру, фактуру и вес. Словарь английских фразеологизмов пестрит красочными идиомами: порозоветь от восторга, зеленый от зависти, желтобрюхий, в красном цвете, серая зона^{40}. Коробки цветных карандашей Crayola щеголяют броскими названиями цветов: синий кадет, насыщенный красный, королевский пурпур, неоновый розовый, илистый зеленый и угольный черный. Мир вокруг нас полон цветных мундиров и униформы, флагов, логотипов и вывесок – все это воздействует на наши чувства и эмоции.

Классический фильм «Волшебник страны Оз» начинается черно-белым фрагментом, а когда домик, подхваченный ураганом, переносится в страну Оз, Дороти открывает дверь и ступает в новый мир, полный красок, – изображение становится цветным. В реальной жизни – после испытаний и перемен – мы тоже зачастую видим мир словно бы заново, его многоцветье и многосложность постоянно меняются. Цвет часто используется как опознавательный знак. Республиканцы и демократы делят штаты на «красные» и «синие», в пригородах Лос-Анджелеса, где хозяйничают банды Crips и Bloods, одетого в «чужой» цвет могут убить. Американская антикоммунистическая кампания в 1950-х гг. получила название «Красная паника», а неофициальное наименование французской сборной по футболу, Les Bleus, служит объединяющим цветовым идентификатором страны. Цвет – визитная карточка любой спортивной команды, от зеленого цвета клуба Celtic до пурпурно-золотого у Los Angeles Lakers, синего у St. Louis Blues и красного у Cincinnati Reds. Болельщики опознают свой клуб и друг друга по одежде определенного цвета.

Значение некоторых цветов в разных культурах не совпадает. Оранжевый – священный цвет для буддистов, государственный цвет Голландии, но для меня, дочери садовника, выращивающего цитрусовые, это всего лишь цвет апельсинов: он был связан с поездками в сады вместе с отцом или с посещением фасовочного цеха, где работники паковали в ящики тысячи плодов. Эта нехитрая ассоциация оранжевого с апельсинами в 2005 г. резко поменялась почти для всех израильтян, когда по плану одностороннего размежевания Израиль начал выводить своих граждан из сектора Газа. Многие жители Газы отказывались уходить и были насильно выведены из домов израильской армией. В то время жители Газы взяли себе символом оранжевый цвет. Он четко соотносился с конкретной политической позицией – и те люди, которые верили в одностороннее размежевание и не соглашались с протестующими, перестали носить оранжевый. Одна моя приятельница, любившая оранжевый, после размежевания сказала, что не может больше носить оранжевые рубашки и брюки, и раздала всю свою одежду оранжевого цвета. Интересно, что в другом политическом конфликте бирманские буддисты объявили оранжевый цвет символом своего мирного протеста против военной хунты, стоявшей у власти, – протеста, получившего название «шафрановая революция». А на противоположной стороне земного шара католические сепаратисты из Северной Ирландии ассоциируют оранжевый цвет со своими противниками – протестантами-оранжистами.

Другие цвета, например красный, имеют почти универсальный смысл во многих культурах. Новые эксперименты открыли удивительное влияние цветов на человеческие поступки. Исследования, о которых я расскажу, свидетельствуют не только о том, что символизм цвета имеет глубокие корни в языке, но и о том, что цветовые ассоциации намного более сложны, чем можно счесть на первый взгляд.

В красном цвете

Красный – цвет непростой. Это цвет наших внутренних, самых глубинных реакций. Во многих культурах он связан со страстью и опасностью, угрозой и вожделением. Красный настолько ярок, что его воздействие мы воспринимаем интуитивно: мы выхватываем глазом ярко-алую помаду даже на самой людной вечеринке, а красный сигнал светофора обычно замечаем даже на самой бешеной скорости и успеваем затормозить.

На арене для боя быков тореадор в яркой одежде взмахивает красным плащом перед мордой фыркающего быка, стараясь его раздразнить. Бык, как кажется, бросается на цвет, хотя на самом деле он реагирует на движение плаща, поскольку быки не видят красного цвета – у них иное цветовое зрение. И все же, о ком-нибудь, впавшем в гнев и раздражение, мы говорим, что нечто подействовало на него как красная тряпка на быка. На протяжении всей истории человечество ассоциировало красный цвет с агрессией, и, как выяснили ученые, красный влияет на наше сексуальное поведение, способность к физическим нагрузкам и даже на результаты тестов по изучаемым предметам.

Красный цвет и тесты IQ

Наше общество помешано на тестах, определяющих уровень способностей. Из тестов по математике и родному языку состоит школьный отборочный экзамен (SAT), от которого зависит, в какой колледж вы сможете поступать. Тесты нередко предлагаются и соискателям работы. Мы, взрослые, можем не упомнить всех пройденных нами тестов (или предпочтем о них забыть), но наши дети и внуки постоянно имеют с ними дело – тестами проверяется словарный запас, правописание, понимание связи слов, а математические тесты оценивают знание алгебры, геометрии и численных методов.

Однако помимо умений, навыков и знаний успех на экзаменах зависит и от других факторов – например от цвета. Это не новость, что результат тестов может зависеть от нашей усталости или от сторонних шумов. Вспоминается старая американская загадка: что такое – все сплошь черное, белое и красное?[1] В прежние времена, когда новости печатались только черной краской на белой бумаге, верный ответ был, конечно, «газета». Но сейчас правильный ответ – проваленный кем-то тест.

Исследования неоднократно показывали, что женщины хуже проходят математические^{41} тесты, когда участницам напоминают их пол простой просьбой указать его на бланке теста. Нечто похожее происходит и с афроамериканцами^{42}, которых в начале экзамена просят указать расовую принадлежность: в этом случае результаты их математических тестов снижаются. Эти эксперименты свидетельствуют, что для неуспеха на экзамене было достаточно простого напоминания о принадлежности студента к определенной группе (к женскому полу или африканской расе), члены которой обычно считаются неспособными к математике. Так происходило даже со студентами, имеющими хорошие математические способности. При этом участники эксперимента не подозревали, что действовали под влиянием стереотипов. Этот феномен называется угроза стереотипа. Красный цвет может воздействовать аналогично совершенно без нашего ведома.

Группа ученых из США и Германии, возглавляемая Эндрю Эллиотом^{43}, решила исследовать связь между красным цветом и успешностью на отборочных тестах и провела несколько экспериментов – частью в США, частью в Германии. В первом эксперименте исследователи отдельно тестировали каждого из 71 американского студента, принимавшего участие в эксперименте. Экспериментатор объявлял, что студенту предстоит разгадывать анаграммы – расставить перепутанные буквы в правильном порядке (например, сочетание «лтос» переделывать в слово «стол»). Анаграммы были не очень легкими и не очень трудными. После тренировочного задания участников произвольным образом разделили на три группы.

Все студенты получили одинаковые тесты, отличие между группами было только одно: цвет номера, присвоенного участнику. Цифры, вынесенные на верхнее поле каждой страницы, для одной группы были написаны красным, для другой зеленым, для третьей черным. Повторяю: это было единственным отличием. Чтобы студенты обратили внимание на цифру, их попросили проверить, присутствует ли она на всех страницах (которые организаторы потом якобы разложат отдельно). Затем студентам велели приступить к тесту, на который им дали пять минут.

Эффект оказался невероятным. Студенты, у которых в углу каждого бланка стояла красная цифра, показали значительно худший результат, чем «черные» или «зеленые» участники (организаторы, разумеется, учли способности студентов и приняли меры к тому, чтобы разница в интеллектуальном уровне не сказалась на результатах теста). Эксперимент был поставлен так, чтобы на его исход не влияли никакие другие факторы, кроме номера в верхнем углу страницы, так что различие результатов не могло быть вызвано ничем другим: единственная причина заключалась в том, что участники видели красный цвет.

Исследователи решили проверить результат и изменили условия эксперимента: студентам был дан другой тест с иной продолжительностью контакта с цветом. Во втором эксперименте, на этот раз в Германии, цветной сделали не мелкую цифру в углу, а целую обложку. Изменилось и тестовое задание: на этот раз участникам давали не анаграмму, а тест на аналогии, например: «ноги» относятся к «ходить» как: 1) «язык» к «рот»; 2) «глаза» к «моргать»; 3) «расчесывать» к «волосы» или 4) «нос» к «лицо» (правильный ответ, конечно, в том, что ноги служат для ходьбы, как глаза для моргания).

Каждый из 46 студентов, участвовавших в эксперименте, получил папку, в которой было 20 аналогий, на выполнение задания давалось пять минут. Отличие заключалось только в цвете папки: для первой группы ее внешнюю сторону сделали красной, для второй – зеленой, для третьей – белой. Участники видели цвет папки недолго: через пять секунд их просили открыть ее и приступить к тесту. И все же результаты оказались очень близки к тем, что показал первый эксперимент.

Как и в прошлый раз, участники, получившие красную обложку, выполнили тест значительно хуже тех, у кого обложка была зеленой или белой (в этом эксперименте, как и в предыдущем, организаторы учли способности студентов и проследили, чтобы группы не отличались по общему уровню). Ученые провели дополнительные исследования с привлечением широкого круга студентов, проходивших тесты как по математике, так и по родному языку. Красный цвет отрицательно сказывался на результатах независимо от типа теста и личности тестируемых.

А как же место проведения опытов? В ходе экспериментов выяснилось, что оно не играет роли. Отрицательное воздействие красного цвета на результат теста оставалось прежним независимо от смены обстановки. Эксперимент устраивали уже не в лаборатории, а в привычной студентам аудитории под видом теста на IQ, задание они выполняли не поодиночке, а группой – однако и здесь цвет ощутимо влиял на результат. Красный цвет воздействовал на восприятие практически в любых условиях – со старшеклассниками и студентами, в математических и языковых тестах, в лаборатории и в других помещениях.

Участники так и не заметили, что исследователи манипулируют их восприятием, студентов никогда не просили угадать цель опыта, никто из них не заподозрил, что речь идет о влиянии цвета. Красный цвет с присущей ему агрессией проникал в подсознание участников сам по себе.

В последующих экспериментах исследователи изучали уже не влияние красного цвета на результат тестов, а его воздействие на мотивацию участников. Выяснилось, что при виде красного цвета испытуемый начинал чувствовать страх неудачи, в результате возникало «поведение избегания»: чем больше человек боится не пройти тест, тем настойчивее он старается его избежать. (Такой же сценарий действует и при межличностных проблемах, но сейчас мы рассматриваем его только применительно к тестам.)

Эллиот^{44} и его коллеги придумали способ измерить мотивацию при прохождении теста. Представьте себе две ситуации, когда вас вызывают к руководству: чтобы объявить вам о повышении или чтобы отчитать вас за не выполненную в срок работу. В обоих случаях вы подходите к закрытой двери кабинета и должны постучать. В каком случае вы будете стучать дольше? Думаю, вы согласитесь, что большее количество раз постучите в том случае, когда придете за поощрением, а не за наказанием.

Чтобы проверить эти предположения, исследователи пригласили в лабораторию 67 студентов и объявили, что им предстоит пройти тесты на аналогии и на словарный запас. Для каждого из них экспериментаторы придумали по одному вопросу – просто чтобы убедить студентов в реальности теста. Тестируемый получал белую папку и должен был открыть ее и прочесть на первой странице название теста. Слово «аналогии» было напечатано черным шрифтом в красном или зеленом прямоугольнике. После ознакомления с названием теста студента просили пройти в лабораторию (около 40 футов или 12 м) и приступить к заданию. Дверь лаборатории была закрыта, на ней висела табличка «Без стука не входить». Стук каждого испытуемого записывался, организаторы подсчитывали количество ударов. Те, кто прочел название теста в красном прямоугольнике, стучали меньшее количество раз, чем те, кому достался зеленый. Красный цвет повышал тревожность и усиливал страх провала, то есть ослаблял мотивацию студента к прохождению теста.

Неужели настолько простой признак, как цвет, может так резко воздействовать на результативность и мотивацию? Как и обычно в психологии, ответ на этот вопрос сложен. Многие эмоциональные реакции могут снизить эффективность работы и уверенность в своих силах. Красный ассоциируется с опасностью и способен спровоцировать нервозность, вызвать тревожные воспоминания о прежних тестах, когда работу правили красными чернилами, или о том, как в младших классах ставили красный штамп «F»^{45}, – тем самым красный цвет пробуждал в студенте страх провала. Такие ассоциации, естественно, усиливали нервозность испытуемого, что приводило к возникновению синдрома избегания и к ухудшению результатов теста.

Ассоциации между красным и опасностью – приобретенные, но могут основываться и на эволюционных предпосылках: в далеком прошлом реакция на цвет была способом адаптироваться к условиям и выжить. В раннем детстве, когда, например, красный знак «Стоп» или красный сигнал светофора учат нас реагировать на потенциальную опасность, эти связи укрепляются.

Научное открытие о влиянии красного цвета на результативность действий очень важно, особенно для учителей и всех работников системы образования. Простое знание, что столь незначительные факторы, как восприятие цвета, – способны, влияя на подсознание, снизить вероятность успеха, может помочь студентам избежать их воздействия полностью или частично. Например, несколько лет назад австралийское правительство разослало письма в 30 школ Квинсленда с просьбой не использовать красные чернила при проверке ученических работ. Однако многие учителя сочли известие о возможном вреде агрессивного цвета для психики учеников преувеличением. В самом деле, описанные здесь исследования не ставили целью определить, вреден ли красный цвет для психического здоровья учащихся (о чем говорилось в австралийском правительственном письме), зато эксперимент очень ясно показал, что красный отрицательно влияет на результативность. Тем не менее, невысокий результат или провал на экзамене могут отрицательно сказаться на психике ребенка. И если учителя не сочтут за труд при проверке тестов, домашних работ и заданий писать комментарии и помечать ошибки черной ручкой или карандашом или выносить их на отдельную страницу, это позволит ослабить в детском сознании страх провала, связанный с красным цветом.