Александр Попов Круглова Людмила

© ИД «Комсомольская правда», 2016 год

«Я русский человек, и все свои знания, весь свой труд, все свои достижения я имею право отдавать только моей Родине. Я горд тем, что родился русским. И если не современники, то, может быть, потомки наши поймут, сколь велика моя преданность нашей Родине и как счастлив я, что не за рубежом, а в России открыто новое средство связи».

А. С. Попов

Предисловие

В течение всего XX века идут бесплодные споры о том, кому принадлежит первенство в открытие радио – Александру Попову или Гульельмо Маркони. Изучение исторических обстоятельств и документов, свободное от политических и пропагандистских целей, дает основание поддержать мысль об автономности исследований А. Попова и Г. Маркони, совпавших по времени с новым этапом технического прогресса на рубеже XIX–XX веков.

К сожалению, в России изобретение Попова в течение длительного времени использовалось главным образом в военных целях, тогда как работы Маркони привлекли к радиотелеграфии внимание широких деловых кругов, благодаря чему получили хорошие материальные возможности для развития. Только в Советской России, после смерти изобретателя, стали активно популяризировать заслуги Попова и сам образ ученого. Его практически канонизировали по-советски.

О периоде до изобретения «прибора для обнаружения и регистрации электрических колебаний», более известного как грозоотметчик, и, по сути, прообраза радиоприемника, сохранилось довольно мало прижизненных сведений. Попов стал активно публиковаться и выступать в прессе, по сути, только после известий о деятельности Гульельмо Маркони. А основные сведения о Попове собирались биографами и соратниками уже после смерти изобретателя. Особенно активно это делалось в 1925–1926 годы и в конце Великой Отечественной, в 1945 году. Помимо книг об изобретателе радио, стали выходить целые номера «Электротехники», посвященные Попову и его изобретению.

Сам Александр Степанович Попов не считал себя отцом радио, отдавая первенство Николо Тесле. Себе в заслугу он ставил лишь усовершенствование аппаратуры и «обращение ее к нуждам флота». Русский физик и электротехник, профессор, изобретатель, статский советник, Почетный инженер-электрик. Но в России и мире он известен как один из изобретателей радио.

Тем не менее, Бранли, физик, ближе всех стоявший к открытию радио, сказал о Попове: «Для того чтобы стать изобретателем, нужно обладать не только глубокими научными знаниями, но ясно сознавать и чувствовать необходимость самого изобретения. А также обладать необходимыми данными для возможности создания из разрозненных элементов принципиально нового, ранее не существовавшего комплекса».

Жизнь и судьба Александра Попова, одного из действительно славных сынов Отечества, заслуживает безмерного уважения – за его преданность Отчизне и своему флоту, упорство в создании и совершенствовании радио, отчаянную борьбу за внедрение радио в жизнь. Всю жизнь он служил науке, не жалея живота своего.

Наиболее точно судьбу Попова характеризует один из близких свидетелей изобретательской деятельности ученого – профессор В. К. Лебединский: «Жизнь Александра Степановича Попова поучительна, как жизнь одинокого русского изобретателя 90-х годов прошлого столетия, ученого, страстно верящего в свои силы и не встречающего нужного доверия, а тем более – товарищеской поддержки в окружающей среде и в людях, даже тех, которые понимали, что им творится. Александр Степанович был брошен игре внешних нелепых случайностей, то грубо мешавших, то вдруг на миг необычайно благоприятствовавших его работе. До какой степени это должно было увеличивать внутреннюю трудность изобретательской работы, которая всегда трудна сама по себе, полная горьких разочарований, глубоких недоумений, основанная на упорной настойчивости преодолевания неведомого!..».

Турьинские рудники

Сашура – так называли Александра Попова в детстве – был смышленым и любознательным мальчиком. Он родился 16 марта (4 марта по старому стилю) 1859 года на Северном Урале, в селении Турьинские Рудники (ныне город Краснотурьинск), в 12 километрах от Богословского медеплавильного завода (Верхотурского уезда Пермской губернии).

Русский ученый называл себя сибиряком. Так величали себя в XIX веке все уроженцы той части Урала, которая находится на восточном склоне его хребта. В литературе же к Сибири относили всю Пермскую губернию, хотя в ее состав входили уезды, расположенные по обеим сторонам Уральских гор. И это несмотря на то, что территория, входившая в состав Пермской губернии, выделилась из Тобольской еще в конце XVIII века, при Екатерине II.

Пермский край в истории России играет особую роль. Еще во времена Великого Новгорода это были русские земли. Урал стал центром добывания руд в XVI веке.

Родные места Попова – Турьинские рудники расположены рядом с Богословским заводом (ныне город Карпинск).

Родина А. С. Попова. (По рукописной карте, опубликованной в книге: «Металлургические заводы на территории СССР с XVIII в. до 1917 года. Чугун, железо, сталь, медь». Под ред. акад. М. А. Павлова. Изд-во АН СССР, 1937 г.)

«Природа, – писал исследователь этого района М. Блинов, – наделив Богословский край подземными богатствами, как будто не хотела, чтобы человек прикасался к ним, и оградила их бесплодной почвой и суровым климатом – условиями, везде и всегда стесняющими развитие народонаселения. Каменистая, частью глинистая и известковая почва требует огромнейших трудов для удобрения, а быстрые перемены погоды убивают растения».

Гигантские промышленные предприятия создавались вдали от культурных центров – до ближайшего губернского города было более пятисот километров. Более того, это было удобное место для ссылки – сюда ссылали на каторжные работы. Академик А. Я. Купфер, побывавший здесь в 1828 году во время своих путешествий по Уралу, писал: «Среди рабочих-горняков много ссыльных: эти преступники живут в тюрьме, где они проводят ночь и часы отдыха… В Богословск ссылают только преступников, приговоренных к каторжным работам». Они «проводят день в рудниках, а ночь в тюрьме. Среди них имеются такие, которые носят всегда кандалы и находятся под бдительных надзором». В Богословский округ ссылали участников рабочего движения в XIX веке.

Еще в 20–40-е годы XVIII века развитие уральской промышленности связывают с именами В. И. Генина и В. Н. Татищева. Их труды долго служили примером для многих горных инженеров.

На Богословском заводе и на Турьинских рудниках были геологи, горные инженеры и металлурги, которые окончили высшую школу в столице. Многие из них были в передовых кругах русской интеллигенции.

Электротехнический институт

В среде таких людей Богословского округа вырос Александр Попов – будущий изобретатель радио. Отсюда вышел и «отец русской геологии» А. П. Карпинский, который был на 12 лет старше Попова. Здесь провел немало лет Е. С. Федоров. Он оставил после себя не только выдающиеся научные исследования, но и лучший на Урале горный музей.

Из знаменитых земляков изобретателя был и Н. А. Миславский – русский физиолог. Он занял место ординарного профессора в Казанском университете в 1891 году, за десять лет до того, как Попов был приглашен в Петербургский электротехнический институт на кафедру физики.

Место рождения будущего изобретателя радио – Богословский завод и селение Турьинские Рудники (заводами и селениями на Урале называют промышленные поселения) были самыми крупными в округе. Родное селение Попова насчитывало свыше тысячи дворов, где жили более десяти тысяч человек. Кроме пяти рудников, здесь были еще механический и кричный заводы.

Среди заводских рабочих были и крепостные. Они делились на обязательных, призванных по рекрутскому набору, – таких было около семисот, – и вольных, которых было всего 12.

Мемориальная доска на доме в селении Турьинские Рудники, в котором провел детство А. С. Попов

На памяти Попова уже не было обязательных рабочих. Реформа 1861 года коснулась и их, правда, не сразу. Вначале были освобождены те, которые отработали двадцать лет, через год волю получили рабочие с пятнадцатилетним сроком службы, а еще через год – все остальные.

А. С. Попов среди родственников

После реформы рабочие стали бросать все и уезжать, не дожидаясь двадцатилетнего стажа, который давал значительные льготы. Управленцам заводов пришлось искать выход и начать оснащать предприятия новой техникой. «В Турьинских рудниках была приготовлена новая 80-сильная паровая машина, которая была установлена и пущена летом 1866 года».

Ученый родился в семье настоятеля Максимовской поселковой церкви Степана Петровича Попова и его жены Анны Степановны средним из семи детей. Семья была очень дружная. Старшие – брат Рафаил и сестры Екатерина и Мария – всегда помогали младшим. Александр, в свою очередь, заботился о младших сестрах – Анне, Августе и Капитолине. Кроме основной службы, Степан Петрович Попов практически всю жизнь безвозмездно занимался «обучением детей грамоте и закону Божию» в горнозаводской школе и в домашней школе для девочек, которую содержал за свой счет. За свою усердную и полезную службу он был награжден многими благодарностями, бронзовым и золотым наперсными крестами и орденом Св. Владимира 4-й степени. Анна Степановна также бесплатно обучала девочек-школьниц рукоделию, за что получила благодарность духовной консистории.

Степан Петрович Попов

Старший сын Поповых Рафаил кончил среднюю школу, когда Саше было семь лет. Сестры Екатерина и Мария в это время были уже замужем. Анна, Августина и Капитолина воспитывались вместе с Сашей.

Анна Степановна Попова

Каких только забав для девочек не придумывал Саша, этот смышленый и не по годам развитой худенький белокурый мальчик. То он сооружал игрушечную повозку и, усадив в нее сестриных кукол, запрягал кота Матроса; то мастерил замысловатого воздушного змея с трещотками; то в долгие зимние вечера рассказывал притихшим сестренкам сказки, которые сам же придумывал.

Собственный «рудник» и грозовой будильник

С раннего детства Саша Попов слыл мастером на все руки. Он любил ручной труд и пользовался всяким удобным случаем, чтобы поучиться у мужа старшей сестры Екатерины Василия Петровича Словцова, искусного слесаря, столяра, токаря и маляра, его мастерству. Потом эти навыки очень пригодились Попову в его изобретательной работе. По свидетельству Василия Петровича, Саша сравнительно поздно начал учиться грамоте, но зато быстро и без труда постиг чтение и письмо. От Словцова будущий ученый научился плотничьему и столярному делу, что весьма пригодилось ему впоследствии в лабораторной практике, когда в Кронштадте, где протекли почти все годы его педагогической и научной деятельности, за неимением поблизости необходимых мастерских ему приходилось самому изготовлять аппаратуру.

Комната в доме родителей А. С. Попова. В правом верхнем углу рисунка видна часть «электрического будильника» Саши Попова. (Зарисовка с натуры Августы Степановны Капустиной, сестры изобретателя.)

Трудовые навыки, полученные в детстве, в полной мере пригодились Попову в студенческие годы, когда он был предоставлен самому себе и в погоне за заработком выполнял еще не привычные на заре электротехники монтажные работы.

Много интересного Саша узнавал и от управляющего рудником Николая Осиповича Куксинского, друга семьи Поповых. Куксинский часто ездил в далекую столицу – Санкт-Петербург и всегда привозил оттуда технические новинки. Вечера у Николая Осиповича, на которых он с увлечением рассказывал о новых изобретениях, а часто и демонстрировал их, были для юного конструктора настоящим праздником. Так, в доме Куксинского, Саша впервые увидел швейную машину, электрический звонок и… керосиновую лампу.

Как уже упоминалось, будущий изобретатель радио, в детстве просто Сашура, всегда был неравнодушен к всевозможным механическим устройствам медного рудника, находившегося на окраине поселка. Юный изобретатель сделал небольшие действующие модели всех этих машин на берегу ручейка, протекавшего позади отцовского дома, и устроил свой собственный «рудник». Механизмы этого игрушечного завода приводились в действие маленьким водяным колесом со звонко стучащими плицами, вращаемым быстрым течением ручейка.

Друг детства Попова, доктор Дерябин, рассказывает: «Любимым его занятием, в котором и я принимал участие в качестве ассистента, была постройка разного рода двигателей, устроенных большей частью при помощи текучей воды. Нами сооружались на ручьях мельницы с двигающимися колесами – «толчеи», ряд прыгающих столбиков, подъемные машинки, ведерками вытаскивающие землю из «шахт», вырытых иногда на два-три аршина в глубину. Сооружались штанги – длинные горизонтальные двигающиеся брусья по образцу заводских и т. д. К такого рода сооружениям у него была большая склонность, и велико было для нас удовольствие, если дело удавалось и «машина» хорошо работала. И во всем этом «машиностроительстве» он был большой искусник».

Сашура не брезговал и обычными забавами поселковых ребят. Никто не мог обыграть его в бабки или городки. Будущее светило русской науки был заядлым рыболовом и грибником, а также любил скакать на неоседланной лошади. Однако пытливый детский ум более всего тянулся к технике. И год от году он все чаще предпочитал бросанию «костей» проводить дни за изготовлением какой-либо механической игрушки.

Однажды на отцовском чердаке Сашура нашел старые часы-ходики, которые давным-давно уже сломались. Юный техник, изрядно повозившись, привел часы в порядок и повесил их над своей кроватью.

В это время из далекой столицы – Санкт-Петербурга вернулся друг семьи Поповых – управляющий рудником Николай Осипович Куксинский. Он привез диковинную новинку – электрический звонок. Следует сказать, что в это время еще не были изобретены ни динамо-машина, ни электрическая лампочка. Электрический звонок был как раз тем первым устройством, с помощью которого электричество стало входить в быт.

Двенадцатилетнего мальчугана сильно заинтересовало столичное чудо. Сашура решил сделать собственный электрический звонок. Знакомые инженеры рудника помогли юному изобретателю разобраться в устройстве прибора, и не прошло недели, как Саша сам сделал свой электрический звонок и пару гальванических элементов.

Но вот незадача – дом Поповых никогда не запирался, и нужды в дверном звонке совершенно не было. Тогда Саша решил приладить электрический звонок к своим ходикам. Так возникла мысль об «электрическом будильнике», как назвал свою выдумку изобретатель.

«Электрический будильник» действовал почти безотказно. Однако порой ни с того ни с сего его звонок вдруг издавал переливчатые трели в самое неожиданное время.

Причина столько странного явления была совершенно непонятна, пока Саша не заметил, что будильник звонит невпопад только во время грозы. Причина связи работы будильника с атмосферными электрическими разрядами была еще более загадочная. Объяснить странное явление не смогли даже рудничные инженеры. Наука была еще только на пороге тех открытий, которые могли разрешить эту загадку.

Саша с нетерпением ждал новых гроз, чтобы проверить свои наблюдения. И снова с каждым грозовым разрядом звонко заливался электрический будильник. Объяснения юный физик так и не нашел, но сумел найти способ преодоления помех, которые чинила гроза работе его будильника. Александр опытным путем обнаружил, что все дело в цепочке, на которой висела часовая гиря ходиков. Эта цепочка была включена в электрическую цепь звонка и служила проводником тока. Как только медная цепочка была отключена от электрической цепи – гроза перестала влиять на будильник.

Разрешение этой загадки было не по плечу ни любознательному мальчугану, ни его друзьям – инженерам с рудника, ни даже самым знаменитым ученым с мировым именем того времени.

Сверстник Попова проф. Ф. Я. Капустин рассказывает о рано пробудившемся интересе своего товарища к электричеству: «Александр Степанович юношей устроил электрический будильник с помощью часов с гирями на цепочке. Цепочка в его схеме служила проводником: он заметил, что она не всегда, и притом весьма капризно, проводит ток: мысль об этом явлении долго не оставляла его».

Только спустя почти четверть века после своих детских опытов понял Александр Степанович, что его «электрический будильник» улавливал своей медной цепочкой единственные тогда «радиосигналы» – грозовые разряды. Понял великий ученый только после того, как уже сознательно сконструировал тот самый прибор, который положил начало радиотехнике.

Далматовское духовное училище

Отец Попова, священник Степан Петрович, человек образованный и обремененный большой семьей, старался дать детям, особенно сыновьям, высшее образование. Они окончили курс в столичном университете. Их примеру последовали и младшие дочери, которые также учились в петербургских учебных заведениях.

До того как Попов поступил в университет и углубленно занялся изучением любимой науки, он прошел обычные для детей духовенства ступени образования: духовное училище и семинарию. Далматовское училище, в котором он получил начальное образование, было одним из самых старых учебных заведений в России, и до поступления в него Попова просуществовало уж полтораста лет.

Вначале задачей училища было обучать «детей крестьян вотчинных чтению, письму и цифири, чтобы при пособии грамотности они, совершеннолетние, в хозяйственном управлении могли быть употребляемы по монастырю с пользою». Училище несколько раз меняло название и именовалось то Славяно-российской, то Славяно-латинской школой, наконец, в 1818 году стало духовным уездным училищем, предназначенным «для священно-церковнослужительских детей зауральского края». До того священникам разрешалось детей своих отдавать в горную школу в Екатеринбурге. С переименованием же Далматовского училища в духовное архиепископ Пермский и Верхотурский лишил детей духовенства того права, распорядившись оповестить, что «священно-церковнослужительские дети в Екатеринбургское училище посылаемы не будут… А везли своих детей в Далматовский монастырь, где их в чтении, пении и рукописи экзаменовать».

На оплату гимназического обучения детей Степан Петрович Попов не имел средств. Он получал 35 рублей в месяц, которых едва хватало на существование большой семьи. Путь к высшему образованию для Саши лежал через духовную школу, где детей церковнослужителей учили бесплатно.

В 1868 году старший брат Саши Рафаил устроился учителем в Долматовское духовное училище. Родители решили отдать десятилетнего Сашу в эту школу.

От Турьинского рудника до города Далматова около четырехсот километров. Железных дорог там еще не было, и люди добирались на лошадях. На лошадях совершил свое первое путешествие и Саша Попов, отправившись в ноябре 1686 года в Далматовскую школу. Переезд не потребовал денег: Сашу подвезли крестьяне, ехавшие в Далматово на ярмарку.

Первые занятия в школе принесли Саше разочарование. Математика и физика, которые так сильно интересовали его, здесь почти не изучались. Саша охладел к занятиям и, как писал Рафаил родителям, учился не очень усердно и больше был занят катанием на коньках и лыжах.

То, чего не могла дать школа, Саша восполнял самостоятельными занятиями. Он почувствовал, что отстает от своих более счастливых сверстников, детей местных чиновников и инженеров. Они обучались в гимназии и летом щеголяли перед Сашей своими знаниями. Кое-что он узнавал от них, кое-что черпал из их учебников и к осени догонял, а по некоторым предметам даже перегонял гимназистов.

Интерес Попова к физике определился уже в средней школе. Его однокашник Е. Коринфский, с которым он начиная со студенческой скамьи поддерживал дружбу, длившуюся десятилетиями, рассказывает: «Первым импульсом к занятию физическими науками был подаренный ему, ученику семинарии, кем-то учебник физики Гано, только что переведенный на русский язык. Чтение этой книги буквально бесповоротно направило его избрать специальностью физику».

«С Александром Степановичем, – вспоминает его соученик Ф. П. Смолин, – мне довелось в одной школе учиться. Любознательным мальчиком он рос. Помню, с большим увлечением юный Попов рассказывал нам о гальванической батарее элементов, электрическом звонке, швейной машине, которые он увидел в доме управляющего медными рудниками. Эти новинки вызвали у него большой интерес. Часто бывая в рудничных мастерских, юноша подолгу наблюдал за работой станков и машин. Любовь к технике появилась у него еще в детстве».

Курс в духовном училище был четырехлетний. В Далматове Саша проучился всего два года, после чего переехал в Екатеринбург к сестре Марии Степановне Левитской. Здесь через два года он окончил начальное образование.

Пермская духовная семинария. «Математик»

По окончании училища Александр Попов поступил в 1873 г. в духовную семинарию в Перми. Сделать это пришлось по материальным соображениям, так как дети духовенства пользовались там правом бесплатного обучения: семинарская программа того времени немногим отличалась от программы других средних учебных заведений. Из сохранившегося аттестата видно, что по общеобразовательным дисциплинам Попов получил довольно основательную подготовку. В представленном Поповым при поступлении в Петербургский университет свидетельстве «Об окончании курса общеобразовательных наук» значатся предметы, все до одного сданные с отметкой «отлично». Хорошая общеобразовательная подготовка видна по ранней переписке Попова. Его прошения, письма и отчеты отличаются безукоризненной грамотностью и хорошим литературным слогом.

А. С. Попов. 1877 г.

О том, чему учился А. С. Попов, можно судить по программе («конспектам») изучавшихся в семинарии дисциплин. Например, наставник математики должен был преподать в течение курса: а) основания универсальной арифметики или алгебры; б) основания геометрии; в) приложения алгебры к геометрии, или плоскую тригонометрию; г) основания дифференциального и интегрального исчисления; д) основания механики; е) математическую географию; ж) пасхалию и з) основания умозрительной и опытной физики.

В этом здании учился Попов с 1873 по 1877 г.

Попов не только успешно занимался по всем дисциплинам, но еще в семинарии пристрастился к математике и так усердно ее изучал, что получил среди семинаристов прозвище «математик». По окончании семинарии встал вопрос, куда направиться дальше, как продолжать свое образование. Самым заманчивым местом для подающих надежды молодых людей представлялся, конечно, Петербург. Старший брат Попова Рафаил к моменту окончания Александром семинарии уже достиг некоторого положения в Петербурге, занимаясь литературным трудом. Молодежь из глубинки, в большинстве случаев небогатая, а то и совсем бедная, рвалась к знаниям. Ее не пугали ни далекие расстояния (железные дороги в широких масштабах только начинали прокладываться), ни неизбежная нужда и полуголодное существование. Частными уроками, литературной поденщиной и другими видами мелкого заработка, отнимавшего много энергии и времени, перебивалась эта молодежь и, несмотря на трудности, в большинстве случаев успевала в науках. Именно эта молодежь дала из своих рядов тех новаторов, которые заняли видное место среди ученых, пользовавшихся мировой известностью, и прославили отечественную науку.

Физико-математический факультет

Восемнадцати лет от роду Попов приехал в Петербург и подал ректору университета прошение о принятии его на математическое отделение физико-математического факультета. Блестяще сдав проверочные испытания, он был зачислен 31 августа 1877 г. студентом Петербургского университета.

Петербургский университет насчитывал тогда немногим более полувека существования – он основан в 1819 г. Для высшей школы этот период невелик – как Московский, так и Казанский университеты были старше Петербургского, но как раз в это время начался его расцвет. На многих факультетах зарождались, а на некоторых успели уже развиться научные школы и направления. Физико-математический факультет, охватывавший также химию и биологию, блистал лучшими профессорами. Достаточно назвать П. Л. Чебышева, А. М. Бутлерова и Д. И. Менделеева, лекции которых посещались не только студентами соответствующих специальностей, но и других факультетов.

Правда, физика, которой впоследствии посвятил себя Попов, таких глубоких корней тогда еще не имела. Но начало ее замечательного развития относится как раз ко времени пребывания Попова в Петербургском университете. Именно в это время начали свою деятельность еще молодыми преподавателями И. И. Боргман (1849–1914) и О. Д. Хвольсон (1852–1934); они были поборниками фарадее-максвелловского учения, что особенно сказалось на работах Попова и на всем его физическом мировоззрении. Научная атмосфера, в которую вошел Попов, описана Шателеном, прошедшим несколько позже ту же школу, что и русский изобретатель: «В университетские годы Попова во главе университетских физиков стоял маститый профессор Федор Фомич Петрушевский». Ф. Ф. Петрушевский, основатель и многолетний председатель Физического отделения Русского физико-химического общества, был в России первым профессором, кто ввел лабораторные занятия». Ближайший его ученик В. В. Лермантов, приват-доцент Петербургского университета, заведующий Физической лабораторией, писал о своем учителе: «Великой заслугой покойного Ф. Ф. Петрушевского было то, что он «вдохнул душу живую» в преподавание физики в нашем университете. До него физику только читали, как всякий другой предмет, нужный студенту для экзамена; Федор Фомич первый вовремя понял, что наступает время, когда умения, основанные на знании фактов этой науки, станут необходимыми для обыденной жизни».

Александр Попов. 1883 г.

В этот же период начинали свою преподавательскую деятельность в университете профессора И. И. Боргман, О. Д. Хвольсон, Н. Г. Егоров, Н. А. Гезехус и другие. В университетской физической лаборатории работали или незадолго перед тем кончившие университет, или кончавшие его молодые физики Н. Н. Хамонтов, А. И. Садовский, Ф. Я. Капустин – все будущие профессора. Физическая лаборатория университета была центром, где собирались университетские физики. В физической аудитории происходили и собрания Отделения физики Русского физико-химического общества, в котором принимали участие все физики и химики Петербурга, в той или иной степени интересовавшиеся наукой. В препаровочной при аудитории в перерывах между лекциями велись обычно длинные дискуссии по спорным вопросам физики. В эту среду профессоров, молодых лаборантов и студентов, интересовавшихся физикой, и попал Александр Степанович, начав работать в лаборатории. С ним вместе в университет и лабораторию поступил его близкий друг Геннадий Андреевич Любославский, впоследствии профессор Лесного института, деятельно помогавший Попову при его первых опытах с грозоотметчиком. На всех работавших в Физической лаборатории университета в те годы громадное влияние оказывал В. В. Лермантов, числившийся лаборантом, но на деле бывший главным руководителем лаборатории, задававшим тон всей ее жизни. Под руководством В. В. Лермантова Александр Степанович приобрел те навыки и выработал в себе то отношение к эксперименту, которые были характерны для него во всей его деятельности. Работая в физической лаборатории, Попов понемногу стал увлекаться электротехникой.»

Орест Данилович Хвольсон (1852–1934) – заслуженный профессор Петербургского – Петроградского – Ленинградского университета, в котором преподавал около 60 лет, почетный член Академии наук СССР. Учениками Хвольсона считали себя не только студенты высших учебных заведений, в которых он преподавал (кроме университета, в Электротехническом институте, на Высших женских курсах, в Институте путей сообщения), но все русские физики, учившиеся по его многотомному курсу, переведенному на многие иностранные языки. Академик С. И. Вавилов, воспитанник Московского университета, писал: «Уверенно можно сказать, что нет физика-исследователя в нашей стране, не прошедшего хвольсоновской школы».

Такую репутацию О. Д. Хвольсон заслужил еще до создания его курса. Начало ей положил цикл публичных лекций «Электричество и магнетизм». Он читал их в Соляном городке по поручению VI (Электротехнического) отдела Русского технического общества в студенческие годы А. С. Попова. На лекции О. Д. Хвольсона толпами приходили и учащаяся молодежь столичных учебных заведений, и люди, уже практически работавшие в области электротехники.

А. С. Попов, чьи углубленные интересы в области электричества проявились еще на студенческой скамье, посещал эти лекции и был одним из первых физиков-исследователей, прошедших хвольсоновскую школу.

Высшие электротехнические учебные заведения появились в России в конце XIX и в начале XX вв., а нужда в высококвалифицированных специалистах-электриках стала ощущаться гораздо раньше. Целые отрасли электротехники, как, например, проводная связь, электрохимия (гальванопластика), электрическое освещение, динамостроение, прочно входили в широкую практику и для своего обслуживания требовали людей с солидной научной подготовкой. Кадры таких специалистов пополнялись вначале выходцами из военно-морского ведомства и главным образом выпускниками университетских физико-математических факультетов. И в этом отношении Петербургский университет занимал ведущее место. Не только его воспитанники, но и профессора и преподаватели были близки к электротехнике. Упоминавшиеся выше Ф. Ф. Петрушевский, И. И. Боргман и О. Д. Хвольсон были, собственно, первыми преподавателями курса научных основ электротехники, носившего тогда название «Электричество и магнетизм».

Такова была научная обстановка, в которой оказался А. С. Попов с момента его приезда в Петербург.

Но, кроме научных занятий, приходилось думать и о том, как выжить. Большое облегчение могло принести освобождение от платы за право учения. Представив в правление университета выданное Пермской духовной консисторией свидетельство «о недостаточности средств» отца, Попов был, хотя и не сразу, освобожден от «платы за слушание лекций».

«Предъявитель сего, – читаем мы в этом документе, – сын священника Александр Стефанов Попов 18 лет. Отец его, священник Стефан Попов, состоит на службе настоятелем при Максимовской церкви, Турьинских рудников Верхотурского уезда, жалованье получает 215 руб., в квартирных 90 руб., в год; сверх того получает с благочиния за несение им должности благочинного 120 руб. в год, имеет собственный дом, не приносящий никакого дохода. Сестры предъявителя, как видно из документов Консистории, Анна и Августа, Пермским епархиальным начальством уволены в С.-Петербург сроком на один год от 31 минувшего августа для поступления в одно из тамошних женских училищ; Капитолина живет при отце. В удостоверение чего за подписанием и приложением казенной печати на основании вышеозначенных вполне известных сведений Пермской духовной консисториейю свидетельствуется, что сын священника Александр Стефанов Попов при своем содержании не в состоянии вносить в учебное заведение за слушание лекций положенного количества денег».

Затем Попов возбудил ходатайство о назначении ему стипендии. «Не имея достаточно средств для жизни в Петербурге, – писал он инспектору студентов, – прошу Ваше высокородие назначить мне стипендию. Свидетельство о состоянии моего отца находится в канцелярии университета».

Его просьба была также удовлетворена. Но и это еще не решало вопроса о материальном благополучии. С Поповым в Петербург приехали две сестры, которым надо было помогать. Пришлось заняться репетиторством. Для этого требовался соответствующий документ, который и был выдан ему Петербургским университетом: «На основании § 21 правил, по коим воспитанникам казенных высших и средних учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения предоставляется право заниматься преподаванием в частных домах, выдано это свидетельство студенту Санкт-Петербургского университета физико-математического факультета 2-го курса Александру Стефанову Попову на право обучения в частных домах предметам гимназического курса».

VI отдел Русского технического общества

Но случайный и ограниченный заработок репетитора был недостаточен. Пришлось заняться также и мелкой журналистской работой, а на старших курсах и по окончании университета добывать средства уже электротехнической практикой. На этом поприще Попов приложил свои знания и силы, работая в составе петербургского Товарищества «Электротехник», которое занималось установкой электротехнического освещения, начавшего тогда широко распространяться. Об этом одном из первых русских электротехнических предприятий и участии в нем А. С. Попова мы знаем очень мало. М. А. Шателен, на глазах которого протекала деятельность этого предприятия, пишет:

«И тот ранний период своей деятельности Александр Степанович, заинтересовавшись электротехникой, поступил на службу в образовавшееся тогда в Петербурге общество «Электротехник». Это товарищество устраивало дуговое электрическое освещение в садах и общественных учреждениях, применяя главным образом дифференциальные лампы Чиколева, строило небольшие частные электростанции. В дальнейшей оно устроило в Петербурге электрическую станцию общественного пользования, помещавшуюся в барке на Мойке вблизи пересечения реки с Невским проспектом. В 1880 г. товарищество объявляло, что оно принимает на себя устройство электрического освещения вокзалов, железных дорог, типографий, фабрик и мастерских, гостиниц, ресторанов, магазинов, клубов, театров, садов, площадей, мостов и улиц в городах и т. п. На объявлениях товарищества изображалась дифференциальная лампа Чиколева. В тексте объявления пояснялись преимущества этой лампы, причем одним из главных достоинств выдвигалось то, что «дифференциальные лампы представляют в настоящее время наивысший предел дробления источников электрического света с вольтовой дугой, что электрическое освещение дифференциальными лампами дешевле всякого другого освещения и, наконец, что каждая лампа силою света в 300–350 нормальных спермацетовых свечей требует около лошадиной силы».

Уже в 1882 г. товарищество организовало прием абонентов и объявляло, что «Центральный электрический павильон товарищества с запасными силами и электрическими машинами вполне обеспечивает потребителям справное освещение и совершенно исключает возможность погасаний». Товарищество принимало на себя электроснабжение «в районе Невского проспекта от Аничкова моста до Большой Морской» по цене за большие лампы в 300–350 свечей по 35 коп. в час, а за малые (лампы накаливания) в 16 свечей по 3  коп. в час, а в 8 свечей по 2 коп. в час.

На службу Товарищества «Электротехник» поступил А. С. Попов. Ему приходилось заниматься монтажными работами, а также эксплуатацией мелких электрических станций, которые сооружало товарищество. Условия эксплуатации были часто довольно оригинальными. Так, при эксплуатации освещения одного из увеселительных садов Петербурга, где Попову приходилось регулировать напряжение динамо-машины изменением числа оборотов, роль вольтметра за неимением электроизмерительных приборов, как вспоминал впоследствии сам великий электротехник, играл мальчишка, стоявший около фонарей и кричавший Попову «поддай», когда фонари начинали гореть, по его мнению, слишком тускло.

«Навыки, полученные на работе в Товариществе «Электротехник», оказались очень полезными А. С. Попову многим позже, когда он заведовал ярмарочной электрической станцией в Нижнем Новгороде».

Годы пребывания Попова в университете совпадают со временем появления в России электротехнической общественности и первого ее печатного органа – журнала «Электричество». В 1880 году по инициативе ряда русских пионеров электротехники, во главе с В. Н. Чиколевым в Русском техническом обществе был создан новый отдел – VI, который занимался разработкой недавно возникшей новой области техники – электротехники. Цель этого общества состояла в том, чтобы объединить разрозненные силы изобретателей и исследователей коллективными усилиями, взаимной информацией и обменом опытом содействовать процветанию в нашей стране этой мало еще известной области техники.

Задачи, стоявшие перед VI отделом, были сформулированы одним из его создателей, пионером русской электротехники А. Н. Лодыгиным: «С одной стороны, получать, сообщать, путем общих обсуждений проверять имеющиеся у каждого из нас технические сведения и путем взаимной помощи увеличивать наши сведения, разрабатывая и разрешая вопросы, встречающиеся в технике, с другой стороны, служить центром, к которому могли бы притекать из публики вообще и из которого должны истекать в публику все практические сведения и вопросы по технике, равно интересные как для нас, так и для публики… Чем энергичней мы будем идти к этой цели, тем живее будет наше общество и тем больший интерес будет представлять его существование как для нас, так и для всей публики вообще».

Первыми важными шагами VI отдела были организация электротехнической выставки и издание журнала.

Оба эти мероприятия сыграли исключительно важную роль в истории электротехники в России. И организация выставки, и издание журнала преследовали одну и ту же цель – привлечь внимание русской общественности к новой области техники, создать наиболее благоприятные условия ее развития и вместе с тем показать, что в России трудами ученых и изобретателей подготовлена почва, на которой возникли важнейшие достижения мировой электротехники, что в стране имеется достаточное количество подготовленных специалистов, способных браться за разрешение самых сложных и актуальных задач, стоящих перед электротехникой.

Надежды, которые возлагали создатели VI отдела на выставку и печатный орган, вполне себя оправдали. Журнал «Электричество» неизменно выполнял обязательство, которое взяла на себя редакция. Оно изложено в передовой статье первого номера журнала, где мы читаем: «Журнал наш предназначается служить открытою трибуною для всех, которые своими трудами принимали участие в успехах электричества и применениях его в искусствах, промышленности и в общежитии».

В этом же номере журнала мы находим и отчет о выставке. Это была первая электротехническая выставка в мире. Ни в одной стране электротехники не решались еще собрать воедино все достижения в этой области и демонстрировать их перед широкой публикой. «Надо было обладать большой смелостью, – пишет М. А. Шателен, – чтобы рискнуть на организацию такой специальной выставки в такой отсталой в промышленном отношении стране, как тогдашняя Россия, когда подобных выставок не организовывали даже в гораздо более развитых в промышленном отношении странах; первая электротехническая выставка была организована в Париже лишь в 1881 г., то есть годом позже».

Тем не менее успех выставки, организованной VI отделом, был незаурядным. В упоминавшейся передовой статье первого номера журнала «Электричество» отмечается: «Интерес к новой силе у нас стал сильно возрастать в последнее время, чему доказательством может служить то значительное число посетителей, ежедневно, с утра до вечера, наполнявших залы бывшей в текущем году первой в России электротехнической выставки, несмотря на то, что она не представляла, да по новизне дела не могла еще представить полной картины завидного положения, по праву занимаемого уже в наш век электричеством».

Выставка состояла из восьми отделов: телеграфия и телефония, электрическое освещение и электромеханика, электричество в военном и морском деле, гальванопластика, электричество в учебном деле, электрические измерительные приборы, электротерапия и, наконец, литература и графический материал по электротехнике. В этих отделах были представлены труды русских изобретателей: Яблочкова, Лодыгина, Чиколева, Булыгина, Лачинова, Ковако, Рихтера, Рагозина, Крестена, Алексеева, Теплова.

Посетитель выставки мог не только обозревать экспонаты, но и глубже знакомиться с ними. Выставку обслуживали крупные специалисты-изобретатели, инженеры и ученые, среди которых мы находим имя выдающегося русского химика А. М. Бутлерова. Они давали «специальные объяснения с опытами». Выставка не только полностью окупила себя, но дала значительный доход (свыше тысячи двухсот рублей), составивший основной фонд первого электротехническоо журнала.

Студент Александр Попов активно участвовал в организации выставки, выступая в качестве «объяснителя». Он уже обладал тогда достаточными познаниями в области электротехники, добытыми, впрочем, исключительно самообразованием. Его однокурсник Е. Коринфский отмечает, что Александра Попова особенно интересовали вопросы применения постоянного переменного тока высокого напряжения.

Как отмечает В. К. Лебединский, который учился несколько позже в том же университете и был лично хорошо знаком с Поповым: «Университетские учителя научили думать, приоткрыли книгу науки; их ученикам захотелось понять лучше учителей».

«В редакции "Электричество", помещавшейся в квартире Л. И. Смирнова, часто собирались деятели русской электротехники, много говорили, советовались и спорили о делах журнала, а затем радушный, гостеприимный хозяин обычно приглашал нас к столу, и в совершенно неофициальной обстановке начинались дружеские беседы, нередко опять же на темы, касающиеся журнала и вопросов современной электротехники. Именно здесь я имел случай впервые встретиться или ближе познакомиться с целым рядом выдающихся лиц, поработавших в области теории и практики электричества. Среди них были: А. С. Попов, В. Н. Чиколев, Д. А. Лачинов, Н. Г. Егоров, И. И. Боргман, М. А. Шателен, В. К. Лебединский, А. Л. Гершун, А. А. Воронов, Н. Н. Георгиевский, Ч. К. Скржинский, Имшенецкий и др.».

Характерным является то, что в этом перечне мы находим одновременно именно как учителей Попова, так и младших его современников. Несмотря на различие в возрасте и в занимаемом положении, это была дружная семья русских электротехников. В их среду Попов вступил еще в студенческие годы и оставался неразрывно с ней связан до конца своих дней. Широко открывая двери перед всеми интересующимися новой областью техники, VI отдел Русского технического общества особенно привлекал к своей деятельности молодежь. Попов принадлежал к этой группе молодежи. К окончанию курса он уже был не только физиком с университетским дипломом, но и зрелым высокообразованным инженером-электриком.

Новая жизнь. Курсистка

Университет Александр Попов окончил с большим успехом: «…выслушав полный курс наук по математическому разряду физико-математического факультета и показав на испытаниях следующие познания: по математике, механике, физике, физической географии и неорганической химии – отличные, в богословии, астрономии, геодезии и немецком языке – хорошие», он был выпущен со степенью кандидата, присужденной ему Советом университета 29 ноября 1882 года.

Раиса Алексеевна Попова (урожденная Богданова), жена А. С. Попова. 1894 г.

Его кандидатская диссертация (то что теперь называется дипломная работа) на тему «О принципах магнито– и динамоэлектрических машин постоянного тока» получила следующее заключение профессора П. П. Фан-дер-Флита: «Диссертацию господина Попова нахожу вполне удовлетворительной; это весьма обстоятельная и добросовестно выполненная работа». Благодаря такому отзыву, а также превосходно сданным экзаменам, Попов был «признан достойным ученой степени кандидата».

Перед двадцатитрехлетним молодым человеком открылся путь к научной деятельности; он был оставлен при университете «для приготовления к профессорскому званию». С оставлением при университете, казалось, открылась блестящая карьера для начинающего ученого. Но путь к профессуре не был ни прямым, ни легким. Число штатных преподавателей было весьма ограничено. Кафедра физики, как и остальные кафедры, никогда не имела в своем составе более двух штатных профессоров, а приват-доценты обеспечивались материально при поручении им обязательных курсов, что случалось только на многолюдных факультетах, как, например, на юридическом.

А. С. Попов с женой после регистрации брака

К моменту окончания университета Попов был уже семейным человеком. Раиса Алексеевна Попова, урожденная Богданова, родилась 28 мая (9 июня по новому стилю) 1860 года. Ее отец, известный юрист Алексей Иванович Богданов, в 1878 году переехал в Петербург. Он очень заботился о том, чтобы его дочь получила высшее образование. В то время женские гимназии не давали полного среднего образования, и для поступления в высшее учебное заведение девушкам необходимо было сдать экзамены на аттестат зрелости при мужской гимназии. Алексей Иванович Богданов дал объявление в газете, что ищет репетитора для подготовки к экзамену на аттестат зрелости. По объявлению пришел студент второго курса физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Он начал заниматься с Раисой Алексеевной. В это время скоропостижно скончался ее отец Алексей Иванович Богданов, оставив семью без средств.

Молодой ученый безвозмездно занимался с Раисой Алексеевной. Она успешно сдала как экзамены на аттестат зрелости, так и вступительные экзамены на только что организованные Высшие женские медицинские курсы при Николаевском военном госпитале. Впоследствии эти курсы были преобразованы в Женский медицинский институт, ныне Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени академика И. П. Павлова.

18 ноября 1883 г. в церкви Косьмы и Дамиана лейб-гвардии саперного батальона Александр Степанович Попов обвенчался с Раисой Алексеевной Богдановой.

Вплоть до окончания института в 1886 году Раиса Алексеевна жила в Петербурге, а сам Попов в Кронштадте. По случаю окончания института Раиса Алексеевна получила серебряный значок «Женщина – врач».

К 1883 году Попов был уже вполне зрелым ученым. В это время было опубликовано его первое научное исследование «Условия наивыгоднейшего действия динамо-электрической машины». Профессор А. А. Петровский, свидетель научной деятельности А. С. Попова, впоследствии так писал об этой работе молодого ученого: «Ясная и определенная постановка вопроса, короткий и простой прием решения, наглядно и изящно представленные результаты – все говорило о недюжинных способностях автора…»

Но Александру Попову пришлось оторваться от непосредственной близости к университету. В 1883 году в Минном офицерском классе в Кронштадте оказалась вакантной должность преподавателя. Она была предложена Попову, и он ее занял. Двадцатичетырехлетний молодой человек начал работать в учебном заведении, зарекомендовавшем себя к тому времени как замечательная школа военных электриков, моряков, обладавшая к тому же лучшей в России лабораторией.

Минный офицерский класс. «Гальваническая команда»

Лучшие годы своей недолгой жизни Попов провел в училище, которому суждено было стать колыбелью радио. Здесь он работал восемнадцать лет – с 1883 по 1901 год. Пришел он сюда юношей, не имеющим еще твердой опоры в жизни, а покинул стены Минного офицерского класса признанным ученым, прославившим отечественную науку вкладом всемирно-исторического значения. Этот период жизни Попова представляет исключительный интерес не только в биографии изобретателя радио, но и в истории учения об электричестве и его практического применения.

Минный офицерский класс занимает видное место не только в истории Военно-морского флота, но и в истории русской электротехники, как одно из первых русских специальных электротехнических учебных заведений. Школа эта для своего времени была прекрасно оборудована и успешно готовила квалифицированные кадры; ближайший сотрудник Попова, его ассистент Н. Н. Георгиевский, впоследствии профессор, следующими словами характеризует названное учебное заведение: «Минный офицерский класс и минная школа при нем являлись одной из первых в России электротехнических школ вообще и первой в Морском ведомстве в частности. Конечной целью класса была подготовка специалистов по минному делу и по электротехнике; постановка преподавания общеобразовательных предметов была там значительно шире и серьезнее, чем во многих школах подобного рода более поздней формации… Минные офицеры зарекомендовали себя не только во флоте. Многие из окончивших Минный офицерский класс были видными работниками в электротехнической промышленности».

Такого положения училище достигло благодаря тому, что в качестве преподавателей были приглашены лучшие силы столицы. Физику, например, читал Ф. Ф. Патрушевский, занимавший кафедру в университете и возглавлявший Физическое отделение Русского физико-химического общества.

Уже в первые годы существования Минного офицерского класса создалась замечательная традиция. Ежегодно 1 октября со всех морей съезжались в Кронштадт морские офицеры, бывшие слушатели Минного класса, и в Кронштадтском морском собрании устраивался праздничный вечер, в котором минные специалисты делились опытом своей службы на флотах. Часто этот обмен мнениями выливался в настоящую дискуссию, в которой принимали участие даже представители высшего морского командования. В результате этих своеобразных научно-технических конференций вводились все новые улучшения в минное дело, и слава русского минного оружия гремела по всему свету, русский флот обязан Минному классу не только расцветом минного дела, но и внедрением электричества на кораблях.

Занятия в классе 1 октября 1874 года начались именно с первой лекции «Экспериментального и практического курса электричества, гальванизма и магнетизма» Ф. Ф. Петрушевского, на которой присутствовали высшие чины флота. Профессор имел ассистента, руководившего практическими занятиями и производившего опыты на лекциях. Место ассистента занимал А. С. Степанов, который впоследствии заменил Ф. Ф. Петрушевского, из-за болезни вынужденного отказаться от курса, читанного им в течение шести лет – до 1880 года. За это время он создал первоклассный физический кабинет, оборудованный лучшими образцами физических приборов, изготовлявшихся в России и за границей. Н. Н. Георгиевский, заведовавший впоследствии кабинетом, писал: «Забота о хорошей постановке преподавания в классе имела следствием создание при классе, пожалуй, лучшего в то время в России по разнообразию и подбору приборов физического кабинета почти исключительно по курсу электричества и магнетизма, ежегодно пополнявшегося за счет специально ассигнованных на это средств. При классе имелась библиотека, в которую выписывались, между прочим, все наиболее крупные иностранные журналы по физике и электротехнике».

Электрическое освещение в грандиозных для того времени масштабах было применено в 1883 г. при иллюминации Кремля во время коронования Александра III как раз воспитанниками Минного офицерского класса и школы. Об этой неслыханной тогда еще работе в «Материалах к истории Минного офицерского класса и школы» записано: «Электрическая иллюминация Московского Кремля в 1883 году, исполненная минными офицерами и нижними чинами-минерами без всякой посторонней помощи, показала, на какой высоте стояли сведения по электротехнике чинов в минной специальности. За эту работу в то время мало кто мог взяться. Кроме чувства национальной гордости, появляющегося из сознания, что эта колоссальная работа была исполнена верными русскими людьми, она дала такое сбережение, которое окупило расходы государства на Минный офицерский класс: вместо 1 000 000 рублей, которые просил один из предпринимателей американец, электрическая иллюминация обошлась со всеми расходами около 70 000 рублей».

В 1881 году Минный класс принял участие в Парижской электротехнической выставке. На выставку были посланы сконструированные сотрудниками класса динамо-машины, морской сигнальный фонарь со «свечой Яблочкова» и оригинальные дуговые лампы с двумя парами углей. За свои работы Минный класс получил на выставке почетный диплом.

Практическое применение электрической энергии оказалось чрезвычайно важным для специально военных целей и прежде всего в морском деле. Уже в 20–30-х годах, когда электротехника была еще в зародыше, обнаружилось, что электрический ток может быть использован во взрывном деле. Первые опыты в этой области связаны с именами известных пионеров русской электротехники – П. Л. Шиллингом (1786–1837) и Б. С. Якоби (1801–1874). Войны, которые пришлось вести России в XIX веке особенно на море, показали громадное значение электротехники в военном деле. Первые отряды русских военных электротехников именовались «гальваническими командами», а специалисты, имевшие дело с электрическими запалами, – «гальванерами». Понятно почему именно в сухопутной армии и во флоте появились учебные заведения нового типа, среди которых Минный офицерский класс занимал выдающееся место.

На Александра Попова было возложено «ассистирование на лекциях по электричеству, читаемых А. С. Степановым, практические занятия по гальванизму на основном курсе, практические занятия и чтения по высшей математике на дополнительном курсе и заведывание физическим кабинетом».

Училище, в которое поступил А. С. Попов, готовило специалистов по минному делу и электротехнике. Многие из его воспитанников пополняли кадры русских электротехников, так как подготовка этих кадров началась именно в военном ведомстве. Инициатором этого дела был один из первых русских ученых-электриков академик Борис Семенович Якоби, который трудился как над усовершенствованием электрического телеграфа, так и над приложением электричества к минному делу. При нем были созданы так называемые гальванические команды; с них и началась подготовка специалистов – военных электротехников. Минный офицерский класс был основан в 1874 г. т. е. за девять лет до прихода в него Попова.

Минный офицерский класс имел собственный печатный орган – «Известия Минного офицерского класса». Здесь были напечатаны статьи Попова «Об индукционных весах Юза» и «Программа повторительных чтений по дифференциальному и интегральному исчислениям».

Общая подготовка, полученная Поповым на физико-математическом факультете, позволила ему взять на себя чтение курса физики, а затем и некоторых курсов электротехники. В ходе своих занятий со слушателями Попов стал одним из создателей нового курса электротехники, а затем и радиотехники.

Беседка (реконструкция) в саду Минного офицерского класса, где проводил опыты А. С. Попов

Уже через год после поступления А. С. Попова в Минный офицерский класс, в котором он выполнял обязанности ассистента, ему поручили вести самостоятельный курс по электричеству. Таким образом, когда ему было 25 лет, через год после окончания университета, он взял на себя и обязанности, которые недавно выполнял его университетский учитель, признанный глава русских физиков. Чтение курса не освободило, однако, Попова от возложенных на него вначале обязанностей. Он продолжал «Повторительные чтения по дифференциальному и интегральному исчислениям», заведовал физическим кабинетом и вел практические занятия по электричеству и магнетизму.

Попов одним из первых в России разработал курс динамо-машин и электродвигателей, ставший обязательным для слушателей класса. Работая в учебном заведении прикладного характера, Попов придавал практическое направление читавшемуся им курсу физики. Курс этот даже официально носил название «Практическая физика».

Злые шутки электрической свечи

Время, когда А. С. Попов появился в Кронштадте, было для флота переломным. Устарелые деревянные корабли вытеснялись новейшими стальными плавучими крепостями. На кораблях устанавливались электромоторы, устраивалось электрическое освещение «свечами Яблочкова».

«К 1889 году, – рассказывает бывший его ассистент профессор Н. Н. Георгиевский, – ни один крупный вопрос, так или иначе соприкасавшийся с областями физики и в особенности электротехники, не решался в морском ведомстве без участия Александра Степановича Попова. Также быстрое завоевание авторитета в морской среде, помимо солидной подготовки и солидных теоретических знаний, объяснялось также и тем обаянием, которое производил А. С. Попов на всех, соприкасавшихся с ним, серьезным отношением к тем вопросам, которые ставились ему на разрешение, и постоянной готовностью идти навстречу в разрешении и освещении этих вопросов. Лично он никогда не стремился выдвинуться, но всегда выходило так, что, несмотря на то, что основные курсы в классе были в руках других преподавателей, за советом обращались не к этим последним, а именно к нему».

У корабельных специалистов было немало причин для того, чтобы обращаться к Попову за советом и помощью. Они не имели еще достаточного опыта; да и электричество было еще слабо изучено. Часто морские офицеры, заведовавшие корабельным электроустановками, не могли разобраться в новой технике. То «отказывался» работать электромотор, то без всякой видимой причины «капризничала» динамо-машина, то сами собой разряжались аккумуляторы.

Особенно много хлопот доставляли «свечи Яблочкова» – особые электрические дуговые лампы. Нередко при включении электрического освещения происходили короткие замыкания: между проводами и стальными переборками корабля вспыхивали целые снопы искр, а корабль наполнялся смрадным запахом горящей изоляции. «Злыми шутками электрической свечи» называли это явление моряки. В довершение всего на кораблях разом гасли все «электрические свечи» и приходилось вновь возвращаться к освещению при помощи сальных свечей масляных коптилок. Сколько ни бились минные офицеры, которые заведовали корабельными электроустановками, им не удавалось избавиться от таинственных электрических искр. В конце концов они обратились за помощью к Попову. Вопрос оказался новым даже для него. Было ясно, что происходит самое обыкновенное короткое замыкание. Но почему оно происходит, почему возникают искры и пробивают надежную изоляцию – было совершенно непонятно.

Пытливый изобретатель ревностно взялся за изучение странного явления. Он довольно быстро нашел технические причины появления таинственных искр и разработал способ ликвидации этого явления, крайне опасного для боевого корабля, нагруженного взрывчатыми веществами. Попов производил опыт за опытом, изучая электрическую искру – эту миниатюрную молнию.

Всего несколько лет прошло с того времени, когда ученые окончательно выяснили, что искры сопровождаются быстрыми электрическими колебаниями. Один из ученых высказал смелую мысль, что при быстрых электрических колебаниях должны возникать особые электромагнитные волны. Но никто еще не сумел уловить эти невидимые волны. Многие ученые даже сомневались в их существовании. Попов принадлежал к числу тех немногих передовых ученых своего времени, которые были убеждены в существовании электромагнитных волн.

Эти никем не уловимые волны были такой захватывающей тайной природы, что, столкнувшись с ней, молодой энтузиаст науки уже не мог оторваться от исследований в этой области. Он часами просиживал в физическом кабинете над гудящей индукционной катушкой, между шариками разрядника которой с треском сыпались бесконечные электрические искорки. Он до рези в глазах всматривался в них, силясь разгадать тайну. Эти искры несомненно излучали электромагнитные, но неуловимые волны. Какие только опыты не производил неутомимый исследователь. Но природа не раскрывала тайны электрической искры. Он проверял приборы и находил в них какую-нибудь неисправность. Приходилось начинать все сначала.

Неудачи не останавливали Попова. Наоборот, чем больше препятствий стояло на пути к разрешению научной задачи, тем упорнее работал он, тем сильнее было его стремление постичь тайну природы.

Так, в первые же годы своей службы в Минном классе, в самом начале восьмидесятых годов девятнадцатого столетия, начал Попов изучение той области физики, которой посвятил всю свою жизнь, – области быстрых электрических колебаний, из которой вскоре возник новый самостоятельный отдел науки – учение об электромагнитных волнах. Уже в то время ученый серьезно задумывался над тем, как бы поставить электромагнитные волны на службу человеку. Так Попов встал на тот путь, который привел его к изобретению радио.

Преподаватели и слушатели Минного класса сделали много изобретений. Отметим только те из них, которые непосредственно касаются электротехники. В 1878 году специалисты класса разработали всю систему электрического оборудования боевых кораблей. В 1883 году в электротехнической лаборатории Минного класса был выработан новый тип аккумулятора, принятый на вооружение флота под названием «аккумулятор Минного класса». В том же году преподаватель класса Тверитинов построил «электрический катер», приводившийся в действие электрическим током. В следующем, 1884 году электрики класса впервые в мире электрифицировали воздушный шар. В это же время в классе было разработано остроумное приспособление для сигнализации судовыми прожекторами. Наконец, в Минном классе прошла основная изобретательская деятельность А. С. Попова, создавшего не только радио, но и целый ряд электротехнических и физических приборов и аппаратов.

Электромагнитные волны. «Лучи Герца» в действии

Тайны электромагнитых излучений электрической искры волновали известнейших физиков всех стран, они посвятили им многие годы упорной исследовательской работы.

Начало изучению электрической искры положил профессор анатомии в Болонье Луиджи Гальвани (Lug Galvan, 1737–1798) и его молодая жена Лючия Галеаци 26 апреля 1786 года, когда препарировали лягушку, одновременно извлекая искры из электрической машины. Сочинением Гальвани «О влиянии электрических сил на движение мускулов животных» заинтересовался Алессандро Вольта. После восьми лет упорного изучения электрических явлений Вольта в 1799 году изобрел гальванический элемент и батарею, так называемый вольтов столб. В 1802 году физик Раньози открыл, что гальванический ток отклоняет свободно подвешенную намагниченную иголку. Этим было положено начало новой науке – электромагнетизму. Это явление особенно тщательно изучал французский физик Андре Мари Ампер. 18 сентября 1820 года он сообщил во Французской академии наук свое знаменитое «правило пловца». В 1823 году англичанин Вильям Стерджон изобрел электромагнит. Это открытие было применено на практике русским ученым Якоби. Он в 1834 году изобрел первый применимый электродвигатель, установив его на своем «электрическом судне».

Однако лишь телеграф приблизил электричество к жизни. Первый «электрикомагнитический телеграф» изобрел русский ученый Павел Львович Шиллинг в 1830 году. Этому изобретению предшествовал в 1812 году применение Шиллингом электрического тока для взрыва на расстоянии подводных мин.

В 1835 году телеграфные аппараты Шиллинга были установлены в кабинете Николая I в Зимнем дворце и на квартирах царских приближенных.

Аппарат Шиллинга послужил прототипом для создания целой серии так называемых стрелочных телеграфов, но все они были несовершенны. Надежный телеграфный аппарат и простой код изобретает американский художник Самуэль Морзе в 1840 году. Именно телеграфный аппарат Морзе применил А. С. Попов в своем радиоприемнике.

В 1831 году английский физик Майкл Фарадей открыл электромагнитную индукцию, это открытие легло в основу современной электротехники. Через тридцать лет, в 1863 году, Джеймс Клерк Максвелл продолжил работу Фарадея и предположил, что свет – это электромагнитные волны особой длины. В 1888 году Генрих Герц впервые на опыте доказал правильность электромагнитной теории Маквелла и подтвердил, что световые и электромагнитные волны подчиняются одним и тем же законам. Герц сконструировал вибратор – излучатель электромагнитных волн и резонатор – приемник этих волн, он описал это в своей первой работе, носящей название «О весьма быстрых электрических колебаниях».

Резонатор Герца ученые назвали «электрическим глазом», а открытые электромагнитные волны – «лучами Герца». Луч по-латыни – радиус, излучение электромагнитных волн иначе называется радиацией. Отсюда и произошло название «радио».

Попов не сомневался в правоте Максвелла. Он был взволнован открытием Герца совсем по другой причине. Это открытие давало в его руки то оружие, с помощью которого он сможет еще успешнее вести исследования в своей любимой области «быстрых электрических колебаний».

«В это время, – пишет профессор В. К. Лебединский, – в Петербургском университете были два физика, близко интересовавшиеся этими новыми вопросами: И. И. Боргман и Н. Т. Егоров. Проф. Егоров с большим увлечением и настойчивостью обратился к воспроизведению опытов Герца; при этом он копировал установку до мелочей. Каковы были достижения, можно себе представить из следующего факта: когда он демонстрировал (1889 г.) их на заседании Физического общества, то никто из присутствовавших, несмотря на полную темноту в помещении, не видел того, что ожидалось (искорки в резонаторе Герца); тогда председательствующий подошел к прибору и, всмотревшись, констатировал, что действительно явление происходит.

Во второй раз Егоров демонстрировал опыты Герца в актовом зале университета, на съезде естествоиспытателей. Зал был переполнен: «лучи Герца» стали уже тем первым поражающим открытием физической науки, за которой на пороге XX века последовали два других (лучи Рентгена и радио); новое в науке захватывало уже широкие слои масс. «Опять требовалась совершенная темнота, и мне уже не пришлось увидеть результатов эксперимента, так как, исполняя обязанности «студента-распорядителя», я был поставлен с наружной стороны двери, чтобы не допустить ни на одну секунду света при их открывании напирающей толпой».

Велико было удивление ученых, когда скромный молодой физик Александр Степанович Попов – ему тогда было всего 30 лет – этой же весной и в том же зале, где демонстрировал свои опыты профессор Егоров, стал производить эксперименты с электромагнитными волнами при полном дневном освещении.

Попов свои лекции и доклады богато иллюстрировал опытами, и его, конечно, не могла удовлетворить заметная только в лупу искорка резонатора. Он искал более действенный способ обнаружения «лучей Герца». Русский изобретатель произвел десятки опытов. Он испробовал всевозможные формы вибраторов и резонаторов. Наконец, он сконструировал приборы, вполне пригодные для лекционного демонстрирования опытов с электромагнитными волнами. Эти приборы состояли из вогнутых параболических зеркал-рефлекторов. Рефлекторы в этих приборах имели высоту около 40 сантиметров, тогда как в приборах Герца их высота достигала 2 метров. Вместо одной искры, получаемой в вибраторе Герца, прибор Попова давал сразу три искры.

Теперь уже не требовалось больше затемнять аудиторию и пользоваться лупой для наблюдения искорки в резонаторе. Искра получалась настолько яркой, что она была видна при дневном свете.

Прежде всего присутствовавших поразили приборы Попова. Громоздкие копии аппаратов Герца, которыми оперировал Егоров, были доставлены на ломовой подводе. Свои приборы Попов принес в небольшом чемодане. Гениальный ученый не только значительно уменьшил размеры приборов Герца, но и усовершенствовал сами приборы.

Ученый знакомил морских офицеров и со своими работами в области быстрых электрических колебаний. Первую такую лекцию он прочитал в Кронштадте в 1889 году. К этому времени им были сконструированы приборы для опытов с «лучами Герца». Лекция называлась: «Новейшие исследования о соотношении между световыми и электрическими явлениями». Помещая между рефлекторами тонкий металлический лист, заменяя этот лист доской, картоном или толстой книгой, через которые свободно проходили волны, он показывал, что плохие проводники пропускают волны. Затем при помощи того же металлического листа и решетки, состоящей из параллельно натянутых проволок, Попов показывал, что проводники не поглощают волны, а только отражают их и дают им новое направление.»

Этой лекцией, сопровождаемой перечисленными и другими опытами, Попов впервые ознакомил флот с достижениями науки и техники в области электромагнитных волн.

На этой лекции Попов показал целую серию блестящих опытов, подтверждавших, что невидимые электромагнитные волны подчиняются всем законам видимого света.

В заключение он посетовал на несовершенство своего резонатора, который улавливает электромагнитные волны лишь на незначительном расстоянии. По свидетельству участника этого собрания профессора Н. Н. Георгиевского, свою лекцию Попов закончил следующими словами: «Человеческий организм не имеет такого органа чувств, который замечал бы электромагнитные волны в эфире. Если бы изобрести такой прибор, который заменил бы нам электромагнитное чувство, то его можно было бы применять и в передаче сигналов на расстояние…»

Несмотря на существенный прогресс в области кораблестроения и в улучшении тактических свойств новых кораблей, связь их между собой и берегом оставалась на сравнительно низком уровне – эпохи парусного флота. Первые электрические прожекторы были установлены на кораблях российского флота в 1870 году, а в 1877 году на Черном море будущим адмиралом С. О. Макаровым уже проводились опыты по осуществлению дальней связи с помощью лучей прожекторов, направляемых в небо. Связь осуществлялась между Одессой и Очаковым на расстоянии 50 миль. В 1881 году на Парижской электротехнической выставке в числе экспонатов, представленных Минным офицерским классом, был «сигнальный фонарь со свечой Яблочкова». Разработки Минного офицерского класса, представленные на выставке, получили почетный диплом. В 1884 году лейтенант Е. П. Тверитинов, преподаватель Минного офицерского класса, разработал и осуществил систему дальней сигнализации с помощью гирлянды из 40 электрических ламп накаливания, поднимаемой воздушным шаром на высоту до 120 метров. Видимость такого сигнального устройства достигала 35 км. В 1893–1894 годах Морским министерством была организована и действовала специальная комиссия, задачей которой была разработка новых методов сигнализации на флоте.

Живя в Кронштадте, в самом сердце русского военного флота, Попов все более убеждался в необходимости для флота «курьера-невидимки» или в более совершенных способах дальней связи. Сигнализация же на военно-морских флотах как средство общения и управления использовалась испокон веков. Все флоты Древнего мира, Средневековья и более поздних периодов всегда имели весьма хорошо для своего времени разработанные методы сигнализации, то есть методы информации, которые основаны на передаче и приеме условных сигналов. В период изобретения радиосвязи Поповым на Российском военно-морском флоте действовала отработанная еще со времени Петра Первого флажная сигнализация. Такая сигнализация для военных флотов имела свои преимущества: во-первых, она давала возможность легко менять ключи сигналов, то есть их условные значения. Это делало такую сигнализацию более-менее секретной. Во-вторых, она была достаточно быстрой. Это и было причиной ее распространения на флотах мира.

Лекции А. С. Попова «Об электродвигателях постоянного тока». 1897 г.

Российский флот нуждался в радиосигнализации. Попов стал серьезно задумываться над использованием электромагнитных волн для беспроволочного телеграфирования.

«Сигнализация на расстоянии без проводников»

Это была очень смелая мысль. Электромагнитные волны изучали многие ученые мира, но никто из них даже не допускал мысли о таком могуществе «новорожденных» «лучей Герца». Свидетель первых лет изучения электромагнитных волн профессор В. К. Лебединский говорил, что для людей науки того времени «телеграфировать без проводов» было похоже на «ходить без ног» или «говорить без языка».

Как раз в 1889 году на вопрос одного инженера о возможности применения электромагнитных волн для беспроволочной связи Генрих Герц уверенно ответил, что открытые им лучи никогда не найдут практического применения в деле связи. Такого же взгляда держались и другие ученые.

Александр Попов знал эти мнения мировых авторитетов в области электромагнитных волн. Но они не останавливали его. Он был твердо уверен в обратном и упорно продолжал опыты по осуществлению идеи о беспроволочном телеграфировании при помощи электромагнитных волн.

Попов поставил целью своей жизни осуществить беспроволочное телеграфирование электромагнитными волнами. Такой цели еще не ставил себе ни один из ученых в мире.

Именно об этом заявил Попов весной 1889 года на своей лекции «Новейшие исследования о соотношении между световыми и электрическими явлениями» в Кронштадтском морском собрании.

Застенчивый оратор и ленивый писатель

Уже на второй год пребывания Попова в Минном офицерском классе официальное его положение дало ему возможность заниматься любимым делом и побудило к самостоятельной творческой работе. Личных бумаг Попова, особенно таких, в которых были бы запечатлены его творческие начинания, педагогические или исследовательские, сохранилось очень мало. Близко знавший Попова его приемник по Минному офицерскому классу А. А. Петровский отмечал: «Преподавая в нескольких учебных заведениях, А. С. оставил очень мало собственноручно составленных записок. Его многочисленные публичные лекции и сообщения о беспроволочном телеграфировании не были напечатаны, и вся история открытия, доставившего Александру Степановичу всемирную известность, остались лишь в воспоминаниях лиц, которые были очевидцами события».

Ближайший сотрудник Попова Н. Н. Георгиевский, работавший с ним в течение пяти лет, предшествовавших изобретению радио, пишет: «А. С. Попов большую часть времени уделял Физической лаборатории класса. Все не занятое лекциями и другими учебными занятиями время, с утра до позднего вечера, часто за полночь, с небольшим лишь перерывом для обеда он проводил в лаборатории, за экспериментальными работами, за налаживанием различных опытов. Все, что он вычитал наиболее интересного в литературе, он стремился воспроизвести в лаборатории… При всех воспроизведениях вычитанных им опытов, в самой постановке этих опытов А. С. Попов никогда не оставался простым подражателем: он вносил в них и в их постановку что-нибудь новое, значительно их улучшающее. Часто это новое касалось лишь мелких на первый взгляд деталей, но и эта мелкая деталь являлась всегда весьма существенной, значительно улучшающей опыт».

Александр Попов ежедневно являлся в Минный класс ровно в 8 часов утра и до 12 часов дня читал лекции (с 1886 года Попов читал в Минном классе курсы физики и электротехники).

Русский исследователь возвращался в физическим кабинет, где вместе со своим ассистентом до 8–9 часов вечера готовил приборы для демонстрации опытов на лекциях следующего дня. Свободное от преподавательской работы в Минном классе время Попов проводил в Морском техническом училище (позже переименованном в Военно-морское инженерное училище), помещавшемся тогда в Кронштадте, в здании, где сейчас находится Дом Военно-морского флота. В этом училище он вел курсы физики и электротехники и одно время преподавал высшую математику. Попову как авторитетнейшему электротехнику приходилось уделять много времени разрешению вопросов практического применения электричества на кораблях Балтийского флота. Он не только консультировал корабельных электротехников, но и принимал участие во всевозможных флотских комиссиях и привлекался в качестве эксперта к испытаниям всех новых корабельных электрических установок.

А. А. Петровский рассказывает: «Несмотря на значительное количество обязательных занятий, Александр Степанович отдавал лаборатории почти все свободное время. Отдых не был ему знаком. Каждое воскресенье, каждый праздничный день, не говоря уже о буднях, вы могли застать его в Минном офицерском классе. Он сам наматывал проволоку на катушки, сверлил и выдувал стекло, спаивал отдельные части приборов, словом, собственноручно производил большинство мелких работ, необходимых для его изысканий. Насколько удалось ему овладеть всеми приемами работы, можно заключить из того, что первые реле, служившие для опытов с беспроволочным телеграфированием, были сделаны из старых вольтметров».

Много времени уделял он также популяризации новейших достижений физики и электротехники. Несколько раз в год Попов выступал в Кронштадтском морском собрании с обстоятельнейшими докладами на самые разнообразные научные и технические темы. Так, в 1886 году он демонстрировал морским офицерам последние новинки электротехники – амперметры Томсона для сильных токов, пружинные амперметры и вольтметры Айртона и Перри, вольтметры Кардью и элементы Скривано. В 1888 году свои публичные лекции он посвятил важному для флота вопросу об аккумуляторах. В 1891 году он впервые познакомил флотских специалистов с многофазными переменными токами, незадолго до этого открытыми американским ученым Тесла. В следующем году он сделал шесть обстоятельных докладов, посвященных обзору успехов науки в области динамо-машин, трансформаторов, электродвигателей и передачи электрической энергии на расстояние.

Диплом, полученный А. С. Поповым на Нижегородской промышленной выставке. 1876 г.

Характеристику А. С. Попова как педагога, учителя и наставника дал А. А. Петровский, преемник по Минному офицерскому классу. «А. С. Попов не был ни оратор, ни демагог, но в его лекциях чувствовалась необычайная любовь к тому, что он излагал, и глубокое проникновение в сущность предмета. Когда в первый раз я пришел на вступительную лекцию А. С. Попова по теории динамо-машин и электродвигателей, то увидел простой неизысканный подход прямо к делу, не артистическое, но строго обоснованное и серьезное изложение. По окончании лекции я спросил слушателя, сидевшего рядом, какое у него осталось впечатление, и получил ответ: „очень ясно излагает“».

Имеющиеся документы и материалы относительно жизни и деятельности Попова в период, предшествовавший изобретению радио, не отличаются большой полнотой. Но страницы «Журнала Русского физико-химического общества» сохранили нам ценные сведения о выступлениях в обществе, которые отражали научные интересы Попова и тот путь, по которому шли его собственные изыскания. Эти сведения тем более ценны, что Попов чересчур щепетильно относился к опубликованию своих работ. Именно так писал о нем А. А. Петровский: «Есть два сорта людей. Одни имеют слабость к печатному слову и каждую, подчас неразработанную мысль стремятся закрепить определенными формами; другие работают в тиши лабораторий, и только настоятельные требования почти насильно заставляют их браться за перо. А. С. Попов впадал в эту последнюю крайность. Он не любил писать».

Очень многие из его изысканий так и не увидели света, и сведения о них можно найти только в научной хронике «Журнала Русского физико-химического общества», тщательно отмечавшей все сколько-нибудь заслуживающие внимания выступления в обществе. Этот ценный для истории русской науки источник при всей краткости содержащихся в нем сведений рисует картину состояния науки того времени, интересы, которыми были проникнуты отдельные исследователи, чутко реагировавшие на современные им проблемы. Особую ценность представляет этот журнал для жизнеописания Попова. Первое сообщение Попова в обществе было сделано в 1885 г., за два года до избрания его в члены Физического отделения. Последующие выступления Попова в обществе состоялись не скоро, и это отчасти объясняется его робостью и застенчивостью. Однако впоследствии он стал часто выступать перед многолюдными собраниями, совещаниями, съездами и конференциями, к чему его приучила окружавшая его среда. В Кронштадте была сосредоточена значительная часть военно-морской интеллигенции – начальствующий состав флота, командиры кораблей и береговой службы, располагавшей большими инженерно-техническими силами, преподаватели военно-морских учебных заведений. Всех их объединяло так называемое Морское собрание.

В Кронштадте нередко выступали видные чины флота и преподаватели военно-морских учебных заведений, доклады которых бывали посвящены самым различным темам. При выборе темы докладчики руководствовались единой целью: их сообщения должны были содержать последние научные новости в той области, в которой они являлись специалистами. Попов, к тому времени уже занявший видное положение в Минном офицерском классе, не мог не принимать активного участия в таких собраниях. Он неоднократно выступал перед морскими офицерами, и эти выступления, начавшиеся раньше выступлений перед Физико-химическим обществом, послужили некоторой подготовкой к последним.

В Русском физико-химическом обществе сообщения Попова посвящались результатам его собственных опытов и наблюдений. Протоколы Физического отделения общества, начиная с 1892-го, из года в год отмечали его доклады. Все они касались новейших достижений науки: демонстрацией опытов, которые докладчик предварительно проделывал у себя в лаборатории и которые в литературе теперь признаны классическими.

Темами сообщений были: «Опыт, иллюстрирующий постепенное нарастание тока в цепи (закон Гельмгольца), обладающий малым сопротивлением и значительной индукцией», «Опыт с железо-никелевым сплавом Гопкинсона». В протоколе значилось: «А. С. Попов показывает опыт, иллюстрирующий постепенное нарастание тока в цепи (закон Гельмгольца), обладающей малым сопротивлением и значительной самоиндукцией. Докладчик пользуется батареей с весьма малым внутренним сопротивлением, чтобы разность потенциалов на зажимах можно было считать постоянною при изменениях в цепи (было взято больше трех больших аккумуляторов, последовательно соединенных)».

«А. С. Попов показывает затем опыт с железо-никелевым сплавом Гопкинсона, содержащим 74,6 % железа. Докладчик приготовил этот сплав с помощью вольтовой дуги, сплавляя пучок железных и никелевых проволок, составленный в требуемой пропорции, причем одним электродом служил самый пучок, а другим графитовый тигель».

До выступления со знаменитым докладом «Об отношении металлических порошков к электрическим колебаниям», положившим начало истории радио, Попов сделал в Физико-химическом обществе еще два сообщения. В декабре 1893 года он демонстрировал магнитную модель Юинга – «модель приготовлена из большого числа маленьких весьма положительных магнитиков, расположенных между двумя параллельными слюдовыми пластинками». А год спустя Попов выступил с докладом, озаглавленным: «Случай превращения тепловой энергии в механическую». В отличие от предыдущих сообщений, отчеты о которых мы находим в протокольных записях Физического отделения, этот доклад напечатан полностью.

Работа Попова о превращении тепловой энергии в механическую завершает этап его деятельности, предшествовавший изобретению радио.

Цикл лекций, прочитанных Поповым в 1890 г., показателен еще и в другом отношении. Здесь он выступал и как широкообразованый физик, и как компетентный электротехник. Он в равной степени следил как за успехами науки об электричестве, так и за достижениями в области практического его применения. Сущность выступлений Попова известна только из кратких проспектов, отдельных его докладов, сохранившихся в бумагах Центрального государственного архива Военно-морского флота. Но в опубликованном его докладе поистине поражает знакомство автора со всем тем, что печаталось тогда по интересовавшим его вопросам в мировой литературе. Обычно библиографический указатель трудов ученого довольно полно характеризует его творческий облик. Но перечень напечатанных Поповым произведений для такой цели далеко не достаточен. Современники Попова указывали на одну уже отмеченную выше его особенность, в результате которой оставались в тени некоторые успехи его как ученого. По словам Н. Н. Георгиевского, «А. С. Попов весьма редко предавал гласности свои работы путем помещений статей и заметок в журналах». О его необычайной скромности свидетельствует на редкость сдержанное название, которое он дал своему поистине историческому докладу. Здесь сказалась и присущая всем подлинным ученым боязнь саморекламы, но главной причиной была его природная робость, которую он, вероятно, никогда бы не одолел, если бы не находился в благоприятной общественной обстановке, помогавшей ему превозмочь нерешительность.

Экспедиция в Красноярск за затмением и Чикагская всемирная выставка

Редкие выступления Попова в печати, однако, не помешали полному признанию его как ученого в научных кругах. Еще задолго до того, как он прославился своими исследованиями в области электрических колебаний, он не раз принимал участие в различных научных начинаниях.

В 1887 г. он был участником экспедиции по наблюдению полного солнечного затмения, а в 1893 г. был делегатом на Всемирную выставку в Чикаго.

Знакомство с материалами экспедиции 1887 года показывает, что она была делом не только астрономов, но и всей русской научной общественности. Особенно близкое участие в ней принимали физики, которым солнечное затмение дает редкие возможности для физических наблюдений.

Полоса затмений 1887 года тянулась через всю Россию, что дало возможность произвести многочисленные наблюдения. Главным организатором экспедиций по поручению Русского физико-химического общества был Николай Григорьевич Егоров, профессор физики Военно-медицинской академии, приват-доцент Петербургского университета. Он предложил войти в состав участников экспедиций не только некоторым слушателям, но пригласил также лиц, которые по окончании университета продолжали группироваться вокруг Физической лаборатории и являлись активными членами Русского физико-химического общества. Среди них был и Попов.

Физико-химическое общество позаботилось о том, чтобы сделать собранные материалы достоянием всего научного мира.

Экспедиция длилась в общем около трех месяцев и была первым опытом участия Попова в широких научных предприятиях.

Вернувшись в Кронштадт после Красноярской экспедиции по наблюдению солнечного затмения, Попов тотчас выступил перед морскими офицерами с обстоятельным отчетом о своих научных наблюдениях над Солнцем.

Адрес, поднесенный Н. Г. Егорову в честь тридцатилетия его научной деятельности

Отдавая дань заслугам русского ученого перед мировой наукой, в 1892 году Физическое общество Французской Республики, получив согласие Попова, избрало его своим членом.