Ледяная трилогия Сорокин Владимир

В Симферополе – никого.

И никого в большом Ростове-на Дону. Мы провели в нем сутки. После тяжелых и долгих поисков Фер рвало желчью от напряжения. Она впала в истерику, испугавшую сопровождающего нас чекиста. Я валился с ног от усталости, кровь пошла у меня носом. Автомобиль довез нас до общежития ОГПУ, шофер и чекист помогли Фер подняться по ступенькам крыльца. Я шел следом, стараясь не упасть. Встретившие нас молодые и загорелые ростовские чекисты были обеспокоены.

– Шо случилося, товарищи? – спросил один.

У нас с Фер не было сил ворочать языком. Мы пошли, держась за стену, к нашей комнате. И услышали, как сопровождающий чекист ответил местным:

– Вот, парни, как сибиряки врагов народа ищут. Без продыху. Учитесь!

Мы повалились на кровати. У меня в голове колыхалось людское море. И в нем не было ни одного родного лица! Мы обнялись и разрыдались.

Зато в маленьком и уютном Бердянске наш сердечный магнит нашел шестерых! И все они оказались сестрами! Это подействовало на нас с Фер как вспышка Света. Но физиологически совершенно раздавило: после поисков и арестов найденных мы упали на пыльную мостовую Бердянска и потеряли сознание. Очнулись уже на заднем сиденье машины: нас везли в Ялту. Я с трудом поднял голову, приподнялся на ослабевших руках. За окном мелькали пирамидальные тополя.

– Все найденные арестованы? – спросил я, с огромным трудом вспоминая слова.

– А то как же! – отозвался сидящий впереди чекист. – Будьте покойны.

Я облегченно откинул голову на кожаный подголовник. Голова кружилась. Фер спала.

– Я чего спросить хотел, – закурил чекист, – а чего это они все – бабы?

– Мужей мы уже арестовали, – пробормотал я.

– Понял. – Чекист серьезно качнул смуглой головой, подумал и спросил:

– А много ыщо осталось?

– Много, – ответил я, гладя губы спящей Фер.

– Это точно! – бодро согласился чекист. – Вражин меньше не становится. Ну да ничо. Вычистим наше поле от сорняков.

Вернувшись в санаторий, мы день пролежали, восстанавливая силы. Братья неотступно были с нами, помогая нашим телам и сердцам. Нас кормили с рук фруктами, как малых детей. Все наши были возбуждены: найденные девять сестер не давали им покоя. Братья просили историй, трогали наши руки, прикоснувшиеся к сестрам, стараясь почувствовать их. Но что могли рассказать губы? Разве способен был убогий язык людей передать восторг обретения? Мы говорили сердцем, держа братьев за руки. И они понимали нас.

Прошла неделя.

Кта и Оа прошли очищение плачем. Их содержали в больничном корпусе. Все братья, прибывшие с нами в санаторий, были под покровительством Дерибаса, а значит – ОГПУ.

– Им нужно нервишки подлечить, – говорил Иг главврачу санатория. – Работа у нас сам знаешь какая.

Главврач – ялтинский интеллигентный еврей, переживший ужасы Гражданской войны и чудом уцелевший во время красного террора, понимающе кивал.