Поступь инферно Вран Карина

Оформление обложки Натальи Гурковой

© Карина Вран, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Восхождение

Поступь инферно

Каждый игрок «Восхождения» может найти занятие по душе, будь то ПВП или мирные промыслы. Великолепно реализованы осады, грандиозные стратегические сражения потрясают своими масштабами и зрелищностью. Тем же, кто предпочитает массовым битвам индивидуальное мастерство, придутся по вкусу турниры, ежемесячно проводимые на крупнейших аренах Тионэи.

Раз в год проводится Турнир Пяти, соревнование военачальников, однако добыть приглашение на участие в нем – весьма непросто.

Кроме того, вы можете посвятить себя дипломатии, достигнув солидных успехов на политическом поприще, и оказывать влияние на судьбу целых королевств!

А можно запастись удочкой и рыбачить дни напролет, любуясь природой… Тем более, что из улова можно изготовить полезные и вкусные блюда! Вообще, выбор ремесленных профессий в «Восхождении» велик и разнообразен: от сбора лекарственных трав до изготовления доспехов и даже осадных орудий! Ремесла могут послужить средством обогащения, а также помогут заслужить почет и уважение, как среди игроков, так и у неигровых персонажей.

Сражайтесь, мастерите, путешествуйте, наслаждайтесь живым и динамичным миром «Восхождения»!

Питер провожал отъезжающих низкими тучами, резкими порывами ветра, крупными каплями дождя и разноцветными грибными шляпками раскрытых зонтов.

Вместо привычной отправки автобусом в этом году выдвигались на практику с Ладожского вокзала, дневным поездом, в прицепном плацкартном вагоне. Билеты оплатило училище, так что привередничать не приходилось. Вероника отрешенно наблюдала за восторженной стайкой одногруппников, чему-то радующихся, кого-то приветствующих, с кем-то прощающихся… Почти всех пришли проводить родные, что казалось Веронике неуместным, но она скромно стояла в сторонке, ожидая сообщения о подаче поезда на путь, и помалкивала. Снова и снова прокручивала она в уме события последнего игрового дня, в особенности – один диалог…

– Нет ли у вас деликатного поручения для меня? – поинтересовалась адептка у старшей. – Желательно, срочного.

– Обладательница одного из ключей пожаловала в нашу обитель? – выговорила жрица, окинула пришлую пытливым взглядом, уголками губ обозначила намек на улыбку. – Срочного – нет. Но есть – долгосрочное…

– Ключа? Какого ключа? – переспросила Хэйт с глупейшим видом.

– Ключа от завесы, – покровительственным тоном ответила старшая жрица. – Таковых на Тионэе ровно пятьдесят, но собрать достаточно десять из них в одних руках.

Хэйт призадумалась… Что нового появилось у нее с последнего визита в орден? Точно не пергамент – их не пятьдесят, выходит… Талисман?

– А можно о завесе поточнее? Я впервые слышу о ней и не представляю…

– Рано тебе о ней знать, – взмахнула рукой жрица. – Напрасно я вообще завела речь о ключе. Поручение еще интересно тебе?

– Да… Да, конечно, – поспешила сказать адептка, пока дроу не передумала. – Только приступить сразу к нему не смогу.

– Это не страшно, – уверила жрица. – Слушай же…

…«Начинается посадка на поезд номер сто двадцать четыре. Поезд находится на третьем пути», – механическим женским голосом произнес динамик. Стас скомандовал:

– Приступить к марш-броску до вагона! И чтобы никаких слез на платформе!

Вероника вздохнула: об игре следовало забыть на целый (кошмарный, к гадалке не ходи!) месяц…

Оказалось все не так уж плохо. И заселили их вполне пристойно – в пустующую летом часть общежития местного училища искусств, и даже часть затрат на питание компенсировали. Стас распорядок дня составил плотный, только вечер (ввиду отсутствия подходящего света) оставался относительно не загруженным, если не считать экскурсий. Пятиглавые церкви, Рубленый город, Спасо-Преображенский монастырь, Демидовский столп – эти и другие красоты города, история которого перешагнула тысячелетний рубеж, нашли отражение на картоне и холстах начинающих художников. В Ярославский художественный музей группа получила неограниченный доступ, там проведено было много вдохновляющих часов.

Из минусов было то, что поселили Веронику в одну комнату с Аней, отчего обе испытывали неловкость. Аня решила вопрос творчески: пропадая до поздней ночи в комнатах других девушек и приходя исключительно на время сна. Вероника не возражала.

От совместных обедов с однокурсниками Вероника отвертелась, предпочтя милое кафе с бесплатным Wi-Fi и обалденным кофе. Первое помогало хотя бы частично быть в курсе событий, второе просто доставляло удовольствие. Так, в самом начале практики, она узнала, что цепочка с Талисманом слетела у всех исполнявших в день, когда Власса была повержена; домик ведуньи стоял теперь открытым настежь, пустым и разгромленным (к разгрому Вероника отношения не имела); игроки, имевшие задание в ряду активных, получили символическую компенсацию (сколько-то опыта и денег, цифры на форуме не уточнялись). Позднее администрация ответила пользователям, брызжущим уже не слюной – кислотой! – в мониторы, что задание успешно завершено и более не актуально. В другом же разделе вывесили объявление «Угроза вторжения инферно в людских землях предотвращена!» и недвусмысленно намекнули, что есть еще земли гномов, темных и светлых эльфов, орков… В случае же, если все пять заданий-активаторов будут пройдены благополучно, и прорыва инферно не произойдет, всем игрокам обещались некие бонусы… Эту новость девушка восприняла удивленно-радостным: «Ух, ты!» – и улыбкой в стиле олимпийских чемпионов.

Очень отстраненно вел себя Стас, словно и не он перед этим пытался вытащить из «бесчувственной колоды» какие-то эмоции, не он мотался через полгорода, чтобы привезти лекарства… По большому счету, Веронику это устраивало целиком и полностью, только к разгадке его предыдущего поведения не приближало ни на шаг.

Июнь плавно перетек в июль, и мысли девушки все чаще возвращались к «Восхождению». Нагрузка снизилась, «норму» по эскизам и рисункам Вероника выполнила с перебором (она быстро писала, а перегружать готовую работу лишними «украшениями» нужным не считала). Так что с позволения куратора она на большую часть светового дня уходила в парк, писать раскидистый дуб… и молодую девчушку с забавными хвостиками с малиновыми прядками в темных волосах, на коленях у которой с довольным видом разлегся котенок. «Натуры», разумеется, не было и в помине, Вероника писала по памяти, на ходу переделывая кольчугу в летний комплектик из юбочки и блузки, сапожки в босоножки на танкетке… детеныша барса без пятен – в серого котейку с кисточками на кончиках ушей.

– Мило. Весьма, – чуть не оставил студентку заикой Стас, бесшумно подобравшись за спину девушки. – Я так понимаю, модель уже ушла, а ты дописываешь?

– Э… Кх-м. Да, вроде того, – прокашлявшись, Вероника нашлась с ответом. – Вы бы не подкрадывались, я чуть кистью через весь холст не проехала от испуга.

Стас пожал плечами.

– Так я и не подкрадывался. Травка мягкая, ты увлеклась, вот и результат… Я вообще-то похвалить тебя подошел. Твоя манера изменилась, причем к лучшему. Я вижу настроение модели, верю в нее, глядя на картину. Это не бездушная рисованная кукла, какие у тебя раньше получались. Молодец, Белозерова.

Девушка пару минут просто хватала ртом воздух: мало того, что похвала прозвучала, скорее, как критика ее предыдущих картин, так еще и «моделью», так расхваливаемой Стасом, служила Маська, персонаж из виртуального мира.

– Дуб, кот… Цепь златую добавить не хочешь? Например, в виде браслета на руке модели. Получилась бы любопытная интерпретация сама-знаешь-чего…

– Почему нет? – усмехнулась Вероника: ей и самой нравилось, когда в работе имелись малозаметные штрихи, придающие простой с виду картине эдакую «двоякость». – Спасибо за идею.

Девушка погрузилась в работу, куратор, прежде чем удалиться, буркнул что-то вроде: «Не буду мешать». До конца практики оставалось дотерпеть всего пару дней…

А в ночь перед отъездом состоялся разговор, который Вероника долго откладывала, да и засыпала она чаще всего задолго до прихода соседки по комнате, выматываясь в течение дня. В этот же раз все совпало: перед сном провела она ревизию в сумке, наговорила на диктофон список покупок, которые необходимо будет сделать по возвращению в Питер, и Аня пришла укладываться раньше обычного.

– Я хочу извиниться, – начала Вероника сложную для нее речь. – Мое поведение по отношению к тебе было… непростительным. Три года я позволяла тебе считать себя не чужим мне человеком, а затем публично высмеяла. Думаю, это ты испортила мои картины: у других просто не было повода, а ты имела полное право считать себя оскорбленной. Зла на тебя я не держу.

Внимательно слушавшая ее однокурсница внезапно разразилась смехом.

– Зла она не держит! Ха! Милость свою королевскую засунь себе под королевское же седалище! Да, это была я, и я не жалею. Не о чем жалеть, работы-то были отстойные! Это не мое мнение, а профессора из Репинки. Мы все гадали с девчонками, слышала ты или нет про его визит и отзыв: выходит, слышала, и теперь «извиняшки» свои решила запилить. Да кому только они нужны, если твою мазню назвали бездушной, а мои картины хвалили! Липовая ты королева, Белозерова, и все уже в курсе, как ты свои пятерки отрабатываешь.

Вероника покачала головой. Не было ни злости, ни обиды. Только тихая грусть: она снова ошиблась в человеке.

– Рада, что твои работы отметили, – высказала она в ответ на тираду Анны. – Ты это заслужила.

– Конечно, заслужила! – зло выпалила Анечка. – И не тем местом, что некоторые. Знаешь, что сказал профессор, глядя на мои и твои работы? «Технические огрехи можно исправить, привив должные знания, а суть человеческая неизменна». Так что уткнись носом в стеночку и сопи от зависти!

Вот этому совету Вероника отчасти последовала: легла, отвернувшись к стенке. То, что диктофон она забыла выключить перед началом «разговора» с Аней, она узнала только в Питере. Трижды прокручивала она запись, каждый раз подавляя тяжелые вздохи. После третьего прослушивания, поколебавшись мгновение, Вероника удалила запись. Зато теперь она понимала нарочитую отчужденность Стаса, за всю практику подошедшего к ней не больше пяти раз: не хотел он множить слухи, а в том, что они дошли до него, сомневаться не приходилось…

– К черту! – махнула рукой она, оставляя разбор багажа и эскизов на потом.

Ее целый месяц ждало «Восхождение»!

Живописные улочки Велегарда, гомон прохожих, цветастые юбки торговок, не уступающие яркостью оперению птиц… Вот тут девушка чувствовала себя как дома! Почтовые феи, налетевшие на нее прямо с ходу, все, как одна, несли записки от Маськи: та провела неделю «где-то там», а потом сбежала в «цивилизацию» и качала инженерию, отвлекаясь только на вылазки за рудой и прочими материалами. Как итог, она уже овладела рангом умелец и мастерила големов, по урону сравнимых с самой гномой (увы, срок их «жизни» был довольно мал, сырье – дорого), а добыча руды и вовсе вышла на мастерский уровень у гномки-трудоголика.

– Ушастая!!! – крик Маськи оглушил Хэйт (она успела отослать к мелкой фею с известием о возвращении). – Я рада-рада-рада-рада!

– Я тоже, – осторожно ответила адептка, прикрывая уши. – С порога в капсулу, даже вещи не разобрала. Поэтому – ненадолго.

– Рэй должен завтра вернуться, – сообщила мелочь. – Все здорово! Мы по электронке общаемся, ты не возражаешь?

– С чего бы вдруг? – искренне удивилась Хэйт.

До тех пор, пока компаньоны не начали посягать на ее «личное пространство», саму адептку все устраивало. Хочется людям поддерживать связь вне игры – пожалуйста, кто против?

Дальше Мася долго, вдумчиво и эмоционально рассказывала Хэйт о своих успехах в големостроительстве. Потом сообщила новость: сторона дроу успешно сдержала натиск инферно, в их землях это было оформлено в виде сражения с эвентовым[1] эпическим боссом.

– Хреновина с черепками вместо уровня, дико громадная, поищи видяшки на форуме, зацени, – докладывала гнома. – Ее буквально трупами закидывали, там с каждого удара по пол-альянса ложилось.

У светлых и у гномов пока все было тихо, а вот орки… Оркам не повезло. По просочившейся информации, какая-то группа взяла квест на время, польстившись на ценные призы, и не справилась. Теперь одна «крепь» – название орочьих поселений в Тионэе – полностью уничтожена, еще две страдают от набегов бесов и демонов.

Подробнее, по уверениям мелкой, должен знать Рэй, у которого есть какие-то (вроде бы даже с «завязками» в реальном мире) знакомства среди орков.

За этими разговорами (больше смахивавшими на монолог одной маленькой, но крайне активной гномы) дошли до аукциона. Хэйт хотела изучить цены на более-менее пристойные вещи на свой уровень и прикинуть дальнейшие планы. Осмотр лотов ее слегка разочаровал – действительно достойные вещи игроки выставляли на аукцион за реальные деньги, на внутриигровом оседала меньшая, не самая привлекательная, часть. А на комплект «зелени» – вещей редкого грейда[2] на пятнадцатый уровень (с ее-то шестнадцатым Хэйт на другое пока рано было заглядываться) – требовалось не меньше трехсот золотых, и это без учета оружия…

Были у нее задумки по этому поводу, так что после аукциона посетили еще один магазинчик…

– Мелочь, я пойду, – сказала Хэйт. – Мне бы в душ, распаковаться, поесть и поспать. А уже завтра втроем все встретимся, идет?

Мася не возражала, заявив, что пойдет мастерить образец голема для завтрашней встречи, чтобы напарники еще сильнее ценили деятельную и разумную гномочку! Хэйт же, задумавшись, намурлыкала перед выходом под нос несколько строчек песни:

Навеян был этот «пассаж» впечатлениями от рассказа Маськи про орков и их печальную участь. Напевая, Хэйт и не догадывалась, что вскоре мотивчик подхватят все игроки «Восхождения», включая даже азиатов, которые слыхом не слыхивали о группе Ария и их творчестве…

На встречу Рэй пришел не один. Явились с ним еще двое: хрестоматийный эльф с луком (таких вот яснооких и светловолосых, как правило, и изображают на обложках книг в жанре фэнтези) и… орчанка. Громадная, как гора, с совсем неженскими габаритами, зеленокожая (насколько известно было Хэйт, при создании персонажа за расу орков, был выбор – бронзовый или зеленоватый оттенок кожи задать персонажу), вся в татуировках, с белесыми дредами в хвосте-пальме.

– Вот это колорит! – выпалила восхищенная адептка.

А потом она услышала имена парочки и выпала в астрал: эльфа звали Кен, а орчанку – Барби.

И покуда девушка в том астрале пребывала, убивец успел выдать море информации, причем по принципу оливье: все в кучу и перемешать. Так, выяснилось, что: Кен – лучник (ожидаемо), а Барби – орк-страж, на изумленное Маськино: «Так не бывает же орков-стражей?» – Рэй лаконично ответил: «Ты просто не знаешь, какой настойчивой она может быть». В реальной жизни Барби и Кен жили вместе, причем восьмой год кряду, и на подначки знакомых о ЗАГСе отвечали раз за разом: «Вам надо – вы и идите». Потом пошел пласт информации про орков и суровую демоническую напасть: неписи начали выдавать квесты «освободительного» толка, с повышенными рейтами[4] на опыт и все сопутствующие награды. Но, чтобы эти квесты получить, в группе должен быть представитель «пострадавшей» расы, то есть – орк. А еще, в связи с тем, что люди и орки не особо дружны (так, орки с недоверием относились к людям и, наоборот, светлые и темные эльфы традиционно недолюбливали друг дружку, нейтральны ко всем были только гномы), чтобы приступить к тем самым «сладким» ситуативным заданиям, придется им выполнить ряд квестов на репутацию. Но и это было не все: «халявы» с уровнями монстров, подгоняемыми под уровни убивающей их группы, не предвидится. Тут Рэй снова переключился на эльфа с орчанкой (из всего сказанного напрашивался вывод, что знаком он был с ними лично и довольно давно), попросил «любить и жаловать, но без фанатизма». Мася робко поинтересовалась, чем вызван столь резкий контраст между внешностью Кена и Барби, получила ответ от орчанки:

– Это, – кивок в сторону эльфа. – Настройки по умолчанию. Как у мужиков обычно: тяп, ляп – и готово. А это, – жест в сторону своих «телес», гордый вид и грудь «колесом», – два часа делалось!

– Кру-уть! – с обалдевшим видом покачала головой гнома.

– А то! Надо ж было сделать: во! – Барби направила палец на широченное плечо. – Еще: во! – тычок в рельефную мышцу. – И причесочку!

От блаженной улыбки орчанки (с демонстрацией внушительных резцов и клыков) Хэйт, вернувшуюся было из астрала, закинуло обратно на «второй сеанс».

– Ты не думай, она нормальная, – зашептал адептке Рэй. – Филолог по образованию, поэтесса… Они с Кеном ролевкой раньше увлекались, так и познакомились, собственно. Барби – своеобразная, но очень хорошая!

– Не мешай мне восторгаться! – шепотом же цыкнула Хэйт.

Рэй закашлялся, вернулся к рассказу о заданиях, которые можно урвать в орочьих землях…

– Значит, у нас будут: баба-танк, баба-гном и баба-хил? – решила «уточнить» состав группы Барби. – Порядок!

Пришлось Хэйт срочно очухиваться и отвечать:

– По поводу хила: я четверых лечить не смогу, это даже не обсуждается. Ауры, длань, дебаффы – это я могу, а чтобы лечить адекватно, монах нужен.

– Поищем монаха, раз так, – нахмурившись, подытожил Рэй.

Похоже, в вопрос лечения группы он в своих планах не углублялся.

– Никого искать не надо! – вклинилась Маська. – Пока вас не было, я слегка… обросла связями. Включая одного отличного парня, монаха как раз. Он сейчас в игре, послать ему фею?

Единогласно решили, что за монахом слать и фею, и саму Маську, если потребуется, после чего всю группу в новом составе в обязательном порядке «обкатать» надобно в каком-нибудь данжике, а если хорошо пойдет – то и не в одном. Барби же, не моргнув глазом, переименовала адептку из «бабы-хила» в «бабу-бафф». В устах орчанки звучало это до безобразия забавно, впрочем, Хэйт и не думала обижаться.

Монах с ником Монк[5] (видимо, чтобы у общественности сомнений не оставалось в выбранном им классе) оказался спокойным, добродушным парнем. Только Кен «обыгрывал» Монка в плане хладнокровия и безмятежности: он за весь Некрополь не проронил ни словечка, ни разу не изменился в лице, даже когда Годфри (для «обкатки» выбрали пристанище лича и его самого, ввиду наличия опыта в его убиении) чуть не отправил их всех к праотцам, наложив на Хэйт и Монка безмолвие к концу боя.

Молчаливость Кена (хотя, надо отдать должное, кое-какие умения он проговаривал, но настолько тихо, что лучник, скорее, бурчал себе под нос) с лихвой компенсировала Барби своими «перлами». Так, аое-агр, умение, собирающее всех монстров в радиусе двадцати метров от стража, активировала орчанка громогласным: «Встаньте, клячи, встаньте в круг!» У умения были две промежуточные стадии, когда агрессия набиралась, и финальная, когда мобы уже «пылали ненавистью» к обидчице, отсюда и многословность. Защитная стойка у Барби включалась ревом: «Жи-и-ир!», а три основных атакующих умения:

– Ломать! Крушить! Фа-а-арш!

Монк лечил хорошо, даже отлично (по восприятию Хэйт). Вообще, парень был «спокоен, как удав», что для лекаря было крайне ценным качеством, и адептка искренне не понимала, как такой самородок мог оказаться на «вольных хлебах», без клана и без группы (самостоятельно монах легко убивал только нежить, в этом отношении монахам приходилось труднее, чем любому другому классу в «Восхождении»). Впрочем, парень казался слегка стеснительным, может, отсюда и «росли ноги» у его незанятости…

После раздела трофеев (выпало два кольца со статами для физиков и тканые наплечники, торжественно врученные Хэйт – монах от них скромно отказался) собрали небольшое совещание. Решили уточнить уровни новых «коллег» по игре и (с подачи Хэйт) как у кого обстоят дела с умениями. Рэй настаивал на том, что идти в земли орков следует максимально подготовленными, одетыми, с рюкзаками, набитыми «расходкой» под завязку, потому что сведения по демонами и бесам были весьма расплывчатыми, а значит, следовало быть готовыми ко всему.

С уровнями дела обстояли неплохо (Хэйт снова оказалась самой младшей, даже Монк был на единичку, но «повыше», а Кен с Барби являлись гордыми обладателями «двадцаток»), с умениями же у большинства был провал: снова по мнению адептки, самим же владельцам рангов «новичок» почти во всех графах так не казалось, пока самая неодетая и «юная» не поделилась с напарниками состоянием своих скиллов. Изумился даже невозмутимый Кен, про остальных и говорить нечего (вид падающих челюстей Хэйт запомнит надолго)…

– Есть у меня одно предложение по поводу умений, – сказала Хэйт с легкой усмешкой. – Но не уверена, что всем оно понравится…

– Баба-бафф, иди сюда, я пожму тебе лапу! – заявила Барби, выслушав адептку. – У тебя, отвечаю, есть яйца!

Немного позже, разбившись на две тройки, они пошли испытывать на деле методику Хэйт: файтеры монстров бьют, хилеры лечат; лечат не файтеров – монстров. И так – до посинения.

А каждые три часа – подводный заплыв в речке Вельда, по настоянию убивца, который решил, что всем необходимо получить достижение «Амфибия», считающееся самым бесполезным из игровых достижений. Всем, кроме самого Рэя, Маськи и Хэйт – они-то знали о месте, в которое без этого достижения просто-напросто не попасть.

После третьего заплыва разошлись: Кену с Барби нужно было рано вставать, Мася подустала, Монк, помявшись, сообщил, что в игре допоздна не засиживается; кинжальщик тоже ушел, пообещав подыскать на досуге сведения о данжах вроде Некрополя Годфри, чтобы хотя бы частично решить вопрос с экипировкой и сыграться. Это все отлично состыковывалось с планами Хэйт, распрощавшейся со старыми и новыми знакомыми и помчавшейся в сторону городских стен.

– Вот я и вернулась к истокам, – улыбнулась сама себе Хэйт, устраиваясь возле здания Гильдии воинов. – Операцию «Уличный художник» объявляю начатой!

Доставать из инвентаря купленный накануне мольберт было слегка волнительно (и забавно: большая деревянная подставка в рюкзаке занимала одну ячейку, а вне его – была неудобной массивной конструкцией). С не меньшим трепетом извлекала она холст, краски, кисть… За все это удовольствие ей пришлось выложить почти все наличные деньги: товар был малопопулярный, но дорогой. Забывчивый лепрекон весь месяц отсутствия Хэйт монетки подкидывать… забывал, или, что вероятнее, действовала его сума только в те дни, когда владелец заходил в игру. Последнее предположение девушка считала справедливым: не должно быть такого, чтобы «не играть» выходило более выгодным, чем «играть».

К виртуальным краскам приноровилась она не сразу, густота и структура их существенно отличались от привычных девушке материалов. Хэйт потому и выбрала для первой картины довольно строгую архитектуру, чтобы «набить руку», освоиться. Вскоре размышления и тревоги отступили, она просто писала здание в форме меча, вбитого в землю почти по самую рукоять, на фоне изумительного неба, ни на что не отвлекаясь…

Закончив, она отступила на шаг. Вспомнила, какой растерянной была она, получив отпор у стражника-НПЦ, как создала свой первый в «Восхождении» рисунок… Капли пота, стекавшие по ее лицу и телу, когда она безостановочно лупила куклу. Свою первую маленькую победу: удачу, добавленную в копилку «пассивок»… Человека, купившего у нее эскиз этого самого здания и открывшего для нее дверь к удаче. Много было воспоминаний, и все – значимые.

– Отличная работа! – сказал, как прокаркал, худенький брюнет своеобразной наружности. – Цена?

Это был «ее клиент»; будучи оторванной от игры, девушка изучила теоретический «рынок сбыта» для плодов своего творчества: азиаты. Именно азиатский сектор по статистике чаще прочих приобретал наиболее дорогие, претенциозные дома, всячески украшая их изнутри. То, что многим игрокам казалось немыслимыми тратами, в данном случае воспринималось как «статусность», хотя, конечно же, далеко не ко всем относилось это утверждение.

– Я писала ее, как дар городу, – вежливо покачала головой художница.

О такой возможности она тоже узнала, пребывая вне «Восхождения». Предметы роскоши, преподнесенные в дар представителям власти, повышали репутацию с анклавом. Незначительно, даже затрат не окупая, но, как обходной путь, если не удастся найти покупателя на картины, этот способ был вполне приемлем.

– Хорошо заплачу! – уверил ее «клиент» с чуть раскосыми глазами (не иначе, создавал персонажа, исходя из собственной внешности). – Двадцать золотых.

Хэйт еще раз покачала головой, на сей раз – слегка укоризненно.

– Двадцать пять!

– Я вложила в эту картину душу, – отозвалась она. – И создавая ее, преследовала определенную цель.

Игрок (в этом у Хэйт сомнений не было) покивал, задумался на несколько секунд.

– Сто.

Девушка нахмурилась, изображая тяжелый мыслительный процесс.

– Возможно, я заблуждалась, и картина будет лучше выглядеть в доме человека, способного ее оценить, чем в кабинете НПЦ, для которого она – ничто.

– Сто пятьдесят!

– Картина – единственная в своем роде, – продолжила Хэйт, как бы и не заметив повышения суммы. – Строгие линии, великолепный архитектурный замысел… Она сможет услаждать взор ваших гостей, а вы будете уверены, что другой такой не существует. Ведь это не штамповка НПЦ, а индивидуальная работа!

– Двести, – решительно произнес «клиент», сурово сведя брови.

«Больше вряд ли даст, вон, как вперился», – подумала адептка. Вокруг понемногу начали собираться зеваки, привлеченные как картиной, так и голосами. Никто из подошедших не пытался вмешаться в «торг», поэтому, улыбнувшись как можно лучезарнее, она кивнула покупателю.

– Вы настоящий ценитель искусства. Я согласна на продажу картины.

Заключив сделку, обогатившись ровно на двести золотых монет, Хэйт начала упаковывать инструменты. Цифра грела своей внушительностью: столько она и не рассчитывала «урвать» при первой же сделке, это был колоссальный успех!

– А нарисуйте мой портрет! – подбежала к ней огненно-рыжая красотка. – Я заплачу!

Хэйт покачала головой:

– Простите, я не пишу на заказ.

Для нее черта между продажей картины, созданной под влиянием вдохновения, написанной так, как она считала нужным, и рисованием портретиков взбалмошных девчонок была настолько жирной, что больше походила на пропасть. Хотя и за тот, и за другой труд она получила бы деньги, в первом случае не была уязвлена ее гордость.

Она убрала мольберт, снова ставший иконкой в инвентаре, а затем – спешно ретировалась, оставив зевак и недовольную девицу наедине с пересудами.

Первая стадия «операции» была успешно завершена! Но это не значило, что Хэйт может отправиться отдыхать, последовав примеру компаньонов: до отбытия в земли орков следовало в обязательном порядке повысить навык ремонтного дела, а то мастер Гэхарт, поди, уже и забыл, как она выглядит!..

Гэхарт ученицу помнил, хоть и пожурил за долгое отсутствие. Работой нагрузил он Хэйт по самое горлышко, как в старые добрые времена. Адептка, не разгибая спины, вкалывала до таймера, повысив силу и ловкость по пунктику, на два – выносливость, навык дополз до цифры 5.8. Вот теперь, с чувством выполненного долга, можно было отправляться в царство Морфея… Нет, сначала еще разок глянуть на статы новеньких наплечников, выпавших из лича.

Наплечники смятения Годфри.

Тип: тканая броня.

Класс: легендарное.

Защита: 38. Прочность: 100/100.

Интеллект: +16.

Живучесть: +8.

Вероятность нанесения магического критического

удара: +4 %.

Необходимый уровень: 15.

Хэйт довольно сощурилась: собрать бы четыре предмета из этого комплекта (мантию, занимающую два слота, ботиночки, перчатки и наплечники, уже имеющиеся) и не смотреть даже в сторону аукциона. Поправка: оружие заменить необходимо, но на это она определенно, заработает… В операции «Уличный художник» запланирована далеко не одна стадия.

– Выход! – с довольнейшим видом произнесла она: день, несомненно, проведен был результативно.

Следующим утром Вероника позвонила Галке. В Ярославле она раз двадцать начинала писать подруге электронное послание и столько же раз стирала. Мириться было нужно и правильно, но – не письмом на «мыло», не тот человек Галина, чтобы оценить подобный подход к «мировой».

Трубку взял Леша, сообщил, что жена кормит дочурку, ей несколько «не с руки» говорить. Минут десять девушка проболтала с другом о его работе, о «погоде» в их с Галкой доме, о ее летней практике… Затем в мирную беседу ворвался ураган «Галина», затребовав в ультимативной форме участия Вероники в их семейном выезде за город. На выходные.

– На лошадках покатаешься, позагораешь… Хотя бы лето ощутишь. Никаких возражений, поняла?!

– Да, мэм, – обреченно ответила Вероника.

Родители Галки жили за городом, воспитывая еще двоих отроков. Близнецы появились на свет, когда уже «никто не ждал», разница между старшей и младшими составляла без малого двадцать лет. Так что натуральное хозяйство, две лошади, птичник, свинарник и пара неугомонных сорванцов были неумолимой карой Веронике за необдуманное поведение в недавнем прошлом. На заднем фоне тяжко вздохнул Лешка, он не меньше Вероники недолюбливал эти семейные выезды. Послышался в трубке и Леськин плач.

– У меня второй молочный заход, в субботу в одиннадцать утра у нас – как штык!

Не повезло в этот раз Леше: супруга явно настояла на том, чтобы он сел за руль, что означало «сухой закон» на оба дня, а на трезвую голову тещу с тестем ему гораздо сложнее было «любить»…

Как-то это все ломало планы девушки, но, зная Галю, единственной уважительной причиной для неявки теперь была бы, разве что, госпитализация Вероники, со справками от всего персонала больницы, включая главврача, и стрим-записью из палаты.

– Прорвемся, – заверила сама себя Вероника.

Затем, вспомнив, что кое-что прошлым вечером она упустила, потопала к капсуле…

Страннейший квест выдала ей жрица богини Аш-шэа, называющийся: Двоебожие. И для начала следовало адептке явиться к храму… Балеона, просидеть возле него час игрового времени и молча уйти. Ни с кем из служителей или паломников заговаривать нельзя было. Хэйт был обещан в качестве вознаграждения малый лист древа познания – в случае, если она успешно воплотит два этапа (из скольки и что будет, если сумеет она продвинуться дальше, жрица говорить наотрез отказалась). За столь лакомый приз посидеть на травке и не задавать лишних вопросов? Да запросто!

К завершению часа в игру зашел Рэй, предложил пойти за город, попробовать силами питомцев заковырять какого-нибудь простенького моба: при таком раскладе, если хозяева не вмешивались в убиение (лечение своей живности не в счет), питомцы получали значительно больше опыта с монстра.

– Слушай, а ускорить это действо никак нельзя? – спросил убивец, глядя на хилые попытки Салли и Геро растерзать землеройку.

– Прирезать моба, чтоб не мучились… все трое. И мы в придачу, – уныло отозвалась Хэйт. Кинжальщику-то было хорошо – он расположился рядом с капустным полем в вольготной позе и позевывал, в то время как Хэйт приходилось подлечивать мелюзгу.

– Тогда разбуди меня, когда они хотя бы с этой справятся…

Первые пятнадцать землероек были сущей пыткой (для хозяев питомцев в первую очередь). Зато потом, после синхронного получения второго уровня живностью, лед, что называется, тронулся. Геро, похоже, качался в «милишника», статы (их живность получала по пять очков на каждом новом уровне) распределились между живучестью и силой, в соотношении три к двум. А вот Рэй ругался: его «огонек» стала мудрее да интеллектуальнее, а без магии это было ну совсем «не в кассу». Геро же, словно доказывая, что он не бесполое существо, а вполне себе мужик, с удвоенной силой начал лупить землероек.

Порадоваться прогрессу живности помешало появление Маськи, а за нею и остальных компаньонов. Рэй собрал всех и объявил цель сегодняшнего похода: мини-босс, носящий звучное имя Хуп-Хоп-Гхым. Вожак гоблинов, «сожительствующий» с двумя гоблиншами-шаманками в одной пещере, и просто поганенький зеленый сморчок. Достоинством же гоблина был шанс выпадения из него щита эпического ранга, который бы не помешал как Барби, так и Маське.

– Ушастая, это ж главнюк тех вонюченьких, на которых мы квестовые ожерелки били! – с восторгом восприняла новость гнома. – И живет наверняка под той пирамидкой – мы еще туда не стали соваться, помнишь?

Хэйт помнила. Гоблины для них двоих, будучи социальными, были целями неприятными: без денежного задания она бы предпочла не сводить с ними «знакомства». Однако в те времена их было двое (плюс бесполезный мех), а теперь ажно шестеро.

– Идем! – решительно кивнула она.

Возражений ни у кого не нашлось, команда дружно двинулась в поход…

Спустя полчаса в круге воскрешения:

– Что мы делаем не так? – размышлял вслух Рэй. – Сказано на форуме: залить как можно скорее одну из шаманок…

Пять асинхронных кивков и столько же унылых вздохов послужили ему ответом.

– В третий раз это почти удалось! В четвертый – удалось полностью. Но…

Что значило это «но», все знали, потому только кисло скривились: шаманка-то откинулась, но еще умерли танк и оба хила – со стороны нападавших.

– Не бывает неубиваемых боссов! А про «мини» и говорить нечего! – сурово сдвинул брови убивец. – Петов на них гнать бесполезно – откинутся тут же… Арг-х!

– Это тебя гоблинша покусала? – вяло осведомилась Барби. – Не дрейфь, завалим!

Мася насупилась.

– Жаль, големчик так бездарно умер в первый раз.

Еще полчаса откат до активации нового…

Гномка шмыгнула носом, ее ринулись жалеть все, включая Барби: в первую пробу бездарно пал не только голем, но и вообще вся группа… Кто ж знал, что «свита» из двух гоблинш агрессивная, и после прохождения через портал в пирамидке нельзя шевелиться?.. Доброхотов, составивших бы детальный гайд, как с «милой дохлятинкой Годфри» (цитируя Маську), не нашлось, а разведка боем показала только бешеный урон шаманок без видимых усилителей («ака тотемов или еще каких прибамбасов» – это, цитируя Хэйт). Что забавно, сам вождь даже зад свой зеленый не соизволил ни разу приподнять с лежанки!

– Значит, у нас полчаса на размышления и разработку тактики, – решительно заявил Рэй. – Пятая попытка должна стать последней!

Кен вдруг поднял голову, распрямил плечи, став как-то разом больше и значительнее.

– В топку размышлизмы, – непререкаемым, твердым, как скала, тоном высказал лучник. – Мобы действуют по циклическому алгоритму. Прерывание на пятом такте: до него дожили только в последний раз. Откройте все расширенный режим характеристик при текущем эквипе, озвучьте показатель магической защиты.

Хэйт на автомате проделала все, что потребовал Кен, столь велико было ее изумление: от смазливого молчаливого эльфа с вечной полуулыбкой такого она не ожидала никак. «Показал ли он свое „настоящее“ лицо? Если да, то»… Мысль закруглилась на подзабытых школьных уроках информатики: если (условие), ветвление до конечного результата… «Может быть, Кен – программист? Тогда понятно, как он с такой деятельной девушкой уживается, они просто дополняют друг друга», – вероятное открытие заставило девушку улыбнуться… и понять, что часть разговора пролетела мимо ее ушей.

– Что за чушь: значение цифр – решающее? – недоуменно и будто обиженно вопросила гнома. – А как же смекалка, и вообще, не числами едиными мил человек!

Хэйт подсознательно ожидала, что эльф вспылит, как вспылила бы она сама, оспорь кто ее правоту в той области, где она, что та рыба в воде, а спрашивающий – как помянутый неоднократно тюлень на крыше небоскреба (зацепило чем-то ее то Маськино сравнение). Но Кен ответил с непринужденностью человека, познавшего дзэн[6]:

– В конечном итоге, любой бой в вирте – это формулы и последовательности. Цифры. Показатели. Перевес одних цифр над другими. И, как бонус, красивая упаковка, за что мы и любим игры. В пользу игроков приплюсовываются еще системно неучтенные числа – показатель IQ владельцев персонажей. Если ты это подразумеваешь под смекалкой, то да, влияние очевидно. Только это тоже цифры.

В финале реплики он так обезоруживающе улыбнулся, что все вопросы у Маси, да и у прочих, отпали сами собой, а спокойная уверенность неведомым образом передалась и другим. «Не иначе, воздушно-капельным», – подумалось Хэйт.

План, предложенный Кеном, был строен и прост. Прост настолько, что был обречен на успех…

Временным «танкующим» назначили голема. Ненадолго, на две секунды ровно: но за эти две секунды големчик, дитя камня и Маськиного труда, принял на себя четыре атаки «духов ненависти», направляемых шаманками. Рэй, изначально зашедший в пещеру в режиме скрытности, подобрался за эти две секунды за спину одной из шаманок. С треском развалился големчик – и это сработало как сигнал убийце и лучнику атаковать правую гоблиншу; к левой же помчалась Маська. Не Барби, потому как духи наносили физический и магический урон, а к показателям от бижутерии (гноме сообща собрали на этот бой лучший комплект) прибавлялась в случае мелкой классовая пассивка – магический барьер, с двадцатипроцентным шансом отражающий «в никуда» любое заклинание.

Как подсчитал Кен, шаманкам не нужны были дополнительные средства для усиления атаки, они резонировали друг с другом. Пока были живы обе гоблинши, урон от духов шел космический, но со смертью одной из них резался десятикратно. Монк, Хэйт и Барби должны были стоять, не шевелясь, пока Маськина шкала здоровья не сократится до трети, тогда «баба-танк» должна перехватить на себя левую «монстриху» (словечко авторства орчанки), благо, умений, вызывающих агрессию, у нее было целых три в арсенале. Задача хилов же сводилась к простому: «Выжить», – в идеале, простоять все время, пока обе шаманки в бою, неподвижно, как статуи.

Разыграно все было, как по нотам: четыре предыдущие смерти научили группу осторожности. Кен, правда, оказался в какой-то момент на грани жизни и смерти, но Рэй как раз добил «свою» шаманку, и Монк смог начать лечение, не опасаясь за свое здоровье.

На второй же гоблинше всем скопом выместили злость за прошлые смерти, и только тогда Хуп-Хоп-Гхым вступил в схватку.

– Ленивое убожество, – фыркнула Мася, вбивая топорик в конечность мини-босса, который без своей свиты оказался… несостоятельным.

Сюрпризы и ужасы закончились на этапе со свитой, сам же Вожак был туповат, хоть и «толст» – ковырять его пришлось долго.

«Триумф расчета и логики над генератором случайных чисел» – так назвала бы портрет Кена квартеронка, если бы решила запечатлеть этот момент. Когда мини-босс испустил дух, эльф не сказал ничего, но выглядел он, как предводитель армии, выигравшей сражение под его руководством, причем ясно читалось, что в победе он был твердо уверен, от начала и до конца, ведь это он направлял «войско». И что показательно: ни капли высокомерия в океане гордости и довольства!

Барби вразвалку подошла к эльфу, ухмыльнувшись, смачно хлопнула его по плечу. По второму плечу заехал Рэй, пообещав:

– С меня пиво! – и тут же передумал. – Нет, лучше коньяк. Ждите в субботу!

– Приезжай, – согласился Кен. – Мне как раз презентовали отличные сигары.

Хуп-Хоп-Гхым порадовал (посмертно): кроме того самого щита, на который надеялся Рэй (плюс пятьдесят процентов к шансу заблокировать удар и куча полезных стат), ушедшего Барби, выпал жезл, идеальный для лекаря: все исцеляющие умения получали надбавку к эффективности в десять процентов. Хэйт претендовать на него не стала, не с ее двумя скиллами было цепляться за вещь, полезную монаху. Монк же принял жезл молча, со скромной улыбкой…

– Может, скажешь что-нибудь? – предложил Рэй, с интересом глядящий на невозмутимого монаха: так Галка порою рассматривала новые снимки горячо любимых ею горных вершин.

– А что говорить, кроме спасибо? – пожал плечами Монк. – Все же нормально…

– Так ты говоришь, только когда все плохо? – вскинул бровь убивец. – Занятно…

– Я говорю, когда есть, что сказать, – не поддался на провокацию монах, вернув Рэю цепкий взгляд. – Это проблема?

Пока длилась «игра в гляделки», Хэйт вспоминала, где она могла слышать подобную фразу… Ведь слышала, как пить дать, слышала! «В училище? Нет, раньше… Ян?!» – она испуганно взглянула на монаха, ища сходство между ним и человеком, которого почти не вспоминала несколько лет. «Нет, я притягиваю за уши, просто совпала одна фраза. И поза… И эта нелепая смесь уверенности и скромности… Я чертова фантазерка, не он это!» – пока Хэйт клинило, все уже собрались уходить из гоблинского логова, а она не успела применить навык картографа.

Остаток дня вышел настолько сумбурным, что адепт ка не стала ни писать новую картину, ни качать навыки – вывалилась в реал, убеждать себя в несостоятельности «сравнительного анализа» в поисках сходства между реальной личностью, не виденной ею уже три года, и виртуальным лекарем…

Они учились вместе с… пожалуй, с младших классов. Ян был очень тихим мальчиком, его голос был слышен, только когда вызывали его персонально; при этом он был умнее едва ли не всех остальных детей, вместе взятых. Классе в шестом даже был маленький детский «бунт», Яна пытались «учить» быть, как все, средствами грязными и… глупыми. Кнопки на стуле, компот, вылитый в портфель, уродливые карикатуры в его учебниках… Стандартные детские «шуточки». Вероника уже тогда была помешана на рисовании, ее не коснулись все эти гадости, она уже была «на своей волне»; саму девочку почему-то не трогали, видимо, одного «пугала» классу хватало. Через пару-тройку месяцев травля Яна прекратилась: он никак не реагировал, детям стало не интересно.

Ближе к выпускному классу им уже гордились: это с ними вместе учился «мегамозг», давая лишний повод прихвастнуть перед сверстниками. Вероника так его и запомнила: скромность вперемешку с уверенностью, цепкий всезнающий взгляд, слова – только когда «есть, что сказать». Коктейль, как ей казалось, неповторимый. Вероника помнила, как если бы это было вчера, как им обоим вручали медали: торжественно, с помпой, гордость школы… Ян смотрел в одно окно, она – в другое.

Но Ян никак не мог оказаться в «Восхождении»: он должен был сейчас учиться, как и она сама, на третьем курсе (что его зачислили на бюджет в СПбГУ, она знала), а в семье парня (если так можно было назвать пьющую мать-одиночку) денег не было отродясь.

– Совпадение плюс моя буйная фантазия, – постановила Вероника, мысленно давя ногами «червячок сомнения»…

Просигналил о новом входящем сообщении мобильный, перепугав девушку (она аж вздрогнула). Объявился Стас с предложением встретиться, «когда ей будет удобно».

– Не «если», а «когда», вот же!.. – возмутилась Вероника.

Самым неприятным было то, что, после «откровений» Анны, «когда» было намного вероятнее, чем «если»: узнать, что именно говорил профессор о ее работах (и говорил ли, или это выдумки однокурсницы), требовалось.

«Завтра в первой половине дня», – набрала Вероника ответное сообщение, дождалась лаконичного: «Ок. Заеду в полдень», – затем пошла на кухню, соображать легкий перекус вместо ужина.

Наряжаться на встречу она не стала: не свидание. Джинсы со свитером, волосы собраны, ноль косметики, обувь без каблука – вот и все приготовления. В таком же виде она в супермаркет за продуктами ходила.

Стас, проявив чудеса пунктуальности, позвонил за минуту до означенного срока, сообщил, что припарковался возле парадной и ждет ее внизу. Спускаясь, Вероника ощущала не самое «правильное» из чувств – злость. На себя, на Стаса, на безымянного (пока) профессора, на демона зависти (вроде бы Левиафана, но классификацию по чинам обитателей преисподней девушка помнила смутно), на… На весь мир?..

– Белозерова, не прожги дыру в машине, ладно? – притворно нахмурился преподаватель. – Перекусим? А то я даже не завтракал.